«Первый заговор Катилины» и Марк Лициний Красс*

с.151 Аннота­ция: В ста­тье иссле­ду­ет­ся вза­и­мо­связь меж­ду тре­мя поли­ти­че­ски­ми собы­ти­я­ми 66—65 гг. до н. э., кото­рые лег­ли в осно­ву про­па­ган­дист­ско­го мифа о «пер­вом заго­во­ре Кати­ли­ны»: кон­суль­ские выбо­ры на 65 г., суды над Мани­ли­ем и назна­че­ние Гн. Пизо­на про­пре­то­ром Испа­нии. Осно­ва мифа была зало­же­на, когда П. Сул­ла, осуж­дён­ный и лишён­ный кон­суль­ства, попы­тал­ся на повтор­ных выбо­рах под­дер­жать Кати­ли­ну про­тив сво­его сопер­ни­ка и обви­ни­те­ля Торк­ва­та с помо­щью воору­жён­ных отрядов. Когда Кати­ли­на не был допу­щен к выбо­рам, он заклю­чил союз с попу­ляр­ным лиде­ром Мани­ли­ем, обви­нён­ным в вымо­га­тель­стве, и сорвал суд над ним, рас­счи­ты­вая полу­чить ответ­ную услу­гу на пред­сто­я­щем ему суде по тому же обви­не­нию. В этих бес­по­ряд­ках участ­во­вал и Гн. Пизон, друг Кати­ли­ны и враг Пом­пея, желав­ший пере­ма­нить Мани­лия, союз­ни­ка Пом­пея, на свою сто­ро­ну. Уча­стие Крас­са в этих собы­ти­ях не засвиде­тель­ст­во­ва­но и мало­ве­ро­ят­но; но вско­ре он содей­ст­во­вал экс­тра­ор­ди­нар­но­му назна­че­нию Пизо­на про­пре­то­ром Испа­нии. В про­па­ган­де поли­ти­че­ских про­тив­ни­ков пред­вы­бор­ный союз Сул­лы с Кати­ли­ной и бес­по­ряд­ки, устро­ен­ные послед­ним на суде над Мани­ли­ем, были интер­пре­ти­ро­ва­ны как заго­вор Кати­ли­ны, Сул­лы и их союз­ни­ков Пизо­на и Автро­ния с целью захва­та вла­сти. Имя Крас­са как ини­ци­а­то­ра заго­во­ра было вклю­че­но в эту исто­рию про­тив­ни­ка­ми три­ум­ви­ров; обви­не­ние каза­лось прав­до­по­доб­ным, пото­му что он откры­то доби­вал­ся назна­че­ния Пизо­на в Испа­нию.

Ca­ti­li­ne, Cras­sus, Pub­lius Sul­la, Gnae­us Pi­so, Ma­ni­lius, first con­spi­ra­cy of Ca­ti­li­ne, po­li­ti­cal pro­pa­gan­da, elec­tions in the La­te Ro­man re­pub­lic, bri­be­ry, am­bi­tus, ex­tor­tion, pe­cu­niae re­pe­tun­dae, dis­tur­ban­ces.

Так назы­вае­мый «пер­вый заго­вор Кати­ли­ны», кото­рый яко­бы был состав­лен в кон­це 66 г.¹, явля­ет­ся зага­доч­ным и слож­ным для иссле­до­ва­ния эпи­зо­дом поли­ти­че­ской исто­рии Древ­не­го Рима I в. до н. э. Сведе­ния антич­ных авто­ров о соста­ве заго­вор­щи­ков, цели и наме­чен­ной дате выступ­ле­ния доволь­но про­ти­во­ре­чи­вы². В каче­стве участ­ни­ков раз­ные источ­ни­ки назы­ва­ют Сул­лу и Автро­ния, выиг­рав­ших в 66 г. кон­суль­ские выбо­ры, но затем осуж­дён­ных за нару­ше­ния, Кати­ли­ну, не допу­щен­но­го в этом году к кон­суль­ским выбо­рам, Вар­гун­тея, так­же осуж­дён­но­го за нару­ше­ния на выбо­рах, Гнея Пизо­на, често­лю­би­во­го моло­до­го сму­тья­на, кото­рый был избран кве­сто­ром на 65 г., а так­же М. Лици­ния Крас­са и Г. Юлия Цеза­ря, выдаю­щих­ся поли­ти­ков это­го вре­ме­ни, пер­вый из кото­рых в 65 г. был цен­зо­ром, а вто­рой — эди­лом (Cic. Cat. I. 15; Sull. 11, 67—68; Sall. Cat. 18. 5; Liv. Per. 101; As­con. 83, 92; Suet. Iul. 9. 1; Cass. Dio XXXVI. 44. 3). Заго­вор­щи­ки, как сооб­ща­ет­ся, пла­ни­ро­ва­ли убить кон­су­лов 65 г. Кот­ту и Торк­ва­та или даже устро­ить общую рез­ню опти­ма­тов (Cic. Cat. I. 15; Mur. 81; Sall. Cat. 18. 5; Liv. Per. 101) и сде­лать кон­су­ла­ми Сул­лу и Автро­ния или же Кати­ли­ну и Автро­ния (Cic. Sull. 68; Sall. Cat. 18. 5); соглас­но Све­то­нию (Iul. 9. 1), на про­ме­жу­точ­ном эта­пе Красс дол­жен был стать дик­та­то­ром, а Цезарь — началь­ни­ком кон­ни­цы. Пла­ны заго­вор­щи­ков рух­ну­ли, пото­му что 29 декаб­ря 66 г., за день до наме­чен­но­го выступ­ле­ния, Кати­ли­на появил­ся на фору­ме воору­жён­ным и тем самым обна­ру­жил свои наме­ре­ния (Cic. Cat. I. 15; Sall. Cat. 18. 6)³. Сенат поста­но­вил выде­лить кон­су­лам охра­ну, одна­ко рас­сле­до­ва­ние это­го дела было забло­ки­ро­ва­но запре­том неко­е­го пле­бей­ско­го три­бу­на (Cass. Dio XXXVI. 44. 4—5). После это­го заго­вор­щи­ки яко­бы пере­нес­ли дату выступ­ле­ния на 5 фев­ра­ля, одна­ко и в этот день ниче­го не про­изо­шло, так как Кати­ли­на подал знак рань­ше вре­ме­ни (As­con. 83, 92; Sall. Cat. 18. 6). Впро­чем, по сведе­ни­ям Све­то­ния (Iul. 9. 2) напа­де­ние (види­мо, пер­вое, в нача­ле ново­го года) не состо­я­лось, пото­му что Красс не явил­ся, а Цезарь не подал услов­но­го зна­ка. Он сооб­ща­ет так­же, что Цезарь пла­ни­ро­вал под­нять вос­ста­ние в Транс­па­дан­ской Гал­лии, а Пизон — в Испа­нии (Suet. Iul. 9. 3). Так или ина­че, но Пизон по насто­я­нию Крас­са дей­ст­ви­тель­но был назна­чен про­пре­то­ром Ближ­ней Испа­нии, хотя был все­го лишь кве­сто­ром, и отпра­вил­ся в про­вин­цию, с.153 где был убит при зага­доч­ных обсто­я­тель­ствах (As­con. 92—93; Sall. Cat. 19; Suet. Iul. 9. 3; Cass. Dio XXXVI. 44. 4—5).

Иссле­до­ва­ние это­го эпи­зо­да силь­но затруд­ня­ет­ся харак­те­ром источ­ни­ков. Цице­рон упо­ми­на­ет о нём в четы­рёх речах: «В белой тоге» (ap. As­con. 83; 88—89; 92—93), «Пер­вая речь про­тив Кати­ли­ны» (15) «За Муре­ну» (81) и «За Сул­лу» (11, 67—68). Пер­вая из них была про­из­не­се­на в 64 г., когда Цице­рон и Кати­ли­на были сопер­ни­ка­ми в борь­бе за кон­суль­ство, и в ней ора­тор обли­ча­ет нару­ше­ния, допу­щен­ные его про­тив­ни­ком. Речь сохра­ни­лась фраг­мен­тар­но и содер­жит ряд неяс­ных намё­ков. Пер­вая речь про­тив Кати­ли­ны была про­из­не­се­на в октяб­ре 63 г., когда Цице­рон, не имея доста­точ­ных дока­за­тельств пре­ступ­ной дея­тель­но­сти Кати­ли­ны, стре­мил­ся вынудить его поки­нуть Рим. Про­из­но­ся речь «За Муре­ну» в нояб­ре 63 г., Цице­рон стре­мил­ся под­черк­нуть зло­коз­нен­ность Кати­ли­ны, чтобы убедить судей не пере­смат­ри­вать ито­ги кон­суль­ских выбо­ров, на кото­рых Муре­на победил, а Кати­ли­на про­иг­рал. Все три эти речи откро­вен­но враж­деб­ны Кати­лине. Речь «За Сул­лу» про­из­не­се­на в 62 г., когда Цице­рон защи­щал П. Сул­лу от обви­не­ния в соуча­стии во вто­ром заго­во­ре Кати­ли­ны и вынуж­ден был затро­нуть собы­тия 66—65 гг. Его цель здесь — очи­стить Сул­лу от подо­зре­ний в свя­зях с Кати­ли­ной и пере­ло­жить его вину (если тако­вая всё же была) на дру­гих лиц. В этой речи инте­рес­но так­же изло­же­ние аргу­мен­тов обви­ни­те­ля, кото­рый дока­зы­вал суще­ст­во­ва­ние пер­во­го заго­во­ра и при­част­ность к нему Сул­лы⁴.

Вер­сия Сал­лю­стия (Cat. 18—19) так­же враж­деб­на Кати­лине, кото­рый изо­бра­жен чело­ве­ком пре­ступ­ным и пороч­ным от при­ро­ды; ряд подроб­но­стей здесь отли­ча­ет­ся от сведе­ний Цице­ро­на⁵. Све­то­ний (Iul. 9) изла­га­ет исто­рию пер­во­го заго­во­ра, ссы­ла­ясь на крайне враж­деб­ные Цеза­рю источ­ни­ки (Бибул, Кури­он-стар­ший, Тан­у­зий Гемин и др): ини­ци­а­то­ра­ми заго­во­ра здесь пред­став­ле­ны Красс и Цезарь, а Кати­ли­на не упо­ми­на­ет­ся вовсе⁶. Свиде­тель­ство Ливия дошло до нас толь­ко в виде перио­хи (101) с крат­ким упо­ми­на­ни­ем о заго­во­ре без вся­ких подроб­но­стей. В ком­мен­та­ри­ях Аско­ния к речи Цице­ро­на «В белой тоге» (83; 88—89; 92—93) так­же содер­жат­ся сведе­ния о заго­во­ре 66—65 г., но ком­мен­та­тор сам не все­гда уве­рен, что пра­виль­но пони­ма­ет намё­ки ора­то­ра⁷. Аско­ний чер­пал сведе­ния, в том чис­ле, из не дошед­ше­го до нас сочи­не­ния Цице­ро­на «О сво­их замыс­лах» (As­con. 83): в нём Цице­рон оправ­ды­вал свою поли­ти­ку и осы­пал обви­не­ни­я­ми поли­ти­че­ских про­тив­ни­ков; соглас­но его рас­по­ря­же­нию, кни­га была с.154 опуб­ли­ко­ва­на толь­ко после смер­ти Крас­са, Цеза­ря и само­го Цице­ро­на⁸. Доволь­но подроб­но о пер­вом заго­во­ре Кати­ли­ны рас­ска­зы­ва­ет Дион Кас­сий (XXXVI. 44) — его вер­сия, воз­мож­но, вос­хо­дит к Ливию⁹ и во мно­гом пере­кли­ка­ет­ся со сведе­ни­я­ми дру­гих источ­ни­ков, одна­ко име­ет и свои осо­бен­но­сти.

