Хозяйственная жизнь знатных фамилий в Помпеях

с.251 Уни­каль­ный архео­ло­ги­че­ский ком­плекс Пом­пей поз­во­ля­ет вос­ста­но­вить мно­гие сто­ро­ны древ­не­рим­ской дей­ст­ви­тель­но­сти, в том чис­ле и хозяй­ст­вен­ную жизнь рим­ской фами­лии в неболь­шом горо­де антич­ной Ита­лии. Прав­да, с само­го нача­ла надо трез­во оце­ни­вать гра­ни­цы наших воз­мож­но­стей по рекон­струк­ции исто­ри­че­ских реа­лий в рам­ках дан­ной темы, а они весь­ма огра­ни­че­ны. Даже бога­тые архео­ло­ги­че­ские источ­ни­ки из Пом­пей в соче­та­нии с эпи­гра­фи­че­ски­ми и лите­ра­тур­ны­ми свиде­тель­ства­ми само­го раз­лич­но­го харак­те­ра не поз­во­ля­ют вос­со­здать цель­ную кар­ти­ну жиз­ни семей муни­ци­паль­ной зна­ти и отве­тить на все постав­лен­ные вопро­сы. Кро­ме того, после­до­ва­тель­ное раз­ви­тие горо­да было пре­рва­но раз­ру­ши­тель­ным зем­ле­тря­се­ни­ем 62 г. н. э., от кото­ро­го он так и не успел опра­вить­ся вплоть до сво­ей гибе­ли в 79 г. н. э. Взо­ру архео­ло­гов откры­лась кар­ти­на жиз­ни, еще не вошед­шей до кон­ца в нор­маль­ное рус­ло. Мно­гие част­ные и обще­ст­вен­ные зда­ния, мастер­ские и лав­ки нахо­ди­лись в ста­дии ремон­та, что не мог­ло не при­вне­сти целый ряд новых аспек­тов, иска­зить и дефор­ми­ро­вать эко­но­ми­че­ские отно­ше­ния, харак­тер­ные для импе­рии эпо­хи Прин­ци­па­та. Но, как пред­став­ля­ет­ся, несмот­ря на все эти труд­но­сти, все же мож­но на осно­ве откры­то­го в ходе рас­ко­пок мате­ри­а­ла выде­лить основ­ные тен­ден­ции и направ­ле­ния эко­но­ми­че­ской дея­тель­но­сти знат­ных фами­лий, ока­зы­вав­ших решаю­щее воздей­ст­вие на все сто­ро­ны раз­ви­тия неболь­шо­го горо­да в Кам­па­нии. Исхо­дя из это­го, в ста­тье будет пред­при­ня­та попыт­ка рекон­струк­ции наи­бо­лее важ­ных аспек­тов хозяй­ст­вен­ной жиз­ни семей пом­пей­ской зна­ти в эпо­ху Позд­ней рес­пуб­ли­ки и Ран­ней импе­рии.

Жизнь знат­ных фами­лий в горо­де про­те­ка­ла в сте­нах атри­ум­но­го дома, где про­жи­вал pa­ter fa­mi­lias с под­власт­ны­ми домо­чад­ца­ми и при­слу­гой, в чис­ло кото­рых вхо­ди­ли и рабы, зани­мав­ши­е­ся ремеслом и тор­гов­лей. Рас­коп­ки Пом­пей про­дол­жа­ют­ся, поэто­му точ­ное чис­ло стро­е­ний всех типов, суще­ст­во­вав­ших к момен­ту гибе­ли горо­да, на сего­дняш­ний день точ­но назвать невоз­мож­но, хотя попыт­ки под­сче­та общей чис­лен­но­сти насе­ле­ния и коли­че­ства стро­е­ний, исхо­дя из рас­ко­пан­ных пло­ща­дей, пред­при­ни­ма­лись неод­но­крат­но и все­гда при­во­ди­ли к рас­хож­де­нию в циф­рах¹. Так, соглас­но послед­ним под­сче­там, про­веден­ным с помо­щью ком­пью­те­ра, в горо­де было 818 жилых домов, 890 тор­го­вых пред­при­я­тий, 207 мастер­ских, да еще око­ло трех­сот обще­ст­вен­ных зда­ний, хра­мов и про­чих соору­же­ний². Одна­ко лав­ки при домах были посчи­та­ны два­жды: сна­ча­ла как часть жило­го дома, а затем как тор­го­во-ремес­лен­ное заведе­ние. Общее чис­ло рас­ко­пан­ных постро­ек не пре­вы­ша­ет 1435, сре­ди кото­рых оби­тае­мых постро­ек раз­лич­ных раз­ме­ров с.252 с жилы­ми и хозяй­ст­вен­ны­ми соору­же­ни­я­ми на всей терри­то­рии архео­ло­ги­че­ско­го ком­плек­са будет не более 1200³. А мно­го­ком­нат­ных атри­ум­ных домов с обшир­ны­ми пери­сти­ля­ми или сада­ми, кото­рые мог­ли при­над­ле­жать пред­ста­ви­те­лям город­ской вер­хуш­ки, мож­но выде­лить чуть боль­ше сот­ни.

В таких стро­е­ни­ях оби­та­ла, как пра­ви­ло, одна семья, о чем может свиде­тель­ст­во­вать устрой­ство в доме лара­рия. Каж­дая фами­лия име­ла сво­их богов-покро­ви­те­лей, изо­бра­же­ния кото­рых поме­ща­ли в лара­рии, слу­жив­шем сакраль­ным сим­во­лом един­ства фами­лии. В подав­ля­ю­щем боль­шин­стве слу­ча­ев в каж­дом жили­ще в Пом­пе­ях на пер­вом эта­же откры­ты следы домаш­не­го свя­ти­ли­ща⁴. Одна­ко не все­гда в обшир­ных апар­та­мен­тах про­жи­ва­ла толь­ко одна семья. Как извест­но, в эпо­ху Импе­рии рас­про­стра­ня­ет­ся прак­ти­ка устрой­ства жило­го про­стран­ства и на верх­них эта­жах, кото­ры­ми вла­де­ли на раз­ных усло­ви­ях. Суще­ст­во­ва­ла прак­ти­ка сда­чи раз­лич­ных поме­ще­ний в арен­ду, кото­рая полу­чи­ла осо­бен­но широ­кое рас­про­стра­не­ние в Пом­пе­ях после раз­ру­ши­тель­но­го зем­ле­тря­се­ния. Так, в над­пи­си из инсу­лы Арри­а­на Пол­ли­а­на, откры­той на стене дома, соб­ст­вен­ни­ком кото­ро­го был Гней Аллей Нигидий Май, сооб­ща­лось о сда­че вна­ем табер­ны с ком­на­та­ми навер­ху, а так­же всад­ни­че­ских апар­та­мен­тов и дома (или домов)⁵. Табер­на с ком­на­та­ми пред­на­зна­ча­лась для неболь­шой семьи, свя­зан­ной с тор­го­во-ремес­лен­ной дея­тель­но­стью.

