Рецензия на:
Д. Иловайский. Древняя история. Курс старшего возраста. Издание 19-е . Москва 1891.
Постраничная нумерация примечаний заменена на сквозную.
Д. Иловайский. Древняя история. Курс старшего возраста. Издание
Если решаемся сообщить здесь несколько мелких замечаний к отделу римской истории в учебнике г. Иловайского, возникшие случайно за занятиями с сыном-гимназистом, то это делаем из желания принести посильную пользу книге, заслужившей столь обширную известность.
На стр. 178 читаются формы: «Падус», «за Падусом», «от Падуса». Кто, как я, следил за развитием классической филологии в России в течение последнего
Стр. 180: «Этруски, как полагают, пришли в Италию с севера из Реции, т. е. Тироля». Это мнение, высказанное впервые Нибуром и повторенное в другом виде О. Мюллером, может быть смело удалено, по крайней мере из школьного учебника. По Ливию 5, 33 этруски, жившие в Альпах, в пределах теперешнего Тироля, под названием рэтов (Raeti), были оттеснены туда галлами из долины реки По. Нибур построил иную теорию: признав Рэтию, вопреки изложению Ливия, за первоначальную родину этрусского племени, он предполагал движение этрусков с севера из Рэтии на юг в Италию, где они будто бы слились с пеласгами, которых Нибур представлял себе в виде первобытных жителей, занимавших некогда весь Апеннинский и весь Балканский полуостров от реки По до Босфора. Совершенно другую теорию дает О. Мюллер в своем известном труде об этрусках. Примыкая к Гелланику, по которому этруски были пеласги, переселившиеся в Италию из Фессалии (по Геродоту 1, 94 этруски пришли из Лидии), и пользуясь историческими сведениями в частности о тирсенских пеласгах, живших на Лемне и Имбре, Мюллер считал правдоподобным, что тирренцы в Этрурии не что иное, как переселившиеся в Италию пеласгические разбойники эгейского моря, упоминаемые под именем тирренцев еще в гомерическом гимне Дионису. Распространение этих тирренцев в Италии, по мнению Мюллера, шло с юга, начиная с городов Caere и Tarquinii. Но кроме этого, Мюллер, согласно с Нибуром, принимает еще другой народ, вышедший будто бы из Рэтии под названием Rasena (так называли себя сами этруски) и слившийся на почве Этрурии с эгейскими тирренцами. Весьма характеристично, что под влиянием авторитета Нибура и Мюллера, с.38 принимавших движения с севера на юг и с юга на север, упускалась из виду третья возможность: движение из долины реки По, с одной стороны, на юг в Этрурию, а с другой — на север в Рэтию, согласно Ливию. Это тем более удивительно, что в известиях древних писателей явственно указывается на то, что этруски впервые появились на устьях реки По, в стране, обитаемой умбрами, причем, правда, вместо этрусков в этом случае нередко упоминаются пеласги. Пренебрежение этими известиями зависело, впрочем, от недоверия, с которым после Нибура стали относиться ко всему, что касалось пеласгов, «вездесущих, но тем не менее неуловимых». Даже Мюллерово сопоставление этрусских тирренцев с пеласгическими, кроме сходства обоих в том, что занимались морским разбоем, основывалось в сущности только на созвучии их названий; а известно, как может быть обманчиво созвучие слов, если оно не подкрепляется какими-либо другими обстоятельствами. В данном случае таких доказательств не имелось. Ничто, по-видимому, не подтверждало связи этрусков, называвшихся у греков тирренцами, с тирренскими пеласгами, жившими еще в исторические времена на Лемне, Имбре и Афоне. Но вдруг в 1886 г. два француза, Кузен и Дюрбак, нашли на Лемне камень (по-видимому, надгробный) с изображением воина, покрытый буквами, похожими на этрусские письмена, и словами, обнаруживающими большое сходство с языком италийских этрусков. Пока не будут найдены другие памятники этого рода, нужна, конечно, известная осторожность. Но во всяком случае лемносская находка вновь обратила внимание на известия древних о связи этрусков с востоком2, которые и сами по себе заслуживают предпочтения для учебника перед сомнительной во всех отношениях теорией Нибура.
Стр. 182: «Как божество, Янус олицетворял собою солнце, а супруга его Яна (или Диана) луну». Если и допускать богиню луны Яну, которая основывается только на конъектуре к Varro
Стр. 183: «Первое основание его (Рима) было положено на холме Палатинском». После слова «его» следует добавить: «в качестве города», так как археологические находки открыли на Квиринале и Эсквилине поселения более древние, чем палатинская крепость.
