В. Г. Борухович

Последний период гражданских войн
(исторический очерк).

Текст приводится по изданию: «Античный мир и археология». Вып. 6. Саратов, 1986. С. 115—134.

с.115 После победы при Филип­пах Анто­ний и Окта­виан совер­ши­ли тор­же­ст­вен­ное жерт­во­при­но­ше­ние и возда­ли пуб­лич­ную хва­лу сво­им победо­нос­ным леги­о­нам. Затем Окта­виан отпра­вил­ся в Ита­лию с вете­ра­на­ми, кото­рым он дол­жен был раздать зем­ли, Анто­ний же напра­вил­ся на Восток, чтобы там изыс­кать день­ги для упла­ты сол­да­там. Победи­те­ли пере­рас­пре­де­ли­ли меж­ду собой про­вин­ции: Циз­аль­пин­ская Гал­лия была соеди­не­на с Ита­ли­ей, а Анто­ний был воз­на­граж­ден Нар­бон­ской Гал­ли­ей, отня­той у Лепида. Авто­ри­тет послед­не­го, нико­гда не сто­яв­ший осо­бен­но высо­ко, в эти меся­цы силь­но пошат­нул­ся: он был даже запо­до­зрен дву­мя дру­ги­ми три­ум­ви­ра­ми в тай­ных сно­ше­ни­ях с Секс­том Пом­пе­ем. Тем не менее, за Лепидом была остав­ле­на Афри­ка, Испа­ния была пере­да­на Окта­виа­ну, Сици­лию и Сар­ди­нию пред­сто­я­ло отнять у Секс­та Пом­пея. Все это было закреп­ле­но в фор­ме пись­мен­но­го дого­во­ра, под кото­рым оба три­ум­ви­ра поста­ви­ли свои под­пи­си и печа­ти (Dio Cass. XLVIII. 2. 4).

Сол­да­ты, срок служ­бы кото­рых вышел, были отпу­ще­ны, кро­ме 8000, изъ­явив­ших жела­ние остать­ся на допол­ни­тель­ный срок (все они были зачис­ле­ны в пре­то­ри­ан­ские когор­ты). По дан­ным Аппи­а­на, Анто­ний полу­чил для сво­его похо­да на Восток 6 леги­о­нов и 10000 всад­ни­ков, Окта­виа­ну были остав­ле­ны 5 леги­о­нов и 4000 всад­ни­ков. Но из пре­до­став­лен­ных ему 5 леги­о­нов два он отдал Анто­нию, взяв вза­мен те вой­ска, кото­рые Анто­ний оста­вил под коман­до­ва­ни­ем Квин­та Фуфия Кале­на в пред­го­рьях Альп.

Все­го отпу­щен­ных по домам вете­ра­нов было 28 леги­о­нов (око­ло 170000 чело­век). Награж­де­ние их зем­лей про­ис­хо­ди­ло за счет 16 ита­лий­ских общин, жите­ли кото­рых бур­но, но без­ре­зуль­тат­но про­те­сто­ва­ли про­тив экс­про­при­а­ции их земель­ной соб­ст­вен­но­сти1. с.116 В эти меся­цы Ита­лия напо­ми­на­ла заво­е­ван­ную стра­ну, а устро­и­те­ли коло­ний, носив­шие зва­ние лега­тов с про­пре­тор­ской вла­стью — намест­ни­ков заво­е­ван­ных про­вин­ций.

В стране сло­жи­лось исклю­чи­тель­но тяже­лое поло­же­ние. Взбудо­ра­жен­ное кон­фис­ка­ци­я­ми, чрез­вы­чай­ны­ми нало­га­ми и кон­три­бу­ци­я­ми, насе­ле­ние Ита­лии при­шло в дви­же­ние. За ото­бран­ные зем­ли три­ум­ви­ры долж­ны были запла­тить, но цены на земель­ные участ­ки назна­ча­лись без уче­та новых рыноч­ных отно­ше­ний, участ­ки отби­ра­лись заде­ше­во. И эти день­ги три­ум­ви­ры не были в состо­я­нии выпла­тить: их попро­сту не было. Сол­да­ты, не удо­вле­тво­ря­ясь полу­чен­ным, гра­би­ли соседей (App. V. 13). Кро­ме того, у новых посе­лен­цев часто не было ни сель­ско­хо­зяй­ст­вен­но­го инвен­та­ря, ни скота, чтобы нала­дить про­из­вод­ство сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ных про­дук­тов на полу­чен­ных зем­лях. Наряду с кро­во­про­лит­ны­ми стыч­ка­ми меж­ду ста­ры­ми и новы­ми вла­дель­ца­ми, ста­ли уча­щать­ся выступ­ле­ния масс город­ско­го плеб­са. Город­ская жизнь была дез­ор­га­ни­зо­ва­на, ремес­ла при­хо­ди­ли в упа­док, тор­гов­ля зами­ра­ла вслед­ст­вие обще­го неустой­чи­во­го поло­же­ния, вызван­но­го граж­дан­ски­ми вой­на­ми. Снаб­же­ние Рима и ита­лий­ских горо­дов хле­бом было нару­ше­но вслед­ст­вие бло­ка­ды Ита­лии со сто­ро­ны флота Секс­та Пом­пея (в дан­ный момент три­ум­ви­ры ока­за­лись бес­силь­ны про­тив Пом­пея: сво­его флота у них не было). В Ита­лии не ока­за­лось хле­ба, так как сель­ское хозяй­ство в усло­ви­ях непре­кра­щаю­щих­ся граж­дан­ских войн не дава­ло товар­но­го зер­на (App. V. 18). К тому же основ­ная про­из­во­ди­тель­ная сила в сель­ском хозяй­стве — рабы, трудив­ши­е­ся в лати­фун­ди­ях и вил­лах, вос­поль­зо­вав­шись создав­шим­ся поло­же­ни­ем, мас­са­ми бежа­ли. Мно­гие из них при­со­еди­ня­лись к Секс­ту Пом­пею, кото­рый охот­но при­ни­мал с.117 всех, недо­воль­ных режи­мом три­ум­ви­ров. Бес­по­ряд­ки в горо­дах, вызван­ные непре­рыв­ным ростом цен, при­ве­ли к тому, что Окта­виан был вынуж­ден пой­ти на уступ­ки мас­сам город­ской бед­но­ты. Была огра­ни­че­на квар­тир­ная пла­та, но это мало помог­ло.

Затруд­не­ни­я­ми Окта­ви­а­на, ока­зав­ше­го­ся меж­ду двух огней (с одной сто­ро­ны, на него дави­ли вете­ра­ны, аппе­ти­ты кото­рых все уве­ли­чи­ва­лись; с дру­гой сто­ро­ны, надо было как-то учесть и инте­ре­сы экс­про­при­и­ру­е­мых соб­ст­вен­ни­ков), вос­поль­зо­ва­лись его про­тив­ни­ки, во гла­ве кото­рых вста­ли Фуль­вия, жена Мар­ка Анто­ния, и брат три­ум­ви­ра Луций Анто­ний. С 1 янва­ря 41 г. до н. э. послед­ний занял долж­ность кон­су­ла и стал исполь­зо­вать свое поло­же­ние для кон­со­лида­ции сил про­тив­ни­ков Окта­ви­а­на. Ско­рее все­го, он делал это не без тай­но­го уча­стия Мар­ка Анто­ния, нахо­див­ше­го­ся в это вре­мя на Восто­ке2. Увле­чен­ный рома­ном с пре­крас­ной еги­пет­ской цари­цей, Анто­ний, одна­ко, вни­ма­тель­но следил за тем, что про­ис­хо­ди­ло в Ита­лии. Кон­сул Луций Анто­ний при­тво­рил­ся при­вер­жен­цем демо­кра­тии3. Всюду он рас­про­стра­нял слу­хи, что его брат готов сло­жить с себя зва­ние три­ум­ви­ра и вос­ста­но­вить древ­нюю кон­сти­ту­цию государ­ства и что един­ст­вен­ным пре­пят­ст­ви­ем к это­му слу­жит вла­сто­лю­бие осталь­ных три­ум­ви­ров, в первую оче­редь — Цеза­ря Окта­ви­а­на. Ожив­лен­ная про­па­ган­да велась Л. Анто­ни­ем сре­ди сол­дат и вете­ра­нов, у кото­рых в это вре­мя имя Мар­ка Анто­ния — победи­те­ля при Филип­пах — все еще было попу­ляр­ным4. Уже в ходе Перу­зин­ской вой­ны Луций Анто­ний, всту­пив в Рим, про­из­нес перед рим­ским наро­дом речь, в кото­рой заве­рял, буд­то его брат, Марк Анто­ний, стре­мит­ся снять с себя власть три­ум­ви­ра, «заме­нив эту про­ти­во­за­кон­ную тира­нию кон­суль­ской вла­стью, уста­нов­лен­ной обы­ча­я­ми пред­ков» (App. V. 30).

с.118 В леги­о­нах, рас­квар­ти­ро­ван­ных в Ита­лии, как при­над­ле­жав­ших Окта­виа­ну, так и нахо­див­ших­ся под коман­до­ва­ни­ем офи­це­ров Анто­ния, были силь­ны при­ми­ри­тель­ные настро­е­ния. Два леги­о­на, сто­яв­шие в Анконе, потре­бо­ва­ли от Окта­ви­а­на, чтобы он при­ми­рил­ся с Луци­ем, а все спо­ры раз­ре­шил на суде (App. V. 23). Одна­ко при­ми­ре­ние не состо­я­лось, и оба пол­ко­во­д­ца, Окта­виан и Анто­ний, ста­ли гото­вить­ся к войне. По сведе­ни­ям Аппи­а­на (V. 24), у Луция было едва ли не 17 леги­о­нов, тогда как Окта­виан рас­по­ла­гал все­го 4, нахо­див­ши­ми­ся в Капуе (он ожи­дал при­бы­тия Саль­види­е­на, дви­гав­ше­го­ся с 6 леги­о­на­ми из Испа­нии). Ита­ли­ки боль­ше под­дер­жи­ва­ли Луция, наде­ясь най­ти в нем защит­ни­ка от при­тя­за­ний три­ум­ви­ров.

