Политическая оппозиция правительству Византии в 476—491 гг. Основные направления и социальное содержание

с.58 Нет нуж­ды подроб­но обос­но­вы­вать тезис об обу­слов­лен­но­сти спе­ци­фи­ки клас­со­вой и поли­ти­че­ской борь­бы в ран­ней Визан­тии с.59 осо­бен­но­стя­ми соци­аль­ных про­ти­во­ре­чий того вре­ме­ни и места. Это уже сде­ла­но в марк­сист­ских иссле­до­ва­ни­ях¹. Одна­ко доба­вим, что сего­дня ука­зан­ную борь­бу сле­ду­ет ана­ли­зи­ро­вать с уче­том целост­но­сти позд­не­ан­тич­ной ста­дии раз­ви­тия. Подоб­ный учет выяв­ля­ет тес­ную связь ран­не­ви­зан­тий­ских соци­аль­ных групп преж­де все­го с судь­ба­ми позд­не­ан­тич­ной полис­ной систе­мы², с одной сто­ро­ны, а с дру­гой — гаран­ти­ру­ет от пре­уве­ли­че­ния зна­чи­мо­сти для дан­но­го пери­о­да «прото­фе­о­даль­ных» эле­мен­тов в соци­аль­ной и поли­ти­че­ской струк­ту­ре³. В этом отно­ше­нии изу­че­ние кон­крет­но­го соци­аль­но­го содер­жа­ния основ­ных направ­ле­ний поли­ти­че­ской оппо­зи­ции пра­ви­тель­ству импе­рии пред­став­ля­ет­ся доволь­но важ­ным. Ведь если опре­де­лить груп­пы, сто­яв­шие у вла­сти в Визан­тии IV—VI вв. как позд­не­ра­бо­вла­дель­че­ские, то может воз­ник­нуть соблазн поис­кать в оппо­зи­ции силы с иным «фор­ма­ци­он­ным зарядом»⁴. Про­дол­жая иссле­до­ва­ние ука­зан­ной про­бле­мы⁵, в дан­ном слу­чае мы обра­ща­ем­ся к поли­ти­че­ской оппо­зи­ции на вто­ром эта­пе прав­ле­ния импе­ра­то­ра Зино­на⁶.

Рас­ста­нов­ка оппо­зи­ци­он­ных сил к нача­лу вто­ро­го эта­па была сле­дую­щей⁷. Имев­шая место узур­па­ция импе­ра­тор­ской вла­сти Васи­лис­ком (январь 475 — август 476) была слож­ным выступ­ле­ни­ем опре­де­лен­ных групп про­вин­ци­аль­ной зна­ти про­тив авто­кра­ти­че­ской поли­ти­ки сто­лич­ной зна­ти, про­во­ди­мой после прав­ле­ния Льва I и на пер­вом эта­пе прав­ле­ния Зино­на. Эти груп­пы были пред­став­ле­ны еги­пет­ской и леван­тий­ской тор­го­во-ростов­щи­че­ской и земле­вла­дель­че­ской зна­тью, заин­те­ре­со­ван­ной в свя­зях с Кон­стан­ти­но­по­лем и пытав­шей­ся укре­пить там свое вли­я­ние через цер­ков­ный аппа­рат и ослаб­ле­ние сто­лич­ных кти­то­ров, под­дер­жи­вае­мых воен­но-слу­жи­лой зна­тью. Но Васи­лис­ка вна­ча­ле под­дер­жа­ла часть кон­стан­ти­но­поль­ской ари­сто­кра­тии и димотов, недо­воль­ная заси­льем исаврий­ской вер­хуш­ки. Сам же узур­па­тор пошел на союз с частью исав­ров, про­вин­ци­аль­но­го кли­ра и сто­лич­ных кти­то­ров, кото­рые сто­я­ли за рас­ши­ре­ние свя­зей с сирий­ской и еги­пет­ской зна­тью. В резуль­та­те кон­стан­ти­но­поль­ская знать в целом ока­за­лась в оппо­зи­ции Васи­лис­ку. Одна­ко окреп­шие на базе извест­но­го подъ­ема круп­ных горо­дов⁸ «про­вин­ци­а­лы», как и в пер­вой поло­вине V в.⁹, не суме­ли при Васи­лис­ке укре­пить свои поли­ти­че­ские пози­ции в цен­тре. Отсут­ст­вие един­ства в их среде и ради­ка­ли­за­ция город­ских дви­же­ний, вызван­ная нало­го­вой поли­ти­кой пра­ви­тель­ства и дей­ст­ви­я­ми части вер­хуш­ки моно­фи­зит­ско­го кли­ра¹⁰, обу­сло­ви­ли крах узур­па­ции и воз­вра­ще­ние вла­сти Зино­ну.

Вто­рое направ­ле­ние оппо­зи­ции на пер­вом эта­пе прав­ле­ния Зино­на было пред­став­ле­но круп­ны­ми про­вин­ци­аль­ны­ми земле­вла­дель­ца­ми, мало зави­си­мы­ми от раз­ви­тия горо­дов и эко­но­ми­че­ских свя­зей с Кон­стан­ти­но­по­лем. Отра­же­ние их инте­ре­сов мож­но пред­по­ла­гать в сепа­ра­тист­ских дей­ст­ви­ях неко­то­рых глав с.60 мест­но­го кли­ра¹¹, но замет­ную актив­ность с их сто­ро­ны в пер­вой поло­вине 70-х гг. V в. выявить труд­но.

В этот пери­од извест­ную кон­со­лида­цию гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са уско­ри­ло обост­ре­ние «гот­ской про­бле­мы» на Бал­ка­нах. Вос­поль­зо­вав­шись обост­ре­ни­ем внут­ри­по­ли­ти­че­ской ситу­а­ции в Визан­тии, воен­но-вар­вар­ская оппо­зи­ция¹² «под­ня­ла голо­ву». Пре­бы­ва­ние в пре­де­лах импе­рии объ­еди­не­ний готов во гла­ве с Тео­до­ри­хом Стра­бо­ном и Тео­до­ри­хом, сыном Теуди­ме­ра, вынуж­да­ло пра­ви­тель­ство часть при­ба­воч­но­го про­дук­та визан­тий­ско­го обще­ства уде­лять вар­ва­рам. Рей­ды ост­готов ска­за­лись на Визан­тии крайне нега­тив­но¹³. Но ситу­а­ция была уже не иден­тич­на «гот­ской про­бле­ме» кон­ца IV в.¹⁴ При­тя­за­ни­ям Тео­до­ри­хов то и дело про­ти­во­по­став­ля­лась сила ору­жия¹⁵. Сена­то­ры заяв­ля­ли, что каз­на не в состо­я­нии содер­жать готов (Malch. P. 399. 17 sq.). Союз­ни­ков готов в среде гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са было мало. Воз­глав­ля­е­мые Анфи­мом, Мар­цел­ли­ном и Сте­фа­ном, они под­верг­лись жесто­ким нака­за­ни­ям (Ibid. P. 400. 20—25). Таким обра­зом, тезис В. Т. Сиро­тен­ко о том, что в дан­ный пери­од «визан­тий­ское пра­ви­тель­ство смот­ре­ло на ост­готов как на воен­ное сосло­вие стра­ны», что народ­ные мас­сы в про­ти­во­по­лож­ность это­му посто­ян­но вели про­тив них борь­бу¹⁶, пред­став­ля­ет­ся очень кате­го­рич­ным. Ост­готы под нача­лом Тео­до­ри­хов не при­об­ре­ли того вли­я­ния, кото­рое име­ли в кон­це IV в. вест­готы под коман­до­ва­ни­ем Гай­ны. Тен­ден­ция гот­ских групп транс­фор­ми­ро­вать­ся на поч­ве Визан­тии в воен­ное сосло­вие не полу­чи­ла завер­ше­ния¹⁷.

Тем не менее неуда­чи в борь­бе с ост­гота­ми вызы­ва­ли у насе­ле­ния серь­ез­ное недо­воль­ство пра­ви­тель­ст­вом.

