«Морская программа» Филиппа V в 220—214 гг. до н. э.¹

с.85 Флот Македо­нии нико­гда не был столь же силь­ным, как сухо­пут­ные вой­ска, если не счи­тать пери­о­да прав­ле­ния Анти­го­на Гона­та. В III в. Македо­ния исполь­зо­ва­ла тяже­лые кораб­ли, рас­счи­тан­ные на абор­даж и бор­то­вой бой, во II в. круп­ные суда уже выхо­ди­ли из употреб­ле­ния, что объ­яс­ня­ет­ся ско­рее слиш­ком боль­ши­ми мате­ри­аль­ны­ми и люд­ски­ми затра­та­ми, чем непри­год­но­стью их для бое­вых дей­ст­вий². У Анти­го­на Досо­на (229—221 гг.) были кораб­ли³, на кото­рых он соби­рал­ся отпра­вить­ся в карий­ский поход в 227 г. Одна­ко, как пред­став­ля­ет­ся, боль­шо­го опы­та в управ­ле­нии фло­том у македо­нян все-таки не было. Об этом гово­рит курьез­ный инци­дент, про­изо­шед­ший в нача­ле похо­да. По пути в Азию флот Анти­го­на сел на мель око­ло Ларим­ны в Опунт­ской Лок­риде. Ситу­а­ция была весь­ма дели­кат­ная, так как Анти­гон нахо­дил­ся во враж­деб­ных отно­ше­ни­ях с Бео­ти­ей, а неда­ле­ко от места ката­стро­фы нахо­дил­ся отряд бео­тий­ской кон­ни­цы под коман­до­ва­ни­ем Нео­на. К сча­стью для македо­нян, Неон не вос­поль­зо­вал­ся их бед­ст­вен­ным поло­же­ни­ем⁴.

Македо­ния, таким обра­зом, рас­по­ла­га­ла неко­то­рым чис­лом транс­порт­ных и воен­ных судов, но их чис­лен­ность и опыт управ­ле­ния ими были недо­ста­точ­ны­ми для раз­вер­ты­ва­ния широ­ко­мас­штаб­ных опе­ра­ций на море. Мор­ская про­грам­ма вооб­ще была забро­ше­на царем после 227 г.⁵ Дело в том, что для каз­ны содер­жа­ние боль­шо­го сухо­пут­но­го вой­ска, а так­же сораз­мер­но­го с ним флота было слиш­ком тяже­лым бре­ме­нем⁶. Поми­мо денег недо­ста­ва­ло так­же ква­ли­фи­ци­ро­ван­ных кад­ров. Лишь в пери­од Союз­ни­че­ской вой­ны 220—217 гг. Филипп V начал вопло­щать в жизнь мор­скую про­грам­му и занял­ся стро­и­тель­ст­вом судов, одна­ко не вполне успеш­но⁷. Македон­ский флот появит­ся лишь в 201 г., но к это­му вре­ме­ни изме­нят­ся сами цели про­веде­ния мор­ских опе­ра­ций.

с.86 В ходе Союз­ни­че­ской вой­ны Филипп попы­тал­ся осу­ще­ст­вить мор­ские опе­ра­ции. Поли­бий гово­рит, что для это­го «суда были собра­ны, а македо­няне научи­лись обра­щать­ся с вес­ла­ми» (V. 2. 11). Как вер­но под­ме­тил В. И. Каще­ев, флот был имен­но «собран», а не постро­ен⁸. А соглас­но Ливию, Филипп не постро­ил ни еди­но­го суд­на (XXVIII. 8. 14). М. Олло пока­зал, что к кон­цу вой­ны царь набрал все­го око­ло дюжи­ны ката­фракт и око­ло соро­ка лег­ких судов⁹. Но послед­ние — это лег­кие лем­бы, кото­рые не мог­ли мерять­ся сила­ми с бое­вы­ми кораб­ля­ми. Для сов­мест­ных же дей­ст­вий при­вле­ка­лись кораб­ли союз­ни­ков, в част­но­сти ахей­ские и илли­рий­ские. Союз­ник Эллин­ской лиги илли­рий­ский династ Скер­ди­ла­ид в нача­ле вой­ны пре­до­ста­вил Филип­пу трид­цать лодок (Po­lyb. IV. 29. 7).

