Александр Великий и греческие полисы Малой Азии: историографический аспект проблемы.

с.406 Вес­на 334 г. до н. э. поло­жи­ла нача­ло длив­шим­ся почти десять лет ази­ат­ским похо­дам Алек­сандра Вели­ко­го. В их резуль­та­те древ­не­во­сточ­ный мир, объ­еди­нен­ный в Пер­сид­ском цар­стве, пал под натис­ком македон­ской армии, а на месте импе­рии Ахе­ме­нидов была созда­на новая миро­вая дер­жа­ва, бо́льшая по сво­ей терри­то­рии, чем ее пред­ше­ст­вен­ни­ца.

Кру­то изме­нив­шая судь­бы тогдаш­не­го мира восточ­ная кам­па­ния Алек­сандра оста­ви­ла весь­ма замет­ный след и на судь­бе гре­че­ских поли­сов Малой Азии. Эти поли­сы, нахо­див­ши­е­ся ранее под кон­тро­лем Пер­сии — под пря­мым, как общи­ны мало­азий­ско­го побе­ре­жья, или под кос­вен­ным, как общи­ны при­ле­гаю­щих к нему ост­ро­вов (по край­ней мере, нака­нуне похо­да), — после одер­жан­ных македон­ским царем и его пол­ко­во­д­ца­ми побед над пер­са­ми ока­за­лись все­це­ло вклю­чен­ны­ми в сфе­ру поли­ти­че­ско­го вли­я­ния сво­его осво­бо­ди­те­ля. С этих пор для гре­че­ских горо­дов Малой Азии откры­ва­ет­ся новая эпо­ха — эпо­ха, в кото­рой жизнь дан­ных общин ока­зы­ва­ет­ся в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни обу­слов­лен­ной их отно­ше­ни­я­ми вна­ча­ле с монар­хи­че­ской вла­стью Алек­сандра, а затем его пре­ем­ни­ков.

Цель насто­я­ще­го очер­ка состо­ит в том, чтобы дать общий обзор изу­че­ния про­бле­мы отно­ше­ний Алек­сандра и гре­че­ских горо­дов Малой Азии в совре­мен­ной науч­ной лите­ра­ту­ре, про­бле­мы, име­ю­щей важ­ное зна­че­ние для пони­ма­ния того места, кото­рое зани­ма­ли поли­сы гре­ков в струк­ту­ре гран­ди­оз­но­го зда­ния — миро­вой дер­жа­вы, — воз­веден­но­го вели­ким царем-заво­е­ва­те­лем, а сле­до­ва­тель­но, и для пони­ма­ния харак­те­ра этой дер­жа­вы в целом. Как пред­став­ля­ет­ся, сде­лать подоб­ный обзор в рам­ках отдель­ной работы будет доста­точ­но полез­но, посколь­ку ситу­а­цию, сло­жив­шу­ю­ся на сего­дняш­ний день в исто­рио­гра­фии в свя­зи с иссле­до­ва­ни­ем ука­зан­ной про­бле­мы, нель­зя назвать про­стой: хотя, пожа­луй, най­дет­ся немно­го в исто­рии Алек­сандра тем, о кото­рых бы писа­ли столь обиль­но, наме­тив­ши­е­ся зна­чи­тель­ные раз­но­гла­сия в раз­ре­ше­нии соот­вет­ст­ву­ю­ще­го вопро­са, не гово­ря уже о бес­чис­лен­ных спо­рах вокруг его отдель­ных аспек­тов, так и оста­ют­ся до сих пор отли­чи­тель­ной харак­те­ри­сти­кой каче­ства раз­ра­бот­ки тако­во­го. При этом появ­ле­ние подоб­но­го очер­ка видит­ся отнюдь не лиш­ним и несмот­ря на тот факт, что состо­я­ние изу­че­ния про­бле­мы отно­ше­ний Алек­сандра и поли­сов мало­азий­ских гре­ков уже так или ина­че обри­со­вы­ва­лось в ряде иссле­до­ва­ний: дей­ст­ви­тель­но, даже самые содер­жа­тель­ные из тако­го рода исто­рио­гра­фи­че­ских обзо­ров — Я. Зей­бер­та¹ и наи­бо­лее с.407 подроб­ный — Л. П. Мари­но­вич², на наш взгляд, тре­бу­ют (или, во вся­ком слу­чае, не исклю­ча­ют) извест­ной коррек­ти­ров­ки и добав­ле­ний, в том чис­ле за счет уче­та трудов, либо вооб­ще не попав­ших в поле зре­ния назван­ных авто­ров (в част­но­сти, из-за вре­ме­ни выхо­да тех в свет), либо ока­зав­ших­ся осве­щен­ны­ми ими, как кажет­ся, неза­слу­жен­но крат­ко. Вме­сте с тем нуж­но ого­во­рить­ся, что насто­я­щий очерк вовсе не пре­тен­ду­ет на то, чтобы счи­тать­ся пол­но­стью исчер­пы­ваю­щим: ввиду его доволь­но узких рамок пред­став­ля­ет­ся целе­со­об­раз­ным основ­ное вни­ма­ние сосре­дото­чить на спе­ци­аль­ных иссле­до­ва­ни­ях, посвя­щен­ных инте­ре­су­ю­щей нас про­бле­ме в целом, оста­вив в сто­роне работы, рас­смат­ри­ваю­щие ее раз­лич­ные аспек­ты, т. е. работы, зна­че­ние кото­рых для изу­че­ния дан­но­го вопро­са явля­ет­ся, по суще­ству, вто­ро­сте­пен­ным. В свою оче­редь хоте­лось бы под­черк­нуть, что, посколь­ку пред­ла­гае­мый очерк носит исто­рио­гра­фи­че­ский харак­тер, мы наме­ре­ны в нем мак­си­маль­ным обра­зом воз­дер­жи­вать­ся от сколь­ко-нибудь про­стран­но­го выра­же­ния соб­ст­вен­ной точ­ки зре­ния, огра­ни­чив­шись лишь отдель­ны­ми кри­ти­че­ски­ми заме­ча­ни­я­ми там, где они будут явно необ­хо­ди­мы.

Пере­хо­дя к основ­но­му изло­же­нию, ука­жем, что инте­рес к про­бле­ме отно­ше­ний Алек­сандра и гре­че­ских поли­сов Малой Азии воз­ник у уче­ных срав­ни­тель­но дав­но. При всем том, вплоть до середи­ны 30-х гг. XX в. в науч­ной лите­ра­ту­ре доми­ни­ро­ва­ло во мно­гом вос­хо­дя­щее к И.-Г. Дрой­зе­ну мне­ние, соглас­но кото­ро­му дан­ные поли­сы, осво­бож­ден­ные македон­ским царем от пер­сид­ско­го гос­под­ства, обре­ли тот же самый ста­тус, каким имен­но поль­зо­ва­лись государ­ства соб­ст­вен­но Элла­ды, став тем самым, как и послед­ние, в прин­ци­пе сво­бод­ны­ми общи­на­ми. (Прав­да, опре­де­лен­ная сте­пень их зави­си­мо­сти от вла­сти македон­ско­го царя все-таки допус­ка­лась — не толь­ко к кон­цу прав­ле­ния Алек­сандра, когда им были сде­ла­ны откро­вен­ные шаги к огра­ни­че­нию сво­бо­ды гре­че­ских поли­сов вооб­ще, как бал­кан­ских, так и мало­азий­ских³, но и уже с само­го нача­ла похо­да⁴.) Сре­ди уче­ных того вре­ме­ни не было по боль­шо­му сче­ту толь­ко согла­сия по вопро­су орга­ни­за­ции этих осво­бож­ден­ных горо­дов, т. е. вклю­чил ли Алек­сандр с.408 поли­сы Малой Азии и при­бреж­ных ост­ро­вов в Коринф­скую лигу или нет (впро­чем, неко­то­рое чис­лен­ное пре­иму­ще­ство все-таки тогда наблюда­лось за сто­рон­ни­ка­ми поло­жи­тель­но­го отве­та на дан­ный вопрос)⁵.

Сам И.-Г. Дрой­зен писал, что македон­ский царь воз­вра­тил «свет и воздух» мало­азий­ским гре­кам. Их горо­да «не толь­ко полу­чи­ли свою преж­нюю общин­ную сво­бо­ду, но и сде­ла­лись сно­ва сво­бод­ны­ми государ­ства­ми, каки­ми они были до Антал­кидо­ва мира»⁶. Но в отли­чие от мно­гих после­дую­щих иссле­до­ва­те­лей И.-Г. Дрой­зен счи­тал, что мало­азий­ские эллин­ские поли­сы как мате­ри­ка, так и ост­ро­вов (кро­ме Тенедо­са) не вошли в Коринф­скую лигу, посколь­ку «в инте­ре­сах Алек­сандра было наи­бо­лее выгод­но создать из этих осво­бож­ден­ных гре­че­ских горо­дов про­ти­во­вес про­тив сою­за тех, кото­рые были по боль­шей части при­нуж­де­ны при­со­еди­нить­ся к Македо­нии силой ору­жия». Поли­сы с.409 элли­нов Малой Азии, с точ­ки зре­ния И.-Г. Дрой­зе­на, ста­ли «сво­бод­ны­ми поли­ти­я­ми» «в цар­стве сво­его осво­бо­ди­те­ля», обя­зав­ше­го их при­знать себя «неогра­ни­чен­ным стра­те­гом» в войне про­тив Пер­сии⁷.

В сво­ем роде пово­рот­ным пунк­том в изу­че­нии зани­маю­щей нас про­бле­мы стал, насколь­ко нам извест­но, пер­вый спе­ци­аль­но посвя­щен­ный ей труд — ста­тья Э. Бикер­ма­на «Алек­сандр Вели­кий и горо­да Азии», увидев­шая свет в 1934 г.⁸

Э. Бикер­ман пола­га­ет, что сохра­нив­ша­я­ся до нас тра­ди­ция вполне доста­точ­на для иссле­до­ва­ния отно­ше­ний Алек­сандра и мало­азий­ских гре­ков. Одна­ко, соглас­но авто­ру, дан­ная про­бле­ма была невер­но постав­ле­на в пред­ше­ст­ву­ю­щей исто­ри­че­ской лите­ра­ту­ре, так как обсуж­да­лась все­гда преж­де все­го с точ­ки зре­ния поли­ти­че­ской, в то вре­мя как рас­смат­ри­вать ее надо так­же (и осо­бен­но) с точ­ки зре­ния обще­ст­вен­но­го пра­ва. Для это­го вполне доста­точ­но при­знать два «про­стых посту­ла­та»: Алек­сандр вел вой­ну про­тив Пер­сии; он при­ни­мал зако­ны вой­ны сво­его вре­ме­ни⁹.