До середи­ны XX сто­ле­тия боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей скло­ня­лось к тому, что заго­вор с целью убий­ства кон­су­лов и захва­та вла­сти в общих чер­тах опи­сан вер­но; сомне­ния и спо­ры вызы­ва­ло лишь уча­стие в нём Крас­са и Цеза­ря¹⁰. Одна­ко в совре­мен­ной исто­рио­гра­фии пре­об­ла­да­ет пред­став­ле­ние, зало­жен­ное Х. Фри­шем¹¹ и подроб­но раз­ра­ботан­ное Р. Сиге­ром, Р. Сай­мом и Э. Грю­эном¹², о том, что так назы­вае­мый «пер­вый заго­вор Кати­ли­ны» явля­ет­ся про­па­ган­дист­ским и исто­рио­гра­фи­че­ским мифом¹³. Этот миф был создан в кон­це 60-х гг. Цице­ро­ном, вра­гом Кати­ли­ны, и Торк­ва­том-млад­шим, обви­ни­те­лем П. Сул­лы. В нача­ле 50-х гг. его пере­ра­бота­ли про­тив­ни­ки пер­во­го три­ум­ви­ра­та, вклю­чив в чис­ло глав­ных заго­вор­щи­ков Крас­са и Цеза­ря. Впо­след­ст­вии раз­но­об­раз­ные обви­не­ния, состав­ляв­шие эту исто­рию, были некри­тич­но вос­при­ня­ты антич­ны­ми исто­ри­ка­ми, и она дол­го поль­зо­ва­лась неза­слу­жен­ным дове­ри­ем иссле­до­ва­те­лей. Одна­ко в выше­на­зван­ных работах про­де­мон­стри­ро­ва­на недо­сто­вер­ность сведе­ний о том, что в 66—65 гг. до н. э. заго­вор­щи­ки пла­ни­ро­ва­ли убий­ства и пере­во­рот.

Сего­дня боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей схо­дят­ся в том, что осно­ву мифа о «пер­вом заго­во­ре Кати­ли­ны» состав­ля­ют три собы­тия: это кон­суль­ские выбо­ры на 65 г., за кото­ры­ми после­до­ва­ло осуж­де­ние победи­те­лей и пере­вы­бо­ры; суд над Мани­ли­ем и сопро­вож­дав­шие его бес­по­ряд­ки; назна­че­ние кве­сто­ра Пизо­на про­пре­то­ром Испа­нии. Одна­ко с.155 эти три эпи­зо­да име­ют мало обще­го как по суще­ству, так и по соста­ву участ­ни­ков и даже по вре­ме­ни раз­не­се­ны на несколь­ко меся­цев. Слож­но понять, что наве­ло Цице­ро­на, Торк­ва­та, Бибу­ла и Кури­о­на на мысль свя­зать их воеди­но и как им уда­лось это сде­лать. В исто­рио­гра­фии суще­ст­ву­ют раз­но­гла­сия по пово­ду того, был ли Кати­ли­на союз­ни­ком Сул­лы и про­тив­ни­ком Торк­ва­та или наобо­рот¹⁴. Если Сигер счи­та­ет, что Пизон помо­гал Мани­лию¹⁵, то Грю­эн пола­га­ет, что он желал навредить ему¹⁶, а Сайм про­сто не видит меж­ду ними вза­и­мо­свя­зи¹⁷. Нали­цо и раз­брос мне­ний о роли Крас­са: Уорд везде усмат­ри­ва­ет его заку­лис­ное вли­я­ние¹⁸, а Сигер счи­та­ет его соуча­стие вымыс­лом¹⁹. Таким обра­зом, хотя иссле­до­ва­те­ли про­из­ве­ли бле­стя­щий ана­лиз источ­ни­ков, в их работах не хва­та­ет син­те­за. В дан­ной ста­тье я попы­та­юсь свя­зать воеди­но сведе­ния об этих собы­ти­ях и пока­зать, как полу­чи­лось, что Красс, бога­тый и вли­я­тель­ный поли­тик, кон­су­ляр и цен­зор, изо­бра­жён ини­ци­а­то­ром заго­во­ра с целью захва­та вла­сти путём рез­ни.

1. Кон­суль­ские выбо­ры на 65 г.

В 66 г. на кон­суль­ских выбо­рах победи­ли П. Сул­ла и П. Автро­ний, одна­ко их про­иг­рав­шие сопер­ни­ки Л. Торк­ват и Л. Кот­та пода­ли на них в суд за нару­ше­ния на выбо­рах. Сул­ла и Автро­ний были осуж­де­ны и лиши­лись кон­суль­ства и пра­ва в даль­ней­шем зани­мать­ся поли­ти­че­ской дея­тель­но­стью, а на повтор­ных выбо­рах победу одер­жа­ли Кот­та и Торк­ват (Sall. Cat. 18. 2; As­con. 75; 88; Suet. Iul. 9. 1; Cass. Dio XXXVI. 44. 3). Кати­ли­на в 66 г. вер­нул­ся из Афри­ки, где был намест­ни­ком, и тоже поже­лал доби­вать­ся кон­суль­ства, одна­ко Л. Вол­ка­ций Тулл, пред­седа­тель­ст­ву­ю­щий кон­сул, посо­ве­щав­шись со сво­им сове­том (con­si­lium) не допу­стил его к выбо­рам. Соглас­но Аско­нию (89), при­чи­ной послу­жил пред­сто­яв­ший Кати­лине суд за вымо­га­тель­ство; Сал­лю­стий так­же упо­ми­на­ет о нём, но при­чи­ной отка­за назы­ва­ет то, что Кати­ли­на не заявил о сво­ей кан­дида­ту­ре в закон­ный срок (Sall. Cat. 18. 3).

Сего­дня иссле­до­ва­те­ли убеди­тель­но пока­за­ли, что оба объ­яс­не­ния не соот­вет­ст­ву­ют дей­ст­ви­тель­но­сти. У Цице­ро­на (Att. I. 2. 1) надёж­но засвиде­тель­ст­во­ван тот факт, что суд над Кати­ли­ной был учреж­дён толь­ко в 65 г.²⁰ Закон­ный срок для пред­став­ле­ния кан­дида­ту­ры с.156 (pro­fes­sio) закан­чи­вал­ся за три нун­ди­ны до выбо­ров, одна­ко в 66 г. закон не тре­бо­вал делать это заяв­ле­ние лич­но²¹. Даже если бы Кати­ли­на не успе­вал в нуж­ный срок вер­нуть­ся из про­вин­ции, он имел пра­во пред­ста­вить свою кан­дида­ту­ру в пись­мен­ной фор­ме, и если он участ­во­вал в пер­вич­ных выбо­рах, то слож­но понять, поче­му он это­го не сде­лал²². Воз­мож­но, утвер­жде­ние Сал­лю­стия име­ет иной смысл: Вол­ка­ций не допу­стил Кати­ли­ну пото­му, что тот не выдви­нул свою кан­дида­ту­ру на пер­вых выбо­рах, но решил участ­во­вать в повтор­ных²³. Одна­ко извест­но, что закон не предъ­яв­лял к кан­дида­там тако­го тре­бо­ва­ния: в 51 г. Кури­он был избран пле­бей­ским три­бу­ном вме­сто осуж­дён­но­го победи­те­ля, хотя и не участ­во­вал в пер­вых выбо­рах (Cic. Fam. VIII. 4. 2)²⁴. Итак, Вол­ка­ций не имел фор­маль­ных осно­ва­ний для откло­не­ния кан­дида­ту­ры Кати­ли­ны. Одна­ко кон­суль­ский импе­рий поз­во­лял ему сде­лать это про­сто по соб­ст­вен­но­му усмот­ре­нию; по-види­мо­му, его реше­ние было поли­ти­че­ским. Веро­ят­но, Вол­ка­цию потре­бо­ва­лось сове­щать­ся с con­si­lium имен­но для того, чтобы при­дать сво­е­му реше­нию допол­ни­тель­ный вес²⁵.

Вопрос о том, участ­во­вал ли Кати­ли­на в пер­вых или повтор­ных выбо­рах, как пред­став­ля­ет­ся, до сих пор не полу­чил удо­вле­тво­ри­тель­но­го отве­та. В поль­зу вто­ро­го вари­ан­та были при­веде­ны весь­ма убеди­тель­ные аргу­мен­ты. Име­ет­ся ука­за­ние Сал­лю­стия (Cat. 18. 2—3) на то, что кан­дида­ту­ра Кати­ли­ны была откло­не­на после осуж­де­ния Сул­лы и Автро­ния. Дион Кас­сий (XXXVI. 44. 4) сооб­ща­ет, что Кати­ли­на был раз­гне­ван и решил убить кон­су­лов 65 г. Кот­ту и Торк­ва­та, пото­му что не смог полу­чить кон­суль­ство; такая моти­ва­ция име­ет смысл лишь в том слу­чае, если Кати­ли­на был не допу­щен к тем выбо­рам, кото­рые эти люди выиг­ра­ли²⁶. Упо­ми­на­ние Сал­лю­стия о закон­ном сро­ке пред­став­ле­ния кан­дида­ту­ры понят­но толь­ко в том слу­чае, если Кати­ли­на хотел участ­во­вать в повтор­ных выбо­рах, так как на пер­вых выбо­рах у него не долж­но было воз­ник­нуть про­блем с pro­fes­sio²⁷. Нако­нец, в речи «За Сул­лу» (68) Цице­рон при­пи­сы­ва­ет обви­ни­те­лю два про­ти­во­ре­чи­вых заяв­ле­ния: 1) Сул­ла хотел убить кон­су­ла Торк­ва­та и занять его место; 2) Сул­ла доби­вал­ся кон­суль­ства для Кати­ли­ны. Это про­ти­во­ре­чие Дж. Рэм­си раз­ре­ша­ет сле­дую­щим обра­зом: Торк­ват утвер­ждал, что после сво­его осуж­де­ния Сул­ла под­дер­жи­вал Кати­ли­ну на повтор­ных выбо­рах, но когда тот был не допу­щен и победу одер­жал Торк­ват, Сул­ла решил убить послед­не­го и захва­тить фас­ции²⁸.

с.157 Одна­ко Ф. Рай­ан при­во­дит свиде­тель­ство в поль­зу того, что Кати­ли­на участ­во­вал в пер­вых выбо­рах 66 г. В речи «В белой тоге» Цице­рон гово­рит, что Кати­ли­на, будучи кан­дида­том в кон­су­лы, побудил кого-то пообе­щать наро­ду гла­ди­а­то­ров и сам их выбрал и купил. Аско­ний уточ­ня­ет, что это, види­мо, был Гал­лий, доби­вав­ший­ся пре­ту­ры, а в преды­ду­щем году зани­мав­ший долж­ность эди­ла (As­con. 88). Гал­лий был избран пре­то­ром 65 г. (Ibid. 62) на выбо­рах 66 г.; отсюда Рай­ан дела­ет вывод, что Кати­ли­на тоже был кан­дида­том на основ­ных выбо­рах²⁹.

Но пред­ло­жен­ная им гипо­те­за вновь остав­ля­ет откры­ты­ми преж­ние вопро­сы: поче­му Сал­лю­стий ста­вит соис­ка­ние Кати­ли­ны после осуж­де­ния Сул­лы и Автро­ния? Что поме­ша­ло Кати­лине заявить о сво­ей кан­дида­ту­ре в закон­ный срок? Что кро­ет­ся за про­ти­во­ре­чи­вы­ми заяв­ле­ни­я­ми Торк­ва­та о замыс­лах Сул­лы? Пред­став­ля­ет­ся, что удо­вле­тво­ри­тель­ный ответ на них мож­но дать толь­ко в том слу­чае, если Кати­ли­на участ­во­вал в повтор­ных выбо­рах. Соис­ка­ние Гал­лия вполне мож­но встро­ить в эту кар­ти­ну. В 66 г. за нару­ше­ния на выбо­рах, веро­ят­но, был осуж­ден так­же Вар­гун­тей (Cic. Sull. 6)³⁰. На осво­бо­див­ше­е­ся место долж­ны были состо­ять­ся пере­вы­бо­ры, и если это была пре­ту­ра, то имен­но в них мог при­ни­мать уча­стие Гал­лий.