Неудо­вле­тво­ре­ние поли­ти­кой Зино­на вооб­ще выска­зы­ва­ли не толь­ко сто­лич­ные ари­сто­кра­ты, про­вин­ци­аль­ная круп­но­земле­вла­дель­че­ская знать и часть воен­ных кон­тин­ген­тов. Обви­не­ния в адрес импе­ра­то­ра содер­жат­ся в трудах части интел­лек­ту­а­лов, види­мо, сим­па­ти­зи­ро­вав­ших восточ­ной муни­ци­паль­ной зна­ти¹⁸.

Одним из основ­ных обви­не­ний в адрес пра­ви­тель­ства был нало­го­вый про­из­вол. Малх из стрем­ле­ния казать­ся объ­ек­тив­ным отме­чал, что Зинон в отли­чие от Льва I не был настоль­ко коры­сто­лю­бив и не кле­ве­тал на «вла­де­те­лей» (tois kek­te­me­nois). Но этот импе­ра­тор стал игруш­кой в руках Сева­сти­а­на (пре­фек­та пре­то­рия в 477—485 гг.), широ­ко прак­ти­ко­вав­ше­го про­да­жу долж­но­стей. «Из всех дел, делав­ших­ся в ведом­ствах, не было ниче­го, что он, захва­ты­вая, не про­да­вал бы» (Ibid. P. 396. 26—27). «При­бли­жен­ные (hoi ba­si­li­koi), полу­чив сво­бо­ду тра­тить государ­ст­вен­ное иму­ще­ство», мораль­но раз­ло­жи­ли и наслед­ни­ка Зино­на (Ibid. P. 397. 3 sq.). Таким обра­зом, по Мал­ху, хотя Зинон лич­но не стре­мил­ся к ущем­ле­нию зна­ти, окру­же­ние импе­ра­то­ра посту­па­ло ина­че. Того же мне­ния Про­ко­пий из Газы, отме­тив­ший кон­фис­ка­ции состо­я­ний у бога­тых с.61 лиц и инспи­ри­ро­ван­ные про­тив них про­цес­сы (Proc. Gaz. Pa­neg. 5). Иоанн Лид обви­нял Зино­на в тру­со­сти, нево­ин­ст­вен­но­сти и «покуп­ке мира» у вра­гов импе­рии. Импе­ра­тор неусып­но радел «о кон­фис­ка­ци­ях и поги­бе­ли лиц, нахо­дя­щих­ся во гла­ве государ­ства» (Ioh. Lyd. De mag. P. 134. 12—13).

Ясно, что пред­ста­ви­те­ли ари­сто­кра­тии и части слу­жи­лой зна­ти схо­ди­лись на отри­ца­тель­ной оцен­ке прав­ле­ния Зино­на. По их мне­нию, прин­ци­па­ми это­го прав­ле­ния были нару­ше­ния соб­ст­вен­но­сти, гоне­ния на состо­я­тель­ных и санов­ных лиц, ограб­ле­ние горо­дов. Подоб­ные выклад­ки очень похо­жи на инвек­ти­вы Евна­пия и Зоси­ма¹⁹.

Зино­на не щадят и хро­ни­сты. Мала­ла, автор «Пас­халь­ной хро­ни­ки» и Кед­рин отме­ча­ют его трус­ли­вое поведе­ние во вре­мя узур­па­ции Васи­лис­ка, заиг­ры­ва­ние с гота­ми и, нако­нец, про­из­вол в отно­ше­нии знат­ных лиц. Осо­бен­но деталь­но опи­са­ны каз­ни пат­ри­ция Пела­гия и пре­фек­та Арка­дия (Ma­lal. P. 390. 4 sq.; Chron. Pa­sch. P. 606. 3 sq.; Cedr. P. 621. 13 sq.). По Кед­ри­ну, Зинон, возо­мнив о себе, при­сту­пил к «кон­фис­ка­ци­ям и без­за­кон­ным убий­ствам», обви­няя и каз­ня «вся­ко­го чело­ве­ка» (Cedr. P. 621. 8—10). Зона­ра про­яв­ля­ет еще боль­ший риго­ризм: «И мно­гих дру­гих мужей из вид­ных лиц каз­нил нена­вист­ней­ший Зинон; и скло­нил­ся он к ере­си, совер­шив и без­за­ко­ния и погиб­шую жизнь» (Zo­nar. P. 257. 22—25).

Сохра­нив­ша­я­ся у позд­них авто­ров тра­ди­ция опи­сы­вать прав­ле­ние Зино­на в мрач­ных крас­ках свиде­тель­ст­ву­ет об оппо­зи­ци­он­ных настро­е­ни­ях, рас­про­стра­нен­ных в гос­под­ст­ву­ю­щем клас­се в 70—80-х гг. V в.

Ситу­а­ция ослож­ня­лась тем, что Зинон вынуж­ден был учи­ты­вать часто раз­но­род­ные инте­ре­сы раз­лич­ных групп гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са. К кон­цу V в. завер­шил­ся отно­си­тель­ный подъ­ем в деревне и горо­де²⁰. В деревне на фоне нача­ла стаг­на­ции и уси­ле­ния бег­ства кре­стьян²¹ рос­ла круп­ная земель­ная соб­ст­вен­ность²². В круп­ных цен­трах, нахо­див­ших­ся нака­нуне сво­его упад­ка²³, наблюдал­ся мас­со­вый при­ток ново­го насе­ле­ния из мел­ких поли­сов²⁴ и уси­ле­ние узкой кури­аль­ной вер­хуш­ки, попол­няв­шей сена­тор­ское сосло­вие²⁵. Ори­ен­ти­ро­вать­ся толь­ко на инте­ре­сы вер­хуш­ки исаврий­ских сопле­мен­ни­ков в таких усло­ви­ях Зинон про­сто не мог. Поэто­му появ­ле­ние оппо­зи­ции Зино­ну в среде части исаврий­ской кла­но­вой зна­ти, стра­ша­щей­ся за свои при­ви­ле­гии²⁶, есте­ствен­но.

Воз­гла­вил эту оппо­зи­цию могу­ще­ст­вен­ный зем­ляк импе­ра­то­ра Илл. Его поведе­ние при узур­па­ции Васи­лис­ка дава­ло Зино­ну повод для раз­мыш­ле­ний (Ioann. Ant. Fragm. 210). Но опо­ра Илла на извест­ные исаврий­ские кон­тин­ген­ты и ори­ен­та­ция на него части сена­то­ров сто­ли­цы вынуж­да­ли Зино­на счи­тать­ся с ним. В 477 г. Илл стал маги­ст­ром оффи­ций, в 478 г. — кон­су­лом. Брат Зино­на Лон­гин, дан­ный Иллу в залож­ни­ки, нахо­дил­ся под охра­ной в Исав­рии (Ma­lal. P. 385. 18—19). Несмот­ря с.62 на такую пози­цию, Илл не избе­жал поку­ше­ний на свою жизнь. Пер­вым поку­шав­шим­ся был раб импе­ра­то­ра, вто­рым — некий алан, назвав­ший ини­ци­а­то­ром поку­ше­ния Эпи­ни­ка, коми­та свя­щен­ных щед­рот. Во вто­ром поку­ше­нии была заме­ша­на теща Зино­на Вери­на (Ioann. Ant. Fragm. 211). Что каса­ет­ся Эпи­ни­ка, то за его спи­ной, воз­мож­но, сто­ял выдви­нув­ший его пре­по­зит Урви­кий (Ibid. Fragm. 211. 1). Таким обра­зом, про­тив Илла были настро­е­ны опре­де­лен­ные кру­ги сто­лич­ной санов­ной зна­ти.

С дру­гой сто­ро­ны, Иешу Сти­лит сооб­ща­ет, что после сво­его воз­вра­ще­ния на трон Зинон «всем сво­им зем­ля­кам давал посты чести и могу­ще­ства, за что был нена­видим роме­я­ми» (Иешу Сти­лит. С. 132). Зна­чит, импе­ра­тор целе­на­прав­лен­но воз­вы­шал неко­то­рые груп­пы исав­ров, но вряд ли это были под­чи­нен­ные Илла.

