Выделите орфографическую ошибку мышью и нажмите Ctrl+Enter.
Демосфен. РЕЧИ.
Либаний
ВВЕДЕНИЕ К РЕЧАМ ДЕМОСФЕНА1
(перевод С.И. Радцига)

Текст приводится по изданию: Демосфен. Речи: В 3 т. / Отв. ред. Е.С. Голубцова, Л.П. Маринович, Э.Д. Фролов. М.: Памятники исторической мысли, 1995. Т. III — 624 с.

(Используется греческий шрифт)

     (1) Превосходнейший из проконсулов Монтий2, ты, подобно гомеровскому Астеропею3, «двоеручный» в речах, являешься первым знатоком языка римлян и, по общему признанию, достиг превосходства в их учёности, но не оставляешь без внимания также и греческой науки, умея и в ней выделяться благодаря величине своих природных дарований, причём занимаешься усердно всеми вообще греческими писателями, особенно же совершеннейшим из ораторов — Демосфеном, и выразил даже пожелание, чтобы мы изложили в письменном виде содержания его речей; ввиду этого мы охотно понимаем это предложение (мы знаем, что оно больше дело чести, чем труда); начнём же наше сочинение мы с жизнеописания оратора излагая его не полностью (это было бы излишним), но останавливаясь только на том, что, по нашему мнению, может способствовать точнейшему уразумению его речей.

     (2) Отцом оратора Демосфена был Демосфен, человек, по-видимому, безупречный с точки зрения происхождения, как свидетельствует даже его личный враг Эсхин. Последний по крайней мере говорит дословно так: «Отцом его был Демосфен пеаниец, человек свободный; было бы ложью отрицать это»4. Ввиду того, что у него была мастерская рабов-ножовщиков, от этого он получил прозвище «ножовщика». С материнской же стороны происхождение оратора, как говорят, не было аттическим, та как дед Демосфена Гилон, изгнанный из Афин по обвинению в измене, проживал на берегах Понта и там женился на женщине скифского происхождения, от которой у него была дочь Клеобула, мать Демосфена. За это-то и нападали на него некоторые, а в том числе и Эсхин5, говоря, будто он — скиф, варвар, только говоривший на греческом языке.

     (3) Так вот о происхождении его достаточно того, что сказано. Оставшись же после смерти отца сиротой, он в ранней молодости был, как говорят, слабого здоровья и болезненный, так что даже не посещал палестры, какие обычно посещают все афинские мальчики. Оттого, даже достигнув зрелого возраста, он подвергался насмешкам со стороны противников за изнеженность и получил прозвище Батал6. Рассказывают, что был один флейтист эфесский Батал, который первый на сцене стал выступать в женской обуви и с непристойными песнями и вообще опошлил своё искусство7. От него и стали звать Баталами людей распущенных и изнеженных.

     (4) Говорят, что Демосфен получил сильное и страстное влечение к ораторскому делу вот при каких обстоятельствах. В Афинах славился как оратор Каллистрат. Ему предстояло, как говорят, выступать в каком-то общественном процессе, я думаю, в деле об Оропе8. И вот Демосфен, будучи ещё мальчиком, просил у приставленного к нему раба разрешение побывать на процессе, и тот ему позволил. Прослушав этот процесс, он пришёл в такое состояние, что с того времени обо всём забывал ради речей. Учителем себе он взял весьма искусного оратора Исея, а как только был внесён в список совершеннолетних, сейчас же предъявил иск к своим опекунам за плохое распоряжение его имуществом. И хотя он доказал их виновность, он не мог вернуть себе всего, что потерял.

     (5) Некоторые утверждают, что речи против опекунов принадлежат Исею, а не Демосфену, так как считают это невероятным по возрасту оратора (когда он судился с опекунами, ему было восемнадцать лет), а также и потому, что эти речи как-то очень похожи по слогу на речи Исея. Другие, наоборот, думают, что они, хотя и составлены Демосфеном, но выправлены Исеем. Однако нет ничего удивительного, что Демосфен уже в этом возрасте мог сочинять подобные речи (позднейшие его успехи служат ручательством этого); занимаясь же с юности под руководством Исея как учителя, он во многих случаях подражал его манере. После этих процессов, уже несколько в более зрелом возрасте он пробовал заниматься наукой софистов; но затем, покончив с этим, он обратился к ведению дел в судах. Воспользовавшись этим опытом как подготовительными упражнениями, он, наконец, перешёл к выступлениям перед народом и к политической деятельности.

