В. В. Рязанов

Монеты и монетарии Римской республики

Любезно предоставлено автором, 2011.

Дена­рии М. Юния Бру­та
«Но Брут его назвал вла­сто­лю­би­вым,
а Брут весь­ма достой­ный чело­век…»
(У. Шекс­пир. «Юлий Цезарь»)

Crawford 433/2.
Источ­ник иллю­ст­ра­ции: An­cient Coins Search En­gi­ne.

Рим­ская рес­пуб­ли­ка, управ­ля­е­мая десят­ком знат­ней­ших семей, веду­щих свое про­ис­хож­де­ние от богов и геро­ев, при этом вся­че­ски куль­ти­ви­ро­ва­ла свое сво­бо­до­лю­бие и нена­висть к тира­нии. Моло­дые рим­ляне вос­пи­ты­ва­лись на при­ме­рах леген­дар­ной древ­но­сти — их люби­мы­ми геро­я­ми были тира­но­убий­цы и осво­бо­ди­те­ли гре­че­ской и рим­ской рес­пуб­ли­ки.

При этом сами вла­сти­те­ли Рима и мира вели себя по-цар­ски. Маги­ст­ра­ты рим­ско­го наро­да мано­ве­ни­ем руки оста­нав­ли­ва­ли вой­ны и раз­ру­ша­ли горо­да, дава­ли под­чи­нен­ным наро­дам зако­ны и обра­ща­ли их в раб­ство. Они чис­ли­ли в сво­их кли­ен­тах царей и наро­ды, их долж­ни­ка­ми были горо­да и государ­ства все­го сре­ди­зем­но­мо­рья…

Одна­ко даже в этом обще­стве, соче­таю­щем цар­ст­вен­ный ари­сто­кра­тизм и воин­ст­ву­ю­щее сво­бо­до­лю­бие, была семья, в кото­рой эти тра­ди­ци­он­ные каче­ства сли­ва­лись в осо­бо гипер­тро­фи­ро­ван­ной фор­ме. Имен­но в этой семье родил­ся Марк Юний Брут.

В 54 г. до н. э. Брут, маги­ст­рат для чекан­ки моне­ты рим­ско­го наро­да, выпу­стил серию дена­ри­ев с изо­бра­же­ни­ем сво­их пред­ков — геро­ев ран­ней исто­рии Рима Луция Юния Бру­та и Гая Сер­ви­лия Аха­лы.

Оба пред­ка про­сла­ви­лись сво­им сво­бо­до­лю­би­ем. Рим­ские школь­ные учи­те­ля рас­ска­зы­ва­ли детям о ста­ром Бру­те, изгнав­шем из Горо­да царей, и об Аха­ле, не поз­во­лив­шем Спу­рию Мелию захва­тить власть над кви­ри­та­ми.

Луций Брут, пле­мян­ник царя Тарк­ви­ния Гор­до­го, по пат­рио­ти­че­ской рим­ской леген­де, воз­гла­вил заго­вор про­тив дяди и его сыно­вей, кото­рые пре­вра­ти­ли цар­скую власть в тира­нию. Имен­но он, будучи началь­ни­ком кон­ных тело­хра­ни­те­лей царя (Ce­le­ri), воз­гла­вил народ­ное выступ­ле­ние про­тив Тарк­ви­ни­ев, отсут­ст­ву­ю­щих в Горо­де, и стал пер­вым кон­су­лом рим­ско­го наро­да вме­сте с дру­гим цар­ским роди­чем — Л. Тарк­ви­ни­ем Кол­ла­ти­ном. Одна­ко ни один из пер­вых кон­су­лов не смог завер­шить свою маги­ст­ра­ту­ру в уста­нов­лен­ный срок. Кол­ла­тин уда­лил­ся в изгна­ние по тре­бо­ва­нию кол­ле­ги, ука­зы­вав­ше­го на нена­висть рим­лян к само­му име­ни Тарк­ви­ни­ев, а Брут погиб в одном из сра­же­ний начав­шей­ся вой­ны, в кото­рой про­тив рим­лян в под­держ­ку изгнан­но­го цар­ско­го рода высту­пи­ли чле­ны этрус­ской кон­феде­ра­ции.

