Херсонес Таврический в VI в. до н. э.: реальность историческая или археологическая?

с.263 Иссле­до­ва­ние Хер­со­не­са Таври­че­ско­го раз­ви­ва­ет­ся настоль­ко стре­ми­тель­ны­ми тем­па­ми, что исто­рия гре­че­ской коло­ни­за­ции Юго-Запад­ной Тав­ри­ки в послед­ние пол­то­ра деся­ти­ле­тия была прак­ти­че­ски пол­но­стью пере­пи­са­на. Обще­из­вест­но, что дата осно­ва­ния Хер­со­не­са в 422—421 гг. до н. э.¹ в тече­ние дли­тель­но­го вре­ме­ни вос­при­ни­ма­лась как акси­о­ма². Одна­ко при­сут­ст­вие на хер­со­нес­ском горо­ди­ще нахо­док, кото­рые даже в нача­ле XX в. дати­ро­ва­лись ранее этой даты, при­ве­ли к появ­ле­нию гипо­те­зы о нали­чии в Каран­тин­ной бух­те до осно­ва­ния горо­да вре­мен­ной кора­бель­ной сто­ян­ки³. Это пред­по­ло­же­ние вызва­ло в даль­ней­шем ожив­лен­ную дис­кус­сию⁴.

Вме­сте с тем, еди­ная точ­ка зре­ния по пово­ду интер­пре­та­ции ран­ней кера­ми­ки так и не появи­лась. Новые попыт­ки аргу­мен­ти­ро­вать при­сут­ст­вие в Хер­со­не­се ран­них мате­ри­а­лов нача­ли сно­ва пред­при­ни­мать­ся лишь в 1970-х гг. Эта зада­ча не огра­ни­чи­ва­лась веще­вед­че­ски­ми рам­ка­ми, а была тес­но свя­за­на с широ­ким кру­гом вопро­сов коло­ни­за­ции реги­о­на.

В 1972 г. появи­лась работа Г. Д. Бело­ва, посвя­щен­ная ионий­ской кера­ми­ке из Хер­со­не­са. Он, в про­ти­во­вес мне­нию С. А. Жебеле­ва, кото­рый пола­гал, что ее наход­ки здесь немно­го­чис­лен­ны, при­вел дан­ные о зна­чи­тель­ном коли­че­стве фраг­мен­тов ионий­ской кера­ми­ки, зафик­си­ро­ван­ных при рас­коп­ках могиль­ни­ка на Север­ном бере­гу горо­ди­ща. Эти наход­ки, как пола­гал Г. Д. Белов, поз­во­ля­ют пред­по­ло­жить воз­мож­ность нали­чия на дан­ной терри­то­рии ионий­ской фак­то­рии, пред­ше­ст­во­вав­шей дорий­ско­му Хер­со­не­су⁵. В те же годы А. А. Зед­ге­нид­зе про­ана­ли­зи­ро­ва­ла чер­но- и крас­но­фи­гур­ную атти­че­скую кера­ми­ку и выде­ли­ла экзем­пля­ры позд­не­ар­ха­и­че­ско­го вре­ме­ни. С ее точ­ки зре­ния, эта кера­ми­ка явля­лась сла­бым дока­за­тель­ст­вом посто­ян­ной жиз­ни на дан­ной терри­то­рии, что не поз­во­ля­ет при­нять гипо­те­зу Г. Д. Бело­ва о более ран­нем воз­ник­но­ве­нии поли­са⁶.

Новый этап в изу­че­нии ран­ней кера­ми­ки из Хер­со­не­са свя­зан с име­нем М. И. Золота­ре­ва. Его иссле­до­ва­ния раз­ных видов при­воз­ной с.264 кера­ми­че­ской про­дук­ции⁷ нашли про­дол­же­ние в ряде раз­ра­боток, осу­щест­влен­ных им сов­мест­но с Ю. Г. Вино­гра­до­вым⁸. Авто­ры, на осно­ва­нии ана­ли­за архео­ло­ги­че­ских мате­ри­а­лов и серии ост­ра­ко­нов, неод­но­крат­но уточ­ня­ли дета­ли сво­ей гипо­те­зы, глав­ная идея кото­рой состо­я­ла в осно­ва­нии Хер­со­не­са герак­леота­ми вме­сте с делос­ца­ми в нача­ле послед­ней чет­вер­ти VI в. до н. э.⁹ Толч­ком к это­му собы­тию, по их мне­нию, яви­лось «очи­ще­ние» Дело­са афин­ским тира­ном Писи­стра­том, в резуль­та­те кото­ро­го часть насе­ле­ния лиши­лась жилищ и вынуж­де­на была искать при­ста­ни­ще на чуж­бине¹⁰.

В послед­нее вре­мя гипо­те­за Ю. Г. Вино­гра­до­ва — М. И. Золота­ре­ва полу­чи­ла под­держ­ку у И. Е. Сури­ко­ва, уточ­нив­ше­го вре­мя актив­но­сти Писи­стра­та на Дело­се в рам­ках его третьей тира­нии середи­ной 40-х гг. VI в. до н. э. Автор, опи­ра­ясь на опуб­ли­ко­ван­ные дан­ные, кон­ста­ти­ро­вал, что это собы­тие «нахо­дит опо­ру в архео­ло­ги­че­ской “лето­пи­си Хер­со­не­са”» и пото­му име­ет «пре­иму­ще­ст­вен­ное пра­во на при­зна­ние в каче­стве исто­ри­че­ской реаль­но­сти»¹¹.

Одна­ко в раз­ное вре­мя пред­при­ни­ма­лись и попыт­ки аль­тер­на­тив­ной аргу­мен­та­ции. В част­но­сти, на хро­но­ло­ги­че­ском рубе­же не ранее послед­ней чет­вер­ти V в. до н. э. для воз­ник­но­ве­ния Хер­со­не­са наста­и­ва­ет Дж. Хайнд. Для сво­ей аргу­мен­та­ции он при­влек архео­ло­ги­че­ские мате­ри­а­лы, огра­ни­чив­шись, одна­ко, пере­чис­ле­ни­ем дав­но извест­ных арте­фак­тов. К тому же, в их интер­пре­та­ции был допу­щен ряд оши­бок¹². Этот воз­врат к тра­ди­ци­он­ной дате доста­точ­но рез­ко был отверг­нут¹³. Свое виде­ние исто­рии ран­не­го Хер­со­не­са изло­жил так­же и С. Ю. Сапры­кин. Осно­ва­ние горо­да было отне­се­но им к кон­цу пер­вой тре­ти V в. до н. э. и свя­за­но с коло­ни­за­ци­он­ной дея­тель­но­стью Оль­вии¹⁴.