     (6) Нужно упомянуть ещё и о том, что Демосфен от природа картавил и имел слишком слабое дыхание. Вследствие этих двух причин ораторское исполнение оказывалось у него весьма слабым, и первоначально он со своими речами не имел успеха. Поэтому, когда его кто-то спросил: «В чём состоит ораторское искусство?» — он отвечал: «В исполнении»9 и возмущался тем, что из-за этого оказывался ниже более слабых людей. Однако и эти, и другие недостатки, мешавшие ему в деятельности оратора, он исправил усердными занятиями. Он первоначально отличался робостью и до такой степени смущался перед шумным криком толпы, что тотчас же сходил с трибуна. Чтобы преодолеть это, он, как рассказывают, выходил на берег моря и старался говорить при бурном ветре или при сильном волнении и таким образом, привыкая к шуму моря, приучал себя к крикам толпы.

     (7) Припоминаю также, что у него было подземное помещение и что он безобразно остригал себе волосы, чтобы в таком виде стыдно было выходить из своей комнаты из дому; что он будто бы не спал по ночам, подготавливая речи при свете лампы. Оттого-то Пифей, смеясь над ним, говорил, что от речей Демосфена пахнет светильниками10. На это Демосфен отвечал ему метко и язвительно: «Я знаю, что тебе не нравится, когда я зажигаю светильник». Дело в том, что про Пифея ходила молва, будто по ночам он бесчинствует по улицам. Кроме того, по общему свидетельству, Демосфен пил обычно только воду, чтобы сохранить больше бодрости в сознании. Известен также рассказ о том, что он привесил к потолку меч и произносил речи, становясь под ним. А это он делал вот с каким расчётом. У него была привычка во время речи безобразно подёргивать плечом. Так он вешал меч прямо над самым плечом, и таким образом опасение поранить себя могло удержать его в надлежащем положении.

     (8) Необходимо рассказать также и о том, в каком состоянии находились дела греков и афинян в то время, когда Демосфен обратился к политической деятельности. Фиванцы в сражении при Левктрах в Беотии победили лакедемонян, главенствовавших в то время над греками и обладавших наибольшей силой, и сами достигли могущества, а вскоре начали войну против фокидян. Фокидяне было племя на границе с Беотией, имевшее двадцать два города. Они захватили и разграбили находившийся поблизости храм Пифийского бога. Вот из-за этого фиванцы и начали войну против них. А в это время и афиняне вели так называемую «союзническую войну»11. Дело в том, что хиосцы, родосцы и византийцы, бывшие с давних пор в подчинении у афинян, в это время, вступив в сговор и заключив между собой союз, начали против них войну. Так Греция оказалась разделённой на много частей, причём афиняне воевали с вышеназванными, фиванцы с фокидянами, лакедемоняне с пелопоннесцами.

     (9) С другой стороны, около этого же времени Филипп, сын Аминта, вступил на македонский престол. У македонского царя Аминта было три сына от иллирийской царевны Эвридики — Александр, Пердикк и Филипп. Старший из них был злодейски убит; Пердикк погиб в бою с иллирийцами, младший же из сыновей Филипп находился в это время в Фивах в качестве заложника. Когда он узнал о смерти Пердикка, он тайно ушёл из Фив и, быстро прибыв в Македонию, взял в свои руки власть. Между тем афиняне старались с помощью многочисленного войска посадить на престол кого-то другого12, хотя и происходившего из царского рода, но изгнанного из Македонии. Филипп напал на это войско и победил в сражении. При этом афинян, взятых в плен, он отпустил без выкупа вовсе не из расположения к афинскому государству и не из благочестивых побуждений…13