Гай Саллюстий Крисп

с.623 Гай Сал­лю­стий Кри­сп родил­ся в 86 г. до н. э. в Ами­терне, в Сабин­ской обла­сти (к севе­ро-восто­ку от Рима), в состо­я­тель­ной всад­ни­че­ской семье, имев­шей соб­ст­вен­ный дом в Риме. Как и Цице­рон, Сал­лю­стий полу­чил обра­зо­ва­ние в сто­ли­це и выдви­нул­ся бла­го­да­ря сво­им спо­соб­но­стям. В отли­чие от Цице­ро­на, он усво­ил атти­че­ский род крас­но­ре­чия с нале­том арха­из­мов. Не склон­ный к воен­ной карье­ре, он начал зани­мать­ся лите­ра­ту­рой¹, в моло­до­сти был бли­зок к круж­ку Пуб­лия Нигидия Фигу­ла, неопи­фа­го­рей­ца и аст­ро­ло­га². Вско­ре, одна­ко, он, отка­зав­шись от лите­ра­тур­ных заня­тий³, обра­тил­ся к государ­ст­вен­ной дея­тель­но­сти, где его, по его сло­вам, ожи­да­ло мно­го труд­но­стей, горе­чи и разо­ча­ро­ва­ний в свя­зи с упад­ком нра­вов и корруп­ци­ей тогдаш­не­го обще­ства⁴.

Уже в воз­расте 16 лет, в 70 г., в год пер­во­го кон­су­ла­та Гнея Пом­пея и Мар­ка Лици­ния Крас­са, Сал­лю­стий был свиде­те­лем окон­ча­тель­но­го упразд­не­ния сул­лан­ско­го пра­во­по­ряд­ка и пол­но­го вос­ста­нов­ле­ния прав пле­бей­ских три­бу­нов. Тогда общее поло­же­ние в стране опре­де­ля­лось уси­ле­ни­ем вли­я­ния и вла­сти Пом­пея и Крас­са, после победы пер­во­го из них над отло­жив­шим­ся от Рима намест­ни­ком Ближ­ней Испа­нии Квин­том Сер­то­ри­ем (72 г.) и победы вто­ро­го над раба­ми, вос­став­ши­ми под руко­вод­ст­вом Спар­та­ка (71 г.).

Сал­лю­стий был кве­сто­ром в 55 или 54 г. и, не поже­лав доби­вать­ся избра­ния в куруль­ные эди­лы, стал пле­бей­ским три­бу­ном в 52 г., в год еди­но­лич­но­го («без кол­ле­ги») кон­су­ла­та Пом­пея, когда про­ис­хо­ди­ла борь­ба за власть меж­ду сена­том, с одной сто­ро­ны, и Гаем Юли­ем Цеза­рем — с дру­гой, при­чем в Риме дей­ст­во­ва­ли воору­жен­ные бан­ды. В янва­ре 52 г. на Аппи­е­вой доро­ге, невда­ле­ке от сто­ли­цы, раба­ми Тита Анния Мило­на, кан­дида­та в кон­су­лы на 52 г., был убит Пуб­лий Кло­дий Пуль­хр, и цеза­ри­а­нец Сал­лю­стий воз­буж­дал на сход­ках народ про­тив Мило­на и про­тив Цице­ро­на, защит­ни­ка послед­не­го в суде. В 51 г. Сал­лю­стий был послан в про­вин­цию Сирию в каче­стве лега­та (le­ga­tus pro prae­to­re) про­кон­су­ла Мар­ка Каль­пур­ния Бибу­ла.

В 50 г. цен­зо­ры Луций Каль­пур­ний Писон и Аппий Клав­дий Пуль­хр с.624 исклю­чи­ли Сал­лю­стия из сена­та за яко­бы без­нрав­ст­вен­ный образ жиз­ни⁵, но ско­рее все­го как цеза­ри­ан­ца. В 49 г. Цезарь добил­ся вто­рич­но­го избра­ния Сал­лю­стия в кве­сто­ры на 48 г. и тем самым воз­вра­тил его в сенат⁶.

Во вре­мя граж­дан­ской вой­ны 49—45 гг. Сал­лю­стий сто­ял на сто­роне Цеза­ря и руко­во­дил в Илли­ри­ке воен­ны­ми дей­ст­ви­я­ми про­тив пом­пе­ян­цев, но потер­пел пора­же­ние. В кон­це 47 г., когда он был избран пре­то­ром на 46 г., Цезарь пору­чил ему при­ве­сти к пови­но­ве­нию воз­му­тив­ши­е­ся 10-й и 12-й леги­о­ны, сто­яв­шие в Кам­па­нии и отка­зы­вав­ши­е­ся отпра­вить­ся в Афри­ку. Пору­че­ние это едва не сто­и­ло Сал­лю­стию жиз­ни — вол­не­ния сре­ди сол­дат успо­ко­ил сам Цезарь⁷. Несмот­ря на эти неуда­чи, Сал­лю­стий не утра­тил дове­рия Цеза­ря и под его нача­лом 1 декаб­ря 47 г. отпра­вил­ся в Афри­ку; в 46 г. он захва­тил на ост­ро­ве Кер­кине, у бере­гов Афри­ки, боль­шие запа­сы зер­на, собран­ные там пом­пе­ян­ца­ми, чем спо­соб­ст­во­вал победе Цеза­ря; он так­же ведал снаб­же­ни­ем войск.

После сво­ей победы над пом­пе­ян­ца­ми под Тап­сом (апрель 46 г.) Цезарь по окон­ча­нии пре­ту­ры Сал­лю­стия назна­чил его намест­ни­ком (pro­con­sul cum im­pe­rio) вновь обра­зо­ван­ной про­вин­ции Новая Афри­ка и дал ему три леги­о­на. Сал­лю­стий гра­бил про­вин­цию столь без­за­стен­чи­во, что ему по воз­вра­ще­нии в Рим гро­зил суд за лихо­им­ство (de re­pe­tun­dis); от суда его буд­то бы изба­вил сам Цезарь⁸.

После убий­ства дик­та­то­ра (15 мар­та 44 г.) — воз­мож­но, уже по окон­ча­нии сво­его намест­ни­че­ства в Новой Афри­ке — Сал­лю­стий, пони­мая, что его поли­ти­че­ская карье­ра окон­че­на, уда­лил­ся в постро­ен­ную им вели­ко­леп­ную усадь­бу в долине меж­ду Кви­ри­наль­ским и Пин­ци­е­вым хол­ма­ми (hor­ti Sal­lus­tia­ni), а впо­след­ст­вии так­же жил в куп­лен­ной им усадь­бе Цеза­ря в Тибу­ре⁹ и, хотя, каза­лось бы, при­чин для отка­за от маги­ст­ра­тур у него не было, так как три­ум­ви­ры 43 г. едва ли отверг­ли бы услу­ги ста­ро­го цеза­ри­ан­ца, посвя­тил свой досуг рабо­те над исто­ри­че­ски­ми труда­ми, кото­рую в 35 г. пре­рва­ла его смерть в воз­расте 50 лет.

* * *

Пер­вым лите­ра­тур­но-поли­ти­че­ским выступ­ле­ни­ем Сал­лю­стия сле­ду­ет счи­тать напи­сан­ную им в 54 г. инвек­ти­ву про­тив Цице­ро­на, отра­жаю­щую поли­ти­че­скую ситу­а­цию в 54 г., когда Цице­рон, с согла­сия Цеза­ря и ста­ра­ни­я­ми Пом­пея и кон­су­ла 57 г. Пуб­лия Кор­не­лия Лен­ту­ла Спин­те­ра в 57 г. воз­вра­щен­ный из изгна­ния, был вынуж­ден сотруд­ни­чать с три­ум­ви­ра­ми, союз меж­ду кото­ры­ми был под­твер­жден на их сове­ща­нии в Луке вес­ной 56 г., и даже защи­щать в суде их сто­рон­ни­ков, сво­их вра­гов в про­шлом, — Пуб­лия Вати­ния, быв­ше­го пре­то­ра 55 г., и Авла Габи­ния, быв­ше­го кон­су­ла 58 г., при­част­но­го к его уда­ле­нию в изгна­ние в 58 г.¹⁰ По фор­ме инвек­ти­ва пред­став­ля­ет собой про­из­не­сен­ную в сена­те речь с отве­том на напад­ки с.625 Цице­ро­на. Кве­стор (или быв­ший кве­стор) Сал­лю­стий едва ли смог бы высту­пить в сена­те про­тив кон­су­ля­ра, поэто­му инвек­ти­ва ско­рее все­го пред­став­ля­ет собой пам­флет (li­bel­lus), рас­про­стра­няв­ший­ся его авто­ром в спис­ках. Инвек­ти­ва ста­ра­ет­ся уни­что­жить Цице­ро­на мораль­но как чело­ве­ка и семья­ни­на, как поли­ти­че­ско­го дея­те­ля и про­даж­но­го защит­ни­ка в суде; автор так­же изде­ва­ет­ся над Цице­ро­ном как над «новым чело­ве­ком» и при­шель­цем в Риме.