Смерть Луция Бру­та в бит­ве при­ве­ла к пре­кра­ще­нию зна­ме­ни­то­го пат­ри­ци­ан­ско­го рода. Оба сына кон­су­ла, Тит и Тибе­рий, несколь­ки­ми неде­ля­ми ранее всту­пи­ли в заго­вор в под­держ­ку Тарк­ви­ни­ев, орга­ни­зо­ван­ный их дядья­ми — Вител­ли­я­ми (на сест­ре Вител­ли­ев был женат кон­сул) и Акви­ли­я­ми, пле­мян­ни­ка­ми Кол­ла­ти­на, и по при­ка­зу отца были каз­не­ны. Таким обра­зом, пре­тен­зии Мар­ка Бру­та на про­ис­хож­де­ние от пер­во­го кон­су­ла необос­но­ван­ны — хотя в I в. до н. э. и ходи­ли по Риму фаль­ши­вые гене­а­ло­гии, выво­див­шие его род от Луция Бру­та и в его доме хра­ни­лись ima­go ста­ро­го Бру­та. Совре­мен­ник Мар­ка Бру­та Дио­ни­сий Гали­кар­насский писал: «Юний Брут, кото­рый уни­что­жил монар­хию и пер­вый был назна­чен кон­су­лом, позд­но достиг­ший сла­вы и недол­го насла­див­шись ею, стал наи­бо­лее извест­ным из всех рим­лян имен­но из-за это­го исхо­да; он не оста­вил ни муж­ско­го потом­ства, ни жен­ско­го» (Dion. Hal. V, 18, 1).

Род Мар­ка Бру­та на самом деле вос­хо­дит к одно­му из пер­вых пле­бей­ских три­бу­нов Луцию Бру­ту. Дио­ни­сий Гали­кар­насский пишет о нем: «Зва­ли его так же, как и того, кото­рый лишил вла­сти царей, Луций Юний, и он, желая иметь пол­но­стью такое же имя, захо­тел назы­вать­ся Бру­том» (Dion. Hal. VI, 70, 2). Этот Брут вошел в 493 г. в первую кол­ле­гию пле­бей­ских три­бу­нов, а годом спу­стя стал пле­бей­ским эди­лом.

Одна­ко, несмот­ря на древ­ность рода, семья Мар­ка Бру­та не вхо­ди­ло в чис­ло пра­вя­щих семейств Рима — послед­ним кон­су­лом по пря­мой вос­хо­дя­щей линии был его пра­пра­дед М. Юний Брут в 178 г. до н. э. Пра­дед и дед дости­га­ли лишь пре­ту­ры, а отец не под­нял­ся выше народ­но­го три­бу­на­та. Дед и отец Мар­ка Бру­та во вре­мя граж­дан­ских войн под­дер­жа­ли мари­ан­цев и оба погиб­ли от рук сто­рон­ни­ков Сул­лы. Дед, пре­тор 88 г., бежал из Ита­лии на Сици­лию вме­сте с Кар­бо­ном и, пре­сле­ду­е­мый отряда­ми Пом­пея, покон­чил жизнь само­убий­ст­вом. В «Пери­о­хах» Тита Ливия его смерть опи­са­на так: «Гней Папи­рий Кар­бон, вытес­нен­ный на ост­ров Кос­су­ру, послал Мар­ка Бру­та на рыбац­ком челне в Лили­бей раз­ведать, там ли Пом­пей; но, окру­жен­ный Пом­пе­е­вы­ми кораб­ля­ми, Брут упер свой меч руко­я­тью в ска­мей­ку и ост­ри­ем вверх и бро­сил­ся на него всей тяже­стью тела» (Liv. Per. 89). Отец же, быв­ший пле­бей­ским три­бу­ном в 83 г., пере­жил дик­та­ту­ру Сул­лы лишь для того, чтобы погиб­нуть в пер­вом же мяте­же, воз­ник­шем после его смер­ти. В 77 г. Брут в каче­стве лега­та при­со­еди­нил­ся к мятеж­но­му про­кон­су­лу М. Эми­лию Лепиду и обо­ро­нял для него Циз­аль­пий­скую Гал­лию. Одна­ко, столк­нув­шись под Мути­ной с вой­ска­ми Пом­пея, Брут был раз­гром­лен и по при­ка­зу Маг­на тай­но убит.

Гораздо бо́льших успе­хов в штур­ме кон­су­ла­та достиг­ла млад­шая ветвь Бру­тов. Децим Юний Брут, вто­рой сын кон­су­ла 178 г. до н. э., стал кон­су­лом и намест­ни­ком Испа­нии. Он пер­вым из рим­лян достиг с вой­ском Атлан­ти­че­ско­го оке­а­на, поко­рил Гал­ле­кию (совр. Гали­сию) и полу­чил три­умф с почет­ным име­нем «Гал­ле­кий­ско­го». Сын его был кон­су­лом в 77 г., а внук, усы­нов­лен­ный в род Посту­ми­ев Аль­би­нов, стал, наряду со сво­им даль­ним род­ст­вен­ни­ком и Г. Кас­си­ем Лон­ги­ном, еще одним орга­ни­за­то­ром убий­ства Цеза­ря.

