Синойкизм Амастрии и амфорное производство в полисах Южного Понта (2-я пол. IV — 1-я треть III в. до н. э.)

с.320 В недав­ней ста­тье С. Ю. Мона­хов выска­зал инте­рес­ное пред­по­ло­же­ние о выде­ле­нии из чис­ла амфор, тра­ди­ци­он­но счи­тав­ших­ся герак­лей­ски­ми, четы­рех (или даже пяти) серий (пред­став­лен­ных, к сожа­ле­нию, в основ­ном лишь еди­нич­ны­ми экзем­пля­ра­ми), кото­рые харак­те­ри­зу­ют­ся рядом спе­ци­фи­че­ских осо­бен­но­стей в мор­фо­ло­гии и клей­ме­нии, про­ти­во­ре­ча­щих герак­лей­ской тра­ди­ции. Автор пред­по­ло­жил, что они про­из­веде­ны в каких-то поли­сах Южно­го Пон­та, уста­но­вить кото­рые с точ­но­стью пока не уда­ет­ся¹. Как пред­став­ля­ет­ся, неко­то­рые поло­же­ния этой гипо­те­зы вполне могут быть раз­ви­ты, посколь­ку чис­ло гре­че­ских горо­дов север­но­го побе­ре­жья Малой Азии, спо­соб­ных на про­тя­же­нии опре­де­лен­но­го вре­ме­ни про­из­во­дить соб­ст­вен­ную кера­ми­че­скую тару, не толь­ко обо­зри­мо, но и попро­сту неве­ли­ко. Про­лить допол­ни­тель­ный свет на про­бле­му лока­ли­за­ции потен­ци­аль­ных цен­тров амфор­но­го про­из­вод­ства спо­соб­ны дан­ные пись­мен­ных, нумиз­ма­ти­че­ских и эпи­гра­фи­че­ских источ­ни­ков, при­вле­че­ние кото­рых поз­во­ля­ет отча­сти рекон­струи­ро­вать поли­ти­ко-эко­но­ми­че­скую обста­нов­ку на этом участ­ке чер­но­мор­ско­го побе­ре­жья имен­но в то вре­мя, к кото­ро­му С. Ю. Мона­хов отно­сит появ­ле­ние про­ана­ли­зи­ро­ван­ных им мате­ри­а­лов, и на этой осно­ве выска­зать ряд сооб­ра­же­ний отно­си­тель­но воз­мож­но­стей выпус­ка здесь соб­ст­вен­ной кера­ми­че­ской тары.

Наи­бо­лее зна­чи­тель­ны­ми поли­са­ми Южно­го Пон­та, как хоро­шо извест­но, явля­лись Герак­лея Пон­тий­ская и Сино­па. Во вто­рой поло­вине IV — пер­вых деся­ти­ле­ти­ях III вв. до н. э. они пере­жи­ва­ли пери­од рас­цве­та, что при­ве­ло к созда­нию зна­чи­тель­ных терри­то­ри­аль­ных государств и под­чи­не­нию ряда близ­ле­жа­щих гре­че­ских общин². с.321 Види­мо, эко­но­ми­ка (в том чис­ле и кера­ми­че­ское про­из­вод­ство) Сино­пы и Герак­леи раз­ви­ва­лась в целом син­хрон­но их поли­ти­че­ско­му подъ­ему. К середине чет­вер­то­го сто­ле­тия дости­га­ет сво­его мак­си­му­ма экс­порт Герак­леи, что фик­си­ру­ет­ся по мате­ри­а­лам амфор­ной тары из рас­ко­пок памят­ни­ков Север­но­го При­чер­но­мо­рья³. Сино­па нара­щи­ва­ет вывоз сво­ей про­дук­ции с середи­ны 360-х гг., но зани­ма­ет сколь-нибудь зна­чи­мую пози­цию лишь во вто­рой поло­вине IV в. до н. э., а наи­боль­ший вес ее экс­порт при­об­ре­та­ет в III—II вв. до н. э.⁴ Вполне логич­но, что в такой ситу­а­ции тра­ди­ции синоп­ско­го и герак­лей­ско­го гон­чар­но­го дела, рас­про­стра­няв­ши­е­ся вслед­ст­вие рас­ши­ре­ния эко­но­ми­че­ско­го и поли­ти­че­ско­го вли­я­ния, мог­ли закре­пить­ся и в той или иной фор­ме вос­про­из­во­дить­ся и в дру­гих горо­дах побе­ре­жья Пон­та Эвк­син­ско­го. Амфо­ры, ана­ли­зи­ру­е­мые С. Ю. Мона­хо­вым, сов­ме­ща­ют в себе как герак­лей­ские, так и синоп­ские чер­ты⁵; поэто­му наи­бо­лее с.322 логич­ным выглядит в первую оче­редь про­ве­рить вер­сию, соглас­но кото­рой они мог­ли про­из­во­дить­ся в поли­сах, рас­по­ло­жен­ных на побе­ре­жье Пафла­го­нии непо­сред­ст­вен­но меж­ду Герак­ле­ей и Сино­пой.

Антич­ные исто­ри­че­ские и гео­гра­фи­че­ские сочи­не­ния пере­чис­ля­ют в этом рай­оне в направ­ле­нии с запа­да на восток сле­дую­щие наи­бо­лее зна­чи­тель­ные насе­лен­ные пунк­ты: Тиос, Сесам, Ама­ст­рию, Кром­ну, Китор, Або­ну­тейх⁶. Об их исто­рии в целом извест­но доволь­но немно­го, одна­ко вни­ма­ние антич­ных авто­ров зако­но­мер­но при­вле­ка­ет важ­ное и инте­рес­ное собы­тие, касаю­ще­е­ся назван­ных общин — синой­кизм, про­веден­ный пра­ви­тель­ни­цей Герак­леи цари­цей Ама­ст­ри­ей в самом нача­ле III в. до н. э. Кажет­ся очень веро­ят­ным, что он мог каким-то обра­зом повли­ять и на амфор­ное про­из­вод­ство в южно­пон­тий­ских поли­сах (преж­де все­го, спо­соб­ст­во­вав сме­ше­нию насе­ле­ния и, соот­вет­ст­вен­но, герак­лей­ских и синоп­ских тра­ди­ций гон­чар­но­го дела)⁷.

