Уступил ли Серторий Митридату провинцию Азия?¹

с.83 Заслу­гой Гель­му­та Бер­ве явля­ет­ся то, что в сво­ей ост­ро­ум­ной ста­тье² он под­нял упо­мя­ну­тый вопрос. Име­ю­щи­е­ся по дан­но­му вопро­су фраг­мен­ты источ­ни­ков про­ти­во­ре­чат друг дру­гу (App. Mithr. 68. 288; Plut. Sert. 23). Аппи­ан без­услов­но утвер­жда­ет это³, тогда как Плу­тарх самым реши­тель­ным обра­зом оспа­ри­ва­ет то, что была сде­ла­на столь дале­ко иду­щая уступ­ка. Как гово­рит Бер­ве, совре­мен­ные иссле­до­ва­ния еди­но­глас­но отда­ют пред­по­чте­ние Плу­тар­ху⁴. Сам он, одна­ко, уве­рен, что сле­ду­ет при­со­еди­нить­ся к Аппи­а­ну. Посколь­ку в сооб­ще­нии Аппи­а­на нали­цо анти­па­тия по отно­ше­нию к Сер­то­рию, а Плу­тарх, напро­тив, явно бла­го­во­лит ему, то Бер­ве пыта­ет­ся решить вопрос о цен­но­сти обо­их отрыв­ков с точ­ки зре­ния источ­ни­ко­вед­че­ской кри­ти­ки. В про­ти­во­по­лож­ность рас­про­стра­нён­но­му мне­нию о том, что Плу­тар­хо­ва био­гра­фия Сер­то­рия осно­ва­на на «Исто­рии» Сал­лю­стия⁵, он счи­та­ет послед­не­го источ­ни­ком лишь 7—21 глав⁶. Гла­вы 22—24, где рас­смат­ри­ва­ют­ся отно­ше­ния Сер­то­рия с Мит­ри­да­том, он вос­при­ни­ма­ет как «апо­ло­ге­ти­че­ский энко­мий», кото­рый сле­ду­ет отде­лить от Сал­лю­сти­е­ва мате­ри­а­ла и кото­рый мог воз­ник­нуть лишь в эпо­ху импе­рии, и его «цен­ность как исто­ри­че­ско­го источ­ни­ка ока­зы­ва­ет­ся незна­чи­тель­ной»⁷.

Я не уве­рен, что при­веден­ные аргу­мен­ты дез­аву­и­ру­ют свиде­тель­ство Плу­тар­ха. Все эти три гла­вы (22—24) не выпа­да­ют из общей ком­по­зи­ции. В гл. 21 Плу­тарх изо­бра­жа­ет Сер­то­рия на вер­шине могу­ще­ства в 75 г.⁸. Пом­пей бес­си­лен что-либо сде­лать и обра­ща­ет­ся с при­зы­вом о помо­щи в Рим (см. Sall. Hist. II. 98). Метелл дока­зы­ва­ет своё ува­же­ние к Сер­то­рию тем, что назна­ча­ет боль­шие награ­ды за его голо­ву и, кро­ме того, слиш­ком пыш­ным празд­но­ва­ни­ем сво­их побед (см. Sall. Hist. II. 70). Сам Сер­то­рий демон­стри­ру­ет уве­рен­ность в себе тем, что из проскри­би­ро­ван­ных сена­то­ров и про­чих нахо­дя­щих­ся у него с.84 рим­лян созда­ёт сенат и назна­ча­ет кве­сто­ров и пре­то­ров. Плу­тарх видит в этом под­лин­ное про­яв­ле­ние достой­но­го рим­ля­ни­на пат­рио­ти­че­ско­го обра­за мыс­лей (Sert. 22). Дру­гим дока­за­тель­ст­вом это­го высо­ко­го чув­ства явля­ет­ся его поведе­ние по отно­ше­нию к послам Мит­ри­да­та, кото­рым — в про­ти­во­по­лож­ность сво­е­му сена­ту — отка­зы­ва­ет в уступ­ке про­вин­ции Азия (гл. 23). Соот­вет­ст­ву­ю­щим обра­зом дей­ст­ву­ет впо­след­ст­вии στρα­τηγός (prae­tor) Марк Марий⁹, кото­ро­го он отправ­ля­ет в Азию (гл. 24). В то вре­мя как вели­кие дея­ния Сер­то­рия уже про­буж­да­ют в затрав­лен­ных рим­ских граж­да­нах в далё­кой Азии надеж­ду на пере­ме­ну режи­ма, в Испа­нии они при­во­дят к его паде­нию. Ибо, как толь­ко сорат­ни­ки Сер­то­рия бла­го­да­ря победам послед­не­го убеж­да­ют­ся в сво­ей без­опас­но­сти, их охва­ты­ва­ют зависть и рев­ность к его вла­сти. Пер­пер­на начи­на­ет актив­ную кам­па­нию про­тив Сер­то­рия как тира­на. Вме­сте со сво­и­ми еди­но­мыш­лен­ни­ка­ми он пере­ма­ни­ва­ет испан­цев и при­нуж­да­ет Сер­то­рия перей­ти по отно­ше­нию к ним от мяг­ко­сти к наси­лию (гл. 25). Нако­нец послед­ний ста­но­вит­ся жерт­вой орга­ни­зо­ван­но­го Пер­пер­ной заго­во­ра (гл. 26).

