Представления о факторах исторического процесса на примере биографий греческих полководцев в книге для «любителей» (‘De viris illustribus’ Корнелия Непота)

с.104 С середи­ны XX в. объ­ек­том при­сталь­но­го вни­ма­ния иссле­до­ва­те­лей ста­ли рим­ские исто­рио­пи­са­те­ли вто­ро­го и третье­го ряда, ранее нахо­див­ши­е­ся в тени вели­ких имён Сал­лю­стия, Ливия, Таци­та. Меж­ду тем сохра­ня­ю­щи­е­ся до насто­я­ще­го вре­ме­ни пред­став­ле­ния о био­гра­фи­ях Кор­не­лия Непота как о сочи­не­ни­ях, напи­сан­ных лите­ра­тур­ной посред­ст­вен­но­стью, склон­ной в духе вре­ме­ни к нехит­ро­му мора­ли­за­тор­ству, не обре­ме­нён­ной бага­жом зна­ний¹, при­ве­ли к тому, что De vi­ris il­lustri­bus обыч­но или крат­ко упо­ми­на­ют­ся или вовсе не учи­ты­ва­ют­ся в боль­шин­стве дис­кус­сий о рим­ском исто­рио­пи­са­нии. В спе­ци­аль­ной лите­ра­ту­ре послед­не­го вре­ме­ни его про­из­веде­ния рас­смат­ри­ва­ют­ся в рам­ках вопро­са о жан­ре vi­tae в антич­ной исто­рио­гра­фии и сте­пе­ни нова­тор­ства², месте в поли­ти­че­ской про­па­ган­де прин­ци­па­та³. Неко­то­рые иссле­до­ва­те­ли даже пола­га­ют, что глав­ное зна­че­ние Непота как писа­те­ля заклю­ча­ет­ся а) в с.105 том, что его vi­tae — самые ран­ние из дошед­ших до нас латин­ских био­гра­фий и пото­му на их осно­ве мож­но рас­смот­реть фор­ми­ро­ва­ние само­го жан­ра в латин­ской лите­ра­ту­ре⁴ и б) в его вли­я­нии на антич­ных био­гра­фов, кото­рые сле­до­ва­ли ему и в конеч­ном ито­ге оста­ви­ли его дале­ко поза­ди, — на Плу­тар­ха, Све­то­ния и Таци­та⁵. Ф. Тит­че­нер объ­яс­ня­ет нега­тив­ную харак­те­ри­сти­ку Непота как исто­рио­пи­са­те­ля имен­но этим обсто­я­тель­ст­вом⁶.

На наш взгляд, труд ‘De vi­ris il­lustri­bus’ («О зна­ме­ни­тых мужах»), при всех недо­стат­ках, отме­чен­ных иссле­до­ва­те­ля­ми, заслу­жи­ва­ет более тща­тель­но­го рас­смот­ре­ния по несколь­ким при­чи­нам. Во-пер­вых, изу­че­ние био­гра­фии Кор­не­лия Непота пока­зы­ва­ет, что, хотя автор и отно­сил­ся к чис­лу писа­те­лей «вто­ро­го ряда», он тем не менее был весь­ма обра­зо­ван, а его дру­зья и собе­сед­ни­ки при­над­ле­жа­ли к интел­лек­ту­аль­ной эли­те того вре­ме­ни⁷. Во-вто­рых, в твор­че­стве Непота отра­зи­лись мно­гие рас­про­стра­нён­ные в рим­ском обще­стве I в. до н. э. воз­зре­ния⁸. О. Шён­бер­гер счи­та­ет, что «собра­ние суж­де­ний… Непота веро­ят­но, пред­став­ля­ло бы собой набор основ­ных пред­став­ле­ний рим­лян об исто­рии»⁹.

