Колонизационная политика коринфских тиранов

с.90 Нача­ло коринф­ской коло­ни­за­ции, по-види­мо­му, сле­ду­ет отне­сти к пер­вой поло­вине IX в. до н. э. Имен­но в это вре­мя на север­ном побе­ре­жье Коринф­ско­го зали­ва появ­ля­ют­ся в зна­чи­тель­ном коли­че­стве изде­лия коринф­ско­го про­из­вод­ства, в первую оче­редь гео­мет­ри­че­ская кера­ми­ка и пред­ме­ты из брон­зы¹. Прав­да, само по себе нали­чие коринф­ско­го импор­та в дан­ном реги­оне еще недо­ста­точ­но для утвер­жде­ния фак­та пере­се­ле­ния туда части корин­фян. К сча­стью, мы рас­по­ла­га­ем и более весо­мым осно­ва­ни­ем, поз­во­ля­ю­щим пред­по­ла­гать, что корин­фяне не про­сто воз­об­но­ви­ли тор­го­вые кон­так­ты, пре­рван­ные мигра­ци­я­ми «Тем­ных веков», но при­сту­пи­ли к насто­я­ще­му осво­е­нию терри­то­рий, лежа­щих к запа­ду от Ист­ма. На месте буду­ще­го фокид­ско­го посе­ле­ния Меде­он наряду с боль­шим коли­че­ст­вом коринф­ской кера­ми­ки, дати­ру­е­мой нача­лом IX в. до н. э., в ходе архео­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний были откры­ты цисто­вые моги­лы с отдель­ным тай­ни­ком для погре­баль­ных даров, не свой­ст­вен­ные для дан­но­го реги­о­на². Это рез­ко выде­ля­ет Меде­он на фоне осталь­ных посе­ле­ний Фокиды, где основ­ным обы­ча­ем захо­ро­не­ния была кре­ма­ция. Ингу­ма­ция же в цисто­вых моги­лах с устрой­ст­вом тай­ни­ка засвиде­тель­ст­во­ва­на до сих пор толь­ко для Корин­фии, где она явля­лась рас­про­стра­нен­ным спо­со­бом погре­бе­ния³. В силу это­го мож­но утвер­ждать, что уже в нача­ле IX в. до н. э. опре­де­лен­ная часть корин­фян пере­се­ли­лась в область Фокиды.

На рубе­же IX и VIII вв. до н. э. зона коринф­ской коло­ни­за­ции рас­про­стра­ня­ет­ся далее в запад­ном направ­ле­нии, став­шем в после­дую­щие века наи­бо­лее важ­ным для коло­ни­за­ции и тор­гов­ли при­ист­мий­ско­го поли­са. Око­ло 800 г. до н. э. корин­фяне достиг­ли отда­лен­ной Ита­ки. Их при­сут­ст­вие на ост­ро­ве отме­че­но оби­ли­ем коринф­ских изде­лий, най­ден­ных во вре­мя рас­ко­пок в рай­оне свя­ти­ли­ща на скло­нах горы Этос⁴. На Ита­ке, несо­мнен­но, было осно­ва­но коринф­ское посе­ле­ние, так как ни тор­го­вые кон­так­ты с ост­ро­вом, не рас­по­ла­гав­шим каки­ми-либо мате­ри­аль­ны­ми ресур­са­ми, ни почи­та­ние мест­но­го боже­ства не могут объ­яс­нить нали­чие на Ита­ке огром­но­го коли­че­ства коринф­ской кера­ми­ки⁵. Скуд­ный при­род­ны­ми богат­ства­ми, но имев­ший выгод­ное гео­гра­фи­че­ское рас­по­ло­же­ние ост­ров, по-види­мо­му, слу­жил фор­по­стом Корин­фа на пути к Запа­ду, так как закреп­ле­ние на Ита­ке облег­ча­ло доступ к ита­лий­ским бере­гам. О быст­ром про­дви­же­нии корин­фян в самом нача­ле арха­и­ки в запад­ном направ­ле­нии свиде­тель­ст­ву­ют и недав­ние наход­ки коринф­ской гео­мет­ри­че­ской кера­ми­ки в рай­оне Вит­ца, в горах Эпи­ра⁶.