Таким же обра­зом посту­па­ет Плу­тарх и в дру­гих гла­вах. При­гла­ше­ние Сер­то­рия лузи­та­на­ми даёт ему повод порас­суж­дать о его харак­те­ре (гл. 10). Далее он рас­ска­зы­ва­ет, как Сер­то­рий с помо­щью при­ру­чен­ной лани обре­та­ет власть над душа­ми суе­вер­ных вар­ва­ров (гл. 11). После крат­ко­го сооб­ще­ния о пер­вых годах вой­ны в гл. 14—15 сле­ду­ют подроб­но­сти, свиде­тель­ст­ву­ю­щие о попу­ляр­но­сти Сер­то­рия у испан­цев и рим­лян. И в отдель­ных слу­ча­ях пре­об­ла­да­ет анек­до­ти­че­ское нача­ло (16, 17), так что я не могу при­нять точ­ку зре­ния о «стро­го анна­ли­сти­че­ском поряд­ке» изло­же­ния в гл. 17—21, как то под­чёр­ки­ва­ет Бер­ве. Мы долж­ны согла­сить­ся с тем, что в жиз­не­опи­са­нии Сер­то­рия Плу­тарх по воз­мож­но­сти раз­ра­ба­ты­ва­ет био­гра­фо-эти­че­ские уста­нов­ки за счёт пол­ноты фак­тов, как он объ­яс­ня­ет это в гл. 1 «Алек­сандра».

Далее Бер­ве осо­бо под­чер­ки­ва­ет то обсто­я­тель­ство, что в гл. 24 в устах Мит­ри­да­та оли­це­тво­ре­ни­ем Рима явля­ет­ся Pa­la­tium¹⁰. Это мог­ло иметь место впер­вые лишь в эпо­ху импе­рии. Я не пони­маю, поче­му Мит­ри­дат, кото­рый, как извест­но, глу­бо­ко изу­чал рим­скую исто­рию (Pomp. Trog. ap. Iust. XXXVIII. 4. 5—6), дол­жен был знать, что Pa­la­tium счи­та­ет­ся цен­тром горо­да Рима (Liv. I. 7)¹¹. Само собою разу­ме­ет­ся, нель­зя воз­ра­зить про­тив гипо­те­зы о том, что Плу­тарх, как пола­га­ет Бер­ве¹², чер­пал мате­ри­ал для био­гра­фии Сер­то­рия толь­ко в трудах эпо­хи импе­рии, нигде не поль­зо­вал­ся Сал­лю­сти­ем напря­мую. Но фраг­мент «Исто­рии» Сал­лю­стия дока­зы­ва­ет, что послед­ний берёт сво­его зем­ля­ка под защи­ту от царив­шей до сих пор iniu­ria scrip­to­rum и, конеч­но, более логич­но при­пи­сать апо­ло­ге­ти­че­скую тен­ден­цию Плу­тар­хо­вой био­гра­фии имен­но вли­я­нию Сал­лю­стия как пер­во­му авто­ру эпо­хи импе­рии. Та же тен­ден­ция нали­цо в с.85 6-й гла­ве, где, как и в 22-й, отме­та­ет­ся упрёк в том, что Сер­то­рий утра­тил какое-либо пред­став­ле­ние об инте­ре­сах Рима.

