В. Н. Парфенов

Из предыстории Перузинской войны и Брундизийского мира

Текст приводится по изданию: «Античный мир и археология». Вып. 5. Саратов, 1983. С. 46—64.

с.46 Определение социально-политической роли римской армии в конце Республики является одной из важных проблем истории Рима. Впервые эта проблема была четко сформулирована В. Шмитхеннером, он же попытался ее решить и пришел к необходимости признать за армией самостоятельную политическую роль в период, который начался после гибели Цезаря¹. Эта точка зрения была принята большинством специалистов, в том числе и весьма авторитетными учеными². Однако сторонники этого взгляда, включая самого с.47 Шмитхеннера, выразили его в общей форме, без достаточных доказательств. Неудивительно поэтому, что некоторые исследователи не разделяют его и продолжают считать, что римская армия в конце Республики могла быть лишь чьим-то орудием в борьбе за власть³. Чтобы выяснить действительное положение дел, необходимо обратиться к конкретному историческому материалу. Наиболее целесообразным представляется рассмотрение событий 41—40 гг. до н. э. в Италии.

Как известно, после разгрома республиканцев при Филиппах Антоний и Октавиан заключили договор, который определял объем их полномочий в рамках триумвирата и задачи на ближайшее время⁴. Прежде всего, надо было выполнить обещания, которые щедро давались армии перед войной с республиканцами и во время нее. Антоний взял на себя задачу сбора в восточных провинциях денег для уплаты солдатам, Октавиану следовало наделить ветеранов землей в Италии. О причинах именно такого распределения обязанностей источники почти ничего не сообщают — слова Аппиана, что Октавиан должен был действовать в Италии с.48 из-за болезни (διὰ τὴν ἀρρωστίαν — App. BC. V. 3) едва ли можно считать убедительным объяснением. Наделение ветеранов землей было очень трудным и даже опасным делом, тогда как задача Антония являлась гораздо более легкой. Основную причину этого принято видеть в том, что Антоний, в отличие от Октавиана, приобрел в результате победы при Филиппах огромный авторитет в армии (App. BC. V. 14) и поэтому мог просто продиктовать Октавиану условия договора с тем, чтобы обеспечить себе господствующее положение в государстве⁵. Октавиан был вынужден принять эти условия, так как у него не было права выбора. В научной литературе можно встретить утверждения, что Октавиану было выгодно взять на себя выделение ветеранов в колонии, потому что в результате создавалась массовая опора его власти на италийской периферии, и сама Италия, которая формально оставалась под общим управлением триумвиров, фактически попала под его контроль⁶. С этим нельзя не согласиться, однако возникает естественный вопрос: почему Антоний позволил своему коллеге и сопернику принять столь выгодную обязанность? Возможно это лишь в том случае, если Антонию возложенная на Октавиана задача вовсе не представлялась такой заманчивой, какой она кажется некоторым современным историкам. Ведь свободных земель в Италии не было, экономика ее находилась в плачевном состоянии из-за воинских наборов, конфискаций, проскрипций, массового бегства рабов, блокады полуострова флотом Секста Помпея. Реакцию италийского общественного мнения на неизбежную конфискацию земли для ветеранов с.49 нетрудно было предвидеть⁷. Учитывая все эти обстоятельства, нельзя не признать справедливости суждения Марша о вероятном отношении Октавиана к своей задаче: «Трудно поверить, что он согласился бы на это, если бы имел возможность отказаться»⁸. К тому же болезнь Октавиана во время кампании при Филиппах была отнюдь не «дипломатической», а после окончания войны состояние его настолько ухудшилось, что даже возник слух о смерти⁹. Наконец, как отметил еще Шиллер, политическое значение наделения ветеранов землей хорошо понималось триумвирами¹⁰. Антоний не собирался давать Октавиану возможность приобрести на этом политический капитал. Колонии должны были выводиться от лица триумвирата в целом («lege triumvirale», — сообщает «Liber coloniarum»¹¹), а Октавиан выступал лишь как исполнитель.

Техническая сторона дела была разработана еще при учреждении триумвирата. Для выделения колоний предназначалась территория восемнадцати богатых италийских городов (App. BC. IV. 3). Тогда же были персонально назначены устроители колоний и землемеры, которых снабдили утвержденной триумвирами инструкцией, детально определявшей порядок межевания земель¹². Землемеры сразу приступили к работе, разбивая территорию будущих колоний на центурии и ставя межевые знаки. К началу 41 г. до н. э. они должны были закончить работу и представить необходимые сведения Октавиану. Он, используя эти данные, лично направлял каждого солдата в отведенное ему для поселения место. Предварительная подготовка сделала возможным быстрое расселение с.50 ветеранов — оно было проведено менее чем в полгода, до июня 41 г. до н. э.¹³.

Общепризнанно, что военная колонизация Италии при триумвирах и Августе по своему размаху и последствиям явилась настоящим аграрным и социальным переворотом, явлением сложным и многоплановым. И если вопрос о последствиях этого переворота, которые долгое время оценивались совершенно различно¹⁴, можно, как отметила Е. М. Штаерман¹⁵, считать решенным в результате исследований В. И. Кузищина¹⁶, то социальная направленность земельных конфискаций конца сороковых годов I в. до н. э. изучена значительно слабее.

В буржуазной исторической науке с прошлого века продолжает существовать мнение, согласно которому экспроприация земли для армии триумвирата после кампании при Филиппах уничтожила италийское крестьянство или, по меньшей мере, нанесла ему огромный ущерб¹⁷. В советской же исторической литературе принято с.51 считать, что земельные конфискации имели четкую социальную направленность, явившись ударом по италийской муниципальной аристократии¹⁸. Остается, однако, неясным, для чего триумвирату потребовался этот удар именно по той части господствующего класса, которая в свое время поддержала Цезаря против Помпея и вообще была заинтересована в установлении нового политического строя в Риме?¹⁹ Обратимся к материалу источников.