К момен­ту орга­ни­за­ции Филип­пом II Коринф­ской лиги, про­дол­жа­ет Э. Бикер­ман, меж­ду­на­род­ные отно­ше­ния в Гре­ции регу­ли­ро­ва­лись реше­ни­я­ми Цар­ско­го мира, соглас­но кото­рым поло­же­ние евро­пей­ских и ост­ров­ных элли­нов в пра­во­вом аспек­те фун­да­мен­таль­ным обра­зом отли­ча­лось от поло­же­ния ази­ат­ских гре­ков. Если пер­вые были сво­бод­ны, то дру­гие — под­чи­не­ны пер­сид­ско­му царю. Эта раз­ни­ца, в долж­ной мере неоце­нен­ная совре­мен­ны­ми уче­ны­ми, учи­ты­ва­лась Алек­сан­дром. Перей­дя гра­ни­цы, уста­нов­лен­ные пак­том Антал­кида, он не соби­рал­ся осво­бож­дать элли­нов Азии (что хоте­ли сде­лать гре­ки в кам­па­ни­ях 479 и 396 гг. до н. э.), но стре­мил­ся ее заво­е­вать¹⁰.

Чтобы решить вопрос ста­ту­са горо­дов Азии при Алек­сан­дре, по мне­нию Э. Бикер­ма­на, необ­хо­ди­мо обра­тить­ся к древ­не­му обы­чаю веде­ния вой­ны¹¹. В соот­вет­ст­вии с этим обы­ча­ем, втор­же­ние на вра­же­скую терри­то­рию обес­пе­чи­ва­ло то, что она ста­но­ви­лась вла­де­ни­ем победи­те­ля, а ее жите­ли — под­дан­ны­ми ново­го вла­ды­ки. Город, ока­зав­ший сопро­тив­ле­ние, после захва­та под­вер­гал­ся раз­граб­ле­нию, а ино­гда и пол­но­му уни­что­же­нию, насе­ле­ние же его неред­ко обра­ща­лось в раб­ство. Покор­ность, напро­тив, гаран­ти­ро­ва­ла поща­ду. Подоб­ны­ми пра­во­вы­ми нор­ма­ми и руко­вод­ст­во­вал­ся Алек­сандр. Он раз­ли­чал не побеж­ден­ных элли­нов и вар­ва­ров, но тех, кто поко­рил­ся ему, и тех, кто ока­зал ему сопро­тив­ле­ние. Его прин­цип не нацио­наль­ный, это — импе­ри­а­ли­сти­че­ский прин­цип: par­ce­re sub­jec­tis et de­bel­la­re su­per­bos¹². Алек­сандр не заклю­чал ника­ких дого­во­ров с побеж­ден­ны­ми (в источ­ни­ках нет упо­ми­на­ний ни о συμ­μα­χία, ни о συν­θῆ­και), а лишь всту­пал под­час в с.410 воен­ные согла­ше­ния, в кото­рых уста­нав­ли­ва­лись усло­вия сда­чи того или ино­го горо­да.

В общем, соглас­но Э. Бикер­ма­ну, спо­соб под­чи­не­ния опре­де­лял ста­тус побеж­ден­ных. Алек­сандр обык­но­вен­но тре­бо­вал без­услов­ной капи­ту­ля­ции, кото­рая, по воен­но­му обы­чаю, гаран­ти­ро­ва­ла сохра­не­ние преж­не­го ста­ту­са. Одна­ко в отдель­ных слу­ча­ях горо­дам даро­ва­лись неко­то­рые при­ви­ле­гии. К их чис­лу, пола­га­ет иссле­до­ва­тель, и отно­сят­ся свиде­тель­ства антич­ных писа­те­лей о пре­до­став­ле­нии Алек­сан­дром ази­ат­ским горо­дам, эллин­ским и вар­вар­ским, сво­бо­ды и авто­но­мии. При этом по отно­ше­нию к гре­кам ази­ат­ско­го мате­ри­ка Алек­сандр вел себя не как геге­мон Коринф­ской лиги, куда, по мне­нию авто­ра, они не вошли, в отли­чие от поли­сов ост­ро­вов Восточ­ной Эге­иды¹³, но как их хозя­ин — «вла­сти­тель Азии»¹⁴.

Каса­ясь далее про­бле­мы сво­бо­ды мало­азий­ских гре­че­ских горо­дов при Алек­сан­дре, Э. Бикер­ман заяв­ля­ет, что совре­мен­ная тео­рия на этот счет осно­вы­ва­ет­ся на двой­ном недо­ра­зу­ме­нии. С одной сто­ро­ны, «сво­бо­да» вос­при­ни­ма­ет­ся как сино­ним демо­кра­тии, в чем сооб­ще­ния Дио­до­ра (XVII. 24. 1), Арри­а­на (I. 18. 2) и над­пи­сей из При­е­ны вре­ме­ни Алек­сандра (IvP. № 2—4) не остав­ля­ют ника­ко­го сомне­ния. С дру­гой сто­ро­ны, недо­ра­зу­ме­ние про­ис­хо­дит из сме­ше­ния юриди­че­ско­го и фак­ти­че­ско­го поло­же­ния. Мно­гие гре­че­ские горо­да Малой Азии (так­же как и вар­вар­ские) были «сво­бод­ны­ми» при Алек­сан­дре. Это поня­тие сво­бо­ды вклю­ча­ло в себя авто­но­мию, осво­бож­де­ние от юрис­дик­ции сатра­пов, от выпла­ты дани, осво­бож­де­ние от цар­ско­го гар­ни­зо­на, демо­кра­ти­че­ское прав­ле­ние. То есть пра­ва дан­ных горо­дов были теми же, что и пра­ва, при­знан­ные за чле­на­ми Коринф­ской лиги. Но это сход­ство в фак­ти­че­ском поло­же­нии скры­ва­ет фун­да­мен­таль­ное раз­ли­чие в поло­же­нии юриди­че­ском. Сво­бо­да гре­ков, вхо­див­ших в Коринф­скую лигу, была пер­вич­ной. Ее Алек­сандр не мог ни дать, ни ото­брать. «Сво­бо­да» же гре­ков Азии была вто­рич­ной, она ведет свое про­ис­хож­де­ние из пра­ва заво­е­ва­ния и не име­ет ника­кой дру­гой при­чи­ны, кро­ме лич­но­го жела­ния Алек­сандра. Она поко­ит­ся на про­из­во­ле царя и име­ет осно­ва­ни­ем толь­ко одно­сто­рон­ний акт (она — про­яв­ле­ние мило­сти царя, его дар), а зна­чит, оста­ет­ся отме­ня­е­мой¹⁵.

В 1938 г. вышла кни­га В. Эрен­бер­га «Алек­сандр и гре­ки» (пере­вод на англий­ский язык неопуб­ли­ко­ван­но­го немец­ко­го ори­ги­на­ла), одна из ее частей кото­рой назы­ва­ет­ся «Алек­сандр и осво­бож­ден­ные гре­че­ские горо­да»¹⁶.

с.411 Для В. Эрен­бер­га тема отно­ше­ний македон­ско­го царя и эллин­ских поли­сов Малой Азии пред­став­ля­ет инте­рес в первую оче­редь пото­му, что, как он заяв­ля­ет, этот вопрос явля­ет­ся частью более широ­кой про­бле­мы — про­бле­мы отно­ше­ний монар­хии и поли­са в элли­ни­сти­че­ских государ­ствах. По мне­нию В. Эрен­бер­га, осно­вы наблюдаю­щей­ся в эпо­ху элли­низ­ма суб­ор­ди­на­ции поли­са цар­ской вла­сти были зало­же­ны имен­но при Алек­сан­дре. Послед­ний, посте­пен­но уси­ли­вая соб­ст­вен­ные пози­ции в отно­ше­нии гре­че­ских горо­дов Малой Азии и Восточ­ной Эге­иды, в ито­ге поста­вил их в поло­же­ние сво­их под­чи­нен­ных, при­чем в кон­це жиз­ни Алек­сандра угро­за под­чи­не­ния навис­ла даже над государ­ства­ми бал­кан­ских гре­ков¹⁷.

Пола­гая, что наше пред­став­ле­ние о пози­ции гре­че­ских горо­дов в импе­рии Алек­сандра в зна­чи­тель­ной мере зави­сит от выяс­не­ния вопро­са, были ли горо­да, нахо­див­ши­е­ся под пер­сид­ским гос­под­ст­вом, т. е. горо­да соб­ст­вен­но Малой Азии, допу­ще­ны в Коринф­скую лигу, В. Эрен­берг нахо­дит нуж­ным преж­де все­го оста­но­вить­ся на этом вопро­се. Подроб­но иссле­дуя подоб­ный вопрос и решая его отри­ца­тель­но¹⁸, В. Эрен­берг в основ­ном разде­ля­ет взгляды Э. Бикер­ма­на на харак­тер и при­ро­ду сво­бо­ды мало­азий­ских гре­че­ских горо­дов при Алек­сан­дре (с точ­ки зре­ния авто­ра, Э. Бикер­ман сде­лал в дан­ной свя­зи «важ­ное откры­тие»). В. Эрен­берг отме­ча­ет, что авто­но­мию и сво­бо­ду, кото­ры­ми, без сомне­ния, поль­зо­ва­лось боль­шин­ство эллин­ских поли­сов Малой Азии, необ­хо­ди­мо счи­тать одно­сто­рон­ним даром и бла­го­де­я­ни­ем македон­ско­го царя, пер­со­наль­но даро­ван­ны­ми им, в каж­дом слу­чае отдель­но, при­ви­ле­ги­я­ми. Эти при­ви­ле­гии не исклю­ча­ли пра­ва Алек­сандра вме­ши­вать­ся в поли­ти­че­скую и эко­но­ми­че­скую жизнь поли­сов, когда бы и как бы он ни поже­лал¹⁹.

По сути дела, раз­ви­вая далее тео­рию Э. Бикер­ма­на, В. Эрен­берг рас­про­стра­ня­ет его пони­ма­ние сво­бо­ды гре­че­ских поли­сов Малой Азии и на поли­сы ост­ро­вов Восточ­ной Эге­иды. Уче­ный при­хо­дит к выво­ду, что поло­же­ние ост­ров­ных гре­ков после окон­ча­тель­но­го уста­нов­ле­ния над ними македон­ско­го кон­тро­ля в 332 г. до н. э. ста­ло сход­ным с поло­же­ни­ем элли­нов ази­ат­ско­го мате­ри­ка²⁰. Горо­да и тех и дру­гих ока­за­лись в зави­си­мо­сти от Алек­сандра не как геге­мо­на и не как стра­те­га Коринф­ской лиги, а как царя, «ново­го вла­сти­те­ля Азии». Захва­тив эти горо­да и под­твер­див их авто­но­мию, таким обра­зом, сохра­нив за каж­дым харак­тер поли­са, Алек­сандр, соглас­но В. Эрен­бер­гу, хотя и обра­щал­ся с ними не точ­но так, как с общи­на­ми ази­а­тов (и здесь, по его сло­вам, Э. Бикер­ман оши­ба­ет­ся, заяв­ляя обрат­ное), все же по пра­ву заво­е­ва­ния под­чи­нил себе, сде­лал частью сво­ей импе­рии²¹. И в элли­ни­сти­че­ский пери­од, по мне­нию авто­ра, поли­сы, вхо­дя в состав монар­хи­че­ских терри­то­ри­аль­ных государств, были так­же под­чи­не­ны с.412 цар­ской вла­сти — подоб­ным обра­зом, заклю­ча­ет В. Эрен­берг, ока­за­лись соеди­не­ны вме­сте гос­под­ство и авто­но­мия, несов­ме­сти­мые друг с дру­гом по самой сво­ей при­ро­де²².