Дан­ное пред­по­ло­же­ние может объ­яс­нять сра­зу два необыч­ных обсто­я­тель­ства в био­гра­фии Гал­лия. Во-пер­вых, в его карье­ре наблюда­ет­ся необы­чай­но малень­кий интер­вал меж­ду эди­ли­те­том (67 г.) и пре­ту­рой (65 г.). Мини­маль­ным воз­рас­том для соис­ка­ния эди­ли­те­та было 36 лет, а для соис­ка­ния пре­ту­ры 39 лет, хотя соблюдать двух­лет­ний про­ме­жу­ток меж­ду эти­ми долж­но­стя­ми было не обя­за­тель­но³¹. Если в 67 г. Гал­лий был избран эди­лом «в свой год» в воз­расте 36 лет, то во вре­мя регу­ляр­ных пре­тор­ских выбо­ров в 66 г. на 65 г. ему было 38 лет и он ещё не имел пра­ва в них участ­во­вать. Но в интер­ва­ле меж­ду основ­ны­ми и повтор­ны­ми выбо­ра­ми Гал­лию мог­ло испол­нить­ся 39 лет, и он решил всё же доби­вать­ся пре­ту­ры на 65 г.³² Во-вто­рых, за нару­ше­ния на пре­тор­ских выбо­рах Гал­лий тоже был при­вле­чён к суду — одна­ко лишь в 64 г. (As­con. 88), хотя обыч­но подоб­ные про­цес­сы ини­ции­ро­ва­лись сра­зу после выбо­ров. Одна­ко если Гал­лий победил на повтор­ных пре­тор­ских выбо­рах, кото­рые состо­я­лись после осуж­де­ния Сул­лы, Автро­ния и Вар­гун­тея и повтор­ных кон­суль­ских выбо­ров, то вре­ме­ни для про­цес­са оста­ва­лось бы слиш­ком мало³³.

с.158 Таким обра­зом, пред­став­ля­ет­ся, что попыт­ку Кати­ли­ны при­нять уча­стие в кон­суль­ских выбо­рах 66 г. всё же сле­ду­ет отно­сить к повтор­ным, а не пер­вич­ным выбо­рам. Вер­нём­ся к вопро­су об их поли­ти­че­ском кон­тек­сте.

Иссле­до­ва­те­ли не раз пыта­лись свя­зать борь­бу вокруг этих выбо­ров с про­ти­во­сто­я­ни­ем Пом­пея и Крас­са или Пом­пея и опти­ма­тов. Одна­ко ана­лиз поли­ти­че­ских свя­зей участ­ни­ков этой борь­бы крайне затруд­нён, и в их био­гра­фи­ях мож­но най­ти как под­твер­жде­ние, так и опро­вер­же­ние прак­ти­че­ски любой кон­цеп­ции.

Так, напри­мер, П. Сул­ла, Торк­ват и Кати­ли­на были пат­ри­ци­я­ми и, сле­до­ва­тель­но, пре­тен­до­ва­ли на одно кон­суль­ское место. Сул­лу вклю­ча­ют в чис­ло пом­пе­ян­цев, посколь­ку он был женат на сест­ре Пом­пея (Cic. QF. III. 3. 2, ср.: Plut. Pomp. 11)³⁴. Торк­ват слу­жил под коман­до­ва­ни­ем Пом­пея на Восто­ке³⁵, а его жена про­ис­хо­ди­ла из Пице­на, где была обшир­ная кли­ен­те­ла Пом­пея (Cic. Sull. 25)³⁶. Кати­ли­на вхо­дил в штаб отца Пом­пея в Союз­ни­че­ской войне (ILS. 8888), а впо­след­ст­вии сорвал суд над пом­пе­ян­цем Мани­ли­ем (As­con. 66)³⁷. Нако­нец, Вол­ка­ций в 65 г. под­дер­жи­вал в суде пом­пе­ян­ца Кор­не­лия (As­con. 60 C), а в 56 г. защи­щал инте­ре­сы Пом­пея при обсуж­де­нии еги­пет­ско­го вопро­са (Cic. Fam. I. 1. 3; 2. 1—2; 4. 1)³⁸. Таким обра­зом, отдель­ные кон­так­ты с Пом­пе­ем участ­ни­ков этой борь­бы вряд ли поз­во­ля­ют объ­яс­нить её поли­ти­че­ский смысл.

Ситу­а­ция с Крас­сом неяс­на по иным при­чи­нам. Преж­де иссле­до­ва­те­ли, дове­ряв­шие сооб­ще­ни­ям источ­ни­ков о том, что Красс сто­ял за пер­вым заго­во­ром Кати­ли­ны (Suet. Iul. 9. 1—2; As­con. 83), рас­смат­ри­ва­ли Кати­ли­ну, Автро­ния и Сул­лу как его сто­рон­ни­ков³⁹. Порой даже исто­ри­ки, отри­цаю­щие суще­ст­во­ва­ние пер­во­го заго­во­ра, всё же назы­ва­ют этих кан­дида­тов став­лен­ни­ка­ми Крас­са, осно­вы­ва­ясь на их после­дую­щих кон­так­тах (As­con. 82—83; Sall. Cat. 17. 7; 48. 4—9; Plut. Crass. 13; Cic. 1)⁴⁰. Одна­ко в источ­ни­ках нет сведе­ний ни о пози­ции Крас­са на этих выбо­рах, ни о его свя­зях с Автро­ни­ем и Сул­лой до 66 г., поэто­му рас­суж­де­ния об их пред­вы­бор­ном сою­зе выглядят чисто гипо­те­ти­че­ски­ми⁴¹. Кати­ли­ну и Крас­са ино­гда отно­сят к одной поли­ти­че­ской груп­пи­ров­ке на том осно­ва­нии, что в 73 г. они с.159 одно­вре­мен­но были обви­не­ны в соблаз­не­нии веста­лок⁴². Одна­ко в дру­гой ста­тье я попы­та­лась дока­зать, что истин­ной мише­нью обви­не­ния был Красс, Кати­ли­на же попал под суд про­сто пото­му, что про­тив него име­лись весо­мые ули­ки, а осуж­де­ние одной вестал­ки повы­ша­ло веро­ят­ность осуж­де­ния вто­рой⁴³. Конеч­но, общая опас­ность мог­ла сбли­зить Крас­са и Кати­ли­ну, но всё же гипо­те­за об их сою­зе в 66 г. доволь­но сла­бо обос­но­ва­на, хотя пол­но­стью исклю­чать её нель­зя⁴⁴.

Види­мо, сле­ду­ет согла­сить­ся с выво­да­ми Э. Грю­эна о том, что в 66 г. не наблюда­ет­ся ни про­ти­во­сто­я­ния опти­ма­тов и попу­ля­ров, ни попы­ток Крас­са про­ве­сти в кон­су­лы сво­их став­лен­ни­ков, ни борь­бы сто­рон­ни­ков Пом­пея с его про­тив­ни­ка­ми. В Риме име­ло место обыч­ное сопер­ни­че­ство за кон­суль­ство, в ходе кото­ро­го каж­дый соис­ка­тель пре­сле­до­вал свои инте­ре­сы, заклю­чал так­ти­че­ские сою­зы с дру­ги­ми поли­ти­ка­ми и доби­вал­ся под­держ­ки как мож­но более широ­ких кру­гов⁴⁵. Конеч­но, осуж­де­ние сра­зу двух избран­ных кон­су­лов — это не рядо­вое собы­тие в рим­ской поли­ти­ке. Одна­ко, с одной сто­ро­ны, в 67 г. был при­нят более стро­гий закон о нару­ше­ни­ях при соис­ка­нии (Cass. Dio XXXVI. 38), а с дру­гой сто­ро­ны, П. Сул­ла был очень богат (Cic. Sull. 89; Off. II. 29; Gell. XII. 12. 2) и мог потра­тить огром­ные сум­мы на под­куп как в свою поль­зу, так и в поль­зу сво­его союз­ни­ка Автро­ния⁴⁶, так что их винов­ность была слиш­ком оче­вид­на.

По-види­мо­му, Сул­ла и Автро­ний вос­при­ня­ли своё осуж­де­ние крайне болез­нен­но: Автро­ний два­жды пытал­ся сорвать суд с помо­щью гла­ди­а­то­ров и мятеж­ной тол­пы (Cic. Sull. 15), а Сул­ла на повтор­ных выбо­рах про­ти­во­дей­ст­во­вал сво­е­му обви­ни­те­лю Торк­ва­ту и под­дер­жи­вал Кати­ли­ну — тоже с помо­щью воору­жён­ных отрядов (Cic. Sull. 68)⁴⁷. Имен­но тогда имя Кати­ли­ны впер­вые ока­зы­ва­ет­ся свя­зан­ным с име­нем Сул­лы. И имен­но здесь зало­же­на осно­ва мифа о пер­вом заго­во­ре. Очень веро­ят­но, что Автро­ний и Сул­ла вслух него­до­ва­ли и пуб­лич­но угро­жа­ли сво­им обви­ни­те­лям; в соче­та­нии с их при­вер­жен­но­стью к наси­лию это и поро­ди­ло слу­хи о зате­вае­мой резне и пере­во­ро­те⁴⁸. Одна­ко сле­ду­ет согла­сить­ся с мне­ни­ем о пол­ном неправ­до­по­до­бии этих слу­хов⁴⁹, ибо Автро­ний и Сул­ла не мог­ли не пони­мать, что не име­ют ника­ких шан­сов удер­жать власть, захва­чен­ную таким обра­зом.

с.160 Отно­си­тель­но моти­ва­ции Вол­ка­ция, не допу­стив­ше­го к выбо­рам Кати­ли­ну, мож­но сде­лать два пред­по­ло­же­ния, кото­рые не явля­ют­ся вза­и­мо­ис­клю­чаю­щи­ми. Воз­мож­но, он не желал, чтобы Кати­ли­на ускольз­нул от суда за вымо­га­тель­ство в Афри­ке⁵⁰: ранее Вол­ка­ций или его кол­ле­га докла­ды­вал сена­ту о жало­бах про­вин­ци­а­лов на его дей­ст­вия (As­con. 85). С дру­гой сто­ро­ны, воз­мож­но, Вол­ка­ций желал помочь Торк­ва­ту, кото­рый уже один раз про­иг­рал выбо­ры сопер­ни­ку, широ­ко исполь­зо­вав­ше­му под­куп, и имел мало шан­сов победить Кати­ли­ну: тот после сво­его намест­ни­че­ства рас­по­ла­гал нема­лы­ми сред­ства­ми⁵¹ и, как пока­за­ли после­дую­щие собы­тия, охот­но исполь­зо­вал в пред­вы­бор­ной борь­бе под­куп (Ibid. 82—83)⁵².

В поль­зу вто­ро­го объ­яс­не­ния гово­рят два обсто­я­тель­ства. Во-пер­вых, в сле­дую­щем году на суде за вымо­га­тель­ство Кати­ли­ну под­дер­жи­ва­ли кон­су­ля­ры (Cic. Sull. 81: ad­fue­runt… Ca­ti­li­nae il­lum­que lau­da­runt). Судя по тому, что в 62 г. Торк­ват-млад­ший пори­цал за это кон­су­ля­ров в целом (ac­cu­sa­ti sunt uno no­mi­ne con­su­la­res), мож­но пред­по­ло­жить, что на суде выска­за­лись если не все, то мно­гие кон­су­ля­ры⁵³. Но эти же самые люди долж­ны были вхо­дить в con­si­lium Вол­ка­ция; они реко­мен­до­ва­ли и под­дер­жи­ва­ли реше­ние об отстра­не­нии Кати­ли­ны от выбо­ров. Сле­до­ва­тель­но, вряд ли это реше­ние было при­ня­то для того, чтобы Кати­ли­на не ушёл от ответ­ст­вен­но­сти за вымо­га­тель­ство. Во-вто­рых, кон­суль­тан­том (ad­vo­ca­tus) Кати­ли­ны на этом суде высту­пал сам Торк­ват, кон­сул 65 г., — несмот­ря на про­шло­год­нее сопер­ни­че­ство и слу­хи о его пре­ступ­ных замыс­лах (Cic. Sull. 81).

Пред­став­ля­ет­ся прав­до­по­доб­ным пред­по­ло­же­ние Г. Сам­не­ра о том, что отстра­не­ние Кати­ли­ны от выбо­ров мог­ло про­изой­ти по согла­ше­нию сто­рон. Кати­ли­на не участ­во­вал в пер­вых выбо­рах на 66 г., сле­до­ва­тель­но, пла­ни­ро­вал своё соис­ка­ние на 65 г. Одна­ко угро­за суда заста­ви­ла его изме­нить пла­ны и вклю­чить­ся в борь­бу за кон­суль­ство на повтор­ных выбо­рах 66 г. Кон­сул Вол­ка­ций и его совет при­ня­ли реше­ние отстра­нить Кати­ли­ну от выбо­ров, чтобы защи­тить инте­ре­сы Торк­ва­та, но в каче­стве ком­пен­са­ции ему была обе­ща­на под­держ­ка на суде⁵⁴. Веро­ят­но, дан­ное обе­ща­ние, как и сове­ща­ние Вол­ка­ция с con­si­lium, долж­но было под­кре­пить поли­ти­че­ски спор­ное реше­ние об отстра­не­нии кан­дида­та без фор­маль­ной при­чи­ны.