После пер­во­го года вой­ны моло­дой македон­ский царь окреп и как пол­ко­во­дец, и как пра­ви­тель. Под его кон­тро­лем ока­за­лись зем­ли в Пело­пон­не­се, он оце­нил пре­иму­ще­ства мобиль­ной пере­брос­ки сил. Опре­де­лен­но, он дол­жен был прид­ти к мыс­ли, что флот — не толь­ко в запад­ных водах, а флот вооб­ще — необ­хо­дим для успеш­но­го веде­ния и мир­ных, и воен­ных дел. Веро­ят­но, спра­вед­ли­во мне­ние Ф. Уолб­эн­ка, что «мор­ская про­грам­ма Филип­па мог­ла заро­дить­ся в ходе кам­па­нии 219 г. Царь был пора­жен потен­ци­аль­ны­ми воз­мож­но­стя­ми Эни­ад, кото­рые он укре­пил»¹⁰. Эта кам­па­ния откры­ва­ла запад­ный путь на Пело­пон­нес через Амбра­кию и Акар­на­нию, но нуж­ны были лишь удоб­ная база и флот. В ходе бое­вых дей­ст­вий Филипп полу­чил Эни­а­ды и тем самым пер­вая зада­ча была реше­на. Мож­но так­же доба­вить, что подоб­ный путь стал бы удач­ной аль­тер­на­ти­вой тра­ди­ци­он­ной доро­ге через Фер­мо­пи­лы, кото­рая мог­ла быть бло­ки­ро­ва­на вра­га­ми македо­нян, как это было с вой­ска­ми Анти­го­на Досо­на¹¹.

Тот факт, что македон­ские кораб­ли ока­за­лись бы в Адри­а­ти­ке, вовсе не гово­рит об илли­рий­ских и тем более ита­лий­ских пла­нах царя¹², хотя появ­ле­ние ново­го флота не оста­лось неза­ме­чен­ным рим­ля­на­ми. Целью македон­ско­го царя был раз­гром Это­лии и пре­се­че­ние дей­ст­вий это­лий­ских пира­тов, рей­ды кото­рых вызва­ли эту вой­ну. Толь­ко воен­ный флот мог гаран­ти­ро­вать сво­бо­ду море­пла­ва­ния в реги­оне и создать угро­зу ком­му­ни­ка­ци­ям вра­га в Элиде и Это­лии. С помо­щью флота Филипп мог выса­дить­ся на терри­то­рии любо­го чле­на вра­же­ской коа­ли­ции и раз­бить про­тив­ни­ка пооди­ноч­ке. Поэто­му, как геге­мон лиги, в зада­чу кото­ро­го вхо­ди­ло обес­пе­че­ние без­опас­но­сти союз­ни­ков, Филипп начал осва­и­вать мор­ское про­стран­ство. Прав­да, новых кораб­лей, види­мо, постро­е­но не было. Царь собрал ста­рые македон­ские суда и флот союз­ни­ков. Поли­бий гово­рит о его обра­ще­нии к мес­сен­цам, эпи­ротам, акар­нан­цам и Скер­ди­ла­иду. Послед­ний, в част­но­сти, пре­до­ста­вил 15 судов (Po­lyb. V. 3. 3; 4. 3).

Обу­чив вой­ско, Филипп, соглас­но Поли­бию, сво­ей целью избрал Кефал­ле­нию (V. 3. 3—10). Выбор направ­ле­ния уда­ра был неслу­ча­ен. с.87 Исто­рик вполне обос­но­ван­но при­во­дит моти­вы царя. Кефал­ле­ния была опо­рой это­лий­цев, на кефал­лен­ских кораб­лях они пере­прав­ля­лись на Пело­пон­нес. Кро­ме того, ост­ров имел стра­те­ги­че­ское поло­же­ние, так как «лежал напро­тив Коринф­ско­го зали­ва и гос­под­ст­во­вал... над Элидой, Это­ли­ей, Акар­на­ни­ей и Эпи­ром» (V. 3. 7—10). Н. Хэм­монд счи­та­ет, что целью Филип­па было рас­ко­лоть вра­гов¹³. По мне­нию Г. Бенгт­со­на, в ходе вой­ны Филипп пытал­ся покон­чить с мор­ским раз­бо­ем, кото­рым зани­ма­лись жите­ли Кефал­ле­нии¹⁴. На наш взгляд, допу­сти­мо пред­по­ло­же­ние, что царь пла­ни­ро­вал создать на ост­ро­ве еще один опор­ный пункт, кото­рый вме­сте с Корин­фом, Демет­ри­а­дой и Хал­кидой стал бы «цепя­ми Элла­ды», как их назы­ва­ли впо­след­ст­вии (Po­lyb. XVIII. 11. 4—14). Ведь до сих пор запад­ное побе­ре­жье не было охва­че­но эти­ми «око­ва­ми».