В ходе воен­ных дей­ст­вий Рим зани­ма­ли пооче­ред­но то Луций, то Окта­виан. Заняв Рим, Луций добил­ся того, что Окта­виан и Лепид были объ­яв­ле­ны вне зако­на (реше­ни­ем «народ­но­го собра­ния»). Народ даже награ­дил Луция зва­ни­ем «импе­ра­то­ра» (Dio Cass. XLVIII. 13. 5). Но как толь­ко город заня­ли вой­ска Окта­ви­а­на, вра­гом был объ­яв­лен — все теми же коми­ци­я­ми — кон­сул Луций Анто­ний…

С при­бы­ти­ем войск Саль­види­е­на пере­вес явно скло­нил­ся на сто­ро­ну Окта­ви­а­на. Два его пол­ко­во­д­ца, Саль­види­ен и Агрип­па, ока­за­лись на флан­гах армии Луция, и тот поспеш­но отсту­пил в Перу­зию (поэто­му вой­на полу­чи­ла назва­ние Перу­зин­ской). В этом горо­де Луций Анто­ний был оса­жден. Дви­гав­ши­е­ся на соеди­не­ние с Луци­ем вой­ска Ази­ния Пол­ли­о­на и Вен­ти­дия План­ка (пол­ко­вод­цев Мар­ка Анто­ния) были ото­гна­ны Агрип­пой, сумев­шим оттес­нить их к севе­ру. В кон­це кон­цов, жесто­кий голод заста­вил оса­жден­ных капи­ту­ли­ро­вать (нача­ло фев­ра­ля 40 г. до н. э.). Как опи­сы­ва­ет Све­то­ний, Окта­виан осо­бен­но жесто­ко обо­шел­ся с жите­ля­ми Перу­зии, каз­нив деку­ри­о­нов и всад­ни­ков: «Неко­то­рые пишут, что три­ста чело­век из чис­ла капи­ту­ли­ро­вав­ших того и дру­го­го сосло­вия были заре­за­ны у алта­ря Боже­ст­вен­но­го Юлия, воз­двиг­ну­то­го в Мар­тов­ские иды, напо­до­бие жерт­вен­ных живот­ных» (Suet. Aug. 15). Но, как мы чита­ем у Тита Ливия (Ep. 126), Луций Анто­ний был поми­ло­ван вме­сте с его вой­ска­ми. Это было уступ­кой Мар­ку Анто­нию, с кото­рым Окта­виан в этот момент еще не хотел окон­ча­тель­но порвать, так как вре­мя для реше­ния вопро­са о еди­но­лич­ной вла­сти в Риме еще не подо­спе­ло. Вой­на была закон­че­на Окта­виа­ном малой кро­вью (cit­ra ul­lum san­gui­nem, как пишет Ливий в цити­ро­ван­ном месте).

с.119 Нахо­дясь на Восто­ке, в орео­ле сла­вы победи­те­ля при Филип­пах, Марк Анто­ний вел себя как все­силь­ный пове­ли­тель мира. Цари и дина­сты тол­пи­лись у него в пере­д­них, угож­дая и заис­ки­вая перед его офи­це­ра­ми. В чис­ле про­чих к Анто­нию была при­гла­ше­на еги­пет­ская цари­ца Клео­пат­ра, воз­люб­лен­ная покой­но­го дик­та­то­ра. Плу­тарх, не жалея кра­сок, так опи­сы­ва­ет роман­ти­че­скую встре­чу. Цари­ца отпра­ви­лась на кораб­ле «с вызо­ло­чен­ной кор­мой, пур­пур­ны­ми пару­са­ми и посе­реб­рен­ны­ми вес­ла­ми, кото­рые дви­га­лись под напев флей­ты, строй­но соче­тав­ший­ся со сви­стом сви­ре­лей и бря­ца­ни­ем кифар. Цари­ца поко­и­лась под рас­ши­той золо­том сенью в убо­ре Афро­ди­ты, какою изо­бра­жа­ют ее живо­пис­цы, а по обе­им сто­ро­нам ложа сто­я­ли маль­чи­ки с опа­ха­ла­ми — буд­то эроты на кар­тин­ках… Див­ные бла­го­уха­ния исхо­ди­ли из бес­чис­лен­ных куриль­ниц и рас­те­ка­лись по бере­гам» (Plut. Ant. 26).

Встре­ча про­изо­шла в Кили­кии, в Тар­се. Клео­пат­ра была не толь­ко кра­си­вой жен­щи­ной, но обла­да­ла еще и боль­шим оба­я­ни­ем, зна­ла мно­гие язы­ки… Анто­ний был оча­ро­ван восточ­ной цари­цей, но глав­ным, веро­ят­но, было то, что он и в любов­ных при­клю­че­ни­ях хотел выглядеть достой­ным пре­ем­ни­ком Цеза­ря. Как отме­ча­ет Плу­тарх в цити­ро­ван­ной био­гра­фии, этой стра­сти суж­де­но было стать роко­вой для Анто­ния, а Аппи­ан пря­мо пишет, что охва­тив­шая его страсть сде­ла­лась для него и нача­лом и кон­цом всех даль­ней­ших бед­ст­вий… (V. 10).

Про­ведя неко­то­рое вре­мя за устрой­ст­вом сирий­ских дел (где в это вре­мя уси­ли­лось пар­фян­ское вли­я­ние), Анто­ний поспе­шил к Клео­пат­ре в Алек­сан­дрию. При его гру­бой и пош­ло­ва­той мане­ре, в кото­рой он копи­ро­вал стар­ше­го Цеза­ря, ему осо­бен­но импо­ни­ро­ва­ла роль любов­ни­ка Клео­пат­ры. Но уже в пер­вые меся­цы 40 года ему при­шлось вер­нуть­ся к сирий­ским делам, в свя­зи с уси­ле­ни­ем в Пар­фии воен­ной груп­пи­ров­ки и новым втор­же­ни­ем пар­фян в Сирию. Они захва­ти­ли боль­шие горо­да Сирии — Апа­мею и Антио­хию. Легат Анто­ния Деци­дий Сак­са был раз­бит и сам погиб. Анто­ний решил взять на себя обо­ро­ну Сирии, но в это вре­мя тре­вож­ные собы­тия в Ита­лии (где в ходе Перу­зин­ской вой­ны его сто­рон­ни­ки потер­пе­ли пора­же­ние) заста­ви­ли его сроч­но отплыть в Ита­лию с огром­ным фло­том в 200 кораб­лей.

Вой­на меж­ду Окта­виа­ном и Анто­ни­ем в этой ситу­а­ции каза­лась неиз­беж­ной. К Анто­нию при­мкну­ли все недо­воль­ные поли­ти­кой Окта­ви­а­на, постра­дав­шие от кон­фис­ка­ций и чрез­вы­чай­ных нало­гов, с.120 рес­пуб­ли­кан­цы — сто­рон­ни­ки все еще живой сенат­ской пар­тии. С Анто­ни­ем всту­пил в пере­го­во­ры Секст Пом­пей, в ходе кото­рых обе­щал ему помощь в борь­бе про­тив Окта­ви­а­на, Анто­ний в свою оче­редь обе­щал Пом­пею содей­ст­вие в лега­ли­за­ции его поло­же­ния, в слу­чае, если вой­ны не про­изой­дет, и посред­ни­че­ство в при­ми­ри­тель­ных пере­го­во­рах с Окта­виа­ном (App. V. 52).

Флот Анто­ния бло­ки­ро­вал Брун­ди­зий, в то вре­мя как пират­ские суда Пом­пея жгли и гра­би­ли при­бреж­ные горо­да и селе­ния Ита­лии. В этой напря­жен­ной обста­нов­ке леги­о­ны реши­ли вновь взять в свои руки судь­бы Ита­лии и мира. Под дав­ле­ни­ем сол­дат­ских масс Анто­ний и Окта­виан пошли на пере­го­во­ры, местом для кото­рых был избран Брун­ди­зий. Инте­ре­сы Окта­ви­а­на пред­став­лял его испы­тан­ный дипло­мат и лич­ный друг Гай Циль­ний Меце­нат, инте­ре­сы Анто­ния — его пол­ко­во­дец Ази­ний Пол­ли­он. В резуль­та­те пере­го­во­ров был заклю­чен Брун­ди­зий­ский дого­вор (осень 40 г. до н. э.) на сле­дую­щих усло­ви­ях. Мир был поде­лен меж­ду дву­мя три­ум­ви­ра­ми на две части по линии, про­хо­див­шей с севе­ра на юг через илли­рий­ский город Ско­д­ру: Анто­нию достал­ся Восток, Окта­виа­ну — Запад. Лепиду оста­ва­лась Афри­ка, но он дол­жен был усту­пить свои леги­о­ны Анто­нию, нуж­дав­ше­му­ся в вой­сках для похо­да про­тив пар­фян. Анто­нию же дол­жен был отдать вой­ска, нахо­див­ши­е­ся до это­го под коман­до­ва­ни­ем Фуфия Кале­на, и Гай Цезарь Окта­виан. Дого­вор был скреп­лен дина­сти­че­ским бра­ком: сест­ра Окта­ви­а­на, Окта­вия, долж­на была стать женой Анто­ния вме­сто умер­шей Фуль­вии.