Зна­ком­ство с послед­ни­ми работа­ми пока­зы­ва­ет, что архео­ло­ги­че­ская сто­ро­на в них вос­при­ни­ма­ет­ся как некий незыб­ле­мый посту­лат, пере­хо­дя­щий в каче­стве послед­не­го аргу­мен­та из работы в работу, с.265 когда исто­ри­че­ские рекон­струк­ции необ­хо­ди­мо под­креп­лять реаль­ны­ми архео­ло­ги­че­ски­ми фак­та­ми. Такую ситу­а­цию, ско­рее все­го, мож­но объ­яс­нить тем, что боль­шин­ство упо­мя­ну­тых авто­ров не работа­ло с тем архео­ло­ги­че­ским мате­ри­а­лом, на кото­рый обыч­но ссы­ла­ют­ся, пол­но­стью дове­ряя выво­дам пред­ше­ст­вен­ни­ков. Одна­ко полу­чен­ные выво­ды, как вид­но по резуль­та­там мно­го­лет­ней дис­кус­сии, вплоть до насто­я­ще­го вре­ме­ни оста­ют­ся весь­ма про­ти­во­ре­чи­вы­ми.

Наи­бо­лее подроб­но основ­ные хро­но­ло­ги­че­ские репе­ры для реше­ния вопро­са о воз­ник­но­ве­нии Хер­со­не­са были опре­де­ле­ны М. И. Золота­ре­вым пол­то­ра деся­ти­ле­тия тому назад. Ему при­над­ле­жит заклю­че­ние о том, что осно­ва­ние горо­да состо­я­лось в послед­ней чет­вер­ти VI в. до н. э., а обра­зо­ва­ние куль­тур­но­го слоя сов­па­да­ет со вре­ме­нем появ­ле­ния пер­вых погре­бе­ний на нек­ро­по­ле и отно­сит­ся к пер­вой чет­вер­ти V в. до н. э.¹⁵

Меж­ду тем, архео­ло­ги­че­ская нау­ка не сто­ит на месте — посто­ян­но про­ис­хо­дит уточ­не­ние дати­ро­вок и цен­тров про­из­вод­ства раз­лич­ных кате­го­рий архео­ло­ги­че­ско­го мате­ри­а­ла, преж­де все­го, амфор и сто­ло­вой кера­ми­ки. Кро­ме того, реше­ние вопро­са о вре­ме­ни осно­ва­ния Хер­со­не­са ослож­ня­ет­ся тем, что этот памят­ник до сих пор не дает закры­тых ком­плек­сов ран­не­го вре­ме­ни и син­хрон­ных стро­и­тель­ных остат­ков. Одна­ко пытать­ся решать эту про­бле­му необ­хо­ди­мо, учи­ты­вая то обсто­я­тель­ство, что антич­ная архео­ло­гия обла­да­ет зна­чи­тель­ной инфор­ма­ци­ей о ран­них кера­ми­че­ских кол­лек­ци­ях дру­гих севе­ро­при­чер­но­мор­ских посе­ле­ний. Посто­ян­ное накоп­ле­ние новых мате­ри­а­лов на одних памят­ни­ках застав­ля­ет по-ново­му видеть мате­ри­а­лы, про­ис­хо­дя­щие из дру­гих цен­тров. В све­те ска­зан­но­го оче­вид­но, что пере­смотр усто­яв­ших­ся атри­бу­ций и дати­ро­вок явля­ет­ся зада­чей пер­во­сте­пен­ной важ­но­сти — толь­ко они могут под­твер­дить или опро­верг­нуть пред­ло­жен­ную дату осно­ва­ния Хер­со­не­са во вто­рой поло­вине VI в. до н. э.

Сле­ду­ет под­черк­нуть, что М. И. Золота­рев про­ана­ли­зи­ро­вал наход­ки по двум основ­ным кате­го­ри­ям — амфо­рам и восточ­но­гре­че­ской кера­ми­ке (в Хер­со­не­се ее опре­де­ля­ют как ионий­скую). Спра­вед­ли­во было отме­че­но, что следы посто­ян­ной жиз­ни на любом древ­не­гре­че­ском посе­ле­нии уста­нав­ли­ва­ют­ся преж­де все­го по мас­со­вым наход­кам амфор, посколь­ку имен­но в них достав­ля­лись жиз­нен­но необ­хо­ди­мые для его оби­та­те­лей про­дук­ты пита­ния¹⁶. С этих пози­ций сле­ду­ет так­же начать и пред­ла­гае­мую ниже реви­зию архео­ло­ги­че­ских дати­ро­вок.

Кера­ми­че­ская тара пред­став­ле­на целы­ми фор­ма­ми, круп­ны­ми фраг­мен­та­ми и про­фи­ля­ми амфор раз­лич­ных цен­тров, сре­ди кото­рых коли­че­ст­вен­но пре­об­ла­да­ет о. Хиос. Все фраг­мен­ты про­филь­ных частей хиос­ских амфор были отне­се­ны М. И. Золота­ре­вым к пер­вой поло­вине V в. до н. э.¹⁷, при­чем отдель­ные фор­мы¹⁸, как пред­став­ля­ет­ся, с.266 могут дати­ро­вать­ся и третьей чет­вер­тью это­го сто­ле­тия¹⁹. В дру­гой же рабо­те ска­за­но, что облом­ки хиос­ских амфор отно­сят­ся ко II—IV типам по клас­си­фи­ка­ции В. Грейс — И. Б. Бра­шин­ско­го и дати­ру­ют­ся вто­рой поло­ви­ной VI — третьей чет­вер­тью V в. до н. э.²⁰ Одна­ко у И. Б. Бра­шин­ско­го ран­ний тип хиос­ских пух­ло­гор­лых амфор раз­бит на два вари­ан­та, при­чем ран­ний, послед­ней чет­вер­ти VI в. до н. э., как извест­но, име­ет допол­ни­тель­ную окрас­ку туло­ва, ручек, вен­чи­ков, а так­же дипин­ти в виде круж­ков и кре­стов²¹. Фраг­мен­ты хиос­ских амфор из Хер­со­не­са не обла­да­ют эти­ми при­зна­ка­ми, что крас­но­ре­чи­во ука­зы­ва­ет на их дати­ров­ку толь­ко после 500 г. до н. э.²²

Пер­вой поло­ви­ной V в. до н. э. дати­ро­ва­ны и про­фи­ли амфор, опре­де­лен­ные как про­дук­ция Само­са²³. При пуб­ли­ка­ции мате­ри­а­лов ран­не­го нек­ро­по­ля они так­же были отне­се­ны к про­дук­ции Само­са и кру­га Само­са²⁴ того же вре­ме­ни. Недав­но С. Ю. Мона­хов изме­нил лока­ли­за­цию этих амфор, опре­де­лив их (вслед за П. Дюпо­ном, види­мо) как милет­ские, оста­вив без изме­не­ний дати­ров­ку²⁵.