Обра­тим­ся к дан­ным пись­мен­ных источ­ни­ков. Наи­бо­лее подро­бен Стра­бон: «После реки Пар­фе­ния идет Ама­ст­рия, город, одно­имен­ный сво­ей осно­ва­тель­ни­це. Он воз­двиг­нут на полу­ост­ро­ве (ἐπὶ χερ­ρο­νήσου), по обе­им сто­ро­нам пере­шей­ка кото­ро­го нахо­дят­ся гава­ни⁸. Ама­ст­рия была супру­гой Дио­ни­сия, тира­на Герак­леи, и доче­рью Оксиа­ф­ра, бра­та Дария, совре­мен­ни­ка Алек­сандра. Итак, она осно­ва­ла полис из с.323 четы­рех посе­ле­ний: Сеса­ма, Кито­ра и Кром­ны (кото­рые упо­ми­на­ет Гомер в опи­са­нии бое­во­го постро­е­ния пафла­гон­цев) и чет­вер­то­го, Тиоса — но он быст­ро отпал от сооб­ще­ства⁹, а дру­гие оста­лись объ­еди­нен­ны­ми. Из них Сесам назы­ва­ет­ся акро­по­лем Ама­ст­рии» (XII. 3. 10).

Крат­кую, но весь­ма важ­ную инфор­ма­цию сооб­ща­ет Сте­фан Визан­тий­ский: «Ама­ст­рия — полис Пафла­го­нии, ранее назы­вав­ший­ся Кром­ной… (Назван) по име­ни пер­си­ян­ки Ама­ст­рии, доче­ри Оксиа­ф­ра, бра­та Дария, кото­рая была супру­гой тира­на Герак­леи Дио­ни­сия» (s. v. Ἄμαστρις); «Кром­на — полис Пафла­го­нии, ныне назы­вае­мый Ама­ст­ри­ей, как гово­ри­лось ранее; неко­то­рые же гово­рят, что это — местеч­ко Ама­ст­рии (χω­ρίον Ἀμαστρί­δος)» (s. v. Κρῶμ­να). Инте­рес­но, что Сесам в кон­тек­сте синой­киз­ма этим авто­ром вооб­ще не упо­мя­нут, хотя и этот полис ему изве­стен (s. v. Σή­σα­μον)¹⁰.

Нако­нец, нуж­но упо­мя­нуть и сооб­ще­ния Мем­но­на: «Впо­след­ст­вии он (Лиси­мах — О. Г., Е. К.) влю­бил­ся в дочь Пто­ле­мея Фила­дель­фа¹¹ (имя же ее было Арси­ноя), чем пре­до­ста­вил Ама­ст­рии повод для того, чтобы раз­ве­стись с ним и, оста­вив его, занять Герак­лею¹². По воз­вра­ще­нии она осно­вы­ва­ет и насе­ля­ет город Ама­ст­рию» (F. 4. 9)¹³. Герак­лей­ский исто­рик ниче­го не сооб­ща­ет о том, какие имен­но общи­ны вошли в состав вновь осно­ван­но­го горо­да, но в этом отно­ше­нии у нас нет осно­ва­ний не дове­рять Стра­бо­ну. В даль­ней­шем Мем­нон рас­ска­зы­ва­ет, что Лиси­мах после смер­ти Ама­ст­рии, убий­ства сво­их сыно­вей от нее и уста­нов­ле­ния вла­сти над Герак­ле­ей (284 г. до н. э.), «про­слав­лял Ама­ст­рию, удив­ля­ясь как ее харак­те­ру, так и ее дер­жа­ве, тому, как с.324 укре­пи­лось ее могу­ще­ство, вели­чие и силы. Пре­воз­но­ся Герак­лею, он часть похвал отно­сил горо­дам Тио­су и Ама­ст­рии, кото­рую та осно­ва­ла под сво­им име­нем. Гово­ря это, он побуж­дал Арси­ною к тому, чтобы она ста­ла гос­по­жой вос­хва­ля­е­мых горо­дов. И она домо­га­лась полу­чить то, что жела­ла. Но Лиси­мах, воз­ве­ли­чи­вая дар, сна­ча­ла не согла­шал­ся; со вре­ме­нем же, скло­ня­е­мый прось­ба­ми, он усту­пил» (F. 5. 4). Таким обра­зом, Ама­ст­рия пере­шла под управ­ле­ние Арси­нои и оста­ва­лась в таком ста­ту­се, судя по все­му, вплоть до отъ­езда цари­цы в Евро­пу (ок. 279 г. до н. э.)¹⁴. Упо­ми­на­ние Тиоса как горо­да, вос­хва­ля­е­мо­го Лиси­ма­хом, так­же доволь­но инте­рес­но; оно, во-пер­вых, может ука­зы­вать на то, что этот полис, хотя и пре­бы­вал уже в отдель­ном поло­же­нии от Ама­ст­рии, все же оста­вал­ся в сфе­ре поли­ти­че­ско­го вли­я­ния Герак­леи; во-вто­рых, оно слу­жит еще одним кос­вен­ным дока­за­тель­ст­вом пре­до­став­ле­ния опре­де­лен­ной доли неза­ви­си­мо­сти Тио­су имен­но самим Лиси­ма­хом (что мог­ло сопро­вож­дать­ся еще каки­ми-то льгота­ми?).

К сожа­ле­нию, у нас нет ника­кой инфор­ма­ции, как имен­но Ама­ст­рия про­ве­ла синой­кизм близ­ле­жа­щих поли­сов. Види­мо, по ее ука­за­нию зна­чи­тель­ная часть жите­лей Тиоса, Сеса­ма, Кром­ны и Кито­ра была пере­се­ле­на на терри­то­рию вто­ро­го из назван­ных горо­дов, кото­рый был рас­ши­рен и пере­стро­ен; веро­ят­но, сопро­вож­да­лось это меро­при­я­тие и созда­ни­ем соот­вет­ст­ву­ю­щих эко­но­ми­че­ских инфра­струк­тур — пор­та, мастер­ских и т. п.¹⁵ Одна­ко неко­то­рая часть насе­ле­ния оста­лась на сво­их преж­них местах, посколь­ку Кром­на и Китор (а тем более Тиос, вышед­ший из синой­киз­ма) отнюдь не исчез­ли с кар­ты.