Кати­ли­на дей­ст­ви­тель­но полу­чил на про­цес­се под­держ­ку Торк­ва­та и дру­гих кон­су­ля­ров и был оправ­дан, одна­ко сам этот суд всё-таки поме­шал ему при­нять уча­стие в кон­суль­ских выбо­рах на 64 г., и его пла­ны ока­за­лись нару­ше­ны. Кати­ли­на вполне мог пред­видеть подоб­ное раз­ви­тие собы­тий, и, веро­ят­но, избра­ние кон­су­лом на 65 г. пред­став­ля­лось ему более пред­по­чти­тель­ным. Одна­ко Вол­ка­ций дей­ст­во­вал в рам­ках сво­их пол­но­мо­чий, и Кати­ли­на не имел воз­мож­но­сти ему с.161 про­ти­во­дей­ст­во­вать⁵⁵, поэто­му вынуж­ден был согла­сить­ся с ком­про­мисс­ным реше­ни­ем. Едва ли мож­но согла­сить­ся с Г. Сам­не­ром в том, что Кати­ли­на вос­при­нял своё отстра­не­ние спо­кой­но⁵⁶: веро­ят­но, он дол­жен был зата­ить если не враж­ду, то неко­то­рую доса­ду и вряд ли пол­но­стью пола­гал­ся на под­держ­ку Торк­ва­та, Вол­ка­ция и его сове­та⁵⁷. Кати­ли­на ока­зал­ся в слож­ном поло­же­нии: ему пред­сто­я­ло одно­вре­мен­но гото­вить­ся к суду за вымо­га­тель­ство и кон­суль­ским выбо­рам⁵⁸, поэто­му он заин­те­ре­со­ван был в полу­че­нии под­держ­ки как мож­но более широ­ких поли­ти­че­ских кру­гов. Это при­во­дит нас к вопро­су о суде над Мани­ли­ем и уча­стии в нём Кати­ли­ны.

2. Суды над Мани­ли­ем

Г. Мани­лий, три­бун 66 г., кото­рый про­вёл закон о пре­до­став­ле­нии Пом­пею импе­рия про­тив Мит­ри­да­та, был при­вле­чён к суду за вымо­га­тель­ство в кон­це декаб­ря 66 г., сра­зу по окон­ча­нии сро­ка сво­их пол­но­мо­чий; дан­ное обви­не­ние пред­став­ля­ло собой месть за его дея­тель­ность в долж­но­сти три­бу­на⁵⁹. Такое обви­не­ние обыч­но предъ­яв­ля­лось намест­ни­кам или чле­нам про­вин­ци­аль­ной адми­ни­ст­ра­ции, и в отно­ше­нии пле­бей­ско­го три­бу­на оно выглядит необыч­но; ещё более стран­но, что про­цесс был ини­ции­ро­ван в самом кон­це года, нака­нуне сме­ны пре­то­ра и соста­ва при­сяж­ных, хотя про­цеду­ра раз­би­ра­тель­ства в делах о вымо­га­тель­ствах была весь­ма слож­ной и зани­ма­ла несколь­ко меся­цев. Убеди­тель­ное объ­яс­не­ние этим обсто­я­тель­ствам пред­ло­жил Дж. Рэм­си: по его мне­нию, Мани­лия обви­ни­ли в полу­че­нии дохо­дов от чужо­го вымо­га­тель­ства; то есть, его про­цесс был про­из­вод­ным от суда над каким-то намест­ни­ком и про­ис­хо­дил после осуж­де­ния послед­не­го, по ста­тье «Кому посту­пи­ли эти сред­ства» (quo ea pe­cu­nia per­ve­ne­rit). Поэто­му обви­не­ние было заин­те­ре­со­ва­но в том, чтобы Мани­лий пред­стал перед теми же при­сяж­ны­ми, но воз­мож­ность при­влечь его к суду пред­ста­ви­лась лишь после 10 декаб­ря, когда истек­ли его пол­но­мо­чия. Впро­чем, в его слу­чае про­цеду­ра суда была гораздо более корот­кой и поз­во­ля­ла уло­жить­ся в остав­ший­ся срок⁶⁰.

В 66 г. судом по делам о вымо­га­тель­стве руко­во­дил Цице­рон; ранее в этом же году он про­из­нёс речь в под­держ­ку Мани­ли­е­ва зако­на, поэто­му обви­ня­е­мый мог наде­ять­ся на его содей­ст­вие. Цице­рон, одна­ко, пре­до­ста­вил Мани­лию для под­готов­ки защи­ты толь­ко один день вме­сто обыч­ных деся­ти и назна­чил суд на 29 декаб­ря — послед­ний с.162 день года и, соот­вет­ст­вен­но, сво­ей пре­ту­ры. В назна­чен­ный срок суд не состо­ял­ся, пото­му что народ был раз­гне­ван неспра­вед­ли­во­стью по отно­ше­нию к Мани­лию, три­бу­ны выве­ли Цице­ро­на на сход­ку и потре­бо­ва­ли объ­яс­не­ний. Пре­тор заявил, что стре­мил­ся обес­пе­чить мак­си­маль­но бла­го­при­ят­ное для обви­ня­е­мо­го рас­смот­ре­ние дела, поэто­му назна­чил заседа­ние на тот день, когда ещё сам будет руко­во­дить судом. На этой же сход­ке он про­из­нёс речь про­тив вра­гов Пом­пея и пообе­щал защи­щать Мани­лия на суде, кото­рый был пере­не­сён на сле­дую­щий год⁶¹.

Пред­став­ля­ют­ся вполне спра­вед­ли­вы­ми выво­ды ряда иссле­до­ва­те­лей о том, что Цице­рон в пред­две­рии соис­ка­ния кон­суль­ства не желал помо­гать мятеж­но­му три­бу­ну Мани­лию (ни в каче­стве пред­седа­те­ля суда, ни в каче­стве защит­ни­ка), чтобы не настро­ить про­тив себя кон­сер­ва­то­ров в сена­те, но при этом ста­рал­ся, чтобы сто­рон­ни­ки Пом­пея не мог­ли бы упрек­нуть его в том, что он оста­вил Мани­лия без помо­щи⁶². Вряд ли, одна­ко, мож­но согла­сить­ся с мне­ни­ем, что «Цице­рон стре­мил­ся в этом вопро­се остать­ся в поло­же­нии бес­при­страст­но­го тре­тей­ско­го судьи»⁶³. Пре­до­став­ле­ние Мани­лию лишь одно­го дня для под­готов­ки защи­ты явно откло­ня­лось от обыч­ной про­цеду­ры (Plut. Cic. 9) и отве­ча­ло инте­ре­сам обви­не­ния. Во-пер­вых, Мани­лию пред­сто­я­ло пред­стать перед судья­ми, уже при­го­во­рив­ши­ми намест­ни­ка, от кото­ро­го, по утвер­жде­нию обви­не­ния, он полу­чил день­ги. Мож­но было ожи­дать от них опре­де­лён­но­го пред­убеж­де­ния, и веро­ят­ность осуж­де­ния в таком суде была выше, чем если бы дело рас­смат­ри­вал новый состав при­сяж­ных. Во-вто­рых, Мани­лию было бы крайне труд­но за день под­гото­вить­ся к защи­те, тогда как мате­ри­а­лы обви­не­ния были собра­ны зара­нее, ещё на пер­вом про­цес­се⁶⁴. Впро­чем, вряд ли Цице­рон стре­мил­ся обес­пе­чить осуж­де­ние Мани­лия; ско­рее, он про­сто забо­тил­ся о том, чтобы ему само­му не при­шлось ни защи­щать мятеж­но­го попу­ля­ра (и ссо­рить­ся с кон­сер­ва­то­ра­ми), ни отка­зы­вать ему в защи­те (и пор­тить отно­ше­ния с пом­пе­ян­ца­ми). А избе­жать такой дилем­мы Цице­рон мог лишь в том слу­чае, если бы про­цесс Мани­лия состо­ял­ся в год его пре­ту­ры. Чтобы оправ­дать свои дей­ст­вия в гла­зах Мани­лия и пом­пе­ян­цев, он мог сослать­ся на свою снис­хо­ди­тель­ность в каче­стве пред­седа­те­ля суда (ср.: Plut. Cic. 9) и на сооб­ра­же­ния с.163 спра­вед­ли­во­сти, тре­бо­вав­шей, чтобы дело рас­смат­ри­ва­ли те судьи, кото­рые уже зна­ко­мы с его обсто­я­тель­ства­ми⁶⁵. Но при любом при­го­во­ре Цице­рон мог пере­ло­жить основ­ную ответ­ст­вен­ность на при­сяж­ных, кото­рые его вынес­ли.

Тем не менее, и Мани­лий, и рим­ский плебс вос­при­ня­ли дей­ст­вия Цице­ро­на как враж­деб­ные и неспра­вед­ли­вые. Плу­тарх утвер­жда­ет, что объ­яс­не­ния Цице­ро­на вызва­ли одоб­ре­ние у сход­ки, но, судя по тому, что суд всё-таки был пере­не­сён на сле­дую­щий год, и Цице­ро­ну при­шлось взять на себя защи­ту Мани­лия, сто­рон­ни­ки три­бу­на пред­по­чли поло­жить­ся не на мяг­кость и снис­хо­ди­тель­ность Цице­ро­на, а на его крас­но­ре­чие. Что каса­ет­ся народ­но­го одоб­ре­ния, то его, по-види­мо­му, вызва­ла речь Цице­ро­на про­тив вра­гов Пом­пея (Plut. Cic. 9; Cass. Dio XXXVI. 44. 2): к это­му момен­ту он уже дол­жен был понять, что неудо­воль­ст­вие опти­ма­тов неиз­беж­но, и ему важ­нее было рас­по­ло­жить к себе раз­гне­ван­ную тол­пу.

В послед­ний день 66 г., когда на фору­ме про­ис­хо­ди­ли эти бур­ные собы­тия, там был заме­чен Кати­ли­на с ору­жи­ем в руках. Цице­рон (Cat. I. 15) утвер­жда­ет, что он собрал воору­жён­ный отряд, чтобы убить кон­су­лов и пер­вых граж­дан. В све­те дру­гих сооб­ще­ний о пер­вом заго­во­ре Кати­ли­ны под наме­чен­ны­ми жерт­ва­ми здесь обыч­но пони­ма­ют­ся избран­ные кон­су­лы Торк­ват и Кот­та⁶⁶. Одна­ко Цице­рон гово­рит про­сто о кон­су­лах, при­чём неза­дол­го до это­го, в том же пред­ло­же­нии упо­ми­на­ет дей­ст­ву­ю­щих кон­су­лов: «qui nes­ciat te pri­die Ka­len­das Ianua­rias Le­pi­do et Tul­lo con­su­li­bus ste­tis­se in co­mi­tio cum te­lo, ma­num con­su­lum et prin­ci­pum ci­vi­ta­tis in­ter­fi­cien­do­rum cau­sa pa­ra­vis­se», и более есте­ствен­но видеть здесь намёк на поку­ше­ние на Лепида и Тул­ла, кон­су­лов 66 г.⁶⁷ К момен­ту про­из­не­се­ния этой речи в нояб­ре 63 г. миф о пер­вом заго­во­ре Кати­ли­ны ещё не сло­жил­ся. Насколь­ко мож­но судить по сохра­нив­шим­ся фраг­мен­там речи «В белой тоге», в 64 г. Цице­рон ещё не свя­зы­вал дея­тель­ность Кати­ли­ны с замыс­ла­ми Сул­лы и Автро­ния (As­con. 92)⁶⁸.

