Достоверность Цезаря

с.19 Юлий Цезарь напи­сал семь книг (по кни­ге на каж­дый год) о сво­их кам­па­ни­ях в Гал­лии с 58 по 52 гг. до н. э. и три кни­ги (пер­вые две опи­сы­ва­ют собы­тия 49 г., третья — собы­тия 48 г.) о сво­их кам­па­ни­ях про­тив Пом­пея и рес­пуб­ли­кан­ско­го пра­ви­тель­ства в граж­дан­ской войне¹. Авл Гир­ций, кото­рый, веро­ят­но, был его сек­ре­та­рём в Гал­лии, напи­сал VIII кни­гу «Галль­ской вой­ны» — види­мо, во вто­рой поло­вине 44 г., — чтобы опи­сать дея­ния Цеза­ря в 51 и 50 гг. и свя­зать друг с дру­гом две части работы Цеза­ря. Это извест­но из соб­ст­вен­ных слов Гир­ция, из скром­но­го малень­ко­го введе­ния к его кни­ге. Кто напи­сал осталь­ные отчё­ты о кам­па­ни­ях Цеза­ря с 47 по 45 гг. («Алек­сан­дрий­скую вой­ну», «Афри­кан­скую вой­ну» и «Испан­скую вой­ну»), — совер­шен­но неиз­вест­но.

Эти сочи­не­ния Цеза­ря не явля­ют­ся исто­ри­че­ски­ми (an­na­les или his­to­riae), но, как ука­зы­ва­ет назва­ние com­men­ta­rii, это отчёт фельд­мар­ша­ла о про­ведён­ных им кам­па­ни­ях. Вот поче­му «Галль­ская вой­на» не начи­на­ет­ся с обще­го опи­са­ния исто­ри­че­ско­го фона назна­че­ния Цеза­ря и ситу­а­ции, кото­рую он застал по при­бы­тии в Гал­лию вес­ной 58 г.; вот поче­му «Граж­дан­ская вой­на» не начи­на­ет­ся с обще­го опи­са­ния поли­ти­че­ско­го спо­ра меж­ду Цеза­рем и рим­ским пра­ви­тель­ст­вом в нача­ле 49 г. В отсут­ст­вии подоб­ных введе­ний нет ниче­го подо­зри­тель­но­го; оно не озна­ча­ет, что у Цеза­ря было что скры­вать.

Поми­мо изло­же­ния хода сле­дую­щих друг за дру­гом кам­па­ний, ком­мен­та­рии Цеза­ря вклю­ча­ют доволь­но подроб­ные опи­са­ния «тузем­ных» циви­ли­за­ций, с кото­ры­ми он стал­ки­вал­ся; общий рас­сказ о Гал­лии, начи­наю­щий­ся со зна­ме­ни­то­го «Gal­lia est om­nia di­vi­sa in par­tes tres»^[1], в самой пер­вой гла­ве «Галль­ской вой­ны»; зари­сов­ка о малой циви­ли­зо­ван­но­сти и пре­крас­ных воен­ных навы­ках гроз­но­го гер­ман­ско­го пле­ме­ни све­бов (B. G. IV. 1—3; ср. I. 48. 4—7); гла­ва о бель­гах, где они изо­бра­же­ны более непо­кор­ны­ми, чем про­чие гал­лы (B. G. II. 4); гла­ва (B. G. IV. 10) об устьях Рей­на и Мезы и их насе­ле­нии; рас­сказ про­тя­жён­но­стью в восем­на­дцать глав (B. G. VI, 11—28) об антро­по­ло­гии и общей циви­ли­за­ции гал­лов и гер­ман­цев, где сде­лан рез­кий кон­траст меж­ду срав­ни­тель­ной куль­тур­но­стью гал­лов и вар­вар­ст­вом гер­ман­цев; гла­ва о бри­тан­ском колес­нич­ном с.20 бое (B. G. IV. 33) и три гла­вы (B. G. V. 12—14) о любо­пыт­ных осо­бен­но­стях Бри­та­нии и бри­тан­цев². Вполне есте­ствен­но, что подоб­ное гео­гра­фи­че­ское и антро­по­ло­ги­че­ское опи­са­ние было общей чер­той тех отчё­тов, кото­рые рим­ские пол­ко­вод­цы писа­ли о сво­их кам­па­ни­ях.

Ком­мен­та­рии Цеза­ря о сра­же­ни­ях в Гал­лии мог­ли быть рас­ши­рен­ны­ми вер­си­я­ми доне­се­ний (lit­te­rae), кото­рые он вре­мя от вре­ме­ни направ­лял домой, рим­ско­му пра­ви­тель­ству. Ино­гда он упо­ми­на­ет подоб­ные доне­се­ния: напри­мер, доне­се­ние, опи­сы­ваю­щее его успеш­ное сра­же­ние с нер­ви­я­ми в 57 г., по полу­че­нии кото­ро­го пра­ви­тель­ство объ­яви­ло в Риме пят­на­дца­ти­днев­ное празд­но­ва­ние (B. G. II. 35, 4). Это пер­вое из упо­мя­ну­тых им доне­се­ний, но посколь­ку он вое­вал в Гал­лии с вес­ны 58 г., оче­вид­но, что из отправ­лен­ных им доне­се­ний это не пер­вое.