К это­му же вре­ме­ни отне­се­ны и наход­ки фраг­мен­тов крас­но­гли­ня­ных лес­бос­ских или кру­га Лес­боса амфор с кони­че­ской нож­кой. Одна­ко, как пред­став­ля­ет­ся, целый экзем­пляр без нож­ки, опре­де­лен­ный М. И. Золота­ре­вым как амфо­ра Лес­боса²⁶, не при­над­ле­жит это­му цен­тру (цен­трам). Кон­цом VI — нача­лом V в. до н. э. дати­ро­ва­на амфо­ра, опре­де­лен­ная М. И. Золота­ре­вым как про­дук­ция одно­го из ионий­ских цен­тров²⁷. Одна­ко, судя по чер­те­жу, имен­но этот сосуд С. Ю. Мона­хо­вым и Э. Н. Абро­си­мо­вым был атри­бу­ти­ро­ван как «прото­фа­сос­ская» амфо­ра с той же дати­ров­кой²⁸. В уточ­нен­ной типо­ло­гии амфор­ной тары груп­па и дата это­го сосуда были остав­ле­ны без изме­не­ний²⁹, что, как пред­став­ля­ет­ся, нуж­да­ет­ся в коррек­ти­ров­ке. Эта амфо­ра на слож­но­про­фи­ли­ро­ван­ной нож­ке была соот­не­се­на с сосуда­ми третьей серии дан­но­го типа, отли­чи­тель­ным мор­фо­ло­ги­че­ским при­зна­ком кото­рой явля­лось, сре­ди про­чих, кони­че­ское гор­ло³⁰. Меж­ду тем, сосуды пятой серии име­ют более близ­кие харак­те­ри­сти­ки с амфо­рой из Хер­со­не­са — с.267 корот­кое цилин­дри­че­ское гор­ло и сход­ные про­пор­ции кони­че­ско­го туло­ва³¹. Дати­ру­ют­ся они в пре­де­лах пер­вой поло­ви­ны — середи­ны V в. до н. э.

Из ска­зан­но­го сле­ду­ет, что ниж­няя дата ни одно­го из пере­чис­лен­ных ран­них амфор­ных типов, извест­ных в Хер­со­не­се, не выхо­дит за пре­де­лы нача­ла или пер­вой чет­вер­ти V в. до н. э., при­чем основ­ная часть сосудов, в том чис­ле про­ис­хо­дя­щих из ран­не­го нек­ро­по­ля, вооб­ще дати­ру­ет­ся в пре­де­лах пер­вой поло­ви­ны это­го сто­ле­тия. Такой вывод вле­чет пере­смотр заклю­че­ний, сде­лан­ных ранее на осно­ва­нии ионий­ской кера­ми­ки, инфор­ма­ция о зна­чи­тель­ном коли­че­стве кото­рой в Хер­со­не­се упор­но пере­хо­дит из работы в работу. Вплоть до насто­я­ще­го вре­ме­ни основ­ным источ­ни­ком по это­му вопро­су явля­ют­ся ста­тьи Г. Д. Бело­ва, в кото­рых были пред­став­ле­ны сведе­ния об ионий­ском импор­те в Хер­со­нес³². Зна­чи­тель­ный мас­сив ионий­ской кера­ми­ки был обоб­щен так­же М. И. Золота­ре­вым³³.

В резуль­та­те зна­ком­ства с эти­ми пуб­ли­ка­ци­я­ми, а затем с мате­ри­а­ла­ми, хра­ня­щи­ми­ся в Нацио­наль­ном запо­вед­ни­ке «Хер­со­нес Таври­че­ский», у меня воз­ник­ло несколь­ко суще­ст­вен­ных вопро­сов. Преж­де все­го — насколь­ко мож­но эту кера­ми­ку одно­знач­но интер­пре­ти­ро­вать как име­ю­щую ионий­ское про­ис­хож­де­ние и како­вы кри­те­рии ее выде­ле­ния из обще­го кера­ми­че­ско­го мас­си­ва? Оче­вид­но, что Г. Д. Белов не ста­вил перед собой такой зада­чи — имен­но поэто­му в его пуб­ли­ка­ци­ях сре­ди мате­ри­а­ла позд­не­клас­си­че­ско­го вре­ме­ни из нек­ро­по­ля на Север­ном бере­гу при­сут­ст­ву­ет при­воз­ная ионий­ская посуда³⁴, кото­рая в это вре­мя уже не встре­ча­ет­ся ни в одном дру­гом севе­ро­при­чер­но­мор­ском цен­тре.

Тем не менее, дан­ные о нали­чии боль­шо­го коли­че­ства кера­ми­ки ионий­ско­го про­ис­хож­де­ния, кото­рая импор­ти­ро­ва­лась в тече­ние зна­чи­тель­но­го отрез­ка вре­ме­ни — до середи­ны IV в. до н. э., явля­ют­ся еще одной акси­о­мой в архео­ло­гии Хер­со­не­са³⁵. Как мы виде­ли выше, на хро­но­ло­ги­че­ское про­ти­во­ре­чие выво­дов Г. Д. Бело­ва пер­вой обра­ти­ла вни­ма­ние А. А. Зед­ге­нид­зе. Она отме­ти­ла, что вре­мя быто­ва­ния наи­бо­лее древ­них сосудов из могиль­ни­ка на Север­ном бере­гу было опре­де­ле­но пер­вой поло­ви­ной — кон­цом V в. до н. э., в то вре­мя как ком­плекс нек­ро­по­ля дати­ру­ет­ся кон­цом V—IV в. до н. э.³⁶ Позд­нее М. И. Золота­рев изме­нил хро­но­ло­гию ионий­ской кера­ми­ки и верх­нюю хро­но­ло­ги­че­скую гра­ни­цу ее быто­ва­ния поме­стил уже во вто­рую чет­верть V в. до н. э.³⁷

с.268 При этом М. И. Золота­рев учи­ты­вал так­же и харак­тер отбо­ра кера­ми­ки — он исполь­зо­вал толь­ко те фраг­мен­ты, кото­рые поз­во­ля­ли ему вос­ста­но­вить фор­му сосудов и надеж­но опре­де­лить их как ионий­ские. Оче­вид­но, что основ­ным пока­за­те­лем для это­го отбо­ра ему послу­жи­ли орна­мен­таль­ные моти­вы на стен­ках сосудов, выпол­нен­ные в виде полос «туск­лым лаком раз­лич­ных оттен­ков»³⁸. Кри­те­рий этот наде­жен, одна­ко, как будет пока­за­но ниже, его нель­зя абсо­лю­ти­зи­ро­вать. Во мно­гом М. И. Золота­рев ока­зал­ся прав в отбо­ре кера­ми­че­ских фраг­мен­тов и их клас­си­фи­ка­ции. Часть мате­ри­а­ла дей­ст­ви­тель­но при­над­ле­жит про­дук­ции ионий­ских цен­тров. Одна­ко толь­ко часть.

Основ­ным пре­пят­ст­ви­ем для пра­виль­ной атри­бу­ции сосудов, с моей точ­ки зре­ния, явля­ет­ся то обсто­я­тель­ство, что до сих пор для Хер­со­не­са отсут­ст­ву­ет совре­мен­ная обоб­щаю­щая работа по про­стой сто­ло­вой кера­ми­ке, в том чис­ле мест­но­го про­ис­хож­де­ния. В част­но­сти, на при­ме­ре Оль­вии хоро­шо извест­но, что во вто­рой поло­вине IV в. до н. э. мест­ное кера­ми­че­ское про­из­вод­ство ими­ти­ро­ва­ло фор­мы и про­стой по набо­ру изо­бра­зи­тель­ных средств рису­нок в виде полос и зиг­за­гов. Т. Н. Кни­по­вич в рабо­те, посвя­щен­ной кера­ми­ке мест­но­го про­из­вод­ства из Оль­вии, отме­ча­ла, что «…в дан­ном слу­чае мы име­ем дело не с обыч­ным для элли­ни­сти­че­ской эпо­хи воз­рож­де­ни­ем арха­и­че­ских моти­вов; мож­но думать, что здесь мы встре­ча­ем­ся с про­дол­же­ни­ем более ран­не­го про­из­вод­ства, начав­ше­го­ся тогда, когда в оби­хо­де Оль­вии еще употреб­ля­лась при­воз­ная ионий­ская кера­ми­ка»³⁹. Т. Н. Кни­по­вич пра­виль­но поня­ла, что в зави­си­мо­сти от усло­вий обжи­га кра­соч­ное покры­тие на череп­ке при­об­ре­та­ет блеск в виде «гла­зу­ри». Она разде­ли­ла оль­вий­скую «кера­ми­ку ионий­ско­го типа с про­стей­шей рос­пи­сью в виде пояс­ков и поло­сок» на чаши и кув­ши­ны.