Коло­ни­за­ци­он­ное дви­же­ние корин­фян на Запад закон­чи­лось осно­ва­ни­ем на Сици­лии в 733 г. до н. э. посе­ле­ния Сира­ку­зы (Thuc., VI, 3, 2; Str., VI, 2, 4, p. 269), очень быст­ро раз­вив­ше­го­ся в один из круп­ней­ших цен­тров Запад­но­го Сре­ди­зем­но­мо­рья. Одно­вре­мен­но с Сира­ку­за­ми была выведе­на коло­ния на Кер­ки­ру, одно­имен­ная ост­ро­ву (Str., loc. cit.; Plut. Aet. Gr., 11, p. 293b). Послед­нее посе­ле­ние, веро­ят­но, как и пред­ше­ст­ву­ю­щее ему посе­ле­ние на Ита­ке, долж­но было слу­жить пор­том захо­да на пути к Вели­кой Гре­ции⁷. На это ука­зы­ва­ет сре­ди про­че­го и то, что кер­кир­ская гавань, поми­мо Амбра­кий­ско­го зали­ва, явля­ет­ся един­ст­вен­но удоб­ным и без­опас­ным для сто­ян­ки кораб­лей местом на побе­ре­жье севе­ро-запад­ной Гре­ции.

Успеш­но нача­тая Корин­фом коло­ни­за­ция неожи­дан­но пре­кра­ти­лась в кон­це VIII в. до н. э., и в после­дую­щие более чем пол­ве­ка корин­фяне не выве­ли ни одной коло­нии. По край­ней мере ника­ких наме­ков на коло­ни­за­ци­он­ную актив­ность корин­фян пер­вой поло­ви­ны VII в. до н. э. в источ­ни­ках нет. Пере­рыв в коло­ни­за­ции при­ист­мий­ско­го поли­са был, по-види­мо­му, вызван ослож­не­ни­ем внут­ри- и внеш­не­по­ли­ти­че­ско­го поло­же­ния горо­да. В это вре­мя Коринф, как и про­чие наи­бо­лее раз­ви­тые поли­сы Гре­ции, был охва­чен соци­аль­ны­ми сму­та­ми, борь­бой демо­са с ари­сто­кра­ти­ей, с.91 закон­чив­шей­ся свер­же­ни­ем пра­вя­ще­го рода Бак­хи­а­дов и утвер­жде­ни­ем тира­нии. Внут­рен­няя неста­биль­ность в Корин­фе усу­губ­ля­лась внеш­не­по­ли­ти­че­ски­ми обсто­я­тель­ства­ми. В ходе вос­ста­ния, вспых­нув­ше­го в кон­це VIII в. до н. э. в Мега­риде, Коринф утра­тил боль­шую часть зави­си­мых от него ранее терри­то­рий на Ист­ме (Paus., I, 44, 1; IG., VII, 52)⁸. Вслед за этим пора­же­ни­ем корин­фяне были вовле­че­ны в дли­тель­ную борь­бу с аргос­ца­ми, кото­рые в прав­ле­ние царя Фидо­на под лозун­гом «воз­вра­ще­ния Теме­но­ва наслед­ства» нача­ли наступ­ле­ние на сосед­ние поли­сы севе­ро-восточ­но­го Пело­пон­не­са (Str., VIII, 3, 33, p. 358)⁹. Почти одно­вре­мен­но с воз­ник­но­ве­ни­ем угро­зы аргос­ско­го заво­е­ва­ния Коринф, по не ясным для нас при­чи­нам, всту­пил в кон­фликт с соб­ст­вен­ной коло­ни­ей на Кер­ки­ре. Око­ло 664 г. до н. э., соглас­но сооб­ще­нию Фукидида, меж­ду кер­ки­ря­на­ми и корин­фя­на­ми про­изо­шло пер­вое мор­ское сра­же­ние (I, 13, 4). Враж­деб­ные отно­ше­ния Кер­ки­ры к сво­ей мет­ро­по­лии, если и не пере­кры­ва­ли пол­но­стью доступ коринф­ских тор­гов­цев и коло­ни­стов в Запад­ное Сре­ди­зем­но­мо­рье, то по край­ней мере серь­ез­но затруд­ня­ли его. Есте­ствен­но, что в таких усло­ви­ях корин­фяне не име­ли воз­мож­но­сти про­дол­жать успеш­но нача­тую коло­ни­за­цию.

