В. Н. Парфенов

Сеян: взлет и падение

Текст приводится по изданию: «Античный мир и археология». Вып. 10. Саратов, 1999. С. 63—88.

с.63

Над­мен­ный вре­мен­щик, и под­лый и ковар­ный,
Монар­ха хит­рый льстец, и друг небла­го­дар­ный.
К. Ф. Рыле­ев.

Луций Элий Сеян — хре­сто­ма­тий­ный при­мер могу­ще­ст­вен­но­го вре­мен­щи­ка, кото­рый при­об­рел такое вли­я­ние на государ­ст­вен­ные дела, что соста­вил заго­вор про­тив Тибе­рия с целью захва­та импе­ра­тор­ской вла­сти, но был вовре­мя раз­об­ла­чен и уни­что­жен. Подоб­ная точ­ка зре­ния до насто­я­ще­го вре­ме­ни без­раздель­но гос­под­ст­ву­ет в работах обще­го харак­те­ра по исто­рии Рима и доми­ни­ру­ет в более спе­ци­аль­ных трудах1.

Одна­ко, при всей рас­про­стра­нен­но­сти это­го мне­ния, нель­зя ска­зать, что ему нет аль­тер­на­ти­вы. Сомне­ние в суще­ст­во­ва­нии заго­во­ра Сея­на выра­зил уже Ф. Б. Марш, его скеп­ти­цизм разде­лил и Р. Э. Смит2. В после­во­ен­ной исто­рио­гра­фии про­бле­мы кри­ти­че­ское направ­ле­ние пред­став­ле­но работа­ми Р. Сай­ма, Р. Сили, Э. Бод­динг­тон, Э. Майс­сне­ра, Д. Хен­ни­га, Т. Уайд­ме­на3. Мно­гие с.64 иссле­до­ва­те­ли, зани­мав­ши­е­ся «делом Сея­на», не отри­ца­ют, что он был заме­шан в анти­го­судар­ст­вен­ной дея­тель­но­сти, прав­да, в оцен­ке сте­пе­ни его винов­но­сти име­ют­ся суще­ст­вен­ные рас­хож­де­ния4. Нако­нец, неко­то­рые спе­ци­а­ли­сты, отка­зав­шись от рас­смот­ре­ния про­бле­мы в целом, пред­по­чи­та­ют ана­ли­зи­ро­вать ее отдель­ные аспек­ты5.

В оте­че­ст­вен­ной нау­ке тема «заго­во­ра Сея­на» попу­ляр­но­стью не поль­зо­ва­лась и пред­ме­том спе­ци­аль­но­го рас­смот­ре­ния не была, — воз­мож­но, пото­му, что вызы­ва­ла неже­ла­тель­ные ассо­ци­а­ции6. Необ­хо­ди­мость обра­ще­ния к это­му сюже­ту дик­ту­ет­ся в первую оче­редь тем, что он явля­ет­ся клю­че­вым во внут­ри­по­ли­ти­че­ской исто­рии прин­ци­па­та Тибе­рия: Сеян был круп­ней­шим (разу­ме­ет­ся, после само­го импе­ра­то­ра) государ­ст­вен­ным дея­те­лем Рима — по мень­шей мере, в 23—31 годах — и его гибель ста­ла сиг­на­лом к пер­вым в эпо­ху Импе­рии мас­со­вым репрес­си­ям про­тив оппо­зи­ции, то ли дей­ст­ви­тель­ной, то ли мни­мой…

Преж­де чем перей­ти к рас­смот­ре­нию соб­ст­вен­но про­бле­мы заго­во­ра, необ­хо­ди­мо оста­но­вить­ся на основ­ных сто­ро­нах дея­тель­но­сти Сея­на вплоть до роко­во­го для него дня 18 октяб­ря 31 года.

Луций Элий Сеян, этруск по про­ис­хож­де­нию, родил­ся в горо­де Воль­си­нии в семье Л. Сея Стра­бо­на, рим­ско­го всад­ни­ка и одно­го из вид­ных пред­ста­ви­те­лей новой эли­ты, сфор­ми­ро­вав­шей­ся в ходе граж­дан­ских войн кон­ца Рес­пуб­ли­ки. Воз­мож­но, карье­ре Сея Стра­бо­на спо­соб­ст­во­вал его зем­ляк Меце­нат. Во вся­ком слу­чае, в годы прин­ци­па­та Авгу­ста Стра­бон, не при­над­ле­жа к нахо­див­шим­ся на виду при­бли­жен­ным импе­ра­то­ра, зани­мал в сво­ем сосло­вии выдаю­ще­е­ся поло­же­ние (prin­ceps equestris or­di­nis) и поль­зо­вал­ся бла­го­склон­но­стью власть иму­щих7.

Исхо­дя из того, что в моло­до­сти Сеян вхо­дил в окру­же­ние Гая Цеза­ря, вну­ка и при­ем­но­го сына Авгу­ста, буду­ще­го вре­мен­щи­ка при­ня­то счи­тать ровес­ни­ком моло­до­го наслед­ни­ка прин­ци­па­та и отно­сить его рож­де­ние тоже к 20 году до н. э.8 О дея­тель­но­сти Сея­на вплоть до 14 года н. э. мож­но с.65 лишь стро­ить более или менее веро­ят­ные пред­по­ло­же­ния. Неиз­вест­но, когда и поче­му он в резуль­та­те усы­нов­ле­ния вошел во вли­я­тель­ный всад­ни­че­ский род Эли­ев9. Догад­ка Г. Бер­да, что в пер­вые годы нашей эры Сеян слу­жил под нача­лом Тибе­рия в север­ных про­вин­ци­ях10, кажет­ся весь­ма веро­ят­ной: она хоро­шо объ­яс­ня­ет как стре­ми­тель­ную карье­ру Сея­на сра­зу после смер­ти Авгу­ста (тогда Тибе­рий рас­став­лял на клю­че­вые посты сво­их людей), так и тот факт, что в 14 году имен­но его новый прин­цепс коман­ди­ро­вал вме­сте со сво­им сыном Дру­зом для подав­ле­ния мяте­жа леги­о­нов в Пан­но­нии — эту про­вин­цию и нахо­див­ши­е­ся там вой­ска Сеян дол­жен был хоро­шо знать.

Решаю­щий пово­рот в судь­бе Сея­на про­изо­шел непо­сред­ст­вен­но после смер­ти Авгу­ста: он назна­ча­ет­ся пре­фек­том пре­то­рия, при­чем кол­ле­гой по долж­но­сти являл­ся его род­ной отец, Сей Стра­бон (Tac. Ann. I. 24. 2). Учи­ты­вая кри­ти­че­ское поло­же­ние, в кото­ром Тибе­рий нахо­дил­ся в пер­вые неде­ли сво­его прин­ци­па­та, нель­зя не согла­сить­ся с Д. Хен­ни­гом: это назна­че­ние явно свиде­тель­ст­ву­ет о дове­рии, кото­рое новый прин­цепс питал в отно­ше­нии это­го семей­но­го дуэ­та11.

С дру­гой сто­ро­ны, сле­ду­ет учи­ты­вать, что пост пре­фек­та пре­то­рия тогда вовсе не имел того зна­че­ния, кото­рое он при­об­рел впо­след­ст­вии имен­но бла­го­да­ря Сея­ну. Август учредил эту долж­ность доста­точ­но позд­но, лишь во 2 году до н. э., при­чем, как кол­ле­ги­аль­ную. Пер­вы­ми пре­то­ри­ан­ски­ми пре­фек­та­ми ста­ли Кв. Осто­рий Ска­пу­ла и П. Саль­вий Апер (Dio Cass. LV. 10. 10). Пона­ча­лу эта долж­ность, оче­вид­но, мыс­ли­лась как чисто тех­ни­че­ская, учреж­де­ние ее про­изо­шло тогда, когда Авгу­сту уже по воз­рас­ту ста­ло труд­но осу­ществлять реаль­ное руко­вод­ство сво­ей гвар­ди­ей. Одна­ко потен­ци­аль­ные воз­мож­но­сти, кото­рые заклю­чал в себе пост пре­фек­та пре­то­рия, импе­ра­тор дол­жен был хоро­шо пред­став­лять, не слу­чай­но он оста­вил за собой вер­хов­ное коман­до­ва­ние пре­то­ри­ан­ски­ми когор­та­ми и сам давал им пароль, имя пре­фек­та пре­то­рия в дипло­мах отстав­ных пре­то­ри­ан­цев даже не упо­ми­на­лось12.

Сов­мест­но с отцом Сеян зани­мал этот пост недол­го — не позд­нее 15 года. Сей Стра­бон был назна­чен пре­фек­том Егип­та, достиг­нув тем самым вер­ши­ны всад­ни­че­ской карье­ры (Dio Cass. LVIII. 19. 6). Д. Хен­ниг допус­ка­ет, что Стра­бон был обле­чен осо­бы­ми пол­но­мо­чи­я­ми, отно­сив­ши­ми­ся не толь­ко к Егип­ту, но и к сирий­ским леги­о­нам13. Впро­чем, на этой ответ­ст­вен­ной долж­но­сти Сей Стра­бон про­был недол­го — види­мо, уже в 16 году его сме­нил Г. Гале­рий14. С это­го с.66 момен­та отец Сея­на из исто­рии исче­за­ет. Если учесть его вид­ное поло­же­ние и воз­рас­тав­шее поли­ти­че­ское вли­я­ние его сына, то про­ще все­го пред­по­ло­жить, что Стра­бон в Егип­те вне­зап­но умер — иной вари­ант столь неожи­дан­но­го кон­ца карье­ры здесь мало­ве­ро­я­тен.

Пер­вой акци­ей Сея­на при новом прин­цеп­се было уча­стие в подав­ле­нии мяте­жа пан­нон­ских леги­о­нов. Тогда Тибе­рий напра­вил к мятеж­ным вой­скам сво­его сына Дру­за в сопро­вож­де­нии вид­ных санов­ни­ков. Экс­пе­ди­ция была рас­счи­та­на на любой вари­ант раз­ви­тия собы­тий: ее соста­ви­ли две уси­лен­ные пре­то­ри­ан­ские когор­ты (co­hor­tes de­lec­to mi­li­te sup­ra so­li­tum fir­ma­tae), пре­то­ри­ан­ская же кон­ни­ца и часть кор­пу­са гер­ман­ских тело­хра­ни­те­лей импе­ра­то­ра. Фак­ти­че­ским руко­во­ди­те­лем кара­те­лей был имен­но Сеян, являв­ший­ся настав­ни­ком «крон­прин­ца» (rec­tor iuve­ni) (Tac. Ann. I. 24. 2).

Остав­шись един­ст­вен­ным пре­фек­том пре­то­рия, Сеян пер­во­на­чаль­но не обла­дал и тенью того вли­я­ния, кото­рое он при­об­рел впо­след­ст­вии15. Может быть, он так и остал­ся бы лишь одним в длин­ном ряду извест­ных нам глав­ным обра­зом по име­нам пре­то­ри­ан­ских пре­фек­тов, если бы не собы­тия внут­ри импе­ра­тор­ско­го дома.

Огром­ная попу­ляр­ность Гер­ма­ни­ка со вре­ме­нем неми­ну­е­мо долж­на была начать бес­по­ко­ить Тибе­рия, тем более что при­ем­ный сын импе­ра­то­ра сво­им поведе­ни­ем давал повод для серь­ез­ных опа­се­ний16. Род­ной же сын прин­цеп­са не про­яв­лял осо­бых талан­тов и рве­ния в деле управ­ле­ния государ­ст­вом. Поэто­му импе­ра­тор ост­ро нуж­дал­ся в ква­ли­фи­ци­ро­ван­ном помощ­ни­ке, на роль кото­ро­го Сеян под­хо­дил как нель­зя луч­ше. Явля­ясь руко­во­ди­те­лем гвар­дии, кото­рая одно­вре­мен­но пред­став­ля­ла собой и тай­ную поли­ти­че­скую поли­цию, пре­фект пре­то­рия мог эффек­тив­но кон­тро­ли­ро­вать систе­му обес­пе­че­ния без­опас­но­сти прин­цеп­са и пре­сле­до­вать его про­тив­ни­ков — от сбо­ра инфор­ма­ции и аре­ста до при­веде­ния при­го­во­ра в испол­не­ние. Подоб­ные пол­но­мо­чия дава­ли их обла­да­те­лю огром­ные воз­мож­но­сти, так что пре­фект пре­то­рия дол­жен был отли­чать­ся с.67 абсо­лют­ной пре­дан­но­стью импе­ра­то­ру и отсут­ст­ви­ем соб­ст­вен­ных поли­ти­че­ских амби­ций.

Всад­ни­че­ское про­ис­хож­де­ние Сея­на, исклю­чав­шее раз­ветв­лен­ные род­ст­вен­ные свя­зи с ноби­ли­те­том, проч­но при­вя­зы­ва­ло его к импе­ра­то­ру, а неза­у­ряд­ные дело­вые каче­ства быст­ро сде­ла­ли пре­фек­та пре­то­рия в гла­зах Тибе­рия чело­ве­ком неза­ме­ни­мым17.

Рез­кое уси­ле­ние вли­я­ния Сея­на антич­ные авто­ры свя­зы­ва­ют с учреж­де­ни­ем в сто­ли­це посто­ян­но­го лаге­ря для всех пре­то­ри­ан­ских когорт (20 г.)18. Одна­ко Све­то­ний не свя­зы­ва­ет стро­и­тель­ство castra prae­to­ria с ини­ци­а­ти­вой Сея­на и отно­сит сведе­ние пре­то­ри­ан­ских когорт воеди­но к меро­при­я­ти­ям само­го Тибе­рия, пред­при­ня­тым для обес­пе­че­ния обще­ст­вен­ной без­опас­но­сти в Риме и Ита­лии (Suet. Tib. 37. 1). Воз­мож­но, прин­цеп­са побуди­ли к это­му шагу вол­не­ния плеб­са в 19 году после неожи­дан­ной смер­ти Гер­ма­ни­ка19. Раз­ме­ще­ние гвар­дии в сто­лич­ных казар­мах завер­ши­ло, по заме­ча­нию Т. Момм­зе­на, ста­нов­ле­ние новых воен­ных инсти­ту­ций и сде­ла­ло пре­то­ри­ан­цев «визит­ной кар­точ­кой прин­ци­па­та»20.

Тогда же Сеян полу­чил бес­пре­цедент­ное для чело­ве­ка его долж­но­сти и соци­аль­но­го ста­ту­са отли­чие — пре­тор­ские инсиг­нии (Dio Cass. LVII. 19. 7). В том же году его тогда еще кро­шеч­ная дочь была обру­че­на с сыном Клав­дия21. Без­услов­но, это укреп­ля­ло пози­ции пре­фек­та, но не сле­ду­ет пере­оце­ни­вать зна­че­ние наме­чен­но­го брач­но­го аль­ян­са и тем более видеть в нем свиде­тель­ство вклю­че­ния Сея­на в импе­ра­тор­ский дом, как это дела­ет Э. Майс­снер22. Во-пер­вых, хотя Клав­дий фор­маль­но и вхо­дил в состав тако­во­го23, государ­ст­вен­ная карье­ра была с.68 для него закры­та24. Поэто­му род­ство с ним мог­ло иметь для Сея­на хотя и важ­ное, но все же не пер­во­сте­пен­ное зна­че­ние. Вто­рое (и глав­ное) обсто­я­тель­ство, на кото­рое поче­му-то не обра­ща­ют вни­ма­ния — этот мат­ри­мо­ни­аль­ный про­ект не был осу­щест­влен, так как через несколь­ко дней после помолв­ки маль­чик погиб при весь­ма стран­ных обсто­я­тель­ствах. Све­то­ний удив­лен тем, что эта смерть была отне­се­на, веро­ят­но, мно­го поз­же — на счет Сея­на (Suet. Claud. 27. 1). Его удив­ле­ние мож­но разде­лить и сей­час: если смерть сына Клав­дия дей­ст­ви­тель­но была убий­ст­вом, замас­ки­ро­ван­ным под несчаст­ный слу­чай, то оно мог­ло быть делом рук толь­ко тех людей, кото­рых очень не устра­и­вал пред­сто­яв­ший брак.