Зна­ком­ство с кера­ми­кой из Хер­со­не­са, кото­рую при­ня­то назы­вать ионий­ской, дает мне серь­ез­ные осно­ва­ния пола­гать, что зна­чи­тель­ная часть тех сосудов, кото­рые тра­ди­ци­он­но отно­сят­ся иссле­до­ва­те­ля­ми к ионий­ско­му импор­ту, на самом деле тако­вы­ми не явля­ют­ся. И если они не все­гда раз­ли­чи­мы по каче­ству лако­об­раз­но­го покры­тия и глине, то фор­ма целых или архео­ло­ги­че­ски целых сосудов дает допол­ни­тель­ные аргу­мен­ты для их пра­виль­ной атри­бу­ции. Поэто­му вряд ли сле­ду­ет свя­зы­вать с ионий­ским импор­том такие сосуды, как, напри­мер, лаги­нос и унг­вен­та­рий с поло­са­ми по туло­ву или кув­шин с плю­ще­вым орна­мен­том по пока­тым пле­чам⁴⁰, кото­рые навер­ня­ка отно­сят­ся к импор­ту, но не клас­си­че­ско­го, а ран­не­эл­ли­ни­сти­че­ско­го вре­ме­ни⁴¹.

Отдель­но­го вни­ма­ния заслу­жи­ва­ет лекиф из дома Апол­ло­ния в XIX квар­та­ле на Север­ном бере­гу. Г. Д. Белов нашел ему близ­кие с.269 ана­ло­гии на Бере­за­ни⁴² сре­ди поло­са­тых ари­бал­ли­че­ских леки­фов позд­не­ар­ха­и­че­ско­го вре­ме­ни, кон­ца VI — нача­ла V в. до н. э.⁴³ Сход­ным по орна­мен­ту он посчи­тал и син­хрон­ный бере­зан­ско­му лекиф из нек­ро­по­ля Гер­мо­нассы⁴⁴. Хер­со­нес­ский сосуд был обна­ру­жен вме­сте с дру­гим леки­фом, так­же имев­шим лако­вое покры­тие⁴⁵. При этом было отме­че­но, что сосуды эти явля­ют­ся позд­ней реми­нис­цен­ци­ей ука­зан­ных ионий­ских леки­фов, посколь­ку «най­ден­ные с ними пред­ме­ты не дают осно­ва­ния для отне­се­ния их к арха­и­че­ско­му пери­о­ду»⁴⁶. Такую атри­бу­цию пер­во­го сосуда при­нял и М. И. Золота­рев, прав­да, пони­зив при этом его дату до кон­ца VI — нача­ла V в. до н. э.⁴⁷

Кажет­ся, нет необ­хо­ди­мо­сти рас­суж­дать на тему, как мог целый сосуд исполь­зо­вать­ся в быту в тече­ние двух, если не трех с лиш­ним сто­ле­тий (кера­ми­че­ский ком­плекс дома, в кото­ром он был най­ден, дати­ру­ет­ся III—II вв. до н. э.). Под­черк­ну лишь, что этот сосуд отли­ча­ет­ся по фор­ме и орна­мен­та­ции от тех позд­не­ар­ха­и­че­ских леки­фов, кото­рые были при­веде­ны Г. Д. Бело­вым в каче­стве ана­ло­гий. Оба сосуда были обна­ру­же­ны вме­сте с фла­ко­на­ми, покры­ты­ми в верх­ней части чер­ным лаком⁴⁸, кото­рые, одна­ко, не были зачис­ле­ны в ионий­ский импорт. Фор­ма всех этих сосудов не поз­во­ля­ет дати­ро­вать их дру­гим вре­ме­нем, кро­ме элли­ни­сти­че­ско­го.

Похо­жая ситу­а­ция наблюда­ет­ся и с круп­ной гид­ри­ей, рас­пи­сан­ной поло­са­ми по окруж­но­сти и зиг­за­га­ми по гор­лу, откры­той в семей­ной гроб­ни­це на южном участ­ке нек­ро­по­ля в 1903 г.⁴⁹ М. И. Золота­рев нашел ана­ло­гию это­му сосу­ду в ионий­ской амфо­ре из оль­вий­ско­го нек­ро­по­ля⁵⁰, рас­пи­сан­ной пятью ряда­ми вол­ни­стых линий по гор­лу и пле­чам⁵¹, кото­рая дей­ст­ви­тель­но отно­сит­ся ко вто­рой поло­вине VI в. до н. э.⁵² Вывод об их схо­же­сти осно­ван исклю­чи­тель­но на исполь­зо­ва­нии ана­ло­гич­ных орна­мен­таль­ных моти­вов. Меж­ду тем, мор­фо­ло­ги­че­ские харак­те­ри­сти­ки хер­со­нес­ско­го сосуда, в первую оче­редь его кону­со­вид­ная фор­ма, не дают воз­мож­но­сти отне­сти гид­рию к кон­цу VI в. до н. э.⁵³ Пред­став­ля­ет­ся, что и в дан­ном слу­чае речь может идти толь­ко об ими­та­ции ионий­ской поло­са­той кера­ми­ки. Кро­ме того, как это с.270 наблюда­лось и с сосудом из дома Апол­ло­ния, сле­ду­ет пред­по­ла­гать намно­го более дли­тель­ное суще­ст­во­ва­ние гид­рии.

Вто­рая урна из этой же семей­ной моги­лы — крас­но­фи­гур­ный кра­тер — дати­ру­ет­ся нача­лом IV в. до н. э.⁵⁴ Без­услов­но, в моги­лы мог­ли класть вышед­шие из употреб­ле­ния вещи — это явле­ние обще­из­вест­но. Погре­бе­ния в семей­ной моги­ле так­же мог­ли быть раз­новре­мен­ны­ми. Одна­ко, несмот­ря на то, что слу­чаи дли­тель­но­го функ­ци­о­ни­ро­ва­ния семей­ных усы­паль­ниц в хер­со­нес­ском нек­ро­по­ле дорим­ско­го вре­ме­ни извест­ны⁵⁵, при­ме­ры исполь­зо­ва­ния погре­баль­но­го инвен­та­ря с раз­ры­вом более ста лет до сих пор не встре­ча­лись.