В этом согла­ше­нии инте­ре­сы Пом­пея не были при­ня­ты во вни­ма­ние, и послед­ст­вия это­го Окта­виан сра­зу же почув­ст­во­вал. Про­дол­жав­ша­я­ся бло­ка­да бере­гов Ита­лии фло­том Секс­та Пом­пея и надви­гаю­щий­ся на Ита­лию голод заста­ви­ли жите­лей ита­лий­ских горо­дов (вме­сте с насе­ле­ни­ем Рима) высту­пить с рез­ки­ми тре­бо­ва­ни­я­ми улуч­шить снаб­же­ние. Поэто­му Окта­виан и Анто­ний ока­за­лись вынуж­ден­ны­ми всту­пить в пере­го­во­ры с Пом­пе­ем. Они состо­я­лись на Мисен­ском мысе5.

с.121 В резуль­та­те Мисен­ско­го согла­ше­ния 39 г. до н. э. Пом­пей фак­ти­че­ски был при­знан вла­сти­те­лем боль­шой части терри­то­рии, нахо­див­шей­ся под рим­ским кон­тро­лем. Доля его состо­я­ла из Сици­лии, Сар­ди­нии, Кор­си­ки и Южной Гре­ции (Пело­пон­не­са). В свою оче­редь, Пом­пей обя­зал­ся обес­пе­чить мир и сво­бо­ду тор­гов­ли в запад­ной части Сре­ди­зем­но­мо­рья и — самое глав­ное — обес­пе­чить бес­пе­ре­бой­ный при­воз зер­на для голо­даю­щих горо­дов Ита­лии. Поми­мо того, Пом­пей дол­жен осво­бо­дить ряд пунк­тов на побе­ре­жье Ита­лии, захва­чен­ных его эскад­ра­ми, и не при­ни­мать бег­лых рабов: но те из них, кото­рые уже слу­жи­ли на кораб­лях Пом­пея, были при­зна­ны сво­бод­ны­ми. Лич­но Пом­пею было обе­ща­но воз­на­граж­де­ние за кон­фис­ко­ван­ное у его отца иму­ще­ство. Бежав­шим к нему из-за про­скрип­ций три­ум­ви­ров было объ­яв­ле­но про­ще­ние и обе­щан воз­врат одной чет­вер­ти иму­ще­ства (за исклю­че­ни­ем тех, кто при­ни­мал уча­стие в убий­стве стар­ше­го Цеза­ря).

Текст дого­во­ра был запе­ча­тан и ото­слан на хра­не­ние в Рим, в храм Весты (App. V. 73). Нет сомне­ния, что Окта­виан ни на мгно­ве­ние не при­ни­мал всерь­ез это­го согла­ше­ния, и это пони­ма­ли в Риме (отзвук этих настро­е­ний доно­сят до нас сло­ва Таци­та о Пом­пее, обма­ну­том «при­зрач­ным подо­би­ем мира» — Ann. I. 10).

Анто­ний, полу­чив по Брун­ди­зий­ско­му дого­во­ру новые леги­о­ны, не повел их сам про­тив пар­фян, но пору­чил веде­ние вой­ны сво­е­му испы­тан­но­му пол­ко­вод­цу, Пуб­лию Вен­ти­дию Бас­су. Послед­ний, дождав­шись при­бы­тия афри­кан­ских леги­о­нов и тех, что при­бы­ли из Ита­лии, реор­га­ни­зо­вал свою армию и вес­ной 38 г. начал актив­ные воен­ные дей­ст­вия, напав на вой­ска пар­фян в Кили­кии. Сре­ди пар­фян­ских началь­ни­ков войск вид­ную роль играл рим­ля­нин Квинт Лаби­ен, соста­вив­ший порядоч­ное вой­ско из бежав­ших к нему по поли­ти­че­ским при­чи­нам рим­лян. Но летом 39 г. Лаби­ен был раз­бит в пред­го­рьях Тав­ра Вен­ти­ди­ем и погиб. Вско­ре Вен­ти­дию уда­лось осво­бо­дить от пар­фян Сирию и Кили­кию и поста­вить в этих государ­ствах тех лиц, кото­рые были угод­ны Анто­нию. К момен­ту при­бы­тия Анто­ния на Восток глав­ное было уже сде­ла­но, и три­ум­вир мог пере­клю­чить свое вни­ма­ние на Ита­лию, где про­ис­хо­ди­ли важ­ные собы­тия.

с.122 В нача­ле 38 г. Гай Цезарь Окта­виан решил, что уже наста­ло вре­мя рас­пра­вить­ся с Секс­том Пом­пе­ем, кото­рый и сам гото­вил­ся к войне, стро­ил кораб­ли, вер­бо­вал греб­цов и откры­то заяв­лял сво­им вой­скам, что «надо быть гото­вым ко все­му» (App. V. 77). Как пишет Аппи­ан в цити­ро­ван­ном месте, для рим­лян не насту­пи­ло облег­че­ния после Мисен­ско­го согла­ше­ния и они гово­ри­ли, что вся раз­ни­ца заклю­ча­ет­ся в появ­ле­нии чет­вер­то­го тира­на. Но, пред­при­ни­мая поход про­тив Пом­пея, Окта­виан преж­де все­го выпол­нял соци­аль­ный заказ рим­ских и ита­лий­ских рабо­вла­дель­цев, тер­пев­ших огром­ный урон от поваль­но­го бег­ства рабов к Пом­пею.

Нача­ло враж­деб­ных дей­ст­вий меж­ду Окта­виа­ном и Секс­том Пом­пе­ем было озна­ме­но­ва­но пере­хо­дом одно­го из самых вид­ных адми­ра­лов Пом­пея, Мено­до­ра, на сто­ро­ну Окта­ви­а­на. Послед­не­му Мено­дор сдал ост­ров Сар­ди­нию вме­сте с гар­ни­зо­ном и кораб­ля­ми.

Борь­ба вна­ча­ле шла без осо­бых успе­хов для Окта­ви­а­на, так как его флот зна­чи­тель­но усту­пал флоту Пом­пея, а два дру­гих три­ум­ви­ра, Лепид и Анто­ний, отнюдь не были склон­ны ока­зы­вать ему дей­ст­вен­ную помощь. Толь­ко бла­го­да­ря искус­но­му веде­нию пере­го­во­ров, нача­тых Меце­на­том, Окта­виа­ну уда­лось добить­ся от Анто­ния обе­ща­ния пре­до­ста­вить кораб­ли в обмен на сухо­пут­ные вой­ска. Но, когда Анто­ний во гла­ве огром­но­го флота появил­ся перед Брун­ди­зи­ем, его даже не впу­сти­ли в гавань, и он был вынуж­ден при­стать в Тарен­те (Plut. Ant. 35). По-види­мо­му, Окта­виан рас­це­нил такую демон­стра­цию силы как пря­мую угро­зу сво­е­му гос­под­ству в Ита­лии. Вновь нака­лив­ши­е­ся отно­ше­ния гро­зи­ли перей­ти в откры­тое столк­но­ве­ние. На этот раз ини­ци­а­ти­ву веде­ния пере­го­во­ров взя­ла на себя Окта­вия («сест­ра одно­го импе­ра­то­ра и супру­га дру­го­го», как пишет Плу­тарх в цити­ро­ван­ном месте). В резуль­та­те достиг­ну­то­го согла­ше­ния, полу­чив­ше­го назва­ние Тарен­тин­ско­го дого­во­ра, Анто­ний пообе­щал Окта­виа­ну 100 воен­ных кораб­лей с мед­ны­ми тара­на­ми. Окта­вия выпро­си­ла у сво­его супру­га для сво­его бра­та еще 20. Окта­виан же пре­до­ста­вил Анто­нию 2 леги­о­на для вой­ны с пар­фя­на­ми (все это про­ис­хо­ди­ло в нача­ле 37 г. до н. э.). Поми­мо это­го, три­ум­ви­ры, теперь даже не при­бе­гая к фик­ции утвер­жде­ния сво­их реше­ний народ­ным собра­ни­ем («…не спра­ши­вая уже поста­нов­ле­ния наро­да…» — App. V. 95), явоч­ным поряд­ком про­дли­ли свои пол­но­мо­чия три­ум­ви­ров (истек­шие 31 декаб­ря 38 г.) еще на 5 лет, до 31 декаб­ря 33 г. Лепид обе­щал с.123 появить­ся в рай­оне Сици­лии с фло­том в нача­ле 36 г. до н. э. Так был кас­си­ро­ван Мисен­ский дого­вор, недав­но заклю­чен­ный, а Гай Цезарь Окта­виан полу­чил воз­мож­ность уни­что­жать сво­их про­тив­ни­ков, зна­чи­тель­но менее про­ни­ца­тель­ных и рас­чет­ли­вых, чем он, пооди­ноч­ке, начав с Секс­та Пом­пея.