Таким обра­зом, путь Сея­на вовсе не был три­ум­фаль­ным вос­хож­де­ни­ем к той вер­шине вла­сти, до кото­рой он так и не дошел, сорвав­шись в про­пасть за один шаг до желан­ной цели. Счи­тать, что в 20 году пре­фект пре­то­рия был все­си­лен — это ничем не оправ­дан­ное пре­уве­ли­че­ние, и пред­став­ля­ет­ся, что гораздо бли­же к истине Д. Хен­ниг, кото­рый отме­тил, что «до смер­ти Дру­за Сеян играл незна­чи­тель­ную или, луч­ше ска­зать, неза­мет­ную роль»25. Разу­ме­ет­ся, Тибе­рий к нему бла­го­во­лил. Еще одно свиде­тель­ство тому — уста­нов­ле­ние ста­туи Сея­на в теат­ре Пом­пея за орга­ни­за­цию туше­ния там боль­шо­го пожа­ра (Tac. Ann. III. 72. 3; IV. 7. 2). Г. Берд, оче­вид­но, прав, счи­тая, что кон­цен­тра­ция пре­то­ри­ан­цев на Вими­на­ле воз­ве­сти­ла о новой фазе поли­ти­че­ско­го вли­я­ния Сея­на, но сра­зу же сле­ду­ет ого­во­рить­ся, — преж­де все­го, в потен­ции. Пока был жив Друз, натя­ну­тые отно­ше­ния кото­ро­го с Сея­ном не были сек­ре­том (Tac. Ann. IV. 3. 2; 7. 1—3), карье­ра послед­не­го в луч­шем для него слу­чае завер­ши­лась бы вме­сте с кон­цом прин­ци­па­та Тибе­рия. Прин­ци­пи­аль­но иную ситу­а­цию созда­ла неожи­дан­ная смерть Дру­за в 23 году.

Худо­же­ст­вен­но­му гению Таци­та мы обя­за­ны тем, что создан­ная им кар­ти­на соблаз­не­ния Сея­ном жены Дру­за Ливии (Ливил­лы) и после­дую­ще­го отрав­ле­ния наслед­ни­ка тро­на пре­ступ­ной парой любов­ни­ков проч­но утвер­ди­лась в науч­ной лите­ра­ту­ре26. Одна­ко авто­ры спе­ци­аль­ных иссле­до­ва­ний, как пра­ви­ло, скеп­ти­че­ски отно­сят­ся к этой инфор­ма­ции, и резю­ми­ро­вать их мне­ние мож­но сло­ва­ми Д. Хен­ни­га: «То, что он с само­го нача­ла про­во­дил в жизнь зара­нее обду­ман­ный план — сна­ча­ла соблаз­нить жену сво­его сопер­ни­ка, а затем с ее помо­щью умерт­вить его — кажет­ся слиш­ком аван­тюр­ным и, оче­вид­но, отно­сит­ся с.69 к раз­ряду состря­пан­ной впо­след­ст­вии скан­даль­ной хро­ни­ки»27. Пока­за­тель­но, что слух об отрав­ле­нии Дру­за воз­ник толь­ко после гибе­ли Сея­на (Suet. Tib. 62. 1)28. Отме­тив, что рас­сказ об адюль­те­ре Ливил­лы явля­ет­ся «в выс­шей сте­пе­ни неправ­до­по­доб­ным», Д. Хен­ниг кон­ста­ти­ру­ет: «Un­bezwei­fel­bar bleibt jedoch, daß Seian erst nach dem To­de des Dru­sus für Li­vil­la als Ehe­partner in­te­res­sant wer­den konnte»29.

Рост поли­ти­че­ско­го вли­я­ния Сея­на после 23 года тес­но свя­зан с кон­флик­том внут­ри импе­ра­тор­ско­го семей­ства. Не вда­ва­ясь в дета­ли про­ти­во­сто­я­ния Тибе­рия, с одной сто­ро­ны, и Агрип­пи­ны с ее стар­ши­ми сыно­вья­ми, с дру­гой (это слиш­ком слож­ный вопрос, кото­рый заслу­жи­ва­ет отдель­но­го рас­смот­ре­ния), отме­тим, что, хотя эти раздо­ры пол­но­стью соот­вет­ст­во­ва­ли поли­ти­че­ским инте­ре­сам Сея­на, было бы невер­но при­пи­сы­вать ему ини­ци­а­ти­ву в пре­сле­до­ва­нии семьи Гер­ма­ни­ка. Крайне мало­ве­ро­ят­но, чтобы Тибе­рий, лич­ность силь­ная и воле­вая, дей­ст­во­вал здесь по указ­ке Сея­на. В этом про­сто не было необ­хо­ди­мо­сти: и без того пред­убеж­де­ние импе­ра­то­ра про­тив Агрип­пи­ны, вос­хо­див­шее еще к 14 г., со вре­ме­нем пре­вра­ти­лось в стой­кую вза­им­ную нена­висть30. Как мет­ко выра­зил суть этой тра­гедии Г. Скал­лард, ясно, что сама Агрип­пи­на, ее стар­шие сыно­вья и их дру­зья ста­ли жерт­ва­ми Тибе­рия и Сея­на, неяс­но лишь, в какой сте­пе­ни они были невин­ны­ми жерт­ва­ми31. То обсто­я­тель­ство, что Агрип­пи­на и Друз погиб­ли спу­стя два года после каз­ни Сея­на, под­твер­жда­ет: в этом деле пре­фект пре­то­рия лишь выпол­нял свой слу­жеб­ный долг и едва ли имел воз­мож­ность про­явить лич­ную ини­ци­а­ти­ву32.

Неко­то­рые иссле­до­ва­те­ли пола­га­ют, что с момен­та смер­ти Дру­за Сеян наме­тил сво­ей стра­те­ги­че­ской целью дости­же­ние вер­хов­ной вла­сти или, как мини­мум, поло­же­ния реген­та при несо­вер­шен­но­лет­нем импе­ра­то­ре после смер­ти с.70 Тибе­рия33. Напро­тив, Г. Берд и Э. Май­зе счи­та­ют подоб­ные пред­по­ло­же­ния неосно­ва­тель­ны­ми, послед­ний выска­зал­ся доста­точ­но рез­ко, ука­зав, что на Сея­на про­сто сва­ле­ны все гре­хи режи­ма Тибе­рия. В дей­ст­ви­тель­но­сти же то, что в 23 году пре­фект пре­то­рия мог питать надеж­ду на еди­но­лич­ную власть, столь же неве­ро­ят­но, как и при­пи­сы­вае­мое ему наме­ре­ние убрать всех сто­яв­ших у него на пути чле­нов импе­ра­тор­ско­го дома34.

Но, как бы там ни было, ясно, что в середине два­дца­тых годов Сеян мощ­ным рыв­ком уси­лил свое поли­ти­че­ское вли­я­ние. В 25 году Тибе­рий про­де­мон­стри­ро­вал сена­ту уче­ния пре­то­ри­ан­ской гвар­дии (Dio Cass. LVII. 24. 5). По мне­нию Дио­на Кас­сия, целью это­го меро­при­я­тия было устра­ше­ние «отцов-сена­то­ров» мно­го­чис­лен­но­стью и силой импе­ра­тор­ской охра­ны. Зре­ли­ще, разу­ме­ет­ся, долж­но было быть впе­чат­ля­ю­щим, но едва ли его сле­ду­ет пони­мать лишь как при­ми­тив­ную акцию устра­ше­ния и демон­стра­цию воен­ной мощи гвар­дии. Глав­ную роль в этом пред­став­ле­нии дол­жен был, несо­мнен­но, играть пре­фект пре­то­рия, коман­до­вав­ший уче­ни­я­ми. Таким обра­зом, сена­то­рам был нагляд­но про­де­мон­стри­ро­ван осо­бый харак­тер отно­ше­ний меж­ду Тибе­ри­ем и Сея­ном.

26 год при­нес новые свиде­тель­ства укреп­ле­ния пози­ций пре­фек­та. Сеян офи­ци­аль­но про­сил у импе­ра­то­ра руки Ливил­лы, вдо­вы Дру­за, и полу­чил хотя и уклон­чи­вый, но обна­де­жи­ваю­щий ответ (Tac. Ann. IV. 39—40)35. Так назы­вае­мый «инци­дент в гро­те», когда во вре­мя обва­ла Сеян, рискуя собой, защи­тил импе­ра­то­ра (Tac. Ann. IV. 59. 1—2), вновь дока­зал Тибе­рию пол­ную надеж­ность и пре­дан­ность пре­фек­та пре­то­рия.

Види­мо, за этим и долж­ны были после­до­вать те зна­ки импе­ра­тор­ской бла­го­склон­но­сти, о кото­рых упо­ми­на­ют антич­ные авто­ры: ста­туи (вклю­чая золотые, что счи­та­лось импе­ра­тор­ской пре­ро­га­ти­вой) в теат­рах, на город­ских пло­ща­дях и в штаб-квар­ти­рах леги­о­нов, празд­но­ва­ние дня рож­де­ния Сея­на, наряду с импе­ра­тор­ским, как обще­го­судар­ст­вен­но­го тор­же­ства36, офи­ци­аль­ное име­но­ва­ние самим Тибе­ри­ем пре­фек­та пре­то­рия сво­им «това­ри­щем в трудах»37.

К 31 году участь Агрип­пи­ны и двух ее сыно­вей была реше­на, при­чем самым тра­ги­че­ским обра­зом: стар­ший, Нерон, был уже мертв, млад­ший содер­жал­ся под стра­жей в импе­ра­тор­ском двор­це, их мать нахо­ди­лась в ссыл­ке. Каза­лось, линия Юли­ев окон­ча­тель­но отстра­не­на от насле­до­ва­ния прин­ци­па­та, млад­ший сын Гер­ма­ни­ка и Агрип­пи­ны, Гай, вос­пи­ты­вав­ший­ся после аре­ста мате­ри сна­ча­ла у Ливии, вдо­вы Авгу­ста, а затем у сво­ей баб­ки Анто­нии, осо­бых пер­спек­тив не имел — хотя дав­но про­шли обыч­ные для юных рим­лян сро­ки, он так и не с.71 полу­чил раз­ре­ше­ния надеть муж­скую тогу. Тем самым Тибе­рий недву­смыс­лен­но давал понять, что в поли­ти­ке ему делать нече­го. Остав­ший­ся кан­дидат в прин­цеп­сы, род­ной внук импе­ра­то­ра Тибе­рий Гемелл был еще слиш­ком мал, а само­му пове­ли­те­лю Рима шел уже вось­мой деся­ток.

Таким обра­зом, для Сея­на откры­ва­лись бле­стя­щие виды на буду­щее: отло­жен­ный, но не отме­нен­ный брак с Ливил­лой дол­жен был сде­лать его отчи­мом наслед­ни­ка тро­на, т. е. как мини­мум реген­том после кон­чи­ны пре­ста­ре­ло­го импе­ра­то­ра. Но собы­тия пошли по дру­го­му рус­лу: в 31 году Сеян был каз­нен, а сле­дую­щим импе­ра­то­ром стал в 37 году имен­но Гай Цезарь, вско­ре после это­го умерт­вив­ший Тибе­рия Гемел­ла, сво­его двою­род­но­го бра­та и сона­след­ни­ка.

Как уже отме­ча­лось, боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей видит при­чи­ну гибе­ли Сея­на в том, что он решил уни­что­жить сво­его пре­ста­ре­ло­го пове­ли­те­ля. Подоб­ное еди­но­мыс­лие дик­ту­ет­ся харак­те­ром источ­ни­ков. Наи­бо­лее авто­ри­тет­ные из них (Тацит, Све­то­ний, Иосиф Фла­вий) утвер­жда­ют, что Сеян наме­ре­вал­ся совер­шить государ­ст­вен­ный пере­во­рот. Един­ст­вен­ное опре­де­лен­ное свиде­тель­ство про­ти­во­по­лож­но­го пла­на (Дион Кас­сий) отвер­га­ет­ся на том осно­ва­нии, что этот автор был свиде­те­лем уни­что­же­ния пре­фек­та пре­то­рия Плав­ци­а­на и это про­из­ве­ло на него такое впе­чат­ле­ние, что и Сея­на он по ана­ло­гии счел невин­ной жерт­вой импе­ра­то­ра Тибе­рия38.

Для выяс­не­ния под­лин­ных при­чин паде­ния «все­силь­но­го» вре­мен­щи­ка име­ет­ся слиш­ком мало дан­ных, и, кажет­ся, все, что мож­но ска­зать на их осно­ва­нии, уже ска­за­но. Если руко­вод­ст­во­вать­ся прин­ци­пом, сфор­му­ли­ро­ван­ным в этой свя­зи Э. Кестер­ма­ном, то напра­ши­ва­ет­ся вывод, что даль­ней­шее иссле­до­ва­ние про­бле­мы вооб­ще не име­ет смыс­ла39. Тем не менее, риск­нем вновь про­ана­ли­зи­ро­вать име­ю­щи­е­ся источ­ни­ки и для нача­ла зада­дим­ся самы­ми про­сты­ми вопро­са­ми: в чем обви­нял­ся Сеян, кто его обви­нял и како­вы дока­за­тель­ства само­го суще­ст­во­ва­ния пре­ступ­ных замыс­лов?

Эти вопро­сы зада­вал уже Юве­нал и сам же отве­чал на них — ника­ких дока­за­тельств винов­но­сти Сея­на не суще­ст­во­ва­ло, все бази­ро­ва­лось на обви­ни­тель­ном пись­ме Тибе­рия:


«…sed quo ce­ci­dit sub cri­mi­ne? quis­nam de­la­tor?
qui­bus in­di­ci­bus, quo tes­te pro­ba­vit?» «Nil ho­rum:
ver­bo­sa et gran­dis epis­tu­la ve­nit a Cap­reis». «Be­ne
ha­bet; nil plus in­ter­ro­go».
Iuven. Sat. X. 69—72.

Но если одно­му из участ­ни­ков это­го диа­ло­га все сра­зу ста­ло ясно, то для нас ситу­а­ция, напро­тив, ослож­ня­ет­ся. Ф. Б. Марш, прав­да, не при­да­ет боль­шо­го зна­че­ния это­му нега­тив­но­му свиде­тель­ству40, одна­ко при реви­зии тра­ди­ци­он­ных с.72 пред­став­ле­ний дра­го­цен­на любая кру­пи­ца тра­ди­ции, осо­бен­но про­ти­во­ре­ча­щей офи­ци­аль­но при­ня­той точ­ке зре­ния.

Каза­лось бы, чет­кий ответ на постав­лен­ные вопро­сы дает Тацит, у кото­ро­го пре­дан­ный суду сена­та по обви­не­нию в друж­бе с Сея­ном всад­ник Мину­ций Терм в сво­ей речи фик­си­ру­ет эти обви­не­ния: коз­ни про­тив государ­ства и замы­сел умерт­вить импе­ра­то­ра41. Оче­вид­но, тако­ва была офи­ци­аль­ная вер­сия, но из како­го источ­ни­ка почерп­нул ее Тацит, неяс­но — абсо­лют­но надеж­на эта инфор­ма­ция лишь в том слу­чае, если она взя­та из прото­ко­лов заседа­ния сена­та. Во вся­ком слу­чае, оче­вид­но, что Сеян был осуж­ден на осно­ва­нии зако­на об оскорб­ле­нии вели­чия как «враг наро­да» — hos­tis per­ni­cio­sis­si­mus p. R. (ILS. 157; Suet. Ca­lig. 12. 1). День его каз­ни вошел в чис­ло государ­ст­вен­ных празд­ни­ков (ILS. 158; Tac. Ann. VI. 25. 3).

Наи­бо­лее опре­де­лен­ные утвер­жде­ния о заго­во­ре и соста­ве заго­вор­щи­ков содер­жит сооб­ще­ние Иоси­фа Фла­вия (Antt. XVIII. 6. 6), по сло­вам кото­ро­го Сеян вовлек в пре­ступ­ное сооб­ще­ство сена­то­ров, воль­ноот­пу­щен­ни­ков и воен­ных, но был раз­об­ла­чен Анто­ни­ей, вдо­вой Дру­за Стар­ше­го, кото­рая напи­са­ла Тибе­рию на Капри все, что узна­ла о заго­во­ре. Досто­вер­ность само­го фак­та нали­чия пись­ма Анто­нии в нау­ке обыч­но не под­вер­га­ет­ся сомне­нию, хотя об его содер­жа­нии име­ют­ся раз­лич­ные мне­ния42.

Одна­ко суще­ст­ву­ют насто­ра­жи­ваю­щие дета­ли, кото­рые поз­во­ля­ют поста­вить под сомне­ние досто­вер­ность инфор­ма­ции Иоси­фа. Сооб­ще­ние о пись­ме Анто­нии име­ет­ся толь­ко у него; даже Дион Кас­сий, кото­ро­му при­над­ле­жит един­ст­вен­ное связ­ное и подроб­ное повест­во­ва­ние об этих собы­ти­ях, этой дета­ли не при­во­дит. Упо­ми­на­ние Иоси­фа о том, что Сеян был дру­гом мужа Анто­нии, совер­шен­но неве­ро­ят­но. Кро­ме того, хотя Э. Бод­динг­тон и пола­га­ет, что вер­сия Иоси­фа может вос­хо­дить к хоро­шим источ­ни­кам, так как Анто­ния была в дру­же­ских отно­ше­ни­ях с «еврей­ским прин­цем» Агрип­пой43, имен­но это обсто­я­тель­ство и долж­но насто­ро­жить иссле­до­ва­те­ля. Во-пер­вых, Агрип­па был очень дру­жен с Кали­гу­лой, т. е. пред­став­ля­ет явно заин­те­ре­со­ван­ную сто­ро­ну. Во-вто­рых, наи­бо­лее близ­кий по вре­ме­ни к опи­сы­вае­мым собы­ти­ям источ­ник, Филон Алек­сан­дрий­ский, при­пи­сы­ва­ет Сея­ну наме­ре­ние истре­бить евре­ев44, и, вне зави­си­мо­сти от досто­вер­но­сти это­го сооб­ще­ния, ясно, что Иосиф пред­став­ля­ет рез­ко враж­деб­ную в отно­ше­нии Сея­на лите­ра­тур­ную тра­ди­цию.