На появ­ле­ние вре­мен­ных, посто­рон­них жиль­цов на верх­них эта­жах может ука­зы­вать лест­ни­ца. Одна­ко нали­чие тако­вой мог­ло свиде­тель­ст­во­вать не толь­ко об арен­де поме­ще­ний. В неко­то­рых слу­ча­ях лест­ни­цы, веду­щие в верх­ние ком­на­ты пря­мо с ули­цы, могут кос­вен­но свиде­тель­ст­во­вать о воз­мож­ном суще­ст­во­ва­нии навер­ху неза­ви­си­мо­го жили­ща. Сколь­ко-нибудь опре­де­лен­но об этом на осно­ве пом­пей­ско­го мате­ри­а­ла судить слож­но, посколь­ку в Пом­пе­ях верх­ние эта­жи прак­ти­че­ски не сохра­ни­лись. Но неко­то­рый допол­ни­тель­ный мате­ри­ал на этот счет дают рас­коп­ки в Гер­ку­ла­ну­ме, где зда­ния сохра­ни­лись зна­чи­тель­но луч­ше. Так, в боль­шом доме V.14—15 на пер­вом эта­же нахо­дит­ся домаш­нее свя­ти­ли­ще с изо­бра­же­ни­ем ларов и змей. А в ком­на­тах на вто­ром эта­же с лав­кой V.17, кото­рые преж­де были состав­ной частью это­го боль­шо­го дома, появил­ся еще один дере­вян­ный лара­рий, свя­зан­ный с семьей хозя­и­на лав­ки. В обшир­ном доме III.13—15 про­жи­ва­ло несколь­ко само­сто­я­тель­ных хозя­ев, и поме­ще­ние с вхо­дом № 13 име­ло соб­ст­вен­ное свя­ти­ли­ще. Кро­ме это­го в зад­них ком­на­тах на вто­ром эта­же, куда вела лест­ни­ца со дво­ра, обна­ру­же­ны изо­бра­же­ния ларов и богов рим­ско­го пан­тео­на. Эти при­ме­ры свиде­тель­ст­ву­ют о воз­мож­но­сти про­жи­ва­ния под одной кры­шей несколь­ких само­сто­я­тель­ных семей.

В Пом­пе­ях насчи­ты­ва­ет­ся око­ло полу­то­ра десят­ков слу­ча­ев нали­чия внеш­них лест­ниц в струк­ту­ре боль­ших атри­ум­ных домов, и вполне воз­мож­но, что неко­то­рые из них вели в жилые ком­на­ты, при­над­ле­жав­шие еще одной семье, про­жи­вав­шей под одной кры­шей обшир­но­го с.253 жили­ща⁶. Ука­за­ния на подоб­ную ситу­а­цию дают так­же и Диге­сты. Так, раз­би­ра­ет­ся слу­чай, когда по заве­ща­нию боль­шой двой­ной дом (bi­nas aedes) под общей кры­шей, поко­я­щей­ся на одной бал­ке, был поде­лен меж­ду дву­мя соб­ст­вен­ни­ка­ми, и воз­ник вопрос, как новые соб­ст­вен­ни­ки в само­сто­я­тель­ных жили­щах под одной кры­шей могут исполь­зо­вать общую опо­ру. Папи­ни­ан счи­тал, что те части брев­на, кото­рые нахо­дят­ся в про­стран­стве каж­до­го соб­ст­вен­ни­ка, при­над­ле­жат каж­до­му в оди­на­ко­вой мере. Поэто­му они не могут вчи­нять иск друг к дру­гу, если в эту опо­ру встав­ля­ют­ся допол­ни­тель­ные бал­ки⁷. Судя по тому, что отно­ше­ния меж­ду наслед­ни­ка­ми регу­ли­ро­ва­лись не узуф­рук­том, здесь речь с боль­шой долей веро­ят­но­сти мог­ла идти о близ­ких род­ст­вен­ни­ках, воз­мож­но, бра­тьях.

В Пом­пе­ях так­же име­ют­ся свиде­тель­ства на этот счет. Рос­кош­ный дом VI.5.1, на осно­ва­нии най­ден­ных в атрии печа­тей, при­над­ле­жа­щих А. Вет­тию Кон­ви­ну и А. Вет­тию Рести­ту­ту, а так­же пред­вы­бор­ных над­пи­сей на сте­нах дома (CIL. IV. 3509, 7947) опре­де­ля­ет­ся как при­над­ле­жа­щий двум бра­тьям-отпу­щен­ни­кам. Так­же сов­мест­но вла­де­ли огром­ным домом I.4.5 с тре­мя пери­сти­ля­ми и тер­ма­ми (Дом Кифа­ри­ста) Л. Попидий Секунд, про­зван­ный Авгу­сти­а­ном, посколь­ку вхо­дил он в сви­ту Неро­на, и Л. Попидий Ампли­ат, как это опре­де­ля­ет­ся по мно­го­чис­лен­ным над­пи­сям⁸. По-види­мо­му, бра­тья пред­по­чи­та­ли не делить отцов­ское наслед­ство, а сов­мест­ны­ми уси­ли­я­ми его при­умно­жать. Каки­ми бы моти­ва­ми они ни руко­вод­ст­во­ва­лись, в любом слу­чае для нас важ­но нали­чие прак­ти­ки суще­ст­во­ва­ния под одной кры­шей боль­шо­го атри­ум­но­го дома двух соб­ст­вен­ни­ков. Толь­ко если вла­де­лец воз­во­дил сте­ну, пол­но­стью разде­ля­ю­щую все стро­е­ние на две части, тогда юри­сты заклю­ча­ли, что появи­лось уже два пол­но­стью отде­лен­ных друг от дру­га неза­ви­си­мых дома (duae do­mus)⁹, и по стро­и­тель­ным эле­мен­там архео­ло­ги могут про­следить воз­ник­но­ве­ние неза­ви­си­мых фами­лий в отдель­ных домах. Такая прак­ти­ка в эпо­ху Импе­рии, судя по фор­му­ли­ров­ке в Диге­стах, была весь­ма рас­про­стра­нен­ной (ut ple­ri­que fa­ciunt). Таким обра­зом, выри­со­вы­ва­ет­ся ситу­а­ция, что в подав­ля­ю­щем боль­шин­стве слу­ча­ев в боль­шом атри­ум­ном доме про­жи­ва­ла одна семья, под­чи­нен­ная pa­ter fa­mi­lias, кото­рый мог по-раз­но­му рас­по­ря­жать­ся отдель­ны­ми частя­ми стро­е­ния.