Отец Мар­ка Бру­та женил­ся на Сер­ви­лии, доче­ри Кв. Сер­ви­лия Цепи­о­на из знат­ней­шей пат­ри­ци­ан­ской семьи, вос­хо­див­шей к пер­вым годам рес­пуб­ли­ки.

Как и Бру­ты, Сер­ви­лии гор­ди­лись пред­ком — бор­цом с тира­ни­ей. Их исто­рия тиран­обор­ства про­изо­шла в середине V в. до н. э. Бога­тый всад­ник Спу­рий Мелий воз­меч­тал захва­тить власть над Римом, а чтобы заво­е­вать любовь и пре­дан­ность наро­да, орга­ни­зо­вал хлеб­ные разда­чи. В усло­ви­ях голо­да, тер­заю­ще­го рим­лян, он ску­пил хлеб в Этру­рии, «что, — отме­ча­ет Тит Ливий, — уже само по себе было поме­хой обще­ст­вен­но­му снаб­же­нию» (Liv. IV, 13).

Куп­лен­ный хлеб он разда­вал бед­но­те, что при­влек­ло к нему тол­пы наро­да. Имен­но в этой среде родил­ся заго­вор, имев­ший целью добы­чу цар­ской вла­сти для Мелия. Одна­ко кон­су­лы узна­ли о гото­вив­шем­ся выступ­ле­нии и назна­чи­ли дик­та­то­ра — 80-лет­не­го Л. Квинк­ция Цин­цин­на­та, поль­зо­вав­ше­го­ся огром­ным авто­ри­те­том в наро­де. Учи­ты­вая ста­рость Квинк­ция, его назна­че­ние выгляде­ло ско­рее про­па­ган­дист­ским шагом, а для непо­сред­ст­вен­ной борь­бы с заго­во­ром был назна­чен началь­ни­ком кон­ни­цы Г. Сер­ви­лий Аха­ла. Имен­но Аха­ла явил­ся к Мелию и потре­бо­вал от него явить­ся на суд к дик­та­то­ру, а когда Мелий бро­сил­ся бежать, при­зы­вая на помощь сво­их сто­рон­ни­ков, догнал его и зако­лол кин­жа­лом. За подав­ле­ние заго­во­ра Аха­ла был почтен осо­бой бла­го­дар­но­стью дик­та­то­ра и сена­та, но несколь­ко лет спу­стя изгнан по реше­нию народ­но­го собра­ния за убий­ство граж­да­ни­на без суда.

С тех пор Сер­ви­лии более деся­ти раз доби­ва­лись кон­суль­ства, были дик­та­то­ра­ми, началь­ни­ка­ми кон­ни­цы и цен­зо­ра­ми. Осо­бый успех в дости­же­нии маги­ст­ра­тур выпал на долю это­го рода в середине II в. до н. э. Воз­гла­вив кон­сер­ва­тив­ную часть сена­та, про­ти­во­дей­ст­ву­ю­щую новым вея­ни­ям, через несколь­ко лет при­няв­шим край­ние фор­мы в дви­же­нии Грак­хов, три бра­та Сер­ви­лия Цепи­о­на три года под­ряд зани­ма­ли кон­су­лат. Это были Кв. Фабий Мак­сим Сер­ви­ли­ан (усы­нов­лен­ный в род Фаби­ев одно­вре­мен­но с бра­том Сци­пи­о­на Эми­ли­а­на) в 142 г., Гней и Квинт Сер­ви­лии Цепи­о­ны в 141 и 140 гг. соот­вет­ст­вен­но. Сред­ний из бра­тьев — Гней — стал в 125 г. цен­зо­ром рим­ской рес­пуб­ли­ки. Имен­но он был пра­пра­дедом Мар­ка Бру­та.

Пра­дед Бру­та — Квинт Сер­ви­лий Цепи­он, кон­сул 106 г. до н. э. — одна из оди­оз­ных фигур в рим­ской исто­рии. Полу­чив­ший в пери­од кон­суль­ства назна­че­ние про­тив наше­ст­вия ким­вров и тев­то­нов в Транс­аль­пий­ской Гал­лии, он ниче­го не сде­лал для выпол­не­ния постав­лен­ной зада­чи, «про­сла­вив­шись» раз­граб­ле­ни­ем обще­галль­ско­го свя­ти­ли­ща в Толо­зе. Как сооб­ща­ет Юстин, эпи­то­ма­тор Пом­пея Тро­га, Цепи­он захва­тил сто десять тысяч фун­тов сереб­ра и пять­сот тысяч фун­тов золота (Оро­зий, одна­ко, гово­рит толь­ко о ста тыся­чах фун­тов золота). Впро­чем, огром­ные богат­ства, награб­лен­ные гал­ла­ми за сот­ни лет их экс­пан­сии и пожерт­во­ван­ные богам Толо­зы, рим­ской казне не доста­лись. Оро­зий пишет: «Рас­ска­зы­ва­ют, что когда это богат­ство в сопро­вож­де­нии охра­ны он отпра­вил в Мас­си­лию, дру­же­ст­вен­ный рим­ско­му наро­ду город, и когда тай­ным обра­зом были пере­би­ты — как утвер­жда­ют неко­то­рые — те, кому было пору­че­но его охра­нять и доста­вить, это он при­сво­ил себе все богат­ства посред­ст­вом того пре­ступ­ле­ния» (Oros. V, 15, 25).