В 1940 г. была выпу­ще­на в свет ста­тья Т. Лен­шау «Алек­сандр Вели­кий и Хиос»²³. Несмот­ря на то, что в цен­тре вни­ма­ния авто­ра дан­ной ста­тьи нахо­дит­ся более част­ный сюжет — отно­ше­ния македон­ско­го царя и Хиоса, немец­кий иссле­до­ва­тель кос­нул­ся здесь и инте­ре­су­ю­щей нас про­бле­мы в целом.

Поле­ми­зи­руя с В. Эрен­бер­гом, Т. Лен­шау дока­зы­ва­ет, что Хиос и осталь­ные вновь осво­бож­ден­ные македо­ня­на­ми поли­сы ост­ро­вов Восточ­ной Эге­иды (Тенедос и общи­ны на Лес­бо­се) ока­за­лись опять вклю­чен­ны­ми в Коринф­скую лигу. При этом, пола­га­ет автор, не может идти и речи о про­из­во­ле Алек­сандра по отно­ше­нию к их пра­вам. С точ­ки зре­ния Т. Лен­шау, македон­ский царь дей­ст­во­вал в отно­ше­нии Хиоса, а так­же дру­гих ост­ров­ных поли­сов исклю­чи­тель­но как гла­ва Коринф­ской лиги. Он не пре­вы­шал сво­их пол­но­мо­чий геге­мо­на и, опе­ри­руя толь­ко в закон­ных рам­ках, не нано­сил ника­ко­го ущер­ба сво­бо­де и авто­но­мии этих поли­сов²⁴.

Что же каса­ет­ся гре­че­ских горо­дов соб­ст­вен­но Малой Азии, то в дан­ном слу­чае Т. Лен­шау под­дер­жал идею Э. Бикер­ма­на и В. Эрен­бер­га о непри­част­но­сти этих горо­дов к Коринф­ской лиге²⁵. Но в то же самое вре­мя Т. Лен­шау высту­пил про­тив одно­го из глав­ных утвер­жде­ний этих уче­ных, а имен­но про­тив того, что Алек­сандр по пра­ву заво­е­ва­ния под­чи­нил мало­азий­ские поли­сы гре­ков сво­ей вла­сти, что их сво­бо­да была не чем иным, как одно­сто­рон­ним даром македон­ско­го царя. Кри­ти­куя дан­ное утвер­жде­ние, иссле­до­ва­тель при­хо­дит к выво­ду, что гре­че­ские горо­да Малой Азии после лик­вида­ции над ними пер­сид­ско­го гос­под­ства про­ти­во­сто­я­ли Алек­сан­дру как сво­бод­ные общи­ны, свя­зан­ные с ним при этом дого­во­ра­ми о сим­ма­хии. Подоб­ные дого­во­ры, отме­ча­ет автор, македон­ский царь, впро­чем, заклю­чал не с отдель­ны­ми поли­са­ми, а с их объ­еди­не­ни­я­ми — древни­ми сою­за­ми (κοινά) мало­азий­ских гре­ков, неко­гда обра­зо­ван­ны­ми ими для сохра­не­ния сво­ей нацио­наль­ной осо­бен­но­сти в Малой Азии и теперь, соглас­но Т. Лен­шау, вновь вос­ста­нов­лен­ны­ми Алек­сан­дром²⁶. И хотя, по мне­нию уче­но­го, Алек­сандр осу­ществлял неко­то­рый над­зор над эти­ми сою­за­ми через сво­его спе­ци­аль­но­го пред­ста­ви­те­ля в них, тем не менее он совер­шен­но не вме­ши­вал­ся в дела самих гре­че­ских горо­дов. Их с.413 авто­но­мия, с точ­ки зре­ния Т. Лен­шау, была нисколь­ко не стес­не­на македон­ским царем, она все­це­ло осу­ществля­лась ими при Алек­сан­дре²⁷.

Таким обра­зом, Т. Лен­шау в глав­ных сво­их выво­дах, по сути дела, вер­нул­ся к тому взгляду на зани­маю­щую нас про­бле­му, кото­рый гос­под­ст­во­вал в науч­ной лите­ра­ту­ре до появ­ле­ния ста­тьи Э. Бикер­ма­на.

Одна­ко наи­бо­лее ярост­но­го защит­ни­ка этот преж­де тра­ди­ци­он­ный взгляд нашел в лице У. У. Тар­на, двух­том­ный труд кото­ро­го «Алек­сандр Вели­кий» был издан в 1948—1950 гг. Если в пер­вом томе, осве­щаю­щем собы­тий­ную сто­ро­ну восточ­но­го похо­да, теме отно­ше­ний македон­ско­го царя и мало­азий­ских эллин­ских поли­сов автор уде­ля­ет все­го лишь несколь­ко стра­ниц, то во вто­ром томе подоб­ная тема уже подроб­но иссле­ду­ет­ся в отдель­ном очер­ке «Алек­сандр и гре­че­ские горо­да Малой Азии»²⁸.

У. Тарн кате­го­ри­че­ски не согла­ша­ет­ся с тео­ри­ей, выдви­ну­той Э. Бикер­ма­ном, и поэто­му пред­ла­га­ет еще раз оста­но­вить­ся на соот­вет­ст­ву­ю­щей про­бле­ме²⁹.

По мне­нию У. Тар­на, Э. Бикер­ман оши­ба­ет­ся, гово­ря, что ко вре­ме­ни похо­да Алек­сандра гре­че­ские горо­да Азии, в отли­чие от горо­дов соб­ст­вен­но Гре­ции, были de jure несво­бод­ны. Поли­сы элли­нов Малой Азии, нахо­дясь под вла­стью пер­сов, мог­ли поте­рять свою сво­бо­ду юриди­че­ски толь­ко одним путем — отка­зать­ся от нее. Соглас­но гре­че­ской кон­цеп­ции сво­бо­ды, сво­бод­ный полис — это суве­рен­ное государ­ство, кото­рое само реша­ет свои внут­рен­ние и внеш­ние дела. Пер­сид­ское прав­ле­ние de fac­to пре­пят­ст­во­ва­ло осу­щест­вле­нию этих прав, но не повреди­ло их de jure. Когда Алек­сандр устра­нил это пре­пят­ст­вие, изгнав гар­ни­зон, и вос­ста­но­вил сво­бо­ду, все пра­ва ста­ли сно­ва осу­ществлять­ся поли­сом. Но воз­вра­ще­ние сво­бо­ды горо­ду с точ­ки зре­ния юриди­че­ской не обя­за­тель­но долж­но было обо­зна­чать, что тем самым полис полу­чал воз­мож­ность поль­зо­вать­ся все­ми пра­ва­ми, напри­мер, вое­вать с соседя­ми, что очень часто озна­ча­ло для гре­че­ских горо­дов внеш­нюю поли­ти­ку. В ряде слу­ча­ев в Элла­де еще до обра­зо­ва­ния Коринф­ской лиги горо­да без­услов­но сво­бод­ные, явля­ю­щи­е­ся чле­на­ми Пело­пон­нес­ско­го или Бео­тий­ско­го сою­зов, на прак­ти­ке были лише­ны воз­мож­но­сти про­во­дить свою соб­ст­вен­ную внеш­нюю поли­ти­ку и сле­до­ва­ли в этом за Спар­той и Фива­ми. Вхо­див­шие в Коринф­скую лигу поли­сы под­чи­ня­ли свою внеш­нюю поли­ти­ку номи­наль­но сою­зу, а на деле — Филип­пу. Точ­но так же было и в отно­ше­нии гре­че­ских горо­дов Малой Азии. Хотя Алек­сандр вер­нул им (сре­ди дру­гих прав) пра­во внеш­ней поли­ти­ки, его огром­ная власть дела­ла невоз­мож­ным с.414 осу­щест­вле­ние дан­но­го пра­ва на прак­ти­ке. Одна­ко это было не «мерт­вое», но «дрем­лю­щее» юриди­че­ское пра­во, про­яв­ля­ю­ще­е­ся, в част­но­сти, в свя­зях горо­да с царем через посоль­ства, погра­нич­ных кон­флик­тах, тяж­бах с дру­ги­ми поли­са­ми и т. д. Ины­ми сло­ва­ми, как пола­га­ет У. Тарн, нет нуж­ды сомне­вать­ся в том, что гре­че­ские поли­сы Малой Азии ста­ли при Алек­сан­дре таки­ми же сво­бод­ны­ми государ­ства­ми, каки­ми были до пер­сид­ско­го гос­под­ства. Э. Бикер­ман не прав, утвер­ждая, что македон­ский царь пре­до­ста­вил этим горо­дам сво­бо­ду в каче­стве дара, и что она была про­яв­ле­ни­ем мило­сти с его сто­ро­ны — оче­вид­но, что Алек­сандр лишь вос­ста­но­вил, ожи­вил их искон­ную сво­бо­ду³⁰.