Пом­пеи как посто­ян­ное посе­ле­ние воз­ник­ли в VI в. до н. э., но актив­ное их раз­ви­тие при­хо­дит­ся на нача­ло IV в. до н. э., когда оски и сам­ни­ты вытес­ни­ли преж­нее насе­ле­ние. Ко II в. до н. э. город раз­рос­ся, и его кре­пост­ные сте­ны очер­ти­ли гра­ни­цы той пло­ща­ди, кото­рая вплоть до гибе­ли горо­да оста­ва­лась неиз­мен­ной. Древ­ней­шие следы тор­го­во-ремес­лен­ной дея­тель­но­сти обна­ру­же­ны архео­ло­га­ми на фору­ме, где под зда­ни­ем Эвма­хии и хра­мом Вес­па­си­а­на откры­ты остат­ки фун­да­мен­тов неболь­ших одно­ком­нат­ных таберн, воз­ник­ших в IV в. до н. э. с.254 Рас­по­ло­жен­ные в ряд одно­тип­ные лав­ки были орга­нич­ной частью постро­ек фору­ма и слу­жи­ли обще­ст­вен­ным нуж­дам¹⁰.

Пер­вые свиде­тель­ства актив­ной хозяй­ст­вен­ной дея­тель­но­сти вла­дель­цев круп­ных домов в Пом­пе­ях появ­ля­ют­ся зна­чи­тель­но позд­нее. Атри­ум­ные дома начи­на­ют актив­но воз­во­дить лишь с IV—III вв. до н. э.¹¹ в так назы­вае­мый сам­нит­ский пери­од (425—80 гг. до н. э.). В это вре­мя воз­ни­ка­ют мно­гие боль­шие дома в цен­траль­ных, так назы­вае­мых «ари­сто­кра­ти­че­ских» рай­о­нах горо­да: VI.1.9—10, 23 (Дом Хирур­га), VI.2.3—5, 30—31 (Дом Сал­лю­стия), VI.14.11—13, 15—20 (Дом Орфея или Мар­ка Везо­ния При­ма) и др. Пер­во­на­чаль­но эти дома (как это наи­бо­лее пол­но про­сле­же­но на при­ме­ре Дома Хирур­га и Дома Орфея) не име­ли тор­го­во-ремес­лен­ных поме­ще­ний. Лишь поз­же, во II в. до н. э., ком­на­ты, имев­шие глу­хие сте­ны по фаса­ду дома, были пере­де­ла­ны в лав­ки, полу­чив­шие вход с ули­цы. В Доме Хирур­га появ­ля­ет­ся одна лав­ка, а в Доме Орфея обо­ру­ду­ют по две лав­ки с каж­дой сто­ро­ны от вхо­да¹². Сим­мет­рич­ное рас­по­ло­же­ние по две или три табер­ны с каж­дой сто­ро­ны от вхо­да в дом полу­ча­ет боль­шое рас­про­стра­не­ние: по две лав­ки с каж­дой сто­ро­ны от вхо­да были обо­рудо­ва­ны в сам­нит­ский пери­од в стро­е­ни­ях VI.14.11—13 (Дом Везо­ния При­ма) и VII.7.2.4—5 (Дом Трип­то­ле­ма); в домах VI.2.4 (Дом Сал­лю­стия), VI.6.1.8 (Дом Пан­сы) лав­ки соору­жа­ют­ся по три с каж­дой сто­ро­ны от вхо­да уже одно­вре­мен­но со стро­и­тель­ст­вом атри­ум­но­го дома¹³. Боль­шая же часть атри­ум­ных домов воз­ни­ка­ет, по всей види­мо­сти, во II в. до н. э., и в ряде из них сра­зу же пла­ни­ру­ют­ся одно­ком­нат­ные поме­ще­ния под табер­ны (VII.9.46; VII.13.5).

Во II в. до н. э. воз­ни­ка­ют при­стро­ен­ные к атри­ум­но­му дому табер­ны с зад­ни­ми ком­на­та­ми (V.2.2 и VII.9.49)¹⁴. В целом, хотя мы и рас­по­ла­га­ем фраг­мен­тар­ным мате­ри­а­лом по сам­нит­ско­му пери­о­ду, мож­но сде­лать вывод, что появ­ле­ние таберн в струк­ту­ре атри­ум­ных домов дати­ру­ет­ся самое ран­нее нача­лом II в. до н. э. При­чем уже при стро­и­тель­стве (что во мно­гих слу­ча­ях сохра­ни­лось вплоть до гибе­ли горо­да) эти в боль­шин­стве сво­ем одно­ком­нат­ные поме­ще­ния были сра­зу же отде­ле­ны от жило­го про­стран­ства дома знат­ной фами­лии глу­хой сте­ной и с домом никак не сооб­ща­лись.

Такое рас­по­ло­же­ние таберн весь­ма при­ме­ча­тель­но. Оно ука­зы­ва­ет, с одной сто­ро­ны, на пере­ход pa­ter fa­mi­lias к прак­ти­ке исполь­зо­ва­ния город­ско­го дома (через под­власт­ных ему чле­нов фами­лии) в тор­го­во-ремес­лен­ных целях, что сули­ло нема­лый доход, а с дру­гой сто­ро­ны, на то, как он демон­стра­тив­но отго­ра­жи­ва­ет­ся от встро­ен­ных в его жили­ще лаво­чек. В таком под­хо­де домо­вла­ды­ки к орга­ни­за­ции хозяй­ст­вен­ной жиз­ни фами­лии полу­чи­ли отра­же­ние те про­ти­во­ре­чи­вые реа­лии, кото­рые сло­жи­лись в эпо­ху Позд­ней рес­пуб­ли­ки в древ­не­рим­ском обще­стве.