Прежде всего, необходимо выяснить, какое количество ветеранов должно было получить землю. Аппиан сообщает, что наградить следовало 170 тыс. ветеранов или 28 легионов, а на деле в колонии было выведено даже 34 легиона, причем разделена между воинами была «почти вся Италия» (App. BC. V. 5, 6, 22). Но если учесть, что фраза о разделе страны между тридцатью четырьмя легионами приписывается Аппианом Манию, представителю Антония, интриговавшему против Октавиана, то надо считаться с возможностью искажения действительного положения дел — враги Октавиана были заинтересованы в том, чтобы сгустить краски, и принимать на веру (как делает Польверини²⁰) это сообщение не следует. И. Хан доказал, что после битвы при Филиппах речь могла идти о награждении только 28 легионов²¹, но, думается, далеко не все они должны были получить землю. Сам же Аппиан упоминает, что наделение землей предусматривалось только для победителей с.52 при Филиппах, остальные получали деньги (App. BC. V. 20). В этой кампании у триумвиров непосредственно участвовало девятнадцать легионов (App. BC. IV. 108), общая численность которых должна была составить около 100 тыс. человек. Ферреро утверждал, что из них в отставку должны были уйти лишь ветераны галльских войн Цезаря²². Однако Брант показал, что в 42 г. до н. э. уже отслужившими свой срок считались солдаты, поступившие на службу в 49 году. Учитывая потери в войне и то, что 8 тыс. подлежавших отставке решили продолжить службу (App. BC. V. 3), Брант определяет число уволенных примерно в 50 тысяч²³, и это число представляется наиболее вероятным. Ветераны галльских войн едва ли учитывались при распределении земли, поскольку они как evocati сохраняли свои наделы, полученные еще от Цезаря. Им, как и оставшимся в строю, полагалась, очевидно, денежная награда. Вероятно, в этом смысле и следует понимать слова Аппиана о необходимости награждения 70 тыс. человек (к ним относились и старые солдаты Цезаря, не принимавшие участия в кампании при Филиппах).

Распространенное представление о бедствиях всей Италии в результате земельных конфискаций при изучении этого вопроса оказывается сильно преувеличенным. Как известно, разделу между ветеранами подлежала территория восемнадцати италийских городов. Затем Регий и Гиппоний были исключены из этого списка, но остальным не удалось добиться ни распределения колоний по всей Италии, ни компенсации за конфискованную землю (App. BC. IV. 3. 86, V. 12). Колонии были выведены на территорию Цизальпинской Галлии, Пицена, Умбрии, Этрурии, Кампании и Самния²⁴. Остальные области Италии практически не были затронуты этой колонизацией. Таким образом, тезис о полном вытеснении италийского крестьянства ветеранами оказывается несостоятельным. Остается рассмотреть вопрос об участи крестьян на подвергавшихся колонизации землях.

Светоний информирует, что Октавиан «veteranos in Italiam с.53 reducendos et municipalibus agris collocandos recepisset» (Suet. Aug. 13). К территории италийских муниципиев относились и крестьянские земли²⁵. Однако Дион Кассий сообщает, что участки, не превышавшие по размеру надел одного ветерана, конфискации не подлежали (Dio Cass. XLVIII. 8. 5). Точный размер надела ветерана не известен²⁶, но есть основания считать, что даже рядовые воины получали не менее нескольких десятков югеров каждый²⁷. А земельный участок даже зажиточного крестьянина не превышал 30 юг., тогда как наиболее распространенными в Италии были крестьянские наделы в 10—20 юг.²⁸.

Интересно отметить, что солдаты потребовали оставить землю их родственникам, а также родителям и детям их павших товарищей (Dio Cass. XLVIII. 9. 3). Нельзя не видеть в этом проявления корпоративного духа, присущего римской армии уже тогда²⁹, но, чтобы оценить все значение этого требования, необходимо обратить внимание на социальное происхождение легионеров.

Установлено достаточно точно, что в пятидесятые-сороковые годы I в. до н. э. римская армия комплектовалась главным образом за счет безземельного крестьянства, для которого служба в легионах была единственным средством получить надел с.54 и вернуться к занятиям сельским хозяйством³⁰. Если учесть, что при демобилизации 42—41 гг. до н. э. солдаты часто возвращались в родные места³¹, то вполне очевидно, что требование армии оставить землю родственникам погибших и живых воинов-цезарианцев имело в виду прежде всего крестьян.

В свете рассмотренных фактов закономерен вывод — италийское крестьянство в массе своей не пострадало от земельных конфискаций конца сороковых годов I в. до н. э.

Видимо, Октавиану не следует приписывать какую-либо аграрную программу. Ему необходимо было тогда удовлетворить интересы армии, причем безотлагательно (App. BC. V. 14—15). Для молодого триумвира были хороши все средства, и если земельные конфискации приобрели определенную социальную направленность, то причину этого следует видеть в позиции, занятой по отношению к аграрной политике триумвиров различными слоями римского общества. Наиболее влиятельной в этом плане была, конечно, армия. Вместе с тем, невозможно было игнорировать сенаторское сословие, которое, сильно пострадав от войн и проскрипций, все же имело немалый экономический и политический вес. Примечателен в связи с этим такой факт: первоначально Октавиан, если верить Диону Кассию, намеревался разделить между ветеранами собственность всех сенаторов, но попытка осуществить этот план натолкнулась на столь мощное сопротивление, что Октавиан был вынужден от него отказаться и освободить земельные владения сенаторов с.55 от конфискации (Dio Cass. XLVIII. 8. 4—5). Выйти из затруднения за счет поместий проскрибированных тоже не было возможности, так как эта земля попала в руки самих триумвиров и их приближенных, в первую очередь армейской верхушки. Октавиану оставался единственный выход — пожертвовать частью италийской муниципальной аристократии. Сам он в этом шаге заинтересован не был, более того — такой путь противоречил его интересам, поскольку вел к сужению социальной базы его власти. Напротив, армию такое решение проблемы вполне устраивало, как потому, что при этом не страдали ее интересы, так и по той причине, что солдаты получили возможность свести счеты с крупными землевладельцами. Таким образом, подтверждается мысль Маркса, что в Риме того времени «внутренняя история явно сводится к борьбе мелкой земельной собственности с крупной, разумеется, в той специфически видоизмененной форме, которая обусловлена рабством»³².