Ком­мен­та­рии о галль­ских кам­па­ни­ях Цеза­ря были изда­ны до 46 г., ибо в «Бру­те», опуб­ли­ко­ван­ном в этом году, Цице­рон возда­ёт им ту хва­лу, кото­рой они заслу­жи­ва­ют, за эле­гант­ную ясность лите­ра­тур­но­го сти­ля³. Хва­ла возда­ёт­ся им и за содер­жа­ние: напи­сан­ные, чтобы обес­пе­чить инфор­ма­цию для исто­ри­ков, они ока­за­лись столь хоро­ши сами по себе, что лишь глу­пец сре­ди исто­ри­ков мог бы решить, буд­то спо­со­бен улуч­шить напи­сан­ное самим Цеза­рем. Цезарь, все­силь­ный дик­та­тор, был ещё жив, когда этот хва­леб­ный отзыв в «Бру­те» был опуб­ли­ко­ван.

Одна­ко после смер­ти Цеза­ря Ази­ний Пол­ли­он, сам исто­рик, при­зна­вал, — на что не тре­бо­ва­лось осо­бой сме­ло­сти, — что ком­мен­та­рии Цеза­ря небез­упреч­ны (Sue­to­nius, Div. Iul., 56. 4). Они были напи­са­ны в слиш­ком боль­шой спеш­ке и не вполне досто­вер­ны; ино­гда созна­тель­но, ино­гда по забыв­чи­во­сти Цезарь писал то, что не соот­вет­ст­во­ва­ло дей­ст­ви­тель­но­сти; ино­гда (что вполне про­сти­тель­но) он недо­ста­точ­но кри­тич­но вос­при­нял доне­се­ния сво­их под­чи­нён­ных. Если бы Цезарь остал­ся в живых, — заклю­ча­ет Пол­ли­он, — он, несо­мнен­но, издал бы новую, пере­ра­ботан­ную редак­цию, сво­бод­ную от изъ­я­нов.

К сожа­ле­нию, Ази­ний Пол­ли­он не при­во­дит при­ме­ров того, что он кри­ти­ку­ет. Одна­ко мы лег­ко можем назвать несколь­ко момен­тов.

Когда в янва­ре 49 г. Цезарь вторг­ся в Ита­лию, он, оче­вид­но, наде­ял­ся на то, что его кон­фликт с сена­том будет раз­ре­шён без сра­же­ния; он свя­зы­вал надеж­ды с пере­го­во­ра­ми и дости­же­ни­ем согла­ше­ния. Но, соглас­но его соб­ст­вен­но­му рас­ска­зу, его вра­ги были непри­ми­ри­мы. Послед­няя воз­мож­ность для пере­го­во­ров пред­ста­ви­лась, когда Пом­пей нахо­дил­ся в сте­нах Брун­ди­зия, ожи­дая отплы­тия на Восток, а с.21 Цезарь был сна­ру­жи. В этот момент Цезарь отпу­стил Нуме­рия Магия из Кре­мо­ны, одно­го из началь­ни­ков шта­ба Пом­пея, захва­чен­но­го им в плен, с пред­ло­же­ни­ем к Пом­пею встре­тить­ся для пере­го­во­ров. Магий вошёл в город и боль­ше не появ­лял­ся. Пом­пей отверг олив­ко­вую ветвь Цеза­ря. Тако­во изло­же­ние в «Граж­дан­ской войне» (I. 24. 4 сл, 26. 2). Но в собра­нии писем Цице­ро­на есть пись­мо, кото­рое Цезарь в это вре­мя напи­сал Оппию и Баль­бу (Att. IX. 13a, но ср. IX. 7c, 2), откуда выяс­ня­ет­ся, что дело было ина­че. Магий при­был с пред­ло­же­ни­я­ми не от Цеза­ря к Пом­пею, а от Пом­пея к Цеза­рю. И ответ­ст­вен­ность за про­вал пере­го­во­ров лежит на Цеза­ре, а не на Пом­пее. «Hy­poc­ri­sie, — рычит фран­цуз­ский кри­тик, — mau­vai­se foi^[2]»⁴.

Пом­пей выскольз­нул из Брун­ди­зия и пере­пра­вил­ся; Цезарь отпра­вил­ся на запад поко­рять Испа­нию, её армии и пол­ко­вод­цев. На обрат­ном пути из Испа­нии он при­нял капи­ту­ля­цию Мас­си­лии. Из Мас­си­лии он вер­нул­ся пря­мо в Рим, чтобы всту­пить в долж­ность дик­та­то­ра и про­ве­сти кон­суль­ские выбо­ры. Успех сле­до­вал за успе­хом без пере­ры­ва. По край­ней мере, так решил бы чита­тель «Граж­дан­ской вой­ны».