К решаю­щим сра­же­ни­ям с Пом­пе­ем Окта­виан гото­вил­ся целый год. Стро­и­лись кораб­ли, гото­ви­лись эки­па­жи и капи­та­ны, так как центр тяже­сти в воен­ных дей­ст­ви­ях дол­жен был быть пере­не­сен на море. 20000 рабов были исполь­зо­ва­ны в каче­стве греб­цов на новых судах. Коман­дую­щим в войне с Пом­пе­ем был назна­чен Марк Вип­са­ний Агрип­па, опыт­ный пол­ко­во­дец и лич­ный друг Окта­ви­а­на. Для тре­ни­ров­ки греб­цов была устро­е­на искус­ст­вен­ная гавань в Бай­ях, для это­го при­шлось соеди­нить Аверн­ское и Лук­рин­ское озе­ра: новая гавань полу­чи­ла назва­ние Юли­ан­ской. В ней были обо­рудо­ва­ны боль­шие доки, кото­рые мог­ли при­ни­мать воен­ные суда для ремон­та и пере­обо­рудо­ва­ния. Когда флот был готов, богам были при­не­се­ны очи­сти­тель­ные жерт­вы на алта­рях, постав­лен­ных на бере­гу, в при­сут­ст­вии эки­па­жей кораб­лей, сто­яв­ших в глу­бо­ком мол­ча­нии. Часть жертв была сожже­на на бере­гу, часть бро­ше­на в море (App. V. 96). День отплы­тия для всех фло­тов, в том чис­ле и для флота Лепида, кото­рый дол­жен был при­быть из Афри­ки, был назна­чен Окта­виа­ном на июль 36 г. до н. э. (так стал назы­вать­ся в честь покой­но­го дик­та­то­ра Г. Юлия Цеза­ря рим­ский месяц Квинк­ти­лий).

Гото­вил­ся к войне и Секст Пом­пей, но при­ни­мая лишь обо­ро­ни­тель­ные меры. По мет­ко­му заме­ча­нию Аппи­а­на (V. 143), Пом­пей «вслед­ст­вие како­го-то ослеп­ле­ния сам нико­гда не напа­дал на вра­гов, хотя для это­го часто пред­став­лял­ся бла­го­при­ят­ный слу­чай: он толь­ко обо­ро­нял­ся».

В нача­ле июля Окта­виан и Агрип­па выплы­ли из Путе­ол (ныне Поц­цу­о­ли), но нача­ло кам­па­нии ока­за­лось неудач­ным. Кораб­ли попа­ли в шторм у мыса Пали­ну­рус (ныне Кастел­ла дел­ла Маре, рай­он Лука­нии), и мно­гие суда погиб­ли. Дру­гой адми­рал Окта­ви­а­на, Тавр, выплыв­ший со 130 кораб­ля­ми из Тарен­та, не осме­лил­ся само­сто­я­тель­но начать опе­ра­ции и вер­нул­ся в гавань. Лепид, выплыв­ший из Афри­ки с 70 кораб­ля­ми и 12 леги­о­на­ми, повел опе­ра­ции более удач­но и оса­дил пол­ко­во­д­ца Пом­пея, Гая Плен­ния, с.124 в Лили­бее, в Сици­лии. Но Агрип­па энер­гич­ны­ми мера­ми вновь собрал кораб­ли Окта­ви­а­на и вме­сте с фло­том Ста­ти­лия Тав­ра дал бой флоту Пом­пея у мыса Милы. Пом­пе­ян­цы потер­пе­ли пора­же­ние в этом сра­же­нии — ска­за­лась дли­тель­ная тре­ни­ров­ка эки­па­жей Окта­ви­а­на. Кро­ме того, тяже­лые кораб­ли Окта­ви­а­на ока­за­лись не столь чув­ст­ви­тель­ны к таран­ным уда­рам, как лег­кие кораб­ли Пом­пея. В абор­даж­ных схват­ках чаще побеж­да­ли вои­ны Окта­ви­а­на.

Победа Агрип­пы у мыса не была решаю­щей, Пом­пей не сумел сохра­нить свои основ­ные силы. Даль­ней­шие сра­же­ния про­дол­жа­лись с пере­мен­ным успе­хом. Во вре­мя одно­го из таких сра­же­ний Окта­виан ока­зал­ся в смер­тель­ной опас­но­сти и едва спас­ся, кораб­ли его были сожже­ны (App. V. 3—112).

Центр тяже­сти борь­бы посте­пен­но пере­но­сил­ся на сушу — на терри­то­рию Сици­лии, где Лепид захва­тил проч­ный плац­дарм у Лили­бея. Агрип­па захва­тил непо­да­ле­ку от мыса Милы малень­кий горо­док Тин­да­риду, и здесь Окта­виан выса­дил боль­шой десант­ный кор­пус, состо­яв­ший из 21 леги­о­на пехоты и более чем 20000 всад­ни­ков. Перед эти­ми вой­ска­ми была постав­ле­на зада­ча очи­стить от вра­га север­ное побе­ре­жье Сици­лии и соеди­нить­ся с сила­ми Лепида.

Поло­же­ние Пом­пея рез­ко ухуд­ши­лось. Для него оста­вал­ся послед­ний шанс — выиг­рыш круп­но­го мор­ско­го сра­же­ния, после кото­ро­го он смог бы отре­зать вой­ска Окта­ви­а­на в Сици­лии и обес­пе­чить пере­ход стра­те­ги­че­ской ини­ци­а­ти­вы к пом­пе­ян­цам. Такое сра­же­ние дей­ст­ви­тель­но про­изо­шло 3 сен­тяб­ря 36 г. до н. э., у Нав­ло­ха, близ мыса Милы. Несмот­ря на то, что пом­пе­ян­цы сра­жа­лись с отча­я­ни­ем обре­чен­ных, Пом­пей потер­пел пол­ное и сокру­ши­тель­ное пора­же­ние, решив­шее исход вой­ны. Его пол­ко­вод­цы и адми­ра­лы спа­са­лись, кто как мог, часть флота Пом­пея пере­шла на сто­ро­ну Окта­ви­а­на. Сам Пом­пей, погру­зив семью и иму­ще­ство на корабль, бежал на Восток, наде­ясь най­ти у Анто­ния если не под­держ­ку, то, по край­ней мере, сочув­ст­вие. Неко­то­рое вре­мя он нахо­дил­ся в Азии, где встре­тил дру­же­ст­вен­ный при­ем у намест­ни­ка Анто­ния, Гая Фур­ния (App. V. 137). Вско­ре, одна­ко, Пом­пей, вос­поль­зо­вав­шись неуда­ча­ми Анто­ния в войне с Арме­ни­ей, набрал новое вой­ско и решил вновь попы­тать сча­стья — создать свою дер­жа­ву на Восто­ке (в нем жил неис­тре­би­мый дух аван­тюр). Одна­ко он потер­пел пора­же­ние, и в кон­це кон­цов он был вынуж­ден сдать­ся царю Амин­те во Фри­гии. Затем его доста­ви­ли в Милет и там уби­ли по при­ка­зу Анто­ния. Так окон­чи­лась воен­ная и поли­ти­че­ская карье­ра с.125 послед­не­го из сыно­вей «вели­ко­го» Пом­пея, с име­нем кото­ро­го неко­то­рое упря­мые рес­пуб­ли­кан­цы свя­зы­ва­ли свои надеж­ды на вос­ста­нов­ле­ние «сво­бод­ной рес­пуб­ли­ки». На деле Пом­пей был поли­ти­че­ским аван­тю­ри­стом, но исполь­зо­вав­шим дви­же­ние низов и под­держ­ку демо­кра­ти­че­ских эле­мен­тов; он доби­вал­ся того же, по-види­мо­му, чего доби­ва­лись его сопер­ни­ки — еди­но­лич­ной вла­сти.

Почти одно­вре­мен­но с Пом­пе­ем из боль­шой поли­ти­че­ской игры выбыл Марк Эми­лий Лепид, чей авто­ри­тет все годы, после­до­вав­шие за убий­ст­вом Гая Юлия Цеза­ря, неуклон­но падал.

Бег­ство Пом­пея из Сици­лии после бит­вы при Нав­ло­хе сде­ла­ло неми­ну­е­мым паде­ние Мес­са­ны — горо­да, слу­жив­ше­го глав­ным опор­ным пунк­том армии Пом­пея в Сици­лии. Под этим горо­дом сто­я­ли вой­ска Окта­ви­а­на и Лепида. Послед­ний, рас­по­ла­гая 14 леги­о­на­ми, всту­пил в пере­го­во­ры с гар­ни­зо­ном Мес­са­ны (состо­яв­шим из 8 леги­о­нов пом­пе­ян­цев), после чего всту­пил в город и раз­гра­бил его вме­сте с пом­пе­ян­ца­ми, пере­шед­ши­ми на его сто­ро­ну. Рас­по­ла­гая теперь 22 леги­о­на­ми пехоты и нема­лым отрядом всад­ни­ков, Лепид решил овла­деть всей Сици­ли­ей и с этой целью занял стра­те­ги­че­ски важ­ные про­хо­ды, при­ка­зав сво­им офи­це­рам не про­пус­кать вой­ска Окта­ви­а­на. Так воз­ник­ла угро­за новой вой­ны меж­ду Лепидом и Окта­виа­ном. Но в вой­сках Лепида с нема­лым успе­хом вели аги­та­цию аген­ты Окта­ви­а­на. Лепид же по сво­ей бес­печ­но­сти не обра­тил на это долж­но­го вни­ма­ния. Когда Окта­виан, взяв с собой отряд всад­ни­ков, явил­ся в лагерь Лепида, сол­да­ты Лепида «при­вет­ст­во­ва­ли его как импе­ра­то­ра» (App. V. 124). Вско­ре мно­гие сол­да­ты Лепида, захва­тив с собой свои зна­ме­на, пере­бе­жа­ли в лагерь Окта­ви­а­на. Лепид попы­тал­ся ока­зать сопро­тив­ле­ние, но без­ре­зуль­тат­но — все его вой­ска пере­шли на сто­ро­ну Окта­ви­а­на (конец сен­тяб­ря 36 г. до н. э.). Сол­да­ты хоте­ли убить Лепида, но Окта­виан реши­тель­но это­му вос­про­ти­вил­ся: он пони­мал, что со сто­ро­ны Лепида ему ника­кой опас­но­сти не гро­зит (Лепиду была остав­ле­на жизнь, иму­ще­ство и сан вер­хов­но­го пон­ти­фи­ка). Разу­ме­ет­ся, от пол­но­мо­чий три­ум­ви­ра ему при­шлось отка­зать­ся, как и от про­вин­ции, ранее им зани­мае­мой. Отныне он уда­лил­ся в част­ную жизнь и был интер­ни­ро­ван в боль­шом город­ке Лаци­у­ма, в Цир­це­ях.