Ска­зан­ное в пол­ной мере отно­сит­ся и к кув­ши­нам с дву­мя-тре­мя поло­са­ми под руч­кой⁵⁶. Такой декор ста­но­вит­ся попу­ляр­ным в мест­ной хер­со­нес­ской кера­ми­ке уже во вто­рой поло­вине IV в. до н. э. и охва­ты­ва­ет зна­чи­тель­ную часть элли­ни­сти­че­ско­го пери­о­да⁵⁷. Не име­ет отно­ше­ния к ионий­ско­му импор­ту и кув­шин с витой руч­кой⁵⁸. Здесь умест­но вспом­нить о наход­ках погре­баль­ных урн — гидрий с виты­ми руч­ка­ми и врез­ным вол­ни­стым орна­мен­том кон­ца IV в. до н. э. из нек­ро­по­лей Хер­со­не­са⁵⁹ и Кер­ки­ни­ти­ды⁶⁰, спра­вед­ли­во отно­си­мых к изде­ли­ям мест­ных мастер­ских.

Сле­ду­ет обра­тить вни­ма­ние и на дру­гой тип сосудов, содер­жав­ших лако­об­раз­ные поло­сы, — чаши. Вслед за Г. Д. Бело­вым⁶¹ М. И. Золота­рев назвал их чаша­ми-кили­ка­ми⁶². Такая атри­бу­ция пред­став­ля­ет­ся невер­ной, ибо тер­ми­ном «ионий­ский килик» опре­де­ля­ет­ся широ­ко извест­ный тип восточ­но­гре­че­ских сосудов, полу­чив­ший рас­про­стра­не­ние от кон­ца VII — нача­ла VI в. до н. э.⁶³ Пожа­луй, толь­ко с.271 один из пуб­ли­ку­е­мых фраг­мен­тов⁶⁴ мож­но отне­сти к кате­го­рии позд­них ионий­ских кили­ков.

Изна­чаль­но некоррект­ной пред­став­ля­ет­ся парал­лель, про­веден­ная Г. Д. Бело­вым меж­ду глу­бо­ки­ми чаша­ми, укра­шен­ны­ми кон­цен­три­че­ски­ми поло­са­ми внут­ри и по внеш­не­му краю⁶⁵, с най­ден­ны­ми на Бере­за­ни глу­бо­ки­ми ионий­ски­ми кили­ка­ми и чаша­ми с точеч­ны­ми розет­та­ми⁶⁶. Эти сосуды, про­из­вод­ство кото­рых ухо­дит еще в конец VII в. до н. э., дати­ру­ют­ся пер­вой поло­ви­ной VI в. до н. э.⁶⁷ Меж­ду ними и хер­со­нес­ски­ми экзем­пля­ра­ми нет ни типо­ло­ги­че­ской, ни хро­но­ло­ги­че­ской свя­зи. К сожа­ле­нию, никто не пере­смот­рел это оши­боч­ное пред­по­ло­же­ние, наобо­рот, точ­ка зре­ния об ионий­ском про­ис­хож­де­нии ука­зан­ных чаш из Хер­со­не­са полу­чи­ла самое широ­кое рас­про­стра­не­ние.

Что же каса­ет­ся хер­со­нес­ских чаш с крас­но-корич­не­вы­ми поло­са­ми, то сре­ди них есть фор­мы, навер­ня­ка явля­ю­щи­е­ся мест­ной реми­нис­цен­ци­ей атти­че­ских чер­но­ла­ко­вых чаш⁶⁸. Все эти сосуды дати­ру­ют­ся в пре­де­лах IV в. до н. э. Близ­кие по фор­ме чер­но­ла­ко­вые чаши про­ис­хо­дят из ран­не­эл­ли­ни­сти­че­ской цистер­ны в квар­та­ле XCVII⁶⁹. Кос­вен­но на про­из­вод­ство чаш с поло­са­ми в клас­си­че­ское вре­мя может ука­зы­вать то, что в ран­не­эл­ли­ни­сти­че­ском ком­плек­се зда­ния У-6 на посе­ле­нии Пан­ское-1 най­ден все­го один фраг­мент ана­ло­гич­но­го сосуда. Авто­ры резон­но выска­за­ли пред­по­ло­же­ние о хер­со­нес­ском про­ис­хож­де­нии чаши⁷⁰.

Отдель­но сле­ду­ет оста­но­вить­ся на мно­го­чис­лен­ных чашах с круг­лой петле­вид­ной или тра­пе­цие­вид­ной руч­кой, рас­по­ло­жен­ной в одной плос­ко­сти с кра­ем или выше него. Как пра­ви­ло, они укра­ше­ны лако­об­раз­ны­ми поло­са­ми изнут­ри и сна­ру­жи⁷¹. Не исклю­че­но, что эти сосуды появи­лись еще в V в. до н. э., дей­ст­ви­тель­но повто­ряя фор­му при­воз­ных ионий­ских. По мате­ри­а­лам Афин­ской аго­ры такие чаши дати­ру­ют­ся от послед­ней тре­ти V до послед­ней чет­вер­ти IV в. до н. э.⁷²

Учи­ты­вая все воз­рас­таю­щее коли­че­ство сосудов, укра­шен­ных поло­са­ми крас­ки или лака в ком­плек­сах, начи­ная с кон­ца VI в. до н. э. в Оль­вии, я, опи­ра­ясь на иссле­до­ва­ния Оль­вий­ской экс­пе­ди­ции ИА НАНУ и свои соб­ст­вен­ные наблюде­ния, пред­по­ла­гаю, что и часть ана­ло­гич­ных сосудов, най­ден­ных в Хер­со­не­се, может при­над­ле­жать с.272 импор­ту из Оль­вии. Кро­ме того, это могут быть и син­хрон­ные по вре­ме­ни импор­ты из каких-либо дру­гих при­чер­но­мор­ских цен­тров, в том чис­ле и сосед­ней Кер­ки­ни­ти­ды или Ист­рии. Без­услов­но, такое пред­по­ло­же­ние долж­но быть под­креп­ле­но ана­ли­за­ми глин. Одна­ко мате­ри­а­лы Оль­вии, осо­бен­но V в. до н. э., дают боль­шое коли­че­ство крас­но­гли­ня­ных чаш, таре­лок, мисок, рыб­ных блюд, лекан с кон­цен­три­че­ски­ми поло­са­ми крас­но-корич­не­вых оттен­ков внут­ри и по внеш­не­му краю. То же каса­ет­ся и закры­тых сосудов. От при­воз­ных ионий­ских они отли­ча­ют­ся тол­щи­ной череп­ка, мас­сив­ны­ми фор­ма­ми, неболь­шой вари­ант­но­стью в про­фи­ли­ров­ке под­до­нов, вен­чи­ков и ручек, отсут­ст­ви­ем допол­ни­тель­ных кра­сок — белил и пур­пу­ра.