Насколь­ко нам извест­но, есть толь­ко одна работа, где спе­ци­аль­но рас­смат­ри­ва­ет­ся вопрос о таком важ­ном, по мне­нию древ­них, фак­то­ре исто­ри­че­ско­го про­цес­са, как for­tu­na, в жиз­не­опи­са­ни­ях Непота — ста­тья с.106 Дж. Джеф­ф­ри­са, вышед­шая в 1943 г.¹⁰ Ана­ли­зи­руя те места в тек­сте, где употреб­ля­ет­ся сло­во for­tu­na, автор при­хо­дит к неуте­ши­тель­но­му выво­ду: Непот не отли­чал­ся тща­тель­но­стью в лите­ра­тур­ной рабо­те, не инте­ре­со­вал­ся рели­ги­оз­ны­ми изыс­ка­ни­я­ми и, воз­мож­но, не имел ясно­го пред­став­ле­ния о том, что пред­став­ля­ет собой for­tu­na. Про­бле­ма, по сути, оста­ёт­ся откры­той.

Обра­тим­ся к рас­смот­ре­нию пред­став­ле­ний Непота о дви­жу­щих силах исто­рии на при­ме­ре био­гра­фий гре­че­ских пол­ко­вод­цев, поста­вив перед собой сле­дую­щие вопро­сы: какие силы опре­де­ля­ют, по мне­нию Непота, ход исто­рии? дей­ст­ви­тель­но ли у него не было ясных пред­став­ле­ний о for­tu­na? что яви­лось побуди­тель­ной при­чи­ной (поми­мо тре­бо­ва­ний жан­ра) к иссле­до­ва­нию Непотом систем цен­но­стей его геро­ев при рас­ска­зе об исто­ри­че­ских собы­ти­ях?

В био­гра­фи­ях зна­ме­ни­тых гре­ков в силу спе­ци­фи­ки жан­ра на пер­вый план выхо­дит воздей­ст­вие на ход собы­тий само­го чело­ве­ка: из 19 био­гра­фий в 4 (Ари­сти­да, Ифи­кра­та, Аге­си­лая, Лисанд­ра) на них вли­я­ют толь­ко замыс­лы, воля и поло­жи­тель­ные (доб­лесть, вер­ность клят­ве, стой­кость, вели­ко­ду­шие, трудо­лю­бие, тер­пе­ли­вость и т. д.) или отри­ца­тель­ные (вла­сто­лю­бие, свое­во­лие, дер­зость, жесто­кость, веро­лом­ство и т. д.) каче­ства героя повест­во­ва­ния; в 6 («Кимон», «Хаб­рий», «Тимо­фей», «Эпа­ми­нонд», «Дион», «Фоки­он») — кро­ме качеств само­го героя, на ход собы­тий воздей­ст­ву­ют так­же каче­ства наро­да, в основ­ном отри­ца­тель­но­го свой­ства (зависть, рев­ность, непо­сто­ян­ство, пере­мен­чи­вость, склон­ность при­слу­ши­вать­ся к наве­там, враж­деб­ность тол­пы).

Соглас­но пред­став­ле­ни­ям рим­лян, для дости­же­ния успе­ха vir­tus даже в соче­та­нии с con­si­lium и дру­ги­ми досто­ин­ства­ми пол­ко­вод­цу недо­ста­точ­но: для это­го необ­хо­ди­мо нали­чие тако­го важ­ней­ше­го с точ­ки зре­ния рим­лян фак­то­ра, как сча­стье, удач­ли­вость — fe­li­ci­tas (for­tu­na), кото­рая пони­ма­лась как осо­бое бла­го­рас­по­ло­же­ние богов к вое­на­чаль­ни­ку. В био­гра­фии Фра­си­бу­ла im­pe­ra­to­res цели­ком разде­ля­ют воен­ную сла­ву со сво­и­ми вои­на­ми и Фор­ту­ной, «посколь­ку в гуще боя дело реша­ет­ся не при­ка­зом началь­ни­ка, а силой и храб­ро­стью бой­цов (abit res a con­si­lio ad vi­res ut­rim­que pug­nan­tium); поэто­му у сол­дат есть пра­ви­ло пола­гать­ся не столь­ко на вождя, сколь­ко на судь­бу» (Nep. Thras. 1. 4. Пер. Н. Н. Тру­хи­ной)¹¹. с.107 Соче­та­ние fe­li­ci­tas и vir­tus харак­тер­но для пред­став­ле­ний рим­лян о наи­бо­лее выдаю­щих­ся в исто­рии Рима пол­ко­во­д­цах и государ­ст­вен­ных дея­те­лях — Сци­пи­оне Афри­кан­ском, Луции Сул­ле, Юлии Цеза­ре, Окта­виане Авгу­сте, Тибе­рии¹². Fe­li­ci­tas (for­tu­na) пол­ко­во­д­ца в жиз­не­опи­са­ни­ях Непота встре­ча­ет­ся в соче­та­нии с vir­tus в био­гра­фии Лисанд­ра, но в виде про­ти­во­по­став­ле­ния¹³, что ука­зы­ва­ет на непроч­ность и нена­дёж­ность его сла­вы. В био­гра­фии Миль­ти­а­да герой доби­ва­ет­ся успе­ха, обла­дая кро­ме fe­li­ci­tas таким важ­ным для пол­ко­во­д­ца каче­ст­вом как pru­den­tia, что в соче­та­нии с vir­tus вои­нов состав­ля­ет еди­ный ком­плекс, кото­рым дол­жен обла­дать пол­ко­во­дец для дости­же­ния победы¹⁴.

