Некоторые вопросы экономической истории Юго-Восточного Причерноморья (к проблеме локализации коричневоглиняных амфор)

с.284

1. «Кол­хид­ские» амфо­ры и клей­ма на них¹

Преж­де чем обра­тить­ся к озна­чен­ной теме, сле­ду­ет ска­зать несколь­ко слов о том, что моти­ви­ро­ва­ло меня вновь занять­ся ей. В вышед­шей в 1994 г. в Гер­ма­нии ста­тье о клей­мах с име­нем Мир­си­леи² я впер­вые кос­нул­ся этой груп­пы мате­ри­а­ла, кото­рая, как мне извест­но, более спе­ци­аль­но не рас­смат­ри­ва­лась. Про­ведя ана­лиз оно­ма­сти­че­ских, грам­ма­ти­че­ских и палео­гра­фи­че­ских осо­бен­но­стей, я при­шёл к выво­ду, что место их про­из­вод­ства не свя­за­но с Кол­хидой, куда обыч­но отно­сят т. н. «амфо­ры корич­не­вой гли­ны», суб­груп­пу сре­ди кото­рых обра­зу­ют и клей­ма Мир­си­леи³. Пред­по­ло­жи­тель­но я лока­ли­зо­вал их в одном из южно-при­чер­но­мор­ских цен­тров из кру­га Герак­леи Пон­тий­ской, что пока­за­лось ряду кол­лег «мало­убеди­тель­ным»⁴. Выска­зан­ная мною гипо­те­за не была нова. Уже начи­ная с 50-х годов мысль о южно­пон­тий­ском про­ис­хож­де­нии корич­не­во­гли­ня­ных амфор выска­зы­ва­лась под­спуд­но без даль­ней­ше­го обос­но­ва­ния в ряде работ совет­ских иссле­до­ва­те­лей, преж­де все­го у И. Б. Зеест, кото­рая пер­вой выде­ли­ла их в отдель­ную груп­пу⁵.

Лока­ли­за­цию в Кол­хиде пред­ло­жил Б. А. Куф­тин⁶. При­чи­на, побудив­шая его к это­му, была коли­че­ст­вен­но­го поряд­ка, ибо по накоп­лен­ным к тому вре­ме­ни дан­ным эта кате­го­рия амфор наи­бо­лее часто встре­ча­лась на терри­то­рии совре­мен­ной Гру­зии⁷. В после­дую­щий за с.285 этим пери­од вре­ме­ни иссле­до­ва­те­ли уже целе­на­прав­лен­но иска­ли сохра­нив­ши­е­ся следы локаль­но­го амфор­но­го про­из­вод­ства. Эти уси­лия «увен­ча­лись успе­хом» после обна­ру­же­ния кера­ми­че­ских печей в окрест­но­стях Суху­ми⁸. С это­го вре­ме­ни факт соб­ст­вен­но­го амфор­но­го про­из­вод­ства в Кол­хиде стал неоспо­рим.

Важ­ной вехой в изу­че­нии корич­не­во­гли­ня­ных амфор яви­лась ста­тья Б. Ю. Мих­ли­на⁹. Опи­ра­ясь преж­де все­го на мате­ри­а­лы из рас­ко­пок в Севе­ро-Запад­ном Кры­му, он выде­лил две груп­пы, объ­еди­ня­ю­щие три типа сосудов, кото­рые обо­зна­чил как «ран­няя» и «позд­няя». Им пра­виль­но была отме­че­на услов­ность объ­еди­не­ния типов I—III в одну груп­пу, ибо само назва­ние этой кате­го­рии мате­ри­а­ла, опи­раю­ще­е­ся на харак­те­ри­сти­ку цве­та гли­ны, невер­но, т. к. цвет зави­сит от тер­ми­че­ской обра­бот­ки сосуда. Так, напри­мер, сре­ди «корич­не­во­гли­ня­ных» амфор встре­ча­ют­ся оттен­ки крас­но­го и оран­же­во­го цве­тов. Кро­ме того, так­же тех­но­ло­ги­че­ские при­ё­мы, такие как при­месь пирок­се­на или нали­чие «завит­ка» на внут­рен­ней поверх­но­сти доныш­ка, извест­ны и в дру­гих цен­трах. Все три типа выде­лен­ных им амфор быто­ва­ли одно­вре­мен­но во II—I вв. до н. э. — I—II вв. н. э. и встре­ча­ют­ся по все­му Север­но­му При­чер­но­мо­рью¹⁰. Поэто­му, по его мне­нию, они выпус­ка­лись тре­мя раз­лич­ны­ми цен­тра­ми. Срав­не­ние с извест­ны­ми к тому вре­ме­ни мате­ри­а­ла­ми рас­ко­пок поз­во­ли­ло ему отне­сти тип III к Кол­хиде, в то вре­мя как типы I—II были пред­по­ло­жи­тель­но лока­ли­зо­ва­ны в Южном При­чер­но­мо­рье (Амис, Ама­ст­рий, оче­вид­но, Герак­лея)¹¹. Само появ­ле­ние амфор типа II в Севе­ро-Запад­ном Кры­му, по его мне­нию, мог­ло стать след­ст­ви­ем похо­дов Дио­фан­та про­тив ски­фов и вклю­че­ния послед­них в состав Пон­тий­ско­го цар­ства¹².

с.286 Попыт­ка лока­ли­за­ции кон­крет­но­го южно­пон­тий­ско­го цен­тра про­из­вод­ства этих амфор была пред­при­ня­та Ю. Г. Вино­гра­до­вым и Н. А. Онай­ко¹³. Исхо­дя из дан­ных пись­мен­ных источ­ни­ков и общих сооб­ра­же­ний, они пред­ло­жи­ли в каче­стве веро­ят­но­го кан­дида­та Герак­лею Пон­тий­скую. Одна­ко не всё из выска­зан­ных сооб­ра­же­ний пред­став­ля­ет­ся убеди­тель­ным. Граф­фи­то, кото­рое было про­чи­та­но: Vi­ni. Her(ac­lien­sis?) | emi Si­mo | [v]inar[ia] допус­ка­ет в пер­вой стро­ке иную рас­шиф­ров­ку с ge­ne­ti­vus ge­ne­ris¹⁴, где атри­бут ука­зы­ва­ет на вку­со­вые свой­ства, а не на про­ис­хож­де­ние про­дук­та, напри­мер: Vin(i). her(bo­si) — «терп­ко­го вина». При­ме­ча­тель­но, что как раз герак­лей­ское вино Фео­фраст назы­ва­ет «терп­ким» (σκλη­ρός) (Theophr. apud Athen. I. 58 (32b))¹⁵, что, разу­ме­ет­ся, не исклю­ча­ет те же каче­ства для вина из како­го-либо ино­го цен­тра. Вме­сте с тем подоб­ный эпи­тет харак­те­ри­сти­ки свойств вина (ско­рее «тра­вя­ни­стый», т. е. настой­ка на тра­вах) пока не засвиде­тель­ст­во­ван.