Дан­ные нумиз­ма­ти­ки, кото­рые мог­ли бы кос­вен­но свиде­тель­ст­во­вать отно­си­тель­но воз­мож­но­стей при­вле­каю­щих наше вни­ма­ние поли­сов про­из­во­дить соб­ст­вен­ную амфор­ную тару, доволь­но немно­го­чис­лен­ны и при этом про­ти­во­ре­чи­вы, но, тем не менее, могут ока­зать­ся чрез­вы­чай­но важ­ны­ми. Преж­де все­го, необ­хо­ди­мо упо­мя­нуть моне­ты Кром­ны IV в. до н. э.: сереб­ря­ные драх­мы с голо­вой Зев­са на авер­се и голо­вой увен­чан­ной Геры на ревер­се, а так­же брон­зо­вые тет­ро­бо­лы с голо­вой увен­чан­ной Геры на авер­се¹⁶ и изо­бра­же­ни­ем вино­град­ной грозди и сосуда, кото­рый иссле­до­ва­те­ли назы­ва­ют амфо­рой, на ревер­се (Табл. 1-1). Меж­ду тем, подоб­ное опре­де­ле­ние (хотя и устра­и­ваю­щее нас в боль­шей сте­пе­ни) вряд ли может счи­тать­ся вер­ным. Судя по харак­те­ру изо­бра­же­ния — это ско­рее пред­мет сто­ло­вой посуды, веро­ят­но, кан­фар. В поль­зу подоб­но­го утвер­жде­ния гово­рят широ­кая нож­ка сосуда и высо­кие руч­ки, под­ни­маю­щи­е­ся над вен­цом — с.325 при­зна­ки, совер­шен­но не харак­тер­ные для кера­ми­че­ской тары. Вме­сте с тем, извест­но мно­же­ство экзем­пля­ров монет раз­лич­ных цен­тров, на ревер­се кото­рых при­сут­ст­ву­ет кан­фар¹⁷. Поме­щен­ные на моне­тах изо­бра­же­ния не под­вер­га­лись спе­ци­аль­но­му ана­ли­зу (за исклю­че­ни­ем неко­то­рых слу­ча­ев), поэто­му мы не можем с пол­ной уве­рен­но­стью утвер­ждать, что рас­смат­ри­вае­мая серия кром­ний­ских тет­ро­бо­лов свиде­тель­ст­ву­ет в поль­зу нали­чия в поли­се вино­дель­че­ско­го про­из­вод­ства. Одна­ко сле­ду­ет отме­тить, что боль­шин­ство извест­ных на сего­дняш­ний день цен­тров-про­из­во­ди­те­лей вино­дель­че­ской про­дук­ции отра­жа­ли в сво­ей чекан­ке эту отрасль эко­но­ми­ки¹⁸. К их чис­лу мы можем отне­сти и Кром­ну, на моне­тах кото­рой, види­мо не слу­чай­но, раз­ме­ще­на и гроздь вино­гра­да. Послед­нее обсто­я­тель­ство, не при­вле­кав­шее до сих пор вни­ма­ния спе­ци­а­ли­стов, осо­бен­но зна­чи­мо, так как явля­ет­ся серь­ез­ным свиде­тель­ст­вом в поль­зу того, что амфо­ры в Кромне дей­ст­ви­тель­но про­из­во­ди­лись. Вме­сте с тем, сти­ли­сти­ка монет Кром­ны доста­точ­но близ­ка изо­бра­же­ни­ям на герак­лей­ских моне­тах пери­о­да прав­ле­ния тира­нов¹⁹, что, одна­ко, вряд ли сле­ду­ет рас­це­ни­вать как ука­за­ние на пря­мую поли­ти­че­скую зави­си­мость от более силь­но­го соседа: ана­ло­гич­ное же герак­лей­ское вли­я­ние про­сле­жи­ва­ет­ся в нумиз­ма­ти­ке Ами­са²⁰, а пред­по­ла­гать какую-либо фор­му под­чи­не­ния Ами­са Сати­ру, разу­ме­ет­ся, невоз­мож­но в силу зна­чи­тель­ной уда­лен­но­сти это­го поли­са. Про­сле­жи­ва­ет­ся в монет­ном деле Кром­ны и синоп­ское вли­я­ние²¹.

Что каса­ет­ся немно­го­чис­лен­ных извест­ных на сего­дня монет Сеса­ма, то они демон­стри­ру­ют сход­ство с кром­ний­ски­ми: на авер­се их с.326 поме­ще­но такое же изо­бра­же­ние голо­вы Зев­са, а на ревер­се — боги­ни, пред­по­ло­жи­тель­но Демет­ры²² (Табл. 1-4). Одна­ко зна­чи­тель­но бо́льшая актив­ность монет­но­го дво­ра Кром­ны, про­явив­ша­я­ся как в оби­лии монет­ных выпус­ков, так и в их раз­но­об­ра­зии, застав­ля­ет при­нять пред­по­ло­же­ние, что Сесам копи­ро­вал моне­ты сво­его соседа²³ — оче­вид­но, более круп­но­го и эко­но­ми­че­ски силь­но­го. Чекан Кром­ны и Сеса­ма есте­ствен­ным обра­зом пре­кра­тил­ся после их сли­я­ния во вновь обра­зо­ван­ном горо­де Ама­ст­рии. Китор, похо­же, сво­их монет не чека­нил вооб­ще.

Весь­ма любо­пыт­ны и нумиз­ма­ти­че­ские мате­ри­а­лы Тиоса. Обыч­но счи­та­ет­ся, что тиос­ские моне­ты нача­ли чека­нить­ся уже в IV в. до н. э., в пери­од его вхож­де­ния в герак­лей­скую архэ²⁴, что, одна­ко, вызы­ва­ет опре­де­лен­ные сомне­ния: ни один из дру­гих поли­сов, под­чи­нен­ных тогда Герак­лее, насколь­ко извест­но, пра­ва соб­ст­вен­но­го чека­на не имел. Пер­вы­ми из выпу­щен­ных тиа­ний­ца­ми иссле­до­ва­те­ли назы­ва­ют брон­зо­вые моне­ты типа «увен­чан­ный Зевс — орел на мол­нии»²⁵(табл. 1-5), при­чем в дан­ном слу­чае никак нель­зя разде­лить мне­ние, буд­то бы и моне­ты Тиоса под­ра­жа­ют кром­ний­ским²⁶: в самой Кромне подоб­ная сим­во­ли­ка, поме­щен­ная на ревер­се, отсут­ст­ву­ет (а сход­ство изо­бра­же­ний Зев­са на авер­се едва ли может счи­тать­ся пока­за­те­лем заим­ст­во­ва­ния — вер­хов­ный бог очень часто изо­бра­жал­ся на моне­тах раз­лич­ных поли­сов). Похо­же, что тиос­ский монет­ный чекан берет нача­ло поз­же — уже в III в. до н. э., после выхо­да тиа­ний­цев из ама­ст­рий­ско­го синой­киз­ма (и это вро­де бы согла­су­ет­ся с выска­зан­ным выше мне­ни­ем о при­ви­ле­ги­ях, полу­чен­ных тиа­ний­ца­ми от Лиси­ма­ха).