Пам­флет как лите­ра­тур­ная фор­ма неред­ко исполь­зо­вал­ся в поли­ти­че­ской жиз­ни Рима. Пер­вым извест­ным нам пам­фле­том было пись­мо Цице­ро­на к Пом­пею, послан­ное в Азию; оно было напи­са­но в рез­кой фор­ме, что вызва­ло неудо­воль­ст­вие послед­не­го¹¹. Харак­тер инвек­ти­вы име­ют и отдель­ные места в речи Цице­ро­на «В белой тоге» (64 г.), кото­рую он про­из­нес в сена­те про­тив сво­их сопер­ни­ков Гая Анто­ния и Кати­ли­ны перед кон­суль­ски­ми выбо­ра­ми на 63 г. Кати­ли­на и Анто­ний отве­ти­ли оскор­би­тель­ным для Цице­ро­на заме­ча­ни­ем, что он «новый чело­век». В 61 г., после оправ­да­ния Пуб­лия Кло­дия в суде по обви­не­нию в кощун­стве, Цице­рон выпу­стил в свет инвек­ти­ву про­тив Кло­дия и Кури­о­на (сын кон­су­ла 76 г. Гай Скри­бо­ний Кури­он), в 55 г. — инвек­ти­ву про­тив быв­ше­го кон­су­ла 58 г. Луция Каль­пур­ния Писо­на (речь «Про­тив Писо­на»). На нее Писон отве­тил инвек­ти­вой, на кото­рую Цице­рон пред­по­чел не отве­чать¹². Нако­нец, 28 нояб­ря 44 г. Цице­рон опуб­ли­ко­вал инвек­ти­ву про­тив Мар­ка Анто­ния, тоже в виде речи, яко­бы про­из­не­сен­ной в сена­те (II филип­пи­ка). После само­убий­ства Мар­ка Пор­ция Като­на в Ути­ке Цице­рон и Марк Брут выпу­сти­ли в 45 г. пам­фле­ты под назва­ни­ем «Катон» с про­слав­ле­ни­ем его заслуг (lau­da­tio Ca­to­nis). Цезарь и его сто­рон­ник Авл Гир­ций отве­ти­ли на них пам­фле­та­ми под назва­ни­ем «Анти­ка­тон»¹³.

Вопрос о под­лин­но­сти инвек­ти­вы Сал­лю­стия, как и его писем к Цеза­рю, очень сло­жен и решал­ся уче­ны­ми по-раз­но­му; он, по-види­мо­му, отно­сит­ся к вопро­сам, кото­рые едва ли будут раз­ре­ше­ны окон­ча­тель­но. Марк Фабий Квин­ти­ли­ан, грам­ма­тик I в. н. э., счи­тал инвек­ти­ву под­лин­ной и даже про­из­не­сен­ной в сена­те¹⁴. Он при­во­дит два сти­ха Цице­ро­на из его поэ­мы о сво­ем кон­су­ла­те. Спор о под­лин­но­сти инвек­ти­вы и писем к Цеза­рю начал­ся еще в 1537 г. (Корра­до) и воз­об­но­вил­ся в 1617 г. (Лип­сий и Карри­он); эти уче­ные выска­за­лись про­тив их под­лин­но­сти. Спор этот про­дол­жал­ся в XIX и XX веках, при­чем мне­ния уче­ных разде­ли­лись: в новей­шее вре­мя их под­лин­ность отвер­га­ют А. Эрну и Р. Сайм, а при­зна­ют Э. Мей­ер, К. Бюх­нер, М. Шуэ, К. Врет­ска, Кл. Нико­ле и Ж. Элле­гу­арк¹⁵.

с.626 Язык инвек­ти­вы вполне харак­те­рен для Сал­лю­стия и тща­тель­но отде­лан. Арха­ич­ность и дру­гие осо­бен­но­сти язы­ка, кото­ры­ми отли­ча­ют­ся его моно­гра­фии, вышед­шие в свет уже после смер­ти Цеза­ря, наблюда­ют­ся уже в инвек­ти­ве и в пись­мах к Цеза­рю, что гово­рит в поль­зу их под­лин­но­сти.

В Вати­кан­ской руко­пи­си 3864, содер­жа­щей фраг­мен­ты из «Исто­рии» Сал­лю­стия, име­ют­ся два его пись­ма к Цеза­рю о государ­ст­вен­ных делах (Epis­tu­lae ad Cae­sa­rem se­nem de re pub­li­ca); обо­зна­че­ние «se­nem», введен­ное грам­ма­ти­ка­ми, оче­вид­но, долж­но ука­зы­вать на то, что их адре­сат — дик­та­тор Гай Юлий Цезарь, а не Окта­виан. В пер­вом по вре­ме­ни напи­са­ния пись­ме (оно обо­зна­че­но в руко­пи­си как вто­рое) гово­рит­ся о завер­шен­ном поко­ре­нии галль­ских пле­мен (XII, 5), что поз­во­ля­ет дати­ро­вать пись­мо 50 г.; но сло­ва Сал­лю­стия: «Я решил напом­нить тебе, заня­то­му похо­да­ми, сра­же­ни­я­ми, победа­ми, дела­ми коман­до­ва­ния, о поло­же­нии в Горо­де» (II, 2) — могут ука­зы­вать и на то, что пись­мо напи­са­но еще во вре­мя пре­бы­ва­ния Цеза­ря в Гал­лии;¹⁶ выска­зы­ва­ние авто­ра о Доми­ции (IX, 2 — «ноги бег­ле­ца») может свиде­тель­ст­во­вать о том, что пись­мо напи­са­но после капи­ту­ля­ции Кор­фи­ния, т. е. в нача­ле 49 г. Более позд­нее пись­мо, обо­зна­чен­ное в руко­пи­си как пер­вое, отно­сят к 46 г., когда победив­ший Цезарь при­сту­пал к упо­рядо­че­нию государ­ст­вен­ных дел, или к осе­ни 48 г., после победы Цеза­ря под Фар­са­лом и гибе­ли Пом­пея в Егип­те¹⁷.

Пись­ма к Цеза­рю по сво­ей лите­ра­тур­ной фор­ме пред­став­ля­ют собой уве­ще­ва­тель­ные посла­ния (sym­bu­leu­ti­ka, sua­so­ria), извест­ные в гре­че­ской лите­ра­ту­ре со вре­мен Пла­то­на (пись­ма VII и VIII) и Исо­кра­та (К Нико­клу), в рим­ской — со вре­ме­ни Цице­ро­на (К бра­ту Квин­ту, I, 1 и 2). В пись­мах Сал­лю­стия выра­же­ны пре­кло­не­ние перед Цеза­рем и вера в него. В обо­их пись­мах автор осуж­да­ет жесто­ко­сти вре­мен граж­дан­ской вой­ны меж­ду Мари­ем и Сул­лой и послед­ней граж­дан­ской вой­ны. Более позд­нее пись­мо содер­жит обшир­ную про­грам­му дей­ст­вий; автор его настоль­ко смел, что пред­ла­га­ет ее само­му Цеза­рю. Он верит в то, что толь­ко Цезарь может вос­ста­но­вить в государ­стве порядок после всех потря­се­ний, сопря­жен­ных с граж­дан­ской вой­ной и упад­ком нра­вов, обуздать свое­во­лие зна­ти, отнять у денег и богатств их зна­че­ние, воз­вра­тить сво­бо­ду рим­ско­му наро­ду, улуч­шить его нра­вы, вве­сти тай­ное голо­со­ва­ние при избра­нии маги­ст­ра­тов и в суде, уве­ли­чить чис­ло сена­то­ров.