Осо­бый инте­рес пред­став­ля­ет дати­ров­ка корич­не­во­гли­ня­ных амфор. Если верить при­ня­тым в насто­я­щее вре­мя хро­но­ло­ги­че­ским опре­де­ле­ни­ям, то они посту­па­ли на рынок прак­ти­че­ски без пере­ры­ва при­мер­но с середи­ны или даже пер­вой поло­ви­ны IV в. до н. э. вплоть до сред­не­ве­ко­вья¹⁶. Слу­чай тако­го кон­ти­ну­и­те­та хотя и не уни­ка­лен, но пора­зи­те­лен. Поэто­му само собой напра­ши­ва­ет­ся жела­ние видеть не одно­го, а несколь­ких раз­новре­мен­ных про­из­во­ди­те­лей. Вме­сте с тем, не вда­ва­ясь в разъ­яс­не­ния «фено­ме­на» корич­не­во­гли­ня­ных с.287 амфор, их про­сто отно­сят к про­дук­ции одно­го реги­о­на — Кол­хиды. Как раз гру­зин­ские иссле­до­ва­те­ли про­сто «одер­жи­мы» такой иде­ей. Этот факт стал прак­ти­че­ски акси­о­мой, в кото­рую пове­ри­ло и подав­ля­ю­щее боль­шин­ство учё­ных, сопри­ка­саю­щих­ся с дан­ной тема­ти­кой¹⁷. Отдель­ные голо­са про­тив такой интер­пре­та­ции или за её огра­ни­че­ние либо про­сто замал­чи­ва­ют­ся, либо отвер­га­ют­ся без долж­ной кри­ти­ки. Из чис­ла совре­мен­ных апо­ло­ге­тов в поль­зу лока­ли­за­ции «корич­не­во­гли­ня­ных амфор» в Кол­хиде сле­ду­ет назвать Г. Р. Цецхлад­зе¹⁸. Един­ст­вен­ной попыт­кой усо­мнить­ся в самом фак­те суще­ст­во­ва­ния «кол­хид­ских» амфор явля­ет­ся работа В. И. Каца, кото­рая уже сво­им назва­ни­ем опре­де­ля­ет направ­ле­ние дис­кус­сии, кото­рая, к сожа­ле­нию, так и не состо­я­лась¹⁹.

Итак, обра­тим­ся к самим амфо­рам. Выше был отме­чен нема­ло­важ­ный факт их рас­про­стра­не­ния по все­му Север­но­му При­чер­но­мо­рью²⁰. Кро­ме того, они одно­знач­но засвиде­тель­ст­во­ва­ны в его с.288 запад­ной части²¹. За пре­де­ла­ми Пон­та Евк­син­ско­го клей­мё­ные корич­не­во­гли­ня­ные амфо­ры мне неиз­вест­ны, что не исклю­ча­ет веро­ят­но­сти их еди­нич­но­го обна­ру­же­ния в одном из реги­о­нов Сре­ди­зем­но­мо­рья, как в слу­чае с клей­ма­ми Сино­пы или Хер­со­не­са²². Эти дан­ные одно­знач­но свиде­тель­ст­ву­ют о чер­но­мор­ском про­ис­хож­де­нии этой груп­пы клей­мё­ных сосудов. Сре­ди амфор элли­ни­сти­че­ско­го/ран­не­рим­ско­го вре­ме­ни сле­ду­ет раз­ли­чать по мень­шей мере две груп­пы, IV—III вв. до н. э., и I в. до н. э. — I в. н. э.²³ По мне­нию С. Ю. Вну­ко­ва и Г. Р. Цецхлад­зе, эти груп­пы «явля­ют­ся лишь раз­но­вид­но­стя­ми одно­го дол­го суще­ст­ву­ю­ще­го типа», кото­рый они отнес­ли к Кол­хиде (тип Кх I)²⁴. В сво­ей обоб­щаю­щей моно­гра­фии С. Ю. Вну­ков отме­ча­ет два типо­об­ра­зу­ю­щих при­зна­ка: 1. нали­чие пере­хва­та туло­ва (Рис. 4. 8); 2. нали­чие ост­ро­го реб­ра на гор­ле. Это поз­во­ли­ло ему выде­лить три сме­ня­ю­щих друг дру­га мор­фо­ло­ги­че­ских вари­ан­та: КХ IA, КХ IA, КХ IC с даль­ней­ши­ми под­ва­ри­ан­та­ми²⁵. Вре­мя их быто­ва­ния опре­де­ля­ет­ся соот­вет­ст­вен­но: середи­на IV — конец III/нача­ло II вв. до н. э.; конец III — нача­ло II вв. до н. э.; со вто­рой поло­ви­ны I в. н. э., при­чём амфо­ры раз­лич­ных раз­но­вид­но­стей какое-то вре­мя сосу­ще­ст­во­ва­ли²⁶. Веро­ят­но, во избе­жа­ние недо­ра­зу­ме­ний отме­ча­ет­ся: «Вме­сте с тем, не исклю­че­но, что в кон­це II — III вв. н. э. в резуль­та­те рас­ши­ре­ния аре­а­ла про­из­вод­ства корич­не­во­гли­ня­ных амфор начи­на­ет­ся выде­ле­ние неко­то­рых локаль­ных мор­фо­ло­ги­че­ских раз­но­вид­но­стей такой тары, кото­рое про­дол­жа­ет­ся и в пери­од позд­ней антич­но­сти»²⁷. Сле­дом за «кас­ка­дом» пуб­ли­ка­ций Г. Р. Цецхлад­зе уста­но­ви­лось мне­ние, что про­из­вод­ство корич­не­во­гли­ня­ных амфор осу­ществля­лось в несколь­ких цен­трах Кол­хиды одно­вре­мен­но. При этом утвер­жда­ет­ся, что вна­ча­ле соб­ст­вен­ное с.289 про­из­вод­ство амфор нача­лось в Кол­хиде в пер­вой поло­вине IV в. до н. э. «as re­sult of the mig­ra­tion of Si­no­pean pot­ters»²⁸, а в III в. «even Dios­cu­ria stam­ped its own am­pho­rae with the abbre­via­tion of the ci­ty’s na­me in Greek»²⁹. Сле­до­ва­тель­но, сход­ство в тех­но­ло­гии про­из­вод­ства амфор­ной тары, а так­же частич­но в соста­ве гли­ня­но­го теста объ­яс­ня­лось веро­ят­но­стью пере­се­ле­ния синоп­ских гон­ча­ров в Кол­хиду и их уча­сти­ем в кера­ми­че­ском про­из­вод­стве на новом месте³⁰. То, что в неко­то­рых работах о подоб­ных мигра­ци­ях выска­зы­ва­лось в каче­стве гипо­те­зы³¹, в пуб­ли­ка­ци­ях Г. Р. Цецхлад­зе — С. Ю. Вну­ко­ва пре­вра­ти­лось в уста­нов­лен­ный факт³². Полу­ча­ет­ся, что в IV в. до н. э. синоп­ские гон­ча­ры про­сто «раз­бе­га­лись» в раз­ные сто­ро­ны. Одна­ко сам факт подоб­ных мигра­ций нуж­да­ет­ся в более надёж­ных дока­за­тель­ствах, чем схо­жесть тех­но­ло­гии про­из­вод­ства кера­ми­ки. Воз­ни­ка­ет пара­док­саль­ная ситу­а­ция, когда гон­ча­ры вдруг покида­ют роди­ну, отправ­ля­ясь «за море» и нала­жи­ва­ют там кера­ми­че­ское про­из­вод­ство. При этом воз­ни­ка­ет целый ряд вопро­сов о при­чи­нах, побудив­ших их на этот шаг, о при­о­ри­те­те с выбо­ром мест посе­ле­ния и, нако­нец, о вне­зап­ном росте спро­са на ква­ли­фи­ци­ро­ван­ную рабо­чую силу с необ­хо­ди­мым know-how в Кол­хиде. Как раз в послед­нем слу­чае вызы­ва­ет недо­уме­ние пред­по­ло­же­ние, что про­из­вод­ство амфор­ной тары заро­ди­лось в мест­ной среде. Преж­де все­го, обос­но­ван вопрос, поче­му синоп­ские гон­ча­ры, если их эми­гра­ция была вынуж­ден­ной, не отпра­ви­лись в полу­не­за­ви­си­мые вла­де­ния Сино­пы, отдав пред­по­чте­ние «замор­ским» цен­трам. И не были ли «милет­ские» посе­ле­ния в Восточ­ном При­чер­но­мо­рье про­дук­том коло­ни­за­ции из самой Сино­пы³³? Нам прак­ти­че­ски ниче­го неиз­вест­но об этом роде дея­тель­но­сти поли­са, хотя воз­мож­ность подоб­ной актив­но­сти оттуда куда более веро­ят­на, чем разду­тая из тен­ден­ци­оз­но рас­смат­ри­вае­мых архео­ло­ги­че­ских нахо­док афин­ская коло­ни­за­ция. Если исхо­дить из при­ведён­ных выше с.290 выска­зы­ва­ний о хро­но­ло­гии амфор­но­го про­из­вод­ства в Восточ­ном При­чер­но­мо­рье, то, начав­шись во внут­рен­ней Кол­хиде (!), куда для это­го при­влек­ли синоп­ских гон­ча­ров, оно было затем с неко­то­рым про­мед­ле­ни­ем (око­ло ста лет!) пере­ня­то гре­че­ской Дио­с­ку­ри­а­дой, кото­рая поспе­ши­ла засвиде­тель­ст­во­вать своё уча­стие пери­о­ди­че­ским нало­же­ни­ем клейм с этни­ко­ном в сокра­ще­нии. На осно­ва­нии такой «лока­ли­за­ции» стро­и­лись и стро­ят­ся гипо­те­зы о тор­го­вых свя­зях³⁴. С одной сто­ро­ны, утвер­ди­тель­но гово­рит­ся о «зна­чи­тель­ном подъ­ёме кера­ми­че­ско­го про­из­вод­ства в Кол­хиде в IV—I вв. до н. э.», но почти одно­вре­мен­но отме­ча­ет­ся, что кера­ми­че­ские мастер­ские это­го вре­ме­ни там «почти неиз­вест­ны», а «о высо­ком уровне это­го ремес­ла мож­но судить на осно­ва­нии изу­че­ния мест­ной кера­ми­ки»³⁵.