Таким обра­зом, доб­ро­де­те­ли чело­ве­ка (vir­tu­tes) наряду с fe­li­ci­tas ведут к дости­же­нию желае­мо­го резуль­та­та. В жиз­не­опи­са­нии Эпа­ми­нон­да даже под­чёр­ки­ва­ет­ся, что один чело­век боль­ше зна­чил для судеб Гре­ции, чем целое государ­ство¹⁵.

Одна­ко наряду с чело­ве­ком дей­ст­ву­ют и непо­д­власт­ные ему силы. К тако­вым отно­сит­ся судь­ба — for­tu­na (6 био­гра­фий из 19), кото­рая может ода­рить чело­ве­ка бла­ги­ми каче­ства­ми (Алки­ви­ад), сча­стьем, уда­чей, но может так­же пере­ме­нить­ся (Тимо­фей)¹⁶ и даже пре­сле­до­вать чело­ве­ка вне зави­си­мо­сти от его качеств (Пело­пид)¹⁷. Пово­роты судь­бы явля­ют­ся испы­та­ни­ем для чело­ве­ка, даже если они к сча­стью (Тимо­ле­онт)¹⁸. Чело­век не вла­стен над судь­бой и дол­жен с.108 выпол­нять её волю (Эвмен)¹⁹; герой может толь­ко пола­гать­ся на судь­бу (Фра­си­бул)²⁰; в слу­чае же если он решит, что судь­ба в его руках, дело его потер­пит крах (Харес в био­гра­фии Тимо­фея)²¹. При­сут­ст­вие и вли­я­ние богов про­сле­жи­ва­ет­ся толь­ко в послед­ней, завер­шаю­щей гре­че­скую серию био­гра­фии Тимо­ле­он­та, но в «сня­том» виде — в пере­да­вае­мом мне­нии героя, кото­рое никак не ком­мен­ти­ру­ет­ся²².

Кор­не­лий Непот разде­ля­ет сло­жив­ше­е­ся в рим­ском обще­ст­вен­ном мне­нии пред­став­ле­ние о том, что народ менее затро­нут поро­ка­ми того вре­ме­ни — ava­ri­tia, iniu­ria, li­bi­do, su­per­bia (жад­но­стью, жаж­дой рос­ко­ши и наслаж­де­ний, высо­ко­ме­ри­ем), эти поро­ки ско­рее при­су­щи отдель­ным людям, осо­бен­но высо­ко­го поло­же­ния. Если во гла­ве наро­да ста­но­вят­ся носи­те­ли пере­чис­лен­ных качеств, послед­ние пере­но­сят­ся на народ через lar­gi­tio (под­куп) лиде­ров (Nep. Ham. 3. 2; Them. 2. 1—2; Eum. 8. 1—3). Сле­до­ва­тель­но, народ дол­жен идти за людь­ми, обла­даю­щи­ми нрав­ст­вен­ной силой и при­дер­жи­ваю­щи­ми­ся убеж­де­ний, кото­рые не поз­во­ля­ют всту­пить на путь поро­ка и граж­дан­ской вой­ны. Глав­ны­ми из таких убеж­де­ний Непот счи­та­ет ува­же­ние и под­держ­ку li­ber­tas (сво­бо­ды), под­чи­не­ние зако­ну и под­лин­но­му авто­ри­те­ту, бес­ко­ры­стие и вер­ность дол­гу перед государ­ст­вом и наро­дом.

