Перевод с последнего французского издания Н. И. Лихаревой
(постраничная нумерация примечаний в электронной публикации заменена на сквозную по главам)
с.537
Международные отношения.
1. Третейский суд между двумя городами (416 г. до Р. Х.).
«Мелийцы и кимолийцы заявили, что они подчинятся решению аргивян относительно спорных островов; аргийский народ присудил, что кимолийцам принадлежат Полиэга, Гетерия и Либия. Этот приговор разрешает тяжбу в пользу кимолийцев».
(Lebas. Inscriptions d’Asie Mineure, 1).
2. Никиев мир (421 г. до Р. Х.).
«Договор заключили афиняне и лакедемоняне с союзниками на следующих условиях, утвержденных клятвами от каждого города: что касается общих святынь, то всякому желающему предоставляется, согласно исконным обычаям, приносить жертвы, вопрошать оракулов, отправлять священные посольства сушею и морем безнаказанно. Святилищу и храму Аполлона в Дельфах, а равно дельфийцам, им самим и земле их, быть независимыми, свободными от дани, решать дела собственным судом по исконным обычаям.
с.538 Договор должен существовать пятьдесят лет между афинянами с союзниками афинян и лакедемонянами с союзниками лакедемонян без коварства и ущерба, на суше и на море. Да не дозволено будет лакедемонянам и союзникам браться за оружие с целью нанесения вреда афинянам с союзниками, ни афинянам и их союзникам для нанесения вреда лакедемонянам с союзниками какими бы то ни было способами. Если бы между сторонами возник какой-либо спор, они обязаны решать его судом и клятвами согласно условиям, какие бы ни были приняты.
Лакедемоняне и союзники да возвратят афинянам Амфиполь. Во всех городах, возвращенных лакедемонянами афинянам, да дозволено будет каждому жителю уходить со своим достоянием, куда угодно. Городам быть независимыми… Города эти: Аргил, Стагир, Аканф, Скол, Олинф, Спартол; но не должны они быть союзниками ни лакедемонян, ни афинян; если бы афиняне склонили города к союзу, то да будет позволено им, если пожелают, вступить в союз с афинянами…
Лакедемоняне и союзники обязуются возвратить афинянам Панакт, а афиняне лакедемонянам — Корифасий, Киферу, Мефону, Птелей, Аталанту.
Обе договаривающиеся стороны должны возвратить друг другу своих пленных…
Обе стороны, в лице семнадцати человек от каждого города, пускай дадут клятву, какая в земле их почитается величайшею. Клятва должна гласить так: “Соблюду условия и договор без обмана и по справедливости”. Обе стороны повинны возобновлять клятву ежегодно. Столбы должны быть поставлены в Олимпии, в Дельфах, на Истме, в Афинах в акрополе, в Лакедемоне у Амиклеи…
Договор входит в силу при эфоре Плейстоле, за четыре дня до окончания месяца Артемисия; в Афинах же — при архонте Алкее, за шесть дней до окончания месяца Элафеболиона.
Давали клятвы и заключали договор следующие лица: с.539 из лакедемонян (следует 15 имен), из афинян (17 имен)».
(Фукидид. V, 18—
3. Древний союзный договор.
«Договор между элейцами и эрейцами1.
Да будет союз на 100 лет и начнется он с этого года. Если надо будет поговорить2 или приступить к действиям, оба народа должны поступать сообща во всем, как и на войне; если же они не будут действовать сообща, те, кто нарушит договор, уплатят талант серебра Зевсу Олимпийскому. Если кто-нибудь уничтожит эту надпись, будь то должностное лицо или народ, — он будет подвергнут упомянутой здесь священной пене».
(Michel. Recueil d’inscriptions grecques, 1).
4. Союзный и коммерческий договор Македонии и Халкиды (между 389 и 383 г. до Р. Х.).
«Договор между Аминтой, сыном Арридея, и халкидцами.
Союз между ними заключается на 50 лет против всех. Если кто-нибудь произведет нападение на Аминту, то ему придется воевать также с халкидцами; если нападет на халкидцев, то будет воевать и с Аминтой…
Халкидцы могут вывозить смолу и лес, кроме елового, пригодный для постройки домов и кораблей, если только само халкидское государство не будет нуждаться в этом. Если нужды в лесе не будет, то разрешается вывозить и сосну, причем халкидцы обязаны заявить об этом Аминте и заплатить установленные пошлины. Для всех других предметов разрешается, при условии уплаты с.540 пошлины, вывоз и ввоз из Македонии в Халкиду и из Халкиды в Македонию.