Самы­ми вес­ки­ми аргу­мен­та­ми сто­рон­ни­ков «кол­хид­ской тео­рии» явля­ют­ся факт обна­ру­же­ния «отбро­сов кера­ми­че­ских мастер­ских» с фраг­мен­та­ми назван­ных амфор, а в послед­ние деся­ти­ле­тия так­же дан­ные пет­ро­гра­фи­че­ско­го ана­ли­за гли­ны³⁶. Наи­боль­ший инте­рес заслу­жи­ва­ет обна­ру­же­ние «корич­не­во­гли­ня­ных амфор» III в. до н. э. на Эшер­ском горо­ди­ще, где они пред­став­ле­ны кера­ми­че­ским бра­ком, ошла­ко­ван­ны­ми фраг­мен­та­ми, а кро­ме того наход­кой кера­ми­че­ской печи и облом­ков амфо­ры, в част­но­сти с клей­мом Διοσ|κου(ριαδέων) на руч­ке³⁷. Такие аргу­мен­ты вро­де бы не остав­ля­ют места для сомне­ний о мест­ном про­из­вод­стве этих сосудов. Одна­ко досто­ин при­ме­ча­ния тот факт, что наход­ки клей­мё­ных «амфор Дио­с­ку­ри­а­ды» были сде­ла­ны на Эшер­ском горо­ди­ще и «in the vi­ci­ni­ty of Dios­ku­rias», а не в самой Дио­с­ку­ри­а­де³⁸. Оста­но­вим­ся для нача­ла на извест­ных на сего­дня кера­ми­че­ских печах. Они выяв­ле­ны в посёл­ках Гванд­ра, Крас­ный Маяк и Гуль­рипш; кро­ме того, «следы кера­ми­че­ских про­из­вод­ст­вен­ных цен­тров отме­че­ны на Эшер­ском горо­ди­ще и Леч­коп­ском пла­то»³⁹. Одна­ко сам их откры­ва­тель Ю. Н. Воро­нов сето­вал, что во всех с.291 упо­мя­ну­тых слу­ча­ях не может при­ве­сти мате­ри­а­лы, рас­кры­ваю­щие кон­струк­цию печей, так как «в Гван­дре, Леч­ко­пе и Гуль­рип­ше про­сле­же­ны лишь остат­ки при­мы­кав­ших к ним про­из­вод­ст­вен­ных пло­ща­док с соот­вет­ст­ву­ю­щи­ми отхо­да­ми, в то вре­мя как пла­на рас­ко­пок крас­но­ма­яц­кой печи не сохра­ни­лось». В при­ведён­ных им «исклю­чи­тель­но выра­зи­тель­ных» мате­ри­а­лах гван­др­ской печи, кото­рая в насто­я­щее вре­мя уже пол­но­стью уни­что­же­на морем, речь идёт о запол­не­нии углуб­ле­ния в гли­ни­стом слое фраг­мен­та­ми пифо­сов, амфор, сто­ло­вой посуды, чере­пи­цы, кера­ми­че­ско­го шла­ка из харак­тер­ной мест­ной гли­ны⁴⁰. Но наряду с «харак­тер­ной мест­ной гли­ной», име­ю­щей в изло­ме мел­ко­зер­ни­стую фак­ту­ру оран­же­во-корич­не­во­го цве­та с лёг­кой при­ме­сью ред­ких пирок­се­но­вых вклю­че­ний и мел­ких блё­сток слюды, автор отме­ча­ет в глине неко­то­рых изде­лий «зна­чи­тель­ную при­месь пес­ка». Кро­ме того, «встре­ча­ют­ся отдель­ные фраг­мен­ты из гли­ны крас­но­го обжи­га, а так­же из оран­же­вой хоро­шо отму­чен­ной мажу­щей­ся гли­ны». Воз­ни­ка­ет зако­но­мер­ный вопрос: на каком осно­ва­нии все эти раз­но­вид­но­сти глин отне­се­ны к мест­ной про­дук­ции? При­ме­ча­тель­но, что «гван­др­ский тип амфо­ры» из «харак­тер­ной гли­ны», кото­рый Ю. Н. Воро­нов зако­но­мер­но срав­ни­ва­ет с синоп­ски­ми образ­ца­ми (за исклю­че­ни­ем выем­ки на подош­ве)⁴¹ не нашёл отра­же­ния в дру­гих типах «кол­хид­ских амфор»⁴². Имен­но в этом «ком­плек­се» впер­вые были зафик­си­ро­ва­ны кера­ми­че­ские клей­ма ΔΙΟΣ|ΚΟΥ, в кото­рых видят сокра­щён­ное назва­ние поли­са ΔΙΟΣΚΟΥ[ΡΙΑΔΕΩΝ]. Из дешиф­ров­ки клей­ма дела­ет­ся вывод о государ­ст­вен­ном (полис­ном) харак­те­ре кера­ми­че­ско­го про­из­вод­ства Дио­с­ку­ри­а­ды в это вре­мя⁴³. Резю­ме же Ю. Н. Воро­но­ва зву­чит так: «мате­ри­а­лы Эшер­ско­го горо­ди­ща поз­во­ля­ют допу­стить суще­ст­во­ва­ние мест­но­го про­из­вод­ства антич­ной кера­ми­ки во вся­ком слу­чае с III по I в. до н. э.»⁴⁴ При этом сам «ком­плекс» в Гван­дре рас­це­ни­ва­ет­ся по-раз­но­му. Так, если Ю. Н. Воро­нов скло­нен был видеть в нём кера­ми­че­скую печь, то А. Н. Щег­лов и Н. Б. Сели­ва­но­ва — лишь сброс отхо­дов кера­ми­че­ской мастер­ской, а С. Ю. Вну­ков — мусор­ную свал­ку⁴⁵.

Крас­но­ма­яц­кая печь (III—I вв. до н. э.): мате­ри­ал здесь был обна­ру­жен «в куль­тур­ном слое, свя­зан­ном с печью» (?!)⁴⁶. Часть амфор напо­ми­на­ет синоп­ские образ­цы III в.⁴⁷, в то вре­мя как дру­гие извест­ны сре­ди мест­ных изде­лий III—II вв. на Эшер­ском горо­ди­ще⁴⁸. Толь­ко с с.292 суще­ст­вен­ны­ми натяж­ка­ми мож­но при­знать ком­плекс Крас­но­го Мая­ка за остат­ки кера­ми­че­ской печи⁴⁹.