Стр. 184. После объяснения выражения «семихолмный» посредством перечисления 7 левобережных холмов добавлено еще указание на Яникульский холм на другом берегу Тибра. Отчего не упомянуть в этой связи и о Ватикане?
Стр. 184: «Внутренняя крепость римская, Капитолий». Это выражение имело бы смысл скорее по отношению к Палатину. При Капитолии оно, вероятно, должно обозначать, что эта крепость вошла в пределы Сервиевой стены. Однако и так оно не совсем удачно. Кроме того, Капитолийская крепость сама по себе древнее Сервиевой стены, т. е. было время, когда она вовсе не была «внутренней».
Стр. 184: «В одной части его (форума) происходили собрания или комиции плебеев, а в другой собирались комиции патрициев; эти части разделялись между собою платформой, с которой ораторы и пр.». Речь идет о различии между comitium и forum. Собрания (comitia) происходили сперва на
Стр. 184: «К северу от Капитолия пролегало Марсово поле; здесь римские юноши занимались военными упражнениями». Важнее было бы упомянуть, что на Марсовом поле происходили центуриатские комиции по известной причине.
Стр. 189: «Собирались в народное собрание (comitium)». Вместо comitium надо поставить comitia, так как первым словом обозначалось место собраний возле форума, в то время как самые собрания выражались термином comitia.
Стр. 189: «Каждая курия состояла из 10 фамилий или родов с.40 (gentes)». Весьма возможно, что патрицианские gentes никогда не превышали числа 300, однако распределение этих gentes по куриям, по 10 на каждую, есть только гипотеза, основывающаяся на неправильном толковании одного места у Дионисия Галикарнасского.
Стр. 190: «Сначала класс плебеев был незначителен». Это сомнительно даже для доисторических времен. Для периода Сервиевой реформы и еще более для времени удаления плебеев на Священную гору сословие это необходимо считать весьма многочисленным сравнительно с патрициями и их клиентами.
Стр. 190: «Каждая триба имела свои собрания (comitia tributa), в которых плебеи совещались и пр.». Трибутские комиции состояли не в отдельных собраниях каждой трибы, а в форме голосования всенародных собраний, разделявшихся для этой цели по трибам, а не по куриям или центуриям.
Стр. 191: «На Марсовом поле (за городским валом)»: выражение неудачное (вместо: «за городскими стенами»), так как о вале можно говорить только по отношению к agger Servius, находившемуся в противоположной от Марсова поля стороне.
На стр. 194 идет речь о долгах плебеев. Откуда, однако, взялись эти долги? Неужели тогдашние патриции занимались банкирскими операциями и ростовщичеством, подобно всадникам конца республики и начала императорского периода?
Стр. 197: «несостоятельный должник может быть продан в рабство или разрублен на куски». Еще древние (Квинтилиан 3, 6, 84; Геллий 20, 1, 49) понимали в этом именно смысле известное предписание XII таблиц: tertiis nundinis partes secanto; si plus minusve secuerunt, se fraude esto. На таком же толковании этих слов настаивал и Нибур. Долговое право римлян, действительно, было жестокое. Тем не менее не может быть сомнения в том, что secare aliquem не означало secare corpus alicuius, а только secare bona alicuius. По крайней мере в производных отсюда словах sector и sectio значение это сохранилось навсегда, ср. напр. Cic. Phil. 2, 26, 65: sector Pompei; Varro r. r. 2, 10, 4: sectio alicuius; Cic. Rosc. Am. 29, 80: sector bonorum и др. Недоразумение произошло от того, что глагол secare в этом деле вышел из употребления, а производные от него слова sector и sectio применялись ко всякой продаже с молотка вообще, в том же числе и к продаже конфискованного имущества и добычи. Вследствие этого некоторые производили эти слова не от secare, а от sectari. Во всяком случае, выше указанное толкование слов XII таблиц по меньшей мере сомнительно и, как таковое, должно быть исключено из учебника.
с.41 На. стр. 198 цензорам приписывается «надзор за нравами и высшая полицейская власть в городе». Подчеркнутые нами слова составляют по меньшей мере неудачное выражение, которое лучше всего вычеркнуть. Слово «полицейский» может вводить лишь в заблуждение, а слова «в городе» совсем неправильны, так как цензорская власть не касалась одних только жителей города, а вообще всех граждан, без отношения к их постоянному местожительству.