Вопрос о при­чи­нах упад­ка нра­вов в Рим­ском государ­стве, по мне­нию рим­ских исто­ри­ков, начав­ше­го­ся в кон­це III в. до н. э., но осо­бен­но замет­но­го по окон­ча­нии третьей Пуни­че­ской вой­ны (146 г.) и свя­зан­но­го с при­то­ком в Ита­лию захва­чен­ных богатств и рабов, — один из глав­ных для Сал­лю­стия в его даль­ней­шем твор­че­стве и под­нят им уже в его пись­мах к Цеза­рю. Он гово­рит об упад­ке нра­вов рим­ско­го наро­да, согнан­но­го со сво­их земель и обре­чен­но­го на празд­ность и бед­ность¹⁸. В более позд­нем пись­ме Сал­лю­стий ука­зы­ва­ет на рос­кошь и алч­ность, царя­щие в рим­ском обще­стве, на раз­вра­щен­ность юно­ше­ства, на вред от раздач наро­ду денег и зер­на¹⁹. К этой же теме он воз­вра­ща­ет­ся в сво­их моно­гра­фи­ях. Так, в сочи­не­нии «О заго­во­ре с.627 Кати­ли­ны» он пря­мо гово­рит о пагуб­ных послед­ст­ви­ях заво­е­ва­ния Кар­фа­ге­на, кото­рое, доста­вив Риму богат­ства, поро­ди­ло жаж­ду денег и вла­сти²⁰, в таком же духе он выска­зы­ва­ет­ся и в «Югур­тин­ской войне»²¹.

Вопро­су об упад­ке нра­вов в рим­ском обще­стве посвя­ще­на обшир­ная лите­ра­ту­ра, рас­смат­ри­ваю­щая раз­ные свя­зан­ные с ним про­бле­мы²².

Как поли­тик Сал­лю­стий — сто­рон­ник могу­ще­ства Рим­ской дер­жа­вы, и рим­ское государ­ст­вен­ное устрой­ство пред­став­ля­ет­ся ему под­хо­дя­щим, чтобы сохра­нить это могу­ще­ство, если толь­ко Рим не ска­тит­ся к оли­гар­хии, тира­нии и раз­вра­ту. Он непри­ми­ри­мый про­тив­ник государ­ства «немно­гих» (сенат­ская оли­гар­хия, pau­ci) и готов при­нять власть одно­го чело­ве­ка. Цезарь как раз и пред­став­ля­ет­ся ему под­хо­дя­щим дея­те­лем, спо­соб­ным вос­ста­но­вить доб­рые нра­вы и пре­одо­леть внут­рен­ние раздо­ры в государ­стве.

Миме­ти­че­ские при­е­мы (при­веде­ние от име­ни извест­но­го лица слов, харак­те­ри­зу­ю­щих его досто­ин­ства или недо­стат­ки), склон­ность к напад­кам, иро­ния, сар­казм, вооб­ще эмо­цио­наль­ность отли­ча­ют поли­ти­ка от позд­ней­ше­го исто­ри­ка. «Когда он пре­кло­ня­ет­ся перед Цеза­рем, то и язык его при­об­ре­та­ет силу. Паде­ние Цеза­ря долж­но было повлечь за собой и кру­ше­ние все­го мира Сал­лю­стия»²³.

* * *

Трудам Сал­лю­стия пред­ше­ст­во­ва­ли два сочи­не­ния Цеза­ря: в 51 г. вышли его «Запис­ки о Галль­ской войне» — напи­сан­ное про­стым и сжа­тым язы­ком повест­во­ва­ние доку­мен­таль­но­го харак­те­ра, содер­жав­шее точ­ный рас­сказ о воен­ных дей­ст­ви­ях и подроб­ную харак­те­ри­сти­ку всей обста­нов­ки. Автор ста­рал­ся дока­зать, что все вой­ны в Гал­лии и экс­пе­ди­ции в Бри­та­нию и за Рейн были необ­хо­ди­мы для обес­пе­че­ния без­опас­но­сти Рим­ско­го государ­ства и укреп­ле­ния его пре­сти­жа. «Запис­ки о граж­дан­ской войне», оче­вид­но остав­ши­е­ся неза­кон­чен­ны­ми ввиду гибе­ли Цеза­ря, носят более субъ­ек­тив­ный харак­тер и тоже пред­став­ля­ют собой апо­ло­гию его дей­ст­вий. Исто­ри­че­ские труды Юлия Цеза­ря, выра­зи­тель­ные по фор­ме, мог­ли послу­жить для Сал­лю­стия образ­цом.

«Как и у всех рим­ских исто­ри­ков, исто­ри­че­ский труд Сал­лю­стия пред­став­ля­ет собой про­дол­же­ние поли­ти­ки ины­ми сред­ства­ми»²⁴. Обра­тив­шись к исто­рио­гра­фии, Сал­лю­стий решил опи­сы­вать отдель­ные эпи­зо­ды из про­шло­го рим­ско­го наро­да, и его пер­вая моно­гра­фия («О заго­во­ре Кати­ли­ны») вышла в свет, ско­рее все­го, в 43—42 гг. Цице­рон, со сво­ей сто­ро­ны, тоже пола­гал, что эти собы­тия заслу­жи­ва­ют вни­ма­ния исто­ри­ка. Так, в 56 г. в пись­ме к исто­ри­ку Луцию Лук­цею²⁵ он про­сит опи­сать и про­сла­вить с.628 его дей­ст­вия при подав­ле­нии заго­во­ра Кати­ли­ны, а так­же рас­ска­зать о его изгна­нии и испы­тан­ных им несча­стьях; подоб­ное повест­во­ва­ние, по сло­вам Цице­ро­на, при­вле­чет к нему вни­ма­ние чита­те­лей и вызо­вет у них сочув­ст­вие.

Такой вид лите­ра­тур­но­го про­из­веде­ния был новым для Рима. До того вре­ме­ни почти все исто­ри­че­ские труды носи­ли анна­ли­сти­че­ский харак­тер и после­до­ва­тель­но опи­сы­ва­ли дея­ния выдаю­щих­ся людей и важ­ные собы­тия в граж­дан­ской общине. При этом стар­шие анна­ли­сты — Квинт Фабий Пик­тор и Луций Цин­ций Али­мент (конец III в. до н. э.) писа­ли по-гре­че­ски. Исклю­че­ни­ем были «Нача­ла» Мар­ка Пор­ция Като­на Стар­ше­го (234—149 гг.) в семи кни­гах, где уде­ля­ет­ся вни­ма­ние не толь­ко Риму, но и Ита­лии в целом и рас­смат­ри­ва­ют­ся вопро­сы гео­гра­фии, пра­ва и эко­но­ми­ки, что необыч­но для анна­ли­стов; от «Начал» до нас дошли толь­ко фраг­мен­ты.

Исто­рио­гра­фия еще не сде­ла­лась чисто лите­ра­тур­ным жан­ром, на что ука­зы­ва­ет сам Сал­лю­стий: «Все луч­шие люди пред­по­чи­та­ли дей­ст­во­вать, а не гово­рить, — чтобы дру­гие про­слав­ля­ли их подви­ги, а не сами они рас­ска­зы­ва­ли о чужих»²⁶. Сал­лю­стий под­чер­ки­ва­ет зна­че­ние исто­ри­че­ско­го жан­ра и в этом отно­ше­нии разде­ля­ет взгляды Цице­ро­на: «Какую, по-ваше­му, зада­чу ста­вит для ора­то­ра исто­рия?.. Кому же не извест­но, что пер­вый закон исто­рии — ни под каким видом не допус­кать лжи; затем — ни в коем слу­чае не боять­ся прав­ды; не допус­кать ни тени при­стра­стия, ни тени зло­бы»²⁷.