Соот­вет­ст­вен­но, пер­вы­ми тиос­ски­ми моне­та­ми долж­ны, види­мо, счи­тать­ся те, кото­рые явля­ют­ся «авто­ном­ны­ми» и несут леген­ды ΤΙΑΝΩΝ на авер­се и ΕΛΕΥΘΕΡΙΑ на ревер­се (табл. 1-6)²⁷, о вре­ме­ни и обсто­я­тель­ствах выпус­ка кото­рых в нау­ке нет еди­но­го мне­ния. Воз­мож­ны три вари­ан­та их интер­пре­та­ции: 1) эти моне­ты чека­ни­лись после выхо­да Тиоса из орга­ни­зо­ван­но­го Ама­ст­ри­ей синой­киз­ма²⁸ — т. е., в какой-то момент меж­ду 300 и 284 г. до н. э., когда Тиос был упо­мя­нут как отдель­ный полис Лиси­ма­хом; 2) вре­мя их появ­ле­ния — ок. 282/281 г. до н. э., а пово­дом к это­му ста­ло кру­ше­ние дер­жа­вы Лиси­ма­ха и обре­те­ние поли­сом неза­ви­си­мо­сти (прав­да, на корот­кое вре­мя)²⁹; 3) Тиос обрел само­сто­я­тель­ность, кото­рую озна­ме­но­вал с.327 выпус­ком соб­ст­вен­ной моне­ты, в пери­од крайне слож­ной меж­ду­на­род­ной обста­нов­ки, опре­де­лив­шей­ся в ходе борь­бы Север­ной лиги про­тив Антио­ха I ок. 280—277 гг. до н. э. (неко­то­рые осно­ва­ния счи­тать так дает пере­чис­ле­ние Тиоса в ряду участ­ни­ков дого­во­ра Нико­меда Вифин­ско­го с гала­та­ми — Memn. F. 11. 2)³⁰. При том, что вто­рая точ­ка зре­ния кажет­ся наи­бо­лее веро­ят­ной, обра­ща­ет на себя вни­ма­ние то обсто­я­тель­ство, что (несмот­ря на плохую сохран­ность тиос­ских монет) жен­ская фигу­ра на их ревер­се (пер­со­ни­фи­ци­ро­ван­ная сво­бо­да?) очень похо­жа на изо­бра­же­ние сидя­щей на троне боги­ни на ревер­се монет Ама­ст­рии, выпус­кав­ших­ся как при жиз­ни цари­цы, так и после ее смер­ти, вплоть до пря­мо­го под­чи­не­ния Пон­тий­ско­му цар­ству (табл. 1-6, 7). В свою оче­редь, вряд ли может счи­тать­ся слу­чай­ным и тот факт, что тиос­ская брон­за типа «увен­чан­ный Зевс — орел на мол­нии», выпус­кав­ша­я­ся, оче­вид­но, после авто­ном­ных монет в какое-то вре­мя до окон­ча­тель­ной утра­ты неза­ви­си­мо­сти, так­же име­ет сход­ство с моне­та­ми Ама­ст­рии³¹ (табл. 1-8). Все эти обсто­я­тель­ства наво­дят на мысль, что как при жиз­ни цари­цы Ама­ст­рии, так и в тече­ние како­го-то пери­о­да после ее смер­ти и пере­хо­да горо­да под власть Арси­нои и ее пред­ста­ви­те­ля Эвме­на (а может быть, даже после вхож­де­ния Ама­ст­рии в состав Пон­та?) меж­ду Тио­сом и Ама­ст­ри­ей суще­ст­во­ва­ли доволь­но тес­ные отно­ше­ния.

И, нако­нец, над­пи­си. Отно­си­тель­но недав­но был опуб­ли­ко­ван чрез­вы­чай­но важ­ный эпи­гра­фи­че­ский доку­мент, во мно­гом уточ­ня­ю­щий наши взгляды на исто­рию север­ной Малой Азии в сер. IV в. до н. э.: дого­вор о сою­зе меж­ду Сино­пой и Герак­ле­ей³². Он заклю­чен от лица сино­пей­цев, с одной сто­ро­ны, и Сати­ра с сыно­вья­ми с.328 Кле­ар­ха — с дру­гой (сткк. 2—3, 7—9, 22—23, 28—29, 33). Вре­мя пре­бы­ва­ния у вла­сти Сати­ра, бра­та пер­во­го герак­лей­ско­го тира­на Кле­ар­ха и опе­ку­на его сыно­вей, опре­де­ля­ет­ся с доста­точ­ной точ­но­стью — с 352 по 345 г. до н. э. (Memn. F. 2. 1; 3. 1; Just. XVI. 5. 8; Diod. XVI. 36. 2—3 — при­чем Дио­дор не выде­ля­ет в пят­на­дца­ти­лет­нем сро­ке прав­ле­ния сына Кле­ар­ха Тимо­фея, уна­сле­до­вав­ше­го тира­нию от сво­его дядюш­ки, 7 лет опе­кун­ства послед­не­го)³³, и, соот­вет­ст­вен­но, заклю­че­ние дого­во­ра при­хо­дит­ся имен­но на этот пери­од. Осо­бен­но важ­на для нас та ста­тья дого­во­ра, где гово­рит­ся о том, что «в дого­во­ре могут состо­ять кром­ни­ты и сесам­ний­цы, если поже­ла­ют» (εἶναι δὲ ἐν τῆι αὐτῆ[ι] | [συμ­μα­χί]ηι καὶ Κρωμ­νί­τας καὶ [Σ]ησαμ­νους ἂν ἐθέ­λω[σι] — сткк. 23—24). Оче­вид­но, Кром­на и Сесам³⁴ в этот пери­од еще сохра­ня­ли неза­ви­си­мость, чего нель­зя ска­зать о Тио­се, с одной сто­ро­ны, и о Кито­ре с Або­ну­тей­хом — с дру­гой: пер­вый, види­мо, уже был под­чи­нен герак­леота­ми, а два послед­них — сино­пей­ца­ми (веро­ят­но, это обсто­я­тель­ство и отра­же­но Стра­бо­ном, гово­ря­щим о том, что Китор в какое-то вре­мя был эмпо­ри­ем сино­пей­цев — XII. 3. 10³⁵). Все четы­ре горо­да, обра­зо­вав­шие впо­след­ст­вии новый полис Ама­ст­рию, види­мо, вошли в герак­лей­скую архэ уже при Дио­ни­сии: см. заме­ча­ние Мем­но­на о том, что со вре­ме­ни женить­бы на Ама­ст­рии (вско­ре после 322 г. до н. э.) дер­жа­ва Дио­ни­сия силь­но уве­ли­чи­лась как бла­го­да­ря полу­чен­но­му при­да­но­му, так и вслед­ст­вие его соб­ст­вен­но­го бла­го­ра­зу­мия — F. 4. 5; ср. с упо­ми­на­ни­ем «мно­гих, кто преж­де не был под его вла­стью» — 6. Сопо­ста­вив эту инфор­ма­цию с тек­стом синоп­ско-герак­лей­ско­го дого­во­ра и сооб­ще­ни­ем Стра­бо­на, мож­но прий­ти к пред­по­ло­же­нию о пере­хва­те Дио­ни­си­ем в какой-то момент кон­тро­ля над Кито­ром у сино­пей­цев, коль ско­ро этот город вошел в синой­кизм Ама­ст­рии; воз­мож­но, это ста­ло при­чи­ной (либо же, напро­тив, резуль­та­том) ухуд­ше­ния отно­ше­ний меж­ду дву­мя круп­ней­ши­ми поли­са­ми Южно­го Пон­та, про­изо­шед­ше­го в какой-то момент после заклю­че­ния дого­во­ра³⁶.