с.255 Соглас­но утвер­див­шим­ся в рим­ском обще­стве нор­мам, ори­ен­ти­ро­ван­ным на обы­чаи пред­ков¹⁵, гла­ва знат­ной фами­лии, чей высо­кий ста­тус и пре­стиж­ность опре­де­ля­лись нали­чи­ем земель­ной соб­ст­вен­но­сти¹⁶, не мог уни­зить себя уча­сти­ем в мел­кой тор­го­во-ремес­лен­ной дея­тель­но­сти. Об этом пря­мо выска­зал­ся Цице­рон: «Тор­гов­лю, если она незна­чи­тель­на, надо счи­тать гряз­ным делом»¹⁷. Поэто­му рас­про­стра­ня­ет­ся обы­чай пере­да­чи домо­вла­ды­кой поме­ще­ния и обо­рудо­ва­ния табер­ны в пеку­лий под­власт­ным лицам из фами­лии (как пра­ви­ло, рабам). Это обес­пе­чи­ва­ло pa­ter fa­mi­lias без­упреч­ную репу­та­цию в духе mos maio­rum, но порож­да­ло и про­бле­мы, так как раб­ский пеку­лий нала­гал на хозя­и­на серь­ез­ные обя­за­тель­ства перед сограж­да­на­ми, испол­не­ние кото­рых регу­ли­ро­ва­лось зако­ном.

Для раз­ре­ше­ния кон­флик­тов, кото­рые воз­ни­ка­ли в резуль­та­те само­сто­я­тель­ной дея­тель­но­сти под­власт­но­го в лав­ке, был уста­нов­лен пре­тор­ский иск ac­tio insti­to­ria, кото­рый так назы­вал­ся, пото­му что постав­лен­но­го во гла­ве табер­ны обо­зна­ча­ли тер­ми­ном insti­tor. Фор­му­ла insti­to­ria име­ла место, когда pa­ter fa­mi­lias пору­чал управ­лять табер­ной, вхо­див­шей в иму­ще­ство гла­вы семей­ства, или каким-либо про­мыс­лом сво­е­му сыну или рабу, или кому-либо посто­рон­не­му, рабу или сво­бод­но­му¹⁸. В слу­чае обос­но­ван­но­сти предъ­яв­лен­ных домо­вла­ды­ке пре­тен­зий вчи­нен­ный иск удо­вле­тво­рял­ся в пол­ном объ­е­ме (in so­li­dum). Гла­ве фами­лии пред­пи­сы­ва­лось стро­го следить за пра­виль­но­стью испол­не­ния инсти­то­ром сво­их функ­ций в таберне при совер­ше­нии опе­ра­ций с поку­па­те­ля­ми и креди­то­ра­ми. С этой целью гос­по­дин обя­зан был давать управ­ля­ю­ще­му в лав­ке чет­кие ука­за­ния (prae­po­si­tio) и выве­ши­вать в лав­ке пред­пи­са­ния (proscrip­tio), стро­го регла­мен­ти­ру­ю­щие пол­но­мо­чия и сфе­ры дея­тель­но­сти, в рам­ках кото­рых инсти­тор имел пра­во совер­шать тор­го­вые сдел­ки.

Pa­ter fa­mi­lias был обя­зан стро­го кон­тро­ли­ро­вать дея­тель­ность под­власт­но­го в таберне, так как за любой про­сту­пок инсти­то­ра он отве­чал перед его контр­аген­та­ми сво­им иму­ще­ст­вом. При­чем по дру­го­му иску тако­го рода — ac­tio tri­bu­to­ria — удо­вле­тво­ре­ние в пол­ном объ­е­ме иска по сдел­кам, совер­шен­ным рабом, тор­гу­ю­щим това­ра­ми в таберне, насту­па­ло, когда уста­нав­ли­ва­лось нали­чие все­го лишь осве­дом­лен­но­сти гос­по­ди­на (scien­tia do­mi­ni) о дея­тель­но­сти раба. Осве­дом­лен­ность пред­по­ла­га­ет немед­лен­ное при­ня­тие гос­по­ди­ном мер к лицу, совер­шив­ше­му про­сту­пок. А было воле­изъ­яв­ле­ние (vo­lun­tas) домо­вла­ды­ки на про­веде­ние дан­ных опе­ра­ций или нет, уже ника­кой роли не игра­ло. Поэто­му гла­ва фами­лии, пере­да­вая пеку­лий под­власт­но­му лицу, стре­мил­ся рас­по­ло­жить его так, чтобы была воз­мож­ность посто­ян­но­го кон­тро­ля за дея­тель­но­стью инсти­то­ра, чтобы избе­жать вчи­не­ния исков за непра­во­мер­ные дей­ст­вия управ­ля­ю­ще­го табер­ной. С этой целью лав­ки соору­жа­лись в струк­ту­ре атри­ум­но­го дома, но изо­ли­ро­ва­лись от жило­го про­стран­ства фами­лии. О том, что они не пред­на­зна­ча­лись для сда­чи в арен­ду сво­бод­ным ремес­лен­ни­кам, гово­рит и то, что мастер­ские и лав­ки про­стых с.256 горо­жан, как это уда­лось про­следить исто­ри­кам¹⁹, раз­ви­лись из неболь­шо­го жили­ща.

В сам­нит­ский пери­од тор­го­во-ремес­лен­ная дея­тель­ность зна­ти не огра­ни­чи­ва­лась толь­ко пре­де­ла­ми город­ско­го дома. Одной из самых вли­я­тель­ных и знат­ных семей в Пом­пе­ях в это вре­мя была мно­го­чис­лен­ная фами­лия Попиди­ев, вла­дев­шая обшир­ны­ми город­ски­ми дома­ми и сель­ски­ми вил­ла­ми в бли­жай­ших окрест­но­стях. Нема­ло ее пред­ста­ви­те­лей зани­ма­ли раз­лич­ные город­ские маги­ст­ра­ту­ры, начи­ная с ран­не­го вре­ме­ни²⁰. В сво­их поме­стьях они актив­но раз­ра­ба­ты­ва­ли гли­ни­ща, о чем свиде­тель­ст­ву­ют обна­ру­жен­ные чере­пи­цы с оск­ским клей­мом, кото­рое М. Дел­ла Кор­те вос­ста­но­вил как Ni. Po­pi(di) E(pi­di) (fi­li)²¹. Зани­ма­лись они, веро­ят­но, и тор­гов­лей вином. Прав­да, обна­ру­жен­ные амфо­ры с име­нем L. Po­pi­dius Amplia­tus (CIL. IV. 2658, 2659) дати­ру­ют­ся уже импе­ра­тор­ским вре­ме­нем.