О наступ­ле­нии Зино­на на пози­ции Илла гово­рит и устра­не­ние послед­не­го от коман­до­ва­ния вой­ском, направ­ля­е­мым про­тив Тео­до­ри­ха Стра­бо­на. Вме­сто Илла пол­ко­вод­цем назна­чи­ли Мар­ти­ни­а­на (Malch. P. 402. 22—26). В вой­ске про­изо­шло вол­не­ние. Илл уда­лил­ся в Исаврию, где мог моби­ли­зо­вать под­дер­жи­вав­шие его груп­пы. Источ­ни­ки содер­жат три вер­сии о при­чи­нах отъ­езда Илла²⁷. Из запад­ных иссле­до­ва­те­лей бли­же дру­гих к истине А. Нагль, пола­гав­шая, что Илл уда­лил­ся «из-за откры­то­го недоб­ро­же­ла­тель­ства импе­ра­тор­ской семьи»²⁸. Но круг лиц, заме­шан­ных в поку­ше­ни­ях на Илла, гово­рит о более широ­кой базе недо­воль­ства. Тем не менее в цен­тре импе­рии у фрон­ди­ру­ю­ще­го исав­ра оста­ва­лись при­вер­жен­цы. Так, Вери­на через Ари­ад­ну, супру­гу импе­ра­то­ра, доби­лась высыл­ки одно­го из них — Пам­пре­пия (Ioann. Ant. Fragm. 211. 2).

Тем вре­ме­нем на Бал­ка­нах изме­ни­лась поли­ти­че­ская ситу­а­ция. В 478 г. попыт­ка пра­ви­тель­ства «стра­вить» двух Тео­до­ри­хов про­ва­ли­лась²⁹: гот­ские пред­во­ди­те­ли «гово­ри­ли меж­ду собой о вза­им­ных выго­дах и усло­ви­лись не вое­вать друг про­тив дру­га» (Malch. P. 405. 7—10). Визан­тии были предъ­яв­ле­ны тяже­лые тре­бо­ва­ния. Опас­ность была так вели­ка, что при­зыв импе­ра­то­ра к вой­ску встре­тил горя­чую под­держ­ку: «Все, воз­буж­ден­ные, стре­ми­лись к войне» (Ibid. P. 406. 27—28). Одна­ко в вой­ске после пер­во­го успе­ха нача­лось бро­же­ние. Виной тому была не толь­ко нере­ши­тель­ность пра­ви­тель­ства, пытав­ше­го­ся дого­во­рить­ся с гота­ми (Ibid. P. 407. 7—14). Судя по выска­зы­ва­ни­ям сол­дат, сре­ди них зре­ло реше­ние «об избра­нии чело­ве­ка, кото­рый бы изба­вил государ­ство от пред­сто­я­щей гибе­ли» (Ibid. P. 407. 15—18). Вой­ско рас­пу­сти­ли. Рост вар­вар­ской угро­зы³⁰ и нена­деж­ность войск вынуди­ли пра­ви­тель­ство обра­тить­ся к Иллу.

По А. Нагль, Зинон нуж­дал­ся в помо­щи Илла из-за вос­ста­ния сто­лич­но­го плеб­са. Но ни у Фео­фа­на, ни у Иоан­на Антио­хий­ско­го, на кото­рых ссы­ла­ет­ся иссле­до­ва­тель, сведе­ний о с.63 вол­не­ни­ях в сто­ли­це в это вре­мя нет. Мятеж Мар­ки­а­на вспых­нул толь­ко в кон­це 479 г. Поэто­му сле­ду­ет гово­рить лишь о вызре­ва­нии в Кон­стан­ти­но­по­ле соци­аль­но­го недо­воль­ства, кото­рое пра­ви­тель­ство хоро­шо ощу­ща­ло и к взры­ву кото­ро­го гото­ви­лось: об этом свиде­тель­ст­ву­ет опе­ра­тив­ность дей­ст­вий исав­ров, раз­бив­ших мятеж­ни­ков за сут­ки.

Так или ина­че Зинон устро­ил Иллу встре­чу в 50 милях от Хал­кидо­на. Поло­же­ние гла­ва­ря «исаврий­ской оппо­зи­ции» укре­пи­лось: Пам­пре­пий стал кве­сто­ром, Вери­на была выда­на Иллу и отправ­ле­на в Тарс (Ioann. Ant. Fragm. 211. 1).

Таким обра­зом, уси­ле­ние поли­ти­че­ско­го вли­я­ния воз­глав­ля­е­мых Иллом оппо­зи­ци­он­ных групп име­ло кор­ни, прин­ци­пи­аль­но отлич­ные от тех, кото­рые пита­ли воен­но-вар­вар­скую оппо­зи­цию Тео­до­ри­хов.

Ком­про­мисс пра­ви­тель­ства с частью исаврий­ской кла­но­вой зна­ти вызвал недо­воль­ство сто­лич­ной ари­сто­кра­тии.

Атмо­сфе­ра в сто­ли­це, в вой­ске и в ряде горо­дов на Бал­ка­нах созда­ва­ла бла­го­при­ят­ную поч­ву для выступ­ле­ния оппо­зи­ции. Как извест­но, в Фес­са­ло­ни­ке нашел отклик слух о том, что Зинон и пре­фект горо­да соби­ра­ют­ся сдать ее ост­готам. Граж­дане (hoi po­li­tai) сверг­ли ста­тую Зино­на, чуть не уби­ли пре­фек­та и не сожгли пре­фек­ту­ру (to ar­cheion — Malch. P. 408. 24 sq.). Духо­вен­ство и высо­ко­по­став­лен­ные лица (ta hie­ra ge­ne kai hoi tais axiais) с трудом уго­во­ри­ли народ пре­кра­тить вол­не­ния, допу­стив его уча­стие в город­ском управ­ле­нии. Горо­жа­нам поз­во­ли­ли «взять на себя охра­ну горо­да, пре­до­став­ляя ее тому, кому бы они хоте­ли и кого бы почли дове­ри­ем». Взяв клю­чи у пре­фек­та, они отда­ли их архи­рею, «изо­бре­ли» охра­ну и выбра­ли стра­те­га (Ibid. P. 409. 1—11)³¹. В дан­ном слу­чае мы, оче­вид­но, име­ем дело не столь­ко с анти­гот­ским выступ­ле­ни­ем народ­ных масс³², сколь­ко с соци­аль­ным дви­же­ни­ем позд­не­ан­тич­но­го типа, имев­шим анти­пра­ви­тель­ст­вен­ный отте­нок.

В кон­це 479 г., вос­поль­зо­вав­шись тем, что мест­ные кон­тин­ген­ты вели изну­ри­тель­ную борь­бу с гота­ми, узкая груп­пи­ров­ка ари­сто­кра­тии попы­та­лась совер­шить в сто­ли­це пере­во­рот. Во гла­ве заго­во­ра был Мар­ки­ан, сын покой­но­го запад­но­рим­ско­го импе­ра­то­ра Анте­мия, зять Зино­на.

Мар­ки­ан непо­сред­ст­вен­но опи­рал­ся на неболь­шой круг зна­ти. Ему помо­га­ли его бра­тья Ромул и Про­ко­пий (Theod. Lect. I. 37; Theoph. P. 196. 10—14), некий «пред­во­ди­тель сол­дат­ско­го под­разде­ле­ния Вусальб, а так­же Ники­та и Тео­до­рих, сын Три­а­рия» (Ioann. Ant. Fragm. 211. 3). По Иоан­ну Антио­хий­ско­му, Мар­ки­ан и Про­ко­пий — пол­но­прав­ные участ­ни­ки заго­во­ра (Ibid.).