с.329 Таким обра­зом, источ­ни­ки дают воз­мож­ность сде­лать сле­дую­щие выво­ды пред­ва­ри­тель­но­го харак­те­ра. 1. В про­веден­ном ок. 300 г. до н. э. цари­цей Ама­ст­ри­ей синой­киз­ме было пер­во­на­чаль­но задей­ст­во­ва­но четы­ре поли­са пафла­гон­ско­го побе­ре­жья, на кото­рые в тот момент рас­про­стра­ня­лась власть Герак­леи: Тиос, Сесам, Кром­на, Китор. 2. Сесам стал цен­тром (акро­по­лем) ново­го синой­ки­зи­ро­ван­но­го поли­са, ско­рее все­го, пре­иму­ще­ст­вен­но в силу гео­гра­фи­че­ско­го фак­то­ра: нали­чия удоб­ных гава­ней и рас­по­ло­же­ния при­мер­но посе­редине меж­ду Тио­сом и Кито­ром и совсем близ­ко от Кром­ны³⁷. 3. Самым круп­ным и зна­чи­тель­ным поли­сом, из чис­ла объ­еди­нен­ных, види­мо, ста­ла Кром­на: имен­но так могут быть поня­ты при­веден­ные выше пас­са­жи Сте­фа­на Визан­тий­ско­го, прак­ти­че­ски отож­дествля­ю­щие с Ама­ст­ри­ей этот город (а не Сесам, пре­ем­ни­ком кото­ро­го вновь обра­зо­ван­ный полис стал в чисто топо­гра­фи­че­ском отно­ше­нии), а так­же нумиз­ма­ти­че­ские мате­ри­а­лы. 4. Тиос пре­бы­вал в соста­ве Ама­ст­рии недол­го, быст­ро отде­лив­шись от вновь обра­зо­ван­но­го горо­да. Вско­ре после 284 г. до н. э. он, судя по все­му, пред­став­лял собой отдель­ный полис, хотя и зави­си­мый от Герак­леи, а так­же, воз­мож­но, как-то свя­зан­ный с Ама­ст­ри­ей. 5. Самы­ми веро­ят­ны­ми «кан­дида­та­ми» на про­из­вод­ство кера­ми­че­ской тары, исхо­дя из при­веден­ных сооб­ра­же­ний, кажут­ся Кром­на (обла­дав­шая неза­ви­си­мо­стью в середине IV в. до н. э. и чека­нив­шая соб­ст­вен­ную моне­ту с изо­бра­же­ни­я­ми кан­фа­ра) и Тиос, являв­ший­ся, судя по все­му, доволь­но важ­ным цен­тром в герак­лей­ской дер­жа­ве и в какой-то момент даже добив­ший­ся опре­де­лен­ной поли­ти­че­ской само­сто­я­тель­но­сти. Поста­ра­ем­ся теперь выяс­нить, как соот­но­сят­ся эти рас­суж­де­ния с кон­крет­ным архео­ло­ги­че­ским мате­ри­а­лом.

Амфор­ное про­из­вод­ство Ама­ст­рии, несмот­ря на отно­си­тель­но недол­гий (как обыч­но счи­та­ют) пери­од его суще­ст­во­ва­ния, иссле­до­ва­но весь­ма осно­ва­тель­но³⁸. Не вда­ва­ясь в дета­ли, отме­тим, что весь­ма с.330 убеди­тель­ны­ми кажут­ся выво­ды В. И. Каца, счи­таю­ще­го, что имен­но Ама­ст­рия в пери­од пре­бы­ва­ния там цари­цы Ама­ст­рии, вдо­вы Дио­ни­сия, явля­ет­ся наи­бо­лее веро­ят­ным местом про­из­вод­ства ана­ли­зи­ру­е­мой кера­ми­че­ской тары с клей­мом ΑΜΑΣΤΡΙΟΣ (име­нем цари­цы в роди­тель­ном паде­же), а 300—285 гг. до н. э. про­дол­жа­ют оста­вать­ся самы­ми реаль­ны­ми гра­ни­ца­ми того пери­о­да, когда она про­из­во­ди­лась³⁹. Одна­ко в свя­зи с такой трак­тов­кой воз­ни­ка­ют два вполне зако­но­мер­ных, как кажет­ся, вопро­са: сле­ду­ет ли счи­тать, что амфор­ное про­из­вод­ство Ама­ст­рии воз­ник­ло «на пустом месте» или, в край­нем слу­чае, толь­ко лишь как резуль­тат вза­и­мо­дей­ст­вия герак­лей­ских и синоп­ских гон­чар­ных тра­ди­ций при пол­ном отсут­ст­вии локаль­ных? И, с дру­гой сто­ро­ны, нашла ли дея­тель­ность гон­чар­ных мастер­ских цари­цы Ама­ст­рии какое-то про­дол­же­ние в более позд­нее вре­мя? Обе про­бле­мы заслу­жи­ва­ют спе­ци­аль­но­го рас­смот­ре­ния.

Само пред­по­ло­же­ние о воз­мож­но­сти изготов­ле­ния кера­ми­че­ской тары в одном из поли­сов, вошед­ших в синой­кизм (в част­но­сти в Кромне), кажет­ся вполне обос­но­ван­ным. Наи­бо­лее надеж­ным дока­за­тель­ст­вом тому мог­ло бы стать обна­ру­же­ние на терри­то­рии горо­да гон­чар­ных мастер­ских. Одна­ко на сего­дняш­ний день на терри­то­рии г. Ама­с­ры — древ­ней Ама­ст­рии — не про­во­дят­ся мас­штаб­ные архео­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния, а в ходе эпи­зо­ди­че­ских рас­ко­пок следы кера­ми­че­ско­го про­из­вод­ства не обна­ру­же­ны. Поэто­му выво­ды мож­но делать толь­ко на осно­ве кос­вен­ных свиде­тельств.