«Золо­то Толо­зы» вошло в пого­вор­ку. А. Гел­лий пишет: «Таков же смысл и того древ­не­го выра­же­ния, кото­рое мы засвиде­тель­ст­во­ва­ли в таком виде: “Толоз­ское золо­то”. Ведь когда кон­сул Квинт Цепи­он в галль­ской зем­ле раз­гра­бил город Толо­зу, и в хра­ме это­го горо­да обна­ру­жи­лось мно­го золота, то вся­кий, кто при­ка­сал­ся к это­му награб­лен­но­му золоту, умер страш­ной и мучи­тель­ной смер­тью» (A. Gell. III, 9, 7).

Пер­вы­ми постра­дав­ши­ми от про­кля­тия «золота Толо­зы» стал сам Квинт Цепи­он и его армия. В 105 г., будучи про­кон­су­лом, он отка­зал­ся под­чи­нить­ся кон­су­лу Гн. Ман­лию Мак­си­му и само­сто­я­тель­но всту­пил в сра­же­ние про­тив гер­ман­цев, насту­паю­щих по бере­гу Роны. Пора­же­ние и гибель армии Цепи­о­на ста­ли пер­вы­ми зве­нья­ми страш­ной ката­стро­фы, вошед­шей в исто­рию под назва­ни­ем «бит­ва при Ара­у­зи­оне». 80000 рим­ских леги­о­не­ров погиб­ло в этой резне, а день 6 октяб­ря, когда погиб­ли сра­зу две армии, стал «чер­ным» днем рим­ско­го кален­да­ря.

Цепи­он спас свою жизнь в ката­стро­фе, но не смог сохра­нить чести. По воз­вра­ще­нии в Рим он был обви­нен в поте­ре армии и кра­же «золота Толо­зы», был изгнан и вско­ре умер в Азии, все­ми пре­зи­рае­мый.

Сын его и наслед­ник «про­кля­то­го золота» достиг в 91 г. пре­ту­ры, а в начав­шей­ся Союз­ни­че­ской войне стал одним из коман­дую­щих рим­ски­ми арми­я­ми. Одна­ко успе­ха он не добил­ся. Лидер мар­сов Кв. Поппе­дий Силон, зная о непо­мер­ной жад­но­сти Цепи­о­на (как буд­то мало ему было «золота Толо­зы»!) решил зама­нить его в ловуш­ку. «К Цепи­о­ну, — как пишет Аппи­ан, — пере­шел, под видом пере­беж­чи­ка, непри­я­тель­ский пол­ко­во­дец Квинт Попе­дий и дал ему в каче­стве зало­га двух при­ве­зен­ных им моло­дых рабов, кото­рых он выда­вал за сво­их сыно­вей, а пото­му и одел их в ото­ро­чен­ные пур­пу­ром одеж­ды. В залог он посы­лал так­же позо­ло­чен­ные и посе­реб­рен­ные свин­цо­вые круг­лые пла­стин­ки. Попе­дий наста­и­вал на том, чтобы Цепи­он как мож­но ско­рее сле­до­вал со сво­им вой­ском и захва­тил лагерь Попе­дия, остав­ший­ся без началь­ни­ка. Цепи­он дал себя уго­во­рить и высту­пил. Тогда Попе­дий, очу­тив­шись вбли­зи устро­ен­ной им заса­ды, взбе­жал на какой-то холм с целью яко­бы высмот­реть, где вра­ги, и с хол­ма дал им сиг­нал. Непри­я­те­ли быст­ро яви­лись и уни­что­жи­ли Цепи­о­на и мно­гих быв­ших с ним» (App. B. C. I, 44).

Дед Мар­ка Бру­та имел двух детей — сына Квин­та и дочь Сер­ви­лию. Квинт Цепи­он умер в 67 г. до н. э. доволь­но моло­дым. Он был женат на Гор­тен­зии, доче­ри зна­ме­ни­то­го ора­то­ра, и имел дочь Сер­ви­лию. Отсут­ст­вие наслед­ни­ков муж­ско­го пола заста­ви­ло его усы­но­вить по заве­ща­нию пле­мян­ни­ка — сына сест­ры — М. Юния Бру­та, полу­чив­ше­го по усы­нов­ле­нию имя Кв. Сер­ви­лий Цепи­он Брут Юни­ан. Впро­чем, гораздо чаще его зва­ли про­сто Брут или Брут Цепи­он.

