Третья Митридатова война: кампания 71 г. до н. э.

с.101 Соглас­но сведе­ни­ям Аппи­а­на (App. Mithr. 78) и Плу­тар­ха (Luc. 15), вос­хо­дя­щим ско­рее все­го к «Исто­рии» Сал­лю­стия¹, зиму 72/71 гг. до н. э.² Мит­ри­дат про­вел в сво­ей рези­ден­ции в Каби­рах³, кото­рая ста­ла на этот пери­од сто­ли­цей его цар­ства. Выбор, сде­лан­ный пон­тий­ским вла­ды­кой в поль­зу Кабир не слу­ча­ен. Во-пер­вых, этот город нахо­дил­ся в одной из самых круп­ных и пло­до­род­ных долин Пон­та — Фана­рее, кото­рая была отго­ро­же­на гора­ми Пари­андра от захва­чен­но­го рим­ля­на­ми пон­тий­ско­го побе­ре­жья. Здесь ещё до вой­ны были постро­е­ны все необ­хо­ди­мые для под­дер­жа­ния цар­ско­го вели­чия и достой­но­го «царя царей» уров­ня жиз­ни соору­же­ния: дво­рец, зве­ри­нец, водя­ная мель­ни­ца, а побли­зо­сти орга­ни­зо­ва­ны охот­ни­чьи уго­дья и добы­ча метал­лов (Stra­bo. XII. 3. 30). Во-вто­рых, Каби­ры нахо­ди­лись в несколь­ких днях пути как от цар­ства Тиг­ра­на (Plut. Luc. 15), на чью помощь Мит­ри­дат очень рас­счи­ты­вал, так и от оса­ждён­ных рим­ля­на­ми Ами­са и Темес­ки­ры, кото­рым мож­но было посы­лать всё необ­хо­ди­мое. В-третьих, Каби­ры были одним из круп­ней­ших рели­ги­оз­ных цен­тров Пон­та (Stra­bo. XII. 3. 31), что созда­ва­ло осно­ву для рели­ги­оз­ной анти­рим­ской про­па­ган­ды (ср. Cic. De imp. Pomp. 9. 23). В-чет­вёр­тых, Каби­ры нахо­ди­лись на бере­гу реки Лик (при­ток Ири­са), что облег­ча­ло снаб­же­ние всем необ­хо­ди­мым име­ю­щей­ся и соби­рае­мой Мит­ри­да­том армии.

Как ука­зы­ва­ют Аппи­ан и Плу­тарх (App. Mithr. 78; Luc. 15) к весне 71 г. до н. э. Мит­ри­да­ту уда­лось собрать армию в 40000 пехо­тин­цев и 4000 всад­ни­ков⁴. Одна­ко, несмот­ря на зна­чи­тель­ную чис­лен­ность собран­ной армии, Мит­ри­дат не наде­ял­ся победить рим­лян в откры­том линей­ном сра­же­нии, так как по уров­ню под­готов­ки и воору­же­ния его наспех собран­ная из мест­ных жите­лей, тиба­ре­нов и кап­па­до­кий­цев (Plut. Luc. 14), пехота без­услов­но усту­па­ла зака­лен­ным в боях с.102 вои­нам Лукул­ла, осо­бен­но набран­ным ещё в 86 г. так назы­вае­мым «Вале­ри­е­вым леги­о­нам». Поэто­му стра­те­ги­че­ский план пон­тий­ско­го царя на лет­нюю кам­па­нию 71 г., что явст­ву­ет из его дей­ст­вий, был осно­ван на укло­не­нии от гене­раль­но­го сра­же­ния и затя­ги­ва­нии вой­ны с помо­щью кава­ле­рий­ских рей­дов, затруд­ня­ю­щих про­тив­ни­ку снаб­же­ние. К сле­дую­ще­му году Мит­ри­дат, види­мо, рас­счи­ты­вал с помо­щью рим­ских пере­беж­чи­ков обу­чить набран­ную пехоту сра­жать­ся по-рим­ски и полу­чить дол­го­ждан­ную помощь от царя Арме­нии Тиг­ра­на, сво­его сына Маха­ра и союз­ни­ков-ски­фов. Опи­ра­ясь на эту новую армию, спо­соб­ную поме­рять­ся сила­ми с рим­ля­на­ми в откры­том сра­же­нии, Мит­ри­дат пла­ни­ро­вал перей­ти в наступ­ле­ние и, зажав их меж­ду собой и вер­ны­ми ему горо­да­ми пон­тий­ско­го побе­ре­жья, уни­что­жить.