Гуль­рипш­ская печь (II—I вв. до н. э.): самим авто­ром отме­че­на в каче­стве тако­вой под зна­ком вопро­са. Обна­ру­жен­ная зачист­кой «про­из­вод­ст­вен­ная пло­щад­ка» содер­жа­ла фраг­мен­ты про­филь­ных частей амфор, пифо­сов, чере­пи­цы, сто­ло­вой посуды⁵⁰. Назна­че­ние это­го архео­ло­ги­че­ско­го памят­ни­ка неяс­но, а пред­по­ло­же­ние о «какой-то части про­из­вод­ст­вен­ных отхо­дов, про­шед­ших спе­ци­аль­ную обра­бот­ку» не убеж­да­ет, ибо порож­да­ет новые вопро­сы. Хочет­ся под­черк­нуть, что пла­но­мер­ных рас­ко­пок «печей» не про­во­ди­лось, а кро­ме того име­ю­ща­я­ся доку­мен­та­ция не поз­во­ля­ет делать какие-либо дале­ко иду­щие выво­ды.

Вто­рой важ­ный аргу­мент в поль­зу лока­ли­за­ции амфор в Кол­хиде — это дан­ные пет­ро­гра­фи­че­ско­го ана­ли­за их гли­ны. Подроб­ней­шую харак­те­ри­сти­ку всех досто­инств и недо­стат­ков это­го «ново­го направ­ле­ния» дал В. И. Кац⁵¹. В целом высо­ко оце­ни­вая дости­же­ния этой мето­ди­ки, он одно­вре­мен­но под­чер­ки­ва­ет и слож­но­сти, воз­ни­каю­щие на осно­ва­нии полу­чен­ных резуль­та­тов, отме­чая, что и здесь нель­зя пол­но­стью избе­жать оши­бок. Так, ана­лиз гли­ня­но­го теста хер­со­нес­ских амфор дал четы­ре раз­но­род­ные груп­пы, с ана­ло­ги­я­ми в Сино­пе и Герак­лее⁵². Рав­ным обра­зом не бес­спор­ны и выво­ды С. Ю. Вну­ко­ва⁵³. Из выде­лен­ных в его рабо­те двух «ядер» бес­спор­но кол­хид­ски­ми мож­но счи­тать лишь образ­цы под­груп­пы Б, в то вре­мя как под­груп­пу А сле­ду­ет лока­ли­зо­вать за пре­де­ла­ми Кол­хиды. Сам Вну­ков отме­ча­ет, что эти амфо­ры встре­ча­ют­ся толь­ко в Север­ном При­чер­но­мо­рье. Одна­ко это никак не пошат­ну­ло его убеж­дён­но­сти в их кол­хид­ском про­ис­хож­де­нии, выра­жен­ной выво­дом, что все они шли на экс­порт (!?). Наобо­рот образ­цы под­груп­пы Б₂ в подав­ля­ю­щем боль­шин­стве обна­ру­же­ны в Кол­хиде и поз­во­ля­ют утвер­ждать, что «… про­дук­ция мест­ных кера­ми­че­ских мастер­ских в основ­ном шла на внут­рен­ний рынок и экс­пор­ти­ро­ва­лась в зна­чи­тель­но мень­ших коли­че­ствах»⁵⁴. Осо­бен­но при­сталь­но­го вни­ма­ния заслу­жи­ва­ет его гипо­те­за об орга­ни­за­ции кера­ми­че­ско­го про­из­вод­ства в Кол­хиде. «Уни­каль­ность» её заклю­ча­ет­ся в том, что для каж­дой типо­ло­ги­че­ской груп­пы в каче­стве «лак­му­со­вой бумаж­ки» для опре­де­ле­ния назна­че­ния сосудов взя­ты места их нахо­док. Полу­чен­ные резуль­та­ты при этом сле­дую­щие: а) под­груп­па А — пред­став­ле­на наход­ка­ми в Север­ном При­чер­но­мо­рье и посе­му явля­ет­ся про­дук­ци­ей гре­че­ских мастер­ских Кол­хиды «на экс­порт»; б) под­груп­па Б₂ — наход­ки в основ­ном в Кол­хиде, т. е. про­из­вод­ство мест­ных с.293 мастер­ских — «на внут­рен­ний рынок»; с) под­груп­па Б₁ — встре­ча­ет­ся в основ­ном за пре­де­ла­ми Кол­хиды и явля­ет­ся про­ме­жу­точ­ной меж­ду А и Б₂. Кро­ме все­го про­че­го амфо­ры раз­нят­ся хро­но­ло­ги­че­ски, А-Б₁ — IV—I вв.; под­груп­пы Б₂ — I—IV в. н. э. Сама идея ори­ен­та­ция раз­лич­ных типов сосудов на раз­лич­ные рын­ки явля­ет­ся бес­пре­цедент­ной⁵⁵. После оче­вид­но вер­но­го выво­да, что гре­че­ские мастер­ские пре­кра­ти­ли свою дея­тель­ность к I в. н. э., вне­зап­но дела­ет­ся пора­зи­тель­ное заяв­ле­ние: «Но внеш­няя тор­гов­ля Кол­хиды не пре­кра­ти­лась. В пер­вых веках н. э. потреб­но­сти в таре удо­вле­тво­ря­лись мест­ны­ми мастер­ски­ми». Спра­ши­ва­ет­ся, каким обра­зом долж­но было удо­вле­тво­рять такую потреб­ность ори­ен­ти­ро­ван­ное на внут­рен­ний рынок про­из­вод­ство?

Уста­нов­лен­ным мож­но счи­тать тот факт, что «корич­не­во­гли­ня­ные» амфо­ры IV—III вв. до н. э. про­из­во­ди­лись по синоп­ским прото­ти­пам⁵⁶. Вме­сте с тем в клей­ме­нии наблюда­ет­ся так­же вли­я­ние Герак­леи Пон­тий­ской, когда клей­мо нано­си­лось на гор­ло сосуда (Рис. 1)⁵⁷. При­ме­ча­тель­но, что схо­жая прак­ти­ка обна­ру­жи­ва­ет­ся в Ама­ст­рии, так­же нала­жи­вав­шей соб­ст­вен­ное амфор­ное про­из­вод­ство в нача­ле III в. до н. э.⁵⁸ и, воз­мож­но, в запад­но­пон­тий­ских цен­трах⁵⁹.

Нали­чие тор­го­вых свя­зей Север­но­го При­чер­но­мо­рья с Кол­хидой счи­та­ет­ся сего­дня неоспо­ри­мым⁶⁰, хотя их интен­сив­ность и с.294 устой­чи­вость по пра­ву ста­вят­ся под сомне­ние⁶¹. Едва ли может оспа­ри­вать­ся утвер­жде­ние, что мас­со­вое про­из­вод­ство кера­ми­че­ской тары было вызва­но, как пра­ви­ло, товар­ным про­из­вод­ст­вом вина/мас­ла. Но ника­кие источ­ни­ки пря­мо или кос­вен­но не упо­ми­на­ют вина из Кол­хиды. Основ­ной аргу­мент в поль­зу кол­хид­ско­го про­ис­хож­де­ния корич­не­во­гли­ня­ных амфор — это их повсе­мест­ная встре­чае­мость на терри­то­рии Кол­хиды⁶². Наход­ки ран­них экзем­пля­ров еди­нич­ны. В кор­пу­се ком­плек­сов гре­че­ских амфор С. Ю. Мона­хо­ва одна такая амфо­ра ука­за­на как про­ис­хо­дя­щая из поме­ще­ния № 52 позд­не­го «эмпо­рия» Ели­за­ве­тов­ско­го горо­ди­ща⁶³. Дру­гие «твёр­до­да­ти­ро­ван­ные образ­цы» отли­ча­ют­ся от более ран­них экзем­пля­ров боль­шей строй­но­стью кор­пу­са и мень­шим объ­ё­мом⁶⁴. Далее, к ран­ним образ­цам отно­сит­ся амфо­ра из усадь­бы У7 посе­ле­ния Пан­ское⁶⁵. При этом даже бег­лый взгляд на опуб­ли­ко­ван­ные экзем­пля­ры (Рис. 3) поз­во­ля­ет отме­тить суще­ст­вен­ные раз­ли­чия во внеш­нем обли­ке, а при­во­ди­мые пара­мет­ры сосудов лишь под­твер­жда­ют это мне­ние.