«In ur­bem pro­fi­cis­ci­tur», «он отпра­вил­ся в Рим»⁵. Это несо­мнен­но. Но есть то, о чем Цезарь не упо­ми­на­ет: преж­де, чем отпра­вить­ся в Рим, ему при­шлось поехать в Пла­цен­цию в Циз­аль­пий­ской Гал­лии; а в Пла­цен­цию ему при­шлось поехать пото­му, что IX леги­он, один из самых луч­ших и опыт­ных его леги­о­нов, взбун­то­вал­ся⁶. Это бы серь­ёз­ный мятеж, и Цезарь, кото­ро­го с трудом отго­во­ри­ли от более суро­вых мер, каз­нил зачин­щи­ков. Несо­мнен­но, Цезарь умол­чал об этом созна­тель­но; вряд ли он мог забыть о подоб­ном эпи­зо­де.

В 55 г., в нача­ле сезо­на воен­ных дей­ст­вий Цезарь аре­сто­вал мно­го­чис­лен­ную деле­га­цию поли­ти­че­ских лиде­ров гер­ман­ских пле­мен узи­пе­тов и тенк­те­ров, кото­рые пере­шли Рейн под дав­ле­ни­ем насту­паю­щих у них за спи­ной све­бов. Эти послы яви­лись, чтобы вести мир­ные пере­го­во­ры. Затем рим­ская армия была направ­ле­на про­тив основ­ной мас­сы узи­пе­тов и тенк­те­ров, кото­рые, непод­готов­лен­ные и лишён­ные вождей, пред­став­ля­ли собой все­го лишь неор­га­ни­зо­ван­ную тол­пу: 430000 чело­век было обра­ще­но в бег­ство и пере­би­то; более удач­ли­вые пере­плы­ли Рейн и спас­лись, и при этом не погиб ни один рим­ский сол­дат. Позд­нее, в этом же году, в Риме, и ещё позд­нее, в исто­ри­че­ских сочи­не­ни­ях, вра­ги Цеза­ря выжа­ли из этой исто­рии всё, что воз­мож­но. Когда осе­нью сенат обсуж­дал пре­до­став­ле­ние Цеза­рю два­дца­ти­днев­ной suppli­ca­tio^[3] (на тот момент самый длин­ный государ­ст­вен­ный празд­ник в рим­ской исто­рии) в честь побед, одер­жан­ных в этом году над гер­ман­ца­ми, о кото­рых посту­пи­ли доне­се­ния, то Катон, — как с.22 все­гда, одно­вре­мен­но выдви­гая пара­докс, защи­щая высо­кие прин­ци­пы и зани­ма­ясь само­ре­кла­мой, — пред­ло­жил, чтобы Рим выра­зил неудо­воль­ст­вие, аре­сто­вав сво­его пол­ко­во­д­ца и выдав его гер­ман­цам⁷.

Тако­вы при­ме­ры невер­ных истол­ко­ва­ний и иска­же­ний исти­ны у Цеза­ря, и кри­ти­ки с радо­стью хва­та­ют­ся за них обе­и­ми рука­ми. Одна­ко они не столь гру­бы, как ино­гда пред­став­ля­ют их кри­ти­ки. Напри­мер, в пер­вом слу­чае исти­на оче­вид­на. Цезарь отпу­стил Магия и явно отпу­стил его с пись­мом к Пом­пею. Магий вер­нул­ся с пред­ло­же­ни­я­ми от Пом­пея. Цезарь отпра­вил Магия назад к Пом­пею с даль­ней­ши­ми пред­ло­же­ни­я­ми и напи­сал Оппию и Баль­бу, что сра­зу даст им знать, если про­изой­дёт что-то ещё. Но боль­ше ниче­го не про­изо­шло. Пом­пей, види­мо, отверг пред­ло­же­ния Цеза­ря, и Магий не вышел из Брун­ди­зия во вто­рой раз. Цезарь не солгал об этом в «Граж­дан­ской войне»; но он не рас­ска­зал всей исто­рии.

Далее, что каса­ет­ся узи­пе­тов и тенк­те­ров, — Цезарь в «Галль­ской войне» дела­ет два твёр­дых заяв­ле­ния⁸. Во-пер­вых, что эти гер­ман­цы не всерь­ёз жела­ли вести с ним пере­го­во­ры, но наме­ре­ва­лись оття­нуть сра­же­ние до воз­вра­ще­ния сво­ей кон­ни­цы, кото­рая нахо­ди­лась на неко­то­ром рас­сто­я­нии; во-вто­рых, что он дал гер­ман­цам обя­за­тель­ство о нена­па­де­нии, а гер­ман­цы, нахо­дясь под защи­той это­го обя­за­тель­ства, ата­ко­ва­ли рим­лян. Тан­у­зий Гемин, чело­век, собрав­ший о Цеза­ре всю воз­мож­ную грязь и назвав­ший её исто­ри­че­ским сочи­не­ни­ем (и опре­де­лён­но непра­виль­но изла­гаю­щий фак­ты в том вто­ром и послед­нем слу­чае, где его паск­виль на Цеза­ря воз­мож­но про­ве­рить)⁹, веро­ят­но, был един­ст­вен­ным исто­ри­ком, запи­сав­шим мараз­ма­ти­че­скую речь Като­на, на кото­рую сенат явно не обра­тил ника­ко­го вни­ма­ния. Рас­сказ Плу­тар­ха о пред­ло­же­нии Като­на вос­хо­дит к Тан­у­зию Геми­ну, как и рас­сказ Аппи­а­на. Ни один из авто­ров не при­ни­ма­ет ту вер­сию инци­ден­та, кото­рую выдви­нул Катон. Оба они гово­рят, что Катон в сена­те при­вёл один отчет о собы­ти­ях, а Цезарь в сво­их ком­мен­та­ри­ях — дру­гой.