Дей­ст­вуя по это­му пла­ну, уже зимой 72/71 гг. до н. э., почти сра­зу после ката­стро­фи­че­ско­го пора­же­ния, нане­сен­но­го ему под Кизи­ком, Мит­ри­дат смог собрать кава­ле­рию, пре­вос­хо­дя­щую и чис­лом и каче­ст­вом рим­скую⁵, орга­ни­зо­вать регу­ляр­ные постав­ки про­до­воль­ст­вия, ору­жия и вои­нов в оса­жден­ные Лукул­лом горо­да (App. Mithr. 78) и отпра­вить сво­е­му зятю Тиг­ра­ну, сыну Маха­ру и скиф­ским вождям послов, про­ся у них помо­щи⁶.

Одна­ко Тиг­ран и Махар, выжидая исхо­да борь­бы, мед­ли­ли с отве­том, а послан­ный к ски­фам Диокл пере­бе­жал вме­сте с выдан­ным ему Мит­ри­да­том для скиф­ских вождей золо­том к Лукул­лу (App. Mithr. 78). Впро­чем, это нисколь­ко не повли­я­ло на реше­ние Мит­ри­да­та про­дол­жать вой­ну. Не обла­дая осо­бым даром пол­ко­во­д­ца, Мит­ри­дат в то же вре­мя был очень энер­гич­ным и воле­вым пра­ви­те­лем, что поз­во­ли­ло ему в крат­чай­шие сро­ки собрать новые силы. Основ­ной дви­жу­щей силой это­го про­цес­са была, без­услов­но, воля царя⁷, кото­рый, испы­ты­вая нажим со сто­ро­ны сво­его окру­же­ния⁸, тем не менее не счи­тал свое дело про­иг­ран­ным и был готов к про­дол­же­нию вой­ны.

с.103 Вес­ной 71 г. до н. э. на пере­ва­лах Пари­андра, отде­ля­ю­щих захва­чен­ные рим­ля­на­ми терри­то­рии от остав­шей­ся под вла­стью царя части Пон­та, вспых­ну­ли сиг­наль­ные огни, кото­рые опо­ве­сти­ли Мит­ри­да­та и его армию о нача­ле наступ­ле­ния леги­о­нов Лукул­ла⁹. Одна­ко это мало помог­ло пон­тий­цам. Дело в том, что Мит­ри­дат, раз­ме­стив в горах круп­ный отряд вои­нов, рас­счи­ты­вал не толь­ко зара­нее узнать о при­бли­же­нии рим­лян, но и задер­жать их. Для выпол­не­ния этой мис­сии во гла­ве этих пере­до­вых отрядов был постав­лен пред­ста­ви­тель цар­ско­го рода — Феникс¹⁰. Он при­ка­зал зажечь сиг­наль­ные кост­ры и… тут же пере­шёл со все­ми сво­и­ми вои­на­ми к Лукул­лу, поз­во­лив послед­не­му бес­пре­пят­ст­вен­но спу­стить­ся в доли­ну Фана­реи (App. Mithr. 79).

Изме­на Феник­са, как пока­за­ли даль­ней­шие собы­тия, была преж­девре­мен­ной: у Мит­ри­да­та дей­ст­ви­тель­но был шанс в ходе лет­ней кам­па­нии 71 г. до н. э. отра­зить и, воз­мож­но, даже раз­гро­мить Лукул­ла. Рим­ский пол­ко­во­дец вынуж­ден был разде­лить силы, оста­вив сво­е­му лега­ту Лици­нию Мурене два леги­о­на, для оса­ды Ами­са, Темес­ки­ры и Евпа­то­рии, и высту­пить про­тив Мит­ри­да­та, имея в сво­ём рас­по­ря­же­нии все­го три леги­о­на и очень немно­го­чис­лен­ную кон­ни­цу. Сла­бость послед­ней ста­ла оче­вид­на сра­зу же после втор­же­ния Лукул­ла в Фана­рею.