Нача­ло ново­му эта­пу коринф­ской коло­ни­за­ции поло­жи­ла дея­тель­ность Кип­се­лидов, дина­стии тира­нов, при­шед­ших к вла­сти после пере­во­рота 657 г. до н. э. Осно­ва­тель новой дина­стии Кип­сел, как и сверг­ну­тое им пра­ви­тель­ство Бак­хи­а­дов, сосре­дото­чил все свое вни­ма­ние исклю­чи­тель­но на запад­ном направ­ле­нии. При этом им был раз­ра­ботан план широ­ко­го осво­е­ния терри­то­рий вокруг Амбра­кий­ско­го зали­ва. В рам­ках одной экс­пе­ди­ции были осно­ва­ны по мень­шей мере три коло­нии: Амбра­кия, Анак­то­рий и Лев­ка­да (Str., X, 2, 8, р. 452). Непо­сред­ст­вен­ное осу­щест­вле­ние пла­на было воз­ло­же­но на сына коринф­ско­го тира­на Гор­га. Стра­бон утвер­жда­ет, что послед­ний вме­сте с отцом руко­во­дил отправ­кой коло­ни­стов (loc. cit.). Из дру­гих источ­ни­ков нам извест­но, что одно­вре­мен­но Горг был одним из ойки­стов (Ps.-Scymn., 453—463; Ant. Lib., 4). Вна­ча­ле коринф­ские пере­се­лен­цы обос­но­ва­лись на побе­ре­жье Лев­ка­ды, являв­шей­ся в то вре­мя частью мате­ри­ка (Str., I, 3, 18, p. 59; X, 2, 8, p. 452). Из «Перип­ла», при­пи­сы­вае­мо­го Ски­ла­ку Кари­ан­дин­ско­му, мы узна­ем, что корин­фяне были при­гла­ше­ны на Лев­ка­ду мест­ны­ми жите­ля­ми, стра­дав­ши­ми от посто­ян­ных меж­до­усо­биц. Соглас­но сведе­ни­ям это­го же источ­ни­ка в коло­ни­за­ции при­ня­ла уча­стие 1 тыс. жите­лей Корин­фа (34). Чис­лен­ность пер­во­по­се­лен­цев, явно слиш­ком мно­го­чис­лен­ных для осно­ва­ния одной коло­нии, под­твер­жда­ет мысль Стра­бо­на о наме­ре­нии Кип­се­лидов осу­ще­ст­вить план широ­кой экс­пан­сии на севе­ро-запад­ном побе­ре­жье Гре­ции.