Принято считать, что положение Октавиана в 41 г. было весьма шатким³³. В самом деле, даже если не учитывать охватившее всю Италию возмущение его действиями в интересах ветеранов и что в армии он был малопопулярен, что показал, к примеру, приводимый Аппианом эпизод с убийством солдатами ревностного служаки центуриона Нония (App. BC. V. 16). Унять волнения в среде ветеранов Октавиану удалось с большим трудом и даже риском для жизни (Liv. Ep. 125). Политические противники Октавиана, возглавляемые Луцием Антонием, братом триумвира и консулом 41 года, и женой Марка Антония Фульвией, сочли обстановку подходящей для устранения Октавиана. Суть вражды между ним и антонианцами заключалась в борьбе за монопольное право наделения ветеранов землей³⁴. Сначала Октавиан был вынужден уступить их требованию поручить руководство расселением ветеранов Антония на местах антонианским же командирам (App. BC. V. 14)³⁵. с.56 Э. Габба обратил внимание на то, что легионы Антония были выведены главным образом в Пицен, военное значение которого было исключительным³⁶. Разумеется, этот исследователь прав, отметив, что только из-за крайней непрочности своего положения Октавиан мог согласиться на то, чтобы антонианские уполномоченные взяли на себя устройство легионов Антония, да еще разместили их в наиболее важных стратегических пунктах Апеннинского полуострова³⁷.

Когда Луций Антоний и Фульвия сочли подготовку к низвержению Октавиана законченной, они пошли на резкое обострение отношений с ним. Скорее всего, они надеялись на возвращение с Востока Марка Антония и захват им единоличной власти³⁸. Однако, реакция армии на изменение обстановки в Италии ими не была предусмотрена. Ветераны были заинтересованы в сохранении мира, в частности, из-за того, что опасались за судьбу своих земельных владений в случае рецидива войны³⁹. Но прежде всего их настроение определялось резко отрицательным отношением к раздорам внутри цезарианского лагеря.

Сложнее решить вопрос о позиции Октавиана. Уже в древности его обвиняли в том, что он сам вызвал эту войну, чтобы выявить и уничтожить своих врагов, а из их конфискованного имущества выплатить вознаграждение ветеранам (Suet. Aug. 15). Но это обвинение, по всей видимости, неосновательно⁴⁰. Октавиану с.57 тогда был нужен мир, а не война, спровоцированная в удобный для оппозиции момент. Явно для того, чтобы не дать повода к восстанию, он первоначально пытался при выведении колоний не раздражать конфликтовавшие стороны (Dio Cass. XLVIII. 8. 1—3)⁴¹. А когда дело близилось к войне, Октавиан неоднократно старался урегулировать отношения с враждебной группировкой. Хотя эти усилия имели демонстративный характер, это еще не дает основания сомневаться в их искренности.

Посредничество между Октавианом и лагерем оппозиции взяли на себя собравшиеся на экстренное совещание в Теане ἡγεμόνες τοῦ στρατοῦ, как называет их Аппиан (BC. V. 20). Вопрос о ранге этих «руководителей войска» остается спорным. В. Шмитхеннер утверждал, что ими могли быть исключительно центурионы⁴². Разумеется, центурионы, выходцы из солдатской среды и «die Träger des berufsmilitärisches Geistes»⁴³, превосходно знали нужды и чаяния солдат, поэтому естественно, что последние избрали их своими представителями для решения столь важных вопросов. Но позволительно усомниться в том, что состав представителей войска был таким единообразным. Шмитхеннер отвергает предположение, что среди них были и военные трибуны, на том основании, что эти офицеры происходили из иного социального слоя. Действительно, существует мнение, что в поздней Республике круг лиц, из числа которых отбирались военные трибуны, ограничивался всадническим сословием, а повышение центуриона в звании до трибуна было невозможно⁴⁴. Однако следует учитывать, что изменения в социальном составе римской армии I в. до н. э., которые были одной из важнейших предпосылок установления нового с.58 политического строя⁴⁵, не могли не затронуть командный состав. Поэтому более обоснованным представляется взгляд Смита, который полагал, что в заключительный период гражданских войн выслужившиеся из центурионов военные трибуны вовсе не были исключительным явлением⁴⁶.

Если вернуться к вопросу о составе армейского совещания в Теане, то в нем, очевидно, участвовали военные трибуны, центурионы и наиболее заслуженные солдаты⁴⁷. Объединяет их одно обстоятельство — все они были активными цезарианцами, участниками военных кампаний 49—42 гг. до н. э. или даже галльских войн Цезаря⁴⁸.

Результаты совещания в Теане примечательны. Выработанная военными программа мирного урегулирования конфликта (App. BC. V. 20) имела широкий характер — армия выступала в качестве верховного посредника в государственных делах⁴⁹. По словам с.59 Р. Ю. Виппера, «это была обстоятельная программа, в которой ветераны, обеспечивая свои интересы, указывали вместе с тем ряд средств, чтобы не доводить гражданское общество до крайности»⁵⁰.

Решения совещания в Теане существенно ограничивали самостоятельность Октавиана и ставили его деятельность под контроль армии⁵¹. С другой стороны, вмешательство военных не позволило противникам Октавиана добиться его устранения. Поэтому они, внешне согласившись с предложениями армии, на деле саботировали их, выставляя заведомо неприемлемые для Октавиана требования. В ответ он развернул агитацию среди тех же армейских руководителей и римской аристократии⁵². И в этот раз армия сделала все возможное для предотвращения войны. Неясно, обратился ли к ней Октавиан с просьбой о поддержке, как об этом пишет Дион Кассий (XLVIII. 11. 3), или инициатива новой попытки примирения принадлежала самим ветеранам, как представляет это Аппиан (V. 23). Во всяком случае, характерно участие в этот попытке не только уполномоченных войска, но и самой солдатской массы (Dio Cass. XLVIII. 12. 1).

По решению армии, на этот раз базой для примирения должен был стать договор Антония и Октавиана, заключенный после битвы при Филиппах, а все спорные вопросы подлежали рассмотрению третейским судом в Габиях, составленным из представителей военных. Само решение было оформлено как государственный закон (Dio Cass. XLVIII. 12. 1—2). Таким образом, армия присвоила важнейшую прерогативу римского народного собрания, что тоже немаловажно для характеристики ее роли в это время⁵³.

Дион Кассий (XLVIII. 12. 3) специально подчеркивает готовность Октавиана подчиниться решению третейского суда. Правда, поведение Октавиана, который послал навстречу Луцию Антонию, с.60 тоже направлявшемуся на этот суд⁵⁴, кавалерию, затеявшую стычку с конницей последнего (App. BC. V. 23), заставляет усомниться в искренности наследника Цезаря.