Несо­мнен­но, Попидии, как и пред­ста­ви­те­ли дру­гих знат­ных фами­лий, руко­вод­ст­во­ва­лись в сво­ей хозяй­ст­вен­ной дея­тель­но­сти теми же иде­я­ми, кото­рые раз­ви­вал в сво­ем трак­та­те Варрон. Он отме­чал, что, хотя каме­но­лом­ни, пес­ча­ные карье­ры и гли­ни­ща не отно­сят­ся к зем­леде­лию, «это не зна­чит, что их не надо раз­ра­ба­ты­вать в том име­нии, где это удоб­но, и не надо полу­чать от них дохо­да»²². Таким обра­зом, пом­пей­ский мате­ри­ал пока­зы­ва­ет, что хозяй­ст­вен­ная прак­ти­ка ита­лий­ской зна­ти в эпо­ху Рес­пуб­ли­ки шла в том же рус­ле, что и у пред­ста­ви­те­лей сена­тор­ско-всад­ни­че­ских кру­гов в Риме.

Пере­ход глав знат­ных фами­лий к тор­го­во-ремес­лен­ным опе­ра­ци­ям в рам­ках город­ской фами­лии зна­ме­но­вал собой нача­ло ново­го эта­па в эко­но­ми­че­ской жиз­ни Пом­пей. К суще­ст­во­вав­шей в горо­де с IV в. до н. э. тор­го­во-ремес­лен­ной дея­тель­но­сти, орга­ни­зо­ван­ной сила­ми рядо­вых чле­нов общи­ны, через два века доба­ви­лась еще одна такая же сфе­ра дея­тель­но­сти, но орга­ни­зо­ван­ная уже сила­ми и сред­ства­ми знат­ных фами­лий в рам­ках сво­ей город­ской соб­ст­вен­но­сти. Эти дан­ные коррек­ти­ру­ют точ­ку зре­ния А. Май­ю­ри, кото­рый счи­тал, что вплоть до эпо­хи Авгу­ста знат­ная семья была сво­бод­на от «гряз­но­го» окру­же­ния лавок и арен­да­то­ров²³.

Такая фор­ма хозяй­ст­вен­ной жиз­ни откры­ла доро­гу неиз­беж­но­му пре­вра­ще­нию боль­шо­го атри­ум­но­го дома в хозяй­ст­вен­ный орга­низм, где част­ная жизнь фами­лии и тор­го­во-ремес­лен­ная сфе­ра в кон­це кон­цов ока­за­лись тес­но пере­пле­те­ны меж­ду собой²⁴. Со II в. до н. э. начи­на­ет­ся путь к пре­вра­ще­нию жили­ща зна­ти, рас­по­ло­жен­но­го в ари­сто­кра­ти­че­ском рай­оне, в архи­тек­тур­ный ком­плекс, обрас­таю­щий раз­лич­ны­ми тор­го­во-ремес­лен­ны­ми заведе­ни­я­ми. Актив­но этот про­цесс шел с.257 в послед­ние деся­ти­ле­тия Рес­пуб­ли­ки и после уста­нов­ле­ния импе­рии²⁵. В ито­ге к момен­ту гибе­ли горо­да на цен­траль­ной ули­це (de­cu­ma­nus ma­xi­mus) гос­под­ст­во­ва­ли табер­ны, воз­ник­шие вокруг атри­ум­но­го дома²⁶. Это явле­ние в первую оче­редь было вызва­но актив­ной хозяй­ст­вен­ной дея­тель­но­стью глав знат­ных фами­лий, кото­рые стре­ми­лись с мак­си­маль­ной выго­дой исполь­зо­вать рас­по­ло­же­ние сво­их жилищ на цен­траль­ной ули­це, а не сме­ной насе­ле­ния после зем­ле­тря­се­ния 62 г. н. э. на новую тор­го­вую «мел­кую бур­жу­а­зию», как счи­та­ют неко­то­рые исто­ри­ки²⁷.

Но, конеч­но, луч­ше извест­на хозяй­ст­вен­ная дея­тель­ность домо­вла­дык на послед­ней ста­дии суще­ст­во­ва­ния горо­да после зем­ле­тря­се­ния 62 г. н. э. На рас­ко­пан­ных пло­ща­дях горо­да откры­то чуть боль­ше сот­ни боль­ших домов, в кото­рых ко вре­ме­ни гибе­ли Пом­пей в 79 г. н. э. мог­ли оби­тать знат­ные и зажи­точ­ные горо­жане. Боль­ше поло­ви­ны име­ли при себе лав­ки — как изо­ли­ро­ван­ные от жило­го про­стран­ства, так и соеди­нен­ные с ним, а так­же ремес­лен­ные мастер­ские, зани­маю­щие пло­щадь от одной ком­на­ты до все­го атри­ум­но­го дома. Одна­ко все­сто­рон­не­му ана­ли­зу тор­го­во-ремес­лен­ной жиз­ни горо­да меша­ет то, что толь­ко при­мер­но для пятой части таберн мож­но точ­но опре­де­лить их назна­че­ние. Кро­ме того, во мно­гих зда­ни­ях все еще шли ремонт­ные и вос­ста­но­ви­тель­ные работы. Нали­чие в горо­де боль­шо­го коли­че­ства повреж­ден­ных домов облег­ча­ло пере­ход недви­жи­мо­сти из одних рук в дру­гие. Ряд семей поки­нул свои жили­ща, и их кар­ди­наль­но пере­обо­рудо­ва­ли новые хозя­е­ва. Так про­изо­шло с Домом Сал­лю­стия (VI.2.4), кото­рый был осно­ва­тель­но пере­стро­ен после 62 г. н. э. Новым хозя­и­ном, как это опре­де­ля­ет­ся по най­ден­ной печа­ти, был А. Кос­сий Либан (CIL. X. 8058. 27). Судя по ког­но­ме­ну, он был выход­цем с Восто­ка, попал в раб­ство, а затем был отпу­щен на волю. Исполь­зуя выгод­ное рас­по­ло­же­ние дома воз­ле город­ских ворот, он пере­де­лал жили­ще под посто­я­лый двор и соеди­нил две лав­ки с внут­рен­ни­ми поко­я­ми. Одна­ко пекар­ня была устро­е­на рань­ше, еще преж­ни­ми вла­дель­ца­ми в кон­це Рес­пуб­ли­ки — нача­ле Импе­рии²⁸. При­мер­но в это же вре­мя воз­ни­ка­ет еще ряд пека­рен, свя­зан­ных с дома­ми зна­ти. В Доме Пан­сы, кото­рый после зем­ле­тря­се­ния пере­шел от древ­не­го рода Ари­ев в соб­ст­вен­ность не менее знат­ной фами­лии Алли­ев²⁹, хле­бо­пе­кар­ни VI.6.4—5 и VI.6.16—21 были устро­е­ны вско­ре после сул­лан­ской коло­ни­за­ции³⁰. В это же вре­мя пекар­ня воз­ник­ла и сре­ди хозяй­ст­вен­ных поме­ще­ний обшир­но­го и бога­то укра­шен­но­го Дома Лаби­рин­та (VI.11.9—10)³¹. При­ме­ры тако­го рода мож­но про­дол­жать и даль­ше, что под­твер­жда­ет сде­лан­ные ранее выво­ды.