Мно­гие иссле­до­ва­те­ли сочли убеди­тель­ным пред­по­ло­же­ние М. Гель­це­ра о том, что 29 декаб­ря 66 г. Кати­ли­на явил­ся на форум с ору­жи­ем не для того, чтобы убить кон­су­лов, а для того, чтобы сорвать суд над Мани­ли­ем⁶⁹. Р. Сигер ука­зы­ва­ет на то, что Кати­ли­на, как и Мани­лий, был свя­зан с Пом­пе­ем, так как в юно­сти слу­жил под коман­до­ва­ни­ем его отца (ILS. 8888), а в сле­дую­щем году полу­чил в суде помощь от пом­пе­ян­ца Торк­ва­та (Cic. Sull. 81)⁷⁰. Одна­ко кон­так­ты с с.164 Пом­пе­ем мож­но най­ти у мно­гих поли­ти­ков, напри­мер, у Вол­ка­ция Тул­ла, не допу­стив­ше­го Кати­ли­ну к выбо­рам (см. выше), или у Цице­ро­на, заняв­ше­го враж­деб­ную Мани­лию пози­цию⁷¹. С дру­гой сто­ро­ны, Э. Грю­эн пока­зал, что Кати­ли­на имел так­же свя­зи с вра­га­ми Пом­пея, в част­но­сти, с Кв. Кату­лом и Гн. Пизо­ном⁷². Поэто­му более весо­мой пред­став­ля­ет­ся аргу­мен­та­ция Э. Фил­лип­са, кото­рый ука­зы­ва­ет, что Кати­ли­на был очень заин­те­ре­со­ван в воз­рож­де­нии преж­них кон­так­тов с пом­пе­ян­ца­ми, так как ему вско­ре пред­сто­я­ли кон­суль­ские выбо­ры и суд, и он нуж­дал­ся в любой помо­щи, какую смо­жет полу­чить, а Мани­лий был попу­ля­рен сре­ди плеб­са⁷³. Ранее в этом же году пом­пе­я­нец Г. Кор­не­лий сорвал гро­зив­ший ему суд при помо­щи наси­лия (As­con. 59—60). Воз­мож­но, Кати­ли­на счёл полез­ным завя­зать сотруд­ни­че­ство с кру­га­ми, спо­соб­ны­ми моби­ли­зо­вать воору­жён­ную силу для дав­ле­ния на суд⁷⁴.

Оста­ёт­ся наи­бо­лее серь­ёз­ное воз­ра­же­ние про­тив гипо­те­зы о сотруд­ни­че­стве Кати­ли­ны и Мани­лия: гово­ря о пре­ступ­ных дей­ст­ви­ях Кати­ли­ны 29 декаб­ря 66 г., Цице­рон не упо­ми­на­ет о том, что сам он тогда нахо­дил­ся в опас­но­сти (Cat. I. 15)⁷⁵. Пред­став­ля­ет­ся, что это умол­ча­ние вполне объ­яс­ни­мо. В этот день Цице­рон ока­зал­ся в непри­ят­ной ситу­а­ции: перед лицом раз­гне­ван­ной сход­ки он вынуж­ден был отме­нить своё реше­ние о дате суда над Мани­ли­ем, и дать обе­ща­ние защи­щать его, чего вовсе не желал делать. Если бы он заявил, что под­вер­гал­ся опас­но­сти со сто­ро­ны Кати­ли­ны, то при­знал бы, что в тот день скло­нил­ся перед него­дя­ем и выпол­нил его тре­бо­ва­ния вопре­ки соб­ст­вен­ной воле. Такое при­зна­ние силь­но ума­ли­ло бы как эффект от речи, так и auc­to­ri­tas ора­то­ра вооб­ще. Поэто­му Цице­рон, види­мо, пред­по­чи­тал изо­бра­жать этот инци­дент как недо­ра­зу­ме­ние, в кото­ром все участ­ни­ки по-сво­е­му забо­ти­лись об инте­ре­сах Мани­лия и про­сто не поня­ли друг дру­га⁷⁶.

В 65 г. Мани­лий сно­ва пред­стал перед судом: одно заседа­ние было сорва­но, но на вто­ром он был осуж­дён (As­con. 60, 66 C). По вопро­су о с.165 том, какое обви­не­ние было предъ­яв­ле­но Мани­лию, суще­ст­ву­ют раз­но­гла­сия; пред­став­ля­ет­ся, что убеди­тель­ные аргу­мен­ты в поль­зу того, что три­бун был осуж­дён за ума­ле­ние вели­чия, при­вёл Дж. Рэм­си⁷⁷. Одна­ко вопрос о том, было ли пер­вое — сорван­ное — заседа­ние в 65 г. про­дол­же­ни­ем про­цес­са по делу о вымо­га­тель­стве, нача­то­го в 66 г., либо пер­вой попыт­кой при­влечь Мани­лия к отве­ту за ума­ле­ние вели­чия, менее ясен. В. К. Хру­сталёв свя­зы­ва­ет с сорван­ным заседа­ни­ем свиде­тель­ство схо­лии из Боб­био, где гово­рит­ся, что на Мину­ция, обви­нив­ше­го Мани­лия в ума­ле­нии вели­чия, ока­за­ла дав­ле­ние тол­па, и дела­ет вывод, что суд по делу о maies­tas спер­ва был сорван и лишь затем воз­об­но­вил­ся⁷⁸. Одна­ко в схо­лии сооб­ща­ет­ся так­же о том, что Мину­цию ока­зал помощь Аге­но­барб, и кон­текст, ско­рее, пред­по­ла­га­ет, что их дей­ст­вия увен­ча­лись успе­хом. Более того, эти бес­по­ряд­ки мог­ли состо­ять­ся не на заседа­нии суда, а меж­ду no­mi­nis de­la­tio и слу­ша­ни­ем дела или даже в день no­mi­nis de­la­tio. С дру­гой сто­ро­ны, гипо­те­зу о том, что на сорван­ном заседа­нии долж­но было слу­шать­ся дело о вымо­га­тель­стве, под­твер­жда­ет свиде­тель­ство Дио­на Кас­сия (XXXVI. 44. 2) о том, что после того, как Цице­рон пообе­щал защи­щать Мани­лия от обви­не­ния в вымо­га­тель­стве, бес­по­ряд­ки поме­ша­ли суду собрать­ся. Кро­ме того, сам Цице­рон, стре­мясь отме­же­вать­ся от Мани­лия, гово­рит, что срыв суда был совер­шен­но чужд его сооб­ра­же­ни­ям (meis alie­nis­si­mum ra­tio­ni­bus: As­con. 66). Посколь­ку он обе­щал защи­щать Мани­лия толь­ко от обви­не­ния в вымо­га­тель­стве, логич­но счи­тать, что здесь речь идёт имен­но об этом суде⁷⁹.

Срыв суда изба­вил Цице­ро­на от необ­хо­ди­мо­сти защи­щать Мани­лия⁸⁰. С дру­гой сто­ро­ны, реше­ние три­бу­на обра­тить­ся к наси­лию, види­мо, ука­зы­ва­ет на то, что после враж­деб­но­го поведе­ния Цице­ро­на в 66 г. Мани­лий не слиш­ком пола­гал­ся на его помощь и пред­по­чёл искать защи­ты у дру­гих людей⁸¹. В речи «За Кор­не­лия» Цице­рон утвер­жда­ет, что Мани­лия под­стре­ка­ли к бес­по­ряд­кам «могу­ще­ст­вен­ные люди» (mag­ni ho­mi­nes), и Аско­ний иден­ти­фи­ци­ру­ет их как Кати­ли­ну и Гн. Пизо­на (As­con. 66)⁸². Имен­но эти лица, по сооб­ще­нию Аско­ния (83), орга­ни­зо­ва­ли в 65 г. некий заго­вор. Со слу­ха­ми о нём Дион Кас­сий (XXXVI. 44. 4) свя­зы­ва­ет поста­нов­ле­ние сена­та о пре­до­став­ле­нии охра­ны кон­су­лам Торк­ва­ту и Кот­те. С дру­гой сто­ро­ны, кон­су­лы обес­пе­чи­ва­ли охра­ну финаль­но­го заседа­ния суда над Мани­ли­ем, на кото­ром с.166 он был осуж­дён (As­con. 60). Поэто­му пред­став­ля­ет­ся весь­ма прав­до­по­доб­ной гипо­те­за Б. Мар­шал­ла о том, что охра­на тре­бо­ва­лась кон­су­лам не для защи­ты от поку­ше­ния, а для обес­пе­че­ния поряд­ка на суде; одна­ко впо­след­ст­вии, в ходе раз­ви­тия мифа о пер­вом заго­во­ре Кати­ли­ны, это поста­нов­ле­ние было интер­пре­ти­ро­ва­но в ином смыс­ле⁸³.

На поста­нов­ле­ние сена­та об учреж­де­нии след­ст­вия по пово­ду слу­чив­ше­го­ся нало­жил запрет некий три­бун — веро­ят­но, один из тех, кто 29 декаб­ря созвал сход­ку для защи­ты инте­ре­сов Мани­лия (Cass. Dio XXXVI. 44. 5). Дион Кас­сий пишет, что суж­де­ние сена­та было выне­се­но «про­тив них» (κατ’ αὐτῶν); одна­ко в этом пред­ло­же­нии упо­ми­на­ют­ся толь­ко Пизон и Кати­ли­на; а о Сул­ле и Автро­нии, пред­по­ла­гае­мых ини­ци­а­то­рах заго­во­ра, гово­рит­ся в нача­ле преды­ду­ще­го пред­ло­же­ния. Скла­ды­ва­ет­ся впе­чат­ле­ние, что в тек­сте суж­де­ния были упо­мя­ну­ты толь­ко Пизон и Кати­ли­на. Если судить по аргу­мен­та­ции Цице­ро­на в речи «За Сул­лу», в 62 г. обви­ни­тель Сул­лы не при­во­дил это реше­ние сена­та в дока­за­тель­ство пре­ступ­ных замыс­лов обви­ня­е­мо­го; воз­мож­но, оно его про­сто не каса­лось.

Что же каса­ет­ся третье­го заседа­ния, где Мани­лий обви­нял­ся в ума­ле­нии вели­чия и был осуж­дён, то оно может соот­вет­ст­во­вать сооб­ще­нию о том, что заго­вор­щи­ки пере­нес­ли дату напа­де­ния с 1 янва­ря на 5 фев­ра­ля, но оно сно­ва не состо­я­лось (Sall. Cat. 18. 5—8)⁸⁴. Веро­ят­но, в этот день ожи­да­лись бес­по­ряд­ки, до сих пор неиз­мен­но сопро­вож­дав­шие суды над Мани­ли­ем, но заседа­ние про­шло спо­кой­но бла­го­да­ря при­сут­ст­вию кон­су­лов и воору­жён­ной охра­ны.

Серь­ёз­ную про­бле­му для интер­пре­та­ции этих собы­тий созда­ёт уча­стие в них Гн. Пизо­на (As­con. 66). Если Мани­лий являл­ся сто­рон­ни­ком Пом­пея, то Пизон, напро­тив, был его непри­ми­ри­мым вра­гом (Sall. Cat. 19. 1; As­con. 92). Вале­рий Мак­сим (VI. 2. 4) сооб­ща­ет, что одна­жды Гн. Пизон предъ­явил в суде обви­не­ние неко­е­му Мани­лию Кри­спу, кото­ро­го под­дер­жи­вал Пом­пей, и Э. Грю­эн, по-види­мо­му, обос­но­ван­но иден­ти­фи­ци­ру­ет Мани­лия Кри­спа с три­бу­ном 66 г. и отно­сит этот про­цесс к 69—68 гг.⁸⁵ Поче­му же Пизон теперь высту­пил на сто­роне пом­пе­ян­ца, кото­ро­го сам все­го несколь­ко лет назад при­вле­кал к суду?

Выска­зы­ва­лись мне­ния, что Аско­ний ошиб­ся и Пизон не участ­во­вал в сры­ве суда над Мани­ли­ем⁸⁶; что Мани­лий не был так уж тес­но свя­зан с Пом­пе­ем⁸⁷; что поли­ти­че­ские свя­зи Пизо­на были мно­го­об­раз­ны и он под­дер­жал Мани­лия в силу каких-то неиз­вест­ных нам обя­за­тельств⁸⁸; что Пизон полу­чил ука­за­ние от сво­его покро­ви­те­ля с.167 Крас­са⁸⁹. Вопрос об уча­стии Крас­са в этом деле будет рас­смат­ри­вать­ся ниже; а пер­вые три объ­яс­не­ния пред­по­ла­га­ют либо ошиб­ку или неточ­ность источ­ни­ков, либо вли­я­ние неиз­вест­ных нам фак­то­ров, поэто­му вряд ли мож­но при­знать их вполне удо­вле­тво­ри­тель­ны­ми.