Вме­сте с тем, заяв­ля­ет У. Тарн, сле­ду­ет согла­сить­ся с Э. Бикер­ма­ном в том, что юриди­че­ски отно­ше­ния меж­ду Алек­сан­дром и гре­че­ски­ми поли­са­ми Малой Азии были никак не уре­гу­ли­ро­ва­ны. В 334—333 гг. до н. э., счи­та­ет англий­ский уче­ный, македон­ский царь об этом и не думал, посколь­ку тогда все его мыс­ли были заня­ты про­бле­ма­ми воен­но­го харак­те­ра: ско­рей­шей встре­чей с Дари­ем, а так­же дей­ст­ви­я­ми пер­сид­ско­го флота в тылу. Алек­сандр пре­крас­но пони­мал, что обе эти про­бле­мы могут быть с успе­хом реше­ны, если толь­ко гре­че­ские горо­да Малой Азии ста­нут сво­бод­ны­ми, т. е. если демо­кра­ты, его дру­зья, при­дут в них к вла­сти. Про­воз­гла­сив сво­бо­ду и демо­кра­тию, македон­ский царь таким обра­зом немед­лен­но при­влек зна­чи­тель­ную часть мало­азий­ских элли­нов на свою сто­ро­ну. При этом мно­гие гре­че­ские горо­да Малой Азии сами осво­бож­да­лись от оли­гар­хов и пер­сид­ских гар­ни­зо­нов, хотя в неко­то­рых слу­ча­ях Алек­сандр уста­нав­ли­вал демо­кра­тов у вла­сти силой. Но, по мне­нию У. Тар­на, из это­го вовсе не сле­ду­ет, что он отно­сил­ся к мало­азий­ским эллин­ским поли­сам как «вла­сти­тель Азии». «Вла­сти­те­лем Азии» Алек­сандр стал позд­нее, после смер­ти Дария, в пери­од же с 334 по 333 г. до н. э. македон­ский царь высту­па­ет лишь в каче­стве гла­вы Коринф­ской лиги. И если он при­ме­нял в отно­ше­нии гре­че­ских горо­дов Малой Азии силу, то посту­пал так толь­ко из пол­но­мо­чий геге­мо­на и в целях воен­но­го успе­ха кам­па­нии³¹. С точ­ки зре­ния У. Тар­на, тезис Э. Бикер­ма­на о том, что Алек­сандр обра­щал­ся с осво­бож­ден­ны­ми от вла­сти пер­сов эллин­ски­ми горо­да­ми как с поко­рен­ны­ми ази­а­та­ми, неве­рен — в отли­чие от послед­них, мало­азий­ские поли­сы гре­ков, каж­дый в отдель­но­сти, полу­чи­ли неза­ви­си­мость и ста­ли сво­бод­ны­ми союз­ни­ка­ми македон­ско­го царя, хотя и вне Коринф­ской лиги³².

с.415 Инте­ре­су­ю­щая нас про­бле­ма нашла свое отра­же­ние и в появив­шей­ся в 1966 г. ста­тье Э. Бэди­а­на «Алек­сандр Вели­кий и гре­ки Азии»³³.

Каса­ясь крат­ко в нача­ле ста­тьи исто­рио­гра­фии вопро­са, автор отме­ча­ет, что имен­но Э. Бикер­ман пер­вым пока­зал сла­бость «наив­но­го тра­ди­ци­он­но­го взгляда» на отно­ше­ние Алек­сандра к гре­че­ским поли­сам Малой Азии, и эта его тео­рия, по мне­нию Э. Бэди­а­на, сра­зу полу­чи­ла все­об­щее при­зна­ние. Впро­чем, про­дол­жа­ет аме­ри­кан­ский уче­ный, У. Тарн, сле­дуя создан­но­му им мифу об Алек­сан­дре как о гуман­ном стро­и­те­ле импе­рии и царе-фило­со­фе, попы­тал­ся оспо­рить поло­же­ния Э. Бикер­ма­на и вер­нул­ся, по суще­ству, к тра­ди­ци­он­но­му взгляду. Одна­ко, соглас­но Э. Бэди­а­ну, труд­но понять, как уче­ный, столь пре­крас­но знаю­щий источ­ни­ки, мог убедить себя в сво­бо­де мало­азий­ских гре­че­ских горо­дов при Алек­сан­дре. Спор, кото­рый вел У. Тарн, был преж­де все­го о легаль­ном ста­ту­се. Но вооб­ще бес­смыс­лен­но, пола­га­ет Э. Бэди­ан, гово­рить об этом и выяв­лять тон­кие раз­ли­чия меж­ду поло­же­ни­ем de jure и de fac­to там, где все управ­ля­лось волей одно­го чело­ве­ка. Ведь это в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни было при­су­ще даже отно­ше­ни­ям, при­кры­вае­мым бле­стя­щим фаса­дом Коринф­ской лиги, но с цар­ски­ми коман­дую­щи­ми в каче­стве наблюда­те­лей в горо­дах и воз­мож­но­стью вме­ша­тель­ства царя в дела поли­сов по любо­му пово­ду. Поэто­му, с точ­ки зре­ния Э. Бэди­а­на, кажет­ся более полез­ным сосре­дото­чить свое вни­ма­ние на иссле­до­ва­нии дей­ст­вий Алек­сандра, неже­ли кон­цен­три­ро­вать­ся на бес­цель­ных для суще­ства дела пра­во­вых тео­ри­ях³⁴.

Э. Бэди­ан счи­та­ет, что изу­че­ние заяв­лен­ной им темы сле­ду­ет начать с Филип­па, кото­рый осно­вал Коринф­скую лигу, запла­ни­ро­вал ази­ат­скую кам­па­нию и начал про­во­дить ее в испол­не­ние. Все­гда при­зна­вая в тео­рии, совре­мен­ные исто­ри­ки часто игно­ри­ру­ют на прак­ти­ке, сколь мно­гим Алек­сандр был обя­зан сво­е­му отцу. Вме­сте с тем поли­ти­ка, про­де­мон­стри­ро­ван­ная в отно­ше­нии гре­че­ских горо­дов в кам­па­нии 335 г. до н. э. в Малой Азии, опи­сан­ная Дио­до­ром, несмот­ря на то, что отно­сит­ся уже ко вре­ме­ни Алек­сандра, явля­ет­ся в чистом с.416 виде поли­ти­кой Филип­па, так как Алек­сандр был слиш­ком занят в Евро­пе, чтобы что-либо менять в Азии³⁵.

Алек­сандр, воз­ло­жив на себя уна­сле­до­ван­ную от отца роль гла­вы «кре­сто­во­го» похо­да и еще боль­ше, чем Филипп, под­чер­ки­вая панэл­лин­ский харак­тер вой­ны, был неиз­беж­но вверг­нут в поли­ти­ку осво­бож­де­ния мало­азий­ских гре­че­ских горо­дов, с кото­рой он, по мне­нию Э. Бэди­а­на, одна­ко, не спе­шил. Вплоть до того, как македо­няне всту­пи­ли в Эфес, Алек­сандр не пытал­ся про­ве­сти раз­гра­ни­че­ние меж­ду сво­бо­дой вар­ва­ров и элли­нов. И толь­ко в Эфе­се, когда к нему при­шли посоль­ства из Маг­не­сии и Тралл, Алек­сандр, чья поли­ти­ка до сих пор была нере­ши­тель­ной и уклон­чи­вой в отно­ше­нии гре­ков Малой Азии, пол­но­стью осо­знал, чего тре­бо­ва­ла ситу­а­ция: демо­кра­тия и авто­но­мия ока­за­лись теперь под­ня­ты до уров­ня основ­ных прин­ци­пов поли­ти­ки, а пода­ти отме­не­ны. Э. Бэди­ан счи­та­ет, что, как и в боль­шин­стве сво­их акций, Алек­сандр высту­пал по отно­ше­нию к мало­азий­ским поли­сам гре­ков осто­рож­ным праг­ма­ти­ком, пере­мен­чи­вым в дости­же­нии сво­их поли­ти­че­ских целей. Он нико­гда не при­ни­мал ника­ких свя­зы­ваю­щих его обя­за­тельств до тех пор, пока это не ста­но­ви­лось необ­хо­ди­мым. Одна­ко, видя путь, кото­рый дол­жен был при­ве­сти его к уда­че, Алек­сандр не мед­лил с реше­ни­ем — тако­вой была основ­ная чер­та его харак­те­ра, в этом состо­ял глав­ный сек­рет его успе­хов³⁶.

Что же каса­ет­ся сво­бо­ды гре­че­ских горо­дов, избав­лен­ных македон­ским царем от пер­сид­ско­го гос­под­ства, то, соглас­но Э. Бэди­а­ну, ее под­лин­ный харак­тер ясно виден из вме­ша­тель­ства Алек­сандра в дела Хиоса и При­е­ны. Но наи­луч­шим при­ме­ром в дан­ной свя­зи явля­ет­ся при­мер Аспен­да. Офи­ци­аль­ные меры, пред­при­ня­тые Алек­сан­дром для нака­за­ния это­го горо­да, свиде­тель­ст­ву­ют о том, что гре­че­ские поли­сы Малой Азии осво­бож­да­лись от гар­ни­зо­на, кон­тро­ля со сто­ро­ны сатра­пов и выпла­ты нало­гов. Они пла­ти­ли син­та­к­сис и полу­ча­ли гар­ни­зон толь­ко на то вре­мя, на кото­рое Алек­сандр счи­тал это необ­хо­ди­мым. В осталь­ном же мало­азий­ские эллин­ские горо­да были сво­бод­ны, при усло­вии, впро­чем, под­чи­не­ния Алек­сан­дру. Так что, заяв­ля­ет Э. Бэди­ан, тео­рия Э. Бикер­ма­на, хотя тех­ни­че­ски оши­боч­ная и во мно­гих дета­лях неточ­ная, как пока­зал У. Тарн, в сущ­но­сти вер­на, и «сло­вес­ная дымо­вая заве­са» послед­не­го не в состо­я­нии скрыть оче­вид­ные фак­ты. Сво­бо­да гре­че­ских поли­сов Малой Азии была сход­на со сво­бо­дой пра­ви­тельств государств-сател­ли­тов СССР эпо­хи Ста­ли­на или со сво­бо­дой Вик­то­ра Эмма­ну­и­ла III при Мус­со­ли­ни. Ины­ми сло­ва­ми, их сво­бо­да была ничтож­ной, неза­ви­си­мо от того, вхо­ди­ли ли эти поли­сы в Коринф­скую лигу (как все же счи­та­ет и пыта­ет­ся дока­зать сам Э. Бэди­ан³⁷) или нет — мало­азий­ские гре­че­ские горо­да «цели­ком нахо­ди­лись под про­из­воль­ной и непре­одо­ли­мой вла­стью Алек­сандра»³⁸.

с.417 После ста­тьи Э. Бэди­а­на в зару­беж­ной науч­ной лите­ра­ту­ре доволь­но дол­го не появ­ля­лось работ, спе­ци­аль­но посвя­щен­ных про­бле­ме отно­ше­ний Алек­сандра и гре­че­ских поли­сов Малой Азии. В опре­де­лен­ном смыс­ле как об исклю­че­нии здесь мож­но гово­рить лишь о кни­ге Э. Дж. Хейс­се­ре­ра, где в исто­ри­че­ском кон­тек­сте иссле­ду­ет­ся эпи­гра­фи­че­ский мате­ри­ал вре­ме­ни цар­ст­во­ва­ния Алек­сандра (в рам­ках темы «Алек­сандр и гре­ки»), в том чис­ле, и даже в боль­шей сте­пе­ни, свя­зан­ный с инте­ре­су­ю­щим нас вопро­сом³⁹, а так­же о срав­ни­тель­но крат­ком очер­ке А. Б. Босу­ор­та «Гре­ки Малой Азии», вошед­шем в состав его труда об Алек­сан­дре Вели­ком⁴⁰.