с.126 Нало­жив огром­ную кон­три­бу­цию в 1600 талан­тов на Сици­лию (сол­да­ты тре­бо­ва­ли денег, и их услу­ги были нуж­ны Окта­виа­ну), победо­нос­ный наслед­ник Цеза­ря дви­нул­ся в Рим. Сенат назна­чил ему «без­мер­ные поче­сти», по выра­же­нию Аппи­а­на (V. 130), из кото­рых он, одна­ко, при­нял не все. «На дру­гой день Цезарь дер­жал речь в сена­те и перед наро­дом, изла­гал свои дела и меры управ­ле­ния с нача­ла и до насто­я­ще­го вре­ме­ни. Запи­сав ска­зан­ное, он выпу­стил это отдель­ной кни­гой» (App. V. 130). Эти сло­ва Аппи­а­на осо­бен­но инте­рес­ны — они гово­рят о том, насколь­ко важ­ным было для Окта­ви­а­на обще­ст­вен­ное мне­ние: выпу­щен­ная им аги­та­ци­он­ная «бро­шю­ра» содер­жа­ла, веро­ят­но, те же оцен­ки собы­тий, кото­рые поз­же нашли отра­же­ние в его поли­ти­че­ском заве­ща­нии (Анкир­ская над­пись). Как мож­но пред­по­ло­жить на осно­ва­нии упо­мя­ну­то­го памят­ни­ка (Mon. Anc. V. 1), вой­на с Пом­пе­ем ква­ли­фи­ци­ро­ва­лась им как bel­lum ser­vi­le, вой­на с раба­ми.

Одно­вре­мен­но были при­ня­ты меры по воз­вра­ще­нию рабов их вла­дель­цам. Леги­о­ны, когда-то слу­жив­шие у Пом­пея, были дис­ло­ци­ро­ва­ны в Ита­лии порознь друг от дру­га. Во все лаге­ря были направ­ле­ны пра­ви­тель­ст­вен­ные пись­ма с ука­за­ни­ем Окта­ви­а­на вскрыть их в один назна­чен­ный день. В каж­дом пись­ме содер­жал­ся при­каз о выда­че бег­лых рабов, мно­гие из кото­рых вое­ва­ли в вой­ске Пом­пея и полу­чи­ли сво­бо­ду по пред­ше­ст­во­вав­шим согла­ше­ни­ям с Пом­пе­ем. Эти согла­ше­ния объ­яв­ля­лись недей­ст­ви­тель­ны­ми, рабов хва­та­ли и воз­вра­ща­ли вла­дель­цам. Тех, кото­рых никто не брал, Окта­виан при­ка­зал каз­нить близ тех горо­дов, откуда они бежа­ли. Эти­ми мера­ми Окта­виан вер­нул себе сим­па­тии иму­щих клас­сов, преж­де все­го бога­тых рабо­вла­дель­цев.

Исчез­но­ве­ние с поли­ти­че­ско­го гори­зон­та Секс­та Пом­пея и Лепида поста­ви­ло весь Запад Сре­ди­зем­но­мор­ско­го бас­сей­на под кон­троль одно­го чело­ве­ка — Гая Цеза­ря Окта­ви­а­на. В Ита­лии был наведен порядок, и рас­квар­ти­ро­ван­ные в раз­лич­ных частях стра­ны отряды регу­ляр­ных войск боро­лись с шай­ка­ми гра­би­те­лей, обес­пе­чи­вая без­опас­ность пере­дви­же­ния по стране. Север­ные гра­ни­цы Ита­лии были ограж­де­ны от напа­де­ний аль­пий­ских пле­мен. В Илли­рии в тече­ние 35 г. были нане­се­ны уда­ры по илли­рий­ским пле­ме­нам. Воен­ные уси­лия соче­та­лись здесь с успеш­ны­ми дипло­ма­ти­че­ски­ми пере­го­во­ра­ми, и в резуль­та­те дал­ма­тий­ские пле­ме­на вер­ну­ли Окта­виа­ну захва­чен­ные ранее в боях зна­ме­на рим­ских частей, с.127 sig­na mi­li­ta­ria, как он сам об этом сооб­ща­ет с гор­до­стью в сво­ем заве­ща­нии (Mon. Anc. V. 39—40).

Дела Анто­ния на Восто­ке были дале­ко не столь бле­стя­щи­ми, как Окта­ви­а­на на Запа­де. Задер­жи­вал­ся дав­но запла­ни­ро­ван­ный поход про­тив пар­фян (Анто­ний стре­мил­ся совер­шить то, чего не успел сде­лать его прин­ци­пал, покой­ный дик­та­тор, и меч­тал о лав­рах мсти­те­ля за пора­же­ние Крас­са). Жизнь на Восто­ке, в Антио­хии, с ее рос­ко­шью, восточ­ной негой и раз­гу­лом, уме­ло поощ­ря­е­мая хит­рой еги­пет­ской цари­цей, не спо­соб­ст­во­ва­ла серь­ез­ным начи­на­ни­ям. Вско­ре, одна­ко, Анто­нию пред­ста­вил­ся удоб­ный повод для вме­ша­тель­ства во внут­рен­ние дела Пар­фии, — свя­зан­ный со сме­ной царей на пар­фян­ском пре­сто­ле. Дипло­ма­ти­че­ские пере­го­во­ры нача­лись по сле­дую­ще­му пово­ду. Пере­ме­ны в прав­ле­нии сопро­вож­да­лись в Пар­фии внут­рен­ни­ми раздо­ра­ми, мас­со­вы­ми убий­ства­ми лиц, при­над­ле­жав­ших к пра­вя­щей дина­стии. Но пар­фян­ско­му царю Фра­ату уда­лось закре­пить­ся на пре­сто­ле, пере­го­во­ры ока­за­лись без­ре­зуль­тат­ны­ми и вес­ной 36 г. до н. э. Анто­ний высту­пил про­тив пар­фян с боль­шим вой­ском. У него было свы­ше 60000 пехоты, 10000 всад­ни­ков и боль­шое коли­че­ство вспо­мо­га­тель­ных войск (Plut. Ant. 37). Опор­ным пунк­том опе­ра­ций ста­ла Арме­ния, царь кото­рой, Арта­ва­зд, высту­пил в поход про­тив пар­фян вме­сте с Анто­ни­ем.

Вой­ско Анто­ния быст­ро про­дви­га­лось впе­ред по терри­то­рии Лидии и вско­ре заня­ло Атро­па­те­ну (рай­он нынеш­не­го пер­сид­ско­го Азер­бай­джа­на). Так как обо­зы тор­мо­зи­ли успеш­ное про­дви­же­ние войск, Анто­ний был вынуж­ден оста­вить в тылу парк осад­ных машин с кор­пу­сом (дву­мя леги­о­на­ми) Ста­ти­а­на, кото­рый их охра­нял. Пар­фян­ский царь вос­поль­зо­вал­ся ошиб­кой Анто­ния и, напав со сво­ей тяже­ло­во­ору­жен­ной кон­ни­цей на рим­ский отряд, пол­но­стью его уни­что­жил (осад­ные маши­ны пар­фяне при этом изло­ма­ли).

Эта неуда­ча Анто­ния име­ла дале­ко иду­щие послед­ст­вия. Армян­ский царь Арта­ва­зд, решив, что дело про­иг­ра­но, поки­нул ряды рим­ской армии (Dio Cass. XLVIII. 25. 5). В кон­це кон­цов, Анто­ний был вынуж­ден снять оса­ду мидий­ско­го горо­да Фра­ас­пы и дви­нул­ся назад в Арме­нию, под­вер­га­ясь по пути бес­пре­стан­ным ата­кам пар­фян­ских отрядов. Толь­ко то, что Анто­ний отсту­пал по гори­стой мест­но­сти, где при­ме­не­ние тяже­лой пар­фян­ской кон­ни­цы было с.128 затруд­не­но, спас­ло его армию от судь­бы армии Крас­са. В Арме­нию Анто­ний вер­нул­ся с боль­ши­ми поте­ря­ми. Они соста­ви­ли око­ло 20000 пехо­тин­цев и до 4000 всад­ни­ков, по сло­вам Плу­тар­ха (Ant. 50), погиб­ших от пар­фян­ских стрел, голо­да, холо­да и болез­ней. Вме­сто того чтобы дать сво­им вой­скам отдых в Арме­нии, Анто­ний поспе­шил пере­ве­сти свое вой­ско в Сирию, поте­ряв по пути еще 8000 чело­век.

Неуда­ча пар­фян­ско­го похо­да осо­бен­но рас­па­ли­ла Анто­ния. Всю ответ­ст­вен­ность за неуда­чу он стре­мил­ся воз­ло­жить на дей­ст­вия армян­ско­го царя. Чтобы его нака­зать, он заду­мал осу­ще­ст­вить поход в Арме­нию. Для этой цели он заклю­чил союз с мидий­ским царем и вско­ре вме­сте с ним начал поход про­тив армян. Одно­вре­мен­но велись и дипло­ма­ти­че­ские пере­го­во­ры с армян­ским царем. В ходе этих пере­го­во­ров Анто­нию уда­лось зама­нить Арта­ва­зда в заса­ду и в око­вах при­вез­ти его в Алек­сан­дрию. Там Арта­ва­зд был про­веден в око­вах в три­ум­фаль­ном шест­вии Анто­ния и затем убит.