Так же — у Кан­дида (Can­did. P. 445. 3—4). Обо­зна­че­ние Вусаль­ба как his he­gu­me­nos stra­tio­ti­ku tag­ma­tos свиде­тель­ст­ву­ет ско­рее о коман­до­ва­нии мест­ны­ми кон­тин­ген­та­ми, а не толь­ко вар­ва­ра­ми, как пола­гал Г. Сиверс³³. Види­мо, дан­ные с.64 кон­тин­ген­ты нахо­ди­лись в сто­ли­це: это объ­яс­ня­ет вне­зап­ность и пер­во­на­чаль­ный успех мяте­жа. Тео­до­рих Стра­бон, при­мкнув­ший к мяте­жу, пре­сле­до­вал соб­ст­вен­ные цели. По Мал­ху, Тео­до­рих пола­гал, что настал бла­го­при­ят­ный момент напасть на Кон­стан­ти­но­поль и на Зино­на. Пред­ло­гом была защи­та горо­да от мятеж­ни­ков (Malch. P. 419. 19—25). В заго­во­ре кос­вен­но участ­во­ва­ла и Вери­на (Ioann. Ant. Fragm. 211. 3).

С дру­гой сто­ро­ны, заго­вор­щи­ки пыта­лись исполь­зо­вать недо­воль­ство сто­лич­но­го плеб­са. Иоанн Антио­хий­ский, опи­сы­вай нача­ло мяте­жа, отме­ча­ет: «И стя­нув тол­пу вар­ва­ров вме­сте с мно­ги­ми из граж­дан, они рас­по­ла­га­ют силы в так назы­вае­мом зда­нии Кеса­рия» (Ibid. Fragm. 211. 3).

Харак­тер­но, что часть горо­жан сти­хий­но при­мкну­ла к вос­ста­нию³⁴.

Ряды вос­став­ших не были проч­ны­ми. Загнав сто­рон­ни­ков Зино­на во дво­рец, они не раз­ви­ли успе­ха (Ева­грий. С. 158; Theod. Lect. I. 37; Theoph. P. 196. 10—12). Воз­мож­но, стра­те­ги­че­ская недаль­но­вид­ность сто­рон­ни­ков Мар­ки­а­на была свя­за­на с их соста­вом: сре­ди них не было вид­ных вое­на­чаль­ни­ков. Вар­ва­ры, на кото­рых они сде­ла­ли став­ку, были нена­види­мы горо­жа­на­ми. Актив­ность народ­ных масс мог­ла напу­гать Мар­ки­ан. С дру­гой сто­ро­ны, Зинон уже на сле­дую­щий день мог собрать «всех санов­ни­ков» и задер­жать их (Ioann. Ant. Fragm. 211). Мар­ки­ан был выдан сообщ­ни­ка­ми (Ева­грий. С. 158). По Фео­фа­ну, мно­гие из них были под­куп­ле­ны Зино­ном (Theoph. P. 196. 15—17).

Удар­ной силой пра­ви­тель­ства были отряды исав­ров, при­веден­ные Иллом из Хал­кидо­на (Ioann. Ant. Fragm. 211. 3). Мятеж был подав­лен. Надеж­да пра­ви­тель­ства на исаврий­ские кара­тель­ные силы в дан­ном слу­чае оправ­да­лась.

Мятеж Мар­ки­а­на был аван­тю­рой. Куч­ка ари­сто­кра­тов, решив­шая про­ве­сти пере­ста­нов­ку в вер­хах, не рас­по­ла­га­ла серь­ез­ной под­держ­кой даже в среде сто­лич­ной зна­ти. Ори­ен­та­ция на ост­готов ском­про­ме­ти­ро­ва­ла заго­вор­щи­ков: неко­то­рые из них бежа­ли к Тео­до­ри­ху Стра­бо­ну (Ibid.). Про­ко­пий и Вусальб несмот­ря на тре­бо­ва­ния Зино­на, не были выда­ны Тео­до­ри­хом у кото­ро­го они жили, «обла­дая кое-какой зем­лиш­кой» (Malch. P. 420. 29). Поэто­му серь­ез­ной под­держ­ки заго­вор­щи­ков со сто­ро­ны горо­жан быть не мог­ло. Одна­ко мятеж акти­ви­зи­ро­вал сто­лич­ное насе­ле­ние. Пре­бы­ва­ние в горо­де исав­ров воз­му­ща­ло мас­сы. Когда Стра­бон подо­шел к Кон­стан­ти­но­по­лю, Зинон решил­ся на огром­ные денеж­ные тра­ты, чтобы уда­лить готов. Пра­ви­тель­ство опа­са­лось, что бли­зость Тео­до­ри­ха даст повод к новым воз­му­ще­ни­ям, и весь народ (pan­ta ton de­mon), нена­видя исав­ров, при­мкнет к готам (Ibid. P. 419. 27). Отряды Илла гото­ви­лись на слу­чай сво­его изгна­ния из горо­да устро­ить под­жо­ги (Ibid. P. 420. 15—20). Нака­лен­ная атмо­сфе­ра в сто­ли­це поро­ди­ла заго­во­ры. Иоанн Антио­хий­ский упо­ми­на­ет об аре­сте и с.65 изгна­нии трех вид­ных санов­ни­ков — маги­ст­ра оффи­ций Дио­ни­сия, Эпи­ни­ка и вое­на­чаль­ни­ка Фрав­стил­лы (Ioann. Ant. Fragm. 211. 4). Таким обра­зом, оппо­зи­ция сре­ди сто­лич­ной зна­ти не пре­кра­ти­ла суще­ст­во­ва­ния.

Если узур­па­ция Васи­лис­ка была попыт­кой уста­нов­ле­ния режи­ма, ори­ен­ти­ро­вав­ше­го­ся пре­иму­ще­ст­вен­но на тор­го­вую знать круп­ных про­вин­ци­аль­ных цен­тров, заин­те­ре­со­ван­ную в цен­тра­ли­за­ции, то Мар­ки­ан пытал­ся сыг­рать исклю­чи­тель­но на инте­ре­сах сто­лич­ной вер­хуш­ки и на апел­ля­ции к сто­лич­но­му плеб­су и к враж­деб­ным в конеч­ном сче­те тем и дру­гим готам. В двух слу­ча­ях про­яви­ли себя два раз­ных соци­аль­ных типа оппо­зи­ции. Оба ока­за­лись неэф­фек­тив­ны.

Меж­ду тем обста­нов­ка в круп­ных горо­дах оста­ва­лась очень напря­жен­ной. Если после кра­ха узур­па­ции Васи­лис­ка одни груп­пы про­вин­ци­аль­ной зна­ти поспе­ши­ли заве­рить пра­ви­тель­ство в сво­ей лояль­но­сти, то дру­гие про­яви­ли боль­шую жест­кость. В част­но­сти, «епи­ско­пы Азии» соста­ви­ли li­bel­los к кон­стан­ти­но­поль­ско­му пат­ри­ар­ху Ака­кию, где хули­ли энцик­ли­ку Васи­лис­ка и при­со­еди­ня­лись к анти­эн­цик­ли­ке³⁵. «Жите­ли Восто­ка» посла­ли то же самое заве­ре­ние Калан­ди­о­ну антио­хий­ско­му (Ева­грий. С. 137—138; Zachar. S. 68). С дру­гой сто­ро­ны, Ана­ста­сий иеру­са­лим­ский не отрек­ся от энцик­ли­ки, но в то же вре­мя заиг­ры­вал с ново­на­зна­чен­ны­ми епи­ско­па­ми (Zachar. S. 68). В Антио­хии при­ка­зом пра­ви­тель­ства был сме­щен Петр Валяль­щик, а на епи­скоп­ский пре­стол избран мест­ны­ми епи­ско­па­ми Иоанн Кодо­нат, близ­кий Пет­ру чело­век³⁶. Через три меся­ца Иоанн был сме­щен (Theoph. P. 194. 5—6) как фигу­ра, не устра­и­ваю­щая Кон­стан­ти­но­поль. Сте­фан, избран­ный епи­ско­пом под вли­я­ни­ем пра­ви­тель­ства (Coll. Auell. Ep. 66, 67), пал жерт­вой соб­ст­вен­но­го кли­ра; остан­ки его бро­си­ли в Оронт (Ева­грий. С. 138; Ma­lal. P. 381. 2—6). Пра­ви­тель­ство при­ня­ло кру­тые меры: антио­хий­ской церк­ви запре­ти­ли выби­рать епи­ско­па из сво­ей среды. Волей импе­ра­то­ра Ака­кий назна­чил антио­хий­ским епи­ско­пом Иоан­на Калан­ди­о­на (Ma­lal. 381. 7—8; Theoph. P. 199. 5—7), поль­зо­вав­ше­го­ся под­держ­кой Илла. Попыт­ка антио­хий­ско­го кли­ра вновь выдви­нуть Кодо­на­та натолк­ну­лась на вли­я­ние Илла. Таким обра­зом, в борь­бе за антио­хий­ский цер­ков­ный пре­стол пра­ви­тель­ство при­ме­ни­ло откры­тое поли­ти­че­ское (если не воен­ное) дав­ле­ние.