К этим поло­же­ни­ям близ­ки сло­ва Сал­лю­стия в его вступ­ле­нии к моно­гра­фии «О заго­во­ре Кати­ли­ны»: «…духом я был сво­бо­ден от надежд, стра­хов и не при­над­ле­жал ни к одной из сто­рон [т. е. к “пар­ти­ям”], суще­ст­во­вав­ших в государ­стве. Итак, с прав­ди­во­стью, с какой толь­ко смо­гу, корот­ко поведаю о заго­во­ре Кати­ли­ны»²⁸. Во вступ­ле­нии (гл. 1—4) Сал­лю­стий изла­га­ет свои взгляды на долг и дея­тель­ность граж­да­ни­на и объ­яс­ня­ет, поче­му для него в его нынеш­нем поло­же­нии исто­рио­гра­фия — един­ст­вен­ное заня­тие, достой­ное чело­ве­ка. Он гово­рит о сво­ем уча­стии в государ­ст­вен­ных делах, ради кото­ро­го он в моло­до­сти отка­зал­ся от заня­тий лите­ра­ту­рой, о сво­ем разо­ча­ро­ва­нии в них²⁹, нако­нец, о сво­ем наме­ре­нии опи­сать на досу­ге дея­ния рим­ско­го наро­да. Он выбрал заго­вор Кати­ли­ны: «Ведь имен­но это зло­де­я­ние сам я счи­таю наи­бо­лее памят­ным из всех по бес­при­мер­но­сти пре­ступ­ле­ния и его опас­но­сти для государ­ства»³⁰.

Цели это­го про­из­веде­ния совре­мен­ная нау­ка оце­ни­ва­ет по-раз­но­му: воз­мож­но, что автор стре­мил­ся снять с Цеза­ря подо­зре­ния в при­част­но­сти к заго­во­ру; в нем видят и напи­сан­ный по пору­че­нию Окта­ви­а­на ответ на лич­ную апо­ло­гию Цице­ро­на — поэ­му «О моих замыс­лах» (De con­si­liis meis), упо­ми­нае­мую Дио­ном Кас­си­ем³¹, но до нас не дошед­шую. Наме­ре­ние Сал­лю­стия мог­ло быть свя­за­но и с поли­ти­че­ской обста­нов­кой в Рим­ском государ­стве: внут­ри стра­ны, с одной сто­ро­ны, под­куп­ность и раз­вра­щен­ность сенат­ской оли­гар­хии, с дру­гой — дема­го­гия «демо­кра­тов»; вне пре­де­лов Ита­лии — с.629 неза­ви­си­мость пол­ко­вод­цев от цен­траль­ной вла­сти и в то же вре­мя зави­си­мость армий от пол­ко­вод­цев. Нали­чие опас­но­сти для целост­но­сти государ­ства и мог­ло побудить Сал­лю­стия обра­тить­ся имен­но к этой теме.

В сво­ем изло­же­нии Сал­лю­стий не все­гда быва­ет точен. Так, он свя­зы­ва­ет с Кати­ли­ной воз­ник­но­ве­ние так назы­вае­мо­го «пер­во­го заго­во­ра»³², тогда как мно­гое ука­зы­ва­ет на то, что его глав­ным орга­ни­за­то­ром был Марк Лици­ний Красс, кото­рый дол­жен был стать дик­та­то­ром, а его помощ­ни­ком (началь­ни­ком кон­ни­цы) был бы Цезарь. Кати­ли­на гово­рит сво­им сообщ­ни­кам (21, 3), что в Ближ­ней Испа­нии нахо­дит­ся Писон, меж­ду тем его к это­му вре­ме­ни уже не было в живых (19, 1—2). Сал­лю­стий сооб­ща­ет, что чрез­вы­чай­ное поста­нов­ле­ние сена­та, в дей­ст­ви­тель­но­сти при­ня­тое 22 октяб­ря 63 г., было выне­се­но после собра­ния заго­вор­щи­ков в доме у Мар­ка Пор­ция Леки в ночь с 6 на 7 нояб­ря и после неудав­ше­го­ся поку­ше­ния на жизнь Цице­ро­на;³³ это созда­ва­ло впе­чат­ле­ние, что Цице­рон потре­бо­вал при­ня­тия чрез­вы­чай­но­го поста­нов­ле­ния, дви­жи­мый стра­хом за свою жизнь. Кро­ме того, Сал­лю­стий отно­сит напа­де­ние моло­дых рим­ских всад­ни­ков на Цеза­ря к 4 декаб­ря³⁴, а оно про­изо­шло 5 декаб­ря, когда Цезарь вышел из сена­та после выступ­ле­ния в защи­ту участ­ни­ков заго­во­ра. Оче­вид­но, Сал­лю­стий, несмот­ря на свои заве­ре­ния (4, 3), не столь­ко дер­жал­ся исто­ри­че­ской прав­ды, сколь­ко стре­мил­ся под­черк­нуть мораль­ное и поли­ти­че­ское зна­че­ние опи­сы­вае­мых им собы­тий.

В моно­гра­фии пол­но­стью при­веде­ны речи Цеза­ря и Като­на, буд­то бы про­из­не­сен­ные ими в сена­те 5 декаб­ря 63 г. (гл. 51 и 52), при­чем Сал­лю­сти­ев Цезарь гово­рит сло­ва­ми и выра­же­ни­я­ми само­го Сал­лю­стия³⁵, роль же Цице­ро­на в рас­кры­тии заго­во­ра пре­умень­ше­на, и из его четы­рех речей про­тив Кати­ли­ны упо­мя­ну­та толь­ко пер­вая³⁶. Эта ску­пость сведе­ний о дей­ст­ви­ях и роли Цице­ро­на, воз­мож­но, объ­яс­ня­ет­ся и тем, что он сам в 60 г. опуб­ли­ко­вал свои речи про­тив Кати­ли­ны в сбор­ни­ке «кон­суль­ских речей»³⁷.

В «Югур­тин­ской войне», вышед­шей в свет в 42—41 гг., тоже име­ет­ся вступ­ле­ние (гл. 1—4), содер­жа­щее общие рас­суж­де­ния о могу­ще­стве чело­ве­че­ско­го духа, о стрем­ле­нии к доб­ле­сти и о государ­ст­вен­ной дея­тель­но­сти в усло­ви­ях, когда боро­лись и сопер­ни­ча­ли друг с дру­гом ста­рый ноби­ли­тет и «новые люди», при­чем и те и дру­гие для дости­же­ния сво­ей цели не гну­ша­лись ника­ки­ми сред­ства­ми.

Вой­на, кото­рую Рим вел про­тив нуми­дий­ско­го царя Югур­ты (111—105 гг.), пред­став­ля­ет­ся Сал­лю­стию нача­лом новой эры: «О войне писать я буду — той, что наро­ду рим­ско­му при­шлось вести с нуми­дий­ским царем Югур­той, — во-пер­вых, пото­му что она была труд­на и жесто­ка и шла с пере­мен­ным успе­хом; во-вто­рых, пото­му что тогда впер­вые был дан отпор гор­до­сти зна­ти»³⁸. Во вре­мя этой вой­ны обна­ру­жи­лись под­куп­ность и коры­сто­лю­бие мно­гих пред­ста­ви­те­лей сенат­ской оли­гар­хии (Аль­бин, Бес­тия, с.630 Скавр); кро­ме того, пле­бей, «новый чело­век» Гай Марий, стал кон­су­лом и одер­жал победу над сво­им сопер­ни­ком, опти­ма­том Квин­том Цеци­ли­ем Метел­лом.

В отно­ше­нии ком­по­зи­ции моно­гра­фию мож­но разде­лить на две части: в гл. 1—62 речь идет о гос­под­стве ста­ро­го ноби­ли­те­та и все­мо­гу­ще­стве Квин­та Метел­ла, в гл. 63—114 — о воз­вы­ше­нии Гая Мария и об умень­ше­нии вли­я­ния ноби­ли­те­та.