Осмат­ри­вая Кефал­ле­нию, царь не сра­зу выбрал место для напа­де­ния. Он пла­ни­ро­вал выса­дить­ся под Прон­на­ми, кото­рые рас­по­ла­га­лись на юго-восто­ке ост­ро­ва. Кажет­ся, пер­во­на­чаль­ное место высад­ки так­же свиде­тель­ст­ву­ет о стрем­ле­нии Филип­па захва­тить кре­пость и о его жела­нии кон­тро­ли­ро­вать запад­ное гре­че­ское побе­ре­жье. Одна­ко мест­ность не бла­го­при­ят­ст­во­ва­ла штур­му, поэто­му Филипп раз­бил лагерь у горо­да Палы на запад­ном бере­гу ост­ро­ва, начав его оса­ду (Po­lyb. V. 3. 3—10). Пала была круп­ным горо­дом. Пав­са­ний гово­рит, что жите­ли его состав­ля­ли чет­вер­тую часть насе­ле­ния Кефал­ле­нии (VI. 15. 7). Этим объ­яс­ня­ет­ся боль­шое коли­че­ство осад­ных машин, исполь­зо­ван­ных Филип­пом. Кос­вен­ным под­твер­жде­ни­ем раз­ме­ров Палы явля­ет­ся тот общий для всех меро­при­я­тий Филип­па факт, что он в каж­дой кам­па­нии стре­мил­ся нане­сти удар по наи­бо­лее зна­чи­мо­му цен­тру (ср.: Po­lyb. IV. 70—74; 78—80). Поэто­му едва ли мож­но согла­сить­ся с Поли­би­ем, кото­рый пред­ста­вил выбор места оса­ды на ост­ро­ве как слу­чай­ный. Види­мо, сопро­тив­ле­ние жите­лей было доволь­но силь­ным. Харак­тер­но, что царь пред­ла­гал оса­жден­ным сдать­ся, про­де­мон­стри­ро­вав всю достав­лен­ную на ост­ров бое­вую тех­ни­ку. Оса­ду он вел по всем пра­ви­лам. Сюда при­вез­ли ката­пуль­ты и кам­не­ме­ты, вои­ны рыли под­ко­пы, вызвав­шие впо­след­ст­вии обру­ше­ние сте­ны. Мир­ный исход оса­ды был бы наи­бо­лее бла­го­при­я­тен для македон­ско­го вождя, преж­де все­го в плане мораль­ном, а так­же в поли­ти­че­ском. В гла­зах вра­гов Филипп устра­шаю­ще быст­ро мог бы пре­вра­тить­ся из неопыт­но­го царя в победо­нос­но­го пол­ко­во­д­ца, а сде­лав Палы сво­ей базой, он мог бы угро­жать самой Это­лии. Одна­ко македо­нян жда­ла неуда­ча: несмот­ря на три ата­ки, город взять не уда­лось.

При­чи­на отступ­ле­ния македо­нян объ­яс­ня­ет­ся стрем­ле­ни­ем Филип­па вос­поль­зо­вать­ся удач­но сло­жив­ши­ми­ся обсто­я­тель­ства­ми. Пока царь нахо­дил­ся на ост­ро­ве¹⁵, это­лий­ский стра­тег Дори­мах с «поло­ви­ной это­лий­цев» напал на Фес­са­лию (Po­lyb. V. 5. 1). Дождав­шись ухо­да основ­ных сил про­тив­ни­ка, македон­ский царь пере­пра­вил свои вой­ска и вторг­ся в Это­лию. Сокру­ши­тель­ный раз­гром Фер­ма и затем победо­нос­ный рейд по зем­лям Лако­нии вынуди­ли Филип­па вре­мен­но отло­жить план созда­ния мор­ских баз на запад­ном побе­ре­жье Гре­ции.