Но для нас важ­но то, что после зем­ле­тря­се­ния, как пока­за­ли иссле­до­ва­ния А. Май­ю­ри, были обо­рудо­ва­ны толь­ко четы­ре новые пекар­ни: VI.3.3; VII.1.36; VII.2.3—6; VIII.4.26—29³². В то же вре­мя неко­то­рые из ранее суще­ст­во­вав­ших хле­бо­пе­кар­ных мастер­ских пре­кра­ти­ли свое с.258 суще­ст­во­ва­ние. В поме­ще­ни­ях VII.12.11 и VII.occ.9 архео­ло­ги обна­ру­жи­ли следы от убран­ных мель­нич­ных жер­но­вов: мастер­ские были пере­обо­рудо­ва­ны в лав­ки³³. К момен­ту гибе­ли горо­да не функ­ци­о­ни­ро­ва­ла и пекар­ня VI.14.34³⁴. А еще ряд пека­рен (V.3.8; V.4.1—2; IX.1.3, 33; IX.5.4) работал не в пол­ную силу, так как неко­то­рые мель­ни­цы не дей­ст­во­ва­ли³⁵. При­мер­но такая же кар­ти­на наблюда­ет­ся и в шер­сто­де­ла­тель­ном про­из­вод­стве: в мастер­ских фул­ло­нов, кра­силь­щи­ков и валяль­щи­ков вой­ло­ка³⁶. В. Гас­снер под­счи­та­ла, что после зем­ле­тря­се­ния 62 г. н. э. в Пом­пе­ях на шесть сотен лавок при­хо­дит­ся появ­ле­ние все­го око­ло двух десят­ков новых заведе­ний³⁷, что неожи­дан­но весь­ма немно­го.

При­веден­ный выше мате­ри­ал не толь­ко поз­во­ля­ет еще раз поста­вить под сомне­ние тезис о том, что в послед­ние годы жиз­ни Пом­пей про­изо­шел всплеск тор­го­во-ремес­лен­ной дея­тель­но­сти рву­щих­ся к обо­га­ще­нию низ­ших сло­ев пом­пей­ско­го обще­ства³⁸. Глав­ное для нас — это то, что отсут­ст­вие суще­ст­вен­но­го уве­ли­че­ния чис­ла таберн ясно свиде­тель­ст­ву­ет, что уже до зем­ле­тря­се­ния, в кон­це Рес­пуб­ли­ки — нача­ле Импе­рии, знат­ные и бога­тые фами­лии через актив­ную дея­тель­ность сво­их рабов и отпу­щен­ни­ков (в допол­не­ние к издав­на пред­став­лен­ным в общин­ном про­из­вод­стве сво­бод­ным работ­ни­кам в мел­ких мастер­ских) запол­ни­ли в эко­но­ми­ке Пом­пей всю сфе­ру тор­го­во-ремес­лен­ной жиз­ни горо­да, и места для рас­ши­ре­ния про­из­вод­ства уже не оста­лось.

Наи­бо­лее нагляд­но это пред­став­ле­но в шер­сто­де­ла­тель­ном и хле­бо­пе­кар­ном про­из­вод­стве. Обшир­ный дом Л. Попидия Секун­да (I.4.5), пред­ста­ви­те­ля ста­рин­но­го ари­сто­кра­ти­че­ско­го рода, кан­дида­та в эди­лы в эпо­ху Фла­ви­ев³⁹, со всех сто­рон был окру­жен табер­на­ми и мастер­ски­ми и имел при себе две фул­ло­ни­ки (I.4.7 и I.4.26). В послед­ней работал его отпу­щен­ник Л. Попидий Дио­ни­сий⁴⁰, кото­рый в пред­вы­бор­ных лозун­гах про­сит голо­со­вать за сво­его патро­на (CIL. IV. 1041, 1045). Дру­гой пред­ста­ви­тель это­го знат­но­го рода — Н. Попидий Приск, офи­цер пре­то­ри­ан­ской когор­ты — имел обшир­ный дом VII.2.20, так­же окру­жен­ный лав­ка­ми и мастер­ски­ми⁴¹, сре­ди кото­рых выде­ля­лась круп­ная пекар­ня с четырь­мя мель­ни­ца­ми (VII.2.22) и фул­ло­ни­ка (VII.2.41). Схо­жая кар­ти­на наблюда­ет­ся и в дея­тель­но­сти Терен­ция Нео­на, вла­дель­ца огром­но­го дома VII.2.1—7 и пекар­ной мастер­ской с лав­ка­ми для про­да­жи выпе­чен­ной про­дук­ции, кото­рой управ­лял некий Про­кул, кото­ро­му при­пи­сы­ва­ют и пекар­ню, рас­по­ло­жен­ную напро­тив, на дру­гой сто­роне ули­цы (IX.3.10—12)⁴².