Сер­ви­лия, мать убий­цы Цеза­ря, была заму­жем два­жды, сна­ча­ла за М. Юни­ем Бру­том, пле­бей­ским три­бу­ном 83 г., а затем за Д. Юни­ем Сила­ном, кон­су­лом 62 г. Кро­ме сына она роди­ла еще трех доче­рей, но так как мужья Сер­ви­лии носи­ли оди­на­ко­вый no­men, уста­но­вить, род­ные они Мар­ку или еди­но­утроб­ные — невоз­мож­но.

Тако­во про­ис­хож­де­ние Мар­ка Бру­та, кото­рое он под­чер­ки­вал, чека­ня моне­ту с про­фи­ля­ми зна­ме­ни­тых пред­ков — геро­ев седой рим­ской древ­но­сти Бру­та и Аха­лы.

Про­ис­хож­де­ние от таких пред­ков не мог­ло не нало­жить отпе­ча­ток на лич­ность Мар­ка Бру­та. Он счи­тал себя потом­ст­вен­ным хра­ни­те­лем Сво­бо­ды, что под­чер­ки­вал и дру­гим дена­ри­ем 54 г. — с изо­бра­же­ни­ем Li­ber­tas на авер­се и Пер­во­го кон­су­ла в окру­же­нии лик­то­ров на ревер­се. Стрем­ле­ние стать достой­ным наслед­ни­ком слав­ных пред­ков посто­ян­но тре­бо­ва­ло от Бру­та идти напе­ре­кор соб­ст­вен­ным инте­ре­сам. В 49 г. он встал на сто­ро­ну Пом­пея (убий­цы отца и деда) про­тив сво­его близ­ко­го дру­га Цеза­ря, так как «тра­ди­ции пред­ков» (mos maio­rum) тре­бо­ва­ли от него это­го.

Crawford 433/1.
Источ­ник иллю­ст­ра­ции: An­cient Coins Search En­gi­ne.

В 44 г. он воз­гла­вил заго­вор про­тив Цеза­ря, под­стре­кае­мый над­пи­ся­ми и под­мет­ны­ми пись­ма­ми. «О, если бы ты был сего­дня с нами!» — обра­ща­лась над­пись на цоко­ле ста­туи Луция Бру­та к пер­во­му кон­су­лу. «Если бы жил Брут!» — вто­ри­ла дру­гая над­пись. «Ты не Брут!» — заяв­ля­ли ано­ним­ные посла­ния, най­ден­ные им сре­ди таб­ли­чек, пода­вае­мых ему как пре­то­ру.

Что мог сде­лать в таких усло­ви­ях фило­соф, чер­паю­щий ори­ен­ти­ры для жиз­ни в исто­ри­ях дале­ко­го про­шло­го? Мог ли он не воз­гла­вить заго­вор про­тив Цеза­ря?


При­ло­же­ние 1.


Пред­став­ляя себя наслед­ни­ком леген­дар­ных геро­ев древ­но­сти, рев­ни­те­лей сво­бо­ды и тиран­обор­цев, в повсе­днев­ной жиз­ни Марк Брут сле­до­вал при­ме­рам пред­ков недав­не­го про­шло­го. Уна­сле­до­вав от деда и пра­деда по мате­рин­ской линии огром­ные свя­зи в Азии, Брут стал самым глав­ным и самым без­жа­лост­ным ростов­щи­ком восточ­но­го При­чер­но­мо­рья. Пись­ма Цице­ро­на откры­ва­ют для нас эту сто­ро­ну жиз­ни Бру­та. Поз­во­лю себе при­ве­сти доволь­но объ­ем­ный отры­вок из пись­ма Цице­ро­на к Атти­ку, отно­ся­ще­го­ся к эпо­хе Кили­кий­ско­го намест­ни­че­ства ора­то­ра, кото­рое рас­кры­ва­ет нам сек­ре­ты дело­вых заня­тий Бру­та:

«Теперь выслу­шай о Бру­те. Близ­кие дру­зья тво­е­го Бру­та — это некие Марк Скап­ций и Пуб­лий Мати­ний, кото­рых он пре­по­ру­чил мне насто­я­тель­нее обыч­но­го, — заи­мо­дав­цы жите­лей Сала­ми­на на Кип­ре. Мати­ния я не знаю; Скап­ций посе­тил меня в лаге­ре. Ради Бру­та я обе­щал поста­рать­ся о том, чтобы сала­ми­няне упла­ти­ли ему день­ги. Он побла­го­да­рил меня и попро­сил долж­но­сти пре­фек­та. Я ска­зал, что не даю ее нико­му из дель­цов (то же я гово­рил и тебе; Гней Пом­пей, обра­тив­ший­ся ко мне с такой прось­бой, согла­сил­ся с моим реше­ни­ем; что ска­жу я Торк­ва­ту о тво­ем Мар­ке Лении, мно­гим дру­гим?), но что если он хочет быть пре­фек­том ради полу­че­ния дол­га, я поза­бо­чусь о взыс­ка­нии. Он побла­го­да­рил меня, уехал. Наш Аппий дал это­му Скап­цию несколь­ко кон­ных отрядов, чтобы он при их помо­щи при­нудил сала­ми­нян к упла­те, при­чем Скап­ций был у него пре­фек­том и мучил сала­ми­нян. Я же при­ка­зал кон­ни­це поки­нуть ост­ров. Это огор­чи­ло Скап­ция.

Что еще? Чтобы пре­до­ста­вить ему свое покро­ви­тель­ство, я, когда ко мне в Тарс при­еха­ли сала­ми­няне и с ними Скап­ций, потре­бо­вал упла­ты денег. Мно­го речей о дол­го­вом обя­за­тель­стве, о неспра­вед­ли­во­стях Скап­ция. Я отка­зал­ся слу­шать, уго­ва­ри­вал, про­сил закон­чить дело хотя бы во вни­ма­ние к бла­го­де­я­ни­ям, ока­зан­ным мной горо­ду, и, нако­нец, ска­зал, что застав­лю. Люди не толь­ко не ста­ли отка­зы­вать­ся, но даже заяви­ли, что они запла­тят ему за мой счет: раз я не при­нял дара, они как бы дадут за мой счет то, что при­вык­ли давать пре­то­ру, при­чем их долг Скап­цию несколь­ко мень­ше пре­тор­ско­го сбо­ра.

Я похва­лил людей. “Отлич­но, — гово­рит Скап­ций, — но под­ведем итог”. Одна­ко, хотя я в сво­ем обыч­ном эдик­те уста­но­вил пла­ту за ссу­ду в раз­ме­ре одной сотой с годич­ным при­ра­ще­ни­ем, он, на осно­ва­нии дол­го­во­го обя­за­тель­ства, стал тре­бо­вать по четы­ре сотых. “Что ты, — гово­рю, — раз­ве могу я вопре­ки сво­е­му же эдик­ту?”. А он предъ­яв­ля­ет поста­нов­ле­ние сена­та, издан­ное в кон­суль­ство Лен­ту­ла и Филип­па и гла­ся­щее, что тот, кто будет намест­ни­ком в Кили­кии, пусть судит на осно­ва­нии того дол­го­во­го обя­за­тель­ства.

Сна­ча­ла я ужас­нул­ся: ведь это было гибе­лью для горо­да. Нахо­жу два поста­нов­ле­ния сена­та о том же дол­го­вом обя­за­тель­стве, издан­ные в то же кон­суль­ство. Когда сала­ми­няне поже­ла­ли заклю­чить в Риме новый заем для пога­ше­ния ста­ро­го дол­га, они не мог­ли это­го сде­лать, пото­му что это запре­ще­но Габи­ни­е­вым зако­ном. Тогда дру­зья Бру­та, пола­га­ясь на его вли­я­ние, согла­си­лись дать им взай­мы с ростом по четы­ре сотых, если сенат обес­пе­чит это сво­им поста­нов­ле­ни­ем. Ради Бру­та сенат при­нял поста­нов­ле­ние, что это не будет вме­не­но в вину ни сала­ми­ня­нам, ни тому, кто дал им день­ги. Они отсчи­та­ли день­ги, но затем ростов­щи­кам при­шло на ум, что это поста­нов­ле­ние сена­та нисколь­ко не помо­га­ет им, ибо Габи­ни­ев закон запре­ща­ет судеб­ное раз­би­ра­тель­ство на осно­ва­нии дол­го­во­го согла­ше­ния. Тогда сенат поста­нов­ля­ет, что на осно­ва­нии это­го дол­го­во­го обя­за­тель­ства суд дол­жен про­из­во­дить­ся и что это дол­го­вое обя­за­тель­ство име­ет такую же силу, как и про­чие дол­го­вые обя­за­тель­ства, а не иную. После того как я разо­брал все это, Скап­ций отво­дит меня в сто­ро­ну; гово­рит, что не воз­ра­жа­ет, но что они, по их мне­нию, долж­ны две­сти талан­тов; он жела­ет полу­чить это, но они долж­ны несколь­ко мень­ше. Он про­сит меня добить­ся упла­ты двух­сот талан­тов. — “Пре­крас­но”, — гово­рю и зову тех, ото­слав Скап­ция. — “Как же, — гово­рю, — сколь­ко вы долж­ны?”. “Сто шесть”, — отве­ча­ют. Сно­ва обра­ща­юсь к Скап­цию. Тот возо­пил. — “Как же? — гово­рю, — нуж­но про­ве­рить рас­че­ты”. Уса­жи­ва­ют­ся, под­во­дят итог; все схо­дит­ся до гро­ша. Они хотят запла­тить, наста­и­ва­ют, чтобы он взял день­ги. Скап­ций сно­ва отво­дит меня в сто­ро­ну и про­сит оста­вить дело так. Я отнес­ся снис­хо­ди­тель­но к его бес­стыд­но­му домо­га­тель­ству, а гре­кам, жало­вав­шим­ся и про­сив­шим поз­во­лить им вне­сти день­ги в храм, я не усту­пил. Все при­сут­ст­во­вав­шие — кри­чать, что нет ниче­го бес­со­вест­нее Скап­ция, не удо­вле­тво­ря­ю­ще­го­ся одной сотой с при­ра­ще­ни­ем; дру­гие — что нет ниче­го глу­пее. Мне же он казал­ся ско­рее бес­со­вест­ным, неже­ли глу­пым, так как либо он не был дово­лен одной сотой с вер­ной упла­той, либо рас­счи­ты­вал на четы­ре сотых при невер­ной упла­те.