Одна­ко и в этих, и во мно­гих дру­гих слу­ча­ях Цезарь дей­ст­ви­тель­но не может при­тя­зать на то, что напи­сал «прав­ду, всю прав­ду и ниче­го кро­ме прав­ды». Напри­мер, ясно, что он при­умень­шил серь­ёз­ность сво­их пора­же­ний при Гер­го­вии в 52 г. и при Дирра­хии в нача­ле 48 г.

Насколь­ко вели­ки и как часто встре­ча­ют­ся его неточ­но­сти? С какой сто­ро­ны под­сту­пить к этой про­бле­ме, какие сред­ства про­вер­ки при­ме­нить, чтобы уста­но­вить, что в сочи­не­ни­ях Цеза­ря прав­да, а что — вовсе нет? Бес­при­страст­ное совре­мен­ное ему свиде­тель­ство — это един­ст­вен­ное свиде­тель­ство, кото­рое с пол­ной с.23 уве­рен­но­стью мож­но исполь­зо­вать для про­вер­ки напи­сан­но­го Цеза­рем; и 950 с лиш­ним писем Цице­ро­на дают такое свиде­тель­ство. Одна­ко точ­ки сопри­кос­но­ве­ния немно­го­чис­лен­ны, и эпи­зод с Маги­ем — един­ст­вен­ный, где свиде­тель­ство пись­ма мож­но исполь­зо­вать, чтобы поста­вить под сомне­ние досто­вер­ность Цеза­ря. Что каса­ет­ся исто­ри­че­ских сочи­не­ний, то пред­убеж­де­ние дру­гих авто­ров про­тив Цеза­ря (напри­мер, в слу­чае Тан­у­зия Геми­на) мог­ло точ­но так же иска­зить прав­ду, как и пред­взя­тость Цеза­ря в свою соб­ст­вен­ную поль­зу. Ливий был «пом­пе­ян­цем»¹⁰. Поэто­му пред­убеж­де­ни­ем явля­ет­ся и сама по себе вера в то, что любое утвер­жде­ние более позд­не­го исто­ри­ка (напри­мер, Дио­на Кас­сия), про­ти­во­ре­ча­щее рас­ска­зу Цеза­ря, вне вся­ких сомне­ний долж­но быть истин­ным и досто­вер­ным.

Пол­ко­во­дец, опи­сы­ваю­щий свои свер­ше­ния, может солгать из тще­сла­вия, чтобы скрыть свои неуда­чи. Либо он может солгать с целью, кото­рая слиш­ком хоро­шо зна­ко­ма совре­мен­но­му миру, — чтобы в соб­ст­вен­ных инте­ре­сах убедить чита­те­лей пове­рить неправ­де; он может солгать ради того, что сего­дня назы­ва­ет­ся «про­па­ган­да».

В слу­чае Цеза­ря про­бле­ма ещё слож­нее. Когда были напи­са­ны ком­мен­та­рии и когда (а это уже дру­гой вопрос) они были опуб­ли­ко­ва­ны? Каких чита­те­лей Цезарь имел в виду во вре­мя их напи­са­ния? Сво­их совре­мен­ни­ков? Если так, то какую имен­но часть совре­мен­ной ему читаю­щей пуб­ли­ки? Обра­зо­ван­ные клас­сы в самом горо­де Риме? Или он писал для потом­ков, пре­до­став­ляя инфор­ма­цию буду­щим исто­ри­кам?

Для реше­ния этой про­бле­мы нет ника­ких свиде­тельств, за исклю­че­ни­ем выво­дов, кото­рые вполне мож­но сде­лать из напи­сан­но­го Цеза­рем. Каж­дая кни­га «Галль­ских войн» опи­сы­ва­ет сра­же­ния одно­го года. Одна­ко кам­па­ния Сер­вия Суль­пи­ция Галь­бы в Швей­ца­рии в кон­це сезо­на воен­ных дей­ст­вий 57 г. изло­же­на в самом нача­ле III кни­ги (где опи­сы­ва­ют­ся сра­же­ния 56 г.), а не на поло­жен­ном месте в кон­це II кни­ги. Мож­но ли отсюда сде­лать вывод, что Цезарь, пере­ме­стив­ший­ся к югу от Альп на зиму 57/56 гг., завер­шил своё опи­са­ние сра­же­ний 57 г. преж­де, чем его достиг­ли изве­стия о зло­клю­че­ни­ях Галь­бы к севе­ру от Альп? Если так, то каж­дая кни­га «Галль­ской вой­ны», веро­ят­но, была закон­че­на в тече­ние зимы, сле­дую­щей за той годо­вой кам­па­ни­ей, кото­рую эта кни­га опи­сы­ва­ет.