Э. Дж. Хейс­се­рер под­дер­жал точ­ку зре­ния, соглас­но кото­рой мало­азий­ские гре­че­ские поли­сы (и мате­ри­ка, и ост­ро­вов) были при­со­еди­не­ны к Коринф­ской лиге. Вме­сте с тем, при­да­вая, как и Э. Бэди­ан, боль­шое зна­че­ние пре­ем­ст­вен­но­сти в поли­ти­ке Филип­па и Алек­сандра в отно­ше­нии гре­ков Малой Азии, Э. Дж. Хейс­се­рер нахо­дит нуж­ным раз­вить этот тезис и в ито­ге при­хо­дит к заклю­че­нию, что пер­вым, кто вклю­чил их горо­да в мас­со­вом поряд­ке в Коринф­скую лигу, был не Алек­сандр, а Филипп, начав­ший этот про­цесс еще в 336 г. до н. э., во вре­мя насту­па­тель­ных опе­ра­ций, кото­рые вел в реги­оне македон­ский экс­пе­ди­ци­он­ный кор­пус. Что же до Алек­сандра, то он, счи­та­ет уче­ный, про­сто вер­нул в 334 г. до н. э. мало­азий­ские гре­че­ские поли­сы в Коринф­скую лигу, лик­види­ро­вав вос­ста­нов­лен­ную в них в 335 г. до н. э. пер­са­ми власть. По сло­вам Э. Дж. Хейс­се­ре­ра, гре­ки Малой Азии не мог­ли не при­вет­ст­во­вать то, что их горо­дам, окон­ча­тель­но при­со­еди­нен­ным к Коринф­ской лиге Алек­сан­дром, были теперь пре­до­став­ле­ны, в соот­вет­ст­вии с согла­ше­ни­я­ми, на кото­рых она бази­ро­ва­лась, сво­бо­да и авто­но­мия, а так­же избав­ле­ние от выпла­ты форо­са. И все же от это­го при­со­еди­не­ния выиг­рал преж­де все­го македон­ский царь, полу­чив­ший в резуль­та­те воз­мож­ность не толь­ко тре­бо­вать от гре­че­ских поли­сов Малой Азии выпла­ты син­та­к­си­са, кото­рый долж­ны были вно­сить на нуж­ды вой­ны про­тив Пер­сии все чле­ны Коринф­ской лиги, но и утвер­ждать в дан­ных поли­сах у руля прав­ле­ния сво­их сто­рон­ни­ков — мест­ные демо­кра­ти­че­ские пар­тии. Более того, пишет Э. Дж. Хейс­се­рер, как ясно свиде­тель­ст­ву­ют эпи­гра­фи­че­ские доку­мен­ты, Алек­сандр вооб­ще про­яв­лял склон­ность к тому, чтобы вме­ши­вать­ся во внут­рен­ние дела эллин­ских общин, и мало­азий­ские поли­сы в этом плане, конеч­но, не были исклю­че­ни­ем. Прав­да, в пер­вое вре­мя, пока македон­ский царь был заин­те­ре­со­ван в воен­ной и финан­со­вой помо­щи сво­их гре­че­ских союз­ни­ков, он вел себя под­черк­ну­то коррект­но в отно­ше­нии име­ю­щих­ся у него дого­во­ров с ними. Если Алек­сандр тогда с.418 вме­ши­вал­ся во внут­рен­ние дела гре­ков, то стре­мил­ся убедить их в том, что в дан­ном слу­чае он не выхо­дит за закон­ные рам­ки, а посту­па­ет в согла­сии с воз­ло­жен­ны­ми на него пол­но­мо­чи­я­ми геге­мо­на Коринф­ской лиги и стра­те­га-авто­кра­то­ра панэл­лин­ской кам­па­нии про­тив Пер­сии. Реши­тель­ная пере­ме­на в отно­ше­ни­ях Алек­сандра с гре­че­ски­ми горо­да­ми Малой Азии (и гре­ка­ми в целом), по мне­нию Э. Дж. Хейс­се­ре­ра, про­изо­шла после бит­вы при Гав­га­ме­лах, когда необ­хо­ди­мость в эллин­ских кон­тин­ген­тах и син­та­к­си­се у македон­ско­го царя отпа­ла. Отка­зав­шись от этих послед­них в 330 г. до н. э., Алек­сандр мог уже боль­ше не счи­тать­ся с Коринф­ской лигой и с теми согла­ше­ни­я­ми, кото­рые лежа­ли в ее осно­ве. И хотя Коринф­ская лига про­дол­жа­ла суще­ст­во­вать даль­ше, в ито­ге к кон­цу прав­ле­ния македон­ско­го царя она поте­ря­ла вся­кое зна­че­ние: теперь Алек­сандр дей­ст­во­вал в отно­ше­нии эллин­ских поли­сов, и в том чис­ле мало­азий­ских, в одно­сто­рон­ней мане­ре, про­сто посы­лая им ука­зы, в кото­рых дик­то­вал свою волю⁴¹.

А. Б. Босу­орт ука­зы­ва­ет, что гре­че­ские горо­да соб­ст­вен­но Малой Азии (имен­но этим горо­дам и посвя­щен его очерк) зани­ма­ли в импе­рии Алек­сандра осо­бен­ное поло­же­ние. Их осво­бож­де­ние было про­воз­гла­ше­но в каче­стве одной из целей панэл­лин­ской вой­ны про­тив Пер­сии, и пото­му македон­ский царь не мог поз­во­лить себе обра­щать­ся с ними точ­но так же, как с вар­ва­ра­ми. Но вме­сте с тем поли­сы мало­азий­ских гре­ков, нахо­дясь в зоне бое­вых опе­ра­ций, име­ли важ­ную стра­те­ги­че­скую цен­ность и их нель­зя было пол­но­стью пре­до­став­лять самим себе, посколь­ку суще­ст­во­ва­ла угро­за того, что они при­мкнут, воль­но или неволь­но, к пер­сам. В свя­зи с этим Алек­сандр был вынуж­ден дей­ст­во­вать в отно­ше­нии дан­ных поли­сов так, чтобы, зару­чив­шись сим­па­ти­я­ми мест­но­го насе­ле­ния, обес­пе­чить на буду­щее для себя его под­держ­ку. С дру­гой сто­ро­ны, гре­че­ские горо­да Малой Азии под­па­да­ли под дей­ст­вие зако­нов вой­ны того вре­ме­ни: если они сопро­тив­ля­лись македо­ня­нам или дава­ли убе­жи­ще пер­сид­ским гар­ни­зо­нам, пусть даже и не по соб­ст­вен­но­му жела­нию, в отно­ше­нии их Алек­сандр был спо­со­бен при­ме­нять кара­тель­ные меры, когда его вой­ска бра­ли горо­да штур­мом. Конеч­но, на прак­ти­ке, отме­ча­ет А. Б. Босу­орт, обе­ща­ние мало­азий­ским гре­кам осво­бож­де­ния мог­ло зна­чить очень мало: раз пер­сы были изгна­ны, все под­чи­нен­ные им наро­ды ока­зы­ва­лись по опре­де­ле­нию осво­бож­де­ны. Тем не менее македон­ский царь был готов пре­до­став­лять гре­че­ским горо­дам Малой Азии сво­бо­ду, но толь­ко такую, кото­рая была сов­ме­сти­ма с его соб­ст­вен­ной вер­хов­ной вла­стью. Ввиду того что дан­ные горо­да нахо­ди­лись на заво­е­ван­ной терри­то­рии, и Алек­сандр не отка­зы­вал­ся от сво­их прав победы, все достиг­ну­тые тогда македон­ским царем уре­гу­ли­ро­ва­ния с поли­са­ми мало­азий­ских гре­ков были им навя­за­ны. Это он утвер­ждал в них пра­ви­тель­ства, решал вопро­сы финан­со­вых выплат и пре­до­став­лял авто­но­мию, кото­рую, посколь­ку та явля­лась его пер­со­наль­ным даром, был все­гда в состо­я­нии отме­нить. Ни о каком дву­сто­рон­нем дого­во­ре о сою­зе или даже друж­бе не шло с.419 здесь и речи. Алек­сандр дик­то­вал усло­вия, кото­рые были ему угод­ны, как дес­поту и победи­те­лю, и подоб­но­го рода про­цесс был пол­но­стью одно­сто­рон­ним. При этом, пола­га­ет А. Б. Босу­орт, свои отно­ше­ния с гре­че­ски­ми поли­са­ми Малой Азии македон­ский царь устра­и­вал вся­кий раз с уче­том воен­ной ситу­а­ции, так, чтобы при­об­ре­сти для себя союз­ни­ков, нака­зать отступ­ни­ков, добыть день­ги на нуж­ды кам­па­нии, и его пози­ция в дан­ной свя­зи меня­лась вме­сте с пере­ме­на­ми в войне. Одна­ко в целом, кро­ме уста­нов­ле­ния демо­кра­тии, что явля­лось вынуж­ден­ной реак­ци­ей на под­дер­жи­вав­шие пер­сов мест­ные оли­гар­хии, ника­ко­го опре­де­лен­но­го поряд­ка в том, как обра­щал­ся Алек­сандр с эти­ми поли­са­ми, не суще­ст­во­ва­ло: был толь­ко ряд мило­стей, кото­рые македон­ский царь пре­до­став­лял или в кото­рых отка­зы­вал мало­азий­ским гре­кам по соб­ст­вен­но­му усмот­ре­нию. И хотя, соглас­но А. Б. Босу­ор­ту, боль­шин­ство элли­нов Малой Азии все же скло­ня­лось к тому, чтобы видеть свое осво­бож­де­ние под­лин­ным, на самом деле поло­же­ние, в кото­ром ока­за­лись насе­лен­ные ими горо­да, было дале­ко от это­го: ника­кое про­воз­гла­ше­ние авто­но­мии не гаран­ти­ро­ва­ло их от при­нуж­де­ния или физи­че­ско­го вме­ша­тель­ства, если это было в инте­ре­сах македон­ско­го царя или его сатра­пов. Итак, заклю­ча­ет автор, мало­азий­ские гре­ки явля­лись пусть и при­ви­ле­ги­ро­ван­ны­ми, но под­дан­ны­ми в дер­жа­ве Алек­сандра. Что же каса­ет­ся ост­ров­ных поли­сов Восточ­ной Эге­иды, то А. Б. Босу­орт, счи­тая, что они, в отли­чие от поли­сов соб­ст­вен­но Малой Азии⁴², вошли в Коринф­скую лигу, опи­сы­ва­ет их отно­ше­ния с македон­ским царем в кон­тек­сте общей эво­лю­ции его отно­ше­ний с этим поли­ти­че­ским объ­еди­не­ни­ем. При этом в «авто­кра­ти­че­ском», по сло­вам А. Б. Босу­ор­та, вме­ша­тель­стве Алек­сандра во внут­рен­ние дела ост­ров­ных поли­сов в 332 г. до н. э. (преж­де все­го Эре­са и Хиоса), про­ис­хо­див­шем без уча­стия синед­ри­о­на Коринф­ской лиги, иссле­до­ва­тель нахо­дит явный при­мер нару­ше­ния македон­ским царем тех прин­ци­пов, на кото­рых она бази­ро­ва­лась⁴³.