Осо­бен­но высо­ко оце­ни­ва­ет Плу­тарх при­рож­дён­ную гуман­ность Сер­то­рия (Plut. Sert. 10, 22, 25). Толь­ко интри­ги Пер­пер­ны при­во­дят к тому, что, увле­чён­ный на непра­вый путь, он при­ка­зы­ва­ет умерт­вить или обра­тить в раб­ство залож­ни­ков в Оске (гл. 25). Совер­шен­но ина­че пред­став­ле­но всё у Аппи­а­на. В «Граж­дан­ских вой­нах» (I. 109. 511) уже под 76-м годом рас­ска­зы­ва­ет­ся, что Сер­то­рий, воз­му­щён­ный изна­си­ло­ва­ни­ем испан­ской жен­щи­ны, велел каз­нить целую рим­скую когор­ту. Этот аспект помо­га­ет понять апо­ло­ге­ти­че­ский пыл Плу­тар­ха (Sert. 6 и 22), кото­рый дока­зы­ва­ет, что при всём хоро­шем обра­ще­нии с испан­ца­ми Сер­то­рий слу­жил толь­ко рим­ским инте­ре­сам и что достиг­ну­тая им власть над ними содей­ст­во­ва­ла осво­бож­де­нию Рима. О сле­дую­щей вспыш­ке «дико­го вар­вар­ства» Аппи­ан сооб­ща­ет под 74-м годом (BC. I. 112. 520). Сер­то­рий борет­ся про­тив рас­ту­ще­го дезер­тир­ства. То, что пере­бе­гав­шие к Метел­лу были в основ­ном рим­ля­на­ми, при­ве­ло к созда­нию Сер­то­ри­ем лейб-гвар­дии исклю­чи­тель­но из испан­цев. Эта мера, одна­ко, ухуд­ша­ет отно­ше­ния послед­не­го с теми из рим­лян, кто ещё не поки­нул его. Они, кото­рые хоте­ли сра­жать­ся за Сер­то­рия про­тив сво­его оте­че­ства, тре­ти­ро­ва­лись им как нена­дёж­ные люди и под­вер­га­лись изде­ва­тель­ствам со сто­ро­ны испан­цев. Несмот­ря на это, они пока тер­пе­ли Сер­то­рия бла­го­да­ря его уди­ви­тель­ным успе­хам, снис­кав­шим ему у кельт­ибе­ров про­зви­ще Ган­ни­ба­ла (App. BC. I. 112. 522; ср.: Tac. Hist. IV. 13. 2)¹³. Но в 73 г. (здесь и далее — до н. э.)¹⁴ это­му при­хо­дит конец (App. BC. I. 113. 523). Сер­то­рий утра­чи­ва­ет преж­нюю энер­гию, пре­да­ёт­ся раз­вра­ту и несёт пора­же­ние за пора­же­ни­ем. При этом уси­ли­ва­ют­ся его вспыль­чи­вость и подо­зри­тель­ность, так что Пер­перне при­хо­дит­ся опа­сать­ся за свою жизнь и для соб­ст­вен­ной без­опас­но­сти совер­шить поку­ше­ние на глав­но­ко­ман­дую­ще­го. Одна­ко после убий­ства Сер­то­рия у него воз­ни­ка­ют труд­но­сти, мешаю­щие ему стать пре­ем­ни­ком послед­не­го. И ему при­хо­дит­ся при­бег­нуть к жесто­чай­шим сред­ствам устра­ше­ния — он при­ка­зы­ва­ет каз­нить трёх знат­ных рим­лян и соб­ст­вен­но­го пле­мян­ни­ка (App. BC. I. 114. 533). Недо­воль­ство войск Пер­пер­на вре­мен­но успо­ка­и­ва­ет тем, что осво­бож­да­ет людей, взя­тых под арест Сер­то­ри­ем, и воз­вра­ща­ет испан­цам залож­ни­ков (I. 114. 534). Но он не может рас­счи­ты­вать на них, и уже через девять дней Пом­пей при­уготов­ля­ет ему пла­чев­ный конец. Оче­вид­но, что в вер­сии Аппи­а­на убий­ство Сер­то­рия пред­став­ле­но как само­обо­ро­на, но паде­ние Пер­пер­ны изо­бра­жа­ет­ся в столь же небла­го­при­ят­ном све­те, как и у Плу­тар­ха (Sert. 27). Оба авто­ра одоб­ря­ют то, что Пом­пей при­ка­зал каз­нить Пер­пер­ну несмот­ря на его пред­ло­же­ние выдать пере­пис­ку Сер­то­рия с рим­ски­ми поли­ти­ка­ми (App. BC. I. 115. 537). Одна­ко разда­ва­лись так­же голо­са, с.86 осуж­дав­шие Пом­пея за убий­ство Пер­пер­ны (Plut. Pomp. 20. 3—4; Val. Max. VI. 2. 8). С дру­гой сто­ро­ны, его хва­ли­ли за то, что во вре­мя три­ум­фа в 71 г. он не упо­мя­нул име­ни Сер­то­рия (Plin. NH. VII. 96).