Име­ю­щий­ся в нашем рас­по­ря­же­нии архео­ло­ги­че­ский мате­ри­ал дает мало инфор­ма­ции о фор­мах вза­и­моот­но­ше­ний хозя­и­на дома с.259 с лица­ми низ­ко­го соци­аль­но­го ста­ту­са, появив­ши­ми­ся в гра­ни­цах знат­но­го дома и сто­яв­ши­ми во гла­ве мастер­ских. То, что боль­шин­ство таберн в этот пери­од сооб­ща­ет­ся с внут­рен­ни­ми поко­я­ми, свиде­тель­ст­ву­ет о дове­ри­тель­ных и близ­ких отно­ше­ни­ях, фор­мы кото­рых могут быть раз­но­об­раз­ны. Одним из воз­мож­ных вари­ан­тов, как сооб­ща­ют юриди­че­ские источ­ни­ки, мог­ло быть исполь­зо­ва­ние мастер­ских на осно­ва­нии узуф­рук­та (т. е. пра­ва поль­зо­ва­ния и извле­че­ния дохо­дов). Весь­ма рас­про­стра­нен­ной была ситу­а­ция, когда наслед­ни­ку дава­лось рас­по­ря­же­ние пре­до­ста­вить кому-либо узу­фрукт на поль­зо­ва­ние зда­ни­я­ми таберн и мастер­ских. При этом фрук­ту­а­рий был огра­ни­чен в сво­их дей­ст­ви­ях. Как опре­де­ля­ет юрист I в. Нер­ва-сын, ему запре­ще­но изме­нять ком­на­ты, менять места­ми вход и выход, пере­де­лы­вать атрий, но он может укра­шать стро­е­ние и про­де­лы­вать в нем окна⁴³. Полу­чив в узу­фрукт дом, он мог сда­вать его в арен­ду цели­ком, но не мог пере­де­лы­вать его при этом под мастер­скую или гости­ни­цу⁴⁴. В этом кон­тек­сте инте­рес­на пом­пей­ская пекар­ня VII.2.3—6, кото­рая была соеди­не­на с жилы­ми ком­на­та­ми через про­де­лан­ное в стене окно после того, как в нем появил­ся послед­ний вла­де­лец⁴⁵. Веро­ят­но, это отра­же­ние ситу­а­ции опи­сан­ной Нер­вой, и гово­рит либо об аренд­ных отно­ше­ни­ях, либо об узуф­рук­те на пекар­ню, когда корен­ную пере­пла­ни­ров­ку хозя­ин пекар­ни про­ве­сти не мог.

Поми­мо тор­го­во-ремес­лен­ной дея­тель­но­сти, в послед­ний пери­од жиз­ни горо­да акти­ви­зи­ру­ет­ся и раз­ви­тие сфе­ры услуг: орга­ни­за­ция гости­ниц и посто­я­лых дво­ров. Кро­ме Кос­сия Либа­на, посто­я­лый двор с хле­бо­пе­кар­ней объ­еди­ни­ли еще несколь­ко хозя­ев. Так, пекар­ня VI.2.6 на Кон­суль­ской ули­це отде­ля­лась сте­ной от гости­ни­цы VI.2.3—5. Такое же соеди­не­ние пекар­ни и посто­я­ло­го дво­ра наблюда­ет­ся в VI.14.31—33; VI.5.15; VI.1.14—16⁴⁶. Все­го в Пом­пе­ях Г. Эше­бах насчи­тал 37 гости­ниц и посто­я­лых дво­ров (hos­pi­tia et di­ver­so­ria). Такое боль­шое коли­че­ство заведе­ний для пут­ни­ков, когда после зем­ле­тря­се­ния сокра­ти­лось чис­ло мест­ных жите­лей, не слу­чай­но. Пом­пеи нахо­ди­лись на пере­крест­ке путей, соеди­няв­ших сосед­ние горо­да Ста­бии, Нуце­рию и Нолу с Неа­по­лем и тор­го­вым пор­том в устье реки Сар­но. Поэто­му через город непре­рыв­ным пото­ком дви­га­лись путе­ше­ст­вен­ни­ки и куп­цы с това­ра­ми, кото­рые на сте­нах гости­ниц и кабач­ков оста­ви­ли нема­ло над­пи­сей, сооб­щая в них о себе самих и сосед­них город­ках, куда они устрем­ля­лись (CIL. IV. 8660; 8903; 8991 и др.).

Гости­ни­цы соору­жа­лись и за сте­на­ми горо­да. На вил­ле № 28 под Пом­пе­я­ми был рас­ко­пан посто­я­лый двор с хар­чев­ней и пекар­ней, где нахо­ди­ли пищу и кров путе­ше­ст­вен­ни­ки и тор­го­вый люд. А на вил­ле № 10 воз­ле доро­ги была обо­рудо­ва­на лав­ка, где тор­го­ва­ли вином с.260 и нехит­ры­ми закус­ка­ми как для мест­ных дере­вен­ских жите­лей, так и для про­ез­жав­ших мимо чужа­ков⁴⁷. Такая ситу­а­ция была типич­ной для Ита­лии. Как сооб­ща­ет Варрон, по доро­гам к мор­ским гава­ням дви­га­лись тор­го­вые кара­ва­ны из вьюч­ных ослов, на кото­рых вез­ли мас­ло, вино, зер­но и дру­гие това­ры⁴⁸. Автор трак­та­та о сель­ском хозяй­стве, выра­зи­тель взглядов и хозяй­ст­вен­ной прак­ти­ки ста­ро­рим­ской зна­ти, сове­то­вал земле­вла­дель­цам вос­поль­зо­вать­ся выгод­ной ситу­а­ци­ей для извле­че­ния при­бы­ли и выстро­ить гости­ни­цу, если име­ние лежит при доро­ге и место удоб­но для пут­ни­ков⁴⁹. Таким обра­зом, и в этой сфе­ре дея­тель­но­сти мы видим отнюдь не прак­ти­ку наро­див­ше­го­ся слоя новых бога­чей, а тра­ди­ци­он­ные фор­мы орга­ни­за­ции хозяй­ст­вен­ной жиз­ни знат­ных фами­лий, беру­щие свое нача­ло еще со вре­мен Рес­пуб­ли­ки.

Под­во­дя итог, сле­ду­ет отме­тить, что в Пом­пе­ях пред­ста­ви­те­ли зна­ти орга­ни­зо­вы­ва­ли хозяй­ст­вен­ную жизнь фами­лии, актив­но рас­ши­ряя тор­го­во-ремес­лен­ную дея­тель­ность, в рас­че­те на полу­че­ние воз­мож­ной при­бы­ли в раз­лич­ных фор­мах, через сво­их рабов и отпу­щен­ни­ков. Одна­ко в этом общем для всех рус­ле эко­но­ми­че­ской дея­тель­но­сти мож­но выде­лить два направ­ле­ния. Одно из них свя­за­но с актив­ной пере­строй­кой домо­вла­де­ния новым хозя­и­ном. Про­би­ва­ют­ся новые вхо­ды, лав­ки начи­на­ют напря­мую соеди­нять­ся с внут­рен­ни­ми жилы­ми поме­ще­ни­я­ми. Такие изме­не­ния про­во­ди­ли в послед­ние годы жиз­ни горо­да не толь­ко отпу­щен­ни­ки, подоб­ные Кос­сию Либа­ну, но и ари­сто­кра­ты, напри­мер, из рода Попиди­ев. Уве­ли­че­ние чис­ла про­хо­дов в боль­шой атри­ум­ный дом явля­ет­ся нагляд­ным свиде­тель­ст­вом актив­ной тор­го­во-ремес­лен­ной жиз­ни знат­ной фами­лии, кото­рую домо­вла­ды­ка про­во­дил откры­то перед гла­за­ми сво­их сограж­дан, не счи­тая нуж­ным ее как-либо каму­фли­ро­вать. Знат­ный дом вклю­чил в себя несколь­ко зон: жилую, пуб­лич­ную, хозяй­ст­вен­ную, кото­рые суще­ст­во­ва­ли бок о бок в тес­ной свя­зи меж­ду собой.