Как вид­но, выра­жен­ный в сочи­не­ни­ях Э. Дж. Хейс­се­ре­ра и А. Б. Босу­ор­та общий взгляд на рас­смат­ри­вае­мую нами про­бле­му труд­но назвать ори­ги­наль­ным, посколь­ку в дан­ной свя­зи каж­дый из авто­ров, по суще­ству, исхо­дит из схем, уже пред­ло­жен­ных их пред­ше­ст­вен­ни­ка­ми (пер­вый сле­ду­ет близ­ко схе­ме, нашед­шей оформ­ле­ние еще у У. Виль­ке­на и Г. Бер­ве⁴⁴, вто­рой — Э. Бикер­ма­на). Одна­ко зна­че­ние этих работ все-таки доста­точ­но вели­ко: в них уче­ные не толь­ко по-ново­му, нестан­дарт­но оце­ни­ва­ют мно­гие част­ные вопро­сы, име­ю­щие отно­ше­ние к инте­ре­су­ю­щей нас теме, но и уточ­ня­ют целый ряд ее отдель­ных аспек­тов. Прав­да, в то же вре­мя нель­зя не при­знать, что неко­то­рые идеи дан­ных иссле­до­ва­те­лей, осо­бен­но Э. Дж. Хейс­се­ре­ра, не с.420 все­гда долж­ным обра­зом обос­но­ва­ны, а ино­гда кажут­ся и вовсе умо­зри­тель­ны­ми⁴⁵.

Насколь­ко нам извест­но, послед­ней в ряду зару­беж­ных работ, спе­ци­аль­но посвя­щен­ных про­бле­ме отно­ше­ний Алек­сандра и поли­сов Малой Азии, явля­ет­ся ста­тья поль­ско­го исто­ри­ка К. Навот­ки «Сво­бо­да гре­че­ских горо­дов в Малой Азии в эпо­ху Алек­сандра Вели­ко­го», вышед­шая в свет в 2003 г.⁴⁶

В нача­ле ста­тьи К. Навот­ка под­чер­ки­ва­ет, что он наме­рен огра­ни­чить свое иссле­до­ва­ние исклю­чи­тель­но гре­че­ски­ми горо­да­ми, рас­по­ла­гав­ши­ми­ся на побе­ре­жье Малой Азии, чье пра­во­вое и поли­ти­че­ское поло­же­ние суще­ст­вен­но отли­ча­лось от того, в кото­ром нахо­ди­лись поли­сы кон­ти­нен­таль­ной Гре­ции и ост­ро­вов⁴⁷.

По сло­вам К. Навот­ки, оче­вид­но, что дол­гая дис­кус­сия, в кото­рой вопрос сво­бо­ды мало­азий­ских поли­сов при Алек­сан­дре обсуж­дал­ся глав­ным обра­зом с точ­ки зре­ния поступ­ков, моти­вов и даже лич­но­сти македон­ско­го царя, не при­нес­ла реши­тель­ных резуль­та­тов. Поэто­му он пред­ла­га­ет изме­нить пер­спек­ти­ву, подой­дя к подоб­но­му вопро­су с точ­ки зре­ния пере­мен, кото­рые про­изо­шли в дан­ных поли­сах в прав­ле­ние Алек­сандра. При этом, ука­зы­ва­ет К. Навот­ка, попы­тать­ся опре­де­лить, соот­вет­ст­во­ва­ли ли они кри­те­ри­ям, предъ­яв­ля­е­мым элли­на­ми с.421 того вре­ме­ни к сво­бод­но­му поли­су, луч­ше все­го посред­ст­вом ана­ли­за их пуб­лич­ных доку­мен­тов, осо­бен­но декре­тов, кото­рые счи­та­ют­ся наи­бо­лее важ­ны­ми и явно наи­бо­лее инфор­ма­тив­ны­ми гре­че­ски­ми над­пи­ся­ми⁴⁸.

Тща­тель­но изу­чив в обо­зна­чен­ной свя­зи доста­точ­но обшир­ный мас­сив тако­го рода над­пи­сей, про­ис­хо­дя­щих из Малой Азии, К. Навот­ка отме­ча­ет, что они опре­де­лен­но свиде­тель­ст­ву­ют о том, что в 334 г. до н. э. в поли­сах Ионии, Эолиды и в «ста­рых» гре­че­ских горо­дах Карии нача­ли про­ис­хо­дить фун­да­мен­таль­ные изме­не­ния. Немно­гие демо­кра­тии, кото­рые пере­жи­ли пер­сид­ское прав­ле­ние, ста­ли по сво­ей сути более ради­каль­ны­ми, а в осталь­ных поли­сах на место оли­гар­хий при­шли демо­кра­ти­че­ские режи­мы как ради­каль­но­го, так и уме­рен­но­го тол­ка. Вме­сте с тем, соглас­но авто­ру, чрез­вы­чай­но обиль­ная зако­нотвор­че­ская дея­тель­ность и при­зна­ки актив­ных народ­ных собра­ний в назван­ных поли­сах пока­зы­ва­ют, что не толь­ко наиме­но­ва­ние, но и сама при­ро­да дан­ных государств была тогда демо­кра­ти­че­ской. В свою оче­редь, по мне­нию К. Навот­ки, есть осно­ва­ния пола­гать, что гре­че­ские горо­да Ионии, Эолиды и при­бреж­ной Карии в ту пору все­це­ло рас­по­ря­жа­лись соб­ст­вен­ной сель­ской окру­гой и финан­са­ми, в общем осво­бож­да­лись от преж­них пода­тей и лишь в тече­ние огра­ни­чен­но­го вре­ме­ни (види­мо, не более четы­рех лет) долж­ны были делать денеж­ные взно­сы на панэл­лин­скую кам­па­нию про­тив Пер­сии, полу­чая в отдель­ных слу­ча­ях воз­мож­ность заме­нять их воин­ски­ми кон­тин­ген­та­ми (одна­ко, пишет иссле­до­ва­тель, едва ли сто­ит думать, что подоб­но­го рода обя­зан­но­сти гре­че­ских общин Малой Азии были свя­за­ны с их член­ст­вом в Коринф­ской лиге, посколь­ку нет ниче­го, что бы гово­ри­ло в поль­зу их при­над­леж­но­сти к дан­ной поли­ти­че­ской орга­ни­за­ции⁴⁹). Кро­ме того, про­дол­жа­ет К. Навот­ка, эти поли­сы, в отли­чие от горо­дов внут­рен­ней Карии, по всей веро­ят­но­сти, не под­ле­жа­ли кон­тро­лю со сто­ро­ны македон­ских сатра­пов. Не нахо­дит уче­ный и осо­бен­ной ущерб­но­сти в том, что при Алек­сан­дре мало­азий­ские гре­че­ские поли­сы не име­ли абсо­лют­ной сво­бо­ды в веде­нии соб­ст­вен­ных внеш­не­по­ли­ти­че­ских дел: на его взгляд, их внеш­няя поли­ти­ка явля­лась типич­ной для основ­ной мас­сы эллин­ских общин это­го пери­о­да, кото­рые были так­же огра­ни­че­ны в ее осу­щест­вле­нии, при­чем подоб­ное огра­ни­че­ние счи­та­лось тогда вполне сов­ме­сти­мым с авто­но­ми­ей поли­са. Что же каса­ет­ся слу­ча­ев македон­ско­го вме­ша­тель­ства во внут­рен­нюю жизнь гре­че­ских горо­дов Малой Азии, о чем сооб­ща­ют древ­ние авто­ры, то, по сло­вам К. Навот­ки, такие слу­чаи были ред­ки. В общем, заклю­ча­ет он, как ука­зы­ва­ет подав­ля­ю­щее боль­шин­ство наших источ­ни­ков, дан­ные горо­да в 334 г. до н. э. ста­ли по гре­че­ским стан­дар­там той эпо­хи сво­бод­ны­ми, во что, насколь­ко мож­но судить, вери­ли и сами мало­азий­ские элли­ны. При этом, добав­ля­ет исто­рик, надо при­знать, что риго­ризм совре­мен­ных ака­де­ми­че­ских спо­ров отно­си­тель­но воз­вра­ще­ния или дара с.422 сво­бо­ды и спо­соб­но­сти или неспо­соб­но­сти монар­ха ее отме­нить, рав­но как и попыт­ки опи­сать точ­ную сте­пень зави­си­мо­сти поли­сов Малой Азии при Алек­сан­дре были чуж­ды гре­кам IV в. до н. э. Для них, и в том чис­ле для мало­азий­ских гре­ков, наи­боль­ший инте­рес пред­став­ля­ли прак­ти­че­ские аспек­ты сво­бо­ды, из кото­рых осо­бен­но важ­ной была демо­кра­тия, часто и отож­дествляв­ша­я­ся тогда со сво­бо­дой⁵⁰.

Гово­ря далее о моти­вах, кото­ры­ми руко­вод­ст­во­вал­ся Алек­сандр в сво­ем отно­ше­нии к поли­сам Ионии, Эолиды и части Карии, К. Навот­ка согла­ша­ет­ся с У. Тар­ном в том, что в 334 г. до н. э. на реше­ния македон­ско­го царя преж­де все­го ока­зы­ва­ла вли­я­ние его вой­на с Дари­ем, по срав­не­нию с кото­рым он, несмот­ря на победу при Гра­ни­ке, еще нахо­дил­ся в более сла­бой пози­ции, а пото­му нуж­дал­ся в любой под­держ­ке, кото­рую был спо­со­бен полу­чить. Эгей­ское побе­ре­жье Малой Азии было усе­я­но гре­че­ски­ми горо­да­ми, мно­гие из кото­рых явля­лись пре­крас­ны­ми кре­по­стя­ми и мог­ли или стать база­ми для пер­сид­ско­го флота, или, высту­пая на македон­ской сто­роне, изо­ли­ро­вать этот флот от внут­рен­них рай­о­нов полу­ост­ро­ва. Конеч­но, бла­го­да­ря новой осад­ной тех­ни­ке Алек­сандр был в состо­я­нии взять каж­дый из дан­ных поли­сов штур­мом, одна­ко из-за дефи­ци­та вре­ме­ни и денег ему было отнюдь невы­год­но брать и удер­жи­вать все исклю­чи­тель­но воен­ной силой. Сло­вом, пишет К. Навот­ка, имен­но стра­те­ги­че­ские сооб­ра­же­ния тол­ка­ли Алек­сандра к тому, чтобы пред­ло­жить мало­азий­ским гре­че­ским горо­дам усло­вия, кото­рые мог­ли при­влечь их на его сто­ро­ну в кам­па­нии про­тив Пер­сии. При этом, с точ­ки зре­ния уче­но­го, поведе­ние македон­ско­го царя в дан­ном реги­оне весь­ма похо­ди­ло на то, кото­рое было про­де­мон­стри­ро­ва­но им в дру­гих обла­стях, вхо­див­ших в состав Пер­сид­ской дер­жа­вы, в част­но­сти, в соб­ст­вен­но Карии, Егип­те и Вави­ло­нии, где он так­же стре­мил­ся добить­ся для себя рас­по­ло­же­ния мест­но­го насе­ле­ния. Так или ина­че, заяв­ля­ет К. Навот­ка, но в свя­зи с мало­азий­ски­ми гре­ка­ми Алек­сандр, без­услов­но, пре­успел в подоб­ном сво­ем стрем­ле­нии: в источ­ни­ках нет сведе­ний о каком-либо их недо­воль­стве македон­ским царем в пери­од его прав­ле­ния, наобо­рот, в кол­лек­тив­ной памя­ти гре­ков Малой Азии он будет дол­го жить как их осво­бо­ди­тель и бла­го­де­тель, почи­тав­ший­ся ими даже как боже­ство⁵¹.