На Лев­ка­де в каче­стве ойки­ста-намест­ни­ка был остав­лен сын Кип­се­ла, Пилад, кото­рый, истре­бив оби­тав­ших здесь акар­нан­цев, при­со­еди­нил их зем­ли к толь­ко что осно­ван­но­му посе­ле­нию (Nic. Dam. FgrHist 90 F 57, 7). Осталь­ные коло­ни­сты, исполь­зуя, веро­ят­но, Лев­ка­ду как опор­ный пункт, про­ник­ли в глубь Амбра­кий­ско­го зали­ва и утвер­ди­лись на обо­их его бере­гах (Str., X, 2, 8, p. 452). Эхид, тре­тий сын Кип­се­ла, осно­вал на южном побе­ре­жье зали­ва Анак­то­рий (Nic. Dam., loc. cit.), а Горг, рас­по­ла­гав­ший, по-види­мо­му, наи­боль­шим чис­лом пере­се­лен­цев, зало­жил на про­ти­во­по­лож­ном бере­гу круп­ней­шую в этих местах коло­нию Амбра­кию (Ps.-Scymn., 453—463; Str., VII, 7, 6, p. 325; Ant. Lib., 4). Нали­чие широ­кой поло­сы пло­до­род­ных земель в окрест­но­стях Амбра­кии¹⁰ спо­соб­ст­во­ва­ло посе­ле­нию на север­ном побе­ре­жье зали­ва зна­чи­тель­но­го чис­ла коло­ни­стов.

Утвер­жде­ние корин­фян на севе­ро-запад­ном побе­ре­жье Гре­ции неред­ко сопро­вож­да­лось столк­но­ве­ни­я­ми с мест­ным насе­ле­ни­ем. Мы уже упо­ми­на­ли о кон­флик­те Пила­да с акар­нан­ца­ми. На побе­ре­жье Амбра­кий­ско­го зали­ва коринф­ские пере­се­лен­цы, по-види­мо­му, так­же столк­ну­лись с сопро­тив­ле­ни­ем корен­ных жите­лей. В Олим­пии был най­ден золо­той кубок с сохра­нив­шей­ся на нем над­пи­сью: «Сыно­вья Кип­се­ла посвя­ти­ли меня из добы­чи Герак­леи»¹¹. Пли­ний Стар­ший и Сте­фан Визан­тий­ский поме­ща­ют этот город в Акар­на­нии к восто­ку от Анак­то­рия (Plin. N. H., IV, 5; Steph. Byz., s. v. Ἀπολ­λώ­νια). Посвя­ти­тель­ный дар опре­де­лен­но ука­зы­ва­ет на захват Герак­леи корин­фя­на­ми. Но уда­лось ли Кип­се­лидам удер­жать город под сво­ей вла­стью, нам неиз­вест­но.

Коло­ни­за­ци­он­ная поли­ти­ка Кип­се­ла, веро­ят­но, была наце­ле­на на реше­ние несколь­ких задач. Одной из них, по-види­мо­му, было ослаб­ле­ние все­гда акту­аль­ной для мате­ри­ко­вой Гре­ции аграр­ной про­бле­мы: выведе­ни­ем на при­об­ре­тен­ные зем­ли разо­рив­ших­ся кре­стьян¹². Вну­ши­тель­ное чис­ло толь­ко пер­вой вол­ны коло­ни­стов, отпра­вив­ших­ся за море, и зна­чи­тель­ный запас пло­до­род­ной зем­ли как в рай­оне Амбра­кий­ско­го зали­ва, так и в окрест­но­стях, осно­ван­ных позд­нее, Эпидам­на и Апол­ло­нии, как нам кажет­ся, под­твер­жда­ют это пред­по­ло­же­ние.