Из все­го это­го обзо­ра я заклю­чаю, что раз­лич­ные мне­ния о Сер­то­рии ста­ли появ­лять­ся уже во вре­мя вой­ны с ним и сра­зу же после неё. Осо­бую роль сыг­рал здесь, несо­мнен­но, явный кон­траст с Пер­пер­ной (Plut. Sert. 15), парал­лель­но с кото­рым раз­ви­ва­ет­ся в даль­ней­шем напря­жён­ность меж­ду рим­ля­на­ми и испан­ца­ми. В такой же свя­зи нахо­дят­ся и про­ти­во­ре­ча­щие друг дру­гу сооб­ще­ния о дого­во­ре с Мит­ри­да­том. У Аппи­а­на (Mithr. 68. 288) имен­но Сер­то­рий отда­ёт царю, кро­ме Вифи­нии, Пафла­го­нии, Кап­па­до­кии и Гала­тии, так­же и рим­скую про­вин­цию; у Плу­тар­ха (Sert. 23) Мит­ри­дат тре­бу­ет всю Азию, кото­рою вла­дел нака­нуне мира в Дар­дане в 85 г. Сер­то­рий вно­сит этот вопрос на обсуж­де­ние сво­его сена­та. Послед­ний хочет одоб­рить все тре­бо­ва­ния царя, Сер­то­рий же, напро­тив, с воз­му­ще­ни­ем отвер­га­ет уступ­ку закон­но при­об­ре­тён­ной рим­ля­на­ми про­вин­ции.

Про­тив досто­вер­но­сти сооб­ще­ния Аппи­а­на гово­рит уже то обсто­я­тель­ство, что такая не име­ю­щая ана­ло­гий¹⁵ в рим­ской исто­рии государ­ст­вен­ная изме­на в про­чей лите­ра­ту­ре — за исклю­че­ни­ем Плу­тар­ха — не оста­ви­ла ника­ких сле­дов, напри­мер, у Цице­ро­на (Verr. II. 1. 87). Одна­ко надёж­ное раз­ре­ше­ние про­бле­мы мы можем най­ти, толь­ко дав ответ на вопрос, сле­ду­ет ли рас­смат­ри­вать Сер­то­рия как пред­во­ди­те­ля испан­ских повстан­цев или как рим­ско­го поли­ти­ка. Если имен­но Сер­то­рий хотел из Испа­нии заво­е­вать Ита­лию, он не мог, в кон­це кон­цов, зара­нее усту­пить по дого­во­ру бога­тей­шую про­вин­цию рим­ско­го наро­да, для воз­вра­ще­ния кото­рой пра­ви­тель­ство попу­ля­ров после смер­ти пре­ста­ре­ло­го Мария отпра­ви­ло кон­су­ла Вале­рия Флак­ка. Когда Мит­ри­дат вёл пере­го­во­ры с Сул­лой, он утвер­ждал, буд­то Фим­брия пред­ло­жит ему более бла­го­при­ят­ные усло­вия и ссыл­кой на это пытал­ся удер­жать за собою Пафла­го­нию (App. Mithr. 56. 225; Plut. Sul­la. 23. 6). Для Фим­брии, есте­ствен­но, об Азии не мог­ло идти и речи. Мы так­же чита­ем у Дио­на Кас­сия (XLIII. 4. 6), что Метелл Сци­пи­он в стес­нён­ных обсто­я­тель­ствах обе­щал царю Нуми­дию Юбе пода­рить всё, «чем вла­де­ют рим­ляне в Афри­ке». Но оста­ёт­ся вопрос, соби­рал­ся ли он выпол­нять своё обе­ща­ние после победы. Уступ­ка же Азии, без­услов­но, повлек­ла бы за собою и поте­рю Кили­кии, и это, веро­ят­но, послу­жи­ло при­чи­ной того, что Аппи­ан упу­стил из виду дан­ное обсто­я­тель­ство.