При­ме­ча­тель­но, что наи­бо­лее заин­те­ре­со­ван­ное в оправ­да­нии каз­ни вре­мен­щи­ка лицо — сам импе­ра­тор Тибе­рий — дает совер­шен­но иную трак­тов­ку с.73 «дела Сея­на». Све­то­ний сохра­нил инте­рес­ней­шую цита­ту из его авто­био­гра­фии: Seia­num se pu­nis­se, quod com­pe­ruis­set, fu­re­re ad­ver­sus li­be­ros Ger­ma­ni­ci fi­lii sui (Suet. Tib. 61. 1).

При всем оче­вид­ном лице­ме­рии это­го объ­яс­не­ния (что здесь же и отме­че­но Све­то­ни­ем), совер­шен­но ясен один прин­ци­пи­аль­ный вывод: прин­цепс, кото­ро­го наш автор не напрас­но счи­та­ет «умней­шим ста­ри­ком»45, про­сто-напро­сто не верил в суще­ст­во­ва­ние заго­во­ра. Но тогда оста­ет­ся откры­тым вопрос — кому и для чего потре­бо­ва­лось уни­что­жить Сея­на?

Самое дотош­ное рас­сле­до­ва­ние не обна­ру­жи­ва­ет ника­ких кон­крет­ных дока­за­тельств того, что пре­фект пре­то­рия дей­ст­ви­тель­но гото­вил свер­же­ние Тибе­рия. Все пере­чис­лен­ное антич­ны­ми авто­ра­ми в каче­стве эта­пов выпол­не­ния пла­на захва­та вла­сти46 — либо пря­мой вымы­сел, либо то, что было ини­ции­ро­ва­но самим Тибе­ри­ем или же санк­ци­о­ни­ро­ва­но им. Бле­стя­щая карье­ра вре­мен­щи­ка объ­яс­ня­лась отнюдь не его «демо­ни­че­ской силой», как вполне серь­ез­но уве­рял Э. Кор­не­ман, счи­тав­ший поче­му-то, что Сеян «дол­жен быть назван пер­вым могиль­щи­ком прин­ци­па­та»47. Глав­ную роль в воз­вы­ше­нии Сея­на сыг­ра­ли, как уже упо­ми­на­лось, его лич­ная пре­дан­ность Тибе­рию и исклю­чи­тель­ные дело­вые каче­ства. Имен­но талант адми­ни­ст­ра­то­ра поз­во­лил пре­фек­ту пре­то­рия взять на себя руко­вод­ство теку­щи­ми государ­ст­вен­ны­ми дела­ми, раз­гру­зив от этой рути­ны ста­рев­ше­го Тибе­рия.

С ново­го, 31 года, импе­ра­тор стал кон­су­лом вме­сте со сво­им пре­фек­том пре­то­рия (заме­че­но, что до это­го он в быт­ность свою прин­цеп­сом зани­мал эту долж­ность лишь два­жды, в 18 и 21 гг.: каж­дый раз с пред­по­ла­гае­мы­ми наслед­ни­ка­ми прин­ци­па­та, Гер­ма­ни­ком и Дру­зом соот­вет­ст­вен­но)48. Тибе­рий дал, нако­нец, раз­ре­ше­ние на помолв­ку Сея­на со сво­ей род­ст­вен­ни­цей. Логич­нее все­го счи­тать, что это была Ливил­ла, руки кото­рой пре­фект пре­то­рия уже про­сил в 26 году. Одна­ко един­ст­вен­ный источ­ник, кото­рый назы­ва­ет неве­сту Сея­на по име­ни, сооб­ща­ет, что это была Юлия, дочь Дру­за и Ливил­лы, успев­шая к тому вре­ме­ни овдо­веть49 (Dio Cass. LVIII. 3. 9) — доста­точ­но неожи­дан­ный вари­ант. Разу­ме­ет­ся, огром­ная раз­ни­ца в воз­расте меж­ду буду­щи­ми ново­брач­ны­ми мог­ла быть про­игно­ри­ро­ва­на, как и в любом брач­ном аль­ян­се по поли­ти­че­ским сооб­ра­же­ни­ям, но рез­ко нега­тив­ную реак­цию Ливил­лы на это обру­че­ние пред­ста­вить нетруд­но, и Сеян не мог это­го не учи­ты­вать.

Слож­ность объ­яс­не­ния этой мат­ри­мо­ни­аль­ной загад­ки усу­губ­ля­ет­ся тем, что в этом месте под­лин­ный текст Дио­на Кас­сия утра­чен, его содер­жа­ние извест­но по изло­же­нию Зона­ры (Zon. XI. 2). Это обсто­я­тель­ство неко­то­рые спе­ци­а­ли­сты с.74 исполь­зу­ют для того, чтобы снять про­бле­му: они пола­га­ют, что эпи­то­ма­тор про­сто спу­тал Ливил­лу с ее доче­рью, в дей­ст­ви­тель­но­сти же Сеян дол­жен был женить­ся на пер­вой, к кото­рой он уже сва­тал­ся за несколь­ко лет до того50. Э. Бод­динг­тон и Г. Берд остав­ля­ют вопрос откры­тым51. Ста­рые немец­кие исто­ри­ки при­дер­жи­ва­ют­ся вер­сии визан­тий­ско­го авто­ра52. Наи­бо­лее вра­зу­ми­тель­ное объ­яс­не­ние это­го казу­са пред­ло­жил Э. Майс­снер, кото­рый пола­га­ет, что Тибе­рий, чтобы ней­тра­ли­зо­вать при­тя­за­ния Сея­на и Ливил­лы на власть, пред­ло­жил пре­фек­ту руку Юлии, кото­рая, в отли­чие от мате­ри, поли­ти­че­ско­го вли­я­ния не име­ла53. Дума­ет­ся, эта точ­ка зре­ния более убеди­тель­на; к тому же выра­же­ние Таци­та «tuum, Cae­sar, ge­ne­rum» (Ann. VI. 8. 3) ско­рее может под­ра­зу­ме­вать мужа внуч­ки, т. е. Юлии, чем супру­га овдо­вев­шей невест­ки.

В любом слу­чае, этот брак дол­жен был фор­маль­но вклю­чить Сея­на в импе­ра­тор­ский дом; прав­да, при­ня­то счи­тать, что он не успел состо­ять­ся.

Хотя сов­мест­ный кон­су­лат Тибе­рия и Сея­на завер­шил­ся 9 мая 31 года (CIL. X. 1233), зато Сея­ну был пре­до­став­лен im­pe­rium pro­con­su­la­re, он и его стар­ший сын вошли в кол­ле­гию пон­ти­фи­ков (Dio Cass. LVIII. 7. 4). В Риме ходи­ли слу­хи о ско­ром пре­до­став­ле­нии Сея­ну три­бун­ской вла­сти — един­ст­вен­но­го, чего недо­ста­ва­ло фаво­ри­ту для пол­ной леги­ти­ми­за­ции его поло­же­ния в каче­стве сопра­ви­те­ля Тибе­рия54.

Одна­ко имен­но в 30—31 гг. в поли­ти­че­ской жиз­ни Рима появи­лись при­зна­ки, кото­рые долж­ны были насто­ро­жить Сея­на. В первую оче­редь это отно­си­лось к един­ст­вен­но­му оста­вав­ше­му­ся на сво­бо­де сыну Гер­ма­ни­ка. Кали­гу­ла был вне­зап­но вызван на Капри, надел (прав­да, в отли­чие от стар­ших бра­тьев, без вся­кой пом­пы) муж­скую тогу, т. е. был, нако­нец, хотя и необыч­но позд­но, в 19 лет, при­знан совер­шен­но­лет­ним. Сра­зу же нача­лось его вос­хож­де­ние на поли­ти­че­ский Олимп: он был обру­чен с доче­рью М. Юния Сила­на, одно­го из стол­пов рим­ской ари­сто­кра­тии, был воз­веден в сан авгу­ра и пон­ти­фи­ка, после чего Тибе­рий дал понять, что соби­ра­ет­ся сде­лать его сво­им наслед­ни­ком55. Таким обра­зом, у Сея­на появил­ся опас­ный кон­ку­рент, на доб­рые отно­ше­ния с кото­рым в буду­щем пре­фект пре­то­рия никак не мог рас­счи­ты­вать.

Кро­ме того, в неко­то­рых сво­их дей­ст­ви­ях вре­мен­щик впер­вые за свою дол­гую карье­ру ощу­тил про­ти­во­дей­ст­вие прин­цеп­са. Попыт­ка Сея­на уни­что­жить Л. Аррун­ция, намест­ни­ка Испа­нии in ab­sen­tia (прин­цепс дер­жал его в Риме, не отпус­кая в про­вин­цию), не уда­лась — через Кос­са Кор­не­лия Лен­ту­ла Тибе­рий про­вел поста­нов­ле­ние, запре­щав­шее судеб­ное пре­сле­до­ва­ние импе­ра­тор­ских лега­тов, нахо­див­ших­ся при испол­не­нии обя­зан­но­стей. Реак­ция Тибе­рия на это с.75 инспи­ри­ро­ван­ное Сея­ном дело была исклю­чи­тель­но жест­кой: обви­не­ния в адрес Аррун­ция были отверг­ну­ты, а обви­ни­те­ли каз­не­ны56.

Но подо­пле­ка это­го дела не толь­ко в том, что Аррун­ций мог быть «лиде­ром оппо­зи­ции» в сена­те, и Тибе­рий созна­вал, что Сеян, погу­бив его, станет пол­но­власт­ным хозя­и­ном в Риме57. Нет так­же осно­ва­ний счи­тать, что импе­ра­тор сим­па­ти­зи­ро­вал Аррун­цию, напро­тив, неза­дол­го до смер­ти Тибе­рия тот под­верг­ся пре­сле­до­ва­нию и был вынуж­ден покон­чить с собой (Tac. Ann. VI. 47 sq.). Дело, оче­вид­но, в дру­гом: устра­не­ни­ем испан­ско­го намест­ни­ка и заме­ной его сво­ей кре­а­ту­рой Сеян пытал­ся поста­вить под свой кон­троль сто­яв­шие там леги­о­ны, и попыт­ка эта про­ва­ли­лась, пока­зав всем, в том чис­ле и ее ини­ци­а­то­ру, что Тибе­рий кон­тро­ли­ру­ет ситу­а­цию58. А когда Сеян, отбыв­ший с Капри еще в 30 г., про­сил ауди­ен­ции у импе­ра­то­ра, тот отка­зал59. У пре­фек­та пре­то­рия нако­пи­лось доста­точ­но инфор­ма­ции, надо было делать выво­ды…

По мне­нию совре­мен­ных иссле­до­ва­те­лей (сто­рон­ни­ков «тео­рии заго­во­ра»), так назы­вае­мый заго­вор Сея­на пред­став­лял собой ско­рее не хоро­шо про­ду­ман­ное осу­щест­вле­ние запла­ни­ро­ван­но­го государ­ст­вен­но­го пере­во­рота, а отча­ян­ную попыт­ку спа­сти соб­ст­вен­ную жизнь после того, как он понял, что импе­ра­тор решил от него изба­вить­ся60.

Но какие меры на слу­чай опа­лы Сеян вооб­ще мог при­нять? Дума­ет­ся, спе­ци­а­ли­сты, зани­маю­щи­е­ся этой про­бле­мой, не учи­ты­ва­ют глав­но­го: Сеян, при всем сво­ем зна­че­нии, нико­гда не был само­сто­я­тель­ной поли­ти­че­ской фигу­рой — все прин­ци­пи­аль­ные реше­ния при­ни­мал сам Тибе­рий. В дан­ном слу­чае (воис­ти­ну ex­pe­ri­men­tum cru­cis) это при­ве­ло к тому, что Сеян, ока­зав­шись перед необ­хо­ди­мо­стью реши­тель­но­го шага, был не в состо­я­нии его сде­лать. К тому же, он дол­жен был трез­во созна­вать свои воз­мож­но­сти и неиз­беж­ность гибе­ли в слу­чае откры­то­го выступ­ле­ния про­тив импе­ра­то­ра.

В сущ­но­сти, един­ст­вен­ной опо­рой пре­фек­та пре­то­рия явля­лась суще­ст­во­вав­шая у него, как и любо­го из вли­я­тель­ных рим­ских поли­ти­ков, кли­ен­те­ла61. с.76 Что же каса­ет­ся основ­ных соци­аль­ных групп, состав­ляв­ших насе­ле­ние сто­ли­цы, то едва ли воз­мож­но утвер­ждать, что Сеян рас­по­ла­гал здесь мас­со­вой под­держ­кой. Что види­мость такой под­держ­ки суще­ст­во­вать мог­ла, это вполне веро­ят­но (ado­ra­tus po­pu­lo… in­gens Seia­nus, — име­ну­ет его Юве­нал (Sat. X. 62 sq.)). В каче­стве шага, рас­счи­тан­но­го на заво­е­ва­ние сим­па­тий плеб­са, сле­ду­ет, как отме­тил уже Р. Сайм62, рас­смат­ри­вать и реани­ма­цию кон­суль­ских выбо­ров в народ­ном собра­нии: inpro­bae co­mi­tiae quae fue­runt in Aven­ti­no, ubi Seia­nus cos. fac­tus est (ILS. 6044). Но поло­жить­ся на эту кате­го­рию сто­лич­ных жите­лей Сеян не мог, как пока­за­ло поведе­ние плеб­са после аре­ста вре­мен­щи­ка.

Рим­ское всад­ни­че­ство, по мне­нию Г. Бер­да, име­ло в сво­ей среде «боль­шое коли­че­ство сто­рон­ни­ков Сея­на»63. Одна­ко в том месте «Анна­лов», ссыл­кой на кото­рое аргу­мен­ти­ру­ет свой взгляд канад­ский иссле­до­ва­тель (VI. 14. 1), упо­ми­на­ют­ся все­го три всад­ни­ка, чего для дока­за­тель­ства суж­де­ния о мас­со­во­сти явно недо­ста­точ­но.

Боль­шин­ство чле­нов выс­ше­го сосло­вия, как пока­за­ли собы­тия после аре­ста Сея­на и позд­нее, не толь­ко послуш­но утвер­жда­ло все репрес­сив­ные меры, пред­ла­гав­ши­е­ся Тибе­ри­ем, но и по сво­ей ини­ци­а­ти­ве пред­при­ни­ма­ло судеб­ное пре­сле­до­ва­ние дей­ст­ви­тель­ных и мни­мых при­вер­жен­цев Сея­на. Сле­до­ва­тель­но, и в сена­те послед­ний не рас­по­ла­гал сколь­ко-нибудь зна­чи­тель­ным коли­че­ст­вом искрен­них сто­рон­ни­ков. Даже в пери­од наи­боль­ше­го поли­ти­че­ско­го вли­я­ния пре­фек­та пре­то­рия отно­ше­ние к нему сена­то­ров, как пока­зал Г. Берд, было доста­точ­но неод­но­знач­ным — и здесь вре­мен­щик был неуяз­вим, пока за ним сто­ял сам импе­ра­тор64.

Нако­нец, наи­бо­лее важ­ный аспект рас­смат­ри­вае­мой про­бле­мы — воен­ный. С лег­кой руки антич­ных авто­ров (в осо­бен­но­сти, Иоси­фа Фла­вия) при­ня­то счи­тать, что боль­шин­ство про­вин­ци­аль­ных армий, не гово­ря уже о пре­то­ри­ан­цах, с.77 было на сто­роне Сея­на65. Одна­ко уже то обсто­я­тель­ство, что репрес­сии после паде­ния Сея­на вооб­ще не кос­ну­лись воору­жен­ных сил, доста­точ­но выра­зи­тель­но дока­зы­ва­ет, что об их уча­стии в заго­во­ре не может быть и речи. Поста­ра­ем­ся пока­зать это на кон­крет­ных при­ме­рах, начав с гвар­дии.

Тацит обви­ня­ет Сея­на в том, что он заис­ки­вал перед сол­да­та­ми и лич­но назна­чал команд­ный состав пре­то­ри­ан­ских когорт: cen­tu­rio­nes ac tri­bu­nos ip­se de­li­ge­re (Ann. IV. 2. 2). Одна­ко назна­че­ние цен­ту­ри­о­нов было его слу­жеб­ной обя­зан­но­стью, что же каса­ет­ся воен­ных три­бу­нов, то это была слиш­ком замет­ная долж­ность, чтобы не согла­со­вы­вать подоб­ные назна­че­ния с импе­ра­то­ром. Все про­чие уси­лия Сея­на по укреп­ле­нию сво­его авто­ри­те­та сре­ди пре­то­ри­ан­цев не были, как отме­тил Э. Майс­снер, наце­ле­ны на под­рыв их лояль­но­сти к импе­ра­то­ру, ина­че собы­тия после аре­ста Сея­на мог­ли бы пой­ти по дру­го­му сце­на­рию66.