Дру­гой важ­ной зада­чей коринф­ской коло­ни­за­ции, веро­ят­но, была необ­хо­ди­мость вос­ста­нов­ле­ния запад­ных мор­ских ком­му­ни­ка­ций, закры­тых для коринф­ской тор­гов­ли враж­деб­ны­ми дей­ст­ви­я­ми Кер­ки­ры¹³. О вклю­че­нии тор­го­вых инте­ре­сов в новый этап коринф­ской коло­ни­за­ции свиде­тель­ст­ву­ет так­же про­веде­ние кана­ла через Лев­ка­ду, пре­вра­тив­ше­го эту область в ост­ров (Str., I, 3, 18, p. 59; X, 2, 8, p. 452). Канал, по всей види­мо­сти, был пред­на­зна­чен для обес­пе­че­ния более удоб­но­го сооб­ще­ния с гре­че­ски­ми коло­ни­я­ми Запад­но­го Сре­ди­зем­но­мо­рья и про­ник­но­ве­ния в глубь Амбра­кий­ско­го зали­ва. Само рас­по­ло­же­ние коло­нии на гори­стой Лев­ка­де, не обла­дав­шей, в отли­чие от дру­гих коринф­ских посе­ле­ний это­го реги­о­на, доста­точ­ным с.92 коли­че­ст­вом при­год­ной для обра­бот­ки зем­ли, ука­зы­ва­ет на тор­го­вый и стра­те­ги­че­ский харак­тер дан­ной коло­нии. Веро­ят­но, Лев­ка­де пред­на­зна­ча­лась роль про­ме­жу­точ­но­го пор­та на пути к ита­лий­ским коло­ни­ям вме­сто вышед­шей из-под кон­тро­ля корин­фян в кон­це прав­ле­ния Бак­хи­а­дов Кер­ки­ры. Не исклю­че­но и то, что при осно­ва­нии Лев­ка­ды Кип­се­лиды пре­сле­до­ва­ли цель созда­ния опор­но­го пунк­та для после­дую­ще­го поко­ре­ния враж­деб­ной Кер­ки­ры.

В ходе коло­ни­за­ции коринф­ский тиран, по-види­мо­му, решал и зада­чи внут­ри­по­ли­ти­че­ско­го харак­те­ра. По сведе­ни­ям Нико­лая Дамаск­ско­го, Кип­сел выво­дил в коло­нии сво­их недру­гов μὴ φί­λους (FgrHist 90 F 57, 7), под кото­ры­ми, веро­ят­но, сле­ду­ет пони­мать про­тив­ни­ков тира­ни­че­ско­го режи­ма¹⁴. Вме­сте с тем пред­став­ля­ет­ся мало­ве­ро­ят­ным, что высе­ле­ние поли­ти­че­ских про­тив­ни­ков в коло­нии носи­ло мас­со­вый харак­тер. Ина­че воз­ник­ла бы угро­за поте­ри новых посе­ле­ний, тем более что по сосед­ству нахо­ди­лась враж­деб­ная Кер­ки­ра, при­ютив­шая у себя изгнан­ных из Корин­фа Бак­хи­а­дов (Nic. Dam., loc. cit.).

Пре­ем­ник Кип­се­ла, Пери­андр, про­дол­жил поли­ти­ку отца, рас­про­стра­няя вли­я­ние Корин­фа еще далее на севе­ро-запад Гре­ции. Во вре­мя его прав­ле­ния на побе­ре­жье Илли­рии были выведе­ны две новые коло­нии: Эпидамн (Thuc., I, 24, 2) и Апол­ло­ния (Thuc, I, 26, 2; Ps.-Scymn., 439; Str., VII, 5, 8, p. 316). Их осно­ва­ние соглас­но источ­ни­кам было резуль­та­том сов­мест­ной дея­тель­но­сти корин­фян и кер­ки­рян. Боль­шую часть коло­ни­стов соста­ви­ли жите­ли Кер­ки­ры, но ойки­ста­ми были назна­че­ны выход­цы из Корин­фа: Фалий Герак­лид — для Эпида­маа (Thuc., I, 24, 2) и Гилакс — для Апол­ло­нии (Steph. Byz., s. v. Ἀπολ­λώ­νια).

Из это­го сле­ду­ет, что ко вре­ме­ни осно­ва­ния Эпидам­на, дати­ру­е­мо­го в Хро­ни­ке Евсе­вия Кеса­рий­ско­го 627 г. до н. э. (Π, p. 97 Helm), Кер­ки­ра уже была поко­ре­на Пери­ан­дром. Впро­чем, име­ет­ся осно­ва­ние пола­гать, что ост­ров был под­чи­нен еще Кип­се­лом. По сведе­ни­ям Фукидида, в осно­ва­нии дру­гой коринф­ской коло­нии, Анак­то­рия, наряду с пере­се­лен­ца­ми из мет­ро­по­лии при­ня­ли уча­стие и кер­ки­ряне (I, 55, 1), а из сооб­ще­ний Нико­лая Дамаск­ско­го нам извест­но, что эта коло­ния была выведе­на при Кип­се­ле (loc. cit.). Так или ина­че, во вре­мя прав­ле­ния Пери­андра Кер­ки­рой уже управ­ля­ли намест­ни­ки Кип­се­лидов: вна­ча­ле Ликофрон, сын Пери­андра, а затем пле­мян­ник послед­не­го Псам­ме­тих (Hdt., III, 52; Nic. Dam. FgrHist 90 F 59, 2; Diog. L., I, 59).