Изве­щён­ный о появ­ле­нии рим­лян в долине, Мит­ри­дат немед­лен­но собрал всю свою кон­ни­цу и, перей­дя реку Лик, ата­ко­вал спус­каю­щих­ся с гор Пари­андра рим­лян. Ата­ка пон­тий­ской кон­ни­цы ока­за­лась столь стре­ми­тель­ной и эффек­тив­ной, что рим­ляне не успе­ли даже пере­стро­ить­ся. Зна­чи­тель­ная часть рим­ской кон­ни­цы была изруб­ле­на. Лукул­лу при­шлось отве­сти свою армию и укре­пить­ся на сдан­ных ему без боя пере­ва­лах.

В этой счаст­ли­вой для Мит­ри­да­та кон­ной бит­ве был ранен и попал в плен к пон­тий­цам началь­ник рим­ской кон­ни­цы Пом­по­ний. Мит­ри­дат, извле­кая из победы мак­си­мум воз­мож­но­го, вызвал плен­но­го рим­ско­го офи­це­ра на ауди­ен­цию, и спро­сил, станет ли тот ему дру­гом, если его поща­дят. Рим­ля­нин же, слов­но он был не в пле­ну у озлоб­лен­ных бес­ко­неч­ны­ми пора­же­ни­я­ми вра­гов, а в кру­гу утон­чён­ных рито­ров, отве­тил, что согла­сит­ся на это, если Мит­ри­дат заклю­чит с Лукул­лом мир. Мит­ри­дат, что было ему свой­ст­вен­но в тако­го рода ситу­а­ци­ях, с.104 про­явил бла­го­род­ство и даро­вал Пом­по­нию жизнь не за пре­да­тель­ство, а за доб­лесть (App. Mithr. 78; Plut. Luc. 15. 2).

Опи­сан­ный эпи­зод весь­ма инте­ре­сен, он пока­зы­ва­ет, что сре­ди офи­це­ров Лукул­ла, куда вхо­дил и началь­ник кон­ни­цы Пом­по­ний, обсуж­да­лась воз­мож­ность заклю­че­ния мира с Мит­ри­да­том. Более того, Пом­по­ний попав в плен, даже «озву­чил» эту идею, дав понять, что готов стать посред­ни­ком в мир­ных пере­го­во­рах. Пред­став­ля­ет­ся, что Мит­ри­дат отлич­но понял, что имел в виду Пом­по­ний, но, наде­ясь на свои силы и уда­чу, от пере­го­во­ров отка­зал­ся.

Не менее пока­за­те­лен и извест­ней­ший пас­саж о попыт­ке убий­ства Лукул­ла, при­ведён­ный в сочи­не­ни­ях Аппи­а­на (Mithr. 79), Плу­тар­ха (Luc. 16) и Фрон­ти­на (Strat. II. 5. 30). При­ме­ча­тель­но, что общий смысл эпи­зо­да у всех трех авто­ров оди­на­ков — это выда­ет еди­ную осно­ву, допол­ни­тель­ная же инфор­ма­ция раз­нит­ся, что пре­крас­но демон­стри­ру­ет осо­бен­но­сти сти­ля каж­до­го из авто­ров.