Сал­лю­стий опи­сы­ва­ет меж­до­усо­би­цы сре­ди нуми­дий­ских царь­ков, их пере­го­во­ры с рим­ским сена­том, воен­ные дей­ст­вия рим­лян в раз­ных частях Афри­ки. Он гово­рит и о воз­вы­ше­нии Луция Кор­не­лия Сул­лы и его удач­ных дипло­ма­ти­че­ских дей­ст­ви­ях, увен­чав­ших­ся захва­том царя Югур­ты, кото­рый уда­лось осу­ще­ст­вить без про­ли­тия рим­ской кро­ви.

В «Югур­тин­ской войне» Сал­лю­стий, гово­ря о нуми­дий­ской дей­ст­ви­тель­но­сти, поль­зу­ет­ся рим­ски­ми тер­ми­на­ми и поня­ти­я­ми. Так, царь Миципса, употреб­ляя тер­мин «взять на руки ребен­ка» (su­me­re li­be­ros, 10, 8), гово­рит о древ­нем рим­ском обы­чае. В гл. 12, 3 гово­рит­ся о «бли­жай­шем лик­то­ре» (lic­tor pro­xi­mus) Югур­ты: в гл. 65, 1 — о «вто­ром наслед­ни­ке»; в гл. 74, 1 — о «пре­фек­тах» Югур­ты; в гл. 77, 2 — о «вла­сти маги­ст­ра­тов» мест­ной граж­дан­ской общи­ны; в гл. 79, 4 — о спон­сии; харак­те­ри­зуя вой­ска «вар­ва­ров», Сал­лю­стий тоже при­бе­га­ет к рим­ской воен­ной тер­ми­но­ло­гии.

И в этом про­из­веде­нии Сал­лю­стий допус­ка­ет хро­но­ло­ги­че­ские неточ­но­сти. Он пишет (9, 3), что Миципса усы­но­вил Югур­ту тот­час же по его воз­вра­ще­нии из-под Нуман­ции (133 г.), меж­ду тем ниже (11, 6) ска­за­но, что он усы­но­вил его за три года до сво­ей смер­ти (118 г.). Миципса сооб­ща­ет (10, 2) о недав­нем воз­вра­ще­нии Югур­ты из-под Нуман­ции, тогда как это слу­чи­лось уже пят­на­дцать лет назад. В гл. 20, 3 гово­рит­ся о «вне­зап­ном» втор­же­нии Югур­ты в обла­сти, ото­шед­шие к Адгер­ба­лу, меж­ду тем он совер­шил это лишь спу­стя четы­ре года.

Тре­тий исто­ри­че­ский труд Сал­лю­стия — «Исто­рия», — по-види­мо­му, был им заду­ман как про­дол­же­ние исто­ри­че­ско­го сочи­не­ния Луция Кор­не­лия Сисен­ны (119—67 гг.), не дошед­ше­го до нас. «Исто­рия» состо­я­ла из пяти книг и опи­сы­ва­ла пери­од с 78 по 67 г., т. е. от смер­ти Сул­лы и до воз­вы­ше­ния Гнея Пом­пея. Она не была закон­че­на вслед­ст­вие смер­ти авто­ра и дошла до нас лишь в виде фраг­мен­тов. В тече­ние ука­зан­но­го вре­ме­ни про­изо­шли сле­дую­щие собы­тия: вой­на про­тив Квин­та Сер­то­рия (80—72 гг.); вос­ста­ние рабов под пред­во­ди­тель­ст­вом Спар­та­ка (73—71 гг.); вой­на со сре­ди­зем­но­мор­ски­ми пира­та­ми (78—67 гг.); нача­лась третья вой­на с Мит­ри­да­том VI Евпа­то­ром, во вре­мя кото­рой осо­бен­но выдви­нул­ся Пом­пей.

Сопут­ст­ву­ю­щая тема всех сочи­не­ний Сал­лю­стия — раз­об­ла­че­ние раз­вра­щен­но­сти сенат­ской оли­гар­хии; он изо­бра­жа­ет ее по-раз­но­му, начи­ная с насме­шек и кон­чая сар­каз­мом. Посто­ян­ная мишень для его напа­док (в пись­мах к Цеза­рю и в «Исто­рии») — Пом­пей; при­во­ди­мое Сал­лю­сти­ем пись­мо Пом­пея к сена­ту, послан­ное им из Испа­нии, пол­но бахваль­ства и угроз.

* * *

Одной из осо­бен­но­стей изло­же­ния у Сал­лю­стия явля­ют­ся экс­кур­сы, или дигрес­сии, когда после­до­ва­тель­ность повест­во­ва­ния пре­ры­ва­ет­ся и сооб­ща­ют­ся допол­ни­тель­ные сведе­ния, рас­ши­ря­ю­щие тему и помо­гаю­щие понять с.631 про­из­веде­ние в целом. Так, в пер­вой моно­гра­фии после харак­те­ри­сти­ки Кати­ли­ны (гл. 5) сле­ду­ет боль­шой экс­курс (5, 9—13, 5), в кото­ром рас­ска­зы­ва­ет­ся о воз­ник­но­ве­нии рим­ской граж­дан­ской общи­ны и вос­хва­ля­ют­ся ее древ­ние доб­рые нра­вы; сле­дую­щий экс­курс (гл. 17—19) посвя­щен так назы­вае­мо­му пер­во­му заго­во­ру Кати­ли­ны (65 г.); в гл. 25 дает­ся порт­рет Сем­п­ро­нии; в гл. 36, 4—39, 4 опи­сы­ва­ет­ся внут­рен­нее поло­же­ние в государ­стве и бро­же­ние сре­ди город­ско­го плеб­са, после того как Кати­ли­на и Ман­лий были объ­яв­ле­ны вра­га­ми государ­ства; в послед­нем экс­кур­се (гл. 53, 2—54) речь идет о подви­гах рим­ско­го наро­да и срав­ни­ва­ют­ся «нату­ра и душев­ный склад» Цеза­ря и Като­на.

Подоб­ные экс­кур­сы встре­ча­ют­ся и в «Югур­тин­ской войне»: в гл. 17—19 гово­рит­ся о гео­гра­фии Афри­ки и насе­ля­ю­щих ее народ­но­стях; в гл. 42 после рас­ска­за о вол­не­ни­ях в Риме (гл. 41) сооб­ща­ет­ся о дви­же­нии Грак­хов и подав­ле­нии его; в свя­зи с харак­те­ри­сти­кой мест­ных гео­гра­фи­че­ских усло­вий (гл. 78) опи­сы­ва­ет­ся подвиг бра­тьев-кар­фа­ге­нян (гл. 79); экс­курс в гл. 95, 2—4 содер­жит харак­те­ри­сти­ку Сул­лы.

Вклю­чен­ные в моно­гра­фии и в «Исто­рию» речи и пись­ма раз­лич­ных дея­те­лей сочи­не­ны самим Сал­лю­сти­ем, за исклю­че­ни­ем писем, текст кото­рых явля­ет­ся копи­ей доку­мен­та (exemplum); в дру­гих слу­ча­ях сам автор гово­рит о речи или пись­ме: «…при­бли­зи­тель­но тако­го содер­жа­ния» (hui­us­ce­mo­di). 5 декаб­ря 63 г., когда пяте­рым участ­ни­кам заго­во­ра Кати­ли­ны был выне­сен смерт­ный при­го­вор, речи в сена­те про­из­нес­ли Цезарь (гл. 51) и Катон (гл. 52), выска­зав­шие про­ти­во­по­лож­ные пред­ло­же­ния. Два­жды при­во­дит­ся текст обра­ще­ния Кати­ли­ны к сво­им при­вер­жен­цам: в Риме, когда он гото­вил выступ­ле­ние (гл. 20), и под Писто­ри­ей, перед реши­тель­ным сра­же­ни­ем (гл. 50). Кро­ме того, в моно­гра­фии при­во­дят­ся пись­мо Кати­ли­ны к Лута­цию Кату­лу (гл. 35) и пись­мо Лен­ту­ла Суры к Кати­лине (гл. 44, 5); послед­нее явно ули­ча­ет заго­вор­щи­ков в том, что они гото­ви­ли пере­во­рот. При­во­ди­мый Сал­лю­сти­ем текст пись­ма зна­чи­тель­но отли­ча­ет­ся от тек­ста, сооб­щае­мо­го Цице­ро­ном³⁹. Пись­мо Гая Ман­лия к Мар­цию Рек­су (гл. 33) сочи­не­но Сал­лю­сти­ем или в луч­шем слу­чае явля­ет­ся пере­ска­зом.