Уве­ли­че­ние коли­че­ства кол­хид­ских монет и амфор I до н. э. — I в. н. э. свя­зы­ва­ют с вклю­че­ни­ем Север­но­го и Восточ­но­го При­чер­но­мо­рья в дер­жа­ву Мит­ри­да­та Евпа­то­ра⁶⁶. Тем более пора­зи­тель­но, что, напри­мер, в скиф­ских сло­ях горо­ди­ща «Чай­ка» у совре­мен­ной Евпа­то­рии фраг­мен­ты корич­не­во­гли­ня­ных амфор сто­ят на третьем месте после про­дук­ции Хер­со­не­са и Сино­пы⁶⁷. Кро­ме того, они состав­ля­ют с.295 зна­чи­тель­ный про­цент сре­ди амфор­но­го мате­ри­а­ла Бос­по­ра, в Неа­по­ле Скиф­ском, на скиф­ских горо­ди­щах и позд­не­ан­тич­ных памят­ни­ках⁶⁸. В Гор­гип­пии ими про­сто «заби­ты» позд­не­ан­тич­ные под­ва­лы, в то вре­мя как в Кол­хиде они состав­ля­ют лишь незна­чи­тель­ный про­цент⁶⁹. Подоб­ный факт неслу­ча­ен и тре­бу­ет объ­яс­не­ния. По мне­нию С. Ю. Вну­ко­ва: «амфор­ная про­дук­ция гре­че­ских масте­ров в Кол­хиде ухо­ди­ла почти вся на экс­порт, в част­но­сти в Север­ное При­чер­но­мо­рье. Это вполне объ­яс­ни­мо, так как сама орга­ни­за­ция амфор­но­го про­из­вод­ства в Кол­хиде была вызва­на потреб­но­стя­ми чер­но­мор­ской тор­гов­ли»⁷⁰. Такой вывод про­сто пора­жа­ет. Мало того, что он остав­ля­ет в тени модер­нист­ские тео­рии нача­ла XX в., но и под­ра­зу­ме­ва­ет ори­ен­ти­ро­ван­ную толь­ко на вывоз целую отрасль про­из­вод­ства, а ста­ло быть ещё и свя­зан­ных с ней отрас­лей. Неда­ром В. И. Кац спра­вед­ли­во харак­те­ри­зу­ет эту «тео­рию» как «фан­та­сти­че­ское объ­яс­не­ние» без парал­ле­лей в каком-либо ином антич­ном цен­тре — экс­пор­те­ре това­ров в кера­ми­че­ской таре⁷¹. Несмот­ря на суще­ст­вен­ные дости­же­ния амфо­ро­ло­гии, оста­ёт­ся невы­яс­нен­ным и в конеч­ном ито­ге пре­пят­ст­ву­ет лока­ли­за­ции кера­ми­че­ской тары в Восточ­ном При­чер­но­мо­рье сле­дую­щий ком­плекс про­блем: чем было вызва­но вне­зап­ное нача­ло мас­со­во­го про­из­вод­ства амфор (при­чи­ны, хозяй­ст­вен­ная осно­ва); на какой рынок оно было ори­ен­ти­ро­ва­но; где и кем осу­ществля­лось. Как раз послед­ний вопрос очень важен, ибо труд­но пред­ста­вить одно­вре­мен­ное про­из­вод­ство амфор в несколь­ких цен­трах под эгидой монар­хи­че­ской вла­сти. На эти вопро­сы я попы­та­юсь отве­тить ниже. Для с.296 нача­ла про­следим, что пред­став­ля­ла собой Кол­хида в элли­ни­сти­че­ский и рим­ский пери­о­ды⁷².

2. Кол­хида в пери­од элли­низ­ма

Уси­лия ряда иссле­до­ва­те­лей при­ве­ли к тому, что в послед­нее вре­мя всё чаще гово­рят не толь­ко о гре­ко-милет­ской коло­ни­за­ции, но и об элли­ни­за­ции Кол­хиды, при­чём совер­шен­но необос­но­ван­ное выра­же­ние «антич­ная Гру­зия» уко­ре­ни­лось в каче­стве ter­mi­nus tech­ni­cus, оста­ва­ясь уни­каль­ным явле­ни­ем в анти­ко­веде­нии. Не вда­ва­ясь в суть этой про­бле­ма­ти­ки, отме­чу лишь неко­то­рые момен­ты. Суще­ст­во­ва­ние на терри­то­рии Кол­хиды (совре­мен­ной Гру­зии-Абха­зии) посе­ле­ний гре­че­ских либо гре­че­ско­го типа явля­ет­ся фак­том. Одна­ко это не явля­ет­ся ука­за­ни­ем на гре­че­скую полис­ную куль­ту­ру, ибо харак­тер посе­ле­ний и их дати­ров­ка оспа­ри­ва­ют­ся⁷³. Кро­ме того забы­ва­ет­ся, что Кол­хида про­дол­жи­тель­ное вре­мя нахо­ди­лась под пер­сид­ским вли­я­ни­ем или вхо­ди­ла в состав цар­ства Ахе­ме­нидов (Hdt. III. 97)⁷⁴, что нала­га­ло суще­ст­вен­ный отпе­ча­ток на раз­ви­тие реги­о­на. Заво­е­ва­ния Алек­сандра, рав­но как и пери­од смут в эпо­ху диа­до­хов, обо­шли сто­ро­ной этот реги­он. При разде­ле вла­де­ний Алек­сандра Кол­хида в целом не учи­ты­ва­лась, а край­няя гра­ни­ца на восто­ке про­ле­га­ла у Тра­пезун­та⁷⁵, захва­ты­вая, таким обра­зом, отча­сти и вла­де­ния сосед­них кол­хов. Может быть, гра­ни­цу обра­зо­вы­ва­ло кол­хид­ское цар­ство, хотя раз­мер вла­де­ний послед­не­го неиз­ве­стен. Нет ника­ких дан­ных о том, что про­ис­хо­ди­ло в Кол­хиде до Мит­ри­да­та Евпа­то­ра. Види­мо, она уже не суще­ст­во­ва­ла как цар­ство в III в. до н. э.⁷⁶ Если при­нять пред­по­ло­же­ние, что с.297 т. н. «кол­хид­ки» чека­ни­лись в Дио­с­ку­ри­а­де, или Фаси­се⁷⁷, кото­рые под­чи­ня­лись Кол­хид­ско­му цар­ству, то осво­бож­де­ние от его вла­сти мог­ло стать при­чи­ной появ­ле­ния соб­ст­вен­но­го чека­на⁷⁸ или клей­ме­ния амфор штам­па­ми с сокра­ще­ни­ем этни­ко­на, если будет дока­за­но мест­ное про­ис­хож­де­ние послед­них.