Тогда поче­му Цезарь не завер­шил работу и не напи­сал рас­сказ о собы­ти­ях 51 и 50 гг.? Не пото­му ли, что кни­ги писа­лись год за годом до кон­ца 52 г., но ещё не были опуб­ли­ко­ва­ны, и Цезарь издал их еди­ным трудом в 51 г. или зимой 51/50 гг.? Если так, то их пуб­ли­ка­ция, веро­ят­но, была как-то свя­за­на с изби­ра­тель­ной кам­па­ни­ей с лета 50 г. по лето 49 г., перед выдви­же­ни­ем его кан­дида­ту­ры на с.24 вто­рое кон­суль­ство летом 49 г. Ина­че гово­ря, «Галль­ская вой­на» была опуб­ли­ко­ва­на, чтобы при­влечь голо­са, напом­нить изби­ра­те­лям о мас­штаб­но­сти дости­же­ний Цеза­ря в Гал­лии. При­вле­че­ние изби­ра­те­лей и изло­же­ние прав­ды не все­гда идут рука об руку. Одна­ко сре­ди изби­ра­те­лей всех ран­гов было мно­же­ство людей, сра­жав­ших­ся под коман­до­ва­ни­ем Цеза­ря в Гал­лии и ещё боль­ше тех, кто, подоб­но Цице­ро­ну, регу­ляр­но пере­пи­сы­вал­ся с дру­зья­ми и род­ст­вен­ни­ка­ми в шта­бе Цеза­ря в Гал­лии. Огром­ное коли­че­ство людей име­ло воз­мож­ность обна­ру­жить невер­ную интер­пре­та­цию в кни­ге Цеза­ря, если та была слиш­ком вопи­ю­щей.

«Граж­дан­ская вой­на» тоже вызы­ва­ет схо­жие про­бле­мы. Какой вывод сле­ду­ет сде­лать из того фак­та, что III кни­га закан­чи­ва­ет­ся на смер­ти Поти­на в Алек­сан­дрии в кон­це 48 г.? Убий­ство Пом­пея, кото­рое, каза­лось бы, долж­но слу­жить есте­ствен­ным фина­лом, не ста­ло фина­лом; рас­сказ был про­дол­жен даль­ше. Тогда поче­му Цезарь не пошёл ещё даль­ше и не вклю­чил по мень­шей мере всю кам­па­нию в Алек­сан­дрии и Пон­те до сво­его воз­вра­ще­ния в Рим в 47 г.? Воз­мож­но, он начал запи­сы­вать собы­тия, про­изо­шед­шие в тече­ние года, в кон­це каж­до­го года, как делал в Гал­лии, и по какой-то при­чине это ему наску­чи­ло и он бро­сил сочи­не­ние в кон­це 48 г.? Или, воз­мож­но, он пере­стал писать ещё поз­же; воз­мож­но, на самом деле он писал в 44 г. и неза­вер­шен­ность «Граж­дан­ской вой­ны» — это ещё одна состав­ля­ю­щая бес­смыс­лен­ной и высо­ко­идей­ной тра­гедии мар­тов­ских ид?

Одна­ко Цезарь, кото­рый в 49 г. в Испа­нии про­стил пом­пе­ян­ца Мар­ка Терен­ция Варро­на, а в 47 г. даже назна­чил его заве­дую­щим гран­ди­оз­ной новой биб­лио­те­кой, кото­рую пла­ни­ро­вал создать в Риме, в «Граж­дан­ской войне» пишет о Варроне с горь­ким сар­каз­мом¹¹. Раз­ве такой чело­век, как он, стал бы так посту­пать после 47 г.?

Зна­чит, он напи­сал три кни­ги «Граж­дан­ской вой­ны» до 47 г.? Но опуб­ли­ко­вал ли он их до 47 г.? Опуб­ли­ко­вал ли он I и II кни­ги (собы­тия 49 г.) зимой 49/48 гг., а III кни­гу (собы­тия 48 г.) — зимой 48/47 гг.? Были ли они дей­ст­ви­тель­но и напи­са­ны, и изда­ны, чтобы пока­зать рим­ско­му наро­ду граж­дан­скую вой­ну с его точ­ки зре­ния? В таком слу­чае он мог оста­но­вить­ся на этом месте, пото­му что в кон­це 47 г. он сам вер­нул­ся в Рим и важ­ность про­па­ган­ды сни­зи­лась.

Несо­мнен­но, в I и II кни­гах «Граж­дан­ской вой­ны» лихо­ра­доч­но и настой­чи­во под­чёр­ки­ва­ют­ся разум­ность и миро­лю­бие Цеза­ря и нера­зум­ность и непри­ми­ри­мость его про­тив­ни­ков. Эту точ­ку зре­ния Цеза­рю гораздо важ­нее было опуб­ли­ко­вать, когда его спор с рес­пуб­ли­кан­ца­ми ещё нахо­дил­ся в под­ве­шен­ном состо­я­нии в кон­це 49 г., чем в пер­вые меся­цы 44 г., когда его гос­под­ство было обес­пе­че­но.