Ни Аминта, ни халкидцы не должны вступать отдельно в дружеские отношения с Амфиполисом, Боттиэей, Аканфом и Мендеей, но, если это будет выгодно обеим сторонам, они заключат договор с общего согласия.
Клятва союза…»
(Michel. Там же, 5).
5. Уступка торговой монополии.
Три города острова Кеоса — Карфая, Корес и Юлида — сделали почти одинаковые постановления о предоставлении афинянам монополии по вывозу сурика.
Вот постановление Юлиды:
«Постановление совета и народа Юлиды.
По просьбе афинян совет и народ Юлиды постановили, что с этого дня сурик будет вывозиться только в Афины и никуда в другое место. Если же кто-нибудь попытается вывезти в другое место, корабль и весь груз будут конфискованы. Половина будет отдана доносчику. Если доносчик — раб, он получит свободу и треть (?) конфискованного груза. При вывозе сурика из Кеоса надо нагружать на судно, указанное афинянами…
Если афинянам угодно будет принять другие меры для обеспечения монополии касательно сурика, постановления их будут иметь силу закона… Тот, кто будет уличен в незаконном вывозе, подвергнется конфискации имущества; половина этого имущества поступает в собственность юлидского народа, другая половина — доносчику.
Совет примет меры, чтобы эта надпись была написана и выставлена в гавани».
(Corpus inscript. Attic., т. II, 546).
6. Право частного возмездия в Греции.
Древнейшие примеры возмездия встречаются у Гомера. Нестор рассказывает в «Илиаде» о походе, предпринятом им против элеян, которые отказались выполнить с.541 его требования (Илиада, XI, 670 и сл.). Потерпевшие взялись за оружие под его предводительством, угнали многочисленные стада и разделили их между собой, чтобы получить то, что им полагалось. В «Одиссее» говорится о подобном походе, предпринятом Одиссеем (Одиссея, XXI, 17 и сл.).
Подобное право частного возмездия называлось ῥύσια или σῦλαι. Применение его издавна было определено договорами. Одним из наибольших преимуществ, которое два греческих города могли предоставить друг другу, был отказ от права частного возмездия, вследствие чего обеспечивалась безопасность личности и имущества (ἀσυλία и ἀσφάλεια).
При отсутствии подобного договора упомянутая льгота могла быть предоставлена простым указом, в качестве личной и наследственной привилегии, иностранцам, оказавшим общественные услуги, особенно проксенам3.
Эпиграфические памятники, заключающие в себе подобные договоры, насчитываются сотнями. Их формула, почти всегда однообразная, иногда сопровождается дополнительными статьями, заслуживающими внимания. Таким образом, ἀσυλία давалась обыкновенно как на море, так и на суше, в мирное время и в случае войны. Всякое нарушение запрещения, наложенного законом, влекло за собой штраф, независимо от освобождения пленников и возвращения захваченных вещей. Обращение к правосудию, по этому поводу, было доступно не только иностранцу, сделавшемуся жертвой насилия, но любому лицу, так как это было фактом, касавшимся общественного порядка.
Одним из самых замечательных договоров, относящихся к σῦλαι, является договор, заключенный в V веке до нашей эры между двумя локрскими городами Эантом и Халейоном. Оба города условились отменить совершенно σῦλαι на суше, но сохранили их на море, за исключением гавани. Всякий беззаконный захват карался штрафом в 4 драхмы (около 1 р. 50 коп.), причем с.542 захватчик обязан был возвратить взятое в течение 10 дней; при неисполнении этого он должен был отдать еще половину наложенного раньше штрафа. Заявления подаются, в зависимости от случая, различным судьям. Если, например, истец-эантец проживает в Халейоне, как метэк, он должен обратиться к обыкновенному суду этого города. Если он не метэк, он должен обратиться к особым судьям, известным в Халейоне под названием «судей для иностранцев» (ξενοδίκαι), и выбрать девять или пятнадцать присяжных, в зависимости от важности дела, среди именитых халейонских граждан. Наконец, если дело официально возбуждено одним из граждан Халейона, действующим во имя общественного порядка, судьями являются присяжные в нечетном числе; они избираются среди демиургов, которые представляют собой главных судей города и выносят приговор по большинству голосов. (Röhl. Inscript. graecae antiq., 322).