Как уже гово­ри­лось выше, нумиз­ма­ти­че­ские и пись­мен­ные источ­ни­ки не отри­ца­ют воз­мож­но­сти нали­чия вино­дель­че­ско­го про­из­вод­ства на терри­то­рии Кром­ны. Конеч­но, в пись­мен­ных источ­ни­ках отсут­ст­ву­ет пря­мое ука­за­ние на раз­ви­тие вино­де­лия в Кромне, одна­ко это не может являть­ся и дока­за­тель­ст­вом обрат­но­го. Как извест­но, сведе­ния о герак­лей­ском вине содер­жат­ся лишь у Фео­ф­ра­с­та⁴⁰, хотя Герак­лея на про­тя­же­нии дол­го­го вре­ме­ни явля­лась круп­ным его экс­пор­те­ром. Объ­яс­нить это мож­но тем, что ее про­дук­ция шла в основ­ном на бере­га севе­ро­пон­тий­ско­го реги­о­на и, воз­мож­но, была менее извест­на в Сре­ди­зем­но­мо­рье, осо­бен­но по срав­не­нию с экс­пор­те­ра­ми, сла­вив­ши­ми­ся каче­ст­вен­ны­ми вина­ми. Тем более это акту­аль­но для Кром­ны, кото­рая в силу есте­ствен­ных при­чин не мог­ла про­из­во­дить вина, доста­точ­но­го для широ­ко­го экс­пор­та. Види­мо, оно шло толь­ко для рас­про­стра­не­ния в близ­ле­жа­щем реги­оне и лишь в ред­ких слу­ча­ях попа­да­ло в рай­он Север­но­го При­чер­но­мо­рья⁴¹.

с.331 К кром­ний­ско­му про­из­вод­ству мож­но отне­сти амфо­ру, обна­ру­жен­ную в погре­бе­нии № 344 При­ку­бан­ско­го могиль­ни­ка⁴². При обра­бот­ке мате­ри­а­ла С. Ю. Мона­хов, учи­ты­вая мор­фо­ло­ги­че­ские осо­бен­но­сти и харак­тер гли­ны, пред­по­ло­жи­тель­но отнес ее к ама­ст­рий­ско­му про­из­вод­ству. Меж­ду тем, мате­ри­ал это­го меот­ско­го могиль­ни­ка охва­ты­ва­ет лишь IV в. до н. э., и толь­ко неболь­шая часть погре­бе­ний может быть отне­се­на к рубе­жу IV и III сто­ле­тий или к само­му нача­лу III в. В прин­ци­пе, подоб­ная дати­ров­ка могиль­ни­ка не исклю­ча­ет цели­ком пред­ло­жен­ной С. Ю. Мона­хо­вым лока­ли­за­ции. Одна­ко суще­ст­ву­ет несколь­ко отли­чи­тель­ных осо­бен­но­стей, поз­во­ля­ю­щих отне­сти рас­смат­ри­вае­мый сосуд к более ран­не­му вре­ме­ни. Преж­де все­го, обра­ща­ет на себя вни­ма­ние отсут­ст­вие клей­ма (при том, что на всех извест­ных на сего­дняш­ний день ама­ст­рий­ских амфо­рах они име­ют­ся). Кро­ме того, мет­ри­че­ские пара­мет­ры дан­ной амфо­ры немно­го боль­ше, чем у тра­ди­ци­он­ных ама­ст­рий­ских сосудов. При этом она нахо­дит ана­ло­гии: по основ­ным пока­за­те­лям она схо­жа с сосудом из рас­ко­пок усадь­бы № 6 посе­ле­ния Пан­ское I⁴³, отли­ча­ясь лишь более округ­лой фор­мой туло­ва, что может гово­рить о более ран­нем ее изготов­ле­нии. К сожа­ле­нию, это един­ст­вен­ный экзем­пляр, извест­ный на сего­дняш­ний день, кото­рый, напо­ми­ная тару Ама­ст­рии, может гипо­те­ти­че­ски быть свя­зан с кера­ми­че­ским про­из­вод­ст­вом Кром­ны.

После смер­ти Ама­ст­рии, как ука­зы­ва­лось выше, назван­ный ее име­нем город пере­шел во вла­де­ние новой жены Лиси­ма­ха Арси­нои. Зная, как она устро­и­ла дела в Герак­лее, где ею был остав­лен в каче­стве управ­ля­ю­ще­го киме­ец Герак­лид, весь­ма рев­ност­но испол­няв­ший воз­ло­жен­ные на него обя­зан­но­сти⁴⁴ (Memn. F. 5. 5; 6. 2), мы вполне можем допу­стить, что имен­но ее инте­ре­сы в Ама­ст­рии пред­став­лял некий Эвмен, кото­рый, не желая перей­ти под власть герак­леотов, с.332 пере­дал город Арио­бар­за­ну, сыну Мит­ри­да­та (F. 9. 4)⁴⁵, так что этот полис стал пер­вым опор­ным пунк­том и пор­том Пон­тий­ско­го цар­ства на чер­но­мор­ском побе­ре­жье. Пред­став­ля­ет­ся вполне веро­ят­ным, что мор­ская экс­пе­ди­ция Пто­ле­мея Фила­дель­фа, ново­го супру­га Арси­нои, завер­шив­ша­я­ся пора­же­ни­ем от пон­тий­цев во гла­ве с Мит­ри­да­том и Арио­бар­за­ном и союз­ных им гала­тов (Steph. Byz. s. v. Ἄγκυ­ρα — Apol. Aphr. F. 13), была пред­при­ня­та либо с рас­че­том, что Ама­ст­рия может слу­жить базой для еги­пет­ско­го флота⁴⁶ (т. е. до уста­нов­ле­ния пон­тий­ско­го кон­тро­ля над горо­дом), либо с целью воз­вра­ще­ния это­го горо­да, счи­тав­ше­го­ся de jure вла­де­ни­ем Арси­нои, от пон­тий­цев (т. е. вско­ре после пере­хо­да Ама­ст­рии к Пон­ту)⁴⁷; тем самым два этих собы­тия, ско­рее все­го, вза­и­мо­свя­за­ны и доста­точ­но близ­ки по вре­ме­ни. Хро­но­ло­гия их крайне неопре­де­лен­на⁴⁸, но, судя по все­му, после смер­ти с.333 Ама­ст­рии (при номи­наль­ном гос­под­стве Арси­нои и фак­ти­че­ском — Эвме­на) оста­ет­ся неко­то­рый пери­од (чуть более деся­ти лет?), в тече­ние кото­ро­го амфор­ное про­из­вод­ство здесь, осно­ван­ное на преж­них тра­ди­ци­ях, мог­ло про­дол­жать­ся (а пре­кра­ти­лось оно, надо думать, с пере­хо­дом горо­да под власть Пон­та).