Одна­ко сохра­нял­ся и преж­ний под­ход к прин­ци­пам орга­ни­за­ции хозяй­ст­вен­ной жиз­ни в рам­ках город­ской фами­лии, кото­рый ведет нача­ло от стро­гих нра­вов пред­ков, когда домо­вла­ды­ка демон­стра­тив­но дистан­ци­ро­вал­ся от непре­стиж­ных форм дея­тель­но­сти, отго­ра­жи­ва­ясь от таберн глу­хой сте­ной и сохра­няя толь­ко один парад­ный вход в атрий. Част­ная жизнь была изо­ли­ро­ва­на от шум­ной тор­го­во-ремес­лен­ной сфе­ры. Прав­да, живу­щих по ста­ро­рим­ским прин­ци­пам в Пом­пе­ях оста­лось немно­го — толь­ко 11 домов из 58 пло­ща­дью от 350 до 3000 м² сохра­ня­ли один вход по фаса­ду. Наи­бо­лее при­ме­ча­тель­ным сре­ди них был дом М. Лукре­ция Фрон­то­на (V.4.A). Его жили­ще не было ни обшир­ным, ни мно­го­ком­нат­ным, но выде­ля­лось заме­ча­тель­ным атри­ем, пери­сти­лем и пре­крас­ны­ми фрес­ка­ми третье­го сти­ля. Сре­ди них важ­ное место зани­ма­ет рос­пись на мифо­ло­ги­че­ский сюжет, взя­тый из Овидия — Перо кор­мит гру­дью осуж­ден­но­го на голод­ную смерть отца Мико. Кар­ти­на содер­жит под­пись: «В несча­стье стыд­ли­вость усту­па­ет перед дочер­ним с.261 дол­гом»⁵⁰. Сюжет и текст в духе mos maio­rum бук­валь­но наве­ва­ют образ суро­во­го рев­ни­те­ля ста­ри­ны Като­на Стар­ше­го. Этот образ ари­сто­кра­та, ста­вя­ще­го мораль­ную чистоту выше пого­ни за при­бы­лью, допол­ня­ют пред­вы­бор­ные над­пи­си на стене его дома (CIL. IV. 7305, 7416, 7979), где соседи, при­зы­вая избрать М. Лукре­ция Фрон­то­на эди­лом, назы­ва­ют его силь­ным и чест­ным, доб­ро­де­тель­ным и скром­ным. И такой фор­мы хозяй­ст­вен­ной жиз­ни в доме при­дер­жи­ва­лись не толь­ко ста­рин­ные ари­сто­кра­ты. Бра­тья-воль­ноот­пу­щен­ни­ки Везо­нии, види­мо, под­ра­жая зна­ти, точ­но так же в доме име­ли один вход в атрий, а жилые покои от хозяй­ст­вен­ных поме­ще­ний были отде­ле­ны глу­хой сте­ной.

Таким обра­зом, эко­но­ми­че­ская жизнь Пом­пей со II в. до н. э. вплоть до гибе­ли горо­да харак­те­ри­зо­ва­лась актив­ной тор­го­во-ремес­лен­ной дея­тель­но­стью знат­ных фами­лий, кото­рые через сво­их рабов и отпу­щен­ни­ков ока­зы­ва­ли боль­шое вли­я­ние на тем­пы и фор­мы хозяй­ст­вен­ной жиз­ни муни­ци­пия и даже на то, как вели себя выбив­ши­е­ся в верх­ние слои обще­ства воль­ноот­пу­щен­ни­ки.

Ma­te­rial from Pom­peii al­lows to res­to­re the pic­tu­re of eco­no­mic li­fe of no­bi­li­ty in the ci­ty, who joi­ned, qui­te ac­ti­ve­ly, the com­mer­cial li­fe of the com­mu­ni­ty, star­ting from II B. C. The­re they joi­ned ac­ti­vi­ties of free craftspeop­le, who wor­ked in small workshops. Do­mus, usual­ly be­lon­ging to one fa­mi­ly, be­co­mes the cen­ter of fa­mi­lies’ eco­no­mic li­fe. The num­ber of small shops and workshops around was growing; and they were gi­ven, as pe­cu­lia, to in­di­vi­duals, who were un­der the power of a hou­seowner. Thus the hou­se be­ca­me the cen­ter of in­teg­ra­tion between pri­va­te, pub­lic and eco­no­mic sphe­res of li­fe. Heads of old Pom­peii fa­mi­lies were gui­ded by the sa­me ideas, as old Ro­me fa­mi­lies, in their ac­ti­vi­ties. As a re­sult, from the end of Re­pub­lic to be­gin­ning of the Em­pi­re, the eco­no­mic ac­ti­vi­ties, supple­men­ted by the la­bour of small mer­chants and craftspeop­le, en­com­pas­sed the com­mer­cial li­fe of Pom­peii, so that af­ter the earthqua­ke of 62 A. D., des­pi­te an ac­ti­ve chan­ge of hou­se owners, the­re was no im­por­tant en­lar­ge­ment in the network of ta­ber­na. The eco­no­mic li­fe of nob­le fa­mi­lies had dif­fe­rent forms, which found their rep­re­sen­ta­tions in spa­ce. In so­me ca­ses pas­ses from ta­ber­na to re­si­den­tial area il­lustra­ted the fact that the­re was con­nec­tion between a fa­mi­ly’s pri­va­te li­fe and its mer­chant-craft ac­ti­vi­ties. In ot­hers, pat­res fa­mi­lias in an old Ro­me sty­le kept seg­re­ga­ting com­mer­cial and re­si­den­tial areas with a strong wall.