Договоры более поздней эпохи предоставляют судопроизводство по делам о захвате третейскому суду постороннего города или соединенному суду из представителей обеих сторон.
При отсутствии договора право частного возмездия являлось общим достоянием и постоянно применялось на деле. Лизий говорит, что жители Беотии постоянно пользовались этим средством против афинян, так как не могли добиться уплаты долга в два таланта. (Против Никомаха, 12).
Демосфен указывает на некоторых триерархов, которые похищали все, что приходилось им по вкусу; этим они подвергали своих сограждан всевозможным родам возмездия и создавали для них невозможность отправляться в чужие страны без особого пропуска. (В защиту венка за триерархию, 13).
В другой защитительной речи (Против Лакрита) имеется договор о ссуде под морское предприятие, выданной афинянином и эвбейцем жителям Фаселиды. В нем установлено, что если корабль остановится в Геллеспонте, то товары должны быть свезены на берег с.543 в особое место, где они будут ограждены от захватов частных лиц.
Иногда государство брало в свои руки осуществление права возмездия частных лиц и пользовалось им в качестве предпринимателя.
Жители Халкедона нуждались в деньгах для уплаты наемным войскам. Они предложили гражданам и метэкам, которые имели притязания на частное возмездие по отношению к какому-нибудь городу или частному лицу, сделать об этом заявление. Они решили осуществить это возмездие на счет кораблей, которые отправлялись в Понт Эвксинский, задержав их под этим предлогом. (Лже-Аристотель. Экономика, II, 12). В македонский период обычай частного возмездия был не менее частым явлением, но, по-видимому, зависел от разрешения правительства. Во время Полибия4 в Беотии не происходило более отправления правосудия. Несколько ахейцев, не будучи в состоянии взыскать свои долги с граждан этой страны, добились от стратега их армии, Филопемена, разрешения прибегнуть к частному возмездию. В другом месте указывается, что критяне из города Элевтерны выдали особые свидетельства против родосцев. Далее, делийцы, укрывшиеся в Ахее, собирались прибегнуть к праву частного возмездия против афинян, но ахейцы этому воспротивились.
В общем, возмездие считалось юридическим актом, приемом международных отношений и служило обеспечением и утверждением права. Это было учреждение, которое не надо смешивать ни с набегом, ни с разбоем или пиратством.
Набег являлся враждебным актом, применявшимся только во время войны. Что же касается разбоя или пиратства, то это были проявления насилия, часто безнаказанные, но всегда считавшиеся незаконными.
(Dareste. Séances et travaux d’Académie des sciences morales, т. CXXXIII, стр. 358—
с.544
7. Монетный договор.
Каждое государство-город имело свою монетную систему, так как право чеканить монету было признаком верховной государственной власти. По закону монеты любого из городов не имели никакой ценности в соседнем государстве; поэтому при отправлении в чужие страны нужно было обменивать свои монеты на деньги той страны, куда отправлялись.
Если вспомнить о необычайной раздробленности Греции, станут понятны затруднения, которые происходили вследствие этого. С течением времени стали принимать меры с целью их уменьшить. Нередко бывали случаи, когда для торговых сношений среди разнообразных монет выбирали одну, которая и получала преимущество в качестве единицы обмена при международных сношениях. Купцы, независимо от их страны и места жительства, заключали сделки и расплачивались этой монетой; ее можно было всюду везти, так как она охотно принималась во всех банках. Такую роль сыграли в V и IV веке афинские тэтрадрахмы и кизикские статэры, а позднее — монеты македонской чеканки.
Был сделан еще шаг вперед, когда у некоторых государств явилась мысль заключить между собою договор, подобный тому, который соединяет в данное время Францию, Италию, Швейцарию, Бельгию и Грецию. По этому соглашению договаривающиеся стороны устанавливали вес, пробу и ценность той звонкой монеты, которая должна была иметь законное обращение на рынках обоих государств. Они определяли, в каком размере каждая из них имеет право чеканить эту монету; при совместной выделке ее определялась часть расходов и доходов, которая приходилась на каждый город. Мы располагаем отрывком подобного договора между Фокидой и Митиленой. (Michel. Recueil d’inscriptions grecques, 8). Оба города должны были по очереди, в продолжение года, чеканить указанную в договоре монету, причем монетный с.545 двор одной из сторон на это время закрывался. Деньги фокидской чеканки должны были иметь свободный доступ в Митилену, и наоборот.