После этого инцидента Луций Антоний отказался прибыть в Габии, хотя ветераны предлагали ему охрану. Этот отказ окончательно дискредитировал его в их глазах, война стала неизбежной. Но деятельность третейского суда нельзя признать безрезультатной: «Тогда Луций и Фульвия были признаны виновными и вынесено решение в пользу Цезаря» (Dio Cass. XLVIII. 12. 3). Поэтому в начавшейся войне армия и военные колонисты были на стороне Октавиана (App. BC. V. 27).

Перузинская война не без основания названа «борьбой экспроприируемых собственников против экспроприирующих их низов»⁵⁵. Луций Антоний возглавил эту борьбу, поскольку он демагогически провозгласил себя противником власти триумвиров (App. BC. V. 19, 30, 39, 43). Войско его состояло главным образом из пострадавших от военной колонизации землевладельцев Италии и их сторонников (App. BC. V. 27; Liv. Ep. 125), но наиболее боеспособной ее частью стали, видимо, в силу отношений военной клиентелы, ветераны из антонианских колоний (App. BC. V. 31, 47)⁵⁶.

Большой интерес в античной и современной историографии вызывал вопрос — почему Марк Антоний не вмешался в Перузинскую войну? Античные авторы объясняли это в духе своего времени: главным образом связью с Клеопатрой (Plut. Ant. 28, 30; Dio Cass. XLVIII. 27. 1), что, разумеется, совершенно неубедительно⁵⁷.

Политические последствия невмешательства Антония, как с.61 и военные, были необратимы — из-за этого стратегическое преобладание антонианцев в Италии оказалось бесполезным, так как полководцы Антония в Италии и Галлии, не зная его отношения к Перузинской войне, не решились активно действовать против Октавиана, который получил поэтому подавляющий перевес над армией Луция Антония⁵⁸. По словам Плутарха и Аппиана, о войне Антоний узнал лишь весной 40 г. до н. э., когда Перузия уже пала (Plut. Ant. 30; App. BC. V. 52). Дион Кассий, напротив, утверждает, что Антоний и раньше знал о разыгравшихся в Италии драматических событиях (Dio Cass. XLVIII. 27. 1). Действительно, допустить, что причиной пассивности Антония было отсутствие сведений, нельзя хотя бы потому, что связь Италии с заморскими провинциями поддерживалась и зимой⁵⁹. Если учесть, что прямым служебным долгом полководцев Антония в Италии было сообщить ему о Перузинской войне сразу же после ее начала, то можно не сомневаться, что Антоний располагал достаточно своевременной и достоверной информацией⁶⁰. А то обстоятельство, что он задержал у себя прибывшую из Италии еще до начала войны депутацию ветеранов, не давая им определенного ответа (App. BC. V. 52), позволяет считать, что он не хотел вмешиваться в италийские дела. В свое время было высказано мнение, что Антоний не желал появляться в Италии, так как не выполнил свое обязательство по договору при Филиппах — не собрал деньги для уплаты ветеранам⁶¹. Мнение это нельзя признать основательным — ведь рискнул же он появиться в Италии без денег через несколько месяцев. К тому же, как отметил Буххейм, у него были веские аргументы для оправдания их отсутствия⁶².

Наиболее убедительное объяснение поведения Антония предлагают те исследователи, которые считают, что он не желал с.62 нарушать заключенное при Филиппах соглашение, в соответствии с которым действовал Октавиан⁶³. Иначе говоря, Антоний не решился вмешаться в Перузинскую войну из-за опасения дискредитировать себя в глазах армии. Марш справедливо указал, что лишь открытое нарушение Октавианом договора при Филиппах — захват легионов Антония — побудило последнего вернуться в Италию⁶⁴.

После высадки Антония у Брундизия Италия напряженно ждала новой вспышки военных действий (Vell. II. 76. 3). Однако этого не случилось. Принято считать, что триумвиры вынуждены были примириться в результате сильнейшего давления армии. Эта точка зрения неоспорима⁶⁵, но для ее конкретизации есть смысл остановиться на характеристике положения Антония и Октавиана в тот момент.

Внешне шансы Антония на успех в случае войны выглядели намного лучше: симпатии всей армии принадлежали ему как герою Филипп (App. BC. V. 56) и, по мнению Шмитхеннера, «возможно, Брундизий был для Антония последним крупным шансом насильственно устранить конкурента — Октавиана…»⁶⁶. Однако состояние дел с.63 Антония было достаточно сложным. Он не мог считать свой тыл прочным, так как оставил много дел на Востоке незавершенными⁶⁷. Результаты предпринятого им, как и Октавианом, призыва к оружию ветеранов и населения Италии (Dio Cass. XLVIII. 28. 2), очевидно, оказались неутешительными — об этом косвенно свидетельствует тот факт, что Антоний должен был срочно вызвать свои войска из Македонии, а до их прибытия пустил в ход военную хитрость с целью внушить преувеличенное представление о своих силах (App. BC. V. 58). Парибени замечает, что уже сопротивление Брундизия должно было побудить Антония задуматься, так как до этого он слишком полагался на свой авторитет в армии и верил, что ему не посмеют сопротивляться⁶⁸.

Немало трудностей было и у Октавиана. Его перевес в сухопутных силах был в значительной степени иллюзорным, поскольку имелись основания сомневаться в верности тех легионов, которые еще недавно служили Антонию. Но особое беспокойство внушало ему настроение ветеранов. Едва ли следует, как это делает Шмитхеннер, говорить об их недовольстве политикой Октавиана в Италии⁶⁹. Напротив, молодой триумвир делал все от него зависевшее, чтобы удовлетворить их, и свои обязательства перед ними выполнил безупречно⁷⁰. Однако он не мог рассчитывать на победу над Антонием, потому что армия не желала нового военного столкновения. Аппиан сообщает, что призванные Октавианом ветераны, узнав, что их собираются использовать против Антония, разошлись по домам. Хотя они затем все же согласились следовать за Октавианом, но воевать против Антония собирались лишь в том случае, если он не согласится на примирение (App. BC. V. 57)⁷¹. Поэтому Октавиан, стянув к Брундизию войска, не торопился начинать активные боевые действия, хотя время работало на Антония — к нему должны были прибыть подкрепления. Бездействие Октавиана, невыгодное ему с чисто военной точки зрения, может быть объяснено с.64 только политическими соображениями. Расчет блестяще оправдался: армии обоих триумвиров заставили своих полководцев согласиться на примирение (App. BC. V. 59, 63).