с.88 К это­му пла­ну царь вер­нул­ся год спу­стя, когда вой­на уже бли­зи­лась к завер­ше­нию. Пока соби­рал­ся синед­ри­он союз­ни­ков, кото­ро­му пред­сто­я­ло обсудить усло­вия мир­но­го дого­во­ра, Филипп успел совер­шить пла­ва­ние к Закин­фу и «устро­ить дела ост­ро­ва» (Po­lyb. V. 102. 8—10). Хотя Поли­бий не сооб­ща­ет подроб­но­стей этой опе­ра­ции македон­ско­го царя, одна­ко мож­но пред­по­ло­жить, что ост­ров был ему под­чи­нен и дол­жен был в буду­щем стать мор­ской базой для македон­ско­го флота. Извест­но, что в первую македон­скую вой­ну Марк Вале­рий Левин взял при­сту­пом ост­ров, но не его кре­пость (Liv. XXVI. 24. 15). Воз­мож­но, там нахо­дил­ся македон­ский гар­ни­зон, остав­лен­ный Филип­пом в 217 г. на Закин­фе.

Извест­но, что после завер­ше­ния Союз­ни­че­ской вой­ны в Гре­ции в 217 г. и до бит­вы при Кан­нах, про­изо­шед­шей летом 216 г., Филипп всю зиму стро­ил и осна­щал флот (Po­lyb. V. 109. 1—4). Летом 215 г. Филипп заклю­чил союз с Ган­ни­ба­лом (Liv. XXIII. 39). Ливий сооб­ща­ет, что в этот год Филипп не успел ниче­го пред­при­нять про­тив рим­лян; воен­ные дей­ст­вия нача­лись толь­ко сле­дую­щим летом, т. е. в 214 г. (XXIII. 39; XXIV. 40). Вый­дя в море летом 214 г., македон­ский царь напра­вил­ся к илли­рий­ско­му горо­ду Апол­ло­нии. Соглас­но Ливию (XXIV. 40), он оса­дил город, но вме­ша­тель­ство рим­лян побуди­ло его к отступ­ле­нию, в резуль­та­те кото­ро­го Филипп поте­рял весь флот и вынуж­ден был по суше вер­нуть­ся в Македо­нию. Плу­тарх не сооб­ща­ет подроб­но­стей уни­что­же­ния македон­ско­го флота. Он отме­ча­ет, что Филипп высту­пил про­тив рим­лян, но лишил­ся флота и потер­пел пол­ную неуда­чу (Arat. 51). Есть лишь ука­за­ние, что после это­го царь совер­шил еще одно наси­лие над мес­сен­ца­ми, разо­рив их стра­ну. Втор­же­ние в мес­сен­ские зем­ли, под­твер­ждае­мое Поли­би­ем (VIII. 10. 1), про­изо­шло в кон­це 214 — нача­ле 213 г.¹⁶ Таким обра­зом, дан­ные Плу­тар­ха и Ливия, на пер­вый взгляд, вполне мож­но сов­ме­стить.

Суще­ст­ву­ет, одна­ко, и дру­гая вер­сия поте­ри Филип­пом флота. Изла­га­ет ее Поли­бий, кото­рый утвер­жда­ет, что еще нака­нуне бит­вы при Кан­нах Филипп, постро­ив суда, дви­нул­ся к Апол­ло­нии (V. 109. 4—6), но затем, испу­гав­шись слу­ха о при­бли­же­нии рим­ско­го флота, отсту­пил (V. 110. 1—6). Это «позор­ное» собы­тие сам Филипп объ­яс­нял необ­хо­ди­мо­стью «устро­е­ния дел на Пело­пон­не­се» (V. 110. 6). Дан­ный пас­саж хро­но­ло­ги­че­ски не соот­вет­ст­ву­ет вер­си­ям Ливия и Плу­тар­ха. Поми­мо рас­хож­де­ния в хро­но­ло­гии собы­тий, дан­ные свиде­тель­ства не сов­па­да­ют и в неко­то­рых част­ных фак­тах.