Монетчик, сделавший подлог законной пробы и прибавлявший лигатуры сверх установленной нормы, подлежал смертной казни. Он был ответствен перед обоими городами и должен был судиться в родном городе судом, в состав которого входили представители обеих сторон.
(По Lenormant. La Monnaie dans l’antiquité, II, стр. 54—
8. Проксены.
Проксены напоминают наших консулов. Но в то время как у нас консулы не всегда являются подданными того государства, в котором представительствуют, в Греции был обычай избирать проксенами только граждан этого государства. Например, в Эфесе интересы афинян защищались не афинянином, а эфесянином, которому афинский народ давал титул проксена с некоторыми преимуществами и правами.
Обязанности проксена были одновременно дипломатического и консульского характера. Граждане государства, избравшего его, могли требовать от него приюта, покровительства и защиты их интересов на суде. Он платил выкуп за пленных, заботился о достойном погребении павших на войне и, в случае чьей-либо смерти, заведовал имуществом умершего и передавал его наследникам. В этом его обязанности соответствовали обязанностям современного консула. Но у него были еще другие, которые приближали его к нашим послам. На нем лежало представление властям и народному собранию депутатов того государства, проксеном которого он являлся; он должен был облегчать выполнение всех возлагаемых на них поручений своим личным влиянием на сограждан.
В греческих городах постоялые дворы были очень плохо устроены, вследствие чего долг гостеприимства, с.546 который лежал на проксене, причинял ему крупные расходы; кроме того, ему приходилось оказывать денежную поддержку нуждающимся путешественникам, которые не всегда возвращали ему полученные ими ссуды. В вознаграждение за труды он получал часто привилегии, иногда наследственные: например, имел свободный доступ в высшее правительственное учреждение и в народное собрание страны, представителем которой он являлся. Его личности и имуществу было обеспечено покровительство как на море, так и на суше, в мирное время и во время войны; он пользовался свободой ввоза и вывоза товаров, имел право приобретать земельную собственность, был освобожден от некоторых налогов, а иногда получал право изополитии, что означало пользование всеми правами гражданства.
(Newton у Reinach. Traité d’épigraphie grecque, стр. 45—
9. Греческая колонизация VIII и VII вв.
Основывая свои колонии, греки лишь следовали примеру финикийцев, которые задолго до них объехали берега Средиземного моря и учредили там свои торговые конторы. Но, в отличие от своих предшественников, им удалось создать не только простые рынки: это были города, которые греки воздвигали сотнями, начиная от отдаленных берегов Понта Эвксинского до Геркулесовых столпов. Расширение пределов Греции не было делом того или другого отдельного племени; в нем принимали участие все племена: ахеяне и доряне так же, как ионяне. Это даже нельзя назвать делом исключительно приморских государств-городов; колонистов высылали часто города, расположенные внутри материка, и не было ни одной области во всей Греции, которая осталась бы чужда общему переселенческому движению.
Это движение было вызвано самыми разнообразными причинами: любовь к приключениям и переменам, быстрый рост населения, сосредоточие земельной собственности в руках аристократии, внутренние раздоры, бедствия, с.547 обрушившиеся на какой-нибудь край, изгнание по приговору суда, иноземное завоевание, необходимость искать новые внешние рынки — все побуждало греков расширять свои колонии. Постепенно они заняли все берега Средиземного моря; иногда, если им удавалось, они проникали в глубь страны; в иных случаях они обосновывались только на морском берегу, ограничиваясь если не узкой полосой поселка, то во всяком случае довольно ограниченным пространством, откуда они распространяли свою деятельность во всех направлениях. Расселение греков остановилось на границе известного в те времена света; таким образом, за пределами Эллады, в собственном значении этого слова, образовалась новая Эллада, рассеянная повсюду, растянутая как бы в одну линию и разделенная на множество независимых городов; между ними существовало, несмотря на это, единство, основанное на племенном родстве, на сходстве учреждений, подобии верований и на общности интересов.