Подготовительная работа по выработке соглашения осуществлялась армией Октавиана, которая избрала представителей для посредничества между сторонами (App. BC. V. 64). Эти представители (πρέσβεις), несомненно, являются теми же διὰ τὴν ἀρρωστίαν, о которых шла речь выше. Следовательно, мы вновь видим в критической обстановке появление представительного органа армии. На этот раз его деятельность увенчалась полным успехом.

Таким образом, самостоятельная политическая роль римской армии в конце сороковых годов I в. до н. э. неопровержимо подтверждается данными источников. Армия определяла характер политики триумвиров, а в критические моменты избирала своих представителей (солдат, центурионов, военных трибунов), которые в качестве высшей инстанции диктовали соперничавшим лидерам цезарианцев условия компромисса. На основные политические лозунги армии указывалось в цитированных работах В. Шмитхеннера и С. Л. Утченко. Этими лозунгами были единство цезарианцев и мир, который после разгрома республиканцев считался обеспеченным.

В заключение следует сказать, что самостоятельная роль армии прекрасно сознавалась уже современниками этих событий. Так, Корнелий Непот, характеризуя роль македонской армии после смерти Александра, пишет в биографии Эвмена: «Ведь та фаланга Александра Великого… стремилась не повиноваться вождям, а, напротив, приказывать сама — как это делают сейчас наши ветераны» (Namque illa phalanx Alexandri magni… non parere se ducibus, sed imperare postulabat: ut nunc veterani faciunt nostri. — Corn. Nep. Eum. 8. 2).

ПРИМЕЧАНИЯ

¹Schmitthenner W. Politik und Armee in der späten Römische Republik // HZ. Bd. 190. 1960. S. 3—17. Необходимо отметить, что мысли о руководящей роли армии в конце Республики высказывались и прежде, но развития тогда не получили. См.: Кулаковский Ю. Надел ветеранов землей и военные поселения в Римской Империи. Киев, 1881. С. 1, 7; Ферреро Г. Величие и падение Рима. Пер. А. Захарова. М., 1916. Т. 3. С. 237; Виппер Р. Ю. Очерки истории Римской империи. Берлин, 1925. С. 287, 315 сл.; Туркина Л. Г. Социальная борьба в Италии в первое пятилетие второго триумвирата. Автореф. дис… канд. ист. наук. М., 1953. С. 9, 14; Бенклиев С. Н. Кризис римской демократии 70—60-х годов // Sozialökonomische Verhältnisse im alten Orient und im klassischen Altertum. B., 1961. S. 60 f.; Firth J. B. Augustus Caesar and the organisation of the Empire of Rome. L.; N. Y., 1925. P. 97 sq.: Smith R. E. Service in the Post-Marian Roman Army. Manchester, 1958. P. V; Vittinghoff F. Kaiser Augustus. Göttingen; etc., 1959. S. 25.

²Утченко С. Л. Римская армия в I в. до н. э. // ВДИ. 1962. № 4. С. 44 слл.; он же. Кризис и падение Римской республики. М., 1965. С. 174, 194; он же. Юлий Цезарь. М., 1976. С. 304 слл.; Туркина Л. Г. О роли армии в политической борьбе второго триумвирата // Некоторые вопросы всеобщей истории. Челябинск, 1965. Вып. 1. С. 3—23; Тянава М. К вопросу о возникновении постоянной армии в Римской республике // Тр. кафедры всеобщей истории. Тартусский ун-т. 1970. № 1. С. 54; Штаерман Е. М. Древний Рим: проблемы экономического развития. М., 1978. С. 206; Jal P. Le «soldat des Guerres Civiles» à Rome à la fin de la République et au début de l’Empire // Pallas. 1962 (1964). Vol. 11. P. 19; Polverini L. L’aspetto sociale del passaggio dalla repubblica al principato // Aevum. 1964. T. 38. Fasc. V—VI. P. 449 sqq.; Botermann H. Die Soldaten und die römische Politik in der Zeit von Caesars Tod bis zur Begründung des Zweiten Triumvirats. München, 1968. S. VII f.; Hellegouarc’h J. Armée et parti politique sous la république romaine // Problemès de la guerre à Rome (далее — PGR), ed. Brisson J.-P. Paris; La Haye, 1969. P. 168 sq.: Gabba E. The Perusine War and Triumviral Italy // HSCPh. 1971. Vol. 75. P. 144; Levi M. A. L’impero romano. Torino, 1971. P. 68; Erdmann E. H. Die Rolle des Heeres in der Zeit von Marius bis Caesar. Militärische und politische Probleme einer Berufsarmee. Neustadt; Aisch, 1972. S. 6.

³Игнатенко А. В. Политическая роль армии в Риме в период Республики // Армия и полиция в аппарате эксплуататорских государств. Свердловск, 1973. С. 29; Meyer Chr. Res publica amissa. Wiesbaden, 1966. S. 104 f.; Combès R. La République à Rome. P., 1972. P. 171; Aigner H. Die Soldaten… Innsbruck, 1974. S. 132 f. В наиболее резкой форме мнение Шмитхеннера оспаривает Айгнер, который даже отрицает наличие в Риме конца Республики армии как государственного института.

⁴App. BC. V. 3; Suet. Aug. 13; Dio Cass. XLVIII. 2. Третий член триумвирата, Лепид, был поставлен договором в зависимое от своих коллег положение. С этого времени он перестает играть заметную роль в политике, а после неудачной попытки восстановить свое влияние в 36 г. до н. э. навсегда исчезает с политического горизонта.

⁵Ферреро Г. Указ. соч. С. 213; Seeck O. Kaiser Augustus. Bielefeld; Leipzig, 1902. S. 63 f.; Fitzler K., Seeck O. Iulius (Augustus) // RE. Hbd. 19. 1917. Sp. 291; Tarn W. W., Charlesworth M. P. The triumvirs // CAH. 1934. Vol. X. P. 32; Buchan J. Augustus. Boston, 1937. P. 69; Cary M. A history of Rome down to the reign of Constantine. L., 1938. P. 435; Smethurst S. E. Marc Antony — reluctant politician // Thought from the Learned Societies of Canada. Toronto, 1960. P. 160; Marsh F. B., Scullard H. H. A history of the Roman World from 146 to 30 B. C. L., 1963. P. 283; Bengtson H. Grundriss der Römischen Geschichte mit Quellenkunde. München, 1970. Bd. 1. S. 240.