Здесь, види­мо, надо учи­ты­вать, что укреп­ле­ние эко­но­ми­че­ских пози­ций церк­ви, осо­бен­но в Алек­сан­дрии и Антио­хии, про­дол­жа­ло спо­соб­ст­во­вать росту ее вли­я­ния на про­вин­ци­аль­ную знать. Но уве­ли­че­ние эко­но­ми­че­ской мощи часто было свя­за­но для мест­ной церк­ви с воз­рас­та­ни­ем ее тор­го­вых кон­так­тов со сто­ли­цей³⁷. В кон­це V — нача­ле VI в. уси­ли­ва­ет­ся пере­се­ле­ние антио­хий­цев в Кон­стан­ти­но­поль и дру­гие обла­сти³⁸. Это услож­ня­ло внут­ри­клас­со­вые отно­ше­ния даже меж­ду про­слой­ка­ми круп­ных соб­ст­вен­ни­ков отдель­но­го горо­да.

с.66 Пере­пле­те­ние про­ти­во­ре­чий подоб­но­го рода крайне затруд­ня­ет ана­лиз оппо­зи­ции в про­вин­ци­ях. При­мер с Антио­хи­ей поз­во­ля­ет лишь опре­де­лить тен­ден­цию раз­ви­тия оппо­зи­ции и харак­тер ее отно­ше­ний с пра­ви­тель­ст­вом. О собы­ти­ях в Алек­сан­дрии извест­но немно­го боль­ше. Бли­зость кон­чи­ны мятеж­но­го пре­ла­та Тимо­фея Элу­ра³⁹ акти­ви­зи­ро­ва­ла мест­ную знать. После его смер­ти мест­ные епи­ско­пы «соб­ст­вен­ной сво­ей вла­стью» руко­по­ло­жи­ли его спо­движ­ни­ка Пет­ра Мон­га (Ева­грий. С. 139; Cedr. P. 618. 9—12). Зинон был разъ­ярен. После­до­вал при­каз о каз­ни Мон­га и руко­по­ло­же­нии Тимо­фея Сало­фа­ки­о­ла (Ева­грий. С. 139; Cedr. P. 618. 9). В изгна­нии Мон­га при­ня­ли уча­стие мона­хи (Theoph. P. 202. 1 sq.). Види­мо, пра­ви­тель­ство рас­по­ла­га­ло в Алек­сан­дрии под­держ­кой неко­то­рых архи­манд­ри­тов, тяго­тив­ших­ся вла­стью «пар­тии Элу­ра». Но Петр скрыл­ся у сво­их при­вер­жен­цев.

Вступ­ле­ние Сало­фа­ки­о­ла на цер­ков­ный пре­стол Алек­сан­дрии вызва­ло вос­ста­ние (sta­sis) и кро­во­про­ли­тие (Zachar. S. 68. 30—36). Извест­но, что Сало­фа­ки­ол ста­рал­ся «скло­нить народ к себе», раз­ви­вал энер­гич­ную дема­го­ги­че­скую дея­тель­ность, но так и не мог добить­ся попу­ляр­но­сти (Ibid. S. 69. 4—10). По «Бре­виа­рию» Либе­ра­та, он заво­е­вал рас­по­ло­же­ние лишь неко­то­рых групп горо­жан (Li­be­rat. Brev. 16). Сла­бость пози­ций Сало­фа­ки­о­ла в среде тор­го­во-ростов­щи­че­ской зна­ти, ори­ен­ти­ро­вав­шей­ся на укреп­ле­ние сво­его вли­я­ния в Кон­стан­ти­но­по­ле, про­яви­лась в дей­ст­ви­ях Иоан­на Талайи.

Талайя посы­лал­ся «при­вер­жен­ца­ми Тимо­фея» в сто­ли­цу в ответ на кон­со­лида­цию «пар­тии Мон­га». В их чис­ле были мона­хи, часть горо­жан и, види­мо, неко­то­рые «гла­вы горо­да» (Zachar. S. 71). При­быв в сто­ли­цу, Иоанн был вынуж­ден лави­ро­вать в борь­бе пра­ви­тель­ства с оппо­зи­ци­он­ной груп­пой Илла. Заха­рий назы­ва­ет Талайю при­вер­жен­цем Илла, послу­шав­шим­ся сове­та скрыть свое наме­ре­ние стать епи­ско­пом (Ibid). То же сооб­ща­ет Либе­рат (Li­be­rat. Brev. 17). Иоанн поклял­ся «перед Ака­ки­ем и сена­том», что не станет при­тя­зать на кафед­ру в Алек­сан­дрии (Ева­грий. С. 140; Zachar. S. 71). Но по воз­вра­ще­нии он пере­дал пись­мо Илла эпар­ху Фео­гно­сту, кото­рый так­же участ­во­вал в заго­во­ре исав­ра-вое­на­чаль­ни­ка (Zachar. S. 71), а затем с помо­щью того же Фео­гно­ста стал епи­ско­пом после смер­ти Сало­фа­ки­о­ла (Ева­грий. С. 140; Zachar. S. 71). Види­мо, отча­сти пра­ва А. Нагль, пола­гав­шая, что цер­ков­ная поли­ти­ка импе­ра­то­ра и Ака­кия вызы­ва­ла про­ти­во­дей­ст­вие Илла⁴⁰. Но за цер­ков­ной поли­ти­кой Илла таи­лась не толь­ко под­держ­ка им опре­де­лен­ных групп тор­го­во-ростов­щи­че­ской алек­сан­дрий­ской зна­ти. Одна­ко то, что Талайя был из «пар­тии Сало­фа­ки­о­ла», став­лен­ни­ка сто­ли­цы, и то, что он встал на сто­ро­ну Илла, гово­рит о серь­ез­ных раз­но­гла­си­ях в среде еги­пет­ской зна­ти, ори­ен­ти­ро­ван­ной на Кон­стан­ти­но­поль. Воз­мож­но, такая поля­ри­за­ция ее инте­ре­сов свиде­тель­ст­ву­ет о сдви­гах в так­ти­ке с.67 оппо­зи­ции, заклю­чав­шей­ся уже не столь­ко в нажи­ме мест­ных круп­ных соб­ст­вен­ни­ков на пра­ви­тель­ство, сколь­ко в пере­хо­де от актив­ной кон­фрон­та­ции с ним к обо­роне при тен­ден­ции к сепа­ра­тиз­му. Неда­ром пра­ви­тель­ство немед­лен­но рас­по­ряди­лось изгнать Талайю (Ева­грий. С. 140) и сме­стить Фео­гно­ста.