Содер­жа­ние пас­са­жа тако­во: коман­дир кон­но­го под­разде­ле­ния скиф Олка­ба (у Аппи­а­на) или вождь одно­го из дан­да­рий­ских пле­мен Олтак (у Плу­тар­ха), или про­сто извест­ный сво­ей неза­у­ряд­ной физи­че­ской силой воин по име­ни Ада­фант, пере­бе­жал к Лукул­лу. Отли­чив­шись в кон­ных стыч­ках с кава­ле­ри­ей Мит­ри­да­та, пере­беж­чик снис­кал бла­го­во­ле­ние Лукул­ла, кото­рый стал при­гла­шать его на сове­ща­ния коман­ди­ров. Одна­жды в пол­день пере­беж­чик подо­шел к палат­ке Лукул­ла и стал тре­бо­вать ауди­ен­ции с ним, Одна­ко слу­га рим­ско­го пол­ко­во­д­ца (по Плу­тар­ху — Менедем) не пустил его, т. к. Лукулл в это вре­мя спал. Разъ­ярён­ный (или испу­ган­ный) отка­зом пере­беж­чик вско­чил на зара­нее при­готов­лен­но­го коня и уска­кал обрат­но к Мит­ри­да­ту. При­быв к царю, он рас­ска­зал о неко­ем ски­фе Соба­да­ке¹¹, кото­рый пла­ни­ру­ет перей­ти к Лукул­лу, и в резуль­та­те пре­да­тель был схва­чен (Аппи­ан).

Глав­ное, в чём рас­хо­дят­ся источ­ни­ки, повест­ву­ю­щие об эпи­зо­де с пере­беж­чи­ком — моти­вы его поведе­ния. Аппи­ан счи­та­ет, что пере­беж­чик дей­ст­во­вал на свой страх и риск, не имея ника­ких ука­за­ний со сто­ро­ны Мит­ри­да­та, и бежал обрат­но к царю под воздей­ст­ви­ем гне­ва на слуг Лукул­ла, не допу­стив­ших его к сво­е­му гос­по­ди­ну, из чего сле­ду­ет, что он зара­нее вооб­ще не соби­рал­ся поку­шать­ся на жизнь рим­ско­го глав­но­ко­ман­дую­ще­го. Плу­тарх, опи­сы­вая это собы­тие, дает ему харак­те­ри­сти­ку спла­ни­ро­ван­ной акции, лишь одоб­рен­ной Мит­ри­да­том, так как ини­ци­а­ти­ва исхо­ди­ла от пере­беж­чи­ка¹². Фрон­тин видит в с.105 пере­беж­чи­ке лишь испол­ни­те­ля, заказ­чи­ком и авто­ром идеи убий­ства Лукул­ла высту­па­ет сам Мит­ри­дат.

Конеч­но, сей­час невоз­мож­но опре­де­лить, как всё это про­изо­шло на самом деле. Но в этом пас­са­же для нас важ­но то обсто­я­тель­ство, что пере­беж­чик, к тому же ещё и вар­вар, был очень теп­ло при­нят в лаге­ре Лукул­ла. Это гово­рит о затруд­ни­тель­ном поло­же­нии рим­лян и попыт­ках Лукул­ла ува­жи­тель­ным обра­ще­ни­ем с пере­беж­чи­ка­ми при­влечь на свою сто­ро­ну как мож­но боль­шее чис­ло сто­рон­ни­ков Мит­ри­да­та. Рим­ля­ни­ну это не уда­лось, и он был вынуж­ден от дипло­ма­тии перей­ти к воен­ным дей­ст­ви­ям.

Поло­же­ние Лукул­ла, дей­ст­ви­тель­но, было крайне тяже­лым. Мит­ри­дат, пре­вос­хо­дя его кон­ни­цей, не давал рим­ской армии воз­мож­ность спу­стить­ся в доли­ну, а обход­ной путь через зарос­шие лесом горы был труден и опа­сен. Мит­ри­дат, видя затруд­не­ния рим­лян, неод­но­крат­но выво­дил свое вой­ско в поле, пред­ла­гая сра­зить­ся. Подоб­ная «доб­лесть» царя и «тру­сость» рим­лян еже­днев­но при­вле­ка­ла к Мит­ри­да­ту новых вои­нов. Пон­тий­цы уси­ли­ва­лись, рим­ляне сла­бе­ли. Лукулл вынуж­ден был пой­ти на рис­ко­ван­ный шаг — дове­рить судь­бу армии неиз­вест­ным про­вод­ни­кам.