⁶Ростовцев М. Август // НЭС. СПб., б. г. Т. 1. С. 155; Утченко С. Л. Древний Рим. События. Люди. Идеи. М., 1969. С. 186; Lindsay J. Marc Antony. His World and his Contemporaries. L., 1936. P. 219; Cowell F. R. The Revolutions of Ancient Rome. N. Y., 1963. P. 165; Jones A. H. M. Augustus. L., 1970. P. 26; Brunt P. A. Social conflicts in the Roman Republic. L., 1971. P. 146; Aigner H. Op. cit. S. 102.

⁷«Тот, кто проводил реквизиции и наделения, мог быть уверен в ненависти ограбленных, гораздо более живой и пылкой, чем признательность облагодетельствованных» (Paribeni R. L’età di Cesare e di Augusto. Bologna, 1950. P. 281).

⁸Marsh F. B., Scullard H. H. Op. cit. P. 284.

⁹App. BC. V. 12; Dio Cass. XLVIII. 3. 1; Plut. Ant. 23.

¹⁰Schiller H. Geschichte der römischen Kaiserzeit. Bd. I. Tl. I. Gotha, 1883. S. 77. Anm. 3. Роль военных колоний в становлении режима единоличной власти отчетливо сознавалась уже в древности — App. BC. V. 12. См.: Игнатенко А. В. О трансформации аграрной проблемы в Риме в период поздней Республики // Итоги научно-исследовательской работы за 1970 год. Свердловск, 1971. С. 200; Jal P. Op. cit. P. 17 sq.

¹¹SRF. I. P. 214 sq.

¹²SRF. I. P. 212 sq.; Dio Cass. XLVII. 14. 4.

¹³Hinrichs F. T. Das legale landversprechen in Bellum Civile // Historia. 1969. Bd. 18. H. 5. S. 538.

¹⁴Ср., например: Машкин Н. А. Принципат Августа. М.; Л., 1949. С. 220; Brunt P. A. The Army and the Land in the Roman Revolution // JRS. Vol. 52. 1962. P. 83.

¹⁵Штаерман Е. М. Римская собственность на землю // ВДИ. 1974. № 3. С. 51; ее же. Древний Рим… С. 79.

¹⁶Кузищин В. И. Римское рабовладельческое поместье II в. до н. э. — I в. н. э. М., 1973. С. 16; его же. Генезис рабовладельческих латифундий в Италии (II в. до н. э. — I в. н. э.). М., 1976. С. 144 слл. Основной вывод В. И. Кузищина — последствия аграрных мероприятий триумвирата и Августа неоднозначны. С одной стороны, ветераны увеличили число мелких землевладельцев в Италии, с другой — вследствие получения больших земельных участков армейским командным составом усилились позиции крупного землевладения.

¹⁷Ростовцев М. И. Рождение Римской империи. Пг., 1918. С. 91; Gardthausen V. Augustus und seine Zeit. Tl. 1. Bd. 1. Lpz., 1891. S. 192; Syme R. The Roman Revolution. Oxf., 1939. P. 208; Paribeni R. Op. cit. P. 281; Paratore E. Il bimillenario della guerra di Perugia e della pace di Brindisi // Studi Romani. 1960. № 8. P. 527; Gabba E. Esercito e società nella tarda repubblica Romana. Firenze, 1973. P. 134. Тенденциозность этой точки зрения, согласно которой италийское крестьянство было вытеснено «алчным вооруженным пролетариатом», очевидна. Не случайно наиболее мрачными красками положение рисуется в книге М. И. Ростовцева, созданной под непосредственным впечатлением революционных событий в России, к которым он отнесся крайне враждебно. Правда, справедливости ради надо заметить, что в более поздней своей работе Ростовцев трактовал аграрную политику триумвирата несколько иначе: «Ограблена была группа помещиков в некоторых городах Италии, потерявшая свои наследственные владения» (Rostovtzeff M. Gesellschaft und Wirtschaft im Römischen Kaiserreich. Lpz., o. J. Bd. 1. S. 29). Фактически мнение о разорении италийского крестьянства из-за земельных конфискаций триумвирата является в науке шагом назад даже по сравнению с прошлым веком, когда Шиллер писал, что от выведения колоний пострадало «среднее сословие, в особенности местные фамилии периферийных городков…» (Schiller H. Op. cit. S. 78).

¹⁸Машкин Н. А. Указ. соч. С. 221; Утченко С. Л. Древний Рим… С. 185; Туркина Л. Г. Проскрипции второго триумвирата (43—41 гг. до н. э.) и их социальная роль // Некоторые вопросы всеобщей истории. Челябинск, 1968. Вып. 3. С. 17 сл.

¹⁹Штаерман Е. М. Расцвет рабовладельческих отношений в Римской республике. М., 1964. С. 11; Утченко С. Л. Становление Римской империи и проблема социальной революции // ВИ. 1967. № 7. С. 110.

²⁰Polverini L. Op. cit. P. 443, n. 27.

²¹Hahn I. Die Legionsorganisation des zweiten Triumvirats // AAASh. 1969. Bd. 17. Fasc. 1—2. S. 209.

²²Ферреро Г. Указ. соч. С. VII, 210.

²³Brunt P. A. The Army… P. 81 sq.

²⁴SRF. I. P. 213—239; App. BC. IV. 3. Кроме основания новых колоний, практиковалось подселение ветеранов в уже существовавшие — прием и позднее широко применявшийся Августом. См.: Кузищин В. И. Генезис… С. 140. Колонизируемые области были основным источником комплектования армии. Даже в I в. н. э. только из их уроженцев набиралась преторианские когорты (Tac. Ann. IV. 5).

²⁵См.: Кузищин В. И. Римское рабовладельческое поместье… С. 18 сл.; Штаерман Е. М. Римская собственность на землю. С. 60, 63; Корсунский А. Р. О деревенском устройстве и системе землепользования в западных провинциях Римской империи // ВДИ. 1977. № 2. С. 45; Штаерман Е. М. Еще раз к вопросу о римской сельской общине // ВДИ. 1978. № 2. С. 90 слл.