Эти первобытные колонии были в большинстве случаев частными предприятиями. Город, из которого выходила каждая колония, довольствовался тем, что посылал священный огонь, предназначенный для очага нового города, и священнослужителей, на которых возлагалась обязанность исполнения обряда при его основании. Этого было достаточно, чтобы установить между метрополией и колонией прочную связь, которая, впрочем, заключалась лишь в известных знаках почтения и преданности, проявляемых колонией по отношению к метрополии; подчиняться или оказывать ей помощь колония не была обязана. Если колонии случалось иногда взывать к защите метрополии, то только оттого, что она считала это для себя выгодным, и она была совершенно свободна искать помощи в другом месте. Она охотно покупала продукты метрополии и продавала, ей свои, но отнюдь не была обязана оказывать ей предпочтение. В общем, их отношения основывались на дружеских началах; но нередко достаточно было малейшего столкновения их интересов, чтобы эта дружба уступила место ненависти, которая влекла за собой войну. с.548 «Если с колонией хорошо обращаются», говорили керкиряне, «то она признает метрополию; если же ее притесняют, она отделяется. Покидают родину не для того, чтобы превратиться в рабов тех, кого оставляют за собой, а для того, чтобы остаться равными им». (Фукидид. I, 34).
10. Афинские колонии V и IV вв.
Плутарх справедливо отмечает двоякую цель, которую преследовали афиняне, основывая свои колонии: с одной стороны, они хотели помочь беднякам и освободить город от буйной толпы; с другой — стремились прочно завладеть самыми удобными местами, чтобы поддержать своих союзников.
Чаще всего колонии основывали под влиянием взаимодействия этих двух причин — военной и экономической, но иногда одна из них оказывала преобладающее влияние. Основание города Потидеи обеспечивало обладание Халкидикой; Лемнос и Имброс служили главными наблюдательными пунктами по отношению к фракийскому морю и живущим на его побережье варварским племенам. Херсонес выполнял ту же роль относительно Геллеспонта. Стремление снабдить средствами бедных граждан заметнее всего в статье одного указа, которая предоставляет участки земли двум последним классам. Очень часто также афиняне при победе думали только о том, чтобы воспользоваться плодами завоевания путем разграбления побежденных. Примером этого является клерухия5 Лесбоса, в которой колонисты сдавали в аренду прежним владельцам отобранные у них участки земли. Злоба против ожесточенных врагов и алчность победителей были главной причиной изгнания эгинцев, мелийцев и самосцев.
Большая часть колоний не носила торгового с.549 характера; афиняне не стремились, подобно финикийцам, основывать свои поселения с целью развития торговли с отдаленными странами. Они занимали некоторые пункты, желая обеспечить безопасность торговли, только тогда, когда она являлась жизненной потребностью государства. Так, Херсонес Фракийский охранял хлебные караваны, идущие от берегов Черного моря; равно как владение Лемносом, Имбросом и некоторыми городами Халкидики было полезно потому, что афинский флот нуждался в лесе Фракии и Македонии.
Эти колонии были, главным образом, стратегическими пунктами, благодаря чему почин в деле их основания не мог быть предоставлен частным лицам, так же как нельзя было допустить полной независимости таких поселений. Государство брало на себя устройство клерухий; оно вооружало колонистов перед их отправлением, перевозило, раздавало земельные участки и принимало под свое покровительство. Чтобы поддержать тесную связь с метрополией, им оставляли название и права афинских граждан. Конечно, вследствие отдаленности, все эти маленькие государства-города достигали известной автономии, но их внутреннее устройство оставалось точным подражанием государственному строю Афин.
Колонисты, связанные столькими нитями с родиной, естественно продолжали подчиняться ее законам и постановлениям. Одним словом, эти клерухии являлись особым видом Аттики, расположенной вне пределов собственно Греции, и составляли настоящую федерацию колоний.
(Foucart. Mémoires présentés à l’Académie des inscriptions, том IX, I-ая часть, стр. 407—
11. Дельфийская амфиктиония.
Дельфийская амфиктиония не была единственной в греческом мире, но она пользовалась наибольшим значением. Ее составляли двенадцать племен: фессалийцы, фокейцы, доряне из Дориды и Пелопоннеса, ионяне из Афин и с.550 ионяне с Эвбеи или Ионии, беотийцы, ахеяне из Фтиотиды, малийцы, этеяне, перребы и долопы, магнезийцы, энианцы и локрийцы.