Меж­ду тем, Гай Цезарь Окта­виан искус­но подо­гре­вал в Риме враж­деб­ные Анто­нию настро­е­ния и, высту­пая перед сена­том и в народ­ных собра­ни­ях, раз­об­ла­чал его поли­ти­ку на Восто­ке как враж­деб­ную инте­ре­сам рим­ско­го наро­да. То, что Анто­ний справ­лял три­умф над Арме­ни­ей не в Риме, а в Алек­сан­дрии, дава­ло его вра­гам повод утвер­ждать, буд­то Анто­ний в уго­ду Клео­пат­ре стре­мит­ся сде­лать сто­ли­цей государ­ства не Рим, а Алек­сан­дрию. Бро­са­лись в гла­за раз­ли­чия в поведе­нии обо­их три­ум­ви­ров. Окта­виан, зачис­ляя в свой актив уми­ротво­ре­ние Ита­лии и все­го запад­но­го Сре­ди­зем­но­мо­рья, вел скром­ный и про­стой образ жиз­ни рим­ско­го адми­ни­ст­ра­то­ра и уси­лен­но под­чер­ки­вал свою вер­ность ста­ро­рим­ским иде­а­лам. Когда к кон­цу 34 г. до н. э. всем ста­ло ясно, что раз­рыв неиз­бе­жен, Окта­виан стал уси­лен­но под­чер­ки­вать свою бла­го­же­ла­тель­ность в отно­ше­нии рим­ских граж­дан, а все его прав­ле­ние ста­ло носить уме­рен­ный харак­тер. Это было лов­ким так­ти­че­ским шагом6.

Напро­тив, Анто­ний вел себя как восточ­ный вла­ды­ка, пере­ни­мая обы­чаи и рос­кошь восточ­но­го дво­ра. В пере­пол­нен­ном до отка­за с.129 алек­сан­дрий­ском гим­на­сии Анто­ний устро­ил спек­такль разде­ла сво­ей импе­рии меж­ду сыно­вья­ми, кото­рых ему роди­ла Клео­пат­ра. Стар­ше­го сына Анто­ний вывел в мидий­ском убо­ре с тиа­рой на голо­ве (голов­ным убо­ром, кото­рый носи­ли пер­сы). Дру­гой сын, Пто­ле­мей, высту­пал в македон­ском пла­ще и укра­шен­ной диа­де­мой кав­сии (голов­ном убо­ре македо­нян): ему пред­на­зна­ча­лись Сирия и Кили­кия. Цар­ство Кире­на пере­да­ва­лось доче­ри Клео­пат­ре. Алек­сандр был помолв­лен с доче­рью мидий­ско­го царя Астиа­гой, и ему пред­на­зна­ча­лась вся Арме­ния, к кото­рой долж­на была быть при­со­еди­не­на после заво­е­ва­ния Пар­фия вме­сте с Миди­ей. Саму еги­пет­скую цари­цу Клео­пат­ру Анто­ний про­воз­гла­сил вла­сти­тель­ни­цей Егип­та, Кип­ра, Афри­ки и Келе­си­рии (Plut. Ant. 54). Это осо­бен­но вызы­ва­ло воз­му­ще­ние в Риме. В гла­зах пат­рио­ти­че­ски настро­ен­ных рим­лян дей­ст­вия Анто­ния похо­ди­ли на государ­ст­вен­ную изме­ну, посколь­ку вла­де­ния рим­ско­го наро­да, заво­е­ван­ные его сол­да­та­ми, пере­да­ва­лись восточ­ным царь­кам. Недо­воль­ство уси­ли­ва­лось еще и тем, что Анто­ний потер­пел пора­же­ние от пар­фян.

Одна­ко и Анто­ний вел в Риме актив­ную про­па­ган­ду, направ­лен­ную про­тив Гая Цеза­ря Окта­ви­а­на. Плу­тарх в био­гра­фии Анто­ния (55) сохра­нил для нас основ­ные обви­не­ния, кото­рые выдви­гал про­тив Окта­ви­а­на Анто­ний: при­сво­е­ние Сици­лии, часть кото­рой долж­на была быть пере­да­на Анто­нию, захват флота, кото­рый Окта­виан дол­жен был воз­вра­тить после вой­ны с Секс­том Пом­пе­ем, лише­ние вла­сти Лепида без согла­сия Анто­ния. Нако­нец, Окта­виа­ну вме­ня­лось в вину то, что зем­ли в Ита­лии пре­до­став­ля­лись лишь сол­да­там Окта­ви­а­на, вои­нам же Анто­ния не было выде­ле­но ника­ких участ­ков. Послед­нее обви­не­ние было рас­счи­та­но на то, чтобы воз­будить недо­воль­ство про­тив Окта­ви­а­на в леги­о­нах, нахо­див­ших­ся под коман­до­ва­ни­ем Анто­ния.

1 янва­ря 33 г. до н. э., всту­пая в свое вто­рое кон­суль­ство, Гай Цезарь Окта­виан про­из­нес в сена­те речь, откры­то направ­лен­ную про­тив Анто­ния. В извест­ной мере повто­ря­лась ситу­а­ция, воз­ник­шая в свое вре­мя при кон­флик­те меж­ду Цеза­рем и Пом­пе­ем, в самом нача­ле граж­дан­ской вой­ны меж­ду ними. В Риме нахо­ди­лись в нема­лом коли­че­стве сто­рон­ни­ки Анто­ния, и даже кон­су­лы 32 г. (Гай Сосий и Гней Доми­ций Аге­но­барб) при­над­ле­жа­ли к их чис­лу (оба они были обя­за­ны Анто­нию сво­ей карье­рой). Чтобы при­влечь сим­па­тии все еще силь­ной рес­пуб­ли­кан­ской пар­тии, Анто­ний с.130 при­слал в сенат пись­мо, в кото­ром пред­ла­гал отка­зать­ся от пол­но­мо­чий три­ум­ви­ра (в свя­зи с исте­че­ни­ем сро­ка три­ум­ви­ра­та), но с тем усло­ви­ем, чтобы это же сде­лал Окта­виан (Dio Cass. XLIX. 41. 6). Пере­пис­ка велась и меж­ду обо­и­ми три­ум­ви­ра­ми, но на все пред­ло­же­ния Анто­ния Окта­виан отве­чал отка­зом.

Про­ис­хо­ди­ла новая пере­груп­пи­ров­ка сил, и сто­рон­ни­ки Анто­ния покида­ли Рим, направ­ля­ясь на Восток. Окта­виан им в этом не пре­пят­ст­во­вал (Suet. Aug. 17).

Уже нахо­дясь в Арме­нии, Анто­ний полу­чил пись­мо от Окта­ви­а­на, из кото­ро­го ста­ло ясно, что столк­но­ве­ние неми­ну­е­мо. Анто­ний немед­лен­но отдал при­каз сво­им 16 леги­о­нам дви­гать­ся к морю, а сам с Клео­патрой при­был в Эфес, где соби­рал­ся его флот (Plut. Ant. 56). Фор­маль­ным при­зна­ком раз­ры­ва было пись­мо, кото­рое Анто­ний отпра­вил сво­ей жене Окта­вии, сест­ре Окта­ви­а­на: ей пред­пи­сы­ва­лось поки­нуть дом Анто­ния в Риме. Раз­рыв стал свер­шив­шим­ся фак­том к лету 32 г. до н. э. К это­му вре­ме­ни брак меж­ду Анто­ни­ем и Клео­патрой полу­чил юриди­че­ское оформ­ле­ние.

Ошиб­ки, совер­шае­мые Анто­ни­ем, его связь, а поз­же и брак с Клео­патрой дела­ли все более прав­до­по­доб­ны­ми слу­хи, рас­про­стра­няв­ши­е­ся аген­та­ми Окта­ви­а­на, буд­то Анто­ний соби­ра­ет­ся пре­вра­тить Ита­лию в про­вин­цию Егип­та — что, конеч­но, было явной бес­смыс­ли­цей7.

В борь­бе про­тив кон­су­лов, сто­рон­ни­ков Анто­ния, Окта­виан еще раз пока­зал, на что он спо­со­бен. С отрядом сол­дат он вошел в сенат и занял место меж­ду кон­су­ла­ми8. Сенат, в кото­ром боль­шин­ство состо­я­ло из его сто­рон­ни­ков, послуш­но при­нял ряд поста­нов­ле­ний, лишав­ших Анто­ния импе­рия и объ­яв­ляв­ших его вра­гом оте­че­ства.

В то вре­мя как кон­су­лы 32 г. вме­сте с рядом сена­то­ров и дру­зей Анто­ния покида­ли Рим, туда при­бы­ва­ли сто­рон­ни­ки Окта­ви­а­на, бежав­шие от Анто­ния. В их чис­ле были Луций Муна­ций Планк и Марк Титий. Чтобы пока­зать, что они при­бы­ли не с пусты­ми рука­ми, они поста­ви­ли Окта­ви­а­на в извест­ность отно­си­тель­но содер­жа­ния с.131 заве­ща­ния, кото­рое Анто­ний пере­дал на хра­не­ние вестал­кам в Риме. Окта­виан не без труда добыл его текст и пре­дал его глас­но­сти. Там объ­яв­ля­лось, что наслед­ни­ка­ми Анто­ния явля­ют­ся Клео­пат­ра и его дети от Клео­пат­ры. Тело его долж­но было быть похо­ро­не­но в Алек­сан­дрии. Так были полу­че­ны доку­мен­таль­ные дока­за­тель­ства того, что Анто­ний забыл о сво­ем граж­дан­ском дол­ге рим­ля­ни­на (Suet. Aug. 17). Это заве­ща­ние было про­чи­та­но в сена­те и на фору­ме при боль­шом сте­че­нии наро­да. Есте­ствен­ным след­ст­ви­ем яви­лось лише­ние Анто­ния пол­но­мо­чий, «кото­рые он усту­пил и пере­дал жен­щине» (Plut. Ant. 60).