Ливий сооб­ща­ет об оса­де Апол­ло­нии и о рим­ской помо­щи горо­ду (XXIV. 40). Поли­бий, напро­тив, ука­зы­ва­ет, что Филипп до горо­да не доплыл, повер­нув на пол­пу­ти назад (V. 110. 1—4). Соглас­но Ливию, после неуда­чи под Апол­ло­ни­ей Филипп сжег остат­ки флота и напра­вил­ся в Македо­нию по суше (XXIV. 40). Поли­бий же утвер­жда­ет, что Филипп отсту­пал по морю и плыл без оста­нов­ки до Кефал­ле­нии (V. 110. 5). Кро­ме того, ни Ливий, ни Плу­тарх не упо­ми­на­ют объ­яс­не­ния Филип­па по пово­ду гибе­ли флота. Поли­бий же наме­ка­ет на какие-то собы­тия в Пело­пон­не­се (V. 110. 6). Таким обра­зом, логич­нее пред­по­ло­жить, что источ­ни­ки сооб­ща­ют о двух раз­ных собы­ти­ях, про­изо­шед­ших в 216 г. после бит­вы при Кан­нах и в 214 г. во вре­мя оса­ды Апол­ло­нии.

с.89 Столь явное стрем­ле­ние македон­ско­го царя к захва­ту Апол­ло­нии не сле­ду­ет объ­яс­нять наме­ре­ни­ем Филип­па вытес­нить рим­лян из Илли­рии и уста­но­вить соб­ст­вен­ный про­тек­то­рат над ней. Обыч­но счи­та­ет­ся, что подоб­ные пла­ны мог вну­шить моло­до­му царю илли­рий­ский пра­ви­тель Демет­рий Фар­ский. Филипп V дей­ст­ви­тель­но мог при­слу­ши­вать­ся к сове­там Демет­рия, кото­рые каса­лись мор­ско­го дела, но не тогда, когда речь шла о поли­ти­че­ском кур­се Македо­нии. До бег­ства в Македо­нию илли­рий­ский аван­тю­рист не один год зани­мал­ся пират­ст­вом. Есте­ствен­но, Демет­рий знал илли­рий­ское и гре­че­ское побе­ре­жье, осо­бен­но­сти кораб­лей, при­е­мы веде­ния мор­ско­го боя. Мож­но пред­по­ло­жить, что Филипп при­нял его столь радуш­но и воз­вы­сил имен­но пото­му, что Демет­рий был опы­тен в море­пла­ва­нии. Сто­ит вспом­нить, что мор­ское дело после Анти­го­на Гона­та было фак­ти­че­ски забро­ше­но в Македо­нии. Моло­дой царь Филипп, созда­вая новую систе­му кон­тро­ля над Гре­ци­ей, нуж­дал­ся в силь­ном фло­те. Поэто­му сове­ты Демет­рия, види­мо, были цен­ны­ми. Мож­но при­ве­сти еще один аргу­мент в поль­зу послед­не­го утвер­жде­ния: когда македон­ский пра­ви­тель в 216 г. занял­ся стро­и­тель­ст­вом кораб­лей для пере­брос­ки сил к Апол­ло­нии, он постро­ил 100 лемб (Po­lyb. V. 109. 3—4). Ины­ми сло­ва­ми, за обра­зец был при­нят илли­рий­ский тип кораб­лей.