Итак, оче­вид­но, что К. Навот­ка если и не вер­нул­ся в сво­ей общей трак­тов­ке про­бле­мы сво­бо­ды мало­азий­ских гре­че­ских горо­дов при Алек­сан­дре к взгляду У. Тар­на, то, во вся­ком слу­чае, в неко­то­рых суж­де­ни­ях занял доста­точ­но близ­кую с ним пози­цию. Кро­ме того, нель­зя не отме­тить, что пред­ло­жен­ный поль­ским исто­ри­ком осо­бый под­ход к реше­нию этой про­бле­мы поз­во­лил ему взгля­нуть на нее под несколь­ко иным, чем обыч­но, углом зре­ния, при­ведя его в ито­ге к цело­му ряду с.423 ори­ги­наль­ных и вме­сте с тем весь­ма инте­рес­ных выво­дов, впро­чем, как пред­став­ля­ет­ся, дале­ко не все­гда бес­спор­ных⁵².

В оте­че­ст­вен­ной исто­рио­гра­фии отно­ше­ния Алек­сандра Македон­ско­го и эллин­ских поли­сов Малой Азии были впер­вые спе­ци­аль­но рас­смот­ре­ны в 1947 г. в ста­тье А. Б. Рано­ви­ча, кото­рая несколь­ко позд­нее цели­ком вошла в его кни­гу «Элли­низм и его исто­ри­че­ская роль»⁵³.

Для А. Б. Рано­ви­ча иссле­до­ва­ние поли­ти­ки македон­ско­го царя по отно­ше­нию к гре­че­ским горо­дам Малой Азии необ­хо­ди­мо, чтобы понять харак­тер «воз­ни­кав­ше­го уже в нача­ле заво­е­ва­тель­ных похо­дов Алек­сандра ново­го типа государ­ст­вен­но­го строя»⁵⁴.

А. Б. Рано­вич отме­ча­ет, что наши источ­ни­ки еди­но­душ­но гово­рят об осво­бож­де­нии Алек­сан­дром эллин­ских поли­сов. Это осво­бож­де­ние спо­соб­ст­во­ва­ло тому, что вой­на ста­но­ви­лась попу­ляр­ной. Алек­сан­дру, рас­по­ла­гав­ше­му в нача­ле похо­да неболь­ши­ми воен­ны­ми сила­ми и малы­ми мате­ри­аль­ны­ми сред­ства­ми, было необ­хо­ди­мо обес­пе­чить свой тыл, зару­чив­шись сим­па­ти­я­ми и реаль­ной под­держ­кой осво­бож­ден­ных им горо­дов. Вос­ста­нов­ле­ние македон­ским царем демо­кра­тии в гре­че­ских горо­дах Малой Азии так­же дик­то­ва­лось преж­де все­го воен­ны­ми сооб­ра­же­ни­я­ми, посколь­ку тира­ны и оли­гар­хи явля­лись сто­рон­ни­ка­ми пер­сов. Но вне зави­си­мо­сти от сооб­ра­же­ний воен­но­го пла­на Алек­сандр дол­жен был при этом счи­тать­ся и с тем обсто­я­тель­ст­вом, что поход пред­при­ни­мал­ся от име­ни Коринф­ской лиги для осво­бож­де­ния элли­нов Азии, нахо­див­ших­ся под пер­сид­ской вла­стью⁵⁵.

Сооб­щив, что поли­ти­ка Алек­сандра по отно­ше­нию к горо­дам Малой Азии была «недав­но под­верг­ну­та сомне­нию», А. Б. Рано­вич уде­ля­ет зна­чи­тель­ное место кри­ти­ке соот­вет­ст­ву­ю­щей тео­рии Э. Бикер­ма­на (и отча­сти кри­ти­ке солида­ри­зи­ру­ю­щих­ся с этой тео­ри­ей взглядов В. Эрен­бер­га). Кри­ти­куя кон­цеп­цию Э. Бикер­ма­на за чисто фор­маль­ный под­ход к вопро­су (А. Б. Рано­вич харак­те­ри­зу­ет ее как «обра­зец бур­жу­аз­но­го фор­ма­лиз­ма, опе­ри­ру­ю­ще­го отвле­чен­но-юриди­че­ски­ми кате­го­ри­я­ми»), оте­че­ст­вен­ный иссле­до­ва­тель заяв­ля­ет, что поли­ти­ку Алек­сандра не сле­ду­ет рас­смат­ри­вать «с точ­ки зре­ния фор­маль­но-юриди­че­ских норм нынеш­не­го меж­ду­на­род­но­го пра­ва». По убеж­де­нию А. Б. Рано­ви­ча, поли­ти­ка македон­ско­го царя долж­на рас­смат­ри­вать­ся преж­де все­го «с точ­ки зре­ния задач, кото­рые ста­вил перед собой Алек­сандр»⁵⁶.

с.424 Выяс­няя далее содер­жа­ние поня­тия сво­бо­ды, кото­рую про­воз­гла­шал македон­ский царь, автор под­чер­ки­ва­ет, что «имен­но поли­ти­ка Алек­сандра, направ­лен­ная к созда­нию еди­ной миро­вой монар­хии, долж­на была изме­нить содер­жа­ние поня­тия ἐλευ­θερία, кото­рая в сво­ем преж­нем зна­че­нии несов­ме­сти­ма с суве­ре­ни­те­том монар­ха, с вклю­че­ни­ем всей заво­е­ван­ной терри­то­рии вме­сте с Элла­дой в еди­ное государ­ство… “Сво­бо­да” была не сво­бо­дой клас­си­че­ско­го поли­са с его автар­ки­ей и огра­ни­чен­но­стью, а сво­бо­дой в смыс­ле про­ти­во­по­став­ле­ния восточ­ной дес­по­тии, в смыс­ле вклю­че­ния в каче­стве авто­ном­ной еди­ни­цы в систе­му ново­го типа государ­ства, до тех пор неиз­вест­но­го. Толь­ко о такой сво­бо­де и может идти речь, когда Алек­сандр гово­рил об осво­бож­де­нии горо­дов»⁵⁷. При этом, соглас­но А. Б. Рано­ви­чу, осво­бож­де­ние мало­азий­ских горо­дов не озна­ча­ло пре­до­став­ле­ния им неза­ви­си­мо­сти или даже вклю­че­ния их в Коринф­скую лигу⁵⁸. В целом вся поли­ти­ка Алек­сандра по отно­ше­нию к ним «велась в направ­ле­нии, объ­ек­тив­но дик­ту­е­мом усло­ви­я­ми эко­но­ми­че­ской и обще­ст­вен­ной жиз­ни того вре­ме­ни». Поли­ти­ка по отно­ше­нию к Элла­де и эллин­ским поли­сам «была одним из эле­мен­тов, из кото­рых созда­вал­ся новый пери­од в исто­рии чело­ве­че­ства — элли­низм»⁵⁹.

Таким обра­зом, выво­ды А. Б. Рано­ви­ча отно­си­тель­но поло­же­ния гре­че­ских горо­дов Малой Азии, а так­же харак­те­ра их сво­бо­ды (но не ее при­ро­ды) при Алек­сан­дре, по сути дела, близ­ки к выво­дам Э. Бикер­ма­на⁶⁰: хотя оте­че­ст­вен­ный уче­ный и кри­ти­ку­ет послед­не­го за фор­маль­но-юриди­че­ский под­ход к про­бле­ме, он, как и Э. Бикер­ман, при­хо­дит к мне­нию о пол­ной зави­си­мо­сти мало­азий­ских поли­сов от вла­сти македон­ско­го царя.

В срав­ни­тель­но недав­но опуб­ли­ко­ван­ной моно­гра­фии дру­го­го оте­че­ст­вен­но­го исто­ри­ка, Л. П. Мари­но­вич, «Гре­ки и Алек­сандр Македон­ский (К про­бле­ме кри­зи­са поли­са)» инте­ре­су­ю­щей нас теме посвя­ще­на отдель­ная гла­ва — «Гре­че­ские горо­да Малой Азии и Алек­сандр»⁶¹.

с.425 Л. П. Мари­но­вич пола­га­ет, что вопрос об отно­ше­нии Алек­сандра к эллин­ским поли­сам Малой Азии и при­ле­гаю­щих к ней ост­ро­вов нель­зя рас­смат­ри­вать толь­ко как ряд меро­при­я­тий и ука­зов царя — это вопрос о вза­и­моот­но­ше­ни­ях горо­дов и Алек­сандра⁶².

Обра­тив­шись вна­ча­ле к выяс­не­нию отно­ше­ния мало­азий­ских поли­сов к гре­ко-македон­ским силам, автор при­хо­дит к выво­ду, что в горо­дах шла оже­сто­чен­ная борь­ба оли­гар­хов и демо­кра­тов, кото­рая пере­пле­та­лась с воен­ны­ми дей­ст­ви­я­ми, и если оли­гар­хи были настро­е­ны анти­ма­кедон­ски, то демо­кра­ты высту­па­ли на сто­роне Алек­сандра. Дан­ные обсто­я­тель­ства, счи­та­ет иссле­до­ва­тель­ни­ца, име­ли боль­шое зна­че­ние для поли­ти­ки Алек­сандра по отно­ше­нию к гре­че­ским горо­дам Малой Азии, пози­ция же македон­ско­го царя и его меро­при­я­тия, про­во­ди­мые в горо­дах, в свою оче­редь, вли­я­ли на отно­ше­ние мало­азий­ских гре­ков к нему. Когда Алек­сандр шел по Малой Азии, пози­ция поли­сов по отно­ше­нию к македо­ня­нам долж­на была им учи­ты­вать­ся⁶³.