С точ­ки зре­ния Непота, про­яв­ле­ния чрез­мер­но­го инди­виду­а­лиз­ма опас­ны для государ­ства, что осо­бен­но хоро­шо вид­но на при­ме­ре био­гра­фий Алки­ви­а­да и Пав­са­ния. Неже­ла­ние отка­зать­ся от сво­их амби­ций при­во­дит к нару­ше­нию зако­на и ката­стро­фе и явля­ет­ся отли­чи­тель­ным при­зна­ком осуж­дае­мых в тра­ди­ции Пав­са­ния, Лисанд­ра, Фоки­о­на. Свое­во­лие вождей при­во­дит к рас­пу­щен­но­сти и свое­во­лию с.109 сол­дат, сокру­шаю­щих всех под­ряд — и вра­гов, и союз­ни­ков (Nep. Eum. 8. 1—3), что уси­ли­ва­ет бед­ст­вия граж­дан­ской вой­ны.

Одна­ко, как уже гово­ри­лось, не сво­бо­ден от недо­стат­ков так­же и народ: он пере­мен­чив (Dio. 10. 2), непо­сто­я­нен и подо­зри­те­лен (Ti­moth. 3. 5), враж­де­бен к выше­сто­я­щим, зависть и лег­ко­ве­рие наро­да поз­во­ля­ет про­тив­ни­кам вверг­нуть недав­них геро­ев в неми­лость (Epam. 7), сме­стить их; небла­го­дар­ность сооте­че­ст­вен­ни­ков насти­га­ет даже таких выдаю­щих­ся дея­те­лей, как Кимон и Эпа­ми­нонд (Cim. 3. 2)²³. Народ не пере­но­сит неза­ви­си­мо­го поведе­ния, ино­го обра­за жиз­ни (Chabr. 3. 2—4).

Вре­мя, когда были напи­са­ны «De vi­ris il­lustri­bus», тре­бо­ва­ло от жив­ших тогда писа­те­лей посто­ян­но­го выбо­ра, осно­ван­но­го не толь­ко на сооб­ра­же­ни­ях лич­но­го само­со­хра­не­ния, но и на при­знан­ных мораль­ных прин­ци­пах и вере в бла­гое нача­ло в чело­ве­ке. Не слу­чай­но в био­гра­фии Фра­си­бу­ла Непот под­чёр­ки­ва­ет его запре­ще­ние изби­вать отсту­паю­щих, моти­ви­ро­ван­ное тем, что граж­да­нам одно­го государ­ства сле­ду­ет щадить друг дру­га (Nep. Thras. 2. 4)²⁴, в био­гра­фии Эпа­ми­нон­да — то, что он не поже­лал в усло­ви­ях граж­дан­ской вой­ны запят­нать свои руки кро­вью сограж­дан (Nep. Epam. 10. 3), а в био­гра­фии Аге­си­лая — вер­ность пол­ко­во­д­ца дол­гу перед роди­ной даже ценой отка­за от сла­вы заво­е­ва­те­ля пер­сов и мило­сер­дие по отно­ше­нию к побеж­дён­ным при Коро­нее афи­ня­нам, бео­тий­цам и их союз­ни­кам (Nep. Ages. 4. 6). Как вер­но отме­ча­ет А. Дио­ни­сот­ти, в мора­ли­за­тор­стве Кор­не­лия Непота отра­зи­лись раз­мыш­ле­ния о поведе­нии поли­ти­ков и поис­ках выхо­да из совре­мен­ной ему исто­ри­че­ской ситу­а­ции²⁵.