Кон­троль над запад­ным побе­ре­жьем был заду­ман, преж­де все­го, для защи­ты гре­че­ско­го насе­ле­ния от илли­рий­ских пира­тов. Дело в том, что в кон­це Союз­ни­че­ской вой­ны союз­ник Филип­па Скер­ди­ла­ид посчи­тал, что македон­ский царь не допла­тил ему и напал на кораб­ли быв­ших союз­ни­ков. Позд­нее илли­рий­цы совер­ши­ли втор­же­ние в зем­ли запад­ной Македо­нии. Бли­жай­шей заботой царя ста­но­ви­лась вой­на со Скер­ди­ла­идом — нару­ши­те­лем Обще­го Мира. Конеч­но, илли­рий­цы име­ли гораздо боль­ший опыт в мор­ском деле, чем македо­няне. Неуди­ви­тель­но, что Филипп постро­ил 100 лемб. Он наме­ре­вал­ся бло­ки­ро­вать пират­ские рей­ды, делая став­ку не на каче­ство сво­его флота, а, ско­рее, на его коли­че­ство. Пере­хват илли­рий­ских судов дол­жен был осу­ществлять­ся вда­ли от гре­че­ско­го побе­ре­жья. Един­ст­вен­ным удоб­ным местом для бази­ро­ва­ния македон­ских кораб­лей на севе­ре мог­ли быть лишь Апол­ло­ния или Эпидамн. Два похо­да Филип­па на Апол­ло­нию, веро­ят­но, сле­ду­ет объ­яс­нять тем, что он стре­мил­ся закре­пить­ся в стра­те­ги­че­ски важ­ных пунк­тах Гре­ции и на мор­ском побе­ре­жье. Это дало бы ему воз­мож­ность быст­ро­го реа­ги­ро­ва­ния как на соци­аль­ные сму­ты, так и на враж­деб­ные акции про­тив­ни­ка. Такая систе­ма без­опас­но­сти, если бы она при­ня­ла закон­чен­ный вид, мог­ла стать эффек­тив­ным инстру­мен­том в руках Филип­па для спло­че­ния гре­ков под эгидой Македо­нии.

Таким обра­зом, «мор­ская про­грам­ма» Македо­нии в нача­ле прав­ле­ния Филип­па V охва­ты­ва­ла, преж­де все­го, запад­ную аква­то­рию Гре­ции. При этом меро­при­я­тия Филип­па заня­ли доволь­но зна­чи­тель­ный отре­зок вре­ме­ни: Эни­а­ды были взя­ты и укреп­ле­ны в 219 г., Закинф — в 217 г., флот стро­ил­ся в 216 г., похо­ды на Апол­ло­нию име­ли место в 216 и 214 гг. Столь дли­тель­ный пери­од реа­ли­за­ции замыс­лов царя мож­но объ­яс­нить несколь­ки­ми при­чи­на­ми.

Во-пер­вых, македон­ский царь мог сосре­дото­чить­ся лишь на вос­ста­нов­ле­нии мор­ской мощи Македо­нии. В 220—217 гг. шла Союз­ни­че­ская вой­на, кото­рая тре­бо­ва­ла его при­сут­ст­вия на теат­рах воен­ных с.90 дей­ст­вий. По завер­ше­нии вой­ны Филип­пу при­шлось защи­щать гра­ни­цы сво­его цар­ства, затем ула­жи­вать кон­фликт на Пело­пон­не­се, кото­рый отвлек его во вре­мя пер­во­го похо­да на Апол­ло­нию. К 214 г. меж­ду­на­род­ная ситу­а­ция уже была иной, и сло­жи­лась она не в поль­зу Македо­нии: с одной сто­ро­ны, обост­ри­лись отно­ше­ния Филип­па с союз­ни­ка­ми по Эллин­ской лиге¹⁷, с дру­гой сто­ро­ны, рим­ляне успе­ли несколь­ко опра­вить­ся от раз­гро­ма при Кан­нах, чтобы отпра­вить помощь в Илли­рию.

Во-вто­рых, воен­ные дей­ст­вия, стро­и­тель­ство кораб­лей и мор­ских баз тре­бо­ва­ли зна­чи­тель­ных мате­ри­аль­ных затрат. Как извест­но, бюд­жет Македо­нии был гораздо скром­нее, чем у дру­гих элли­ни­сти­че­ских государств. Заботу о без­опас­но­сти Гре­ции Филип­пу при­хо­ди­лось воз­ла­гать на македон­ских нало­го­пла­тель­щи­ков, посколь­ку каз­ны Эллин­ско­го сою­за не суще­ст­во­ва­ло.