Важ­ные изме­не­ния поис­ти­не гло­баль­но­го поряд­ка в При­чер­но­мо­рье при­хо­дят­ся на прав­ле­ние Мит­ри­да­та VI. Пой­дя на откры­тую кон­фрон­та­цию с Римом, этот пра­ви­тель вына­ши­вал идею объ­еди­не­ния под сво­ей вла­стью чер­но­мор­ско­го бас­сей­на⁷⁹. Осо­бая роль при этом отво­ди­лась Кол­хиде⁸⁰. Когда она была вклю­че­на в дер­жа­ву Мит­ри­да­та, там цари­ли хаос и раз­дроб­лен­ность. Наведя порядок, он не изме­нил внут­рен­нее управ­ле­ние стра­ной. Хотя туда и отсы­ла­лись в каче­стве намест­ни­ков его дове­рен­ные лица, но мест­ное само­управ­ле­ние было остав­ле­но за кол­хид­ски­ми «скеп­ту­ха­ми»⁸¹. Уста­нов­ле­ние силь­ной цен­тра­ли­зо­ван­ной вла­сти, вне вся­ко­го сомне­ния, сыг­ра­ло пози­тив­ную роль. Стра­бон даже пишет о про­цве­та­нии Кол­хиды при Мит­ри­да­те⁸². Имен­но пон­тий­ский вла­сти­тель про­вёл целый ряд меро­при­я­тий, кото­рые долж­ны были укре­пить его при­сут­ст­вие в стране, но одно­вре­мен­но спо­соб­ст­во­ва­ли её раз­ви­тию. В чис­ле этих его дей­ст­вий осо­бен­но сле­ду­ет отме­тить урба­ни­сти­че­скую поли­ти­ку. Раз­ви­тие про­из­вод­ства, в первую оче­редь, разу­ме­ет­ся, свя­зан­ных с сель­ским хозяй­ст­вом отрас­лей, долж­но было гаран­ти­ро­вать бес­пе­ре­бой­ное снаб­же­ние армии⁸³, но влек­ло за собой его подъ­ём в целом. Как уже было отме­че­но выше, суще­ст­вен­ное уве­ли­че­ние поступ­ле­ния «кол­хид­ских» амфор в Север­ное При­чер­но­мо­рье при­хо­дит­ся как раз на это вре­мя. В этом слу­чае оправ­дан­но пред­по­ло­жить с.298 одно­вре­мен­ное про­из­вод­ство кера­ми­че­ской тары на «импер­ском уровне». Мож­но в каче­стве гипо­те­зы при­нять, что в целях бес­пе­ре­бой­но­го обес­пе­че­ния войск, задей­ст­во­ван­ных на севе­ро­при­чер­но­мор­ском теат­ре воен­ных дей­ст­вий, и отно­си­тель­ной бли­зо­сти послед­не­го к мет­ро­по­лии были задей­ст­во­ва­ны монар­хи­че­ские инстру­мен­ты регу­ли­ро­ва­ния про­из­вод­ства в южном и восточ­ном При­чер­но­мо­рье. Имен­но здесь, где Чёр­ное море явля­лось сво­его рода «ma­re pon­ti­cum», угро­за бло­ка­ды пор­тов или капер­ных опе­ра­ций была мини­маль­ной.

3. К вопро­су о тор­гов­ле Кол­хиды в элли­ни­сти­че­ский пери­од

По мень­шей мере с пер­вой поло­ви­ны XX в. уко­ре­ни­лось мне­ние, что Сино­па явля­лась важ­ным пере­ва­лоч­ным пунк­том для выво­за вина из Ибе­рии, Алба­нии, Кол­хиды, Арме­нии, Пон­та, Кап­па­до­кии и, веро­ят­но, Кры­ма⁸⁴. Часто рас­смат­ри­вае­мая как само собой разу­ме­ю­ще­е­ся её посред­ни­че­ская дея­тель­ность в тран­зит­ной тор­гов­ле меж­ду Эге­идой и Север­ным При­чер­но­мо­рьем явля­ет­ся весь­ма веро­ят­ным, но отнюдь не дока­зан­ным фак­том, ибо уже сам марш­рут или марш­ру­ты заклю­ча­ли в себе «кон­ку­рен­цию» Герак­леи Пон­тий­ской, а затем и Ама­ст­рии⁸⁵. Кро­ме того, крат­кий путь через Чёр­ное море⁸⁶ сде­лал необя­за­тель­ным каботаж­ное пла­ва­ние вдоль кав­каз­ско­го побе­ре­жья. Дру­гой акси­о­мой ста­ло утвер­жде­ние о тор­го­во-тран­зит­ном пути через Кол­хиду с Восто­ка. На осно­ва­нии неко­то­рых мало­ин­фор­ма­тив­ных сооб­ще­ний антич­ных авто­ров выска­зы­ва­лось мне­ние, что в элли­ни­сти­че­скую эпо­ху он вёл из Индии к Фаси­су⁸⁷, а из «этно­гра­фи­че­ских» свиде­тельств Стра­бо­на посту­ли­ро­вал­ся тезис о пре­вра­ще­нии чер­но­мор­ских (кол­хид­ских!) горо­дов в круп­ные тор­го­во-про­мыш­лен­ные цен­тры (Stra­bo. XI. 2. 16 f. (497 f.))⁸⁸. Выска­зан­ный почти пол­ве­ка назад посту­лат: «В элли­ни­сти­че­ский пери­од в про­цесс меж­ду­на­род­но­го това­ро­об­ме­на были вовле­че­ны широ­кие слои насе­ле­ния Кол­хиды как её низ­мен­ных, так и гор­ных рай­о­нов. Интен­сив­ность внеш­них тор­го­вых свя­зей спо­соб­ст­во­ва­ла даль­ней­ше­му росту товар­но­го про­из­вод­ства»⁸⁹ — пре­вра­тил­ся в тео­рию об «осо­бой роли» Кол­хиды в тор­гов­ле антич­но­го мира: «Есть все осно­ва­ния пред­по­ла­гать, что бла­го­да­ря “меж­ду­на­род­ным” с.299 тор­го­вым путям через Кол­хиду рос объ­ём тор­гов­ли с элли­ни­сти­че­ски­ми государ­ства­ми Восто­ка (Егип­том, Сири­ей, Бак­три­ей, Пар­фи­ей и т. д.)»⁹⁰. Резуль­та­том тако­го под­хо­да ста­ло то, что Кол­хида без­апел­ля­ци­он­но была зане­се­на в чис­ло элли­ни­сти­че­ских государств⁹¹. В этом нашло выра­же­ние либо незна­ние, либо пол­ное игно­ри­ро­ва­ние уста­нов­лен­ных кро­пот­ли­вым трудом кол­лег тор­го­вых путей антич­но­го мира, где Кол­хида если и игра­ла какую-либо роль, то дале­ко не пер­во­сте­пен­ную⁹², либо дей­ст­ви­тель­но горя­чее жела­ние выдать желае­мое за дей­ст­ви­тель­ное и дока­зать какую-то исклю­чи­тель­ность стра­ны «золо­то­го руна». Чтобы не быть голо­слов­ным, оста­но­вим­ся несколь­ко подроб­нее на этом вопро­се, кото­рый, несо­мнен­но, нуж­да­ет­ся в реви­зии и спе­ци­аль­ном иссле­до­ва­нии. Уже бег­лый про­смотр источ­ни­ков, на кото­рые обыч­но опи­ра­ют­ся для дока­за­тель­ства озна­чен­но­го тези­са, пока­зы­ва­ет необос­но­ван­ность подоб­ных пред­по­ло­же­ний⁹³. Совер­шен­но оче­вид­на была труд­но­до­ступ­ность Кол­хиды с кон­ти­нен­та, что дела­ло её, в отли­чие от Ибе­рии, откры­той на восток, частью пон­тий­ско­го мира⁹⁴. С дру­гой сто­ро­ны, в рим­ское вре­мя суще­ст­во­ва­ли два сухо­пут­ных сооб­ще­ния от чер­но­мор­ско­го побе­ре­жья во внут­рен­ние рай­о­ны Малой Азии, Закав­ка­зье и в Пере­д­нюю Азию: 1) от Тра­пезун­та через Зин­ган на Бай­бурт, Эрзу­рум и далее в Закав­ка­зье или на юг в Месо­пота­мию; 2) из Ами­са на Цеза­рею в Кили­кию⁹⁵.