Тако­во мое оправ­да­ние. Если Брут не одоб­ря­ет его, то не знаю, за что я ему друг. Но его дядя, конеч­но, одоб­рит, осо­бен­но пото­му что недав­но, после тво­е­го отъ­езда, кажет­ся, сенат поста­но­вил по делам заи­мо­дав­цев, что над­ле­жит взи­мать одну сотую в месяц с непре­рыв­ным ростом. Какую раз­ни­цу это состав­ля­ет, ты, конеч­но, уже под­счи­тал, ведь я знаю твои паль­цы. По пово­ду это­го, заме­чу попу­т­но, Луций Лук­цей, сын Мар­ка, в сво­ем пись­ме ко мне сету­ет на чрез­вы­чай­ную опас­ность: как бы, по вине сена­та, эти поста­нов­ле­ния не повлек­ли за собой отме­ны дол­гов. Он напо­ми­на­ет, какое зло при­чи­нил неко­гда Гай Юлий, уста­но­вив неболь­шую отсроч­ку; боль­ше­го вреда для государ­ства нико­гда не было. Но воз­вра­ща­юсь к делу. Обду­май мое оправ­да­ние по отно­ше­нию к Бру­ту, если это оправ­да­ние, — про­тив кото­ро­го по чести ниче­го нель­зя воз­ра­зить, осо­бен­но раз я оста­вил дело и при­тя­за­ния без изме­не­ний» (Cic. Att. V, 21).

Вот так вот вел дела фило­соф и люби­тель сво­бо­ды, герой тиран­обор­цев всех вре­мен и наро­дов…


При­ло­же­ние 2.


В самом очер­ке речь шла о пря­мых пред­ках Мар­ка Бру­та. Здесь я хочу вкрат­це рас­ска­зать о его мно­го­чис­лен­ных кузе­нах, дядях, зятьях и дру­гих род­ст­вен­ни­ках. Думаю, для мно­гих будет инте­рес­ным узнать, сколь­ко зна­ме­ни­тей­ших рим­лян нахо­ди­лись в самом близ­ком род­стве с тира­но­убий­цой Бру­том…

Вер­нем­ся к нача­лу I в. до н. э. Сын «героя Толо­зы» и его близ­кий друг М. Ливий Друз реши­ли пород­нить­ся, взяв в жены род­ных сестер друг дру­га. М. Друз и Сер­ви­лия не име­ли детей, и после убий­ства Дру­за — зна­ме­ни­то­го пле­бей­ско­го три­бу­на 91 г. — наслед­ни­ком его име­ни и име­ния стал усы­нов­лен­ный из рода Клав­ди­ев М. Ливий Друз Клав­ди­ан, буду­щий пре­тор 50 г. Его доче­рью была Ливия Дру­зил­ла, жена Тиб. Клав­дия Неро­на, пре­то­ра 42 г., а затем импе­ра­то­ра Авгу­ста. Таким обра­зом, «злая маче­ха дома Цеза­рей» (по образ­но­му выра­же­нию Таци­та) была трою­род­ной сест­рой Мар­ка Бру­та.

Брак Квин­та Цепи­о­на и Ливии ока­зал­ся неудач­ным. Родив мужу сына и двух доче­рей (дядю, тет­ку и мать М. Бру­та), Ливия бро­си­ла его, вер­нув­шись в дом бра­та. Инте­рес­но отме­тить, что в нару­ше­ние рим­ско­го семей­но­го зако­но­да­тель­ства, она забра­ла с собой детей — в 91 г. мы встре­ча­ем малень­ко­го Квин­та Цепи­о­на живу­щим в доме Дру­за.