То, что Сер­то­рий ощу­щал себя рим­ским пол­ко­вод­цем (im­pe­ra­tor), лег­ко дока­зы­ва­ет­ся ссыл­ка­ми не толь­ко на апо­ло­ге­ти­че­ские пас­са­жи Плу­тар­ха. То же самое демон­стри­ру­ет фраг­мент XCI кни­ги Ливия (фраг­мент 22 по изда­нию Вай­сен­бор­на — Мюл­ле­ра). Соглас­но Аппи­а­но­вой тра­ди­ции (BC. I. 108. 508; Hisp. 101. 440), рим­ский сенат уже в 77 г. ожи­дал втор­же­ния Сер­то­рия в Ита­лию и напра­вил в Испа­нию для его отра­же­ния ещё одну армию, под с.87 коман­до­ва­ни­ем Пом­пея. Соот­вет­ст­вен­но и пись­мо Пом­пея закан­чи­ва­ет­ся угро­зой, как бы Сер­то­рий не явил­ся в Ита­лию (Sall. Hist. II. 98. 10; Plut. Sert. 21. 8—9; Pomp. 20. 1). Преж­де все­го об этом свиде­тель­ст­ву­ют дли­тель­ная пере­пис­ка, кото­рую под­дер­жи­вал Сер­то­рий с веду­щи­ми поли­ти­ка­ми Рима и дока­за­тель­ства кото­рой хотел пре­до­ста­вить Пер­пер­на (Plut. Sert. 27. 3—5; Pomp. 20. 4; App. BC. I. 115. 537). Бер­ве ого­ва­ри­ва­ет это обсто­я­тель­ство¹⁶, но пыта­ет­ся по воз­мож­но­сти пре­умень­шить связь меж­ду дей­ст­ви­я­ми Сер­то­рия и граж­дан­ской вой­ной Сул­лы. Одна­ко сами рим­ляне дума­ли об этом ина­че. Пли­ний Стар­ший (NH. VII. 96) пишет о три­ум­фе Пом­пея в кон­це декаб­ря 71 г.: «И, завер­шив граж­дан­скую вой­ну, кото­рая побуж­да­ла всех вра­гов [Рима к выступ­ле­нию про­тив него], рим­ский всад­ник вто­рич­но отпразд­но­вал три­умф» (bel­lo­que ci­vi­li, quod om­nia ex­ter­na con­cie­bat, ex­tincto ite­rum tri­um­pha­les cur­rus eques R[oma­nus] in­du­xit). Флор (III. 22. 10) гово­рит о три­ум­фе Пом­пея: «Победив­шие пол­ко­вод­цы, чтобы полу­чить три­умф, пред­по­чли рас­смат­ри­вать вой­ну с Испа­ни­ей ско­рее как внеш­нюю, чем как граж­дан­скую» (vic­to­res du­ces ex­ter­num id ma­gis quam ci­vi­le bel­lum vi­de­ri vo­lue­runt, ut tri­um­pha­rent) (пер. А. И. Неми­ров­ско­го). У Ливия (fr. 22) Сер­то­рий объ­яс­ня­ет пред­ста­ви­те­лям испан­ских ci­vi­ta­tes, «насколь­ко для испан­ской про­вин­ции выгод­но, чтобы его пар­тия взя­ла верх» (quan­tum His­pa­niae pro­vin­ciae in­te­res­set suas par­tes su­pe­rio­res es­se).