Если бы вра­ги Цеза­ря в Риме успеш­но разыг­ра­ли свои кар­ты в с.25 50 и 49 гг., то сде­ла­ли бы то, что Доми­ций Аге­но­барб уже угро­жал сде­лать, если бы был избран кон­су­лом на 55 г.: они лиши­ли бы Цеза­ря воен­но­го коман­до­ва­ния в Гал­лии и при­влек­ли бы его к суду как част­ное лицо. Суще­ст­во­ва­ло мно­го воз­мож­но­стей для обви­не­ния. Одна из них состо­я­ла в том, что в пер­вый год вой­ны в Гал­лии, во вре­мя кам­па­ний сна­ча­ла про­тив гель­ве­тов, затем про­тив Арио­ви­ста, — кам­па­ний, открыв­ших доро­гу для заво­е­ва­ния всей Гал­лии к запа­ду от Рей­на, — он нару­шил закон Сул­лы о государ­ст­вен­ной измене, так как вел вой­ну за пре­де­ла­ми сво­ей про­вин­ции Транс­аль­пий­ской Гал­лии без раз­ре­ше­ния рим­ско­го пра­ви­тель­ства. Если бы обви­ни­те­ли обла­да­ли хоть кап­лей изо­бре­та­тель­но­сти совре­мен­ных иссле­до­ва­те­лей, то им при­шлось бы все­го лишь раз­об­ла­чить полу­прав­ду и фаль­си­фи­ка­ции самой «Галль­ской вой­ны», чтобы добить­ся осуж­де­ния.

Цезарь не скры­вал того фак­та, что для того, чтобы сра­зить­ся с гель­ве­та­ми, он дол­жен был вый­ти за пре­де­лы сво­ей про­вин­ции (B. G. I. 10. 5). Его оправ­да­ние состо­я­ло в том, что поста­нов­ле­ние сена­та, при­ня­тое в 61 г. вско­ре после того, как эдуи, дав­ние союз­ни­ки Рима, были побеж­де­ны сек­ва­на­ми, сво­и­ми соседя­ми, живу­щи­ми за Ара­ром (Сона), в бит­ве при Адма­ге­тоб­ри­ге (B. G. I. 31. 12, 35. 4.), пре­до­став­ля­ло намест­ни­ку Транс­аль­пий­ской Гал­лии пол­но­мо­чия при­ни­мать для их защи­ты любые меры по сво­е­му усмот­ре­нию.

Обви­не­ние заяви­ло бы, на осно­ва­нии свиде­тель­ства «Галль­ской вой­ны», что мигра­ция гель­ве­тов из окрест­но­стей Женев­ско­го озе­ра к запа­ду встре­ти­ла под­держ­ку и поощ­ре­ние у пар­тии эду­ев, воз­глав­ля­е­мой Думно­ри­гом; что её целью была область сан­то­нов (Сен­тонж) на бере­гу Атлан­ти­че­ско­го оке­а­на¹², где, вда­ли от эду­ев, вда­ли от рим­ской про­вин­ции, гель­ве­ты пред­став­ля­ли бы мень­шую угро­зу, чем на той терри­то­рии, кото­рую покида­ли. А если бы Цезарь заявил, что мас­со­вое пере­се­ле­ние 368000 чело­век (B. G. I. 29) вполне мог­ло вый­ти из-под кон­тро­ля или по доро­ге изме­нить направ­ле­ние, то обви­не­ние оспо­ри­ло бы его циф­ры и пред­по­ло­жи­ло бы, что на самом деле пере­се­ле­ние не име­ло таких мас­шта­бов, пото­му что, когда выжив­шие (110000, соглас­но Цеза­рю) вынуж­де­ны были вер­нуть­ся домой, у них ещё был дом, куда мож­но было вер­нуть­ся; что если бы, как заяв­ля­ет Цезарь, мигри­ро­вал весь народ, то они не были бы так удач­ли­вы, ибо тем вре­ме­нем какое-либо дру­гое пле­мя пере­ме­сти­лось бы и захва­ти­ло остав­лен­ную ими терри­то­рию. Тут сго­дил­ся бы совет: «Pos­se Gal­los in­ter­nis dis­cor­diis re­lin­qui»^[4]13. Эта мигра­ция Цеза­ря вооб­ще не каса­лась.

А как же Арио­вист? «Rhe­num in­se­di­mus, — мог заявить Цезарь, пред­вос­хи­щая сло­ва дру­го­го рим­ско­го пол­ко­во­д­ца, ска­зан­ные более чем через сто­ле­тие, — ne quis ali­us Ario­vis­tus reg­no Gal­lia­rum po­ti­re­tur»^[5] с.26 (Tac. Hist. IV. 73); ибо тот факт, что к момен­ту при­бы­тия Цеза­ря гал­лы жили под угро­зой втор­же­ния куда более силь­ных — в воен­ном отно­ше­нии — гер­ман­цев, посто­ян­но повто­ря­ет­ся в «Галль­ской войне». Пол­ве­ка назад ким­вры и тев­то­ны вторг­лись в Гал­лию и даже пере­шли через Аль­пы в Ита­лию, и теперь каза­лось, что эта неудоб­ная и опас­ная стра­ни­ца исто­рии повто­ря­ет­ся вновь. Арио­вист, вождь све­бов, пере­пра­вил­ся через Рейн, спер­ва все­го с 15000 чело­век, чтобы выиг­рать бит­ву при Адма­ге­тоб­ри­ге для сек­ва­нов. Он взял залож­ни­ков у эду­ев и навя­зал им ско­вы­ваю­щие усло­вия; неже­лан­ным гостем он остал­ся у сек­ва­нов, зани­мая всё боль­шую и боль­шую часть их терри­то­рии. Его 15000 гер­ман­цев уже раз­рос­лись до 120000 (B. G. I. 31. 5), и ещё боль­ше нахо­ди­лось в пути — 100 свеб­ских пагов сто­я­ли на восточ­ном бере­гу Рей­на и ожи­да­ли пере­пра­вы (B. G. I. 37. 3).