В «Югур­тин­ской войне» тоже нема­ло речей и писем: пись­мо Сци­пи­о­на Эми­ли­а­на к царю Миципсе (гл. 9, 2), речь Миципсы перед смер­тью (гл. 10), речь (гл. 14) и пись­мо Адгер­ба­ла (гл. 24), речь пле­бей­ско­го три­бу­на Гая Мем­мия (гл. 31), речь Мария (гл. 85), речь Сул­лы перед царем Бок­хом (гл. 102, 5), нако­нец, речь само­го Бок­ха. Во всех этих слу­ча­ях автор толь­ко пере­ска­зы­ва­ет содер­жа­ние речей. Общие про­бле­мы, кото­рые сто­я­ли перед Рим­ским государ­ст­вом, затра­ги­ва­ют­ся лишь в речи Мем­мия, кото­рый, упо­мя­нув о сецес­сии пле­бе­ев и дви­же­нии Грак­хов, рез­ко высту­па­ет про­тив про­из­во­ла и корруп­ции ноби­ли­те­та; осталь­ные речи име­ют непо­сред­ст­вен­ное отно­ше­ние лишь к кон­крет­ной ситу­а­ции.

* * *

Сал­лю­стий — исто­рик-мора­лист. Он усмат­ри­ва­ет подо­пле­ку поли­ти­че­ских собы­тий в про­грес­си­ру­ю­щем упад­ке нра­вов граж­дан, в без­удерж­ной жаж­де нажи­вы и в стрем­ле­нии к рос­ко­ши, охва­тив­ших вер­хуш­ку рим­ско­го обще­ства. Его инте­ре­су­ют не столь­ко сами исто­ри­че­ские фак­ты, с.632 сколь­ко люди с их доб­ле­стя­ми (vir­tu­tes) и поро­ка­ми: алч­но­стью (ava­ri­tia), жаж­дой вла­сти и проч. Он допус­ка­ет неточ­но­сти и даже ошиб­ки в дати­ров­ке собы­тий, но опи­сы­ва­ет харак­те­ры и дает яркие порт­ре­ты людей: Кати­ли­ны⁴⁰, Сем­п­ро­нии⁴¹, Цете­га⁴², Югур­ты⁴³. Его вни­ма­ние при­вле­ка­ют пере­ме­ны в настро­е­нии народ­ных масс в Риме, вызван­ные сна­ча­ла объ­яв­ле­ни­ем чрез­вы­чай­но­го поло­же­ния в свя­зи с угро­зой со сто­ро­ны Кати­ли­ны⁴⁴, а затем изве­сти­ем о рас­кры­тии заго­во­ра;⁴⁵ раз­дра­же­ние наро­да про­тив пле­бей­ско­го три­бу­на, изба­вив­ше­го Югур­ту от необ­хо­ди­мо­сти давать пока­за­ния на сход­ке в Риме;⁴⁶ радость про­сто­го люда после избра­ния Мария в кон­су­лы⁴⁷. Он рас­ска­зы­ва­ет о тре­во­ге Югур­ты после того, как был рас­крыт направ­лен­ный про­тив него заго­вор;⁴⁸ о сомне­ни­ях и коле­ба­ни­ях царя Бок­ха, решав­ше­го, кого кому ему выдать — Югур­ту ли рим­ля­нам или же Сул­лу Югур­те⁴⁹.

Исто­ри­че­ские труды Сал­лю­стия ука­зы­ва­ют на то боль­шое зна­че­ние, какое он при­да­вал роли лич­но­сти в исто­рии, не отри­цая, одна­ко, могу­ще­ства рока, Фор­ту­ны. Он пишет: «И мне после дол­гих раз­мыш­ле­ний ста­ло ясно, что все это было достиг­ну­то выдаю­щей­ся доб­ле­стью немно­гих граж­дан»⁵⁰. Этим и объ­яс­ня­ет­ся то боль­шое вни­ма­ние, какое он уде­ля­ет харак­те­ри­сти­ке выдаю­щих­ся дея­те­лей.

В опи­са­ни­ях сво­их Сал­лю­стий обыч­но кра­ток и не вда­ет­ся в подроб­но­сти. Напри­мер, он толь­ко сооб­ща­ет, что Югур­ту в око­вах выда­ли Сул­ле, а тот доста­вил его Марию⁵¹, меж­ду тем как Плу­тарх подроб­но опи­сы­ва­ет уни­же­ния и мучи­тель­ную смерть Югур­ты от голо­да в под­зе­ме­лье Мамер­тин­ской тюрь­мы в Риме⁵². Так­же крат­ко опи­са­на смерть Кати­ли­ны на поле бит­вы под Писто­ри­ей в янва­ре 62 г.⁵³

Круг источ­ни­ков Сал­лю­стия очень обши­рен. Из гре­ков сле­ду­ет назвать Пла­то­на, Фукидида, Фео­пом­па, Ксе­но­фон­та, Посидо­ния, Поли­бия, Дике­ар­ха, Исо­кра­та, Ликур­га. Из них силь­ное вли­я­ние на него ока­зал Поли­бий (203? — 120), при­ве­зен­ный в Рим как залож­ник после победы над македон­ским царем Пер­се­ем под Пид­ной в 168 г. и при­ня­тый в доме у кон­су­ла 168 г. Луция Эми­лия Пав­ла, впо­след­ст­вии член фило­соф­ско-лите­ра­тур­но­го круж­ка Сци­пи­о­на Эми­ли­а­на, автор «Исто­рии» в 40 кни­гах, из кото­рых до нас пол­но­стью дошло пять, охва­ты­ваю­щих пери­од вре­ме­ни с 220 и по 144 г. Поли­бий опи­сы­ва­ет воз­рас­таю­щее могу­ще­ство Рим­ско­го государ­ства, силь­но­го сво­им поли­ти­че­ским устрой­ст­вом («сме­шан­ный образ с.633 прав­ле­ния»). Сал­лю­стий испы­ты­вал так­же вли­я­ние Фукидида (460—396), авто­ра «Исто­рии Пело­пон­нес­ской вой­ны».

У Сал­лю­стия часто встре­ча­ют­ся реми­нис­цен­ции из гре­че­ских писа­те­лей и ора­то­ров, осо­бен­но во вступ­ле­ни­ях к его трудам. Так, в моно­гра­фии «О заго­во­ре Кати­ли­ны» (в § 1 гл. 1) мож­но усмот­реть вли­я­ние Пла­то­на⁵⁴, в § 6 — вли­я­ние Фукидида⁵⁵ и Исо­кра­та⁵⁶. В рас­ска­зе о воз­ник­но­ве­нии рим­ской граж­дан­ской общи­ны⁵⁷ тоже усмат­ри­ва­ют вли­я­ние Фукидида⁵⁸. Речь Цеза­ря (гл. 51) напо­ми­на­ет речь Дио­до­ра о смерт­ной каз­ни в свя­зи с собы­ти­я­ми в Мити­ле­нах⁵⁹. Подоб­ные же реми­нис­цен­ции име­ют­ся и в «Югур­тин­ской войне». Гл. 3, 5 напо­ми­на­ет над­гроб­ную речь Перик­ла;⁶⁰ конец гл. 14, 3, воз­мож­но, наве­ян Фукидидом;⁶¹ нако­нец, в речи Мария (гл. 85), про­из­не­сен­ной этим необ­ра­зо­ван­ным сол­да­том на народ­ной сход­ке, мож­но усмот­реть реми­нис­цен­цию: в § 12 — из Демо­сфе­на⁶², в § 21 и 49 — из Пла­то­на⁶³. Сал­лю­стий нахо­дил­ся под вли­я­ни­ем и рим­ских писа­те­лей стар­ше­го поко­ле­ния, боль­ше все­го — Мар­ка Пор­ция Като­на Стар­ше­го, у кото­ро­го он заим­ст­во­вал арха­из­мы и неко­то­рые осо­бен­но­сти в мор­фо­ло­гии слов. Вли­я­ние Като­на Стар­ше­го на Сал­лю­стия отме­ча­ет и Квин­ти­ли­ан, при­во­дя­щий сле­дую­щую эпи­грам­му неиз­вест­но­го авто­ра:⁶⁴

У Сал­лю­стия встре­ча­ют­ся и реми­нис­цен­ции из про­из­веде­ний Энния и Плав­та.