Рас­ска­зы­вая о суде, на кото­ром Гн. Пизон обви­нял Мани­лия Кри­спа, Вале­рий Мак­сим (VI. 2. 4) сооб­ща­ет, что когда Пом­пей сво­им вли­я­ни­ем спас Мани­лия от нака­за­ния, Пизон осы­пал вли­я­тель­но­го заступ­ни­ка обви­не­ни­я­ми, а тот в ответ поин­те­ре­со­вал­ся, поче­му Пизон не подаст в суд на него само­го. Пизон заявил, что, если бы он мог быть уве­рен, что Пом­пей не раз­вя­жет граж­дан­скую вой­ну, то предъ­явил бы ему обви­не­ние рань­ше, чем Мани­лию. Отсюда вид­но, что истин­ной целью Пизо­на был Пом­пей, и лишь вслед­ст­вие невоз­мож­но­сти при­влечь к суду столь круп­ную фигу­ру Пизон ата­ко­вал его менее вли­я­тель­но­го при­вер­жен­ца. При этом он вполне мог не питать к само­му Мани­лию ника­кой лич­ной враж­ды.

С дру­гой сто­ро­ны, когда Цице­рон пре­до­ста­вил Мани­лию толь­ко один день для под­готов­ки защи­ты, и сам Мани­лий, и Пизон мог­ли сде­лать опре­де­лён­ные выво­ды не толь­ко о наме­ре­ни­ях само­го ора­то­ра, но и о пози­ции Пом­пея в этом деле. Ясно было, что Цице­рон не жела­ет помо­гать обви­ня­е­мо­му, укло­ня­ет­ся от это­го под фор­маль­ны­ми пред­ло­га­ми и при этом рас­счи­ты­ва­ет сохра­нить с Пом­пе­ем хоро­шие отно­ше­ния. Логич­но было пред­по­ло­жить, что Пом­пей впря­мую не про­сил Цице­ро­на защи­щать Мани­лия и скло­нен устра­нить­ся от про­бле­мы, оста­вив всё на усмот­ре­ние сво­их сто­рон­ни­ков в Риме⁹⁰. Мани­лия эти наблюде­ния побуди­ли оста­вить надеж­ды на помощь Цице­ро­на и пом­пе­ян­цев и обра­тить­ся к Кати­лине; Пизо­на же они, по-види­мо­му, побуди­ли ока­зать Мани­лию содей­ст­вие. Про­ведя закон об импе­рии Пом­пея, Мани­лий при­об­рёл попу­ляр­ность в наро­де, и Пизон, воз­мож­но, счёл полез­ным ока­зать ему услу­гу, свя­зать его дол­гом бла­го­дар­но­сти и таким обра­зом лишить Пом­пея одно­го из союз­ни­ков.

Подоб­ные рас­чё­ты в отно­ше­нии Мани­лия А. Уорд при­пи­сы­ва­ет не само­му Пизо­ну, а его покро­ви­те­лю Крас­су, по ука­за­нию кото­ро­го, как счи­та­ет иссле­до­ва­тель, Пизон и вме­шал­ся в этот про­цесс⁹¹. Чтобы оце­нить прав­до­по­доб­на ли эта гипо­те­за, сле­ду­ет вер­нуть­ся к собы­ти­ям годич­ной дав­но­сти. 29 декаб­ря 67 г., вско­ре после вступ­ле­ния в долж­ность, Мани­лий с при­ме­не­ни­ем наси­лия про­вёл закон о пре­до­став­ле­нии воль­ноот­пу­щен­ни­кам пра­ва голо­со­вать в тех же три­бах, что и их патро­ны (ранее они были рас­пре­де­ле­ны по четы­рём город­ским три­бам). На сле­дую­щий день сенат отме­нил этот закон (As­con. 45; 65; Cass. Dio XXXVI. 42. 1—4). Дион Кас­сий пишет об этом так: «Когда же сенат (он узнал [об этом] пря­мо на сле­дую­щий день, в пер­вый день меся­ца, когда Луций Тулл и Эми­лий Лепид всту­пи­ли в кон­суль­ство) его с.168 закон откло­нил, [Мани­лий], испу­гав­шись, посколь­ку народ ужас­но него­до­вал, спер­ва при­пи­сал эту идею Крас­су и неко­то­рым дру­гим». Мани­лию, одна­ко, никто не пове­рил.

Интер­пре­та­ция это­го сооб­ще­ния вызва­ла у иссле­до­ва­те­лей опре­де­лён­ные труд­но­сти. А. Уорд счи­та­ет, что сопро­тив­ле­ние наро­да было моби­ли­зо­ва­но сена­том, и Мани­лий попы­тал­ся сва­лить на Крас­са ответ­ст­вен­ность за зако­но­про­ект, раз­гне­вав­ший сенат⁹². Одна­ко в рас­ска­зе Дио­на Кас­сия нет сведе­ний ни о том, что народ был моби­ли­зо­ван сена­том, ни о том, что за один день настро­е­ние наро­да ради­каль­но изме­ни­лось. Мани­лий же испу­гал­ся имен­но наро­да — а не сена­та, кото­рый высту­па­ет глав­ным его про­тив­ни­ком по вер­сии Уор­да. В. К. Хру­сталёв пред­по­ла­га­ет, что народ был раз­гне­ван тем, что Мани­лий слиш­ком лег­ко сдал­ся (ср.: As­con. 65)⁹³. Но тогда непо­ня­тен смысл его оправ­да­ний: если за его про­ек­том дей­ст­ви­тель­но сто­ял Красс, то это лишь усу­губ­ля­ло его вину в гла­зах наро­да: полу­ча­ет­ся, что он не решил­ся всту­пить в борь­бу, несмот­ря на под­держ­ку вли­я­тель­но­го поли­ти­ка.

Пред­став­ля­ет­ся, что народ был раз­гне­ван самим содер­жа­ни­ем зако­на Мани­лия. Рим­ский плебс враж­деб­но отно­сил­ся к зако­но­про­ек­там, рас­ши­ря­ю­щим пра­ва граж­дан­ства или голо­со­ва­ния, ибо каж­дый такой закон сни­жал вес голо­сов ста­рых граж­дан в коми­ци­ях⁹⁴. При про­веде­нии зако­но­про­ек­та Мани­лий при­ме­нил наси­лие и опи­рал­ся на воль­ноот­пу­щен­ни­ков и рабов (As­con. 45), — имен­но они были заин­те­ре­со­ва­ны в его при­ня­тии⁹⁵. Голо­со­ва­ние состо­я­лось в день Ком­пи­та­лий (Ibid. 65), хотя это был празд­ник (fe­riae), в кото­рый нель­зя было созы­вать коми­ции (Varr. L. L. VI. 29)⁹⁶. По-види­мо­му, Мани­лий избрал этот день пото­му, что Ком­пи­та­лии отме­ча­ли в основ­ном воль­ноот­пу­щен­ни­ки и рабы (Dion Hal. IV. 14. 3—4), и мож­но было рас­счи­ты­вать на их скоп­ле­ние на фору­ме⁹⁷. Одна­ко те граж­дане, кото­рые были зачис­ле­ны не в четы­ре город­ских три­бы, а в осталь­ные трид­цать одну, вряд ли были доволь­ны тем, что их изби­ра­тель­ные объ­еди­не­ния попол­нят­ся мас­сой воль­ноот­пу­щен­ни­ков⁹⁸, — тем более, что закон был про­ведён в спеш­ке, в неко­ми­ци­аль­ный день и с при­ме­не­ни­ем наси­лия. Таким обра­зом, закон вызы­вал воз­му­ще­ние не толь­ко сена­та, но и зна­чи­тель­ной части плеб­са⁹⁹, и Мани­лий, назвав его ини­ци­а­то­ром Крас­са, вряд ли ока­зал ему доб­рую услу­гу.

с.169 Ска­зал ли Мани­лий прав­ду или солгал? Если бы закон был при­нят, то его автор мог рас­счи­ты­вать на суще­ст­вен­ный рост сво­его вли­я­ния в коми­ци­ях за счёт голо­сов воль­ноот­пу­щен­ни­ков. Но авто­ром зако­на был Мани­лий, Красс же до само­го кон­ца ничем не обна­ру­жи­вал сво­его инте­ре­са к это­му про­ек­ту. Не исклю­че­но, что голо­са воль­ноот­пу­щен­ни­ков потре­бо­ва­лись Мани­лию для того, чтобы лег­че пре­одо­леть сопро­тив­ле­ние сена­та в борь­бе за зако­но­про­ект о восточ­ном коман­до­ва­нии¹⁰⁰. Тогда за спи­ной Мани­лия мог сто­ять как Красс (кото­ро­го назвал сам три­бун), так и Пом­пей (кото­рый в конеч­ном ито­ге полу­чил восточ­ное коман­до­ва­ние по зако­ну Мани­лия). Эту дилем­му вряд ли мож­но раз­ре­шить окон­ча­тель­но, но кан­дида­ту­ра Пом­пея пред­став­ля­ет­ся более веро­ят­ной, посколь­ку он ока­зы­вал Мани­лию покро­ви­тель­ство ещё в 69—68 гг.¹⁰¹ В этом слу­чае Мани­лий про­сто сва­лил на Крас­са ответ­ст­вен­ность за скан­даль­ный зако­но­про­ект, чтобы навлечь на него нена­висть, и вряд ли после это­го Красс мог под­дер­жи­вать три­бу­на на суде. Если же пер­во­на­чаль­но Мани­лий дей­ст­во­вал в инте­ре­сах Крас­са, а затем пере­мет­нул­ся к Пом­пею и обес­пе­чил ему те пол­но­мо­чия, на кото­рые рас­счи­ты­вал сам Марк Лици­ний, то у Крас­са долж­ны были появить­ся к три­бу­ну ещё более серь­ёз­ные пре­тен­зии, чем в пер­вом слу­чае.

Итак, гипо­те­за о том, что в 65 г. Красс пору­чил сво­е­му сто­рон­ни­ку Пизо­ну сорвать суд над Мани­ли­ем, пред­став­ля­ет­ся неправ­до­по­доб­ной. Более веро­ят­но, что Пизон дей­ст­во­вал само­сто­я­тель­но, желая ока­зать под­суди­мо­му услу­гу и сде­лать его про­тив­ни­ком Пом­пея. Веро­ят­но, посред­ни­ком высту­пал Кати­ли­на: Мани­лий сотруд­ни­чал с ним ещё с кон­ца 66 г., а Пизон был бли­зок к нему и участ­во­вал во всех его замыс­лах (As­con. 66). У нас нет осно­ва­ний напря­мую свя­зы­вать Крас­са с делом Мани­лия; одна­ко с Гн. Пизо­ном он дей­ст­ви­тель­но был свя­зан, хоть и в дру­гом деле. И имен­но это дело явля­ет­ся третьей состав­ля­ю­щей так назы­вае­мо­го пер­во­го заго­во­ра Кати­ли­ны, хотя сам Кати­ли­на уже не име­ет к нему отно­ше­ния.