Одна­ко вой­на была объ­яв­ле­на Клео­пат­ре, как узур­па­то­ру, при­сво­ив­ше­му досто­я­ние рим­ско­го наро­да. Это было харак­тер­ным жестом тон­ко­го поли­ти­ка, каким и являл­ся Окта­виан, жестом, кото­рый дол­жен был пока­зать всем, что граж­дан­ские вой­ны, крайне непо­пу­ляр­ные в наро­де, дав­но закон­чи­лись. Мы виде­ли выше, что вой­на про­тив Секс­та Пом­пея офи­ци­аль­но ква­ли­фи­ци­ро­ва­лась как вой­на про­тив бег­лых рабов. Враж­деб­ный Риму Еги­пет все еще сохра­нял само­сто­я­тель­ность, и Окта­виан ста­рал­ся вну­шить всем мысль, что пред­сто­ит нака­зать внеш­не­го вра­га.

Чтобы изыс­кать сред­ства для веде­ния новой вой­ны, Окта­виан при­бег­нул к новым чрез­вы­чай­ным сбо­рам и нало­гам. Все сво­бод­но­рож­ден­ные рим­ляне долж­ны были вне­сти в каз­ну чет­верть сво­их дохо­дов, а воль­ноот­пу­щен­ни­ки — вось­мую часть сво­его иму­ще­ства (Plut. Ant. 58).

Про­тив­ни­ки всту­па­ли в борь­бу, рас­по­ла­гая огром­ны­ми сила­ми. Соглас­но Плу­тар­ху, у Анто­ния было не менее 500 кораб­лей, 100000 пехо­тин­цев и 12000 всад­ни­ков; у Окта­ви­а­на — 250 кораб­лей, 80000 пехо­тин­цев и столь­ко же всад­ни­ков, как у Анто­ния (Plut. Ant. 61). Одна­ко вели­чи­на флота и армии, сама по себе, не явля­лась решаю­щим фак­то­ром. В вой­нах древ­не­го мира осо­бо важ­ное зна­че­ние имел мораль­ный дух войск, пре­дан­ность делу, за кото­рое вои­ны сра­жа­лись, бое­вая орга­ни­за­ция и под­готов­ка, воин­ская дис­ци­пли­на. Как сооб­ща­ет Плу­тарх, во фло­те Анто­ния не хва­та­ло греб­цов, а сами кораб­ли Анто­ния из-за огром­ных раз­ме­ров, кото­рые они име­ли, отли­ча­лись пло­хой манев­рен­но­стью, кото­рая игра­ла такую огром­ную роль в мор­ских сра­же­ни­ях древ­но­сти. Серь­ез­ные недо­стат­ки име­лись в орга­ни­за­ции сухо­пут­но­го вой­ска Анто­ния, не хва­та­ло опыт­ных офи­це­ров. Сам Анто­ний по-преж­не­му про­во­дил вре­мя в празд­не­ствах и раз­лич­но­го с.132 рода уве­се­ле­ни­ях, собрав на Само­се, где он нахо­дил­ся в дан­ное вре­мя, огром­ное коли­че­ство акте­ров. Ост­ров «мно­го дней под­ряд огла­шал­ся зву­ка­ми флейт и кифар, теат­ры были пол­ны зри­те­лей и хоры усерд­но боро­лись за пер­вен­ство…» (Plut. Ant. 56).

Гай Цезарь Окта­виан гото­вил­ся к послед­ней решаю­щей схват­ке с край­ним напря­же­ни­ем сил. Огром­ную роль в руко­вод­стве под­готов­кой к воен­ным дей­ст­ви­ям сыг­рал Марк Вип­са­ний Агрип­па, испы­тан­ный пол­ко­во­дец и лич­ный друг Окта­ви­а­на, отли­чив­ший­ся еще во вре­мя вой­ны с Секс­том Пом­пе­ем. Эки­па­жи судов про­хо­ди­ли все­сто­рон­нюю бое­вую выуч­ку, гото­ви­лись к сра­же­ни­ям и сухо­пут­ные вой­ска. Насколь­ко ответ­ст­вен­ный и решаю­щий харак­тер долж­на была иметь пред­сто­я­щая вой­на, вид­но из той меры, к кото­рой при­бег­нул Окта­виан: вся Ита­лия долж­на была при­сяг­нуть ему на вер­ность, вме­сте с про­вин­ци­я­ми Гал­ли­ей, Испа­ни­ей, Афри­кой, Сици­ли­ей и Сар­ди­ни­ей. От при­ся­ги были осво­бож­де­ны лишь жите­ли Боно­нии — дав­ние кли­ен­ты рода Анто­ни­ев (Suet. Aug. 17). Этот жест дол­жен был пока­зать, насколь­ко Окта­виан верен древним рим­ским тра­ди­ци­ям, освя­щав­шим отно­ше­ния меж­ду патро­на­ми и кли­ен­та­ми. Ему при­сяг­ну­ли свы­ше 700 сена­то­ров, как об этом мы узна­ем из Анкир­ско­го памят­ни­ка (Mon. Anc. V. 3—7).

В нача­ле 31 г. до н. э. Окта­виан всту­пил в свое третье кон­суль­ство и с это­го момен­та зани­мал кон­суль­скую долж­ность без пере­ры­ва до 23 г. до н. э. При­чи­на заклю­ча­лась в том, что пол­но­мо­чия три­ум­ви­ров истек­ли в 32 г. до н. э. (фак­ти­че­ски три­ум­ви­рат пре­кра­тил свое суще­ст­во­ва­ние гораздо рань­ше), поэто­му кон­суль­ская долж­ность каза­лась Окта­виа­ну в этот момент наи­бо­лее под­хо­дя­щий кон­сти­ту­ци­он­ной маги­ст­ра­ту­рой, кото­рой он смог бы вос­поль­зо­вать­ся для юриди­че­ско­го оформ­ле­ния сво­ей еди­но­лич­ной вла­сти в Риме и Ита­лии. Поми­мо это­го, кон­суль­ская долж­ность дава­ла ему тот каму­фляж леги­тим­но­сти в духе ста­рых рес­пуб­ли­кан­ских тра­ди­ций, кото­ро­го лишен был Анто­ний.

Оста­вать­ся в Риме в усло­ви­ях при­бли­жаю­щей­ся смер­тель­ной схват­ки Окта­виан не мог. Оста­вив в Риме вме­сто себя Гая Циль­ния Меце­на­та, он отпра­вил­ся на Восток, кото­рый дол­жен был стать теат­ром воен­ных дей­ст­вий.

Вес­ной 31 г. до н. э. флот Окта­ви­а­на окку­пи­ро­вал запад­ное побе­ре­жье Гре­ции и захва­тил Эпир. Вой­ско и флот Анто­ния в это вре­мя без­дей­ст­во­ва­ли у Амбра­кий­ско­го зали­ва, близ мыса Акций. с.133 В ходе раз­го­раю­щих­ся воен­ных дей­ст­вий армия Гая Цеза­ря Окта­ви­а­на захва­ти­ла Пат­ры и Коринф. В рядах сто­рон­ни­ков Анто­ния цари­ла неуве­рен­ность, мно­гие пере­бе­га­ли на сто­ро­ну про­тив­ни­ка. Сре­ди них ока­зал­ся и быв­ший кон­сул Гней Доми­ций Аге­но­барб (Plut. Ant. 63). Анто­нию при­хо­ди­лось торо­пить­ся с гене­раль­ным сра­же­ни­ем, так как вре­мя работа­ло про­тив него; кро­ме того, снаб­же­ние его войск про­ви­ан­том было затруд­не­но эскад­ра­ми про­тив­ни­ка, бло­ки­ро­вав­ши­ми пор­ты, а Гре­ция была совер­шен­но исто­ще­на. На воен­ном сове­те у Анто­ния воз­об­ла­да­ло мне­ние Клео­пат­ры, наста­и­вав­шей, чтобы гене­раль­ное сра­же­ние было дано на море (по мне­нию Плу­тар­ха, она зара­нее «высмат­ри­ва­ла себе доро­гу к бег­ству» — Ant. 63). Сам Анто­ний, по-види­мо­му, пони­мал, что глав­ный шанс на победу заклю­чал­ся в вер­ных ему леги­о­нах.

Мор­ская бит­ва при мысе Акций нача­лась 2 сен­тяб­ря 31 г. до н. э. Агрип­па, коман­до­вав­ший фло­том Окта­ви­а­на, попы­тал­ся охва­тить флан­ги бое­вых поряд­ков Анто­ния и тем самым заста­вил его адми­ра­лов перей­ти к обо­ро­ни­тель­ным дей­ст­ви­ям. Сра­же­ние дли­лось око­ло суток. Тяже­лые кораб­ли Анто­ния не мог­ли набрать ско­рость, необ­хо­ди­мую для того, чтобы тара­нить вра­же­ские суда. Бит­ва начи­на­ла похо­дить на сухо­пут­ную. По сло­вам Плу­тар­ха, в дело шли осад­ные наве­сы, мета­тель­ные копья, рога­ти­ны и огне­ме­ты (Plut. Ant. 66).