Симп­то­мы пере­хо­да в оппо­зи­цию силь­ных групп про­вин­ци­аль­ной зна­ти, воз­мож­но, даже заин­те­ре­со­ван­ных в свя­зях со сто­ли­цей, заста­ви­ли пра­ви­тель­ство лави­ро­вать. Ака­кий вошел в кон­такт с Мон­гом, реко­мен­до­вал его импе­ра­то­ру в епи­ско­пы Алек­сан­дрии и выра­ботал текст так назы­вае­мо­го эно­ти­ко­на, кото­рым Монг дол­жен был объ­еди­нить враж­дую­щие груп­пи­ров­ки Егип­та⁴¹. Монг занял кафед­ру епи­ско­па (Он же. С. 140—141). Лави­руя, он неко­то­рое вре­мя справ­лял­ся с «при­ми­ре­ни­ем» этих груп­пи­ро­вок. Одна­ко про­ти­во­сто­ять в Алек­сан­дрии нажи­му фрак­ции, воз­глав­ля­е­мой пре­сви­те­ра­ми Юли­а­ном и Иоан­ном и софи­стом Пав­лом, он не смог. В резуль­та­те Петр Монг про­клял Хал­кидон­ский собор, но в пись­ме Ака­кию отрек­ся от про­кля­тия (Он же. С. 147—149). Дан­ное пись­мо явля­ет­ся свиде­тель­ст­вом ком­про­мис­са меж­ду частью оппо­зи­ции и пра­ви­тель­ст­вом. Монг назы­ва­ет сво­и­ми основ­ны­ми про­тив­ни­ка­ми «неко­то­рых» мона­хов, кото­рые «заняв­шись» с неки­ми зло­на­ме­рен­ны­ми лица­ми, ста­ра­ют­ся отде­лить народ­ные мас­сы, чтобы отско­чить от церк­ви (Он же. С. 148; Ni­ceph. XVI. 14). Эти мона­хи, «гото­вя, чтобы мас­сы, под­чи­нен­ные нам (т. е. Мон­гу. — А. К.), ско­рее началь­ст­во­ва­ли над ними, неже­ли пови­но­ва­лись нам», явля­ют­ся, по мыс­ли Мон­га, вра­га­ми не толь­ко его, но и «брат­ства объ­еди­нив­ших­ся» (Ева­грий. С. 147). Если учесть, что пра­ви­тель­ство поз­же при­ня­ло кру­тые меры про­тив воз­му­тив­ших­ся мона­хов и изда­ло ряд ука­зов, направ­лен­ных на отрыв мона­хов от масс⁴², то в упо­мя­ну­тых дей­ст­ви­ях пра­ви­тель­ства и в сло­вах Мон­га вид­на извест­ная клас­со­вая солидар­ность.

В то же вре­мя, вновь скло­ня­ясь в сто­ро­ну оппо­зи­ции, Монг репрес­си­ро­вал архи­манд­ри­тов, не ана­фем­ст­во­вав­ших «томос» папы Льва и Хал­кидон­ский собор (Он же. С. 154). Сла­бая попыт­ка нажи­ма на Мон­га и его про­тив­ни­ков-мона­хов, пред­при­ня­тая Кось­мой, ору­же­нос­цем Зино­на, спе­ци­аль­но при­слан­ным, не име­ла успе­ха (Он же. С. 154; Zachar. S. 88). Но, веро­ят­но, при­ми­рен­че­ские акции Кось­мы были лишь фор­мой. Состо­яв­ше­е­ся по его ини­ци­а­ти­ве объ­яс­не­ние меж­ду Мон­гом и его вра­га­ми (Zachar. S. 88) лишь углу­би­ло рас­кол в оппо­зи­ции. Авгу­стал Арсе­ний раз­ре­шил депу­та­ции экс­тре­мист­ских групп алек­сан­дрий­ских моно­фи­зи­тов ехать в сто­ли­цу (Ibid. S. 90—91). Пра­ви­тель­ство откло­ни­ло тре­бо­ва­ния депу­та­ции. В конеч­ном сче­те уме­рен­ная часть оппо­зи­ции во гла­ве с Мон­гом окон­ча­тель­но разо­шлась с «ради­ка­ла­ми»⁴³.

Таким обра­зом, изда­ние эно­ти­ко­на было уступ­кой с.68 пра­ви­тель­ства, внешне направ­лен­ной на при­ми­ре­ние враж­дую­щих церк­вей, а по сути — на даль­ней­ший рас­кол оппо­зи­ци­о­не­ров.

Собы­тия в Егип­те выяви­ли серь­ез­ные изме­не­ния в соста­ве оппо­зи­ции про­вин­ци­аль­ной зна­ти. Попыт­ка Илла через Талайю скло­нить на свою сто­ро­ну алек­сан­дрий­скую тор­го­во-ростов­щи­че­скую вер­хуш­ку про­ва­ли­лась из-за углуб­ле­ния про­ти­во­ре­чий в ее среде. Чис­ло круп­ных соб­ст­вен­ни­ков, ищу­щих кон­так­та со сто­лич­ной зна­тью, явно сокра­ща­лось. Несмот­ря на оппо­зи­ци­он­ность Илла, в Егип­те его рас­смат­ри­ва­ли ско­рее все­го как пред­ста­ви­те­ля авто­кра­тии; поэто­му изгна­ние Талайи алек­сан­дрий­цы вос­при­ня­ли спо­кой­но. Но и Петр Монг не был про­дол­жа­те­лем мятеж­но­го Тимо­фея Элу­ра. Его лави­ро­ва­ние, облег­чен­ное уступ­ка­ми пра­ви­тель­ства, пока­за­ло, что в 80-е гг. V в. алек­сан­дрий­ская знать не соби­ра­лась рез­ко поры­вать со сто­ли­цей.

Лими­ти­ро­ва­ние оппо­зи­ции в Егип­те сов­па­ло с удач­ной борь­бой пра­ви­тель­ства про­тив откры­то взбун­то­вав­шей­ся части исаврий­ской зна­ти во гла­ве с Иллом и под­дер­жи­вав­ших его групп зна­ти сирий­ских и мало­азий­ских горо­дов.

Око­ло середи­ны 482 г. на Илла состо­я­лось третье поку­ше­ние, инспи­ри­ро­ван­ное пра­вя­щей вер­хуш­кой. Импе­ра­тор при­ка­зал каз­нить поку­шав­ше­го­ся (Eus­taph. Fragm. 4). Это пока­за­ло боязнь пра­ви­тель­ства откры­то столк­нуть­ся с Иллом. Послед­ний был даже назна­чен ma­gis­ter mi­li­tum Orien­tis с обшир­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми (Theoph. P. 198. 2—4). Но ори­ен­ти­ро­вать­ся на сво­их еги­пет­ских сто­рон­ни­ков он уже вряд ли мог. Поку­ше­ние свиде­тель­ст­во­ва­ло об опас­но­сти пре­бы­ва­ния Илла в сто­ли­це. Полу­чив пост маги­ст­ра войск Восто­ка, Илл напра­вил­ся в Никею, а оттуда в Антио­хию. Сре­ди сопро­вож­дав­ших его были «мно­гие из сена­та» (Ex­cerpta. P. 165. 15), пат­ри­ции, опыт­ный вое­на­чаль­ник, знат­ный сири­ец Леон­тий, Пам­пре­пий и Марс (Ma­lal. P. 388. 14—15; Theoph. P. 198. 10—13; Eus­taph. Fragm. 4), а так­же быв­ший кон­сул Юсти­ни­ан (Ex­cerpta. P. 165. 15—19), быв­ший пре­фект пре­то­рия Эли­ан, а так­же некие Мат­ро­ни­ан и Кут­ту­ла. Состав сопро­вож­дав­ших Илла гово­рит о его сто­рон­ни­ках в среде сто­лич­ной зна­ти.

В Антио­хии Илл оста­но­вил­ся не слу­чай­но. Его кон­такт с Калан­ди­о­ном и под­держ­ка им Леон­тия, оче­вид­но, свя­зан­но­го с мест­ной зна­тью не толь­ко про­ис­хож­де­ни­ем, обес­пе­чи­ва­ли оппо­зи­ци­о­не­рам сочув­ст­вие и под­держ­ку извест­ной части сирий­ской тор­го­во-ростов­щи­че­ской вер­хуш­ки. Мала­ла сооб­ща­ет, что Илл отъ­е­хал из Антио­хии, «мно­гое сде­лав и про­явив щед­рость к антио­хий­цам» (Ex­cerpta. P. 165. 20—21).