При более при­сталь­ном вни­ма­нии к вопро­су о воз­мож­но­сти под­держ­ки Сея­на леги­о­на­ми ока­зы­ва­ет­ся, что тако­вой, похо­же, не суще­ст­во­ва­ло вовсе. Хоро­шо извест­но, прав­да, что в боль­шин­стве про­вин­ци­аль­ных армий изо­бра­же­ние пре­фек­та пре­то­рия было вме­сте с импе­ра­тор­ским поме­ще­но сре­ди леги­он­ных свя­тынь. Исклю­че­ние соста­ви­ли вой­ска в Сирии, про­игно­ри­ро­вав­шие Сея­на (Suet. Tib. 48. 2; 65. 1). Но дан­ное исклю­че­ние как раз свиде­тель­ст­ву­ет о том, насколь­ко вни­ма­тель­но Тибе­рий следил за поведе­ни­ем сво­его фаво­ри­та в отно­ше­нии армии. Совер­шен­но неве­ро­ят­но, чтобы лега­ты сирий­ских леги­о­нов ослу­ша­лись пря­мо­го при­ка­за импе­ра­то­ра по пово­ду порт­ре­тов Сея­на. Сле­до­ва­тель­но, тако­го при­ка­за не было, и речь, как вер­но отме­тил Д. Хен­ниг, может идти лишь «о более или менее необя­за­тель­ной реко­мен­да­ции»67.

Стра­те­ги­че­скую роль, подоб­ную роли сирий­ско­го гар­ни­зо­на на Восто­ке, для Запа­да игра­ла Рейн­ская армия Рима, состо­яв­шая из вось­ми леги­о­нов, разде­лен­ных на верхне- и ниж­не­гер­ман­скую груп­пи­ров­ки. Счи­та­ет­ся, что имен­но в гер­ман­ской армии пози­ции Сея­на были силь­ны как нигде: с 29 года намест­ни­ком Верх­ней Гер­ма­нии был Лен­тул Гету­лик, дочь кото­ро­го была обру­че­на с сыном Сея­на, а Ниж­ней Гер­ма­ни­ей управ­лял Л. Апро­ний, тесть Гету­ли­ка.

В дей­ст­ви­тель­но­сти же, как пока­зал Г. Берд в сво­ем про­со­по­гра­фи­че­ском иссле­до­ва­нии, пред­по­ла­гае­мое (так и не состо­яв­ше­е­ся) род­ство Гету­ли­ка и Сея­на было ско­рее гаран­ти­ей вза­им­но­го нена­па­де­ния, чем поли­ти­че­ским сою­зом68. Тот факт, что Гету­лик и Апро­ний оста­лись на сво­их постах после паде­ния с.78 Сея­на, дока­зы­ва­ет: сто­рон­ни­ка­ми пре­фек­та они не были и в экс­тре­маль­ной ситу­а­ции на них он рас­счи­ты­вать не мог. Кро­ме того, нель­зя забы­вать, что, не гово­ря уже об офи­це­рах, в этих леги­о­нах еще слу­жи­ли сол­да­ты, пом­нив­шие Гер­ма­ни­ка и Агрип­пи­ну и явно не питав­шие сим­па­тий в отно­ше­нии воль­но­го или неволь­но­го гони­те­ля это­го семей­ства.

Г. Скал­лард, пола­гая, что Сеян «обес­пе­чил коман­до­ва­ние несколь­ки­ми про­вин­ци­аль­ны­ми арми­я­ми сво­им дру­зьям»69, явно заблуж­да­ет­ся. Еще Ф. Б. Марш ука­зал, что Тибе­рию нико­гда не изме­ня­ло такое свой­ство его харак­те­ра, как подо­зри­тель­ность, и для Сея­на «обес­пе­чить кон­троль над при­гра­нич­ны­ми арми­я­ми было, поэто­му, нелег­ким делом, так как кан­дида­ты Сея­на долж­ны были быть людь­ми, кото­рых охот­но назна­чил бы Тибе­рий, а таких людей сре­ди при­вер­жен­цев мини­ст­ра было, мяг­ко гово­ря, немно­го»70.

Одна­ко далее Ф. Марш, при­киды­вая рей­тинг Сея­на сре­ди намест­ни­ков веду­щих про­вин­ций, все же счи­та­ет, что боль­шин­ство их под­дер­жа­ло бы Сея­на: Гету­лик и Апро­ний, по его мне­нию, мог­ли бы при­нять сто­ро­ну Сея­на по фамиль­ным сооб­ра­же­ни­ям, лега­том Мезии, Македо­нии и Ахайи являл­ся Поппей Сабин, чей зять был дру­гом Сея­на. Два леги­о­на в Егип­те нахо­ди­лись слиш­ком дале­ко, да к тому же под нача­лом всад­ни­ка, а один в Афри­ке не мог пред­ста­вить для пре­фек­та пре­то­рия зна­чи­тель­ной опас­но­сти. Прав­да, в Сирию и Испа­нию Сеян не смог про­та­щить сво­их людей, зато он побудил Тибе­рия удер­жать лега­тов этих про­вин­ций в Риме, а на их под­чи­нен­ных у пре­фек­та было боль­ше воз­мож­но­стей воздей­ст­во­вать71.

Но эта каль­ку­ля­ция рису­ет для пре­фек­та пре­то­рия необос­но­ван­но опти­ми­сти­че­ские пер­спек­ти­вы. Как ука­зы­ва­лось выше, пол­ное спо­кой­ст­вие армии после гибе­ли Сея­на, отсут­ст­вие тогда же каких-либо репрес­сий по отно­ше­нию к ее коман­дую­щим, выда­ча дона­ти­ва сирий­ским леги­о­нам (Suet. Tib. 48. 2), — все это одно­знач­но дока­зы­ва­ет, что Сеян не дол­жен был заблуж­дать­ся отно­си­тель­но истин­ной пози­ции основ­ной мас­сы рим­ских воору­жен­ных сил72.

С мая по октябрь 31 года Сеян дол­жен был бук­валь­но физи­че­ски ощу­щать вокруг себя все воз­рас­тав­шее напря­же­ние. Веро­ят­но, тогда Тибе­рий уже при­нял реше­ние, но по сво­е­му обык­но­ве­нию коле­бал­ся в выбо­ре момен­та для нане­се­ния уда­ра. Импе­ра­тор мог не торо­пить­ся — в сущ­но­сти, Сеян был без­за­щи­тен перед ним и хоро­шо пони­мал это. По мне­нию Дио­на Кас­сия, вре­мен­щик пас­сив­но выжидал, наде­ясь, что ситу­а­ция изме­нит­ся для него к луч­ше­му (LVIII. 8. 2 sq.).

с.79 В сущ­но­сти, един­ст­вен­ной надеж­дой для Сея­на оста­вал­ся сам импе­ра­тор. Вре­мен­щик дол­жен был отчет­ли­во созна­вать, что его пря­мое выступ­ле­ние про­тив Тибе­рия изна­чаль­но обре­че­но на про­вал: даже в том мало­ве­ро­ят­ном слу­чае, если бы пре­то­ри­ан­ская гвар­дия без­ого­во­роч­но под­дер­жа­ла бы сво­его пре­фек­та и ему уда­лось бы уста­но­вить кон­троль над сто­ли­цей, это озна­ча­ло бы, как отме­тил Ф. Б. Марш, граж­дан­скую вой­ну, в кото­рой у мятеж­ни­ков не было бы ника­ких шан­сов на успех73.

Сеян мог наде­ять­ся, что ситу­а­ция с неожи­дан­ным воз­вы­ше­ни­ем Кали­гу­лы явля­лась обра­ти­мой — это пока­зал при­мер его стар­ших бра­тьев, тоже удо­сто­ен­ных в свое вре­мя высо­ких поче­стей. Воз­мож­но, его ожи­да­ние не было чисто пас­сив­ным: делом его рук мог­ло быть неожи­дан­ное появ­ле­ние в Гре­ции само­зван­ца, объ­явив­ше­го себя Дру­зом, сыном Гер­ма­ни­ка (под­лин­ный Друз был тогда еще жив и содер­жал­ся под стра­жей в Пала­тин­ском двор­це)74.

Псев­до-Друз, сопро­вож­дае­мый несколь­ки­ми импе­ра­тор­ски­ми воль­ноот­пу­щен­ни­ка­ми (весь­ма, кста­ти, подо­зри­тель­ное обсто­я­тель­ство), буд­то бы наме­ре­вал­ся отпра­вить­ся к вой­скам в Еги­пет или Сирию75, но затем исчез так же вне­зап­но, как и появил­ся. Дион Кас­сий, прав­да, сооб­ща­ет, что некто (τις) аре­сто­вал само­зван­ца и отпра­вил к импе­ра­то­ру, но здесь боль­ше осно­ва­ний верить Таци­ту, кото­рый пытал­ся выяс­нить обсто­я­тель­ства это­го дела по всем имев­шим­ся в его рас­по­ря­же­нии источ­ни­кам, но не смог это­го сде­лать: ne­que nos ori­gi­nem fi­nem­ve eius rei ultra com­pe­ri­mus (Ann. V. 10. 3). По его сло­вам, импе­ра­тор­ский легат Поппей Сабин, не успев захва­тить само­зван­ца, огра­ни­чил­ся пись­мен­ным сооб­ще­ни­ем прин­цеп­су (scrip­sit­que haec Ti­be­rio).

К. Тап­лин пола­га­ет, что орга­ни­за­ци­ей этой афе­ры Сеян наде­ял­ся напу­гать прин­цеп­са, для кото­ро­го рас­квар­ти­ро­ван­ные на Восто­ке вой­ска все­гда были пред­ме­том осо­бо­го бес­по­кой­ства, и побудить его к уни­что­же­нию под­лин­но­го Дру­за. Для осу­щест­вле­ния таких дей­ст­вий Тибе­рий нуж­дал­ся бы в энер­гич­ном и уме­лом орга­ни­за­то­ре, и здесь Сеян вновь дока­зал бы свою неза­ме­ни­мость.

Одна­ко явле­ние Псев­до-Дру­за ника­ко­го эффек­та не возы­ме­ло: то ли Тибе­рий ока­зал­ся недо­ста­точ­но пуг­лив, то ли инфор­ма­ция дошла до него уже после гибе­ли Сея­на, или же, если прав Дион Кас­сий и само­зва­нец был дей­ст­ви­тель­но достав­лен к импе­ра­то­ру, тот полу­чил воз­мож­ность узнать прав­ду об орга­ни­за­то­ре этой аван­тю­ры.

Устра­не­ние Сея­на Тибе­рий наме­тил на октябрь 31 года. Основ­ная роль при этом отво­ди­лась двум лицам — быв­ше­му пре­фек­ту виги­лей Кв. Невию Кор­ду Суто­рию Мак­ро­ну76 и кон­су­лу-суф­фек­ту П. Мем­мию Регу­лу, всту­пив­ше­му с.80 в долж­ность 1 октяб­ря (CIL. X. 1233). Из них наи­боль­шая ответ­ст­вен­ность при­шлась на долю Мак­ро­на, кото­ро­го Э. Кестер­ман вполне резон­но счи­та­ет «глав­ной пер­со­ной заго­во­ра».

Мак­рон, как при­ня­то счи­тать, отно­сил­ся к «пар­тии Сея­на», но затем начал дей­ст­во­вать про­тив пре­фек­та77. По сло­вам Д. Хен­ни­га, «Сеян слиш­ком пола­гал­ся на свое вли­я­ние на Тибе­рия и на сво­их дове­рен­ных людей в его сви­те на Капри. Там, в лице его близ­ко­го дове­рен­но­го лица, Мак­ро­на, воз­ник про­тив­ник, пустив­ший в ход все те же сред­ства инси­ну­а­ции и интри­ги. В то вре­мя как Сеян со дня на день ждал пре­до­став­ле­ния ему три­бун­ской вла­сти, на Капри было уже при­ня­то реше­ние изба­вить­ся от него»78. Вполне воз­мож­но, что основ­ной при­чи­ной столь рез­ко­го изме­не­ния поли­ти­че­ской ори­ен­та­ции Мак­ро­на ста­ло его зна­ком­ство с Гаем Цеза­рем и реше­ние сде­лать став­ку на него в надеж­де добить­ся после смер­ти Тибе­рия моно­поль­но­го вли­я­ния на ново­го импе­ра­то­ра79.

Мем­мия Регу­ла тра­ди­ци­он­но отно­сят к «твер­дым тибе­ри­ан­цам» и счи­та­ют, что он дей­ст­во­вал из прин­ци­пи­аль­ных сооб­ра­же­ний, не пре­сле­дуя ника­кой лич­ной выго­ды80. Тацит, упо­мя­нув о его смер­ти в 61 г., дает ему без­ого­во­роч­но поло­жи­тель­ную харак­те­ри­сти­ку (auto­ri­ta­te con­stan­tia fa­ma… cla­rus), под­черк­нув, что даже Нерон, заболев одна­жды, назвал его имя как чело­ве­ка, спо­соб­но­го послу­жить защи­той государ­ству (sub­si­dium rei pub­li­cae) в слу­чае смер­ти прин­цеп­са (Ann. XIV. 47. 1).

Обыч­но оста­ет­ся в тени еще одна лич­ность, име­ю­щая пря­мое отно­ше­ние к гибе­ли Сея­на — некий Сат­рий Секунд. Впер­вые его имя появ­ля­ет­ся в свя­зи с извест­ным судеб­ным про­цес­сом исто­ри­ка Кре­му­ция Кор­да, состо­яв­шим­ся в 25 г.81 Под­суди­мый обви­нял­ся в том, что «в опуб­ли­ко­ван­ных им анна­лах он, вос­хва­лив М. Бру­та, назвал Г. Кас­сия послед­ним из рим­лян». Обви­ни­те­ля­ми высту­пи­ли кли­ен­ты Сея­на Сат­рий Секунд и Пина­рий Нат­та (Tac. Ann. IV. 34. 1). Сат­рий Секунд в этом дуэте играл веду­щую роль — Сене­ка, обра­ща­ясь к Мар­ции, доче­ри исто­ри­ка, кон­ста­ти­ру­ет: «Seia­nus pat­rem tuum clien­ti suo Sat­rio Se­cun­do con­gia­rim de­dit». Здесь же объ­яс­ня­ет­ся при­чи­на нена­ви­сти Сея­на к исто­ри­ку — не толь­ко (и, ско­рее все­го, не столь­ко) воль­но­дум­ное про­из­веде­ние, но и выска­зан­ное вслух Кре­му­ци­ем Кор­дом воз­му­ще­ние уста­нов­ле­ни­ем ста­туи вре­мен­щи­ка в теат­ре Пом­пея82.

с.81 Вновь Сат­рий Секунд упо­ми­на­ет­ся Таци­том толь­ко при осве­ще­нии собы­тий нача­ла 37 года: «Затем зна­ме­ни­тая мно­го­чис­лен­ны­ми рома­на­ми Аль­бу­цил­ла, кото­рая была заму­жем за Сат­ри­ем Секун­дом, донес­шим о заго­во­ре, обви­ня­ет­ся в неува­же­нии к прин­цеп­су (de­fer­tur im­pie­ta­tis in prin­ci­pem); при­вле­ка­ют­ся в каче­стве соучаст­ни­ков и ее любов­ни­ки Гн. Доми­ций, Вибий Марс, Д. Аррун­ций» (Tac. Ann. VI. 47. 2). Для нас в дан­ном слу­чае важ­но, что про­цесс имел поли­ти­че­скую окрас­ку: Аль­бу­цил­ла и ее дру­зья суди­лись не по зако­ну Юлия о пре­лю­бо­де­я­ни­ях, а по зако­ну об оскорб­ле­нии вели­чия. Имел ли к это­му делу отно­ше­ние Сат­рий Секунд и был ли он к тому вре­ме­ни жив, неиз­вест­но. Но при­ме­ча­тель­но, что к этой груп­пе обви­ня­е­мых отно­сил­ся тот самый Луций Аррун­ций, кото­ро­го в 31 году не уда­лось уни­что­жить Сея­ну. Счи­тать, что Аррун­ция, кото­ро­му в 37 году было уже за семь­де­сят, свя­зы­ва­ли с Аль­бу­цил­лой слиш­ком уж близ­кие отно­ше­ния, не осо­бен­но серь­ез­но, и все же какая-то связь меж­ду одним из ста­рей­ших кон­су­ля­ров и семьей быв­ше­го кли­ен­та Сея­на явно суще­ст­во­ва­ла.