Эпидамн и Апол­ло­ния рас­по­ла­га­лись в сто­роне от тор­го­вых путей, веду­щих на Запад, поэто­му при их осно­ва­нии, веро­ят­но, пре­сле­до­ва­лись и иные цели, неже­ли при выведе­нии более ран­них коринф­ских коло­ний. Одной из таких целей мог­ло быть стрем­ле­ние Кип­се­лидов уста­но­вить кон­троль над добы­чей дра­го­цен­ных метал­лов в Илли­рии¹⁵.

Как извест­но из «Гео­гра­фии» Стра­бо­на, в рай­оне, при­ле­гаю­щем к Эпидам­ну и Апол­ло­нии, нахо­ди­лись сереб­ря­ные руд­ни­ки Дама­стия (VII, 7, 8, p. 326). Одно­вре­мен­но две послед­ние коло­нии мог­ли слу­жить опор­ны­ми пунк­та­ми для борь­бы со зна­ме­ни­ты­ми илли­рий­ски­ми пира­та­ми, неред­ко про­ни­кав­ши­ми дале­ко на юг, в Ионий­ское море, через кото­рое про­хо­ди­ли запад­ные тор­го­вые пути¹⁶.

Как мы уже гово­ри­ли ранее, при Кип­се­ле коло­ни­за­ци­он­ная актив­ность Корин­фа была направ­ле­на исклю­чи­тель­но на запад­ное побе­ре­жье Гре­ции. Пре­ем­ник пер­во­го тира­на, про­дол­жая укреп­лять пози­ции Корин­фа вдоль запад­ных мор­ских ком­му­ни­ка­ций, обра­тил свои взо­ры и на про­ти­во­по­лож­ный берег Бал­кан­ско­го полу­ост­ро­ва. По сооб­ще­ни­ям Нико­лая Дамаск­ско­го, при Пери­ан­дре на полу­ост­ров Хал­киди­ку была выведе­на коло­ния Поти­дея, ойки­стом кото­рой стал сын тира­на Эва­гор (Fgr Hist 90 F 59, 1). Место для осно­ва­ния ново­го посе­ле­ния было выбра­но не слу­чай­но. В бли­жай­ших рай­о­нах Фра­кии и Македо­нии рас­по­ла­га­лись золотые и сереб­ря­ные руд­ни­ки (Str., VII, fr. 34). Сама же Хал­киди­ка была бога­та леса­ми, дре­ве­си­на кото­рых была необ­хо­ди­ма для стро­и­тель­ства уве­ли­чив­ше­го­ся при Пери­ан­дре коринф­ско­го флота¹⁷.