3. Назна­че­ние Гн. Пизо­на в Испа­нию

Сал­лю­стий сооб­ща­ет, что когда 5 фев­ра­ля вто­рое выступ­ле­ние заго­вор­щи­ков не уда­лось, кве­стор Гн. Пизон был назна­чен про­пре­то­ром Ближ­ней Испа­нии по насто­я­нию Крас­са (ad­ni­ten­te Cras­so), так как тот знал о его враж­де с Пом­пе­ем. Сенат же охот­но согла­сил­ся, так как хотел уда­лить это­го опас­но­го чело­ве­ка из Рима, а так­же пото­му, что неко­то­рые сена­то­ры виде­ли в нём опо­ру про­тив Пом­пея (Sall. Cat. 19. 1, ср.: ILS. 875; As­con. 92—93; Cass. Dio XXXVI. 44. 5). Све­то­ний добав­ля­ет, что Пизон полу­чил про­вин­цию без прось­бы и в экс­тра­ор­ди­нар­ном поряд­ке (ultro extra or­di­nem) и, сго­во­рив­шись с Цеза­рем, с.170 наме­ре­вал­ся под­нять там вос­ста­ние (Iul. 9. 3)¹⁰². Цице­рон в речи «В белой тоге» утвер­жда­ет, что некие дур­ные граж­дане спер­ва попы­та­лись пере­ре­зать жилы государ­ства испан­ским кин­жаль­чи­ком, а теперь пыта­ют­ся обна­жить про­тив него два кин­жа­ла. Аско­ний пояс­ня­ет, что под испан­ским кин­жаль­чи­ком име­ет­ся в виду Гн. Пизон, а под дву­мя кин­жа­ла­ми — Кати­ли­на и Г. Анто­ний, сопер­ни­ки Цице­ро­на по соис­ка­нию (As­con. 93). Если сопо­ста­вить этот намёк со свиде­тель­ства­ми о том, что назна­че­ния Пизо­на в Испа­нию добил­ся Красс (Sall. Cat. 19. 1), а Кати­ли­ну и Анто­ния под­дер­жи­ва­ли Красс и Цезарь (As­con. 82—83), то сло­ва Цице­ро­на вполне согла­су­ют­ся со сведе­ни­я­ми Сал­лю­стия¹⁰³.

Р. Сигер выска­зы­ва­ет сомне­ния в том, что за назна­че­ни­ем Пизо­на сто­ял Красс, пред­по­ла­гая, что Сал­лю­стий почерп­нул эти сведе­ния у про­па­ган­ди­стов¹⁰⁴. Одна­ко сооб­ще­ние Сал­лю­стия не содер­жит ниче­го неправ­до­по­доб­но­го: сенат дей­ст­ви­тель­но назна­чил кве­сто­ра Гн. Пизо­на про­пре­то­ром Испа­нии (ILS. 875), и кто-то в сена­те (ско­рее все­го, один из кон­су­ля­ров) дол­жен был вне­сти и отста­и­вать это пред­ло­же­ние. Если Сал­лю­стий сооб­ща­ет, что это был Красс, и Цице­рон под­твер­жда­ет его сведе­ния, — какие есть осно­ва­ния в этом сомне­вать­ся? Инфор­ма­ция Сал­лю­стия о моти­вах Крас­са так­же прав­до­по­доб­на: огром­ные пол­но­мо­чия Пом­пея на Восто­ке вполне мог­ли вызы­вать у Крас­са опа­се­ния на фоне их кон­флик­та¹⁰⁵, и ему было бы полез­но, чтобы Испа­ни­ей управ­лял враг Пом­пея, обя­зан­ный ему сво­им назна­че­ни­ем. Это укре­пи­ло бы пози­ции Крас­са в поли­ти­че­ской борь­бе и на пере­го­во­рах с Пом­пе­ем¹⁰⁶, хотя крайне мало­ве­ро­ят­но, что Красс ожи­дал воору­жён­ной борь­бы и пла­ни­ро­вал в Испа­нии обо­ро­нять­ся от Пом­пея¹⁰⁷. Одна­ко моти­ва­ция сена­та в изло­же­нии Сал­лю­стия (Cat. 19. 2) и Дио­на Кас­сия (XXXVI. 44. 5) выглядит стран­но: если Пизон был настоль­ко дерз­ким мятеж­ни­ком, что его опас­но было остав­лять в Риме, то насколь­ко же опас­нее было пре­до­став­лять ему про­вин­цию и армию в соста­ве двух леги­о­нов¹⁰⁸? Пред­став­ля­ет­ся, что его назна­че­ние долж­но объ­яс­нять­ся ина­че.

Дж. Бал­сдон пока­зал, что в Позд­ней рес­пуб­ли­ке кве­стор мог управ­лять про­вин­ци­ей pro prae­to­re, если намест­ник, к кото­ро­му он с.171 при­ко­ман­ди­ро­ван, уми­рал или покидал про­вин­цию до при­бы­тия пре­ем­ни­ка. Направ­ле­ние кве­сто­ра из Рима для управ­ле­ния про­вин­ци­ей так­же не было чем-то исклю­чи­тель­ным и зло­ве­щим: так, ещё в 75 г. кве­стор Лен­тул Мар­цел­лин был назна­чен намест­ни­ком Кире­ны (Sall. Hist. II. 43)¹⁰⁹. Воз­мож­но, Ближ­няя Испа­ния доста­лась Гн. Пизо­ну (как кве­сто­ру) по жре­бию, одна­ко намест­ник, полу­чив­ший эту про­вин­цию, по какой-то при­чине в неё не выехал — напри­мер, умер или отка­зал­ся от про­вин­ции¹¹⁰. Конеч­но, назна­че­ние Пизо­на не было рутин­ной адми­ни­ст­ра­тив­ной мерой, и кве­стор полу­чил про­вин­цию extra or­di­nem (Suet. Caes. 9. 3)¹¹¹. Одна­ко у нас нет сведе­ний о том, что Пизон дол­жен был выпол­нить в Испа­нии какое-то пору­че­ние или зада­чу¹¹², поэто­му наи­бо­лее прав­до­по­доб­ной оста­ёт­ся гипо­те­за, что он заме­нил намест­ни­ка, не выехав­ше­го в про­вин­цию. Допол­ни­тель­ным аргу­мен­том в поль­зу это­го реше­ния мог­ло послу­жить нали­чие у него наслед­ст­вен­ных свя­зей с Испа­ни­ей (As­con. 92).

Крас­су потре­бо­ва­лось исполь­зо­вать своё вли­я­ние, чтобы добить­ся назна­че­ния про­пре­то­ром моло­до­го чело­ве­ка с сомни­тель­ной репу­та­ци­ей. Одна­ко вполне веро­ят­но, что и дру­гие сена­то­ры тоже рас­смат­ри­ва­ли Пизо­на как некий про­ти­во­вес Пом­пею (Sall. Cat. 19. 2). Пизон был убит в Испа­нии про­вин­ци­а­ла­ми, раз­гне­ван­ны­ми его жесто­ко­стью (Sall. Cat. 19. 3—4; Cass. Dio XXXVI. 44. 5); но, по сооб­ще­ни­ям неко­то­рых авто­ров, убий­цы были кли­ен­та­ми Пом­пея и напа­ли на Пизо­на с ведо­ма и согла­сия сво­его патро­на (Sall. Cat. 19. 5; As­con. 92). Раз­ре­шить вопрос о сте­пе­ни уча­стия Пом­пея в этом убий­стве вряд ли воз­мож­но, но, судя по тому, что его имя свя­зы­ва­лось с этим собы­ти­ем, назна­че­ние Пизо­на в Испа­нию вреди­ло инте­ре­сам Пом­пея¹¹³.

Красс, ско­рее все­го, доби­вал­ся назна­че­ния Пизо­на пуб­лич­но, на заседа­нии сена­та¹¹⁴; таким обра­зом, Пизон стал счи­тать­ся его став­лен­ни­ком¹¹⁵. Одна­ко, насколь­ко извест­но, с Кати­ли­ной в этот пери­од Красс не имел пуб­лич­ных кон­так­тов, и толь­ко в 64 г. стал под­дер­жи­вать его на кон­суль­ских выбо­рах (As­con. 83)¹¹⁶, а впо­след­ст­вии в декаб­ре 63 г. некий Тарк­ви­ний обви­нил Крас­са в соуча­стии во вто­ром заго­во­ре Кати­ли­ны (Sall. Cat. 48. 4—8). Слу­хи об этом встре­ча­ют­ся и в дру­гих источ­ни­ках (Sall. Cat. 17. 7; Plut. Crass. 13; Cic. 15) и, види­мо, были широ­ко рас­про­стра­не­ны, если даже сам Красс счи­тал с.172 необ­хо­ди­мым их опро­вер­гать (Sall. Cat. 48. 9). Одна­ко вопрос о при­част­но­сти Крас­са ко вто­ро­му заго­во­ру Кати­ли­ны выхо­дит за рам­ки насто­я­ще­го иссле­до­ва­ния.

4. «Пер­вый заго­вор Кати­ли­ны»

Каким же обра­зом эти раз­роз­нен­ные эпи­зо­ды сло­жи­лись в еди­ное целое? Пред­став­ля­ет­ся, что нача­ло «пер­во­му заго­во­ру Кати­ли­ны» поло­жи­ли кон­суль­ские выбо­ры на 65 г. Про­иг­рав­шие кан­дида­ты, Торк­ват и Кот­та, пода­ли в суд на победи­те­лей, Сул­лу и Автро­ния. Автро­ний два­жды сры­вал суд с помо­щью наси­лия. Сул­ла, так­же с помо­щью наси­лия, попы­тал­ся на повтор­ных выбо­рах про­ве­сти на пат­ри­ци­ан­ское кон­суль­ское место Кати­ли­ну, чтобы его враг Торк­ват сно­ва остал­ся ни с чем. Таким обра­зом, во вто­рой поло­вине 66 г. в Риме сло­жи­лась доволь­но тре­вож­ная обста­нов­ка.

Когда кон­сул Вол­ка­ций не допу­стил Кати­ли­ну к выбо­рам, тот ока­зал­ся в слож­ном поло­же­нии, так как дол­жен был одно­вре­мен­но гото­вить­ся к суду за вымо­га­тель­ство и кон­суль­ским выбо­рам на 64 г. Нуж­да­ясь в союз­ни­ках, он решил ока­зать помощь Мани­лию, попу­ляр­но­му три­бу­ну-пом­пе­ян­цу, кото­рый тоже нахо­дил­ся под судом за вымо­га­тель­ство. Пре­цедент ока­за­ния дав­ле­ния на суд был для Кати­ли­ны поле­зен, поэто­му они с Мани­ли­ем объ­еди­ни­ли уси­лия и сорва­ли заседа­ние 29 декаб­ря 66 г.

Сле­дую­щее заседа­ние суда над Мани­ли­ем тоже было сорва­но, и в новых бес­по­ряд­ках участ­во­вал так­же Гн. Пизон, кото­ро­го, веро­ят­но, при­влёк его близ­кий при­я­тель Кати­ли­на. Пизон был вра­гом Пом­пея и несколь­ко лет назад даже сам обви­нял Мани­лия в суде, но теперь, когда Мани­лий не полу­чил эффек­тив­ной защи­ты от Пом­пея и Цице­ро­на и вынуж­ден был обра­тить­ся к дру­гим силам, Пизон счёл полез­ным свя­зать его дол­гом бла­го­дар­но­сти и отнять у Пом­пея попу­ляр­но­го союз­ни­ка.

Обес­пе­чи­вать порядок на сле­дую­щем заседа­нии суда над Мани­ли­ем сенат пору­чил кон­су­лам с помо­щью воору­жён­ной охра­ны, но поста­нов­ле­ние о рас­сле­до­ва­нии бес­по­ряд­ков было забло­ки­ро­ва­но три­бу­ном. В ито­ге Мани­лий был осуж­дён.

Вско­ре после это­го кве­стор Пизон поста­нов­ле­ни­ем сена­та был назна­чен про­пре­то­ром Ближ­ней Испа­нии. Это­го поста­нов­ле­ния добил­ся Красс, желав­ший исполь­зо­вать в сво­их инте­ре­сах враж­ду Пизо­на с Пом­пе­ем. Впо­след­ст­вии Пизон погиб при неяс­ных обсто­я­тель­ствах.