Каждое племя имело два голоса. Но так как некоторые из них, именно ионяне и доряне, чрезвычайно размножились и раздробились на несколько государств, то пришлось разделить также и голоса.
Города получали иногда целый голос, иногда половину, а в иных случаях еще меньшую часть голоса. Ионяне, например, имели два голоса, из которых один принадлежал Афинам, другой — ионянам Эвбеи или Азии. То же самое встречается у дорян. Лакедемон владел одним из двух голосов, другой же голос принадлежал прочим городам Дориды. Остается неизвестным, как устраивались города, которые получали сообща один голос на всех: избирали ли они вместе только одного представителя или же имели каждый по четверти или пятой части голоса. Документы не дают освещения этого вопроса.
Совет амфиктионов собирался дважды в год: раз в Фермопилах, другой раз в Дельфах. Он носил, главным образом, религиозный характер: ему принадлежало заведование богатейшим храмом Аполлона и устройство пифийских игр.
Кроме того, совет обладал известными судебными правами над всеми городами союза; он разбирал жалобы одного города на другой и налагал штрафы. Но, как только бывали задеты какие-нибудь политические интересы, постановлениям совета переставали подчиняться. Прежде всего, не желали покоряться требованиям совета, в котором так странно распределялись права голосования, крупные государства, как Спарта и Афины. Во-вторых, амфиктионы не располагали материальной силой, а одного нравственного влияния было недостаточно. Им удалось сыграть более значительную роль лишь в IV веке, но и то благодаря угодничеству честолюбивым планам Филиппа Македонского в деле порабощения Греции.
(Foucart. Dict. des antiq., т. I, стр. 235—
с.551
12. Первый афинский союз.
После сражений при Саламине, Платее и Микале, афиняне решили создать обширный союз, который помешал бы всякому новому наступательному движению персов и был бы в состоянии отнять у них греческие города Малой Азии, отогнав врагов подальше от берегов Архипелага. Благодаря военным успехам Кимона и дипломатии Аристида, к Афинам примкнули почти все приморские города на Эгейском море; таким образом возник союз, который является одной из самых серьезных попыток греков создать политическое объединение страны.
Средоточие этого союза, поставленного под покровительство Аполлона, находилось на священном острове Делосе. Союз имел особый Совет, который собирался периодически. Каждый город обязывался поставлять корабли и солдат или делать, взамен этого, ежегодные взносы. Цифра общей суммы взносов равнялась 460 талантам (около 1 мил. 21 тыс. руб.).
С течением времени Делосский союз изменил свой первоначальный характер. Когда союзники заметили, что персы перестали держать флот в Архипелаге и гарнизоны на его берегах, они пришли к заключению, что их союз отныне бесполезен, вследствие чего союзная связь стала ослабевать. Интерес к общим делам уменьшился; союзники перестали посылать уполномоченных на Делос, начали проявлять больше вялости при выполнении своих обязательств, беспрестанно жаловались на их тяжесть и имели лишь одно желание — освободиться от них навсегда. Афиняне поддерживали эти стремления лишь в той мере, в какой это соответствовало их расчетам. Так, например, казна с Делоса была перенесена в Афины. Города, за исключением двух или трех, были освобождены от корабельной повинности, взамен чего обязывались платить известную дань. Союзный Совет был упразднен, после чего афинский народ стал править союзом без контроля, распространив на него настоящую государственную власть. Первоначально отдельные с.552 государства были лишь союзниками Афин, позднее они превратились в подвластные владения. В глазах афинского народа взносы союзников сделались налогами, которые Афины могли произвольно увеличивать или уменьшать. Афиняне считали себя в праве распоряжаться ими по своему усмотрению, даже употреблять на нужды республики, при условии обеспечения безопасности союзным государствам; при этом афинский флот существовал в такой же мере для защиты союзников от внешних врагов, как и для того, чтобы держать их в повиновении.