В одной из гор­ных пещер вои­ны Лукул­ла обна­ру­жи­ли охот­ни­ков, мест­ных гре­ков, стар­ший из них, Арте­ми­дор, про­вёл рим­лян по одно­му ему извест­ным тро­пам в место, нахо­див­ше­е­ся уже в долине, но у само­го под­но­жья гор и защи­щен­ное глу­бо­ким овра­гом, по кото­ро­му про­те­кал ручей. Одна­ко, спу­стив­шись в доли­ну, Лукулл решил толь­ко поло­ви­ну сво­ей зада­чи, его кон­ни­ца по-преж­не­му была сла­бее пон­тий­ской, и на откры­тое сра­же­ние он пока не решал­ся. Мит­ри­дат, зная о сла­бо­сти сво­ей пехоты, так­же не рис­ко­вал теперь, когда рим­ские леги­о­ны сто­я­ли нагото­ве, вызвать Лукул­ла на бой. Но бит­ва все же состо­я­лась, что, соб­ст­вен­но гово­ря, неиз­беж­но при столь близ­ком рас­по­ло­же­нии непри­я­те­ля.

Плу­тарх рас­ска­зы­ва­ет, что пон­тий­ские всад­ни­ки как-то заго­ня­ли оле­ня вбли­зи лаге­ря Лукул­ла. Воз­му­щён­ные такой дер­зо­стью, рим­ские кава­ле­ри­сты ата­ко­ва­ли их, завя­за­лась стыч­ка. Из обо­их лаге­рей на помощь сво­им устре­ми­лись основ­ные силы. Рим­ляне дрог­ну­ли и обра­ти­лись в бег­ство, но Лукулл оста­но­вил бег­ле­цов, повер­нул их вспять и, опро­ки­нув рас­стро­ен­ные пого­ней ряды пон­тий­цев, раз­гро­мил вра­га. Одна­ко, несмот­ря на победу, Лукулл нака­зал вои­нов, винов­ных в бег­стве, заста­вив их копать обо­ро­ни­тель­ный ров дли­ной в 12 футов (око­ло 350 мет­ров) (Luc. 15. 5—7).

По Аппи­а­ну же (Mithr. 80) всё было наобо­рот. Лукулл послал неболь­шой отряд в Кап­па­до­кию за про­до­воль­ст­ви­ем, а пон­тий­цы напа­ли на него, но были отбро­ше­ны. Тогда Мит­ри­дат лич­но воз­гла­вил ответ­ную ата­ку и загнал рим­лян в лагерь, нане­ся им тяже­лое пора­же­ние. Далее Аппи­ан сооб­ща­ет, что обра­до­ван­ный ред­кой для него победой над рим­ля­на­ми Мит­ри­дат немед­лен­но разо­слал во с.106 все кон­цы сво­его цар­ства, а так­же сво­им потен­ци­аль­ным союз­ни­кам гон­цов с вестью о про­изо­шед­шем.

Состо­яв­ша­я­ся бит­ва, при любом ее окон­ча­нии, не ока­за­ла серь­ёз­но­го вли­я­ния на ситу­а­цию. Кон­ни­ца Мит­ри­да­та по-преж­не­му вла­де­ла доли­ной, а армия Лукул­ла все так же стра­да­ла от нехват­ки про­ви­ан­та (App. Mithr. 80; Sall. Hist. IV. 8). Рим­ский пол­ко­во­дец вынуж­ден сно­ва рис­ко­вать. Чтобы не ока­зать­ся в той же ситу­а­ции, что и Мит­ри­дат под Кизи­ком, Лукулл отправ­ля­ет за про­до­воль­ст­ви­ем к сво­е­му союз­ни­ку Арио­бар­за­ну в Кап­па­до­кию лега­та Сор­на­тия с 10 когор­та­ми. По пути на рим­лян, как того и сле­до­ва­ло ожи­дать, напа­да­ет кава­ле­рия Мит­ри­да­та под коман­до­ва­ни­ем стра­те­га Менанд­ра¹³, одна­ко леги­о­не­рам бла­го­да­ря дис­ци­плине и стой­ко­сти уда­ёт­ся отра­зить напа­де­ние (Plut. Luc. 17. 1).