По мне­нию Л. П. Мари­но­вич, име­ю­щи­е­ся фак­ты пока­зы­ва­ют, что Алек­сандр посту­пал с отдель­ны­ми мало­азий­ски­ми поли­са­ми по-раз­но­му, в зави­си­мо­сти от ситу­а­ции. При этом, отме­ча­ет автор, сле­ду­ет учи­ты­вать, что македон­ский царь являл­ся преж­де все­го победи­те­лем, кото­ро­му при­над­ле­жа­ло все по пра­ву заво­е­ва­ния. Он дик­то­вал усло­вия поли­сам, и если мож­но гово­рить о каких-либо его согла­ше­ни­ях, то они все­гда были одно­сто­рон­ни­ми. Но, с дру­гой сто­ро­ны, про­дол­жа­ет Л. П. Мари­но­вич, шла вой­на, и вра­га надо было победить, а гре­че­ские горо­да поста­вить под свой кон­троль, к тому же Алек­сан­дру тре­бо­ва­лись союз­ни­ки и проч­ные, спо­кой­ные тылы. Так что, пока македон­ское вой­ско дви­га­лось по терри­то­рии, насе­лен­ной гре­ка­ми, панэл­лин­ские лозун­ги и панэл­лин­ские жесты, к кото­рым при­бе­гал Алек­сандр, не толь­ко дик­то­ва­лись реше­ни­я­ми Коринф­ской лиги, они были ему полез­ны и нуж­ны. «Все это, — пишет иссле­до­ва­тель­ни­ца, — не мог­ло не вли­ять на общий харак­тер поли­ти­ки Алек­сандра, тем самым, оче­вид­но, все-таки есть осно­ва­ния гово­рить о самой поли­ти­ке как опре­де­лен­ном направ­ле­нии, а не видеть в его дей­ст­ви­ях лишь сум­му поступ­ков, фак­тов, отлич­ных друг от дру­га и свя­зан­ных толь­ко тем, что они отно­сят­ся к Алек­сан­дру и поли­сам»⁶⁴.

Уде­лив далее при­сталь­ное вни­ма­ние свиде­тель­ствам источ­ни­ков, поз­во­ля­ю­щим судить об отно­ше­нии македон­ско­го царя к гре­че­ским горо­дам Малой Азии, и при этом неод­но­крат­но под­чер­ки­вая эфе­мер­ность сво­бод, пре­до­став­лен­ных им Алек­сан­дром⁶⁵, автор заклю­ча­ет, что для дан­ных поли­сов «в ряде отно­ше­ний сме­на пер­сид­ско­го кон­тро­ля македон­ским озна­ча­ла сме­ну гос­по­ди­на, но в одном отно­ше­нии это изме­не­ние было суще­ст­вен­ным — при Алек­сан­дре всюду вос­ста­нав­ли­ва­лась демо­кра­тия. Воз­рож­де­ние демо­кра­ти­че­ско­го строя, хотя и в с.426 усло­ви­ях македон­ской вла­сти, отве­ча­ло инте­ре­сам мас­сы граж­дан­ства и послу­жи­ло, види­мо, в конеч­ном сче­те при­чи­ной того, что гре­ки Азии ока­за­лись в сто­роне от Ламий­ской вой­ны»⁶⁶. Что же каса­ет­ся вопро­са о член­стве эллин­ских поли­сов соб­ст­вен­но Малой Азии в Коринф­ской лиге, то здесь Л. П. Мари­но­вич нахо­дит более пра­виль­ным при­со­еди­нить­ся к пози­ции, заня­той на дан­ный счет А. Б. Босу­ор­том⁶⁷, кото­рый ука­зы­ва­ет: «Пока не появят­ся новые свиде­тель­ства источ­ни­ков, будет луч­шим видеть эти гре­че­ские горо­да авто­ном­ны­ми еди­ни­ца­ми на под­чи­нен­ной терри­то­рии, зави­си­мы­ми от дли­тель­но­сти цар­ско­го рас­по­ло­же­ния и не под­ле­жа­щи­ми санк­ци­ям или гаран­ти­ям лиги “обще­го мира” (т. е. Коринф­ской лиги. — М. Х.)»⁶⁸.

При­зна­вая несо­мнен­ные досто­ин­ства дан­но­го иссле­до­ва­ния Л. П. Мари­но­вич, все же хоте­лось бы заме­тить, что, поми­мо цело­го ряда допу­щен­ных в нем неточ­но­стей, а так­же нали­чия неко­то­рых, на наш взгляд, спор­ных суж­де­ний, оно, как пред­став­ля­ет­ся, обла­да­ет и суще­ст­вен­ным недо­стат­ком: за посто­ян­ным пере­чис­ле­ни­ем точек зре­ния по тем или иным сюже­там неред­ко теря­ет­ся мне­ние само­го авто­ра (ино­гда оно вооб­ще не выска­зы­ва­ет­ся), отсюда и явная рас­плыв­ча­тость отдель­ных поло­же­ний очер­ка, во мно­гом их неопре­де­лен­ность.

Тако­вы работы (извест­ные нам), кото­рые спе­ци­аль­но напи­са­ны по теме отно­ше­ний Алек­сандра и мало­азий­ских гре­ков.

Само собой разу­ме­ет­ся, что в огром­ной по объ­е­му лите­ра­ту­ре (как зару­беж­ной, так и оте­че­ст­вен­ной), появив­шей­ся с кон­ца 30-х гг. XX в., где затра­ги­ва­ет­ся исто­рия восточ­ных похо­дов македон­ско­го царя, дан­ная тема с той или иной сте­пе­нью подроб­но­сти нашла свое отра­же­ние и в трудах обще­го харак­те­ра, а кро­ме того, в ряде спе­ци­аль­ных иссле­до­ва­ний, непо­сред­ст­вен­но ей не посвя­щен­ных. Одна­ко авто­ры этих сочи­не­ний, одни — увле­ка­ясь глав­ным обра­зом кол­ли­зи­я­ми ази­ат­ской кам­па­нии и яркой лич­но­стью Алек­сандра, дру­гие — изу­чая смеж­ные темы, не внес­ли, по сути дела, ниче­го ново­го в ее общую трак­тов­ку. В основ­ном они при­дер­жи­ва­ют­ся в подоб­ном вопро­се линии, зало­жен­ной Э. Бикер­ма­ном и несколь­ко скоррек­ти­ро­ван­ной его после­до­ва­те­ля­ми, а имен­но: при­зна­ют, при этом, как пра­ви­ло, без каких-либо попы­ток само­сто­я­тель­но­го ана­ли­за (либо при его мини­му­ме), под­чи­нен­ность гре­че­ских горо­дов побе­ре­жья Малой Азии Алек­сан­дру и зна­чи­тель­ную от него зави­си­мость (или так­же под­чи­нен­ность ему) поли­сов при­ле­гаю­щих ост­ро­вов. По боль­шо­му сче­ту един­ст­вен­ное, в чем рас­хо­дят­ся здесь дан­ные авто­ры, не счи­тая част­но­стей, — это в сте­пе­ни при­ня­тия соот­вет­ст­ву­ю­ще­го взгляда⁶⁹. Вме­сте с тем по-преж­не­му нет, с.427 как, соб­ст­вен­но, нико­гда и не было, еди­но­ду­шия у совре­мен­ных уче­ных по пово­ду того, вхо­ди­ли ли мало­азий­ские гре­че­ские горо­да в Коринф­скую лигу или же оста­ва­лись вне ее (прав­да, сто­ит заме­тить, что отри­ца­ние их член­ства в этой орга­ни­за­ции встре­ча­ет­ся в науч­ной лите­ра­ту­ре послед­не­го вре­ме­ни все же гораздо чаще).

В заклю­че­ние очер­ка еще раз под­черк­нем, что наша цель здесь состо­я­ла в том, чтобы дать общий обзор состо­я­ния раз­ра­бот­ки в совре­мен­ной исто­рио­гра­фии про­бле­мы отно­ше­ний Алек­сандра и гре­че­ских поли­сов Малой Азии. Из пред­ло­жен­но­го обзо­ра вид­но, что подоб­ная про­бле­ма зани­ма­ла иссле­до­ва­те­лей весь­ма ост­ро, став пред­ме­том обсуж­де­ния во мно­гих исто­ри­че­ских трудах, как спе­ци­аль­ных, так и общих. Несмот­ря на это, одна­ко, она, как пред­став­ля­ет­ся, не исчер­па­ла себя: при извест­ных успе­хах, достиг­ну­тых на сего­дняш­ний день в ее изу­че­нии, все же ясно, что ни одна из име­ю­щих­ся ее общих трак­то­вок с.428 не может быть при­зна­на в пол­ной мере бес­спор­ной; кро­ме того, неко­то­рые ее аспек­ты, без­услов­но, тре­бу­ют опре­де­лен­ных допол­не­ний и уточ­не­ний, а дис­кус­си­он­ный харак­тер ряда поло­же­ний опре­де­лен­но побуж­да­ет вновь обра­тить­ся к собы­ти­ям и явле­ни­ям в све­те дан­ной темы. Одним сло­вом, хочет­ся наде­ять­ся, что в бли­жай­шее вре­мя появят­ся новые ори­ги­наль­ные труды, в кото­рых этой про­бле­ме будет уде­ле­но самое при­сталь­ное вни­ма­ние и кото­рые, воз­мож­но, про­дви­нут ее реше­ние суще­ст­вен­но впе­ред.

Cet ar­tic­le se pro­po­se de don­ner un aperçu gé­né­ral des étu­des con­sac­rées aux re­la­tions qui avaient eu lieu entre Ale­xandre le Grand et les ci­tés grec­ques de la côte de l’Asie Mi­neu­re et des îles con­ti­guës. Le sujet en ques­tion at­ti­re as­sez longtemps l’at­ten­tion des sa­vants et au moins à par­tir de J. G. Droy­sen on le dis­cu­te vi­ve­ment. L’in­térêt sur ce prob­lè­me à aug­men­té sur­tout ap­rès l’ap­pa­ri­tion de l’ar­tic­le de E. Bi­cker­man, lui spé­cia­le­ment con­sac­ré.

L’auteur du pré­sent ouv­ra­ge en­vi­sa­ge le dé­ve­lop­pe­ment de la dis­cus­sion et exa­mi­ne des opi­nions des his­to­riens com­me V. Eh­ren­berg, Th. Lenschau, W. W. Tarn, E. Ba­dian, A. J. Heis­se­rer, A. B. Bosworth et K. Nawot­ka. L’at­ten­tion as­sez gran­de on ac­cor­de à l’étu­de de ce sujet en Rus­sie et on dis­tin­gue sur­tout les ouv­ra­ges de A. B. Ra­no­vich et L. P. Ma­ri­no­vich.