Афины дошли до того, что вмешивались во внутреннее управление городов. Стремясь установить в них демократический строй, они сочувствовали революциям, которые влекли за собой падение аристократической партии, и даже содействовали этим переворотам; иногда они вводили новый государственный порядок, который поддерживался присылкой гарнизона. Афиняне не довольствовались наказанием союзника, виновного в нарушении союзного договора; они разбирали и преступления против общего права, по крайней мере наиболее важные. Один уроженец Митилены, обвиненный в убийстве за пределами Аттики, был привлечен к суду афинских гелиастов.
Статьи договора, заключенного между Афинами и Халкидой в то время, когда последняя вошла в состав государства, показывают всю обширность возлагаемых на подвластные города обязательств. Каждый халкидец должен был принести следующую присягу: «Я не отделюсь от афинского народа путем хитрых уверток или какой-нибудь проделки, ни на словах, ни на деле, и не буду слушать того, кто от него отделится. Если кто-нибудь будет подговаривать сделать это, то я донесу афинянам. Я обязуюсь платить дань, которая назначается ими после моих указаний. Я буду стараться, насколько лишь возможно, быть хорошим и верным союзником. Я пойду на защиту афинского народа, если кто-нибудь причинить ему вред, и буду оказывать Афинам повиновение».
Халкидцы имели право судить своих должностных лиц, оставивших должность. Но в случае присуждения их с.553 к изгнанию, атимии или к смертной казни последние могли апеллировать к суду афинских присяжных. Со своей стороны, афиняне также принимали на себя обязательства, неопределенность которых оставляла, впрочем, большую свободу действий. Совет и присяжные клялись исполнять следующие постановления: «Я не буду изгонять халкидцев из Халкиды и разрушать их городов. Не буду присуждать никакое частное лицо к атимии или к изгнанию; не буду лишать свободы, выносить смертный приговор, подвергать конфискации, не выслушав предварительно обвиняемого, кроме тех случаев, когда это будет идти вразрез с решением афинского народа. Я не буду ставить на голосование ни одно постановление, направленное против какого-нибудь города или отдельного лица, без предварительного разбора дела». (Dittenberger. Sylloge inscr. Graecar., 10).
13. Ахейский союз.
Ахейский союз, достигший наибольшего значения около 190 г. до Р. Х., охватил весь Пелопоннес. Говорили, что он был «самым совершенным и обладал наиболее однородным составом из всех эллинских союзов; он сумел лучше других примирить верховную власть, которую сохраняли различные города в своем внутреннем управлении, с существованием центральной власти, облеченной действительными правами».
Не входя в подробности его устройства, достаточно будет указать, что во главе его стоял особый Совет, в котором каждый союзник имел право голоса. Совет этот «направлял внешние дела союза. Только он постановлял объявление войны или заключение мира и новых союзов, назначение послов в другие страны»; наконец, он принимал представителей иностранных властей и давал ответы на их запросы. Им определялось количество войск, которое можно было требовать у союзников, и указывалось их назначение. Он также заведовал союзной казной, составленной из взносов союзников, определял размеры необходимых с.554 кредитов и проверял отчеты должностных лиц. Ему принадлежала высшая судебная власть, но область его ведения ограничивалась лишь теми преступлениями, которые грозили интересам союза.
Необходимо прибавить, что Совет созывался «через большие промежутки и на очень короткое время» и мог решать все указанные вопросы только после подготовительных совещаний союзных должностных лиц. (Dubois. Les Ligues étolienne et achéenne, стр. 141 и сл.).
Каждый город, входя в состав союза, «сохранял значительную часть независимости. За исключением некоторых случаев, которые грозили безопасности союза, каждый из них сохранял свои законы, должностных лиц, свою казну и суды. Центральная власть вмешивалась в местные дела лишь в крайних случаях. Члены союза пользовались даже большой свободой в сношениях с иностранными государствами». (Там же, стр. 183). «Монета их была одинаковой по весу, пробе, ценности и виду; но каждый город мог чеканить ее у себя в известном количестве, беря на себя расходы и пользуясь доходами, под ответственностью своих должностных лиц; доказательством этой ответственности, а также способом проверки для союзных властей, служил особый знак и подпись должностных лиц каждого города, которые ставились на монете рядом с общим знаком союза». (Lenormant. La Monnaie dans l’antiquité, II, стр. 101).
В сущности, в ахейском союзе грекам более всего удалось установление могущественной центральной власти, причем составлявшие этот союз города не подчинялись исключительному первенству одного из них.
ПРИМЕЧАНИЯ