Итог сра­же­ния был оди­на­ко­во неуте­ши­те­лен для обе­их сто­рон: Лукулл не полу­чил про­до­воль­ст­вия и голод в его лаге­ре про­дол­жал­ся, Мит­ри­дат же понял, что его кава­ле­рия не может раз­бить рим­скую пехоту. Види­мо, поэто­му и Лукулл, и Мит­ри­дат меня­ют коман­ди­ров. За про­до­воль­ст­ви­ем теперь посы­ла­ет­ся Марк Фабий Адри­ан, а про­ти­во­дей­ст­ву­ют ему, соглас­но Плу­тар­ху, стра­те­ги Мене­мах и Мирон (Luc. 17. 2), по Мем­но­ну Так­силл и Дио­фант (Mem. 43. 4), полу­чив­шие для выпол­не­ния этой зада­чи не толь­ко кава­ле­рию, но и пехоту.

Пон­тий­ские стра­те­ги, горя жела­ни­ем оправ­дать дове­рие царя, совер­ша­ют роко­вую ошиб­ку. Рас­по­ло­жив вве­рен­ные им 4000 пехоты и 2000 кава­ле­рии (Mem. 43. 4) у выхо­да из уще­лья, через кото­рое нагру­жен­ные про­до­воль­ст­ви­ем рим­ляне долж­ны были воз­вра­щать­ся, пон­тий­цы не дожи­да­лись, пока весь непри­я­тель­ский отряд вый­дет из тес­нин, а ата­ко­ва­ли сра­зу (при­чи­ной тому ста­ла, воз­мож­но, недис­ци­пли­ни­ро­ван­ность про­стых вои­нов). В тес­но­те уще­лья пре­иму­ще­ство кава­ле­рии было сведе­но на нет, и рим­ляне пере­ре­за­ли почти всю пон­тий­скую кава­ле­рию. Кам­па­ния 71 г. до н. э. без­на­дёж­но была про­иг­ра­на.

Лишён­ный сво­ей глав­ной силы — кава­ле­рии, Мит­ри­дат вынуж­ден был покор­но наблюдать, как Адри­ан изде­ва­тель­ски близ­ко от вала его лаге­ря про­во­дит обоз, напол­нен­ный про­до­воль­ст­ви­ем и добы­чей, взя­той в недав­нем бою. Не видя дру­го­го выхо­да, Мит­ри­дат при­ни­ма­ет реше­ние отсту­пать в горы Малой Арме­нии, где, исполь­зуя непро­хо­ди­мость мест­но­сти, мож­но было бы про­дол­жать вой­ну¹⁴. Но под­готов­ка к отступ­ле­нию пре­вра­ти­лась в ката­стро­фу из-за сла­бой дис­ци­пли­ны и орга­ни­зо­ван­но­сти все­го лишь год назад собран­ной армии.

Аппи­ан и Плу­тарх, слов­но сорев­ну­ясь друг с дру­гом в кра­со­те и дина­ми­ке опи­са­ния, пред­став­ля­ют нам кар­ти­ну ужа­са и пани­ки, раз­ра­зив­ших­ся в пон­тий­ском лаге­ре при полу­че­нии изве­стия о гибе­ли кава­ле­рии (App. Mithr. 81; Plut. с.107 Luc. 17. 4—5). Как толь­ко подав­лен­ный пора­же­ни­ем царь рас­ска­зал сво­им бли­жай­шим спо­движ­ни­кам о плане отступ­ле­ния, а его слу­ги на их гла­зах ста­ли упа­ко­вы­вать и отправ­лять из лаге­ря цар­ские вещи, санов­ни­ки Мит­ри­да­та, опа­са­ясь за сохран­ность сво­его иму­ще­ства, так­же бро­си­лись гру­зить и отсы­лать его прочь. Эта сума­то­ха послу­жи­ла все­об­щим сиг­на­лом к бег­ству. Узкие ворота пон­тий­ско­го лаге­ря и неожи­дан­но появив­ши­е­ся рим­ляне окон­ча­тель­но пре­вра­ти­ли совсем недав­но ещё силь­ную армию в объ­ятую ужа­сом тол­пу. Пон­тий­ские сол­да­ты пере­ста­ли слу­шать­ся сво­их коман­ди­ров и раз­бе­га­лись кто куда, а неко­то­рые из них даже ста­ли гра­бить свой же лагерь. Сам Мит­ри­дат, бро­шен­ный при­служ­ни­ка­ми и тело­хра­ни­те­ля­ми, ока­зал­ся втя­ну­тым в водо­во­рот бегу­щей тол­пы, вме­сте с кото­рой он и выбрал­ся из лаге­ря. И это было уда­чей: стра­те­га Дори­лая, жре­ца Гер­мея и мно­гих дру­гих насмерть затоп­та­ли в воротах. В поле царя заме­тил один из его евну­хов, Пто­ле­мей и, спа­сая вла­ды­ку, отдал ему сво­его коня. Но беды царя в этот день ещё не кон­чи­лись: отряд рим­ских всад­ни­ков обра­тил вни­ма­ние на оди­но­ко­го рос­кош­но оде­то­го всад­ни­ка и бро­сил­ся за ним; позор пле­на стал неиз­бе­жен. Спас­ло Мит­ри­да­та его глав­ное ору­жие — золо­то. Рим­ские вои­ны неожи­дан­но пре­кра­ти­ли пого­ню, бро­сив­шись соби­рать золо­то, кото­рое высы­па­лось из покла­жи цар­ско­го мула.