Не под­ле­жит сомне­нию, что появ­ле­нию этой кера­ми­ки в Оль­вии спо­соб­ст­во­ва­ло вли­я­ние ионий­ской при­воз­ной посуды. Эти сосуды и явля­ют­ся тем зве­ном меж­ду ионий­ской импорт­ной кера­ми­кой позд­не­ар­ха­и­че­ско­го вре­ме­ни и кера­ми­кой мест­но­го про­из­вод­ства элли­ни­сти­че­ско­го вре­ме­ни, о нали­чии кото­рой в пред­по­ло­жи­тель­ной фор­ме выска­зы­ва­лась Т. Н. Кни­по­вич. Конеч­но, вопрос о мест­ном кера­ми­че­ском про­из­вод­стве в Оль­вии так­же тре­бу­ет ново­го совре­мен­но­го иссле­до­ва­ния. Одна­ко мно­го­лет­ние наблюде­ния над соста­вом кера­ми­че­ских ком­плек­сов VI—V вв. до н. э. не поз­во­ля­ют дать на него утвер­ди­тель­ный ответ⁷³. Визу­аль­но оль­вий­ская кера­ми­ка ионий­ско­го типа не отли­ча­ет­ся от ана­ло­гич­ных хер­со­нес­ских сосудов, введен­ных в науч­ный обо­рот Г. Д. Бело­вым⁷⁴ и М. И. Золота­ре­вым⁷⁵. В отно­ше­нии Хер­со­не­са эта про­бле­ма услож­ня­ет­ся необ­хо­ди­мо­стью реше­ния вопро­са, был ли это импорт из дру­гих при­чер­но­мор­ских цен­тров или речь идет о соб­ст­вен­ном кера­ми­че­ском про­из­вод­стве.

Из ска­зан­но­го, одна­ко, не сле­ду­ет, что ионий­ский импорт в Хер­со­не­се отсут­ст­ву­ет. Ионий­ские поло­са­тые сосуды в кера­ми­че­ском ком­плек­се Хер­со­не­са, без­услов­но, име­ют­ся. Одна­ко их зна­чи­тель­но мень­ше, чем тра­ди­ци­он­но счи­та­ет­ся, и они отра­жа­ют самый позд­ний этап поступ­ле­ния это­го вида импор­та в Север­ное При­чер­но­мо­рье. Кро­ме того, в серь­ез­ной коррек­ти­ров­ке нуж­да­ет­ся их хро­но­ло­гия. Напом­ню, что Г. Д. Белов, нахо­дя им ана­ло­гии сре­ди мате­ри­а­лов вто­рой поло­ви­ны — кон­ца VI в. до н. э., пола­гал, что они «вряд ли вос­хо­дят к арха­и­че­ско­му вре­ме­ни» и дати­ро­вал их V в. до н. э.⁷⁶ Соглас­но же М. И. Золота­ре­ву, кол­лек­ция ионий­ской кера­ми­ки из Хер­со­не­са поме­ще­на в рам­ки послед­ней чет­вер­ти VI — вто­рой чет­вер­ти V в. до н. э.⁷⁷

Эти рас­хож­де­ния хоро­шо иллю­ст­ри­ру­ет дис­кус­сия о хро­но­ло­гии хиос­ских куб­ков из Хер­со­не­са. Они были выде­ле­ны из основ­но­го с.273 мас­си­ва кера­ми­ки К. И. Зай­це­вой⁷⁸ и парал­лель­но опуб­ли­ко­ва­ны Г. Д. Бело­вым⁷⁹. Наи­бо­лее ран­ний из них, с анго­би­ро­ван­ной поверх­но­стью, дву­мя поло­са­ми лака сна­ру­жи и разо­рван­ным лако­вым покры­ти­ем внут­ри был постав­лен Г. Д. Бело­вым в один ряд с сосуда­ми кон­ца VI — нача­ла V в. до н. э.⁸⁰ В даль­ней­шем без­ого­во­роч­но была при­ня­та толь­ко ниж­няя гра­ни­ца⁸¹. Меж­ду тем, никто не обра­тил вни­ма­ния, что К. И. Зай­це­ва, про­следив дина­ми­ку фор­мы это­го типа хиос­ских куб­ков от вто­рой поло­ви­ны VI в. до н. э., к кото­ро­му и отно­сит­ся кубок из Тири­та­ки, при­вле­чен­ный Г. Д. Бело­вым в каче­стве ана­ло­гии, отнес­ла хер­со­нес­ский сосуд к V в. до н. э.⁸² Это хоро­шо вид­но и при срав­не­нии про­фи­лей этих куб­ков⁸³. Более позд­не­му вре­ме­ни соот­вет­ст­ву­ет не сплош­ное, а разо­рван­ное покры­тие чер­ным лаком внут­рен­ней поверх­но­сти сосуда. Неслу­чай­но недав­но дати­ров­ка это­го куб­ка вновь была повы­ше­на до нача­ла V в. до н. э.⁸⁴

К кон­цу VI — нача­лу V в. до н. э. отне­сен аск, про­ис­хож­де­ние кото­ро­го с ого­вор­кой было свя­за­но с о. Самос⁸⁵. Здесь, ско­рее все­го, име­ет место дань тра­ди­ции, по кото­рой коль­це­об­раз­ные аски позд­не­ар­ха­и­че­ско­го вре­ме­ни свя­зы­ва­ли с Само­сом⁸⁶. Такие и подоб­ные аски одно­знач­но име­ют восточ­но­гре­че­ское про­ис­хож­де­ние, одна­ко при­вя­зы­вать их толь­ко к Само­су нет осно­ва­ний. Важ­нее обра­тить вни­ма­ние на фор­му сосуда, отлич­ную от при­плюс­ну­тых асков послед­ней чет­вер­ти — кон­ца VI в. до н. э. и име­ю­щую более вытя­ну­тые про­пор­ции. Это свиде­тель­ст­ву­ет о дати­ров­ке аска не ранее нача­ла V в. до н. э.

Основ­ная же часть ионий­ских поло­са­тых сосудов была пра­виль­но поме­ще­на меж­ду нача­лом и середи­ной V в. до н. э. Это — гор­ло сосуда с реб­ром под вен­чи­ком⁸⁷, ана­ло­гич­ное сосу­ду из оль­вий­ско­го нек­ро­по­ля, отне­сен­но­му к нача­лу V в. до н. э.⁸⁸ К ионий­ско­му импор­ту нача­ла V в. до н. э. при­над­ле­жит и фраг­мент тон­ко­стен­ной чаши, пред­став­ля­ю­щей собой позд­ней­ший тип ионий­ских поло­са­тых чаш⁸⁹. Края лекан и их кры­шек так­же тяго­те­ют к само­му кон­цу позд­не­ар­ха­и­че­ско­го — нача­лу ран­не­клас­си­че­ско­го пери­о­дов⁹⁰.