В этой отча­ян­ной ситу­а­ции ответ­ст­вен­ная пар­тия эду­ев под пред­во­ди­тель­ст­вом Диви­ти­а­ка, бра­та Думно­ри­га, обра­ти­лась к Цеза­рю; так же посту­пи­ли вожди почти всей Гал­лии (B. G. I. 30. 1). Сек­ва­ны про­си­ли бы так же гром­ко, как и про­чие, если бы осме­ли­лись (B. G. I. 32). Цезарь имел неоспо­ри­мое осно­ва­ние для объ­яв­ле­ния вой­ны Арио­ви­сту, несмот­ря даже на то, что в преды­ду­щем 59 году, сенат при­знал его дру­гом рим­ско­го наро­да.

Пред­ста­ви­тель обви­не­ния под­ни­ма­ет­ся для пере­крест­но­го допро­са, утвер­ждая, что в изо­бра­жён­ной Цеза­рем кар­тине гер­ман­ской угро­зы нет ни сло­ва прав­ды; что не было ника­ко­го осо­бо­го «гер­ман­ско­го» наро­да и стра­ны Гер­ма­ния; что так назы­вае­мые «гер­ман­цы» на восточ­ном бере­гу Рей­на были теми, кем опи­сал их Посидо­ний (и теми, кого, как утвер­жда­ет­ся, обна­ру­жи­ва­ет архео­ло­гия), — кель­та­ми, таки­ми же гал­ла­ми, как и народ на запад­ном бере­гу этой реки; что далее к восто­ку, перед гета­ми и ски­фа­ми, жили све­бы; что созда­вать из све­бов народ, назы­вать их гер­ман­ца­ми и изо­бра­жать их насе­ля­ю­щи­ми терри­то­рию меж­ду Рей­ном и Эль­бой — это чистая выдум­ка; и что то, что Цезарь напи­сал о них в «Галль­ской войне» IV. 1—3 и VI. 21—28, отча­сти взя­то из рас­ска­за Посидо­ния о све­бах и гетах, а отча­сти явля­ет­ся собра­ни­ем фило­соф­ских общих мест о при­ми­тив­ных север­ных циви­ли­за­ци­ях. (Сто пагов све­бов в IV. 1. 4 несов­ме­сти­мы со 100 пага­ми в I. 37. 3; фраг­мент Таци­та о гер­ман­ской рели­гии, Ger­ma­nia 9. 1 несов­ме­стим с B. G. VI. 21. 2 (ср. B. G. VI. 17. 1) и т. д.)

И это ещё не все. Обви­ни­тель хоро­шо под­гото­вил­ся. Теперь он пере­хо­дит к Арио­ви­сту. Арио­вист, как он утвер­жда­ет, впер­вые пере­сёк Рейн не для того, чтобы при­нять уча­стие в бит­ве сек­ва­нов про­тив эду­ев, как сооб­ща­ет­ся в B. G. I. 31. 5; он при­был намно­го рань­ше. Он вооб­ще не был вели­ким вои­те­лем. Он был мел­ким вождём с.27 три­бо­ков¹⁴, про­жи­вав­ших к севе­ру от сек­ва­нов на запад­ном бере­гу Рей­на за неко­то­рое вре­мя до кон­флик­та эду­ев и сек­ва­нов, но он и его вой­ска регу­ляр­но исполь­зо­ва­лись сек­ва­на­ми в каче­стве наём­ни­ков; на самом деле, кон­фликт меж­ду эду­я­ми и сек­ва­на­ми был все­го лишь про­стой борь­бой за пра­во соби­рать пошли­ны со всех тор­гов­цев, дви­гав­ших­ся к югу и севе­ру, к запа­ду и восто­ку, вдоль и попе­рёк доли­ны Соны¹⁵; эдуй­ские «залож­ни­ки», удер­жи­вае­мые сек­ва­на­ми, явля­лись частью вза­им­но­го обме­на залож­ни­ка­ми при утвер­жде­нии тор­го­во­го согла­ше­ния меж­ду дву­мя наро­да­ми в соот­вет­ст­вии с нор­маль­ным галль­ским обы­ча­ем, кото­рый Цезарь либо иска­зил, либо не понял. Диви­ти­ак¹⁶ играл свою соб­ст­вен­ную игру и игру сво­их дру­зей, а Цезарь вое­вал, чтобы рас­ши­рить рим­ские тор­го­вые инте­ре­сы, а не защи­тить неза­ви­си­мость Гал­лии. «Гер­ман­ский народ» и гроз­ная власть Арио­ви­ста — это вымы­сел Цеза­ря, пред­на­зна­чен­ный для того, чтобы обос­но­вать его бес­стыд­ную агрес­сию.