По Мем­но­ну (43. 5—44. 1) рим­ляне, уни­что­жив пон­тий­скую кава­ле­рию и, пре­сле­дуя ее остат­ки, подо­шли к лаге­рю, кото­рый после непро­дол­жи­тель­но­го штур­ма захва­ти­ли. Мит­ри­дат в это вре­мя нахо­дил­ся в Каби­рах, откуда, узнав о сокру­ши­тель­ном пора­же­нии сво­ей армии, бежал. Во вре­мя это­го бег­ства и про­изо­шёл эпи­зод с чудес­ным спа­се­ни­ем царя бла­го­да­ря золоту, кото­рое вёз цар­ский мул¹⁵. Но если у Аппи­а­на и Плу­тар­ха царя пре­сле­до­ва­ли рим­ляне, то у Мем­но­на это были их союз­ни­ки гала­ты. Рас­сказ Мем­но­на менее дра­ма­ти­чен, к тому же в нём нет оче­вид­ной ошиб­ки, допу­щен­ной Плу­тар­хом. Стра­тег Дори­лай не мог погиб­нуть в воротах лаге­ря, как это пред­став­ле­но у Плу­тар­ха, т. к. его даль­ний род­ст­вен­ник Стра­бон (X. 3. 10) сооб­ща­ет, что Дори­лай был каз­нён за изме­ну. Это обсто­я­тель­ство поз­во­ли­ло Т. Рей­на­ку сде­лать вывод, что сооб­ще­ние Мем­но­на более досто­вер­но, чем дан­ные Аппи­а­на и Плу­тар­ха, поза­им­ст­во­ван­ные, ско­рее все­го, из поэ­мы Архия о похо­дах Лукул­ла¹⁶.

Из Кабир Мит­ри­дат бежал сна­ча­ла в Кома­ны, круп­ный хра­мо­вый центр (Stra­bo. XII, 3. 32; 34), где ему уда­лось собрать отряд в 2000 всад­ни­ков (App. Mithr. 82). Но вско­ре при­бли­же­ние отряда Мар­ка Пом­пея, послан­но­го Лукул­лом в пого­ню (Mem. 45. 1), заста­ви­ло Мит­ри­да­та отой­ти даль­ше на юг в кре­пость Талав­ры (Plut. Luc. 19. 1), нахо­дя­щу­ю­ся на самой гра­ни­це с Вели­кой Арме­ни­ей. Но и здесь Мит­ри­дат не смог про­быть дол­го, появ­ле­ние Лукул­ла при­нуди­ло его с.108 к бег­ству из сво­его родо­во­го цар­ства к зятю, царю Вели­кой Арме­нии Тиг­ра­ну. Покидая Понт, Мит­ри­дат отпра­вил евну­ха Бак­хида в кре­пость, рас­по­ло­жен­ную непо­да­лё­ку от Фар­на­кии, где в этот момент жили его жёны и сест­ры. Им было при­ка­за­но уме­реть (Plut. Luc. 18; Mem. 44. 1; App. Mithr. 82)¹⁷. Этот жест отча­я­ния поро­дил новую вол­ну пре­да­тель­ства сре­ди санов­ни­ков царя, мно­гие из кото­рых, счи­тая дело Мит­ри­да­та окон­ча­тель­но про­иг­ран­ным, пере­шли на сто­ро­ну рим­лян (App. Mithr. 82; ср. Stra­bo. XII. 3. 33).