²⁶Неоднократно предпринимавшиеся попытки определить этот размер нельзя признать вполне удачными. См.: Машкин Н. А. Указ. соч. С. 220; Brunt P. A. Op. cit. P. 83; id. Italian Manpower 225 B. C. — A. D. 14. L., 1971. P. 331; Gabba E. The Perusine War… P. 148. Справедливо замечено, что участки колонистов были различного качества и величины, так как при распределении принимались во внимание заслуги ветеранов и их ранг (Кузищин В. И. Генезис… С. 144; Hinrichs F. T. Op. cit. S. 540). На это имеются прямые указания в источниках. Ср.: App. BC. V. 16 и слова Гигина Громатика: «Modus agri pro portione officii dabatur» (Hygin. De lim. const. // SRF. I. P. 176).

²⁷В период гражданских войн господствовала тенденция к увеличению размера ветеранских наделов (Сергеев В. С. Очерки по истории древнего Рима. М., 1938. Ч. 1. С. 357; Rostovtzeff M. Op. cit. S. 30).

²⁸Кузищин В. И. Римское рабовладельческое поместье… С. 24 сл.

²⁹Schiller H. Op. cit. S. 79; Levi M. A. Roma antica. Torino, 1963. P. 860; Petit P. La paix romaine. P., 1967. P. 96.

³⁰Штаерман Е. М. Расцвет рабовладельческих отношений… С. 10; ее же. О классовой структуре римского общества // ВДИ. 1969. № 4. С. 56, прим. 36; Кузищин В. И. Римское рабовладельческое поместье… С. 15; Polverini L. Op. cit. P. 444, 452; Harmand J. L’armée et le soldat à Rome de 107 à 50 avant notre ère. P., 1967. P. 484; id. Le prolétariat dans la légion de Marius à veille du second Bellum civile // PGR. P. 73; Gabba E. The Perusine War… P. 148; André J.-M. Le siècle d’Auguste. P., 1971. P. 24; Schneider H. Wirtschaft und Politik. Untersuchungen zur Geschichte der späten Römischen Republik. Erlangen, 1974. S. 487. Ср.: Smith R. E. The Failure of the Roman Republic. Cambr., 1955. P. 127; Gruen E. S. The Last Generation of the Roman Republic. Berkeley; etc., 1974. P. 366.

³¹Эту мысль высказал Чилвэр: Chilver C. E. F. Cisalpine Gaul. Social and economic history from 49 B. C. to the death of Traian. Oxf., 1941. P. 113. Действительно, в 41 г. до н. э. колонисты были, например, посланы в Аримин (App. BC. IV. 3) и Фирм (SRF. I. P. 226), где в 49 г. набирал солдат Цезарь (Caes. BC. I. 11. 16).

³²Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 28. С. 368. К этому вопросу см.: Кузищин В. И. Римское рабовладельческое поместье… С. 15 слл.; Виноградов В. В. К вопросу о борьбе мелкого землевладения с крупным в древнем Риме в I в. до н. э. // Учен. зап. Горьк. пед. ин-т. 1970. Вып. 123. С. 110.

³³Туркина Л. Г. Проскрипции… С. 17; Buchan J. Op. cit. P. 70 sq.; Carter J. M. The Battle of Actium. The Rise and Triumph of Augustus Caesar. L., 1970. P. 106.

³⁴Утченко С. Л. Древний Рим… С. 186; Aigner H. Op. cit. S. 102.

³⁵Так, Мунаций Планк руководил выведением колонии в Беневент (CIL. X. 6087), а Азиний Поллион распоряжался расселением военных колонистов в Цизальпинской Галлии (Serv. Ad Verg. Buc. II. 1).

³⁶Колонии располагались там вдоль via Aemilia, связывавшей север полуострова с остальной Италией. Если учесть, что Цизальпинская Галлия контролировалась войсками Азиния Поллиона, то стратегическое преобладание антонианцев в Италии будет очевидным.

³⁷Gabba E. Esercito… P. 465.

³⁸Ростовцев М. Рождение римской империи. С. 91 сл.; Ковалев С. И. История Рима. Л., 1948. С. 475; Smethurst S. E. Op. cit. P. 161.

³⁹Brunt P. A. The Army… P. 82.

⁴⁰Поводом для возникновения такого слуха могла стать безжалостная расправа с капитулировавшей Перузией и жителями Нурсии за то, что они воздвигли павшим в этой войне врагам Октавиана памятник с надписью: «Они погибли за свободу!» (Suet. Aug. 12, 15; App. BC. V. 48; Dio Cass. XLVIII. 13. 6). Полученные средства были, очевидно, распределены среди воинов. Но вообще выплата им денег была обязанностью Антония. Ср.: Ильинская Л. С. Роль восточных провинций Рима в период гражданских войн конца республики // Древний Восток и античный мир. М., 1972. С. 223.

⁴¹Buchheim H. Die Orientpolitik des Triumvirn M. Antonius. Heidelberg, 1960. S. 34.

⁴²Schmitthenner W. Op. cit. S. 12.

⁴³Kromayer J., Veith G. Heerwesen und Kriegsfürung der Griechen und Römer. München, 1928. S. 400.

⁴⁴Lengle. Tribunus (militum) // RE. 2-te R. Hbd. 12. 1937. Sp. 2442; Suolahti J. The junior officers of the Roman Army in the Republican period. Helsinki, 1955. P. 55 sqq.; Grant M. The Army of the Caesars. L., 1974. P. XXXIV.

⁴⁵Утченко С. Л. Римская армия… С. 31, 42.

⁴⁶Smith R. E. Service in the Post-Marian Roman Army. P. 68 sq. Надо учитывать, что в конце Республики существовало две категории военных трибунов: избранные комициями и назначенные самими полководцами (Nicolet C. Armée et société à Rome sous la république: à propos de l’ordre équestre // PGR. P. 135). В научной литературе на возможность назначения центурионов военными трибунами указывалось достаточно давно: Liebenam. Exercitus // RE. Hbd. 12. 1909. Sp. 1645. Наличие в цезарианской армии таких трибунов не подлежит сомнению: L. Firmio L. f. / prim. pil., tr. mil., IIII vir. i. d. colonia deducta / prim. pontifici, legio IIII Sorana / honoris et virtutis caussa (ILS. 2226). В комментарии к этой надписи Дессау отметил, что легион, в котором служил Л. Фирмий, относился к армии триумвиров и после битвы при Филиппах был поселен в Соре, из жителей которой он в основном состоял. Ср.: SRF. I. P. 237. 17; 244. 5.