Сле­ду­ет так­же вспом­нить и тот факт, что основ­ная цель мор­ских столк­но­ве­ний в пери­од элли­низ­ма состо­я­ла не в том, чтобы уста­но­вить гос­под­ство на море одной дер­жа­вы (таких сил не имел ни один элли­ни­сти­че­ский пра­ви­тель), а в том, чтобы пред­от­вра­щать напа­де­ния вра­же­ских и пират­ских кораб­лей на тор­го­вые суда и при­бреж­ные обла­сти¹⁸. Столь огра­ни­чен­ный мас­штаб дей­ст­вий обя­зы­вал горо­да под­дер­жи­вать гава­ни в хоро­шем состо­я­нии и раз­ви­вать необ­хо­ди­мую инфра­струк­ту­ру в тылу, то есть нала­жи­вать постав­ку мате­ри­а­лов, про­до­воль­ст­вия и опла­чи­вать спе­ци­а­ли­стов. Одна­ко финан­сы гре­че­ских горо­дов в усло­ви­ях прак­ти­че­ски не пре­кра­щав­ших­ся воен­ных дей­ст­вий нахо­ди­лись в доволь­но бед­ст­вен­ном поло­же­нии¹⁹. Есте­ствен­но, ни один полис не мог обес­пе­чить обо­ро­ну все­го побе­ре­жья. Македон­ский бюд­жет тоже не мог выдер­жать такой нагруз­ки, поэто­му созда­ние мор­ских баз тре­бо­ва­ло мно­го вре­ме­ни.

При­ме­ча­тель­но, что кон­троль за при­бреж­ны­ми горо­да­ми мож­но было полу­чить либо посред­ст­вом сою­за и раз­ме­ще­ния в горо­де гар­ни­зо­на, либо с помо­щью захва­та. Филипп пред­по­чи­тал послед­нее. В ходе Союз­ни­че­ской вой­ны выбор царя был оправ­дан. В слу­чае с Апол­ло­ни­ей Филипп не избрал дру­го­го пути, посколь­ку сило­вой метод реше­ния про­бле­мы казал­ся ему наи­бо­лее эффек­тив­ным. Дело, веро­ят­но, в том, что этот полис был изна­чаль­но ори­ен­ти­ро­ван на Рим, и в слу­чае кри­зис­ной ситу­а­ции наде­ял­ся полу­чить помощь от рим­лян, а не от македо­нян. Филипп V вос­при­ни­мал­ся как агрес­сор, поэто­му воз­мож­ность заклю­че­ния с Македо­ни­ей рав­но­прав­но­го сою­за, види­мо, счи­та­лась нере­аль­ной.

Со сво­ей сто­ро­ны, македон­ский царь допу­стил зна­чи­тель­ный про­счет: он делал став­ку на вне­зап­ность напа­де­ния. Но в 216 г. его замы­сел про­ва­лил­ся. Вто­рая попыт­ка захва­та Апол­ло­нии вызва­ла вме­ша­тель­ство рим­лян. Филип­пу сле­до­ва­ло меж­ду 216—214 гг. про­ве­сти осно­ва­тель­ную про­па­ган­дист­скую работу, чтобы не толь­ко под­черк­нуть те пре­иму­ще­ства, кото­рые гре­ки мог­ли извлечь из сою­за с Македо­ни­ей и из созда­ния с.91 Филип­пом мор­ских баз, но и для того, чтобы про­де­мон­стри­ро­вать свою «систе­му кон­тро­ля» в дей­ст­вии. Одна­ко вой­на со Скер­ди­ла­идом не при­нес­ла царю желае­мых резуль­та­тов. Ника­ких успеш­ных опе­ра­ций по поим­ке пира­тов про­веде­но не было. А в 214 г. рим­ская помощь Апол­ло­нии поло­жи­ла конец «мор­ской про­грам­ме» Филип­па в запад­ных водах.

The fleet of Ma­ce­do­nia ne­ver was so strong, as land for­ces, ex­cept for a short pe­riod of the reign of An­ti­go­nus Go­na­tus. Du­ring the So­cial War Phi­lip at­tempted to car­ry out sea ope­ra­tions, the pur­po­se of which was crea­tion of sea ba­ses on the wes­tern coast of Gree­ce. Howe­ver, rea­li­za­tion of the ma­ri­ne goals has oc­cu­pied a long pe­riod of ti­me as it re­qui­red con­si­de­rab­le fi­nan­cing. Be­si­des, the king of Ma­ce­do­nia had no op­por­tu­ni­ty to be en­ga­ged on­ly with res­to­ra­tion of the sea for­ces of Ma­ce­do­nia. In 214 B. C. the in­ter­na­tio­nal si­tua­tion chan­ged, Ro­man help to Apol­lo­nia put an end to Phi­lip’s «sea prog­ram» in the wes­tern waters.