Воз­мож­но, уже при Кип­се­лидах коринф­ские тор­гов­цы исполь­зо­ва­ли путь, свя­зы­вав­ший посе­ле­ния Хал­киди­ки с илли­рий­ским побе­ре­жьем и полу­чив­ший в рим­ское вре­мя назва­ние Via Eg­na­tia (Str., VII, 7, 4, p. 323; 7, 8, p. 327)¹⁸. Дан­ное пред­по­ло­же­ние под­твер­жда­ет­ся не толь­ко рас­по­ло­же­ни­ем на обо­их кон­цах Эгна­ци­е­вой доро­ги коринф­ских коло­ний (Эпидам­на и Апол­ло­нии у запад­но­го кон­ца пути и Поти­деи у восточ­но­го), но так­же и наход­ка­ми ран­ней коринф­ской брон­зы в Тре­бе­ниш­те, близ Охрид­ско­го озе­ра¹⁹. Кро­ме того, соглас­но сведе­ни­ям Стра­бо­на, на Via Eg­na­tia нахо­дил­ся город Кип­се­лы (VII, 7, 4, p. 323; fr. 10). Не исклю­че­но, что это посе­ле­ние было назва­но по име­ни осно­ва­те­ля коринф­ской тира­нии. В дру­гом сооб­ще­нии антич­но­го гео­гра­фа упо­ми­на­ет­ся о прав­ле­нии в Лин­кести­де, через кото­рую про­хо­дит Эгна­ци­е­ва доро­га, кня­зей, воз­во­див­ших свой род к Бак­хи­а­дам (VII, 7, 8, p. 326). Послед­нее обсто­я­тель­ство ука­зы­ва­ет на про­ник­но­ве­ние корин­фян во внут­рен­ние рай­о­ны Македо­нии еще до при­хо­да к вла­сти Кип­се­лидов.

И все же, в отли­чие от внеш­ней поли­ти­ки Пери­андра, в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни пере­ори­ен­ти­ро­ван­ной на Восток, где он всту­пил в союз с милет­ским тира­ном Фра­си­бу­лом и лидий­ски­ми царя­ми (Hdt., I, 20; Diog. L., I, 96), коло­ни­за­ци­он­ная дея­тель­ность коринф­ско­го пра­ви­те­ля по-преж­не­му раз­ви­ва­лась пре­иму­ще­ст­вен­но в запад­ном направ­ле­нии. Здесь за вре­мя прав­ле­ния Кип­се­лидов вдоль тор­го­во­го пути, с.93 свя­зы­ваю­ще­го Бал­кан­ский полу­ост­ров с Вели­кой Гре­ци­ей, про­гну­лась цепоч­ка коринф­ских коло­ний: Лев­ка­да, Анак­то­рий, Амбра­кия, Кер­ки­ра. К ним, веро­ят­но, сле­ду­ет доба­вить посе­ле­ния на акар­на­но-это­лий­ском побе­ре­жье, близ выхо­да в Ионий­ское море: Хал­киду, Маки­нию, Моли­крий и Сол­лий. О зави­си­мо­сти этих посе­ле­ний от Корин­фа сооб­ща­ет Фукидид, назы­вая Хал­киду Κο­ριν­θίων πό­λις (I, 108, 5), Сол­лий — Κο­ριν­θίων πό­λισ­μα (II, 30, 1), а Моли­крий — Κο­ριν­θίων ἀποιχία (III, 102, 2)²⁰. Хотя сведе­ния афин­ско­го исто­ри­ка отно­сят­ся к пери­о­ду Пело­пон­нес­ской вой­ны, име­ют­ся неко­то­рые осно­ва­ния пред­по­ла­гать, что эти посе­ле­ния попа­ли в сфе­ру коринф­ско­го вли­я­ния в очень ран­нее вре­мя. Во-пер­вых, они рас­по­ла­га­лись вдоль важ­но­го для Корин­фа запад­но­го тор­го­во­го пути бли­же к при­ист­мий­ско­му поли­су, чем осно­ван­ные Кип­се­лида­ми коло­нии на севе­ро-запад­ном побе­ре­жье Гре­ции. Во-вто­рых, осво­е­ние север­но­го побе­ре­жья Коринф­ско­го зали­ва, как нам извест­но, было нача­то еще Бак­хи­а­да­ми в IX—VIII вв. до н. э.