Илл «про­явил щед­рость» и к исаврий­ский общи­нам: они были осво­бож­де­ны от анно­ны⁴⁴. Но его попыт­ки завя­зать союз­ные отно­ше­ния с ита­лий­ским пра­ви­те­лем Одо­ак­ром⁴⁵ успе­ха не име­ли. Была, прав­да, обе­ща­на под­держ­ка от «пред­во­ди­те­лей пер­сов и армян» (Иешу Сти­лит. § 15), одна­ко круп­ных резуль­та­тов это обе­ща­ние, види­мо, не обес­пе­чи­ло⁴⁶.

с.69 Илл пытал­ся уста­но­вить какие-то свя­зи с частью ост­готов⁴⁷. Это долж­но было настро­ить про­тив него мно­гих горо­жан.

Даль­ней­шие дей­ст­вия Илла пока­зы­ва­ют, что он ско­рее все­го не пытал­ся актив­но при­влечь на свою сто­ро­ну горо­жан юга Малой Азии и сирий­скую знать. Про­воз­гла­ше­ние с его помо­щью в 484 г. импе­ра­то­ром Леон­тия, выхо­д­ца из сирий­ской зна­ти, еще не гово­рит, что коро­на­ция долж­на была вызвать широ­кую под­держ­ку. Она про­ис­хо­ди­ла в Тар­се, горо­де, где Илл имел явно нема­ло лич­ных кла­но­вых при­вер­жен­цев. Для леги­тим­но­сти это­го акта Илла исполь­зо­вал Вери­ну, воз­ло­жив­шую на Леон­тия коро­ну. Вряд ли пре­ста­ре­лая вдо­ва Льва I еще поль­зо­ва­лась авто­ри­те­том у сто­лич­ной зна­ти. Одна­ко имен­но Вери­на напра­ви­ла антио­хий­цам «сак­ру», «чтобы они при­ня­ли Леон­тия импе­ра­то­ром и не вос­ста­ли про­тив него», и напи­са­ла посла­ния «ко всем началь­ни­кам и к началь­ни­кам Восто­ка и Еги­пет­ской обла­сти» (Ex­cerpta. P. 165. 26—30). В посла­нии Вери­ны под­чер­ки­ва­лось бед­ст­вен­ное поло­же­ние государ­ства, воз­ник­шее из-за коры­сто­лю­бия Зино­на, и про­воз­гла­ша­лись общие прин­ци­пы ново­го прав­ле­ния: «спа­се­ние» рим­ской дер­жа­вы, «зами­ре­ние вра­га» и охра­на «всех под­дан­ных вме­сте с зако­на­ми» (Ibid. P. 165. 30 sq.; Theoph. P. 200. 9—18). Харак­тер­но, что «сак­ра» посла­на в сто­ли­цу не была. По Мала­ле, про­воз­гла­ше­ние Леон­тия с вос­тор­гом встре­тил народ (ho de­mos) Антио­хии (Ex­cerpta. P. 166. 5—6). Одна­ко Леон­тий про­цар­ст­во­вал здесь счи­та­ные дни, и уже это ста­вит под сомне­ние выска­зы­ва­ние об актив­ной его под­держ­ке мас­са­ми горо­жан. Воз­мож­но, упо­мя­ну­тый Мала­лой «димос» — толь­ко вер­хуш­ка тор­го­во-ремес­лен­ных кор­по­ра­ций. В Антио­хию Леон­тий был достав­лен в июне 484 г. (Ma­lal. P. 389. 2—3; Theod. Lect. II. 3; Ioann. Ant. Fragm. 214). Его вен­ча­ние «импе­ра­то­ром рим­лян» (Ex­cerpta. 166. 4; Theoph. P. 200. 16—18) пока­зы­ва­ет вели­ко­дер­жав­ные пла­ны оппо­зи­ции, а ни в коем слу­чае не сепа­ра­тизм. Как извест­но, Леон­тий сра­зу же «назна­чил Лили­а­на пре­фек­том пре­то­рия и, высту­пив, повел вой­ну про­тив его горо­да Хал­киды» (Theoph. P. 201. 7—9). Это долж­но было оттолк­нуть от Илла часть про­вин­ци­а­лов.

Оче­вид­но, силы, на кото­рые ори­ен­ти­ро­вал­ся Илл, хотя и были раз­но­род­ны по этни­че­ско­му и соци­аль­но­му соста­ву, в основ­ном явля­лись груп­пи­ров­ка­ми тор­го­вой и зем­ледель­че­ской «узко­мест­ной» зна­ти, недо­воль­ной, с одной сто­ро­ны, авто­кра­ти­ей Кон­стан­ти­но­по­ля, а с дру­гой, — недо­ста­точ­но­стью сво­их пози­ций у рыча­гов цен­траль­ной вла­сти. Но «разъ­едав­шие» тако­го рода оппо­зи­цию поли­ти­че­ские про­ти­во­ре­чия, ярко про­явив­ши­е­ся еще в середине V в.⁴⁸, ска­за­лись и теперь.

В 80-е гг. V в. ука­зан­ный про­цесс раз­ме­же­ва­ния сил был уско­рен и услож­нен выступ­ле­ни­ем сама­ри­тян в Пале­стине⁴⁹. Посколь­ку воору­жен­ный про­тест был в дан­ном слу­чае порож­де­ни­ем кон­крет­ных оппо­зи­ци­он­ных настро­е­ний, попы­та­ем­ся, насколь­ко поз­во­ля­ют источ­ни­ки, дать их харак­те­ри­сти­ку.

с.70 Во-пер­вых, заме­тим, что, оче­вид­но, прав М. Я. Сюзю­мов, пола­гав­ший, что при­чи­ной вос­ста­ния явил­ся террор гре­че­ско­го город­ско­го насе­ле­ния, пытав­ше­го­ся таким путем сохра­нить в Пале­стине свое при­ви­ле­ги­ро­ван­ное поло­же­ние⁵⁰. Одна­ко оно име­ло и дру­гие сто­ро­ны. То, что вос­став­шие захва­ти­ли Неа­поль — древ­ний Сихем — и Кеса­рию, дает осно­ва­ние пред­по­ла­гать в каче­стве цен­тров фор­ми­ро­ва­ния оппо­зи­ции неболь­шие горо­да и сель­скую мест­ность. Тогда понят­но и обо­зна­че­ние гла­вы вос­ста­ния Юста­сы как ho les­tar­hos⁵¹. Таким обра­зом, вполне воз­мо­жен гене­ти­че­ски «него­род­ской» харак­тер оппо­зи­ции. Но террор вос­став­ших в отно­ше­нии «мно­гих» мог касать­ся не толь­ко хри­сти­ан⁵².

Во-вто­рых, при­сут­ст­вие Юста­сы на иппо­дро­ме (Ex­cerpta. P. 162. 25; Ma­lal. P. 382. 12; Chron. Pa­sch. P. 603. 22), воз­мож­но, как-то было свя­за­но с борь­бой цир­ко­вых пар­тий. В Антио­хии в это вре­мя объ­ек­том напа­док пра­си­нов были вене­ты и иудеи⁵³. Юста­са вме­ши­вал­ся в прак­ти­ку зре­лищ: каз­нил воз­ни­цу-хри­сти­а­ни­на⁵⁴. Про­ник­но­ве­ние оппо­зи­ци­о­не­ров в сфе­ру борь­бы меж­ду «сини­ми» и «зеле­ны­ми», воз­мож­но, отра­жа­ло рас­ши­ре­ние их рядов за счет граж­дан круп­но­го горо­да.