Отме­тим, что раз­вод Ливии и Цепи­о­на про­изо­шел зна­чи­тель­но рань­ше. Уже в 96 г. Ливия вышла замуж вто­рой раз — за Мар­ка Пор­ция Като­на, от кото­ро­го роди­ла сына Мар­ка Като­на (буду­ще­го закля­то­го вра­га Цеза­ря) и дочь Пор­цию. Катон-стар­ший умер во вто­рой поло­вине 90-х и его дети так­же вос­пи­ты­ва­лись в доме Дру­за.

Рас­смот­рим поко­ле­ние мате­ри М. Бру­та:

Дядя и при­ем­ный отец Бру­та был женат на Гор­тен­зии, доче­ри зна­ме­ни­то­го ора­то­ра. Таким обра­зом, Брут (хотя и по усы­нов­ле­нию) мог счи­тать себя потом­ком Гор­тен­зи­ев и Лута­ци­ев Кату­лов, так как сопер­ник Мария, кон­сул 102 г., был тестем ора­то­ра. Извест­но, что у Цепи­о­на и Гор­тен­зии была дочь, но ее даль­ней­шая судь­ба неиз­вест­на.

Мать Бру­та была заму­жем два­жды — за М. Юни­ем Бру­том и Д. Юни­ем Сила­ном, кон­су­лом 62 г. Его три сест­ры были заму­жем за М. Эми­ли­ем Лепидом (три­ум­ви­ром), П. Сер­ви­ли­ем Исав­ри­ком и Г. Кас­си­ем Лон­ги­ном (цеза­ре­убий­цей). Пра­внуч­ка Лепида и Юнии была женой импе­ра­то­ра Галь­бы

Сер­ви­лия, вто­рая дочь Цепи­о­на и тет­ка Бру­та, была заму­жем за Л. Лици­ни­ем Лукул­лом, поко­ри­те­лем Пон­та. Их сын в 42 г. сра­жал­ся при Филип­пах и погиб в рядах послед­ней армии рим­ской рес­пуб­ли­ки.

М. Пор­ций Катон Ути­че­ский, дядя Бру­та, был женат два­жды и имел двух детей — сына Мар­ка, погиб­ше­го при Филип­пах и дочь Пор­цию. Пор­ция была женой М. Каль­пур­ния Бибу­ла, еще одно­го непри­ми­ри­мо­го вра­га Цеза­ря, а после его смер­ти — и Бру­та. Пасы­нок Бру­та пере­жил граж­дан­ские вой­ны и в эпо­ху прин­ци­па­та Авгу­ста писал вос­по­ми­на­ния о сво­их зна­ме­ни­тых пред­ках. Пор­ция же не захо­те­ла пере­жить смерть бра­та и мужа и после Филипп покон­чи­ла с собой, про­гло­тив горя­щие угли.

Пор­ция, сест­ра Като­на Ути­че­ско­го, вышла замуж за Л. Доми­ция Аге­но­бар­ба, кон­су­ла 54 г., и ста­ла, таким обра­зом, родо­на­чаль­ни­цей всех Аге­но­бар­бов эпо­хи импе­рии. Двою­род­ный брат М. Бру­та, Гн. Доми­ций Аге­но­барб, был кон­су­лом в 32 г. и удач­но женил сво­его сына на Анто­нии, доче­ри и пле­мян­ни­це три­ум­ви­ров. Таким обра­зом, Пор­ция, тет­ка Бру­та, ста­ла пра­пра­баб­кой двух таких оди­оз­ных лич­но­стей рим­ской исто­рии, как Мес­са­ли­на и Нерон.

Сам Марк Брут пер­вым бра­ком (до Пор­ции) был женат на Клав­дии, доче­ри Ап. Клав­дия Пуль­х­ра, кон­су­ла 54 г. и пле­мян­ни­це зна­ме­ни­то­го Пуб­лия Кло­дия. Дру­гую дочь Аппий отдал Гн. Пом­пею-млад­ше­му, сыну Маг­на. Таким обра­зом, Брут и Пом­пей, кров­ные вра­ги по собы­ти­ям 80—70-х гг., пород­ни­лись через род Клав­ди­ев.

Таким, вкрат­це, было семей­ное окру­же­ние Мар­ка Бру­та, в кото­ром спле­лись закля­тые рес­пуб­ли­кан­цы и пред­ки импе­ра­то­ров I века — вплоть до Галь­бы…

ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
1304093169 1303322046 1303320677 1316627168 1317798702 1317801653