Г. Р. Цецхлад­зе обыч­но огра­ни­чи­ва­ет­ся пере­чис­ле­ни­ем ста­тей экс­пор­та Кол­хиды в антич­ную эпо­ху. При­ведём дослов­но одно из них: «Поми­мо кол­хид­ско­го вина, при­во­зи­мо­го в амфо­рах, в Хер­со­нес, веро­ят­но, достав­ля­ли кол­хид­ский мёд и смо­лу в пифо­сах. Не исклю­чён импорт кора­бель­но­го и стро­и­тель­но­го леса из Восточ­но­го При­чер­но­мо­рья, о богат­стве кото­ро­го свиде­тель­ст­ву­ют пись­мен­ные источ­ни­ки. В судо­стро­е­нии боль­шим спро­сом поль­зо­ва­лись так­же кол­хид­ский воск, смо­ла и льня­ные тка­ни, из кото­рых изготав­ли­ва­ли пару­са для кораб­лей»⁹⁶. Как раз мест­ное про­из­вод­ство амфор в Кол­хиде, кои с.300 «встре­ча­ют­ся повсе­мест­но», «свиде­тель­ст­ву­ет, с одной сто­ро­ны, о доволь­но круп­ных мас­шта­бах кера­ми­че­ско­го ремес­ла, а с дру­гой — о высо­ком уровне товар­но­го про­из­вод­ства»⁹⁷. Аль­тер­на­тив­но это­му «откры­тию» зву­чит вывод С. Ю. Вну­ко­ва: «Кол­хид­ская про­дук­ция, наобо­рот, (в отли­чие от Герак­леи — Н. Е.) в основ­ном шла на внут­рен­ний рынок, и лишь отно­си­тель­но неболь­шая её часть экс­пор­ти­ро­ва­лась»⁹⁸. Воз­ни­ка­ет вопрос, чем был вызван такой повы­шен­ный спрос на транс­порт­ную кера­ми­че­скую тару в Кол­хиде? Хоро­шо извест­но, что в антич­ный и сред­не­ве­ко­вый пери­од амфо­ры пред­на­зна­ча­лись для мор­ской пере­воз­ки жид­ких про­дук­тов. Для транс­пор­ти­ров­ки по суше они совер­шен­но не годи­лись⁹⁹, а нали­чие все­го трёх-четы­рёх гава­ней в Кол­хиде в антич­ное вре­мя вряд ли явля­ет­ся достой­ным аргу­мен­том в поль­зу раз­ви­тия внут­рен­ней тор­гов­ли через эти пунк­ты. Такая схе­ма была бы слиш­ком искус­ст­вен­ной. Тор­го­вые или воен­ные суда из Кол­хиды неиз­вест­ны. Для запад­ной части Рим­ской импе­рии харак­тер­но уже с I в. н. э. употреб­ле­ние дере­вян­ных бочек для транс­пор­ти­ров­ки вина реч­ным и гуже­вым транс­пор­том¹⁰⁰. Кро­ме того, в антич­ном мире употреб­ля­лись кожа­ные меха¹⁰¹. Так, в Гал­лии с.301 эпи­гра­фи­че­ски засвиде­тель­ст­во­ва­ны ut­ric­la­rii (от лат.: uter — мех из кожи живот­но­го) — оче­вид­но, тор­гов­цы и постав­щи­ки вина¹⁰². Сле­ду­ет задать­ся вопро­сом, на каком осно­ва­нии была достиг­ну­та уни­фи­ка­ция фор­мы и стан­дар­та амфор по всей Кол­хиде? Кто следил за этим в поли­ти­че­ски раз­дроб­лен­ной (с III в. до н. э.) стране? Как мож­но объ­яс­нить, что сосуды, пред­на­зна­чен­ные для мор­ских пере­во­зок мог­ли про­из­во­дить­ся в лежа­щем внут­ри стра­ны Вани¹⁰³? Как мог­ли несколь­ко срав­ни­тель­но неболь­ших цен­тров Кол­хиды запол­нить сво­ей про­дук­ци­ей рын­ки Север­но­го При­чер­но­мо­рья и что кон­крет­но они мог­ли постав­лять? Чем объ­яс­нить почти бес­пе­ре­бой­ное поступ­ле­ние «кол­хид­ской» кера­ми­че­ской тары с пери­о­да позд­ней клас­си­ки и до ран­не­го Сред­не­ве­ко­вья? Амфо­ры изготов­ля­лись в первую оче­редь для мас­ла и вина, хотя как раз послед­нее и не упо­ми­на­ет­ся в антич­ных источ­ни­ках нико­им обра­зом. Про­ко­пий Кес­са­рий­ский гово­рит о изоби­лии вино­град­ни­ков и дру­гих пло­дов у гра­ниц Пер­со­ар­ме­нии¹⁰⁴. По сооб­ще­нию Ксе­но­фон­та, вино­де­лие нали­че­ст­во­ва­ло у мос­си­ной­ков — соседей кол­хов, но не у послед­них¹⁰⁵. Во вся­ком слу­чае в это вре­мя оно не носи­ло там товар­но­го харак­те­ра. Его вку­со­вые каче­ства, оче­вид­но, остав­ля­ли желать луч­ше­го. Если верить выклад­кам Цецхлад­зе-Вну­ко­ва, то про­из­вод­ство амфор­ной тары на терри­то­рии Кол­хиды осу­ществля­лось с IV в. до н. э. до пери­о­да Сред­не­ве­ко­вья, после чего амфо­ры, веро­ят­но, про­сто «вышли из моды». Опи­ра­ясь на сооб­ще­ние Стра­бо­на о том, что гор­цы «спус­ка­лись с гор за солью» в Дио­с­ку­ри­а­ду и на факт при­сут­ст­вия «кол­хид­ских» амфор в Хер­со­не­се, был посту­ли­ро­ван хер­со­нес­ский экс­порт соли в реги­он в каче­стве пла­ты за кол­хид­ское вино¹⁰⁶. Но наход­ки хер­со­нес­ских монет на терри­то­рии Абха­зии-Гру­зии еди­нич­ны, все­го 2 экзем­пля­ра на нача­ло 90-х гг. про­шло­го сто­ле­тия¹⁰⁷. Обла­дая соб­ст­вен­ным раз­ви­тым вино­де­ли­ем и мас­со­во вво­зя вино и мас­ло из южно­го При­чер­но­мо­рья и Эге­иды, Хер­со­нес едва ли был заин­те­ре­со­ван в мас­со­вых постав­ках кол­хид­ско­го вина в обход Бос­по­ра. Кро­ме того, соль в Кол­хиду мог­ла быст­рее достав­лять­ся из южно­пон­тий­ско­го реги­о­на. Так для ран­не­ви­зан­тий­ско­го пери­о­да изве­стен её ввоз в Лази­ку из Визан­тии¹⁰⁸.