В этой свя­зи инте­рес­на одна серия амфор пер­вой тре­ти III в. до н. э., отно­си­мая сей­час к про­из­вод­ству Герак­леи Пон­тий­ский и выде­лен­ная С. Ю. Мона­хо­вым в осо­бый IV тип герак­лей­ской тары, услов­но назван­ный «Джа­фер­ка» — по месту обна­ру­же­ния пер­вой такой с.334 амфо­ры⁴⁹. Типо­ло­ги­че­ски амфо­ры близ­ки более ран­не­му вари­ан­ту герак­лей­ской тары, отли­ча­ясь толь­ко мень­ши­ми раз­ме­ра­ми и харак­тер­ной куба­ре­вид­ной нож­кой. Иссле­до­ва­тель ука­зы­ва­ет на мор­фо­ло­ги­че­ские и мет­ри­че­ские осо­бен­но­сти сосудов дан­ной груп­пы и допус­ка­ет веро­ят­ность того, что они могут быть и не герак­лей­ско­го про­ис­хож­де­ния⁵⁰. В кера­ми­че­ском про­из­вод­стве Ама­ст­рии неболь­шой объ­ем сосудов был обыч­ным. Кро­ме того, у амфор рас­смат­ри­вае­мой серии на вен­цах име­ет­ся свое­об­раз­ный «ман­жет» или уступ, харак­тер­ный для типич­ной ама­ст­рий­ской тары. Опре­де­лен­ную долю сомне­ния вызы­ва­ет лишь фор­ма нож­ки, одна­ко, учи­ты­вая, что у боль­шей части ама­ст­рий­ских сосудов нож­ки не сохра­ни­лись (а сохра­нив­ши­е­ся демон­стри­ру­ют боль­шое раз­но­об­ра­зие вари­ан­тов), этот аргу­мент едва ли может иметь решаю­щее зна­че­ние. Клей­ме­ние амфор типа «Джа­фер­ка» сход­но с герак­лей­ским, что сле­ду­ет объ­яс­нить, види­мо, доста­точ­но проч­ным закреп­ле­ни­ем в Ама­ст­рии герак­лей­ских тра­ди­ций еще в тот пери­од, когда оба поли­са вхо­ди­ли прак­ти­че­ски в еди­ное государ­ство.

Таким обра­зом, мож­но пред­по­ло­жить, что пер­во­на­чаль­но кера­ми­че­ское про­из­вод­ство Ама­ст­рии было орга­ни­зо­ва­но на базе мастер­ских Кром­ны, изготав­ли­вав­шей свою тару на про­тя­же­нии, по край­ней мере, вто­рой поло­ви­ны чет­вер­то­го сто­ле­тия. Про­ведя синой­кизм и став вла­де­ли­цей гон­чар­ных мастер­ских, Ама­ст­рия ука­зы­ва­ет на этот факт раз­ме­ще­ни­ем на гор­лах и руч­ках амфор клейм, содер­жа­щих ее имя⁵¹. После ее смер­ти в горо­де про­дол­жа­ет­ся изготов­ле­ние тары (под кон­тро­лем Арси­нои, а затем — ее пред­ста­ви­те­ля Эвме­на?), и мест­ное вино по-преж­не­му посту­па­ет на рын­ки севе­ро­при­чер­но­мор­ских горо­дов. Одна­ко пери­од этот длит­ся недол­го: амфо­ры типа «джа­фер­ка», как и герак­лей­ская тара, не встре­ча­ют­ся в ком­плек­сах после пер­вой тре­ти III в. до н. э.⁵²

Что каса­ет­ся тиос­ско­го про­из­вод­ства, то с ним мож­но пред­по­ло­жи­тель­но свя­зать две серии сосудов, отне­сен­ные С. Ю. Мона­хо­вым к неиз­вест­ным южно­пон­тий­ским цен­трам⁵³. Во-пер­вых, это амфо­ры услов­ной груп­пы Мела­ноп­па середи­ны IV в. до н. э.; во-вто­рых, сосуды груп­пы «Гор­гия-Диок­ла» пер­вой чет­вер­ти III века. Мор­фо­ло­ги­че­ское сход­ство этих двух групп оче­вид­но. Их харак­тер­ны­ми осо­бен­но­стя­ми явля­ют­ся низ­кое раз­ме­ще­ние верх­не­го при­ле­па руч­ки, пифо­ид­ная фор­ма туло­ва, рас­ши­ря­ю­ща­я­ся нож­ка. Опи­сан­ные при­зна­ки отно­сят­ся к сосудам обе­их групп, что может гово­рить об их пре­ем­ст­вен­но­сти, об одном типо­ло­ги­че­ском ряде.

При­ме­ча­тель­но, что клей­ма маги­ст­ра­та Мела­ноп­па содер­жат име­на фаб­ри­кан­тов, извест­ные из герак­лей­ских оттис­ков. Г. А. Лом­тад­зе, с.335 не отри­цая гипо­те­зы южно­пон­тий­ско­го про­ис­хож­де­ния рас­смат­ри­вае­мых сосудов, выска­зал пред­по­ло­же­ние, что они изготав­ли­ва­лись в герак­лей­ских мастер­ских по зака­зу южно-пон­тий­ских цен­тров (име­на маги­ст­ра­тов кото­рых и фигу­ри­ру­ют в клей­мах)⁵⁴. Если согла­сить­ся с иссле­до­ва­те­лем, полу­чит­ся, что некие цен­тры, не обла­дая соб­ст­вен­ным кера­ми­че­ским про­из­вод­ст­вом, име­ли чинов­ни­ков, кон­тро­ли­ро­вав­ших его (о чем, по сути, и долж­ны свиде­тель­ст­во­вать маги­ст­рат­ские клей­ма), что само по себе выглядит не очень прав­до­по­доб­но. В дан­ной свя­зи сле­ду­ет вспом­нить ана­ло­гич­ную ситу­а­цию с амфо­ра­ми Тра­пезун­та середи­ны IV в. до н. э., мор­фо­ло­гия и гли­на кото­рых были ана­ло­гич­ны синоп­ским, а клей­ма содер­жа­ли име­на фаб­ри­кан­тов, при­сут­ст­ву­ю­щих в клей­мах Сино­пы⁵⁵.

Амфо­ра груп­пы «Мела­ноп­па» отли­ча­ет­ся бо́льши­ми мет­ри­че­ски­ми пара­мет­ра­ми, а соот­вет­ст­вен­но и бо́льшим объ­е­мом. Впро­чем, это харак­тер­но для амфор более ран­не­го пери­о­да. К пере­чис­лен­ным в ука­зан­ной ста­тье С. Ю. Мона­хо­ва сосудам груп­пы «Гор­гия-Диок­ла» мож­но отне­сти еще одно гор­ло, обна­ру­жен­ное в ходе рас­ко­пок Паш­ков­ско­го могиль­ни­ка № 6, в погре­бе­нии 65⁵⁶.