Объ­яс­нить ее мож­но, исхо­дя из пред­ло­жен­ной Г. Бер­дом кон­цеп­ции: Аррун­ций при­над­ле­жал к той груп­пи­ров­ке рим­ской зна­ти, кото­рая была оппо­зи­ци­он­на в отно­ше­нии не толь­ко Сея­на, но и Юли­ев-Клав­ди­ев вооб­ще83. В какой-то момент, почув­ст­во­вав, что поло­же­ние Сея­на пошат­ну­лось, на служ­бу к этой груп­пе ноби­лей и пере­мет­нул­ся Сат­рий Секунд. О роли, кото­рую ему при­шлось затем сыг­рать, оста­ет­ся толь­ко дога­ды­вать­ся (опре­де­ле­ние Таци­та «in­dex co­niu­ra­tio­nis» име­ет слиш­ком общий харак­тер, не уточ­нен даже заго­вор, о кото­ром идет речь). По мне­нию Р. Сми­та, Сат­рий Секунд окле­ве­тал Сея­на перед Анто­ни­ей, сооб­щив ей, что «Сеян замыш­ля­ет мятеж и узур­па­цию тро­на»84. Э. Кестер­ман пола­га­ет, что Сат­рий Секунд шпи­о­нил за Сея­ном в поль­зу Тибе­рия, а заод­но и обна­де­жи­вал пре­фек­та обе­ща­ни­я­ми ско­ро­го пре­до­став­ле­ния ему три­бун­ской вла­сти85. Созда­ет­ся впе­чат­ле­ние, что иссле­до­ва­те­ли при­да­ют донос­чи­ку боль­шее зна­че­ние, чем он имел на самом деле. Ско­рее все­го, в этих дра­ма­ти­че­ских собы­ти­ях Сат­рий Секунд про­сто-напро­сто пре­дал сво­его патро­на и сыг­рал роль эле­мен­тар­но­го про­во­ка­то­ра, а затем, дви­жи­мый инстинк­том само­со­хра­не­ния, ушел в тень, под покро­ви­тель­ство той груп­пы ноби­лей, кото­рая осо­бен­но враж­деб­но отно­си­лась к вре­мен­щи­ку.

При ана­ли­зе собы­тий октяб­ря 31 года пора­жа­ет, насколь­ко тща­тель­но была раз­ра­бота­на опе­ра­ция по устра­не­нию Сея­на. Тибе­рий стре­мил­ся исклю­чить любую слу­чай­ность. Напри­мер, в его зна­ме­ни­том пись­ме сена­ту содер­жа­лась прось­ба при­слать к нему на Капри одно­го из кон­су­лов, чтобы тот доста­вил его под воору­жен­ной охра­ной в сенат86.

с.82 Одна­ко, когда кон­сул Мем­мий Регул при­был с этой целью к импе­ра­то­ру, тот «отверг» его, а так­же отка­зал­ся при­нять посоль­ство сена­та, при­быв­шее с поздрав­ле­ни­я­ми по пово­ду избав­ле­ния от Сея­на (Dio Cass. LVIII. 13. 3). Д. Шот­тер, заин­те­ре­со­вав­ший­ся этим эпи­зо­дом, при­шел к сле­дую­ще­му выво­ду: раз­дра­же­ние Тибе­рия объ­яс­ня­лось тем, что его слож­ной игры не поня­ли даже вер­ные сто­рон­ни­ки. Уни­жен­ная прось­ба импе­ра­то­ра при­слать к нему одно­го из кон­су­лов под­ра­зу­ме­ва­ла вовсе не Регу­ла, кото­рый в те кри­ти­че­ские дни был слиш­ком нужен в самом Риме, а его кол­ле­гу Фуль­ци­ния Три­о­на, ибо послед­не­го Тибе­рий счи­тал недо­ста­точ­но надеж­ным и опа­сал­ся, что Три­он, извест­ный как круп­ный ора­тор, «сво­ей силь­ной и зажи­га­тель­ной рито­ри­кой… мог бы рас­стро­ить тща­тель­но скон­струи­ро­ван­ный план» прин­цеп­са87.

Опа­се­ние не оправ­да­лось, хотя Дион Кас­сий и упо­ми­на­ет, что кол­ле­га Регу­ла по кон­су­ла­ту был сто­рон­ни­ком Сея­на (LVIII. 9. 3). Извест­но, что в кон­це 31 года Три­он «вскользь намек­нул» (ob­li­que perstrin­xe­rat), буд­то Регул не про­яв­ля­ет усер­дия в пре­сле­до­ва­нии пособ­ни­ков Сея­на. Воз­му­щен­ный Мем­мий Регул опро­верг эти сло­ва и, в свою оче­редь, пря­мо обви­нил Три­о­на как заго­вор­щи­ка (ut no­xium co­niu­ra­tio­nis) (Tac. Ann. V. 11. 1). Обви­не­ние, кото­рое, каза­лось бы, долж­но было погу­бить Три­о­на, оста­лось без послед­ст­вий — еще одно дока­за­тель­ство вымыш­лен­но­сти само­го заго­во­ра.

Вер­нем­ся к собы­ти­ям октяб­ря 31 года. Тибе­рий опа­сал­ся, конеч­но, не того, что Три­он был посвя­щен в пла­ны Сея­на и готов дей­ст­во­вать с ним заод­но, а совер­шен­но ино­го — чтобы в слу­чае воору­жен­но­го сопро­тив­ле­ния, решись на него пре­фект пре­то­рия, кон­сул не при­нял бы его сто­ро­ну, при­дав тем самым дей­ст­ви­ям Сея­на неже­ла­тель­ный отте­нок леги­тим­но­сти.

А имен­но воз­мож­ность тако­го вари­ан­та была насто­я­щим кош­ма­ром для Тибе­рия — the ve­ry thing that Ti­be­rius fea­red most88. Чтобы немед­лен­но полу­чать из Рима опе­ра­тив­ную инфор­ма­цию, он даже рас­по­рядил­ся сооб­щать ее не через курье­ров, а по како­му-то виду опти­че­ско­го теле­гра­фа (Suet. Tib. 65. 2). Но, если бы Сеян и взял­ся за ору­жие, пре­ста­ре­лый прин­цепс не соби­рал­ся при­зна­вать себя побеж­ден­ным. Сто­я­ли нагото­ве кораб­ли, чтобы он мог бежать к армии89. В слу­чае край­не­го обост­ре­ния ситу­а­ции пред­у­смат­ри­ва­лось даже осво­бож­де­ние Дру­за, сына Гер­ма­ни­ка, — чтобы про­ти­во­по­ста­вить его Сея­ну90.

Д. Шот­тер скеп­ти­че­ски отно­сит­ся к вер­сии Дио­на Кас­сия, сооб­щаю­ще­го (прав­да, как и Тацит, с ого­вор­кой, что тако­во мне­ние неко­то­рых авто­ров), буд­то в таком слу­чае Друз был бы про­воз­гла­шен импе­ра­то­ром. По мне­нию иссле­до­ва­те­ля, самое боль­шее, что мог­ло тогда ожи­дать Дру­за — это нечто типа вре­мен­но­го назна­че­ния пре­фек­том пре­то­рия (a kind of tem­po­ra­ry Prae­to­rian Pre­fect) с.83 с под­чи­не­ни­ем ему всех нахо­див­ших­ся в Риме войск. Хотя по мино­ва­нии опас­но­сти Друз, види­мо, все рав­но был бы уни­что­жен, но в кри­ти­че­ский момент ради спа­се­ния Тибе­рия долж­ны были сра­ботать ста­рые свя­зи фами­лии Гер­ма­ни­ка, «кото­рые почти навер­ня­ка подо­рва­ли бы вли­я­ние пре­фек­та на сенат и народ и мог­ли бы так­же осла­бить его связь с вой­ска­ми»91.

Одна­ко запас­ные вари­ан­ты не пона­до­би­лись — если Сеян и чув­ст­во­вал недоб­рое, он не пред­при­ни­мал ника­ких при­готов­ле­ний к сопро­тив­ле­нию. Прав­да, Тацит упо­ми­на­ет, что после его каз­ни на пре­фек­та эра­рия П. Вител­лия посту­пил донос, буд­то он пред­ло­жил государ­ст­вен­ную (aera­rium) и воен­ную каз­ну для финан­си­ро­ва­ния государ­ст­вен­но­го пере­во­рота: il­lum in­di­ces ar­gue­bant cla­ustra aera­rii, cui prae­fec­tus erat, et mi­li­ta­rem pe­cu­niam re­bus no­vis ob­tu­lis­se (Ann. V. 8. 1). Но, судя по все­му, ника­ких дока­за­тельств у сико­фан­тов не было, так как судеб­ное раз­би­ра­тель­ство мно­го раз откла­ды­ва­лось, и, хотя Вител­лий покон­чил с собой, это, если учесть мораль­ную атмо­сфе­ру того вре­ме­ни, отнюдь не слу­жит дока­за­тель­ст­вом его вины.

Собы­тия роко­во­го для Сея­на дня 18 октяб­ря 31 года подроб­но осве­ще­ны толь­ко в LVIII кни­ге «Рим­ской исто­рии» Дио­на Кас­сия. Нака­нуне ночью от Тибе­рия в Рим при­был Мак­рон, имев­ший сек­рет­ный при­каз при­нять коман­до­ва­ние пре­то­ри­ан­ски­ми когор­та­ми (9. 2). Он сра­зу же встре­тил­ся с кон­су­лом Мем­ми­ем Регу­лом и пре­фек­том виги­лей Гре­ци­ни­ем Лако­ном и озна­ко­мил их с инструк­ци­я­ми импе­ра­то­ра (9. 3).

В каче­стве воору­жен­ной силы реше­но было исполь­зо­вать толь­ко когор­ты виги­лей — это пер­вый слу­чай исполь­зо­ва­ния их в поли­ти­че­ских целях92. Виги­ли, как счи­та­ют М. Грант и Л. Кеп­пи, мог­ли рас­смат­ри­вать­ся как наи­бо­лее надеж­ные из рас­квар­ти­ро­ван­ных в сто­ли­це частей пото­му, что хоро­шо пом­ни­ли Мак­ро­на, сво­его быв­ше­го коман­ди­ра, а Тибе­рий рас­счи­ты­вал на их лояль­ность, ибо уста­но­вил для них полу­че­ние рим­ско­го граж­дан­ства после шести лет служ­бы.

Город­ские когор­ты было реше­но не при­вле­кать. Г. Берд счи­та­ет, буд­то дело заклю­ча­лось в том, что они «были в более тес­ном кон­так­те с пре­то­ри­ан­ца­ми»93, тогда как М. Грант ищет при­чи­ну в Л. Каль­пур­нии Пизоне, пре­фек­те горо­да, кото­ро­му были под­чи­не­ны город­ские когор­ты и кото­рый, по мне­нию иссле­до­ва­те­ля, был слиш­ком стар для энер­гич­ных дей­ст­вий в кри­зис­ной обста­нов­ке94. Сене­ка добав­ля­ет к это­му любо­пыт­ный штрих: судя по его опи­са­нию, Пизон был хро­ни­че­ским алко­го­ли­ком (Sen. Ep. 83. 14). И, хотя, по мне­нию фило­со­фа, пьян­ство не меша­ло пре­фек­ту горо­да образ­цо­во испол­нять свои обя­зан­но­сти, в дан­ном слу­чае мы вновь видим стрем­ле­ние Тибе­рия исклю­чить любой с.84 сомни­тель­ный момент. Нель­зя не согла­сить­ся с Энн Бод­динг­тон, оце­ни­ваю­щей всю опе­ра­цию по устра­не­нию Сея­на — it was a ni­ce cal­cu­la­tion95.

Утром Мак­рон явил­ся к Сея­ну и уве­рил того, что при­вез пору­че­ние импе­ра­то­ра сооб­щить на заседа­нии сена­та о пре­до­став­ле­нии пре­фек­ту пре­то­рия три­бун­ской вла­сти (9. 4). Обра­до­ван­ный Сеян спе­шит в храм Апол­ло­на Пала­тин­ско­го, где уже собра­лись сена­то­ры, созван­ные Регу­лом. Как толь­ко Сеян вошел туда, Мак­рон предъ­явил пре­то­ри­ан­цам, сопро­вож­дав­шим пре­фек­та, свои пол­но­мо­чия и ото­слал их в лагерь, пообе­щав дона­тив. Те пови­но­ва­лись (9. 5). Затем в хра­ме он вру­чил пись­мо Тибе­рия кон­су­лам и вышел, при­ка­зав Лако­ну оце­пить храм виги­ля­ми, и отпра­вил­ся в пре­то­ри­ан­ский лагерь, чтобы пред­у­предить воз­му­ще­ние гвар­дии (9. 6).

Пре­фект виги­лей Гре­ци­ний Лакон, закон­чив бло­ки­ро­ва­ние хра­ма, вошел внутрь, где тем вре­ме­нем Мем­мий Регул завер­шал чте­ние импе­ра­тор­ско­го посла­ния, в кото­ром Тибе­рий, огра­ни­чив­шись сдер­жан­ны­ми упре­ка­ми в адрес Сея­на и пред­ло­жив взять его под стра­жу, обру­шил­ся на двух сена­то­ров из чис­ла бли­жай­ших дру­зей послед­не­го и потре­бо­вал их каз­ни (10. 1)96.

После­до­вав­ший затем дра­ма­ти­че­ский эпи­зод дол­жен был навсе­гда вре­зать­ся в память свиде­те­лей этой сце­ны, поэто­му труд­но сомне­вать­ся в том, что опи­са­ние Дио­на Кас­сия отли­ча­ет­ся сте­но­гра­фи­че­ской точ­но­стью.

Сеян был настоль­ко потря­сен услы­шан­ным, что до него не дошло тре­бо­ва­ние кон­су­ла встать и вый­ти впе­ред. Тогда Мем­мий Регул, повы­сив голос, повто­рил еще два­жды: «Сеян, вый­ди сюда». При гро­бо­вой тишине тот рас­те­рян­но спро­сил: «Ты меня зовешь?» Нако­нец, он выпол­нил тре­бо­ва­ние кон­су­ла, и Лакон сра­зу же занял место у него за спи­ной (10. 6).

Дума­ет­ся, эта испол­нен­ная тра­ги­че­ской иро­нии сце­на убеди­тель­нее, чем самые ост­ро­ум­ные тео­ре­ти­че­ские выклад­ки, свиде­тель­ст­ву­ет о неви­нов­но­сти Сея­на. Дион Кас­сий кон­ста­ти­ру­ет, что по окон­ча­нии чте­ния пись­ма сена­то­ры в один голос ста­ли обли­чать Сея­на и угро­жать ему, кто искренне, а кто из стра­ха за себя. Но все же Регул не стал рис­ко­вать, пред­ла­гая реши­тель­ные меры и ста­вя их на голо­со­ва­ние; он про­сто спро­сил одно­го из сена­то­ров, заслу­жи­ва­ет ли Сеян заклю­че­ния в тюрь­му, и, когда тот дал утвер­ди­тель­ный ответ, кон­сул вме­сте с Лако­ном и дру­ги­ми маги­ст­ра­та­ми отвел быв­ше­го фаво­ри­та в тюрь­му (10. 7—8).

Хотя судь­ба Сея­на была уже реше­на, послед­нюю точ­ку в ней поста­ви­ла реак­ция на его арест рим­ско­го плеб­са и (в осо­бен­но­сти) пре­то­ри­ан­цев. Э. Май­зе пола­га­ет, что пре­то­ри­ан­цы не высту­пи­ли лишь пото­му, что у них не было руко­во­ди­те­ля: «Сле­ду­ет пола­гать, что от сол­дат и не ожи­да­ли спон­тан­но­го, без пред­во­ди­те­лей, выступ­ле­ния, в осо­бен­но­сти уча­стия в пар­тий­ной борь­бе про­тив прин­цеп­са»97. Но с трудом верит­ся, что, будь команд­ный состав пре­то­ри­ан­ских с.85 когорт вовле­чен в заго­вор, сре­ди три­бу­нов и цен­ту­ри­о­нов не нашлось бы реши­тель­но­го чело­ве­ка, спо­соб­но­го хотя бы попы­тать­ся пере­ло­мить ход собы­тий. В том, что девять пре­то­ри­ан­ских когорт, да еще сосре­дото­чен­ных в одном цен­тре, были в состо­я­нии уста­но­вить кон­троль над сто­ли­цей, едва ли мож­но сомне­вать­ся. Одна­ко ни о таких попыт­ках, ни о само­убий­ствах сре­ди пре­то­ри­ан­ских коман­ди­ров (что ука­зы­ва­ло бы на их страх перед раз­об­ла­че­ни­ем) ниче­го не извест­но. Лико­ва­ние тол­пы и отсут­ст­вие в горо­де пре­то­ри­ан­цев при­да­ли сме­ло­сти испол­ни­те­лям замыс­ла Тибе­рия. Вече­ром сенат собрал­ся вновь, уже в хра­ме Согла­сия, неда­ле­ко от тюрь­мы, и при­го­во­рил Сея­на к смер­ти. При­го­вор был при­веден в испол­не­ние немед­лен­но. Труп чело­ве­ка, кото­рый еще за день до того счи­тал­ся вто­рым лицом в государ­стве, был выбро­шен на Гемо­нии на поте­ху рим­ской чер­ни98.