В 65—63 гг. все эти собы­тия вос­при­ни­ма­лись как несвя­зан­ные: напа­дая на Кати­ли­ну, Цице­рон ни сло­вом не упо­ми­на­ет ни Сул­лу, ни Автро­ния¹¹⁷. Осно­ва леген­ды о пер­вом заго­во­ре Кати­ли­ны была зало­же­на на суде над П. Сул­лой в 62 г. Сул­ла был обви­нён в соуча­стии в про­шло­год­нем заго­во­ре Кати­ли­ны, и обви­ни­тель Торк­ват стре­мил­ся пред­ста­вить их союз как дав­ний, проч­ный и пре­ступ­ный. Он напом­нил всем о под­держ­ке, кото­рую Сул­ла ока­зал Кати­лине на повтор­ных выбо­рах 66 г., и изо­бра­зил инспи­ри­ро­ван­ные послед­ним бес­по­ряд­ки с.173 зимы 66/65 гг. в новом све­те. В его изло­же­нии цель этих бес­по­ряд­ков была не в том, чтобы сорвать суд над Мани­ли­ем, а в том, чтобы убить кон­су­лов 65 г. и пере­дать фас­ции Сул­ле и Автро­нию. Цице­рон не стал оспа­ри­вать всю эту кон­струк­цию, а лишь исклю­чил из неё сво­его под­за­щит­но­го Сул­лу и под­ста­вил на его место Кати­ли­ну: ора­тор стре­мил­ся изо­бра­зить побеж­дён­но­го им Кати­ли­ну страш­ным зло­де­ем и не желал напо­ми­нать о суде над Мани­ли­ем и соб­ст­вен­ной дву­смыс­лен­ной роли в нём. Так име­на Сул­лы, Автро­ния, Кати­ли­ны и Пизо­на ока­за­лись свя­за­ны меж­ду собой и воз­ник­ло пред­став­ле­ние о заго­во­ре с целью захва­та вла­сти в 66—65 гг.¹¹⁸

Имя Крас­са было вклю­че­но в эту исто­рию в 50-х гг., когда были сочи­не­ны инвек­ти­вы про­тив пер­во­го три­ум­ви­ра­та, на кото­рые опи­ра­ет­ся Све­то­ний (Iul. 9)¹¹⁹. Это ста­ло воз­мож­ным бла­го­да­ря под­держ­ке, кото­рую Красс ока­зал Пизо­ну при назна­че­нии в Испа­нию и Кати­лине на кон­суль­ских выбо­рах 64 г. Прав­до­по­до­бие этим обви­не­ни­ям при­да­ва­ли и слу­хи о при­част­но­сти Крас­са к глав­но­му заго­во­ру Кати­ли­ны, кото­рые обсуж­да­лись даже на заседа­нии сена­та 4 декаб­ря 63 г. Но глав­ной мише­нью инвек­тив, на кото­рые ссы­ла­ет­ся Све­то­ний, был Цезарь. В 60-е гг. он участ­во­вал во мно­гих начи­на­ни­ях Крас­са¹²⁰; он тоже подо­зре­вал­ся в при­част­но­сти к глав­но­му заго­во­ру Кати­ли­ны, в декаб­ре 63 г. в сена­те высту­пил про­тив смерт­ной каз­ни для заго­вор­щи­ков, а впо­след­ст­вии даже при­вле­кал­ся к суду по это­му делу. Поэто­му про­тив­ни­ки три­ум­ви­ра­та вклю­чи­ли в чис­ло заго­вор­щи­ков 66/65 гг. и Цеза­ря, хоть и на вто­ро­сте­пен­ной роли началь­ни­ка кон­ни­цы при дик­та­то­ре Крас­се. Так сло­жи­лась исто­рия о Крас­се как зачин­щи­ке пер­во­го заго­во­ра Кати­ли­ны, вос­про­из­ведён­ная затем в сочи­не­нии Цице­ро­на «О сво­их замыс­лах», на кото­рое ссы­ла­ет­ся Аско­ний (83), и некри­ти­че­ски пере­ска­зан­ная Све­то­ни­ем (Iul. 9). По-види­мо­му, она не поль­зо­ва­лась осо­бым дове­ри­ем даже в антич­но­сти: ни Сал­лю­стий, ни Ливий, ни Дион Кас­сий, убеж­дён­ные в суще­ст­во­ва­нии заго­во­ра, ниче­го не сооб­ща­ют об уча­стии в нём Крас­са.

Лите­ра­ту­ра:

Буга­е­ва Н. В. «Ex­po­si­tio con­si­lio­rum suo­rum»: таин­ст­вен­ный труд Цице­ро­на // An­ti­qui­tas iuven­tae. 2010. Вып. 5. С. 81—91.

Люби­мо­ва О. В. Кон­фликт Крас­са и Пом­пея в 70 г. до н. э.: его зарож­де­ние и при­чи­ны // Stu­dia His­to­ri­ca. 2013. Вып. 13. С. 136—157.

Люби­мо­ва О. В. Суд над вестал­ка­ми в 73 г. до н. э.: поли­ти­че­ский аспект // ВДИ (в печа­ти).

Хру­сталёв В. К. Уго­лов­ные про­цес­сы над народ­ным три­бу­ном Гаем Мани­ли­ем в 66—65 гг. до н. э.: поли­ти­че­ский аспект // Мне­мон. 2013. Вып. 13. С. 239—252.

Balsdon J. P. V. D. Ro­man His­to­ry, 65—50 B. C.: Fi­ve Prob­lems // JRS. 1962. Vol. 52. P. 134—141.

с.174 Bren­nan T. C. The Prae­torship in the Ro­man Re­pub­lic. Oxf., 2000.

Broughton T. R. S. The Ma­gistra­tes of the Ro­man Re­pub­lic. N. Y., 1951. Vol. II.

Brunt P. Ita­lian Man­power 225 B. C. — A. D. 14. Oxf., 1971.

Brunt P. Three Pas­sa­ges from As­co­nius // CR. 1957. N. S. Vol. 7. P. 193—195.

Ca­doux T. Ca­ti­li­ne and the Ves­tal Vir­gins // His­to­ria. 2005. Bd. 54. P. 162—179.

Ca­ry M. Ro­me in the Ab­sen­ce of Pom­pey // CAH. Vol. IX. Cambr., 1932. P. 475—505.

Earl D. P. Ap­pian B. C. 1, 14 and ‘Pro­fes­sio’: θέ­ρος δ’ ἦν ἤδη καὶ προ­γρα­ψαὶ δη­μάρ­χων ἐς τὸ μέλ­λον // His­to­ria. 1965. Vol. 14. P. 325—332.

Ensslin W. Die De­mok­ra­tie und Rom // Phi­lo­lo­gus. 1927. Bd. 82. S. 313—328.

Fri­sch H. The First Ca­ti­li­na­rian Con­spi­ra­cy. A Stu­dy in His­to­ri­cal Conjec­tu­re // Clas­si­ca et Me­diae­va­lia. 1948. Vol. 9. P. 10—36.

Gar­zet­ti A. Scrit­ti di sto­ria re­pubbli­ca­na e augus­tea. Ro­ma, 1996.

Gel­zer M. Ci­ce­ro als Po­li­ti­ker // RE. 1939. Hbd. 13. Sp. 827—1091.

Gel­zer M. Ser­gius (23) // RE. 1923. Hbd. 4. Sp. 1693—1711.

Grif­fin M. The Tri­bu­ne C. Cor­ne­lius // JRS. 1973. Vol. 63. P. 196—213.

Gruen E. No­tes on the “First Ca­ti­li­na­rian Con­spi­ra­cy” // ClPh. 1969. Vol. 64. P. 20—24.

Gruen E. Pom­pey and the Pi­so­nes // CSCA. 1968. Vol. 1. P. 155—170.

Har­dy E. The Ca­ti­li­na­rian Con­spi­ra­cy in Its Con­text: A Re-Stu­dy of the Evi­den­ces // JRS. 1917. Vol. 7. P. 153—228.

Hen­der­son M. De com­men­ta­rio­lo pe­ti­tio­nis // JRS. 1950. Vol. 40. P. 8—21.

Jones F. The First Con­spi­ra­cy of Ca­ti­li­ne // CJ. 1939. Vol. 34. P. 410—422.

Lin­derski J. Ci­ce­ro and Sal­lust on Var­gun­tei­us // His­to­ria. 1963. Bd. 12. P. 511—512.

Lin­tott A. Vio­len­ce in Re­pub­li­can Ro­me. Oxf., 1968.

Marshall B. Ca­ti­li­ne: Court Ca­ses and Con­su­lar Can­di­da­tu­re // Scrip­ta Clas­si­ca Is­rae­li­ca. 1976—1977. Vol. 3. P. 127—137.

Marshall B. Ci­ce­ro and Sal­lust on Cras­sus and Ca­ti­li­ne // La­to­mus. 1974. T. 33. P. 804—813.

Marshall B. The Vo­te of a Bo­dy­guard for the Con­suls of 65 // ClPh. 1977. Vol. 72. P. 318—320.

Meier Chr. Po­pu­la­res // RE. 1965. Suppl. 10. Sp. 549—615.

Mil­lar F. The Crowd in Ro­me in the La­te Re­pub­lic. Ann Ar­bor, 1998.

Mün­zer F. Rö­mi­sche Adelspar­teien und Adelsfa­mi­lien. Stuttgart, 1920.

Phi­lips E. As­co­nius’ Mag­ni Ho­mi­nes // RhM. 1973. Bd. 116. P. 353—357.

Phil­lips E. Ci­ce­ro and the pro­se­cu­tion of C. Ma­ni­lius // La­to­mus. 1970. T. 79. P. 595—607.

Ram­sey J. A Re­con­struc­tion of Q. Gal­lius’ Trial for “Am­bi­tus”: One Less Rea­son for Doub­ting the Aut­henti­ci­ty of the Com­men­ta­rio­lum Pe­ti­tio­nis // His­to­ria. 1980. Vol. 29. P. 402—421.

Ram­sey J. As­co­nius P. 60 (Clark), † Pri­ma Pars: The Trial and Con­vic­tion of C. Ma­ni­lius in 65 B. C. // AJPh. 1985. Vol. 106. P. 367—373.

Ram­sey J. Ci­ce­ro, pro Sul­la 68 and Ca­ti­li­ne’s Can­di­da­cy in 66 BC // HSCPh. 1982. Vol. 86. P. 121—131

Ram­sey J. The Pro­se­cu­tion of C. Ma­ni­lius in 66 B. C. and Ci­ce­ro’s “pro Ma­ni­lio” // Phoe­nix. 1980. Vol. 34. P. 323—336.

Rawson B. Ro­man Cul­tu­re and So­cie­ty. Oxf., 1991.

Rü­be­ling K. Un­ter­su­chun­gen zu den Po­pu­la­ren. Düs­sel­dorf, 1958.

Ryan F. The Con­su­lar Can­di­da­cy of Ca­ti­li­ne in 66 // Mu­seum Hel­ve­ti­cum. 1995. Bd. 52. P. 45—48.

Sal­mon E. Ca­ti­li­ne, Cras­sus, and Cae­sar // AJPh. 1935. Vol. 56. P. 302—316.

с.175 Sea­ger R. The First Ca­ti­li­na­rian Con­spi­ra­cy // His­to­ria. 1964. Bd. 13. P. 338—347.

Shaz­man I. Se­na­to­rial Wealth and Ro­man Po­li­tics. Bru­xel­les, 1975.

Ste­vens C. The ‘Plot­ting’ of B. C. 66/65 // La­to­mus. 1963. T. 22. P. 397—435.

Sum­ner G. The Con­su­lar Elec­tions of 66 B. C. // Phoe­nix. 1965. Vol. 19. P. 226—231.

Sum­ner G. V. Ora­tors in Ci­ce­ro’s Bru­tus: Pro­so­po­gra­phy and Chro­no­lo­gy. To­ron­to; Buf­fa­lo, 1973.

Sy­me R. Sal­lust. Ber­ke­ley; L. A.; L., 1964.

Tay­lor L. R. Par­ty Po­li­tics in the Age of Cae­sar. Ber­ke­ley; Los An­ge­les, 1971.

Van­derbroek P. Po­pu­lar Lea­dership and Col­lec­ti­ve Be­ha­viour in the La­te Ro­man Re­pub­lic. Amster­dam, 1987.

Ward A. Ci­ce­ro and Pom­pey in 75 and 70 B. C. // La­to­mus. 1970. T. 29. P. 58—71.

Ward A. Ci­ce­ro’s Fight against Cras­sus and Cae­sar in 65 and 63 B. C. // His­to­ria. Bd. 21. 2. 1972. P. 244—258.

Ward A. Ci­ce­ro’s Sup­port of Pom­pey in the Trials of M. Fon­tei­us and P. Op­pius // La­to­mus. 1968. T. 27. P. 802—809.

Ward A. Mar­cus Cras­sus and the La­te Ro­man Re­pub­lic. Co­lum­bia; L., 1977.

Ward A. Po­li­tics in the Trials of Ma­ni­lius and Cor­ne­lius // TPA­PA. 1970. Vol. 101. P. 545—556.