Ста­тус коринф­ских коло­ний был не совсем обыч­ным для коло­ни­за­ци­он­ной прак­ти­ки элли­нов арха­и­че­ско­го вре­ме­ни. В то вре­мя как боль­шин­ство посе­ле­ний, осно­ван­ных дру­ги­ми поли­са­ми, и более ран­ние коло­нии само­го Корин­фа были авто­ном­ны­ми общи­на­ми, коло­нии Кип­се­лидов с само­го нача­ла нахо­ди­лись в пол­ной зави­си­мо­сти от мет­ро­по­лии. Во гла­ве коло­ни­стов, как пра­ви­ло, сто­я­ли род­ст­вен­ни­ки коринф­ских тира­нов (чаще все­го их сыно­вья), кото­рые оста­ва­лись в новых посе­ле­ни­ях намест­ни­ка­ми пра­ви­те­лей Корин­фа. В коло­ни­ях Амбра­кия, Анак­то­рий, Лев­ка­да таки­ми намест­ни­ка­ми были сыно­вья Кип­се­ла: Торг, Эхид и Пилад; в Поти­дее — сын Пери­андра Эва­гор; в заво­е­ван­ной вто­рым Кип­се­лидом Кер­ки­ре — вна­ча­ле его сын Ликофрон, а после гибе­ли послед­не­го пле­мян­ник Пери­андра Псам­ме­тих. При этом следы преж­ней зави­си­мо­сти коринф­ских коло­ний от мет­ро­по­лии в отдель­ных слу­ча­ях сохра­ня­лись и в клас­си­че­ский пери­од. Так в Поти­дею, несмот­ря на ее вхож­де­ние в Афин­ский мор­ской союз, еще в кон­це V в. до н. э. еже­год­но при­сы­ла­лись из Корин­фа спе­ци­аль­ные упол­но­мо­чен­ные — эпиде­ми­ур­ги (Thuc., I, 56, 2). Вме­сте с тем сле­ду­ет отме­тить, что зави­си­мость коринф­ских коло­ний от сво­ей мет­ро­по­лии в пери­од арха­и­ки не явля­ет­ся совер­шен­но уни­каль­ной. Точ­но так же в пол­ной вла­сти мет­ро­по­лии нахо­ди­лись дочер­ние посе­ле­ния Оль­вии, Сино­пы, Сира­куз²¹. Но послед­ние были объ­еди­не­ны со сво­и­ми коло­ни­я­ми еди­ной терри­то­ри­ей, и их цен­тра­ли­за­ция была вызва­на ины­ми при­чи­на­ми. Нахо­дясь на пери­фе­рии эллин­ско­го мира, они долж­ны были объ­еди­нить­ся перед лицом угро­зы со сто­ро­ны мест­ных «вар­вар­ских» пле­мен. Коринф­ские же коло­нии были раз­ме­ще­ны вдоль запад­но­го побе­ре­жья Гре­ции на зна­чи­тель­ном рас­сто­я­нии от само­го Корин­фа. Вме­сте с мет­ро­по­ли­ей они состав­ля­ли еди­ное поли­ти­че­ское целое, но не име­ли еди­ной терри­то­рии.

Таким обра­зом, в резуль­та­те коло­ни­за­ци­он­ной поли­ти­ки Кип­се­лидов сло­жи­лась мор­ская дер­жа­ва Корин­фа²². Она поз­во­ли­ла при­ист­мий­ско­му поли­су уста­но­вить кон­троль над запад­ны­ми мор­ски­ми путя­ми и занять лиди­ру­ю­щее поло­же­ние в тор­гов­ле с Запад­ным Сре­ди­зем­но­мо­рьем²³. В этом отно­ше­нии коринф­ская мор­ская дер­жа­ва явля­лась в какой-то сте­пе­ни прото­ти­пом буду­щей Афин­ской архэ. После свер­же­ния Кип­се­лидов мор­ская дер­жа­ва Корин­фа посте­пен­но рас­па­лась. Боль­шин­ство ранее зави­си­мых коло­ний полу­чи­ло авто­но­мию, но неко­то­рые из них, напри­мер Хал­кида, Моли­крий и Сол­лий, оста­ва­лись под кон­тро­лем Корин­фа и в пери­од клас­си­ки.