Пре­то­ри­ан­цы оста­лись рав­но­душ­ны к судь­бе сво­его вче­раш­не­го коман­дую­ще­го: при­каз импе­ра­то­ра и дона­тив в тыся­чу дена­ри­ев каж­до­му сде­ла­ли свое дело99. Прав­да, раз­дра­жен­ные, по сло­вам Дио­на Кас­сия, тем, что их запо­до­зри­ли в сим­па­ти­ях к Сея­ну и пред­по­чли им виги­лей, они при­ня­лись за под­жо­ги и гра­бе­жи, хотя по рас­по­ря­же­нию импе­ра­то­ра город охра­нял­ся все­ми долж­ност­ны­ми лица­ми (LVIII. 12. 2). Види­мо, ни Мак­рон, ни кто-либо иной из маги­ст­ра­тов не ста­ли пре­пят­ст­во­вать им «выпу­стить пар».

В заклю­че­ние необ­хо­ди­мо отме­тить, что рас­смот­рен­ная про­бле­ма отно­сит­ся к чис­лу тех, кото­рые не име­ют окон­ча­тель­но­го реше­ния. Самый скру­пу­лез­ный ана­лиз свиде­тельств источ­ни­ков может при­ве­сти к диа­мет­раль­но про­ти­во­по­лож­ным выво­дам100. Тем не менее, риск­нем при­со­еди­нить­ся к тому мень­шин­ству, кото­рое отри­ца­ет наме­ре­ние Сея­на совер­шить пере­во­рот и, убрав Тибе­рия, само­му стать прин­цеп­сом. Так назы­вае­мый заго­вор Сея­на дол­жен быть отне­сен к чис­лу живу­чих поли­ти­че­ских мифов, в дей­ст­ви­тель­но­сти же имел место образ­цо­во спла­ни­ро­ван­ный и выпол­нен­ный заго­вор про­тив Сея­на101.

Но в таком слу­чае по-преж­не­му не полу­чен ответ на вопрос — что же побуди­ло Тибе­рия рас­пра­вить­ся с чело­ве­ком, кото­рый, судя по все­му, был ему «без лести пре­дан» и видел в прин­цеп­се гаран­тию сво­его поли­ти­че­ско­го, да и физи­че­ско­го суще­ст­во­ва­ния? Пред­став­ля­ет­ся оче­вид­ным, что тра­ди­ци­он­ные мето­ды иссле­до­ва­ния в при­ме­не­нии к дан­ной про­бле­ме исчер­па­ли свои воз­мож­но­сти вплоть до (доста­точ­но мало­ве­ро­ят­но­го) откры­тия новых источ­ни­ков.

с.86 Исклю­че­ние состав­ля­ет, пожа­луй, лишь про­со­по­гра­фи­че­ский метод, исполь­зо­вать кото­рый здесь пред­ло­жи­ла Э. Бод­динг­тон, а после­до­ва­тель­но при­ме­нил Г. Берд102.

Изу­че­ние фамиль­ных свя­зей внут­ри ноби­ли­те­та вре­ме­ни Тибе­рия, карьер вид­ных рим­ских ари­сто­кра­тов в 20—30-е гг. поз­во­ли­ло полу­чить инте­рес­ные резуль­та­ты и пред­по­ло­жить, что в кон­це 20-х гг. суще­ст­во­ва­ли две вли­я­тель­ные груп­пи­ров­ки ноби­лей, с кото­ры­ми не мог не счи­тать­ся Тибе­рий. Одна из них, объ­еди­нен­ная вокруг Кор­не­ли­ев Лен­ту­лов, Каль­пур­ни­ев Пизо­нов и Юни­ев Сила­нов, сотруд­ни­ча­ла с Сея­ном, пока он мог счи­тать­ся одним из чле­нов пра­вя­ще­го ноби­ли­те­та. Она, по сло­вам Г. Бер­да, «была тер­пи­ма к мини­ст­ру, но не про­яв­ля­ла к нему под­лин­ной лояль­но­сти и, воз­мож­но, рас­смат­ри­ва­ла его как угро­зу ее dig­ni­tas и вла­сти»103.

Вто­рая груп­па, вклю­чав­шая в себя Скри­бо­ни­ев, Пом­пе­ев, Фури­ев Камил­лов, Аррун­ци­ев, Эми­ли­ев и Кор­не­ли­ев Сулл, была настро­е­на рез­ко про­тив Сея­на. Когда обе эти груп­пы суме­ли дого­во­рить­ся, Сея­ну при­шел конец.

Э. Бод­динг­тон пола­га­ет, что сиг­на­лом для дей­ст­вий ноби­ли­те­та про­тив Сея­на послу­жи­ло имен­но наме­ре­ние Тибе­рия назна­чить Сея­на реген­том при Гае как наслед­ни­ке прин­ци­па­та. Про­тив это­го вос­ста­ли настоль­ко вли­я­тель­ные пер­со­ны, что Тибе­рий не мог пре­не­бречь их мне­ни­ем и был вынуж­ден пожерт­во­вать пре­фек­том пре­то­рия104. Наи­бо­лее зна­чи­тель­ны­ми сре­ди них были, по ее мне­нию, лега­ты Верх­ней и Ниж­ней Гер­ма­нии Лен­тул Гету­лик и Луций Апро­ний — то есть, те люди, кото­рых обыч­но счи­та­ют сто­рон­ни­ка­ми Сея­на. По сло­вам Э. Бод­динг­тон, «они при­ни­ма­ли Сея­на в каче­стве одно­го из чле­нов пра­вя­щей оли­гар­хии, но не были гото­вы тер­петь его власть над собой, и, когда Тибе­рий рас­крыл свои наме­ре­ния, они бро­си­ли все свое вли­я­ние на чашу весов оппо­зи­ции, если толь­ко не орга­ни­зо­ва­ли заго­вор сами»105.

Эта гипо­те­за, под­креп­лен­ная аргу­мен­та­ци­ей Г. Бер­да, пред­став­ля­ет­ся наи­бо­лее пер­спек­тив­ной, но всех слож­но­стей она не сни­ма­ет. Тибе­рий, нахо­див­ший­ся на Капри в пол­ной без­опас­но­сти и кон­тро­ли­ро­вав­ший Рим посред­ст­вом гвар­дии, город­ских когорт и виги­лей, мог не опа­сать­ся кон­флик­та с сена­том, тем более что послед­ний за все вре­мя его прин­ци­па­та нико­гда не выхо­дил из пови­но­ве­ния. Если бы импе­ра­тор решил во что бы то ни ста­ло отсто­ять Сея­на, он не посчи­тал­ся бы ни с каким «тай­ным бун­том», сколь бы вли­я­тель­ны ни были его участ­ни­ки, и мож­но не сомне­вать­ся, что сенат­ское «боло­то» услуж­ли­во про­штам­по­ва­ло бы любое реше­ние прин­цеп­са.

Сле­до­ва­тель­но, суще­ст­во­ва­ли при­чи­ны, по кото­рым Тибе­рий был настро­ен про­тив Сея­на, и похо­же, что они были ско­рее внут­рен­не­го, чем внеш­не­го свой­ства. Э. Май­зе (сто­рон­ник мне­ния о суще­ст­во­ва­нии реаль­но­го заго­во­ра Сея­на, с.87 воз­ник­ше­го из-за того, что воз­вы­ше­ние Кали­гу­лы раз­ру­ша­ло пла­ны Сея­на и Ливил­лы) под­чер­ки­ва­ет: «Толь­ко если вооб­ра­зить себе эту связ­ку Сеян — Ливил­ла — Гемелл, то вид­но, насколь­ко вели­ка была опас­ность для Тибе­рия, и понят­ны как меро­при­я­тия, кото­рые он пред­при­нял про­тив Сея­на, так и рас­по­ря­же­ния, дан­ные им Мак­ро­ну на слу­чай, если при свер­же­нии пре­то­ри­ан­ско­го пре­фек­та нач­нет­ся откры­тый кон­фликт»106. Но, если при­нять эту точ­ку зре­ния, то оста­ет­ся неяс­ным, что мог иметь Тибе­рий про­тив пере­хо­да (разу­ме­ет­ся, в буду­щем) прин­ци­па­та в руки его род­но­го вну­ка при фор­маль­ном регент­стве Сея­на (отчи­ма) и нефор­маль­ном Ливил­лы (род­ной мате­ри) и поче­му он отдал пред­по­чте­ние Кали­гу­ле, все­го лишь при­ем­но­му вну­ку и сыну нена­вист­ной Агрип­пи­ны?

Дион Кас­сий (LVIII. 8. 1) сооб­ща­ет, что еще во вре­мя нахож­де­ния Сея­на у вла­сти Тибе­рий ука­зал на Гая Цеза­ря как на буду­ще­го наслед­ни­ка прин­ци­па­та. Одна­ко это про­ти­во­ре­чит ука­за­нию Све­то­ния на то, что рука­ми Сея­на импе­ра­тор хотел рас­пра­вить­ся с семьей Гер­ма­ни­ка и обес­пе­чить пере­ход вла­сти в руки Тибе­рия Гемел­ла: ne­po­tem­que suum ex Dru­so fi­lio na­tu­ra­lem ad suc­ces­sio­nem im­pe­rii con­fir­ma­ret (Suet. Tib. 55).

Кро­ме того, хоро­шо извест­но, что в послед­ние годы сво­его прин­ци­па­та Тибе­рий коле­бал­ся в выбо­ре пре­ем­ни­ка и не при­нял окон­ча­тель­но­го реше­ния, назна­чив в заве­ща­нии глав­ны­ми наслед­ни­ка­ми как Кали­гу­лу, так и Гемел­ла. После смер­ти пре­ста­ре­ло­го прин­цеп­са заве­ща­ние было анну­ли­ро­ва­но сена­том, а Кали­гу­ле вру­че­на еди­но­лич­ная власть (ius ar­bit­rium­que om­nium re­rum)107.

Созда­ет­ся впе­чат­ле­ние, что в 31 году Тибе­рию нуж­но было исполь­зо­вать Гая Цеза­ря как фигу­ру в пар­тии про­тив Сея­на; ина­че гово­ря, Сеян был уни­что­жен вовсе не из-за того, что Тибе­рий воз­на­ме­рил­ся сде­лать Гая наслед­ни­ком прин­ци­па­та, а, напро­тив, Гай полу­чил шанс стать сле­дую­щим прин­цеп­сом имен­но пото­му, что импе­ра­тор решил покон­чить с Сея­ном. Но вопрос о при­чине или при­чи­нах тако­го реше­ния по-преж­не­му оста­ет­ся откры­тым.

В попыт­ках най­ти ответ сто­ит заду­мать­ся о весь­ма свое­об­раз­ной атмо­сфе­ре, окру­жав­шей Тибе­рия на Капри, и о роли тех людей, через кото­рых он общал­ся с внеш­ним миром. Насколь­ко мож­но судить, Сеян вплоть до 31 года нахо­дил­ся при Тибе­рии прак­ти­че­ски посто­ян­но, и имен­но в его руках было обес­пе­че­ние сво­его патро­на всей инфор­ма­ци­ей о поло­же­нии дел в государ­стве. Види­мо, тех­ни­че­ски было неслож­но эту инфор­ма­цию при необ­хо­ди­мо­сти филь­тро­вать.

Но когда Сеян отбыл с ост­ро­ва и его место занял Мак­рон, кото­рый уже сде­лал став­ку на Кали­гу­лу и был полон реши­мо­сти рас­чи­стить ему доро­гу к тро­ну, к Тибе­рию, оче­вид­но, стал обиль­но посту­пать ком­про­ме­ти­ру­ю­щий пре­фек­та пре­то­рия мате­ри­ал — тща­тель­но взби­тый кок­тейль из прав­ды, спле­тен и кле­ве­ты. Здесь долж­но было фигу­ри­ро­вать и обви­не­ние в отрав­ле­нии Дру­за, и ука­за­ние на наме­рен­ное раз­жи­га­ние враж­ды в импе­ра­тор­ском семей­стве, и мно­гое дру­гое. Но, может быть, наи­боль­шее впе­чат­ле­ние на Тибе­рия про­из­ве­ло сооб­ще­ние о том, что в Риме Сея­на уже счи­та­ют истин­ным импе­ра­то­ром с.88 (αὐτοκ­ρά­τωρ), а само­го Тибе­рия — все­го лишь пра­ви­те­лем ост­ро­ва (νη­σιάρ­χων) (Dio Cass. LVIII. 5. 1).

Зная болез­нен­ное само­лю­бие Тибе­рия, кото­рый был исклю­чи­тель­но зло­па­мя­тен и осо­бен­но рев­ни­во отно­сил­ся к реаль­ным или вооб­ра­жае­мым пося­га­тель­ствам на его власть, мож­но не сомне­вать­ся, что была заде­та самая чув­ст­ви­тель­ная стру­на в его душе, и с того момен­та судь­ба Сея­на была реше­на. Тибе­рий не стал раз­би­рать­ся в истин­но­сти выдви­ну­тых про­тив него обви­не­ний и обру­шил свой гнев не толь­ко на само­го вре­мен­щи­ка, но и на всех, кто был с ним свя­зан, в первую оче­редь на семью.

Под­ведем ито­ги. Если непред­взя­то рас­смот­реть име­ю­щий­ся в источ­ни­ках мате­ри­ал, то ясно, что пред­ста­вить Сея­на заго­вор­щи­ком невоз­мож­но. Даже сто­рон­ни­ки тра­ди­ци­он­ной интер­пре­та­ции часто аргу­мен­ти­ру­ют свои посту­ла­ты тем, что у Сея­на не было ино­го выхо­да, кро­ме заго­во­ра. Но под­твер­дить эти пред­по­ло­же­ния нечем, и, даже если при­пи­сы­вать Сея­ну, как это дела­ет Ф. Б. Марш, обсуж­де­ние воз­мож­но­сти мяте­жа в узком кру­гу дове­рен­ных лиц (чему, прав­да, нет ни еди­но­го дока­за­тель­ства), то и тогда оста­ет­ся в силе один из фун­да­мен­таль­ных прин­ци­пов рим­ско­го пра­ва: co­gi­ta­tio­num poe­nam ne­mo luit.