Исход бит­вы был дале­ко еще не пред­опре­де­лен, как вдруг кораб­ли Клео­пат­ры (око­ло 60 судов, по дан­ным Плу­тар­ха) совер­ши­ли рез­кий маневр и, поль­зу­ясь попу­т­ным вет­ром, напра­ви­лись к Пело­пон­не­су. Увидев это, Анто­ний забыл свой долг вои­на и пол­ко­во­д­ца, бро­сив­шись на сво­ем кораб­ле вдо­гон­ку за Клео­патрой. Крас­но­ре­чи­вую оцен­ку его поведе­ния дает Плу­тарх: «Вот когда Анто­ний яснее все­го обна­ру­жил, что не вла­де­ет ни разу­мом пол­ко­во­д­ца, ни разу­мом мужа, и вооб­ще не вла­де­ет соб­ст­вен­ным разу­мом, но — если вспом­нить чью-то шут­ку, что душа влюб­лен­но­го живет в чужом теле — слов­но бы срос­ся с этой жен­щи­ной и дол­жен сле­до­вать за ней везде и повсюду. Сто­и­ло ему заме­тить, что корабль Клео­пат­ры уплы­ва­ет, как он забыл обо всем на све­те, пре­дал и бро­сил на про­из­вол судь­бы людей, кото­рые за него сра­жа­лись и уми­ра­ли, и, перей­дя на пен­те­ру, в сопро­вож­де­нии лишь сирий­ца Алек­са и Сцел­лия, погнал­ся за той, что уже погиб­ла сама и вме­сте с собой гото­ви­лась сгу­бить и его» с.134 (Ant. 66). На всем про­тя­же­нии мор­ско­го сра­же­ния сухо­пут­ные вой­ска про­тив­ни­ков оста­ва­лись без­участ­ны­ми зри­те­ля­ми про­ис­хо­див­ше­го.

По при­ка­зу Анто­ния его легат, Пуб­лий Канидий Красс дол­жен был отве­сти леги­о­ны в Азию, но при­каз этот, по-види­мо­му, не достиг цели, а если и достиг, то не был выпол­нен. Канидий, после­до­вав при­ме­ру Анто­ния, тоже бежал, а леги­о­ны, посто­яв неко­то­рое вре­мя без коман­ди­ров (они ожи­да­ли при­ка­за четы­ре дня), сда­лись на милость победи­те­ля и были при­со­еди­не­ны к вой­скам Окта­ви­а­на.

Поз­же на месте, где нахо­дил­ся лагерь леги­о­нов Гая Цеза­ря Окта­ви­а­на, был постро­ен город, назван­ный Нико­по­лем («Победо­гра­дом»). В память об Актий­ской победе у хра­ма Апол­ло­на, нахо­див­ше­го­ся на Актий­ском мысу, были учреж­де­ны игры, кото­рые долж­ны были там про­ис­хо­дить каж­дые пять лет. Из остат­ков судов, побеж­ден­ных в этом сра­же­нии, победи­те­ли воз­двиг­ли пыш­ный тро­фей, посвя­щен­ный Неп­ту­ну и Мар­су.

Уже древ­ние исто­ри­ки пре­крас­но пони­ма­ли зна­че­ние победы, одер­жан­ной Гаем Цеза­рем Окта­виа­ном, и этот день счи­та­ли нача­лом новой эры в исто­рии Рима — эры импе­рии9. Уни­что­же­ние остат­ков армии Анто­ния, бежав­ше­го вме­сте с Клео­патрой в Еги­пет, мог­ло быть делом лишь несколь­ких меся­цев, и, дей­ст­ви­тель­но, летом 30 г. Еги­пет после сла­бо­го сопро­тив­ле­ния был занят вой­ска­ми Окта­ви­а­на Цеза­ря. Анто­ний и Клео­пат­ра покон­чи­ли само­убий­ст­вом, и у Рима появи­лась новая про­вин­ция, нахо­див­ша­я­ся в лич­ном управ­ле­нии импе­ра­то­ра. Еги­пет вошел в состав огром­ной Рим­ской импе­рии и стал нема­лой под­мо­гой ново­му режи­му: отсюда импе­ра­тор в боль­ших коли­че­ствах выво­зил хлеб, столь необ­хо­ди­мый, чтобы под­карм­ли­вать веч­но голод­ный рим­ский плебс.

Вой­на меж­ду Окта­виа­ном Цеза­рем и Анто­ни­ем была послед­ней граж­дан­ской вой­ной в рим­ской рес­пуб­ли­ке и под­ве­ла итог более ран­ним, длив­шим­ся око­ло сто­ле­тия. Победу одер­жал Окта­виан, так как за ним сто­я­ло подав­ля­ю­щее боль­шин­ство насе­ле­ния Рима и Ита­лии, видев­ше­го в нем защит­ни­ка нацио­наль­ных инте­ре­сов.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1В ходе этих кон­фис­ка­ций поте­рял свои зем­ли поэт Вер­ги­лий, лиши­лись сво­их име­ний Тибулл и Про­пер­ций. Вер­ги­лию был воз­вра­щен его уча­сток при посред­стве Ази­ния Пол­ли­о­на, кото­рый был не толь­ко пол­ко­вод­цем, но и лите­ра­то­ром, и мог рас­смат­ри­вать Вер­ги­лия в каче­стве собра­та по перу. Окта­виан вер­нул Вер­ги­лию ото­бран­ное име­ние, и тот вос­пел его в пер­вой экло­ге как моло­до­го бога, вер­нув­ше­го Ита­лии бла­го­со­сто­я­ние и спо­кой­ст­вие (41 г. до н. э.). Сла­во­сло­вие это ока­за­лось, одна­ко, преж­девре­мен­ным: в ходе так назы­вае­мой Перу­зин­ской вой­ны меж­ду сто­рон­ни­ка­ми Окта­ви­а­на и Анто­ния он был вновь силой изгнан из сво­его име­ния и едва не погиб от руки како­го-то цен­ту­ри­о­на. Ази­ний Пол­ли­он, быв­ший покро­ви­тель Вер­ги­лия, к это­му вре­ме­ни был сме­щен (Пол­ли­он был при­вер­жен­цем Анто­ния), и округ Ман­туи, где нахо­ди­лось име­ние Вер­ги­лия, вновь ока­зал­ся отдан­ным вете­ра­нам. Поэт отпра­вил­ся в Рим, и на этот раз ему ока­зал помощь Меце­нат, друг и совет­ник Окта­ви­а­на: при его содей­ст­вии Вер­ги­лию уда­лось вто­рич­но вер­нуть себе име­ние…
  • 2О пере­пис­ке Фуль­вии со сво­им мужем упо­ми­на­ет Аппи­ан (V. 21), кото­ро­му, прав­да, не уда­лось уста­но­вить содер­жа­ние ответ­ных писем М. Анто­ния.
  • 3Аппи­ан всерь­ез назы­ва­ет Луция Анто­ния при­вер­жен­цем демо­кра­тии (V. 19) — веро­ят­но, под вли­я­ни­ем источ­ни­ка, исполь­зо­ван­но­го им при напи­са­нии этой части сво­его труда.
  • 4Char­lesworth M. P. So­me frag­ments of the Pro­pa­gan­da of Mark An­to­ny // CQ. 1933. Vol. XXVII. P. 172 sqq.; Glau­ning A. E. Die An­hän­ger­schaft des An­to­nius und des Oc­ta­vian. Leip­zig, 1936.
  • 5Напро­тив Мисен­ско­го мыса нахо­дит­ся неболь­шой ост­ро­вок Эна­рия, туда и при­был на рос­кош­ной гале­ре Пом­пей с боль­шой эскад­рой. Оттуда флот Пом­пея подо­шел к Путе­о­лам, неболь­шо­му посе­ле­нию на Мисен­ском мысе, Аппи­ан назы­ва­ет это посе­ле­ние его гре­че­ским назва­ни­ем — Дике­ар­хия — это была одна из мно­го­чис­лен­ных гре­че­ских коло­ний в этом рай­оне. «С рас­све­том вби­ли посреди моря на неболь­шом рас­сто­я­нии колья, настла­ли на эти колья дос­ки, а из устро­ен­ных таким обра­зом двух насти­лов на тот, кото­рый был соору­жен со сто­ро­ны суши, взо­шли Цезарь и Анто­ний, а на обра­щен­ный к морю — Пом­пей и Либон, при­чем их разде­лял неболь­шой проток, так, что мож­но было слы­шать друг дру­га, не при­бе­гая к кри­ку». Так рису­ет обста­нов­ку пере­го­во­ров Аппи­ан (V. 71).
  • 6Валь­тер Вили (Wili W. Ho­raz und die augus­tei­sche Kul­tur. Ba­sel, 1948. S. 138) наив­но усмат­ри­ва­ет в этом пере­ме­ну в харак­те­ре Окта­ви­а­на в сто­ро­ну боль­шей мяг­ко­сти и лояль­но­сти (Wandlung zur Mil­de).
  • 7Ros­tovtzeff M. The so­cial and eco­no­mic his­to­ry of the Ro­man Em­pi­re. Ox­ford, 1926. P. 29.
  • 8«Это был новый государ­ст­вен­ный пере­во­рот (coup d’etat), откры­тое объ­яв­ле­ние вой­ны», так оце­ни­ва­ет эти собы­тия Пьер Гри­маль (Gri­mal P. Le siec­le d’Augus­te. Pa­ris, 1965. P. 38).
  • 9Ma­xi­mi discri­mi­nis dies — так назы­ва­ет этот день Вел­лей Патер­кул (II. 85).
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1291163558 1291154476 1291163807 1291541243 1291542587 1291544604