По свиде­тель­ству Све­то­ния⁶⁵, Сал­лю­стию помо­гал под­би­рать мате­ри­ал, в част­но­сти соби­рать ста­рин­ные сло­ва, воль­ноот­пу­щен­ник Луций Аттей Фило­лог.

Пре­ем­ст­вен­ность меж­ду Като­ном Стар­шим и Сал­лю­сти­ем не сле­ду­ет счи­тать чисто фор­маль­ной — у них мож­но обна­ру­жить общие чер­ты, кото­рые помо­га­ют понять лич­ность послед­не­го: оба они при­над­ле­жа­ли к муни­ци­паль­ной зна­ти и ста­ра­лись при­об­щить­ся к рим­ско­му ноби­ли­те­ту⁶⁶. К кон­цу пери­о­да Рес­пуб­ли­ки воз­мож­ность эту полу­ча­ли толь­ко те, кто ста­но­вил­ся кон­су­лом, дости­гал выс­ше­го поче­та (sum­mus ho­nos), но ста­рая знать вся­че­ски пре­граж­да­ла «новым людям» доступ к кон­су­ла­ту: с.634 «…боль­шая часть зна­ти горе­ла нена­ви­стью, и счи­та­лось как бы осквер­не­ни­ем кон­суль­ской долж­но­сти, если бы ее достиг новый чело­век, каким бы выдаю­щим­ся он ни был»;⁶⁷ «Если тогда плеб­су были уже доступ­ны дру­гие маги­ст­ра­ту­ры, то кон­су­лат знать еще пере­да­ва­ла друг дру­гу из рук в руки»⁶⁸. Про­тив этой замкну­той груп­пы, кото­рую они назы­ва­ли кли­кой (fac­tio) или куч­кой людей (pau­ci), а знат­ные люди — опти­ма­та­ми, и боро­лись так назы­вае­мые попу­ля­ры⁶⁹. В боль­шин­стве слу­ча­ев это были чле­ны вид­ных семейств, т. е. выход­цы из ноби­ли­те­та; из сооб­ра­же­ний выго­ды или из често­лю­бия они опи­ра­лись на плебс в борь­бе про­тив пред­ста­ви­те­лей сво­его же сосло­вия. Тако­вы были Цин­на, Цезарь, Кати­ли­на.

Так воз­ни­ка­ет важ­ная про­бле­ма, касаю­ща­я­ся Сал­лю­стия и Цице­ро­на: ни один из них не ста­но­вит­ся ни на сто­ро­ну ста­ро­го ноби­ли­те­та, ни на сто­ро­ну попу­ля­ров: они ищут третье­го, ново­го пути, кото­рый бы поло­жил конец кро­во­про­ли­ти­ям, про­ис­хо­див­шим в Риме в тече­ние послед­не­го сто­ле­тия. Речь идет о созда­нии новой зна­ти⁷⁰ (no­va no­bi­li­tas), осно­вы­ваю­щей­ся не на про­ис­хож­де­нии, а на сво­ей доб­ле­сти (vir­tus)⁷¹, т. е. на заслу­гах перед государ­ст­вом; ее долж­ны состав­лять «новые люди», к каким при­над­ле­жит и Гай Марий, чье поло­же­ние было сход­ным с поло­же­ни­ем Цице­ро­на: оба были выхо­д­ца­ми из муни­ци­паль­ной зна­ти, оба были «новы­ми людь­ми», силь­ны­ми сво­ей доб­ле­стью и настой­чи­во­стью (in­dustria), кото­рые при­но­сят сла­ву людям. Такой ход мыс­лей воз­вра­ща­ет нас к поло­же­ни­ям, какие Сал­лю­стий выска­зал во вступ­ле­нии к моно­гра­фии «О заго­во­ре Кати­ли­ны»⁷². Доб­лесть выра­жа­ет­ся глав­ным обра­зом в дея­тель­но­сти воен­ной и поли­ти­че­ской. Подоб­ные мыс­ли мог­ли быть вну­ше­ны Пла­то­ном, в част­но­сти его VII пись­мом. Сал­лю­стий ожи­дал появ­ле­ния новой зна­ти, изба­вив­шей­ся от поро­ков ста­рой и руко­вод­ст­ву­ю­щей­ся обы­ча­я­ми пред­ков (mos maio­rum). При этом он не высту­пал как попу­ляр, хотя и был цеза­ри­ан­цем; напро­тив, он выска­зы­вал кон­сер­ва­тив­ные взгляды, выра­жал свое пре­зре­ние к без­де­я­тель­но­сти плеб­са и его раз­вра­щен­но­сти подач­ка­ми⁷³, под­чер­ки­вал зна­че­ние согла­сия⁷⁴ (con­cor­dia) и пре­об­ла­да­ния вла­сти сена­та⁷⁵. Он осуж­дал недо­стой­ное поведе­ние «немно­гих»; отсюда его напад­ки на без­де­я­тель­ность (iner­tia), нера­ди­вость (son­cor­dia) — в отли­чие от доб­ле­сти и настой­чи­во­сти — и на алч­ность насе­ле­ния. Он осуж­да­ет дея­тель­ность обе­их сто­рон⁷⁶, так как они сво­дят на нет зна­че­ние обы­чая пред­ков и доб­ле­сти, и пре­воз­но­сит дея­тель­ность выдаю­щих­ся людей и их доб­лесть и настой­чи­вость в слу­же­нии государ­ству.

Сал­лю­стию при­сущ осо­бый стиль, при­даю­щий оба­я­ние его про­из­веде­ни­ям. Выше уже гово­ри­лось о вли­я­нии на него Фукидида и Като­на с.635 Стар­ше­го. Это свое­об­ра­зие сти­ля выра­жа­ет­ся в выбо­ре слов, в их мор­фо­ло­гии и син­та­к­си­се. У Сал­лю­стия встре­ча­ют­ся необыч­ные сло­ва, народ­ные фор­мы, арха­из­мы и поэ­тиз­мы, не пере­да­вае­мые в рус­ском пере­во­де, кро­ме того, анти­те­зы, хиазм и алли­те­ра­ция.

Уже Квин­ти­ли­ан гово­рил о «Сал­лю­сти­е­вой крат­ко­сти» (Sal­lus­tia­na bre­vi­tas), кото­рую он сове­то­вал избе­гать, так как она затруд­ня­ет пони­ма­ние⁷⁷, и о его «бес­смерт­ной быст­ро­те [повест­во­ва­ния]» (im­mor­ta­lis Sal­lus­ti ve­lo­ci­tas)⁷⁸. По свиде­тель­ству Све­то­ния⁷⁹, арха­из­мы Сал­лю­стия осуж­дал Аси­ний Пол­ли­он (76 г. до н. э. — 5 г. н. э.), писа­тель, грам­ма­тик и поли­ти­че­ский дея­тель⁸⁰.

«Про­слав­лен­ным рим­ским исто­ри­ком» (re­rum Ro­ma­na­rum cla­ris­si­mus auc­tor) назвал Сал­лю­стия Кор­не­лий Тацит (55—120 гг.)⁸¹. О сти­ле Сал­лю­стия был высо­ко­го мне­ния писа­тель II в. Авл Гел­лий, отме­чав­ший изя­ще­ство и крат­кость его язы­ка⁸².