⁴⁷В 49 году до н. э. во время осады войсками Цезаря города Корфиния осажденные «milites… secessionem faciunt atque ita inter se per tribunos militum centurionesque atque honestissimos sui generis colloquuntur…» (Caes. BC. I. 20). Думается, что такой состав армейских представителей можно считать традиционным. Ср.: Jal P. Le «soldat des Guerres Civiles». P. 19; Gabba E. The Perusine War… P. 145; Aigner H. Op. cit. S. 141 ff.

⁴⁸Очевидно, и военные трибуны аристократического происхождения были проникнуты армейским корпоративным духом. В этом нет ничего удивительного: «Лица и группы могут переходить с одной стороны на другую — это не только возможно, это даже неизбежно при всякой крупной общественной “встряске”; характер известного течения от этого нисколько не меняется; не меняется и идейная связь определенных течений, не меняется их классовое значение» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 150).

⁴⁹Schmitthenner W. Op. cit. S. 7.

⁵⁰Виппер Р. Ю. Указ. соч. С. 331 сл.

⁵¹Из повествования Аппиана возможно заключить, что представители армии составили своего рода контрольный комитет, который обосновался в Риме. См.: App. BC. V. 21. 3.

⁵²Поскольку дело происходило в самом Риме, то подтверждается предположение о постоянном пребывании представителей армии в столице в это время.

⁵³«В период борьбы за власть армия занимала центральное положение в государстве, … к ней перешла de facto суверенность римского народа…» (Кулаковский Ю. Надел ветеранов землей… С. 7).

⁵⁴Оппозиция очень неохотно согласилась на новое предложение военных в посредничестве. Это видно хотя бы из того, что третейский суд противники Октавиана издевательски называли senatus caligatus (Dio Cass. XLVIII. 12. 3). Вместе с тем, это название показывает, что даже они были вынуждены признать авторитет армии.

⁵⁵Туркина Л. Г. Социальная борьба… С. 13; ср.: Polverini L. Op. cit. P. 443.

⁵⁶В боях активно участвовали и рабы — принадлежащие Луцию Антонию гладиаторы (App. BC. V. 33).

⁵⁷Критику этого взгляда см.: Rice Holmes T. The Architect of the Roman Empire. Oxf., 1928. Vol. 1. P. 99 sq.

⁵⁸Groebe. C. Asinius Pollio // RE. 1896. Hbd. IV. Sp. 1591; Lindsay J. Op. cit. P. 221; Gabba E. Esercito… P. 465.

⁵⁹Groag E. Beiträge zur Geschichte des zweiten Triumvirats // Klio. 1914. Bd. 14. H. 1. S. 49.

⁶⁰Уместно напомнить, что спустя десять лет Октавиан, находясь на Самосе, вовремя получил известие о военном мятеже в Брундизии и предпринял зимнее плавание в Италию.

⁶¹Ростовцев М. И. Указ. соч. С. 92; Groag E. Op. cit. S. 50 f.

⁶²Города Азии должны были уплатить контрибуцию в течение двух лет, но еще до истечения половины этого срока в римские владения вторглись парфяне (Buchheim H. Op. cit. S. 13).

⁶³Firth J. B. Op. cit. P. 105 sq.; Rice Holmes T. Op. cit. P. 100; Tarn W. W., Charlesworth M. P. Op. cit. P. 41; Marsh F. B., Scullard H. H. Op. cit. P. 285 sq.; Syme R. Op. cit. P. 214 sq.; Buchheim H. Op. cit. S. 31. Явно ошибочна точка зрения Марио Леви, утверждающего, что, хотя Антоний и не желал официально выразить свое отношение к Перузинской войне, но она могла быть начата лишь с его согласия (Levi M. A. L’impero romano. P. 70. Ср. Syme R. Op. cit. P. 215).

⁶⁴Marsh F. B., Scullard H. H. Op. cit. P. 286. Разумеется, могли иметь место и другие мотивы (см.: Paratore E. Il bimillenario… P. 531). Октавиан, в свою очередь, всячески старался оправдать свой захват войск Антония. В частности, для раздачи им на монетном дворе Лугдуна были отчеканены ауреусы и денарии, изображения и легенда которых подчеркивали личные заслуги Октавиана в защите дела цезарианцев (Hill P. V. Propaganda on Coins of the Civil Wars, 44—30 B. C. // The Numismatic Circular. 1962. Vol. 70. № 3. P. 52).

⁶⁵Сергеев В. С. Указ. соч. С. 360; Ковалев С. И. Указ. соч. С. 476; Машкин Н. А. История древнего Рима. М., 1956. С. 328; Ковалев С. И., Штаерман Е. М. Очерки истории древнего Рима. М., 1956. С. 205; Утченко С. Л. Древний Рим… С. 189; Firth J. B. Op. cit. P. 107; Cary M. A history of Rome… P. 436; Allen B. M. Augustus Caesar. L., 1937. P. 83; Buchan J. Op. cit. P. 80; Paribeni R. Op. cit. P. 284; Hönn K. Augustus and seine Zeit. Wien, 1953. S. 63; Schmitthenner W. Op. cit. S. 9; Smethurst S. E. Op. cit. P. 161; Marsh F. B., Scullard H. H. Op. cit. P. 286; Mellersh H. E. L. Soldiers of Rome. L., 1964. P. 129; Grimal P. Le siècle d’Auguste. P., 1965. P. 25.

⁶⁶Schmitthenner W. Op. cit. S. 9.

⁶⁷Marsh F. B., Scullard H. H. Op. cit. P. 286.

⁶⁸Paribeni R. Op. cit. P. 289.

⁶⁹Schmitthenner W. Op. cit. S. 9.

⁷⁰Недовольство ветеранов мог вызвать как раз Антоний, так и не выплативший им обещанных денег (Dio Cass. XLVIII. 30. 2).

⁷¹Получается, что армия сама оценивала целесообразность той или иной кампании (Jal P. Op. cit. P. 18).