Сеян был уни­что­жен пото­му, что, когда он «пере­рос» свое офи­ци­аль­ное поло­же­ние, то ока­зал­ся осо­бен­но уяз­вим из-за ущерб­но­го, с точ­ки зре­ния ноби­ли­те­та, соци­аль­но­го про­ис­хож­де­ния и отсут­ст­вия сколь­ко-нибудь зна­чи­тель­ной под­держ­ки сре­ди рим­ской воен­ной и граж­дан­ской эли­ты. Его участь все­це­ло зави­се­ла от прин­цеп­са, поэто­му, когда вли­я­тель­ная груп­пи­ров­ка оли­гар­хов высту­пи­ла про­тив пре­фек­та пре­то­рия, а Тибе­рий, настро­ен­ный соот­вет­ст­ву­ю­щим обра­зом, изме­нил свое отно­ше­ние к Сея­ну на пря­мо про­ти­во­по­лож­ное, гибель вре­мен­щи­ка ста­ла неми­ну­е­мой.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1Ср.: Сер­ге­ев В. С. Очер­ки по исто­рии древ­не­го Рима. М., 1938. Ч. II. С. 423; его же: Прин­ци­пат Тибе­рия // ВДИ. 1940. № 2. С. 94 сл. (более осто­рож­ная оцен­ка); Маш­кин Н. А. Исто­рия древ­не­го Рима. М., 1949. С. 442; Ковалев С. И. Исто­рия Рима. Л., 1986. С. 507 сл.; Все­мир­ная исто­рия. М., 1956. Т. II. С. 618; Исто­рия Евро­пы. М., 1988. Т. 1. С. 560 сл.; Исто­рия древ­не­го мира / Под ред. И. М. Дья­ко­но­ва и др. Изд. 3-е. М., 1989. Кн. 3. С. 56 сл.; Его­ров А. Б. Рим на гра­ни эпох. Про­бле­мы рож­де­ния и фор­ми­ро­ва­ния прин­ци­па­та. Л., 1985. С. 148 слл.; Неми­ров­ский А. И., Даш­ко­ва М. Ф. «Рим­ская исто­рия» Вел­лея Патер­ку­ла. Воро­неж, 1985. С. 10, 38; Schil­ler H. Ge­schich­te der rö­mi­schen Kai­ser­zeit. Gotha, 1883. Bd. I. Tl. 1. S. 293; Roh­den L. Aeli­us Seia­nus // RE. 1894. Bd. 1. Sp. 530 f.; Kor­ne­mann E. Dop­pelprin­zi­pat und Reichstei­lung in Im­pe­rium Ro­ma­num. Leip­zig; Ber­lin, 1930. S. 44 ff.; idem. Ti­be­rius. Stuttgart, 1960. S. 163, 191; Scul­lard H. H. From the Grac­chi to Ne­ro. A His­to­ry of Ro­me from 133 B. C. to A. D. 68. L., 1970. P. 285 ff.; Christ K. Das rö­mi­sche Weltreich. Aufstieg und Ver­fall einer an­ti­ken Grossmacht. Frei­burg, 1973. S. 118 f.; idem. Ge­schich­te der rö­mi­schen Kai­ser­zeit: Von Augus­tus bis zu Konstan­tin. Mün­chen, 1988. S. 198 ff.; Sey­farth W. Rö­mi­sche Ge­schich­te. Kai­ser­zeit 1. B., 1980. S. 95; comp.: Bor­det M. Pre­cis d’his­toi­re Ro­main. P., 1991. P. 195.
  • 2Marsh F. B. The reign of Ti­be­rius. L., 1931. P. 304—310; Smith R. E. Ti­be­rius and the Ro­man Em­pi­re. Ba­ton Rou­ge, 1942. P. 146 f.
  • 3Sy­me R. Ta­ci­tus. Oxf., 1958. Vol. I. P. 384 ff.; Sea­ley R. The Po­li­ti­cal At­tach­ment of L. Aeli­us Seia­nus // Phoe­nix. 1961. Vol. 15. P. 97—114; Bod­dington A. Seja­nus. Who­se con­spi­ra­cy? // AJPh. 1963. Vol. 84. 1. P. 1—16; Meissner E. Sejan, Ti­be­rius und die Nach­fol­ge im Prin­zi­pat. Er­lan­gen, 1968. S. 12—59; Hen­nig D. L. Aeli­us Seia­nus. Un­ter­su­chun­gen zur Re­gie­rung des Ti­be­rius. Mün­chen, 1975. S. 139 ff.; Wie­de­mann T. The Julio-Clau­dian Em­pe­rors: A. D. 14—70. Bris­tol, 1989. P. 28—32.
  • 4Koes­ter­mann E. Der Sturz Sejans // Her­mes. 1955. Bd. 83. H. 3. S. 370 ff.; Bird H. W. L. Aeli­us Seia­nus and his Po­li­ti­cal Sig­ni­fi­can­ce // La­to­mus. 1969. T. 88. P. 61—98; Mei­se H. Un­ter­su­chun­gen zur Ge­schich­te der Juli­sch-Clau­di­schen Dy­nas­tie. Mün­chen, 1969. S. 55—98; Sea­ger R. Ti­be­rius. Ber­ke­ley; Los An­ge­les, 1972. P. 216; Af­ri­ca T. The Po­li­ti­cian Seja­nus // FAN. P. 185; Le­vick B. M. Ti­be­rius the Po­li­ti­cian. L., 1976. P. 174 ff.
  • 5Shot­ter D. C. A. The Fall of Seja­nus: Two Prob­lems // CPh. 1974. Vol. 69. 2. P. 42—46; Tup­lin C. J. The Fal­se Dru­sus of A. D. 31 and the Fall of Seja­nus // La­to­mus. 1987. T. 46. 4. P. 781—805.
  • 6«Карье­ра Сея­на, пра­вой руки импе­ра­то­ра Тибе­рия, была при­ме­ром для целе­устрем­лен­ных поли­ти­ков любой эпо­хи. Спо­соб­но­стя­ми, лов­ко­стью и ковар­ст­вом он про­бил себе доро­гу через власт­ные струк­ту­ры к поло­же­нию вто­ро­го чело­ве­ка после само­го импе­ра­то­ра. Сеян был бы в рав­ной сте­пе­ни удач­лив и при холод­ном и подо­зри­тель­ном Ста­лине» (Af­ri­ca T. Op. cit. P. 183).
  • 7Vell. II. 127. 3; Tac. Ann. I. 24. 2; IV. 1. 2; Iuve­nal. Sat. X. 74; Dio Cass. LVII. 19. 5.
  • 8П. фон Роден более осто­ро­жен: меж­ду 20 и 16 гг. до н. э. (Roh­den P. Op. cit. Sp. 529). Г. Берд скло­ня­ет­ся к 20—19 гг. до н. э., того же мне­ния при­дер­жи­ва­ет­ся Э. Майс­снер (Bird H. W. Op. cit. P. 61; Meissner E. Op. cit. S. 3). Сооб­ще­ние Иоси­фа Фла­вия о том, что Сеян был дру­гом Дру­за Стар­ше­го (Ios. Antt. XVIII. 6. 6) обыч­но игно­ри­ру­ет­ся из-за его явной недо­сто­вер­но­сти: Друз умер в 9 году до н. э., а Сеян появил­ся на поли­ти­че­ской арене лишь в 14 году н. э. Д. Хен­ниг пола­га­ет, что в 15 году Сея­ну было око­ло соро­ка лет (Hen­nig D. Op. cit. S. 11).
  • 9К. Уэллс (Wells C. M. The Ro­man Em­pi­re. Stan­ford, 1984. P. 113) пред­по­ла­га­ет, что его усы­но­вил Элий Галл, быв­ший пре­фект Егип­та, но убеди­тель­ных дока­за­тельств имен­но тако­го вари­ан­та нет.
  • 10Bird H. W. Op. cit. P. 63.
  • 11Hen­nig D. Op. cit. S. 19.
  • 12Ensslin W. Prae­fec­tus prae­to­rio // RE. 1954. Hbd. 44. Sp. 393, 2407 f.
  • 13Hen­nig D. Op. cit. S. 19 f.
  • 14Rein­muth C. W. Prae­fec­tus Aegyp­ti // RE. 1954. Hbd. 44. Sp. 2369.
  • 15«In 15, howe­ver, the Prae­to­rians were not the power­ful po­li­ti­cal instru­ment of sub­se­quent years, nor was Seja­nus» (Bird H. W. Op. cit. P. 63). Неболь­шой, но харак­тер­ный штрих: когда Гер­ма­ник после подав­ле­ния мяте­жа леги­о­нов и завер­ше­ния осен­ней кам­па­нии про­тив гер­ман­цев воз­вра­щал­ся (веро­ят­но, в кон­це 14 года) в Рим, импе­ра­тор выде­лил для тор­же­ст­вен­ной встре­чи две пре­то­ри­ан­ские когор­ты. Одна­ко навстре­чу Гер­ма­ни­ку высту­пи­ла вся гвар­дия (Suet. Ca­lig. 4), и Сеян явно был бес­си­лен поме­шать это­му спон­тан­но­му поры­ву.
  • 16Дион Кас­сий два­жды (LVII. 6. 2; 18. 8) ука­зы­ва­ет, что при жела­нии Гер­ма­ник мог бы захва­тить импе­ра­тор­скую власть с согла­сия «не толь­ко вои­нов, но и наро­да с сена­том». Воз­мож­но, что со вре­ме­нем моло­дой вое­на­чаль­ник вошел во вкус сво­его осо­бо­го поло­же­ния: Д. Хен­ниг отме­ча­ет, что вступ­ле­ние Гер­ма­ни­ка в долж­ность кон­су­ла на 18 год в Нико­по­ле, близ места бит­вы при Акции, мог­ло быть с пол­ным осно­ва­ни­ем рас­це­не­но как поли­ти­че­ская про­во­ка­ция. Мас­ла в огонь долж­но было подлить несанк­ци­о­ни­ро­ван­ное посе­ще­ние им Егип­та — труд­но пред­по­ло­жить, что он, будучи при­рож­ден­ным поли­ти­ком, два­жды кон­су­лом, имея за пле­ча­ми мно­го­лет­ний опыт коман­до­ва­ния круп­ней­шей арми­ей Рим­ской дер­жа­вы, был столь наи­вен и не осве­дом­лен в ar­ca­na im­pe­rii (Hen­nig D. Op. cit. S. 42 f.).
  • 17При­ме­ча­тель­но, что в оцен­ке этих качеств, в сущ­но­сти, сов­па­да­ют и кри­ти­че­ская харак­те­ри­сти­ка Сея­на у Таци­та, и пане­ги­ри­че­ская — у Вел­лея Патер­ку­ла. Ср.: Tac. Ann. IV. 1. 2—3; Vell. II. 127. 3—4.
  • 18Tac. Ann. IV. 2. 1; Dio Cass. LVII. 19. 6; Aur. Vict. De Caes. 2. 4.
  • 19Г. Берд под­чер­ки­ва­ет, что эту акцию Сеян про­вел с пол­но­го одоб­ре­ния Тибе­рия, кото­рый видел в кон­цен­тра­ции пре­то­ри­ан­цев на Вими­на­ле поли­ти­че­скую стра­хов­ку для себя (Bird H. W. Op. cit. P. 64). Прав­да, Тацит (Ann. IV. 7. 2) при­пи­сы­ва­ет Дру­зу, сыну Тибе­рия, сло­ва о том, что пре­то­ри­ан­ский лагерь был создан по жела­нию Сея­на (extruc­ta iam spon­te prae­fec­ti castra, da­tos in ma­num mi­li­tes), но они отра­жа­ют лишь точ­ку зре­ния само­го исто­ри­ка и дока­за­тель­ст­вом слу­жить не могут — в про­тив­ном слу­чае лагерь был бы уни­что­жен после гибе­ли Сея­на. Ср.: Его­ров А. Б. Раз­ви­тие поли­ти­че­ской систе­мы прин­ци­па­та при Тибе­рии // Соци­аль­ная струк­ту­ра и поли­ти­че­ская орга­ни­за­ция антич­но­го обще­ства. Меж­вуз. науч. сб. Л., 1982. С. 154.
  • 20Mom­msen Th. Die Gar­det­rup­pen der Rö­mi­schen Re­pub­lik und der Kai­ser­zeit // Her­mes. 1879. Bd. 14. S. 32.
  • 21Tac. Ann. III. 29. 4; IV. 7. 2; Suet. Claud. 27. 1.
  • 22Meissner E. Op. cit. S. 25 f. Сюда же иссле­до­ва­тель отно­сит и брак Клав­дия с Эли­ей Пети­ной, кото­рую он счи­та­ет свод­ной сест­рой Сея­на, что, стро­го гово­ря, не дока­за­но; во вся­ком слу­чае, сооб­щая о раз­во­де Клав­дия с Пети­ной, Сея­на Све­то­ний не упо­ми­на­ет. Кро­ме того, этот автор отме­ча­ет, что после каз­ни Сея­на всад­ни­че­ство избра­ло имен­но Клав­дия гла­вой депу­та­ции, кото­рая при­нес­ла поздрав­ле­ния кон­су­лам. Мало­ве­ро­ят­но, чтобы этот выбор пал на чело­ве­ка, чьим шури­ном был Сеян. Кста­ти, Тацит, забот­ли­во собрав­ший «ком­про­мат» на Сея­на, брак Клав­дия с Пети­ной в этой свя­зи не упо­ми­на­ет.
  • 23Бес­спор­ное дока­за­тель­ство тому — нали­чие ста­туи Клав­дия в груп­пе из деся­ти скульп­тур чле­нов импе­ра­тор­ской фами­лии, уста­нов­лен­ной в 7/8 г. н. э., тогда как изо­бра­же­ния опаль­ных Юлии Стар­шей, Юлии Млад­шей и Агрип­пы Посту­ма там отсут­ст­во­ва­ли (ILS. 107. 10).
  • 24Comp.: Suet. Claud. 2—5; Tac. Ann. VI. 46. 1.
  • 25Hen­nig D. Op. cit. S. 157. Про­ти­во­по­лож­ная точ­ка зре­ния наи­бо­лее ярко выра­же­на Э. Кор­не­ма­ном, по сло­вам кото­ро­го, в 20 году «стал оче­виден мощ­ный про­рыв, кото­рый про­из­вел Сеян стро­и­тель­ст­вом город­ско­го лаге­ря пре­то­ри­ан­цев. Воен­ная монар­хия, кото­рую, в сущ­но­сти, пред­став­лял собой прин­ци­пат Авгу­ста, теперь про­яви­лась со всей обна­жен­но­стью. С это­го вре­ме­ни Рим был в руках гвар­дии, т. е. в руках Сея­на» (Kor­ne­mann E. Ti­be­rius… S. 146).
  • 26Tac. Ann. IV. 3. 3—5; 8. 1—2; 10—11. Ср.: Suet. Tib. 62. 1; Dio Cass. LVII. 22. 2. Иосиф Фла­вий (Antt. XVIII. 6. 1), гово­ря о смер­ти Дру­за, вер­сию об отрав­ле­нии даже не упо­ми­на­ет.
  • 27Hen­nig D. Op. cit. S. 34 f., 40. Ср.: Meissner E. Op. cit. S. 6; Mei­se E. Un­ter­su­chun­gen… S. 55 f. Напро­тив, Ф. Б. Марш и Г. Берд счи­та­ют заго­вор Сея­на и Ливил­лы про­тив Дру­за вполне веро­ят­ным. См.: Marsh F. B. Op. cit. P. 164; Bird H. W. Op. cit. P. 67.
  • 28Дион Кас­сий свя­зы­ва­ет свиде­тель­ство об отрав­ле­нии Дру­за с Апи­ка­той, быв­шей женой Сея­на: она, узнав о каз­ни сво­их детей и увидев их тела, напи­са­ла Тибе­рию пись­мо с обви­не­ни­я­ми в адрес Ливил­лы и покон­чи­ла с собой (LVIII. 11. 6). Эта вер­сия под­вер­га­ет­ся в нау­ке сомне­нию, так как она про­ти­во­ре­чит доку­мен­таль­ным дан­ным: соглас­но Fas­ti Os­tien­ses, Апи­ка­та покон­чи­ла с собой сра­зу после каз­ни стар­ше­го сына и за два меся­ца до убий­ства млад­ших детей по при­го­во­ру сена­та (CIL. XIV. Suppl. 4533. Col. 11. 15 sqq. = Inscr. It. XIII. 1. 186 sq.). Ср.: Mei­se E. Op. cit. S. 57; Meissner E. Op. cit. S. 30.
  • 29Hen­nig D. Op. cit. S. 37, 78.
  • 30Hen­nig D. Op. cit. S. 45, 47. Ср.: Его­ров А. Б. Указ. соч. С. 154: «Нет ника­ких осно­ва­ний пола­гать, что Сеян когда-либо… имел доста­точ­ную силу, чтобы заста­вить прин­цеп­са сде­лать что-либо про­тив его воли».
  • 31Scul­lard H. H. Op. cit. P. 286.
  • 32Д. Хен­ниг кон­ста­ти­ру­ет, что Сеян, дей­ст­вуя про­тив Агрип­пи­ны и ее сыно­вей, «не выхо­дил за рам­ки того, чего ждал от него импе­ра­тор». Ф. Марш ука­зы­ва­ет, что, хотя рим­ляне и мог­ли счи­тать, что Тибе­рий был про­стым оруди­ем в руках сво­его фаво­ри­та, сам «министр» не питал иллю­зий на этот счет (Hen­nig D. Op. cit. S. 158; Marsh F. B. Op. cit. P. 189).
  • 33Meissner E. Op. cit. S. 28 f. (доволь­но осто­рож­ное пред­по­ло­же­ние); Scul­lard H. H. Op. cit. P. 285 f.
  • 34Mei­se E. Op. cit. S. 60 f.; Bird H. W. Op. cit. P. 67.
  • 35Тацит под­чер­ки­ва­ет, что и хода­тай­ство Сея­на, и ответ ему Тибе­рия были в пись­мен­ном виде. Это поз­во­ля­ет наде­ять­ся, что оба пись­ма хра­ни­лись в импе­ра­тор­ском архи­ве, так что в «Анна­лах» цити­ру­ют­ся под­лин­ные доку­мен­ты.