Марк Вале­рий Мар­ци­ал (40—102 гг.) оце­нил Сал­лю­стия в сле­дую­щей эпи­грам­ме:

* * *

Тек­сты Сал­лю­стия дошли до нас в руко­пи­сях IX—XI вв., напи­сан­ных на пер­га­мен­те. Тек­сты «Заго­во­ра Кати­ли­ны» и «Югур­тин­ской вой­ны» сохра­ни­лись в двух клас­сах руко­пи­сей: co­di­ces mu­ti­li (непол­ные спис­ки) и co­di­ces in­teg­ri (пол­ные спис­ки); в пер­вых в «Югур­тин­ской войне» име­ет­ся лаку­на (в гл. 103—112), вос­пол­нен­ная во вто­ром клас­се руко­пи­сей. Нали­чие этой лаку­ны в ряде руко­пи­сей свиде­тель­ст­ву­ет о том, что все они вос­хо­дят к одно­му и тому же архе­ти­пу, не дошед­ше­му до нас. В руко­пи­сях содер­жат­ся так назы­вае­мые глос­сы, т. е. встав­ки и заме­ча­ния (на полях и в тек­сте), а так­же при­ме­ча­ния фило­ло­гов и пере­пис­чи­ков. Луч­ши­ми источ­ни­ка­ми явля­ют­ся co­di­ces mu­ti­li, а из них два: 1) Pa­ri­si­nus 16024, IX в., из фон­дов Сор­бон­ны; 2) Pa­ri­si­nus 16025, IX в. — тоже из фон­дов Сор­бон­ны. Кро­ме пере­чис­лен­ных мы зна­ем еще девять co­di­ces mu­ti­li X—XI вв. Co­di­ces in­teg­ri более мно­го­чис­лен­ны и отно­сят­ся к XI в.

Кро­ме того, нам извест­ны три фраг­мен­та руко­пи­сей более ран­не­го про­ис­хож­де­ния: 1) часть папи­ру­са V в. (Oxyr. Pa­pi­ri, t. IV, № 884), содер­жа­щая отры­вок гл. 6 «Заго­во­ра Кати­ли­ны»; 2) папи­рус IV в., опуб­ли­ко­ван­ный Италь­ян­ским обще­ст­вом (PSI, 1, 110); он содер­жит два корот­ких отрыв­ка из 10-й и 11-й глав «Заго­во­ра Кати­ли­ны»; 3) текст, опуб­ли­ко­ван­ный П. Лема­ном (Sit­zungsbe­rich­te der Pre­us­si­schen Aka­de­mie der Wis­sen­schaf­ten, 1934. с.636 S. 19—24) и отно­ся­щий­ся к IV—V вв.; он напи­сан на пер­га­мен­те и содер­жит отрыв­ки из «Югур­тин­ской вой­ны».

Един­ст­вен­ным источ­ни­ком для «Исто­рии» (речи и пись­ма), как и для писем Сал­лю­стия к Цеза­рю, явля­ет­ся Вати­кан­ский кодекс 3864 (IX в.). Инвек­ти­ва Сал­лю­стия про­тив Цице­ро­на, как и при­пи­сы­вае­мая Цице­ро­ну ответ­ная инвек­ти­ва про­тив Сал­лю­стия, дошла до нас в ряде руко­пи­сей X—XII вв.

Кос­вен­ная тра­ди­ция, т. е. свиде­тель­ства писа­те­лей (Фрон­тон, Авгу­стин) и рито­ров (Ару­зи­ан) I—VI вв. и при­во­ди­мые ими цита­ты, тоже помо­га­ет уста­нов­ле­нию тек­ста лите­ра­тур­но­го наследия Сал­лю­стия.

Пер­вое печат­ное изда­ние (edi­tio prin­ceps) исто­ри­че­ских моно­гра­фий Сал­лю­стия выпу­стил Вен­де­лин де Спи­ра (Рим, 1470). За ним после­до­ва­ло изда­ние Аль­да Ману­ция (Вене­ция, 1509). В даль­ней­шем труды Сал­лю­стия изда­ли: Гла­ре­ан (Базель, 1538), Карри­он (Ант­вер­пен, 1573), Гру­тер (Франк­фурт, 1607), Кор­те (Лейп­циг, 1724, пер­вое кри­ти­че­ское изда­ние), Гавер­камп (Амстер­дам, 1742), де Бросс (Дижон, 1777). Боль­шое ком­мен­ти­ро­ван­ное кри­ти­че­ское изда­ние выпу­стил Дич (Лейп­циг, 1859). В XIX и XX вв. в раз­ных стра­нах вышел ряд изда­ний латин­ско­го тек­ста, как и мно­го­чис­лен­ные пере­во­ды на новые язы­ки.

При­ня­тый в совре­мен­ной нау­ке текст осно­ван в основ­ном на труде Аль­бер­га⁸⁴.

В Рос­сии исто­ри­че­ские труды Сал­лю­стия пере­во­ди­лись неод­но­крат­но. В XVIII в. вышел труд «Кайя Сал­лу­стия Кри­спа. Вой­ны Кати­лин­ская и Югур­фин­ская / Пере­веде­ны с латин­ско­го на рос­сий­ский язык Васи­льем Кра­ма­рен­ко­вым» (СПб., 1759). За ним после­до­вал труд «К. Кри­спа Сал­лу­стия. Исто­рия о войне Кати­ли­ны и о войне Югур­фы / Пере­веде­ны с латин­ско­го Импе­ра­тор­ской Рос­сий­ской ака­де­мии чле­ном Н. Озе­рец­ков­ским и оною ака­де­ми­ею изда­ны» (СПб., 1809).

Пол­ные собра­ния исто­ри­че­ских трудов Сал­лю­стия были выпу­ще­ны в ком­мен­ти­ро­ван­ных пере­во­дах: А. Кле­ва­но­вым в 1857 г., В. Руда­ко­вым в 1894 г., И. Семе­но­вым в 1894 г. Ком­мен­ти­ро­ван­ные пере­во­ды отдель­ных сочи­не­ний выпу­сти­ли Д. И. Нагу­ев­ский («Кати­ли­на», 1882, 1892), М. М. Покров­ский («Кати­ли­на», уни­вер­си­тет­ский курс, 1914), Н. Б. Голь­ден­вей­зер («Кати­ли­на», «Югур­та», 1916), а так­же дру­гие. Име­ют­ся так­же изда­ния учеб­но­го харак­те­ра.

После Вели­кой Октябрь­ской рево­лю­ции С. П. Гвоздев в 1934 г. выпу­стил ком­мен­ти­ро­ван­ный пере­вод моно­гра­фии «О заго­во­ре Кати­ли­ны». В 1970 г. опуб­ли­ко­ван пере­вод двух основ­ных моно­гра­фий Сал­лю­стия в сбор­ни­ке «Исто­ри­ки Рима».

Рус­ский пере­вод инвек­ти­вы Сал­лю­стия про­тив Цице­ро­на, как и пере­вод при­пи­сы­вае­мой Цице­ро­ну ответ­ной инвек­ти­вы, появ­ля­ет­ся в печа­ти впер­вые.

Извест­ный совет­ский исто­рик С. Л. Утчен­ко (1908—1976) посвя­тил твор­че­ству Сал­лю­стия ряд сво­их науч­ных трудов. В 1940 г. он опуб­ли­ко­вал ста­тью о поли­ти­че­ских посла­ни­ях Сал­лю­стия к Цеза­рю. В 1950 г. он выпу­стил свой пере­вод «Писем Сал­лю­стия к Цеза­рю-стар­цу о государ­ст­вен­ных делах» (пер­вый рус­ский пере­вод, появив­ший­ся в печа­ти), впо­след­ст­вии с.637 вошед­ший в его моно­гра­фию «Идей­но-поли­ти­че­ская борь­ба в Риме нака­нуне паде­ния рес­пуб­ли­ки» (1952), в кото­рой дает­ся оцен­ка всех исто­ри­че­ских трудов Сал­лю­стия, раз­би­ра­ют­ся его поли­ти­че­ские воз­зре­ния, в част­но­сти на упа­док нра­вов рим­ско­го ноби­ли­те­та, а так­же рас­смат­ри­ва­ют­ся упо­мя­ну­тые выше посла­ния рим­ско­го исто­ри­ка к Цеза­рю.

Оцен­ку поли­ти­че­ских взглядов Сал­лю­стия С. Л. Утчен­ко дает и в сво­ей кни­ге «Древ­ний Рим. Собы­тия, люди, идеи» (1969), в кото­рой дает­ся харак­те­ри­сти­ка все­му лите­ра­тур­но­му наследию это­го выдаю­ще­го­ся писа­те­ля.