В-третьих, уже после подав­ле­ния вос­ста­ния Зинон рас­по­рядил­ся, «чтобы сама­ри­тяне не нес­ли воен­ную служ­бу», и кон­фис­ко­вал «их иму­ще­ства» (Ex­cerpta. P. 162. 34—35). Отсут­ст­вие в источ­ни­ках чет­ких сведе­ний о соци­аль­ном ста­ту­се нака­зу­е­мых все же не может слу­жить при­чи­ной отка­за от попыт­ки опре­де­лить его в общем виде. Извест­но, что для рас­пра­вы с дви­же­ни­ем хва­ти­ло сил дук­са Пале­сти­ны и отрядов, воз­глав­лен­ных «гони­те­лем раз­бой­ни­ков» Реги­сом (Ibid. P. 162. 27—28). Это гово­рит о сла­бой воен­ной орга­ни­за­ции вос­став­ших. В свя­зи с этим запре­ще­ние сама­ри­тя­нам нести воен­ную служ­бу мож­но истол­ко­вать как боязнь создать кон­тин­гент опыт­ных вете­ра­нов сре­ди пале­стин­ско­го негре­че­ско­го насе­ле­ния. Дан­ное обсто­я­тель­ство дает осно­ва­ние пред­по­ло­жить, что опо­рой вос­став­ших были мно­го­чис­лен­ные сред­ние и мел­кие соб­ст­вен­ни­ки.

В-чет­вер­тых, про­воз­гла­ше­ние Юста­сы царем, уни­что­же­ние хри­сти­ан и хра­ма св. Про­ко­пия (Ibid. P. 162. 23, 26) свиде­тель­ст­ву­ют о сепа­ра­тист­ских тен­ден­ци­ях в оппо­зи­ции, стрем­ле­нии к поли­ти­че­ской авто­но­мии сама­ри­тян­ской общи­ны. Это про­ти­во­по­став­ле­ние себя окру­же­нию изо­ли­ро­ва­ло оппо­зи­цию и обу­сло­ви­ло ее быст­рое пора­же­ние.

Локаль­ность оппо­зи­ци­он­ных дви­же­ний ска­за­лась и на исхо­де кам­па­нии в Исав­рии. Зинон сумел быст­ро моби­ли­зо­вать отряды под руко­вод­ст­вом Иоан­на Ски­фа, флот и наем­ни­ков-готов. Впро­чем, очень ско­ро, после пора­же­ния, кото­рое нанес мятеж­ни­кам Иоанн, готы были ото­зва­ны (Иор­дан, § 266). Оче­вид­но, Зинон не хотел воз­буж­дать горо­жан Малой Азии при­сут­ст­ви­ем кара­те­лей-вар­ва­ров. С дру­гой сто­ро­ны, солид­ные уступ­ки Зино­на исаврий­ский общи­нам⁵⁵ сузи­ли и эту опо­ру Илла.

с.71 Раз­гром вой­ска мятеж­ни­ков при­вел к рас­па­ду непроч­но­го бло­ка «исаврий­ских» оппо­зи­ци­о­не­ров. Остат­ки их вой­ска «рас­се­я­лись, каж­дый в свой город» (Иешу Сти­лит. § 17. С. 133). Убе­жи­щем Илла ста­ло укреп­ле­ние в Исав­рии, назы­вав­ше­е­ся Херрис. Вер­ны­ми Иллу оста­лись око­ло 2 тыс. чело­век (Ioann. Ant. Fragm. 214). Укреп­ле­ние про­дер­жа­лось до 488 г. и пало из-за пре­да­тель­ства Инда­ка, ранее горя­че­го сто­рон­ни­ка Илла. Про­дол­жи­тель­ность оса­ды объ­яс­ня­ет­ся не столь­ко нерас­то­роп­но­стью пол­ко­вод­цев Зино­на, сколь­ко под­держ­кой Илла мест­ной пле­мен­ной зна­тью — его един­ст­вен­ной надеж­ной опо­рой. Неда­ром Зинон при­ка­зал потом срыть мно­гие исаврий­ские кре­по­сти.

Пора­же­ние мяте­жа было зако­но­мер­ным. Раз­ли­чие инте­ре­сов в среде оппо­зи­ци­он­ных групп, воз­глав­лен­ных Иллом, ока­за­лось силь­нее их недо­воль­ства пра­ви­тель­ст­вом. То, что еги­пет­ские круп­ные соб­ст­вен­ни­ки отка­за­лись под­дер­жать заго­вор­щи­ков, отра­зи­ло стрем­ле­ние «егип­тян» бороть­ся без како­го-либо серь­ез­но­го сою­за с сирий­ской и частью мало­азий­ской зна­ти. Важ­но было и то, что Илл про­явил себя при­вер­жен­цем суще­ст­ву­ю­ще­го режи­ма и борол­ся толь­ко за сме­ну вер­хуш­ки это­го режи­ма. Поэто­му его и под­дер­жа­ла часть сто­лич­ной, а так­же (до пер­во­го серь­ез­но­го пора­же­ния) сирий­ской зна­ти, ори­ен­ти­ро­вав­шей­ся на декла­ра­ции «сак­ры» Вери­ны. Но упо­ми­на­ние Мала­лой и Фео­фа­ном Егип­та как адре­са­та «сак­ры» дает осно­ва­ние пола­гать, что пол­но­го отка­за от сою­за с Иллом там не было.

В то же вре­мя в Егип­те сыг­рал свою роль маневр пра­ви­тель­ства с эно­ти­ко­ном и поли­ти­ка Мон­га, вре­мен­но при­глу­шив­шие оппо­зи­цию круп­ных алек­сан­дрий­ских кти­то­ров. Имев­шее, оче­вид­но, ту же цель руко­по­ло­же­ние в Антио­хии Пет­ра Валяль­щи­ка и под­пи­са­ние им эно­ти­ко­на (Theod. Lect. II. 1), наобо­рот, уси­ли­ли раз­ме­же­ва­ние сил в сто­ро­ну уси­ле­ния оппо­зи­ции сирий­ской тор­го­вой зна­ти, недо­воль­ной уступ­ка­ми пра­ви­тель­ства широ­ким сло­ям город­ско­го насе­ле­ния, чьи чая­ния фор­маль­но выра­жал Петр. Объ­ек­тив­но эно­ти­кон суще­ст­вен­но рас­ко­лол оппо­зи­цию про­вин­ци­аль­ной зна­ти нака­нуне мяте­жа Илла. Одна­ко этот про­цесс имел и обрат­ную сто­ро­ну. Усту­пив одной части оппо­зи­ци­он­ной зна­ти, чтобы осла­бить дру­гую, пра­ви­тель­ство Зино­на созда­ло серь­ез­ней­ший пре­цедент для акти­ви­за­ции «согла­ша­те­лей». Этот пре­цедент не был слу­ча­ен. Завер­ше­ние подъ­ема позд­не­ан­тич­но­го круп­но­го горо­да, сопро­вож­дав­ше­е­ся уси­ле­ни­ем в нем поля­ри­за­ции соци­аль­ных сил, сов­па­да­ло с ростом круп­ной земель­ной соб­ст­вен­но­сти, обост­ре­ни­ем соци­аль­ных про­ти­во­ре­чий в деревне. Сокра­ще­ние вер­хуш­ки тор­го­во-ростов­щи­че­ской зна­ти, уча­стив­ше­е­ся сов­па­де­ние ее инте­ре­сов с инте­ре­са­ми круп­ных земле­вла­дель­цев опре­де­ли­ли свое­об­раз­ное рав­но­ве­сие сил⁵⁶. Уступ­ки дела­лись тем, кто не желал сепа­ра­тиз­ма и авто­но­мии от Кон­стан­ти­но­по­ля. Как пока­за­ло после­дую­щее прав­ле­ние импе­ра­то­ра Ана­ста­сия, прак­ти­ка подоб­ных усту­пок в адрес про­вин­ци­аль­ной зна­ти ока­за­лась дол­го­веч­ной. Но с.72 дела­лись они опять-таки ана­ло­гич­ны­ми, т. е. позд­не­ан­тич­ны­ми, сред­ства­ми, тем более что и в адре­са­тах этих усту­пок не было «прото­фе­о­даль­ных» черт.