Если учесть всё это, то рас­сказ Плу­тар­ха о вступ­ле­нии Мария в Азию в каче­стве упол­но­мо­чен­но­го Сер­то­ри­ем маги­ст­ра­та (кве­сто­ра или le­ga­tus pro prae­to­re), сле­ду­ет при­знать досто­вер­ным. О том, что пред­ста­ви­те­ли попу­ля­ров столь же мало дума­ли об уступ­ке Мит­ри­да­ту Азии тогда, как и в 85 г., свиде­тель­ст­ву­ют дей­ст­вия Цеза­ря, кото­рый во гла­ве вспо­мо­га­тель­но­го отряда про­гнал из про­вин­ции цар­ско­го офи­це­ра (Suet. Div. Iul. 4. 2). По воз­вра­ще­нии в Рим в 72 г. он зани­мал­ся тем, что помо­гал вос­ста­нав­ли­вать­ся в пра­вах сограж­да­нам, бежав­шим к Сер­то­рию (Suet. Div. Iul. 5; Dio Cass. XLIV. 47. 4).

Бер­ве так­же счи­та­ет слиш­ком важ­ным во вре­мя пере­го­во­ров мне­ние само­го Мит­ри­да­та¹⁷. Хит­рый дес­пот, выда­вав­ший себя за потом­ка вели­ко­го Алек­сандра (Pomp. Trog. ap. Iust. XXXVIII. 7. 1), он до само­го кон­ца вына­ши­вал дале­ко иду­щие пла­ны (Plut. Pomp. 41. 2; App. Mithr. 109. 517—521). Одна­ко после того, как его вла­ды­че­ство¹⁸ обре­ло свой пла­чев­ный конец под уда­ра­ми армии опаль­но­го Сул­лы, рим­ский поли­тик вряд ли мог всерь­ёз вос­при­ни­мать чрез­мер­ные при­тя­за­ния Мит­ри­да­та. Да и дея­ния в Азии её «осво­бо­ди­те­ля» гово­ри­ли про­тив того, чтобы она риск­ну­ла вто­рич­но под­дер­жать его (App. Mithr. 46. 177 sqq.). Коль ско­ро Сер­то­рий осво­бо­дил про­вин­цию от бре­ме­ни кон­три­бу­ции и рас­квар­ти­ро­ва­ния войск, то его власть была для неё, несо­мнен­но, пред­по­чти­тель­нее. Источ­ни­ки соглас­ны в том, что Мит­ри­дат искал сою­за с Сер­то­ри­ем. Бла­го­да­ря Цице­ро­ну (De imp. Cn. Pomp. 46) мы рас­по­ла­га­ем с.88 дра­го­цен­ным сооб­ще­ни­ем о том, что его послы вели пере­го­во­ры с Пом­пе­ем. Бер­ве скло­нен рас­це­ни­вать это лишь как «раз­вед­ку воен­ной обста­нов­ки»¹⁹. Одна­ко Цице­рон уве­ря­ет, что Пом­пей отнюдь не рас­смат­ри­вал это­го посла как шпи­о­на. Послед­ний же дол­жен был про­зон­ди­ро­вать, чего хочет Пом­пей и сто­я­щая за ним пар­тия вой­ны²⁰.

Отно­ше­ния меж­ду Мит­ри­да­том и po­pu­lus Ro­ma­nus с 85 г. были неопре­де­лён­ны­ми. Вна­ча­ле Сул­ла как опаль­ный нахо­дил­ся не в том поло­же­нии, чтобы заклю­чать дого­во­ры, име­ю­щие закон­ную силу. Этим в 83 г. вос­поль­зо­вал­ся Муре­на (App. Mithr. 64. 265)²¹, и когда в 78 г. Сул­ла умер, мир ещё не был утвер­ждён сена­том или коми­ци­я­ми (App. Mithr. 67. 283). С тех пор как зна­чи­тель­ная часть рим­ских воен­ных сил ока­за­лась ско­ван­ной в Испа­нии, это без­до­го­вор­ное состо­я­ние по срав­не­нию с 83 г. изме­ни­лось в поль­зу Мит­ри­да­та. Изо­бра­жая выпав­шие на долю Рима бед­ст­вия в речи кон­су­ла 75 г. Гая Авре­лия Кот­ты, Сал­лю­стий (Hist. II. 47. 