Отдель­ную груп­пу состав­ля­ют све­тиль­ни­ки, так­же при­сут­ст­ву­ю­щие в кол­лек­ции ионий­ской кера­ми­ки из Хер­со­не­са. Им посвя­ще­на с.274 отдель­ная пуб­ли­ка­ция⁹¹. Несмот­ря на нали­чие трех све­тиль­ни­ков, дати­ро­ван­ных в пре­де­лах VI—V или кон­ца VI—V вв. до н. э., их нель­зя исполь­зо­вать в каче­стве надеж­но­го хро­но­ло­ги­че­ско­го репе­ра, по край­ней мере, в рам­ках толь­ко вто­рой поло­ви­ны VI в. до н. э. Из Хер­со­не­са про­ис­хо­дит так­же и пред­ста­ви­тель­ная серия терра­кот, наи­бо­лее ран­ние из кото­рых отно­сят­ся к пер­вой поло­вине V в. до н. э.⁹²

Оче­вид­но, что ионий­ская поло­са­тая кера­ми­ка, при­сут­ст­вие кото­рой в Хер­со­не­се бес­спор­но, на самом деле пред­став­ле­на в намно­го мень­шем коли­че­стве, чем это счи­та­ет­ся. Зна­чи­тель­ная часть сосудов с орна­мен­том в виде полос, ско­рее все­го, при­над­ле­жит локаль­ным ими­та­ци­ям при­воз­ной ионий­ской посуды или, соглас­но тер­ми­но­ло­гии Т. Н. Кни­по­вич, «кера­ми­ке ионий­ско­го типа». Какой центр про­из­во­дил эти ими­та­ции — явля­ют­ся ли они мест­ны­ми хер­со­нес­ски­ми или импор­том из каких-то дру­гих при­чер­но­мор­ских цен­тров — эту зада­чу сле­ду­ет решать в буду­щем. Пока же ясно, что в кол­лек­ции кера­ми­ки ионий­ско­го про­ис­хож­де­ния из Хер­со­не­са нет ни одно­го фраг­мен­та, кото­рый мож­но уве­рен­но отне­сти толь­ко к послед­ней чет­вер­ти VI в. до н. э. Те же фраг­мен­ты, кото­рые «захо­дят» в конец VI в. до н. э., обыч­но име­ют верх­нюю хро­но­ло­ги­че­скую гра­ни­цу в пер­вой поло­вине V в. до н. э. Сле­до­ва­тель­но, кол­лек­цию ионий­ской поло­са­той кера­ми­ки из Хер­со­не­са, пред­став­лен­ную позд­ней­ши­ми типа­ми это­го вида сто­ло­вой посуды, в насто­я­щее вре­мя мож­но дати­ро­вать лишь нача­лом — пер­вой поло­ви­ной V в. до н. э.

Этот вывод прин­ци­пи­аль­но важен, посколь­ку в пред­став­ле­ни­ях боль­шин­ства иссле­до­ва­те­лей пре­ва­ли­ро­ва­ние ионий­ской кера­ми­ки в ран­нем Хер­со­не­се бес­спор­но. На самом деле, про­цент соб­ст­вен­но ионий­ской поло­са­той кера­ми­ки в Хер­со­не­се совсем не такой высо­кий, как это кажет­ся, бла­го­да­ря работам послед­них деся­ти­ле­тий. Пред­став­ля­ет­ся, что ионий­скую кера­ми­ку нель­зя при­вле­кать в каче­стве аргу­мен­та об осно­ва­нии Хер­со­не­са во вто­рой поло­вине VI в. до н. э. Пока­за­тель­но и ее отсут­ст­вие в ран­них погре­бе­ни­ях хер­со­нес­ско­го нек­ро­по­ля. Нель­зя не отме­тить, что пер­вой на необос­но­ван­ное удрев­не­ние дати­ро­вок ионий­ской кера­ми­ки обра­ти­ла вни­ма­ние А. А. Зед­ге­нид­зе⁹³.

Для выяс­не­ния реаль­но­го коли­че­ства сосудов арха­и­че­ско­го вре­ме­ни име­ет смысл обра­тить­ся к атти­че­ской рас­пис­ной кера­ми­ке, хро­но­ло­гия кото­рой раз­ра­бота­на доста­точ­но подроб­но. К одно­му из наи­бо­лее ран­них отно­сит­ся фраг­мент мел­ко­фи­гур­но­го Band cup с изо­бра­же­ни­ем пан­те­ры, соот­не­сен­ный с изде­ли­я­ми масте­ра Тле­со­на⁹⁴, верх­няя дата кото­рых не выхо­дит за пре­де­лы 30-х гг. VI в. до н. э. Вто­рой фраг­мент — от крыш­ки лека­ны с изо­бра­же­ни­я­ми пан­тер и птиц, отне­сен­ный к про­дук­ции бео­тий­ских мастер­ских и дати­ро­ван­ный с.275 третьей чет­вер­тью VI в. до н. э.⁹⁵ Несмот­ря на то, что бео­тий­ское про­из­вод­ство сосуда пред­став­ля­ет­ся дис­кус­си­он­ным⁹⁶, имен­но эти две вещи мож­но отно­сить ко вто­рой поло­вине VI в. до н. э.

Все же про­чие фраг­мен­ты чер­но­фи­гур­ной кера­ми­ки дати­ру­ют­ся вре­ме­нем уже после рубе­жа VI—V в. до н. э. В этом плане пока­за­тель­на дис­кус­сия, свя­зан­ная с чер­но­фи­гур­ны­ми сосуда­ми вазо­пис­цев Hai­mon и Bel­dam. Леки­фы мастер­ской Bel­dam А. А. Зед­ге­нид­зе отнес­ла к третьей чет­вер­ти V в. до н. э.⁹⁷ М. И. Золота­рев поме­стил эти сосуды и дру­гие фраг­мен­ты обе­их групп меж­ду кон­цом VI — пер­вой чет­вер­тью V в. до н. э.⁹⁸ Меж­ду тем, дея­тель­ность этих мастер­ских охва­ты­ва­ет всю первую поло­ви­ну V в. до н. э., начи­ная с 490 г.⁹⁹ Эта дата согла­су­ет­ся с осталь­ны­ми фраг­мен­та­ми чер­но­фи­гур­ных атти­че­ских сосудов из Хер­со­не­са. Они ком­пакт­но укла­ды­ва­ют­ся в первую поло­ви­ну V в. до н. э. Начи­ная от середи­ны сто­ле­тия, дати­ру­ют­ся и наи­бо­лее ран­ние фраг­мен­ты атти­че­ской крас­но­фи­гур­ной кера­ми­ки¹⁰⁰.

Про­веден­ная нами крат­кая реви­зия наи­бо­лее ран­них кера­ми­че­ских мате­ри­а­лов, про­ис­хо­дя­щих из Хер­со­не­са, поз­во­ля­ет сде­лать несколь­ко прин­ци­пи­аль­но новых выво­дов. Совер­шен­но оче­вид­но, что, за исклю­че­ни­ем фраг­мен­тов двух чер­но­фи­гур­ных сосудов, в Хер­со­не­се пока отсут­ст­ву­ют кера­ми­че­ские мате­ри­а­лы, надеж­но отно­ся­щи­е­ся толь­ко к VI в. до н. э.¹⁰¹