Страх перед граж­дан­ской вой­ной пре­сле­до­вал рим­лян послед­не­го века Рес­пуб­ли­ки даже в пери­о­ды отно­си­тель­но­го зати­шья, и неуди­ви­тель­но, что в жиз­не­опи­са­ни­ях появ­ля­ет­ся фигу­ра Атти­ка, сумев­ше­го сохра­нить ней­тра­ли­тет и не при­ни­мав­ше­го актив­но­го уча­стия в поли­ти­че­ских столк­но­ве­ни­ях сво­его вре­ме­ни. По мне­нию М. Гран­та, имен­но в био­гра­фии Атти­ка более все­го про­яви­лось стрем­ле­ние дать образ­цо­вую фигу­ру, при­мер доб­ро­де­те­ли²⁶

с.110 В гре­че­ской части «Жиз­не­опи­са­ний зна­ме­ни­тых мужей» нет раз­вёр­ну­тых суж­де­ний авто­ра о фак­то­рах исто­ри­че­ско­го про­цес­са, но те или иные автор­ские репли­ки встре­ча­ют­ся в первую оче­редь в био­гра­фи­ях тех геро­ев, чья жизнь вызы­ва­ла аллю­зии с пери­о­дом граж­дан­ских войн в Риме. На исход собы­тий вли­я­ет каприз­ная и свое­нрав­ная сила — for­tu­na, но в конеч­ном счё­те судь­ба чело­ве­ка опре­де­ля­ет­ся его соб­ст­вен­ны­ми поступ­ка­ми, а поступ­ки — его доб­ро­де­те­ля­ми и поро­ка­ми. Таким обра­зом, глав­ны­ми твор­ца­ми исто­рии в гре­че­ской части жиз­не­опи­са­ний Кор­не­лия Непота явля­ют­ся люди. Непот уде­ля­ет осо­бое вни­ма­ние не толь­ко роли доб­ле­стей и поро­ков пол­ко­вод­цев в исхо­де собы­тий, но так­же каче­ствам и поведе­нию наро­да.

«Нехит­рые мора­ли­сти­че­ские раз­мыш­ле­ния Непота, с при­кра­са­ми, похва­ла­ми и поощ­ре­ни­я­ми» не столь про­сты, как кажет­ся на пер­вый взгляд его кри­ти­кам²⁷: для более пол­но­го пони­ма­ния моти­вов авто­ра сле­ду­ет учи­ты­вать исто­ри­че­ский кон­текст — сто­ле­тие граж­дан­ских войн поста­ви­ло перед каж­дым рим­ля­ни­ном, осо­зна­вал он это или нет, важ­ней­шую зада­чу — воз­вра­ще­ния един­ства разо­рван­но­му сму­той обще­ству, кото­рую нель­зя было решить, не имея пред­став­ле­ний о дви­жу­щих силах про­ис­хо­дя­ще­го.

Таким обра­зом, для Кор­не­лия Непота ход исто­рии опре­де­ля­ют доб­ле­сти и поро­ки государ­ст­вен­ных дея­те­лей и наро­да, а так­же for­tu­na, кото­рая всту­па­ет чаще все­го как сила свое­нрав­ная. Одна­ко фак­то­ры исто­ри­че­ско­го про­цес­са при­вле­ка­ют Непота не сами по себе, а в кон­тек­сте про­блем, встаю­щих в рав­ной сте­пе­ни и перед обыч­ны­ми людь­ми и перед поли­ти­че­ски­ми дея­те­ля­ми в усло­ви­ях оже­сто­чён­ной граж­дан­ской вой­ны²⁸. Пере­чень vir­tu­tes в «Жиз­не­опи­са­ни­ях» Непота — не толь­ко дань тра­ди­ции, но и спо­соб сохра­не­ния рим­ской иден­тич­но­сти в усло­ви­ях ослаб­ле­ния тра­ди­ци­он­ных регу­ля­то­ров.