  • 36Tac. Ann. IV. 2. 3; Suet. Tib. 65. 1.
  • 37Tac. loc. cit.: «so­cium la­bo­rum non mo­do in ser­mo­ni­bus, sed apud pat­res et po­pu­lum ce­leb­ra­ret». Comp.: Dio Cass. LVII. 19. 7: «σύμ­βου­λον καὶ ὑπη­ρέτην πρὸς πάν­τα».
  • 38Koes­ter­mann E. Der Sturz Sejans. S. 350 ff., 369 ff.; Mei­se E. Op. cit. S. 83.
  • 39«Любое осве­ще­ние собы­тий, кото­рые при­ве­ли к паде­нию все­силь­но­го мини­ст­ра Тибе­рия, долж­но быть созна­тель­но огра­ни­че­но теми рам­ка­ми, что ста­вит для наше­го позна­ния непол­нота тра­ди­ции» (Koes­ter­mann E. Op. cit. S. 350).
  • 40«Его (Юве­на­ла — В. П.) худо­же­ст­вен­ная цель едва ли тре­бо­ва­ла при­вле­че­ния какой-либо ссыл­ки подоб­но­го рода» (Marsh F. B. Op. cit. P. 304).
  • 41«In­si­diae in rem pub­li­cam, con­si­lia cae­dis ad­ver­sum im­pe­ra­to­rem» (Tac. Ann. VI. 8. 6).
  • 42Cp.: Bod­dington A. Op. cit. P. 7 ff.; Marsh F. B. Op. cit. P. 304, 309; Bird H. W. Op. cit. P. 88 f.
  • 43Bod­dington A. Op. cit. Прав­да, здесь же она гово­рит, что «эта исто­рия неве­ро­ят­на по сво­им внут­рен­ним свой­ствам» (intrin­si­cal­ly un­li­ce­ly), и пред­по­ла­га­ет, что в пись­ме долж­на была идти речь о заго­во­ре про­тив Гая (Кали­гу­лы), а не Тибе­рия.
  • 44Phi­lo. Leg. ad Cai­um. 24; Contra Flacc. 1. Это же обви­не­ние (со ссыл­кой на Фило­на) повто­ря­ет­ся в «Хро­ни­ке» Иеро­ни­ма: Seia­nus prae­fec­tus Ti­be­rii, qui aput eum plu­ri­mum po­te­rat, instan­tis­si­me co­hor­ta­tur, ut gen­tem Iudaeo­rum de­leat (Hie­ro­nym. Chron. 258 F. 15—18).
  • 45«Sa­ga­cis­si­mus se­nex» (Suet. Ca­lig. 4).
  • 46Кон­цен­тра­ция всех пре­то­ри­ан­ских когорт в Риме, отрав­ле­ние Дру­за при пособ­ни­че­стве его жены Ливил­лы, став­шей любов­ни­цей Сея­на, устра­не­ние Агрип­пи­ны и ее стар­ших сыно­вей, уда­ле­ние импе­ра­то­ра на Капри, мно­го­чис­лен­ные поче­сти, кото­рых был удо­сто­ен пре­фект пре­то­рия.
  • 47Kor­ne­mann E. Op. cit. S. 145, 163.
  • 48Bird H. W. Op. cit. P. 84; Wie­de­mann T. Op. cit. P. 30.
  • 49Ее мужем был Нерон, стар­ший сын Гер­ма­ни­ка, тогда уже погиб­ший в заклю­че­нии.
  • 50Marsh F. B. Op. cit. P. 192; Char­lesworth M. P. Ti­be­rius // CAH. 1934. Vol. 10. P. 636; Mei­se E. Op. cit. S. 59.
  • 51Bod­dington A. Op. cit. P. 2; Bird H. W. Op. cit. P. 83 f.
  • 52Schil­ler H. Op. cit. S. 299; Roh­den. Op. cit. Sp. 531; Kor­ne­mann E. Op. cit. S. 190.
  • 53Meissner E. Op. cit. S. 52.
  • 54Suet. Tib. 65. 1; Dio Cass. LVIII. 9. 2.
  • 55Suet. Ca­lig. 10. 1; 12. 1; Dio Cass. LVIII. 8. 1.
  • 56Tac. Ann. VI. 7. 1; Dio Cass. LVIII. 8. 3.
  • 57Bird H. W. Op. cit. P. 88.
  • 58Cp.: Tac. Ann. IV. 2. 3: clien­tes suos ho­no­ri­bus aut pro­vin­ci­lis or­nan­di… Таким обра­зом, сло­ва К. Кри­ста о том, что «Тибе­рий сле­по дове­рял Сея­ну» (Christ K. Op. cit. S. 198), име­ют мало обще­го с дей­ст­ви­тель­но­стью.
  • 59Прав­да, под бла­го­вид­ным пред­ло­гом — прин­цепс сооб­щил, что сам соби­ра­ет­ся при­быть в Рим (Dio Cass. LVIII. 7. 5). Но Сеян за мно­го лет дол­жен был хоро­шо изу­чить сво­его хозя­и­на, и едва ли эта отго­вор­ка его обма­ну­ла.
  • 60Едва ли мож­но сомне­вать­ся, что он при­нял все меры для «слу­чая Икс» — «инстинкт само­со­хра­не­ния не остав­лял ему ино­го выбо­ра» (Koes­ter­mann E. Der Sturz Sejans. S. 372). Cf.: Bird H. W. Op. cit. P. 90: «Какой бы род заго­во­ра ни имел место, он был, по всей веро­ят­но­сти, отча­ян­ной попыт­кой само­со­хра­не­ния». По мне­нию Э. Бод­динг­тон, если Сеян и был заго­вор­щи­ком, то «его дей­ст­вия долж­ны рас­смат­ри­вать­ся толь­ко как резуль­тат его выхо­да из фаво­ра» (P. 8).
  • 61Оче­вид­но, на нее и обру­ши­лись в первую оче­редь репрес­сии после паде­ния Сея­на. В про­тив­ном слу­чае труд­но объ­яс­нить мас­со­вый харак­тер аре­стов и каз­ней, отме­чен­ный антич­ны­ми авто­ра­ми, в том чис­ле Сене­кой, оче­вид­цем тех собы­тий (Sen. Controv. IX. 4. 17. Ср.: Tac. Ann. VI. 19. 2: im­men­sa stra­ges, om­nis se­xus, om­nis aetas, in­lustres ig­no­bi­les…). Созда­ет­ся впе­чат­ле­ние, что это было тоталь­ное, без уче­та пола и воз­рас­та, уни­что­же­ние какой-то опре­де­лен­ной груп­пы людей, изъ­ятой из сфе­ры дей­ст­вия рим­ско­го пра­ва. Веро­ят­но, это ока­за­лось воз­мож­ным имен­но пото­му, что вся фами­лия Сея­на и его кли­ен­ты были постав­ле­ны вне зако­на. Но в любом слу­чае убий­ство даже мало­лет­них детей «измен­ни­ка» — бес­пре­цедент­ный в рим­ской исто­рии факт, объ­яс­нить кото­рый труд­но: даже про­скрип­ции вре­мен Сул­лы и вто­ро­го три­ум­ви­ра­та не рас­про­стра­ня­лись на чле­нов семьи проскри­би­ро­ван­но­го. Э. Бод­динг­тон счи­та­ет: сви­ре­пость рас­пра­вы может объ­яс­нять­ся тем, что Тибе­рию толь­ко тогда сооб­щи­ли об отрав­ле­нии Дру­за Сея­ном и Ливил­лой (Bod­dington A. Op. cit. P. 11. No­te 36).
  • 62Sy­me R. Seja­nus on the Aven­ti­ne // Her­mes. 1956. Bd. 84. P. 257 ff. Разу­ме­ет­ся, Тибе­рий изби­рал­ся вме­сте с Сея­ном тогда же и там же.
  • 63Bird H. W. Op. cit. P. 90.
  • 64«Боль­шин­ство ноби­лей было лояль­но ско­рее к режи­му, кото­рый пред­став­лял Сеян, чем к само­му мини­ст­ру» (Bird H. W. Op. cit. P. 75).
  • 65Cp.: Koes­ter­mann E. Der Sturz Sejans. S. 371; Scul­lard H. H. Op. cit. P. 286; Bod­dington A. Op. cit. P. 14 f.; Bird H. W. Op. cit. P. 84; Sey­farsh W. Op. cit. S. 93.
  • 66Meissner E. Op. cit. S. 5. Не сле­ду­ет забы­вать так­же, что пре­то­ри­ан­цы дава­ли при­ся­гу на вер­ность все­му дому Цеза­рей: prae­to­ria­nos to­ti Cae­sa­rum do­mui obstric­tos (Tac. Ann. XIV. 7. 4).
  • 67Hen­nig D. Op. cit. S. 132. При­чи­на нега­тив­но­го отно­ше­ния к Сея­ну самой мощ­ной на Восто­ке сирий­ской груп­пы войск — ско­рее все­го, его обще­из­вест­ная роль в тра­гедии фами­лии Гер­ма­ни­ка, попу­ляр­ность кото­ро­го в армии была огром­ной.
  • 68«Про­ек­ти­ро­вав­ший­ся брач­ный аль­янс меж­ду сыном Сея­на и доче­рью Гету­ли­ка может рас­смат­ри­вать­ся как стра­хо­ва­ние с обе­их сто­рон» (Bird H. W. Op. cit. P. 73 ff., 77). Обру­че­ние состо­я­лось по реко­мен­да­ции само­го Тибе­рия (Tac. Ann. VI. 30. 3).
  • 69Scul­lard H. H. Op. cit. P. 286. Того же мне­ния при­дер­жи­ва­ет­ся Э. Кестер­ман (Koes­ter­mann E. Op. cit. S. 371).
  • 70Marsh F. B. Op. cit. P. 190.
  • 71Ibid. P. 190 f.
  • 72Сла­бость пози­ций Сея­на в армии под­черк­нул уже Р. Смит: «Мно­гие из воен­ных коман­ди­ров были из ста­рых рес­пуб­ли­кан­ских ари­сто­кра­ти­че­ских фами­лий, и, оче­вид­но, было слож­но или даже невоз­мож­но добить­ся их под­держ­ки» (Smith R. E. Op. cit. P. 142 f.). Э. Бод­динг­тон ука­зы­ва­ет, что пози­ция выс­ше­го команд­но­го соста­ва была в конеч­ном сче­те опре­де­ля­ю­щей: «Ul­ti­ma­te­ly, howe­ver, eve­rything tur­ned on the at­ti­tu­de of the ar­my com­man­ders» (Op. cit. P. 14).
  • 73Marsh F. B. Op. cit. P. 309.
  • 74Tup­lin C. J. The Fal­se Dru­sus… P. 781—805. Инфор­ма­ция об этом собы­тии содер­жит­ся у Таци­та и Дио­на Кас­сия (Tac. Ann. VI(V). 10; Dio Cass. LVIII. 25. 1). Послед­ний, прав­да, отно­сит его не к 31, а к 34 г., но эта дати­ров­ка убеди­тель­но опро­вер­га­ет­ся К. Тап­ли­ном (P. 782 f.).
  • 75Per­ge­re ad pa­ter­nos exer­ci­tus, Aegyp­tum aut Sy­riam in­va­su­rum (Tac. Ann. V. 10. 2). Comp.: Dio Cass. loc. cit.
  • 76Посколь­ку в cur­sus ho­no­rum Мак­ро­на меж­ду поста­ми пре­фек­та виги­лей и пре­фек­та пре­то­рия нет какой-либо про­ме­жу­точ­ной маги­ст­ра­ту­ры (EJ2. 370), то похо­же, что в тот момент он не зани­мал ника­кой офи­ци­аль­ной долж­но­сти, нахо­дясь на Капри при Тибе­рии.
  • 77Г. Берд пола­га­ет, что Тибе­рий под­ку­пил его обе­ща­ни­ем поста пре­фек­та пре­то­рия, пока заня­то­го Сея­ном (Bird H. W. Op. cit. P. 91 f.).
  • 78Hen­nig D. Op. cit. S. 159.
  • 79Cp.: Phi­lo. De le­gat. 6; Tac. Ann. VI. 45. 3; Suet. Ca­lig. 12. 2.
  • 80Bird H. W. Op. cit. P. 92; Shot­ter D. S. A. The Fall of Seja­nus… P. 42 ff.
  • 81См.: Порт­ня­ги­на И. П. Дело Кре­му­ция Кор­да (к вопро­су о рес­пуб­ли­кан­ской оппо­зи­ции в пери­од ран­не­го прин­ци­па­та) // Про­бле­мы поли­ти­че­ской исто­рии антич­но­го обще­ства. Меж­вуз. науч. сб. Л., 1985. С. 172—179.
  • 82Sen. Con­s. ad Marc. 22. Comp.: Dio Cass. LVII. 24. 2—4; Suet. Tib. 61. 3.
  • 83Bird H. W. Op. cit. P. 93 ff.
  • 84Smith R. E. Op. cit. P. 147.
  • 85Koes­ter­mann E. Op. cit. S. 372.
  • 86Об этом содер­жат­ся прак­ти­че­ски иден­тич­ные сооб­ще­ния у Све­то­ния, Таци­та и Дио­на Кас­сия: al­te­rum e con­su­li­bus (Suet. Tib. 65. 1); al­te­rum ex con­su­li­bus (Tac. Ann. VI. 2. 3); τὸν ἕτε­ρον τῶν ὑπά­των (Dio Cass. LVIII. 10. 8). Ясно, что все авто­ры цити­ру­ют под­лин­ное пись­мо Тибе­рия.
  • 87Shot­ter D. C. A. Op. cit. P. 42—45.
  • 88Shot­ter D. C. A. Op. cit. P. 45.
  • 89Suet. Tib. 65. 2; Dio Cass. LVIII. 13. 1. Доста­точ­но осно­ва­ний счи­тать, что име­лись в виду сирий­ские леги­о­ны — явно оппо­зи­ци­он­ная Сея­ну мощ­ная вой­ско­вая груп­пи­ров­ка. См.: Kor­ne­mann E. Op. cit. S. 191; Bird H. W. Op. cit. P. 91; Shot­ter D. C. A. Op. cit. P. 45.
  • 90Но исклю­чи­тель­но в том слу­чае, если бы Сеян под­нял воору­жен­ный мятеж. Ср.: Suet. Tib. 65. 2; Dio Cass. LVIII. 13. 1; Tac. Ann. VI. 23. 2.
  • 91Shot­ter D. C. A. Op. cit. P. 46. Cf.: Mei­se E. Op. cit. S. 87 f.
  • 92См.: Grant M. The Ar­my of the Cae­sars. L., 1974. P. 137; Ensslin W. Prae­fec­tum vi­gi­lum // RE. 1954. Hbd. 44. Sp. 1340, 1342; Kep­pie L. The Ma­king of the Ro­man Ar­my. L., 1984. P. 189.
  • 93Bird H. W. Op. cit. P. 92.
  • 94Grant M. Op. cit. P. 137.
  • 95Bod­dington A. Op. cit. P. 16.
  • 96Э. Майс­снер обра­ща­ет вни­ма­ние на то, что в пись­ме Тибе­рия не было ни сло­ва о заго­во­ре, и кон­ста­ти­ру­ет: «Таким обра­зом, ока­зы­ва­ет­ся…, что заго­вор пред­став­лял собой фик­цию, посред­ст­вом кото­рой пыта­лись обос­но­вать необ­хо­ди­мость устра­не­ния пре­фек­та» (Meissner E. Op. cit. S. 12 ff.).
  • 97Vgl.: Meissner E. Op. cit. S. 15.
  • 98Iuven. Sat. X. 66 sqq.; Dio Cass. LVIII. 11. 4—5.
  • 99См.: Suet. Tib. 48. 2; Dio Cass. LVIII. 18. 2. По мне­нию Э. Май­зе, это вовсе не дока­зы­ва­ет, что пре­то­ри­ан­цы не под­дер­жа­ли бы Сея­на — про­сто «после того как его судь­ба была реше­на, они име­ли все осно­ва­ния дистан­ци­ро­вать­ся от него» (Mei­se E. Op. cit. S. 82). Дион Кас­сий (loc. cit.) утвер­жда­ет, буд­то Тибе­рий знал, что пре­то­ри­ан­цы были на сто­роне Сея­на, но все же награ­дил их день­га­ми, чтобы они усерд­нее слу­жи­ли ему про­тив сена­то­ров. Но здесь оче­виден субъ­ек­тив­ный под­ход авто­ра — слиш­ком уж ощу­тим коло­рит века «сол­дат­ских импе­ра­то­ров».
  • 100Ср.: Marsh F. B. Op. cit. P. 304—310; Mei­se E. Op. cit. S. 77 ff.
  • 101«Един­ст­вен­ный заго­вор, о кото­ром с досто­вер­но­стью может идти речь — это заго­вор, заду­ман­ный и осу­щест­влен­ный Тибе­ри­ем Цеза­рем» (Sy­me R. Ta­ci­tus. P. 406).
  • 102Bod­dington A. Op. cit. P. 15. No­te 46; Bird H. W. Op. cit. Pas­sim.
  • 103Bird H. W. Op. cit. P. 93, 98 f.
  • 104«Толь­ко круп­ное изме­не­ние в балан­се поли­ти­че­ских сил может объ­яс­нить столь вне­зап­ную и кру­тую пере­ме­ну судь­бы, и наи­бо­лее веро­ят­ная при­чи­на — это тай­ный бунт вли­я­тель­ных чле­нов пра­вя­щей оли­гар­хии, чью волю Тибе­рий не осме­лил­ся игно­ри­ро­вать» (Bod­dington A. Op. cit. P. 14).
  • 105Ibid. P. 15.
  • 106Mei­se E. Op. cit. S. 85 f.
  • 107Suet. Ca­lig. 14. 1. Comp.: Phi­lo. Leg. ad Cai­um. 4—5; Tac. Ann. VI. 46; Dio Cass. LIX. 1.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1303322046 1303312492 1303308995 1351516359 1351518483 1351519274