Амфо­ры пер­вой из назван­ных групп, види­мо, про­из­во­ди­лись в Тио­се во вре­мя его под­чи­не­ния Герак­лее, что выглядит вполне допу­сти­мым, если иметь в виду вполне есте­ствен­ное жела­ние герак­леотов исполь­зо­вать удоб­ную гавань в горо­де, рас­по­ло­жен­ном непо­да­ле­ку от их соб­ст­вен­но­го поли­са. Их про­из­вод­ство, разу­ме­ет­ся, пре­кра­ти­лось с вклю­че­ни­ем Тиоса в синой­кизм Ама­ст­рии (либо про­из­вод­ство гон­чар­ных мастер­ских на корот­кий пери­од было пере­ори­ен­ти­ро­ва­но на изготов­ле­ние сосудов, клей­мив­ших­ся име­нем цари­цы). Амфо­ры груп­пы «Гор­гия-Диок­ла» мог­ли про­из­во­дить­ся после обре­те­ния Тио­сом неза­ви­си­мо­сти в пер­вых деся­ти­ле­ти­ях III в. до н. э. — как и, судя по дан­ным нумиз­ма­ти­че­ских и нарра­тив­ных источ­ни­ков (см. выше), тес­но свя­зан­ной с ним Ама­ст­ри­ей. Ана­ло­гич­ную ситу­а­цию мы наблюда­ем в Тра­пезун­те середи­ны IV в. до н. э., когда, нахо­дясь под кон­тро­лем синоп­цев (Xen. Anab. V. 5. 10), город имел неко­то­рую сте­пень авто­но­мии, что поз­во­ля­ло ему чека­нить соб­ст­вен­ную моне­ту и про­из­во­дить кера­ми­че­скую тару. Позд­нее, в кон­це III — нача­ле II в. до н. э., обре­тя неза­ви­си­мость, вла­сти Тра­пезун­та пред­при­ня­ли попыт­ку уста­но­вить кон­троль над кера­ми­че­ским про­из­вод­ст­вом, что выра­зи­лось в появ­ле­нии маги­ст­рат­ских клейм⁵⁷.

Отно­си­тель­но неболь­шое коли­че­ство экзем­пля­ров, при­над­ле­жа­щих этим груп­пам «тиос­ских» амфор, может свиде­тель­ст­во­вать в поль­зу того, что, во-пер­вых, аре­ал их рас­про­стра­не­ния был доволь­но с.336 узок, во-вто­рых, что эко­но­ми­че­ский потен­ци­ал про­из­во­дя­ще­го их цен­тра был недо­ста­то­чен для мас­со­во­го экс­пор­та про­дук­ции, и, нако­нец, что про­из­во­ди­лись эти амфо­ры в тече­ние отно­си­тель­но корот­ко­го вре­ме­ни (воз­мож­но, с пере­ры­ва­ми).

Ga­bel­ko O. L., Kuz­net­so­va E. V. The Sy­noi­kis­mos of Amastris and Am­pho­rae Pro­duc­tion in the Po­leis of the South Pon­tic Re­gion (the se­cond half of the IV-th — the se­cond third of the III-rd cent. B. C.)

The main idea of this ar­tic­le is to de­ve­lop re­cent S. Yu. Mo­nak­hov’s (1997) con­cep­tion con­cer­ning the pos­si­bi­li­ty to attri­bu­te se­ve­ral ty­pes of am­pho­rae (end of the IV-th — the first de­ca­des of the III-rd cent. B. C.), which were pre­vio­us­ly ascri­bed to He­rac­leia Pon­ti­ca, but ha­ve a num­ber of pe­cu­lia­ri­ties un­com­mon for this cen­ter and re­sembling the Si­no­pean ones, to un­cer­tain South-Pon­tic po­leis. The de­tai­led and complex ana­ly­sis of writ­ten tra­di­tion, nu­mis­ma­tic, epi­gra­phic and ar­chaeo­lo­gi­cal evi­den­ces al­lows to sup­po­se, that the ce­ra­mic pro­duc­tion of the nor­thern coast of Asia Mi­nor in that ti­me was strongly influen­ced by the sy­noi­kis­mos, ar­ran­ged by the queen of He­rac­leia Amastris at the ve­ry be­gin­ning of the III cent. B. C. and re­sul­ted in the uni­ting the small towns of Tios (for a short ti­me), Se­sa­mos, Crom­na, Cy­tor in the new po­lis, na­med af­ter its’ foun­der.

The am­pho­ra pro­duc­tion of Amastris is al­rea­dy stu­died toughly, but, ne­ver­the­less, the ques­tion about its’ pos­sib­le «pre­de­ces­sors» was ne­ver dis­pu­ted by the scho­lars. Mean­ti­me, it seems most rea­so­nab­le to as­su­me, that du­ring the se­cond half of the IV-th cent B. C. the own am­pho­rae were ma­king in Crom­na: the coins of this po­lis bear the pic­tu­re of a ce­ra­mic ves­sel (kan­pha­ros?) and a bunch of gra­pes, which tes­ti­fies in fa­vor of exis­ting he­re of the lo­cal wine pro­duc­tion. So, it ap­pears, that the Crom­nian tra­di­tions and ce­ra­mic workshops ser­ved as a ba­se for the or­ga­ni­za­tion of the am­pho­rae pro­duc­tion in Amastris. Then, for a cer­tain pe­riod, du­ring both the ti­me of He­rac­leian sup­re­ma­cy and al­so of auto­no­my in 280-th B. C., Tios could be the cen­ter of ce­ra­mic ma­nu­fac­tu­re as well. And, fi­nal­ly, the cer­tain am­pho­rae men­tio­ned by S. Yu. Mo­nak­hov (the so-cal­led «Jafer­ka-ty­pe») could be attri­bu­ted to Amastris it­self and da­ted by the pe­riod between the queen Amastris’ death and the sub­juga­tion of the po­lis to the Pon­tic kingdom (la­te 270-th — ear­ly 260-th B. C.?).

с.337

Табл. 1: 1 — моне­та Кром­ны (голо­ва увен­чан­ной Геры — кан­фар); 2 — моне­та Мен­ды (Дио­нис — кан­фар); 3 — моне­та Кром­ны (Зевс — голо­ва жен­ско­го боже­ства); 4 — моне­та Сеса­ма (Зевс — Демет­ра?); 5 — моне­та Тиоса (Зевс — орел на мол­нии); 6 — моне­та Тиоса (ΤΙΑΝΩΝ — ΕΛΕΥΘΕΡΙΑ); 7 — моне­та Ама­ст­рии (сидя­щая на троне боги­ня); 8 — моне­та Ама­ст­рии (Зевс — орел на мол­нии).

с.338

Рис. 2. Дого­вор Сино­пы с Герак­ле­ей.