В хро­но­ло­ги­че­ских постро­е­ни­ях М. И. Золота­ре­ва боль­шое вни­ма­ние уде­ле­но дина­ми­ке фор­ми­ро­ва­ния кера­ми­че­ской кол­лек­ции Хер­со­не­са, исхо­дя из опы­та изу­че­ния ран­них напла­сто­ва­ний дру­гих гре­че­ских коло­ний Север­но­го При­чер­но­мо­рья. Он отме­тил, что меж­ду осно­ва­ни­ем памят­ни­ка и появ­ле­ни­ем пер­вых погре­бе­ний обыч­но про­хо­дит око­ло 25—30 лет, что при­мер­но соот­вет­ст­ву­ет жиз­ни пер­во­го с.276 поко­ле­ния коло­ни­стов¹⁰². С этим мож­но согла­сить­ся, одна­ко наблюде­ния над хро­но­ло­ги­ей сосудов, свя­зан­ных с нек­ро­по­лем, поз­во­ля­ют утвер­ждать, что самые ран­ние погре­бе­ния были совер­ше­ны не в кон­це VI — пер­вой чет­вер­ти V в. до н. э.¹⁰³, а не ранее нача­ла вто­рой чет­вер­ти — бли­же к середине V в. до н. э. Соот­вет­ст­вен­но, и отсчет посто­ян­ной жиз­ни на памят­ни­ке, с моей точ­ки зре­ния, сле­ду­ет вести не с послед­ней чет­вер­ти VI в. до н. э. (не гово­ря уже о третьей чет­вер­ти это­го сто­ле­тия!), а не ранее пер­вой чет­вер­ти V в. до н. э., воз­мож­но даже, после ее середи­ны. Имен­но это­му вре­ме­ни соот­вет­ст­ву­ет мас­со­вая архео­ло­ги­че­ская кол­лек­ция, состо­я­щая из кера­ми­че­ской тары, сто­ло­вых сосудов и посуды для при­готов­ле­ния пищи, сосудов спе­ци­аль­но­го назна­че­ния, в т. ч. све­тиль­ни­ков, лекан, леки­фов, а так­же терра­кот и проч.

Что же каса­ет­ся фраг­мен­тов двух чер­но­фи­гур­ных ваз, отде­лен­ных от основ­ной кол­лек­ции, как мини­мум, полу­сто­лет­ней вре­мен­ной лаку­ной, то их нали­чие дей­ст­ви­тель­но не опре­де­ля­ет вре­мя осно­ва­ния горо­да. Бори­сфен и Оль­вия так­же дают отдель­ные фраг­мен­ты, отде­лен­ные от мас­со­вой кера­ми­че­ской кол­лек­ции. Для Бори­сфе­на — это не менее чет­вер­ти сто­ле­тия¹⁰⁴, для Оль­вии — не менее 35—40 лет¹⁰⁵. Кро­ме того, обще­из­вест­но, что вся вто­рая поло­ви­на VI в. до н. э. и в Бори­сфене, и в Оль­вии (добав­лю, и на Бос­по­ре) обес­пе­че­на колос­саль­ным коли­че­ст­вом самой раз­но­об­раз­ной кера­ми­че­ской про­дук­ции, пред­став­лен­ной амфор­ной тарой и рас­пис­ной сто­ло­вой посудой из мно­го­чис­лен­ных цен­тров Восточ­но­го Сре­ди­зем­но­мо­рья и мате­ри­ко­вой Гре­ции. Импорт очень быст­ро, не мень­ше, чем через поко­ле­ние, был под­дер­жан мест­ным про­из­вод­ст­вом про­стой сто­ло­вой посуды. Ниче­го это­го нель­зя пока ска­зать о Хер­со­не­се.

Итак, опи­ра­ясь на совре­мен­ные пред­став­ле­ния о ран­них куль­тур­ных напла­сто­ва­ни­ях и кол­лек­ци­ях ран­не­го кера­ми­че­ско­го импор­та, про­ис­хо­дя­щих из дру­гих севе­ро­при­чер­но­мор­ских цен­тров, пред­став­ля­ет­ся воз­мож­ным утвер­ждать, что извест­ные на сего­дняш­ний день архео­ло­ги­че­ские мате­ри­а­лы не под­дер­жи­ва­ют гипо­те­зу об осно­ва­нии Хер­со­не­са ни в третьей, ни в чет­вер­той чет­вер­ти VI в. до н. э. Гово­рить о нали­чии посто­ян­ной жиз­ни на терри­то­рии хер­со­нес­ско­го горо­ди­ща ранее середи­ны пер­вой чет­вер­ти V в. до н. э. пока вряд ли воз­мож­но.

Это зна­чит, что в про­бле­ме, о кото­рой идет речь, нель­зя ста­вить точ­ку и счи­тать ее окон­ча­тель­но решен­ной. Вопрос о вре­ме­ни осно­ва­ния Хер­со­не­са, а зна­чит, и при­чи­нах, послу­жив­ших толч­ком к это­му собы­тию, по-преж­не­му оста­ет­ся откры­тым. Кро­ме того, резуль­тат этой работы свиде­тель­ст­ву­ет о насто­я­тель­ной необ­хо­ди­мо­сти пери­о­ди­че­ской реви­зии архео­ло­ги­че­ских мате­ри­а­лов, осо­бен­но тех, кото­рые свя­за­ны с уста­нов­ле­ни­ем репер­ных дат суще­ст­во­ва­ния архео­ло­ги­че­ских памят­ни­ков. Воз­вра­ща­ясь к вопро­су, выне­сен­но­му в назва­ние ста­тьи, с.277 под­черк­ну, что любые рекон­струк­ции исто­ри­че­ских про­цес­сов в антич­ных государ­ствах Север­но­го При­чер­но­мо­рья дей­ст­ви­тель­но ста­но­вят­ся исто­ри­че­ской реаль­но­стью, когда они под­дер­жа­ны объ­ек­тив­ны­ми архео­ло­ги­че­ски­ми дан­ны­ми. Есте­ствен­но, нель­зя исклю­чать, что и наш вывод со вре­ме­нем будет пере­смот­рен — каж­дый поле­вой сезон при­но­сит откры­тия, кото­рые застав­ля­ют иссле­до­ва­те­лей коррек­ти­ро­вать гипо­те­зы — свои и сво­их пред­ше­ст­вен­ни­ков¹⁰⁶.

Al­la V. Buys­kikh (Kiev, Uk­rai­ne).
Tau­ric Cher­so­ne­sos in VI B. C.: a his­to­ri­cal or ar­chaeo­lo­gi­cal rea­li­ty?

The pa­per is de­vo­ted to the re-exa­mi­na­tion of the idea put forward by Yu. Vi­nog­ra­dov and M. Zo­lo­ta­rev that the Tau­ric Cher­so­ne­sos must ha­ve star­ted in the se­cond half of VI B. C. A spe­cial sty­lis­tic and chro­no­lo­gi­cal ana­ly­sis of am­pho­ra frag­ments, tab­le wares, im­por­ted pain­ted ves­sels of East-Greek and At­tic ori­gin al­lowed for ma­king a conclu­sion that the ini­tial pe­riod of Cher­so­ne­sos star­ted on­ly af­ter the mid-first quar­ter of V B. C. This means that the ear­liest gra­ves in the ci­ty nec­ro­po­lis can be da­ted no ear­lier than the middle of V B. C. Be­si­des, the aut­hor ma­kes a point that a lar­ge num­ber of ce­ra­mic finds dee­med ear­lier to be­long to the so-cal­led simple-waved Ionic pot­te­ry can be re­gar­ded now as co­lo­nial imi­ta­tions.