Стр. 229: «Кай Гракх». Пора бы уже изгнать неправильную транскрипцию аббревиатуры C. = Кай вместо правильного «Гай», как и пояснено в учебнике Иловайского на стр. 228 в примечании под чертой.
Стр. 260: «Еще прежде того (т. е. прежде деятельности Павла) в Риме подвизался и старший апостол, Симон Петр». «В эпоху этого гонения (при Нероне) казнены (подразумевается “в Риме”, как видно из контекста) апостолы Петр и Павел». — Просто досадно видеть, как прочно сидит в головах даже убежденных антагонистов латинского Запада басня о том, что апостол Петр бывал и умер в Риме, т. е. как переносить на Петра то, что́ касается одного только Павла. Любого образованного человека можно озадачить вопросом о месте кончины апостола Петра. Всякий, ведь, знает про знаменитый храм св. Петра, построенный над (предполагаемым) гробом апостола в Риме. А турист, побывавший в «вечном городе», вспомнит, что в San Pietro in vinculis хранятся вериги апостола Петра (никто, конечно, не обязан знать, что праздник поклонения веригам апостола Петра касается известного из апостольских деяний события в Иерусалиме, а не в Риме!). Он вспомнит далее, что на месте дома, приютившего будто бы в своих стенах апостола Петра, находится теперь церковь св. Пруденцианы; что по дороге в Остию стоит храм, называемый «Quo vadis?», на том месте, где Спаситель вернул обратно в Рим убегавшего оттуда апостола и т. п. Как же после этого ставить вопрос о месте мученической кончины св. Петра? В действительности же, все эти памятники не имеют бо́льшей доказательной силы, чем напр, храм Андрея Первозванного в Киеве. Предание о пребывании и смерти в Риме апостола Петра — такая же легенда, как и предание о пребывании апостола Андрея на берегах Днепра. В канонических книгах Нового Завета не имеем ровно никаких данных, которые могли бы служить подтверждением римской легенды. Напротив, как «Деяния апостолов», так и Послания апостола Павла всем своим содержанием восстают против правдоподобности означенной легенды, появившейся впервые в течение II столетия в виде утверждения, что римская с.42 церковь основана не одним только апостолом Павлом, но и Петром. Но то же самое утверждалось тогда и про коринфскую церковь, хотя из «Деяний апостолов» видно, что один только Павел организовал христианскую общину в Коринфе. Представление о совместном пребывании в Риме обоих апостолов укрепилось особенно благодаря легенде о волшебнике Симоне, для борьбы с которым Петр вызван был будто бы в Рим на помощь апостолу Павлу. Из совместного пребывания в Риме обоих апостолов развилось затем представление об одновременной кончине обоих в том же Риме, о чем впервые упоминает коринфский епископ Дионисий около 170 г. в наставительном послании к римскому епископу Сотеру. К тому же по апостольским constitutiones первым епископом Рима был Лин, поставленный именно апостолом Павлом. Из всего этого видно, что только деятельность апостола Павла в Риме составляет исторический факт.
Стр. 283: «Курульные сановники имели право выставлять у себя в доме свои восковые бюсты и маски (ius imaginum)». Такая редакция этого сведения встречается очень часто, несмотря на то, что она в значительной степени сбивчива. Ius imaginum приобреталось не самими сановниками, а их потомством, имевшим право выставлять в атрии маски своих сановитых предков. Кроме того, маски заменены были бюстами только в императорский период.
Стр. 284: «Со времени пунических войн публичные зрелища начали устраиваться эдилами не на счет государственной казны, а на собственные средства». Лучше было бы сказать: «не столько — сколько». Эдилы всегда имели право на получение известной суммы из эрария, но суммы эти были слишком незначительны сравнительно с той пышностью, с которой эдилы устраивали лежащие на их обязанности празднества из желания зарекомендовать себя перед своими избирателями для достижения следующих степеней: претуры и консульства.
Стр. 284: «Сенаторы назначались цензорами из лиц, имевших определенный достаток». Что сенаторами делались только люди более или менее богатые, это фактически совершенно верно; однако имущественный ценз для сенаторов был установлен формально только Августом.
Стр. 284: «Эрарии, как беднейшие, не платили трибута». Было бы рискованно утверждать, что между эрариями не было богатых людей. Стоит только вспомнить, что к этому разряду принадлежали некогда целые города (с городом Caere во главе; отсюда tabulae Caeritum) и что перечислялись в разряд эрариев, в виде наказания, и весьма знатные римляне. Напротив, верно, что эрарии не платили трибута, но зато с.43 взыскивалась с них постоянная подать (aes), от которой и получили они свое название.