7) гово­рит о них сле­дую­щее: «Мы дер­жим вой­ско в Азии и Кили­кии, где сто­ят пол­чи­ща Мит­ри­да­та» (exer­ci­tus in Asia Ci­li­cia­que ob ni­mias opes Mith­ri­da­tes alun­tur). В этих усло­ви­ях имен­но такая поли­ти­ка царя, направ­лен­ная на то, чтобы вырвать у рим­лян наи­воз­мож­но выгод­ный дого­вор (foe­dus), была пра­виль­ной. Пере­го­во­ры в Испа­нии велись тогда о том, чтобы заклю­чить согла­ше­ние с пред­ста­ви­те­ля­ми Сер­то­рия. Тра­ди­ция в лице Ливия (per. 93) и Аппи­а­на (Mithr. 68. 289) под­чёр­ки­ва­ет, что Мит­ри­дат начал третью вой­ну лишь после того, как заклю­чил с Сер­то­ри­ем foe­dus. Этот foe­dus был дого­во­ром с гла­вою буду­ще­го рим­ско­го пра­ви­тель­ства, а не согла­ше­ни­ем с пред­во­ди­те­лем испан­ских раз­бой­ни­ков. Аппи­ан и Плу­тарх еди­ны в том, что Сер­то­рий вынес этот вопрос на обсуж­де­ние сво­его сена­та. После все­го ска­зан­но­го мы можем пред­по­ло­жить, что он счи­тал себя дей­ст­ву­ю­щим от име­ни po­pu­lus Ro­ma­nus. Его леги­тим­ность была ничуть не мень­ше, чем у Сул­лы в 85 г. Прав­да, готов­ность Сер­то­рия усту­пить Мит­ри­да­ту Вифи­нию, Гала­тию, Пафла­го­нию и Кап­па­до­кию явля­лась чудо­вищ­ным пре­да­тель­ст­вом по отно­ше­нию к рим­ской поли­ти­ке послед­них деся­ти­ле­тий (Plut. Sul­la. 22. 5; 23. 6) и сули­ла неплохую добы­чу Мит­ри­да­ту. Посколь­ку тот и теперь — как ещё в 86 г. от Сул­лы — потре­бо­вал вдо­ба­вок ко все­му так­же и Азию, понят­но, что враж­деб­ная Сер­то­рию тра­ди­ция впо­след­ст­вии изо­бра­зи­ла его пол­ную капи­ту­ля­цию перед тре­бо­ва­ни­я­ми царя. Далее нуж­но учесть, что дого­вор не был окон­ча­тель­но сфор­му­ли­ро­ван Сер­то­ри­ем, так как Оро­зий (VI. 2. 12) пишет: «Сер­то­рий отпра­вил к нему (Мит­ри­да­ту) М. Мария для утвер­жде­ния усло­вий дого­во­ра» (Ser­to­rius ad eum M. Ma­rium fir­man­di foe­de­ris cau­sa mi­sit). По-види­мо­му, это с.89 ука­зы­ва­ет на про­дол­же­ние пере­го­во­ров. Лишь когда Марий боль­ше не мог сра­жать­ся про­тив закон­но­го про­кон­су­ла Лукул­ла, он посту­пил на служ­бу к царю. По-види­мо­му, неслу­чай­но, что он, соглас­но Аппи­а­ну, дол­жен был напра­вить­ся к царю имен­но за этим назна­че­ни­ем. Оро­зий и здесь даёт инфор­ма­цию, отлич­ную от Аппи­а­но­вой: «его [Мария] царь, оста­вив при себе, сде­лал вско­ре пол­ко­вод­цем вме­сто Архе­лая» (quem rex apud se re­ten­tum bre­vi du­cem fe­cit in lo­cum Ar­che­lai).

Я закан­чи­ваю свои замет­ки об источ­ни­ко­вед­че­ских вопро­сах и реаль­ной поли­ти­че­ской обста­нов­ке тем, что даю отри­ца­тель­ный ответ на постав­лен­ный выше вопрос. При этом я остав­ляю в сто­роне харак­тер Сер­то­рия, посколь­ку из-за про­ти­во­ре­чи­вых тен­ден­ций в источ­ни­ках труд­но судить о нём объ­ек­тив­но. Хотя я не могу согла­сить­ся с Бер­ве в одном, прав­да, очень важ­ном пунк­те, мне всё же хоте­лось бы отме­тить, что я счи­таю нача­тое им наступ­ле­ние про­тив совре­мен­но­го обра­за Сер­то­рия²² совер­шен­но обос­но­ван­ным.