Тиг­ран при­ютил у себя Мит­ри­да­та, пре­до­ста­вив ему в каче­стве почет­но­го убе­жи­ща одну из сво­их кре­по­стей с гар­ни­зо­ном вои­нов, но от лич­ной встре­чи с бег­ле­цом отка­зал­ся (App. Mithr. 82; Mem. 46. 1). Плу­тарх пере­да­ёт, что убе­жи­ще, пре­до­став­лен­ное Мит­ри­да­ту, нахо­ди­лось в боло­ти­стой и нездо­ро­вой мест­но­сти, а поло­же­ние пон­тий­ско­го царя было близ­ко к ста­ту­су узни­ка (Luc. 22. 1). Послед­няя вер­сия под­твер­жда­ет­ся дли­тель­но­стью пре­бы­ва­ния Мит­ри­да­та в армян­ской кре­по­сти — 20 меся­цев (Mem. 55. 1). Ото­рван­ный от род­но­го цар­ства, Мит­ри­дат вынуж­ден был без­дей­ст­во­вать, ожи­дая реше­ния Тиг­ра­на о его даль­ней­шей судь­бе (конец лета 71 — вес­на 69 гг. до н. э.).

После раз­гро­ма кава­ле­рии Мит­ри­да­та Лукулл при­нял реше­ние не дать пон­тий­ско­му царю ни еди­но­го шан­са на созда­ние новой армии и при­ка­зал сво­им вои­нам окру­жить вра­же­ский лагерь, а затем уни­что­жить всех нахо­дя­щих­ся в нём (App. Mithr. 82). Гибель тако­го зна­чи­тель­но­го коли­че­ства вои­нов дела­ла невоз­мож­ным фор­ми­ро­ва­ние в этой мест­но­сти сколь-либо зна­чи­тель­ной армии. По завы­шен­ным, но нагляд­но демон­стри­ру­ю­щим мас­шта­бы пора­же­ния дан­ным рим­ляне пере­би­ли в этой бит­ве 30000 (Eutr. VI. 8. 3) или даже 60000 вои­нов Мит­ри­да­та (Liv. Per. 97). Лукулл наде­ял­ся захва­тить и само­го Мит­ри­да­та, спра­вед­ли­во пола­гая, что вой­на не будет закон­че­на, пока пон­тий­ский царь жив. Для это­го Лукулл отпра­вил в пого­ню сво­его лега­та Мар­ка Пом­пея, а через несколь­ко дней высту­пил в поход и сам. Но, дой­дя до кре­по­сти Талав­ры, Лукулл узнал, что 4 дня назад Мит­ри­дат пере­сёк гра­ни­цу и укрыл­ся у Тиг­ра­на. Не решив­шись пре­сле­до­вать царя в пре­де­лах государ­ства, кото­ро­му офи­ци­аль­но не объ­яв­ле­на вой­на, и не взяв хоро­шо укреп­лен­ные Талав­ры¹⁸, Лукулл повер­нул обрат­но. По доро­ге в при­мор­скую часть Пон­та Лукулл поко­рил хал­де­ев и тиба­ре­нов, захва­тил боль­шую часть Малой Арме­нии (Plut. Luc. 19).

Так закон­чи­лась кам­па­ния 71 г. до н. э., в кото­рой Мит­ри­дат упу­стил имев­ший­ся у него шанс серь­ёз­но осла­бить Лукул­ла. Теперь вой­на пере­шла в новую фазу — фазу пар­ти­зан­ской борь­бы. Но это уже тема дру­го­го иссле­до­ва­ния.