Стр. 285: «Муниципии, или те города, граждане которых имели права римского гражданства, но без голоса в римских народных собраниях (civitas sine suffragio)». Для более отдаленных времен республики значение муниципий спорно. Однако в конце республики под муниципиями разумелись такие общины (из бывших союзников), члены которых пользовались всеми правами римского гражданства, с сохранением местной автономии. Вероятно, так это было издавна.
Стр. 285: «Следующую низшую степень (после ius Latii) составляли союзники с итальянским правом (ius Italicum); они не имели права голоса (разумеется “в Риме”), права приобретать квиритскую собственность и права брака с римскими гражданами». Употребление термина «ius Italicum» для объяснения положения римских союзников, не входивших в nomen Latinum, совершенно произвольно. Ius Italicum не имеет никакого отношения к италийским союзникам, а обозначает свободу от поземельного налога в пользу римской казны с недвижимого имущества римских граждан в Италии, в том виде как она сложилась к концу республики. Такой свободы в провинциях не было даже и для римских граждан, так как ius Italicum жаловалось в провинциях лишь в виде редких исключений. Поэтому слова на той же странице: «в провинциях господствовало преимущественно итальянское право» нужно просто вычеркнуть. Что же касается политического положения италийских союзников, то оно вовсе не было плохое; причины союзнической войны лежали более в социальных условиях.
Стр. 285: «В отношении к Риму союзнические города обязаны были платить подати и выставлять людей для военной службы». Слова «платить подати» заключают в себе крупное недоразумение. Римская республика заключала союзы только в виде симмахии, так что союзники римлян обязаны были доставлять военные отряды (или корабли) и содержать их. А если в военное время иногда и брали с союзников кое-что лишнее, то это считалось либо ссудой, либо услугой. Но податей союзники никогда не платили; эти два понятия (подати и союз) просто исключают одно другое. Вероятно, здесь смешано положение италийских союзников с позднейшем употреблением слова socii по отношению к провинциалам.
Стр. 286: «Comitia curiata были собственно патрицианские». Вместо слова «собственно» лучше было бы «первоначально». Для республиканского времени патрицианский характер куриатских комиций вообще сомнителен.
с.44 Стр. 286: «Совещания происходили здесь по куриям». Вернее было бы сказать: «голосование происходило».
Стр. 287: «Голоса считались здесь (в comitia tributa) поголовно, а потому низшие или беднейшие классы граждан, как более многочисленные, имели при подаче голосов решительный перевес над знатными и богатыми». В связи с предшествующим изложением, где сказано, что в comitia curiata «совещания происходили по куриям», а в comitia centuriata «голоса считались по центуриям», читатель не может не вообразить, что в comitia tributa голосование происходило просто «поголовно», т. е. без всякого деления.
Стр. 290: «Они (понтифики) носили шитую пурпуровую тогу». Под выражением: «шитая пурпуровая тога» разумеется toga picta. Между тем жрецы, в том числе и понтифики, имели только право на toga praetexta, т. е. белую тогу с красной каймой.
Стр. 300: «Лицо, искавшее быть избранным в какую-либо общественную должность, носило белую тогу (toga candida; откуда такое лицо называлось кандидатом)». Белую тогу надевали не одни кандидаты, но вообще все римские граждане. Дело здесь не в цвете тоги, а в свежести этого цвета, соответственно слову candidus, которое значит «блестящий», «яркий», т. е. по отношению к белизне тоги «новенький», «свежий». Нужно иметь в виду, что тоги были шерстяные и что стирка их была не дешевая (ею занимались многочисленные fullones), вследствие чего обыкновенный цвет гражданской тоги не отличался особенно свежей белизною. Кандидаты старались, конечно, представиться своим избирателям в возможно лучшем виде также и в этом отношении.
Стр. 310: «На 15 году молодой римлянин становился уже гражданином; он снимал детскую тогу и надевал мужскую». Здесь цифра 15 составляет, очевидно, опечатку вместо 18.
Вместо «Диоклетиан» везде напечатано «Деоклатиан».
В заключение прошу уважаемого автора принять эти скромные заметки с теми же благожелательными чувствами, с которыми они были набросаны.
ПРИМЕЧАНИЯ