Несо­мнен­но, исти­на лежит где-то посе­редине меж­ду мне­ни­ем тех, что отвер­га­ет почти каж­дое сло­во, напи­сан­ное Цеза­рем, и тех, кто верит, что каж­дое его утвер­жде­ние прав­ди­во. В цепи аргу­мен­тов кри­ти­ков неко­то­рые зве­нья силь­ны (напри­мер, что его «to­tius fe­re Gal­lia le­ga­ti»^[6] (B. G. I. 30. 1), умо­ляв­шие о помо­щи про­тив Арио­ви­ста, были все­го лишь груп­пой эду­ев и под­власт­ных им пле­мён), дру­гие (при­умень­ше­ние важ­но­сти Арио­ви­ста и тео­рия о залож­ни­ках) — сла­бы. И за пре­де­ла­ми соб­ст­вен­но­го рас­ска­за Цеза­ря есть два важ­ных фак­то­ра, кото­рые сле­ду­ет при­нять во вни­ма­ние. Пер­вый — это то, что если Цезарь дей­ст­ви­тель­но извра­тил прав­ду так гру­бо, как утвер­жда­ют его кри­ти­ки, то Ази­ний Пол­ли­он, вовсе не бла­го­же­ла­тель­ный кри­тик Цеза­ря, исклю­чи­тель­но мяг­ко выска­зал­ся о неточ­но­стях повест­во­ва­ния Цеза­ря. Вто­рая и более важ­ная про­бле­ма состо­ит в том, с какой целью рим­ское пра­ви­тель­ство дало Цеза­рю воен­ное коман­до­ва­ние, кото­рое, как он сам обос­но­ван­но под­чёр­ки­ва­ет, име­ло бес­пре­цедент­ный мас­штаб (текст Дио­на Кас­сия, XXXVIII. 41, пред­по­ло­жи­тель­но, вос­хо­дит к враж­деб­но­му Цеза­рю источ­ни­ку). После визи­та алло­бро­гов в Рим в 63 г., бит­вы при Адма­ге­тоб­ри­ге, поста­нов­ле­ния сена­та 61 г., визи­та Диви­ти­а­ка в Рим, угро­зы кри­зи­са в 60 г., кото­рая бла­го­по­луч­но мино­ва­ла (Cic. Att. I. 19. 2, Att. 20. 5) — как Рим оце­ни­вал опас­ность, угро­жав­шую север­ным про­вин­ци­ям, а воз­мож­но, и самой Ита­лии? Был ли Цезарь един­ст­вен­ным чело­ве­ком, думав­шим и гово­рив­шим о вто­ром наше­ст­вии ким­вров и тев­то­нов?

Это захва­ты­ваю­щая про­бле­ма; она ещё не раз­ре­ше­на.

с.28 Работа Т. Райс Холм­са оста­ёт­ся фун­да­мен­таль­ной. Послед­няя работа о напи­са­нии и пуб­ли­ка­ции «Галль­ской вой­ны» — Karl Barwick, «Cae­sars Com­men­ta­rii und das Cor­pus Cae­sa­ria­num», Phi­lo­lo­gus, Supple­mentband XXXI (1938), Helf 2, а о напи­са­нии и пуб­ли­ка­ции «Граж­дан­ской вой­ны» — Karl Barwick, Cae­sars Bel­lum Ci­vi­le: Ten­denz, Ab­fas­sungszeit und Stil (Leip­zig, 1951). Работа M. Ram­baud L’Art de la dé­for­ma­tion his­to­ri­que dans les com­men­tai­res de Cé­sar (Pa­ris, 1953) ско­рее искус­на, чем убеди­тель­на (рецен­зию см. в J. R. S. XLV (1955) 101—104). Работа G. Wal­ser «Cae­sar und die Ger­ma­nen» (His­to­ria, Ein­zelschrif­ten (1956), Helf 1), раз­ру­ши­тель­ные аргу­мен­ты кото­ро­го недо­ста­точ­но пол­но изло­же­ны в послед­ней части моей ста­тьи, — это пре­вос­ход­ная работа. На англий­ском язы­ке К. Э. Сти­венс (C. E. Ste­vens) раз­об­ла­чил обна­ру­жен­ные им в «Галль­ской войне» невер­ные тол­ко­ва­ния в рабо­те «The Bel­lum Gal­li­cum as a Work of Pro­pa­gan­da», La­to­mus, XI (1952), 3—18, 165—179. Объ­ём работы поз­во­лил сэру Фрэн­ку Эдко­ку (Sir Frank Ad­kock) лишь мимо­хо­дом упо­мя­нуть дан­ную про­бле­му в сво­ей рабо­те Cae­sar as Man of Let­ters (Cambrid­ge, 1956). Более убеди­тель­но, гуман­но и кон­сер­ва­тив­но реша­ет этот вопрос Джон Кол­линз (John H. Col­lins, Pro­pa­gan­da, Et­hics and Psy­cho­lo­gi­cal As­sumptions in Cae­sar’s Wri­ting (1952). Эта док­тор­ская дис­сер­та­ция, напи­сан­ная под руко­вод­ст­вом про­фес­со­ра М. Гель­це­ра во Франк­фур­те, к сожа­ле­нию, доступ­на лишь в немно­гих биб­лио­те­ках. Эта кни­га заслу­жи­ва­ет изда­ния в нор­маль­ном фор­ма­те и широ­ко­го рас­про­стра­не­ния.