с.302 Из про­дук­тов Кол­хиды источ­ни­ки ука­зы­ва­ют про­из­вод­ства льна и полот­на¹⁰⁹. Далее извест­ны мёд и воск¹¹⁰, рав­но как нали­чие метал­лур­гии, дере­во­об­ра­бот­ки и скор­ня­че­ства¹¹¹. Выра­щи­ва­лись так­же зер­но­вые куль­ту­ры, но пре­об­ла­да­ло про­со¹¹², что суще­ст­вен­но затруд­ня­ло снаб­же­ние войск в реги­оне и, в част­но­сти, послу­жи­ло при­чи­ной ухо­да визан­тий­ских войск Юсти­ни­а­на и пер­сид­ских — Хосро­ва¹¹³. Если согла­сить­ся с мне­ни­ем Г. Р. Цецхлад­зе, что име­ет­ся в виду товар­ное про­из­вод­ство этих про­дук­тов и они дей­ст­ви­тель­но «поль­зо­ва­лись боль­шим спро­сом», то логич­но пред­по­ло­жить, что такой широ­кий ассор­ти­мент дол­жен был обме­ни­вать­ся на какой-то сто­и­мост­ный экви­ва­лент. Для само­го апо­ло­ге­та тор­го­вой экс­пан­сии Кол­хиды в При­чер­но­мо­рье таким про­дук­том явля­лось зер­но с Бос­по­ра, в поль­зу чего при­во­дят­ся наход­ки пан­ти­ка­пей­ских амфор¹¹⁴. Но, во-пер­вых, наход­ки транс­порт­ных сосудов сами по себе ред­ко дают воз­мож­ность опре­де­лён­но гово­рить о пере­во­зи­мых в них про­дук­тах не опус­ка­ясь до дога­док¹¹⁵; во-вто­рых, бос­пор­ские амфо­ры — это ана­хро­низм, а вино­гра­дар­ство и вино­де­лие на Бос­по­ре, а, сле­до­ва­тель­но, и потреб­ность в кера­ми­че­ской таре, там появи­лись лишь в кон­це III в. до н. э.¹¹⁶ Не учи­ты­ва­ет­ся и тот факт, что южно­пон­тий­ские поли­сы так­же про­из­во­ди­ли товар­ное зер­но, либо обме­ни­ва­ли его у окрест­ных вар­ва­ров¹¹⁷. Не в мень­шей мере про­бле­ма­тич­но заяв­ле­ние, что Кол­хида явля­лась с.303 для Афин источ­ни­ком кора­бель­но­го леса. Не гово­ря уже об уда­лён­но­сти реги­о­на, в то вре­мя как бли­же были Македо­ния/Фра­кия, Кили­кия и, нако­нец, вла­де­ния Сино­пы, сто­ит отме­тить гипо­те­тич­ность в трак­тов­ке ряда гре­че­ских посе­ле­ний в Кол­хиде как афин­ских¹¹⁸. Из про­сто­го пере­ч­ня това­ров и харак­те­ри­сти­ки путей их воз­мож­но­го поступ­ле­ния невоз­мож­но пред­ста­вить ясную кар­ти­ну тор­го­вой актив­но­сти како­го-либо цен­тра или реги­о­на¹¹⁹. Одно лишь упо­ми­на­ние нали­чия каких-либо про­дук­тов или сырья в Кол­хиде не может рас­смат­ри­вать­ся как свиде­тель­ство их товар­но­го харак­те­ра. Меж­ду тем, в каче­стве ter­mi­nus tech­ni­cus проч­но уко­ре­ни­лись выра­же­ния — кол­хид­ский или Кол­хида в опре­де­ле­нии про­ис­хож­де­ния това­ров, хотя в этом слу­чае, если даль­ней­шая кон­кре­ти­за­ция пока невоз­мож­на, более подо­шло бы «один из цен­тров в Кол­хиде» или что-то подоб­ное. В про­тив­ном слу­чае не дела­ет­ся раз­ли­чия меж­ду про­дук­ци­ей гре­че­ских посе­ле­ний в IV—III вв. и, напри­мер, изде­ли­я­ми мест­ных цар­ских мастер­ских. Харак­тер­ны общие фра­зы типа «ожив­лён­ные свя­зи элли­ни­сти­че­ских государств с Кол­хидой», «оби­лие нахо­док элли­ни­сти­че­ских монет». Что каса­ет­ся пер­во­го поло­же­ния, то имен­но в элли­ни­сти­че­ский пери­од Кол­хида прак­ти­че­ски совер­шен­но исче­за­ет из пись­мен­ных источ­ни­ков. Монет­ные наход­ки не все­гда обя­за­тель­но явля­ют­ся свиде­тель­ст­вом тор­го­вых свя­зей¹²⁰, ибо как раз дра­го­цен­ные метал­лы мог­ли «коче­вать» на боль­шие рас­сто­я­ния уже в каче­стве слит­ков. Так отдель­ные синоп­ские и амис­ские сереб­ря­ные номи­на­лы клас­си­че­ско­го пери­о­да были най­де­ны в Пер­се­по­ле и даже Ста­рой Нисе¹²¹. На что же опи­ра­ет­ся посту­лат об «ожив­лён­ных свя­зях»? Оче­вид­но, что, преж­де все­го, это архео­ло­ги­че­ский мате­ри­ал, в кото­ром пре­об­ла­да­ет кера­ми­ка. Хотя и здесь, если судить по име­ю­щим­ся пуб­ли­ка­ци­ям, объ­ём поступ­ле­ний извне был ско­рее уме­рен­ным.

По извест­ным при­ме­рам дру­гих цен­тров-про­из­во­ди­те­лей кера­ми­че­ской тары, в част­но­сти Хер­со­не­са Таври­че­ско­го, Герак­леи Пон­тий­ской, Сино­пы, мож­но с уве­рен­но­стью гово­рить о том, что имен­но поли­ти­че­ские неуряди­цы, при­вед­шие в конеч­ном ито­ге к эко­но­ми­че­ско­му кри­зи­су, ста­ли при­чи­ной пре­кра­ще­ния про­из­вод­ства кера­ми­че­ской тары и её клей­ме­ния¹²². В цен­траль­ной Кол­хиде уже в III в. до н. э. с.304 насту­па­ет пери­од неста­биль­но­сти и упад­ка. Прак­ти­че­ски исче­за­ют бога­тые захо­ро­не­ния, а суще­ст­ву­ю­щие посе­ле­ния укреп­ля­ют­ся¹²³. Этот про­цесс свя­зы­ва­ют с нача­лом втор­же­ния ибе­ров, засе­лив­ших восточ­ную и юго-восточ­ную части Кол­хиды¹²⁴. Нача­ло упад­ка сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ных посе­ле­ний в окрест­но­стях Дио­с­ку­ри­а­ды отно­сит­ся уже ко II в. до н. э.¹²⁵ Основ­ны­ми при­чи­на­ми уга­са­ния жиз­ни в них счи­та­ют собы­тия соро­ка­лет­ней вой­ны меж­ду Римом и Мит­ри­да­том, «при­вед­шие к нару­ше­нию тра­ди­ци­он­ных свя­зей с мет­ро­по­ли­ей»¹²⁶. Дей­ст­ви­тель­но, послед­ст­вия войн были фаталь­ны­ми. Извест­но, что неко­гда цве­ту­щий Пити­унт был раз­ру­шен генио­ха­ми (Plin. NH. VI. 16 (420)). Далее, где-то на рубе­же эр зами­ра­ет жизнь в Дио­с­ку­ри­а­де и окрест­ных насе­лён­ных пунк­тах¹²⁷. В сер. I в. н. э. на р. Фасис оста­вал­ся один-един­ст­вен­ный город — Сири­ум (Plin. NH. VI. 13—16 (418—420)). Такой акт не мог быть ско­ро­по­стиж­ным, но явил­ся резуль­та­том нега­тив­ных про­цес­сов, имев­ших место в тече­ние опре­де­лён­но­го про­ме­жут­ка вре­ме­ни. Про­цесс упад­ка про­дол­жал­ся до IV в. н. э.¹²⁸, что едва ли поз­во­ля­ет гово­рить о товар­ном про­из­вод­стве и тор­го­вой актив­но­сти Кол­хиды в это вре­мя. Исхо­дя же из выво­дов С. Ю. Вну­ко­ва, полу­ча­ет­ся, наобо­рот, имен­но во II—III вв. н. э. аре­ал про­из­вод­ства корич­не­во­гли­ня­ных амфор рас­ши­ря­ет­ся¹²⁹. Не совсем понят­но, что яви­лось исход­ной точ­кой для тако­го рода суж­де­ний? Если согла­сить­ся с точ­кой зре­ния С. Ю. Вну­ко­ва, то в пер­вые века н. э. про­ис­хо­дит суще­ст­вен­ное уве­ли­че­ние товар­но­го про­из­вод­ства в Кол­хиде, что никак не схо­дит­ся с извест­ны­ми исто­ри­че­ски­ми фак­та­ми. В то вре­мя как боль­шин­ство посе­ле­ний было поки­ну­то насе­ле­ни­ем и стра­на в целом нахо­ди­лась в глу­бо­ком упад­ке, вне­зап­но начи­на­ет­ся хозяй­ст­вен­ный подъ­ём и про­дук­ция Кол­хиды запол­ня­ет рын­ки При­чер­но­мо­рья. В VI в. Про­ко­пий Кеса­рий­ский пишет сле­дую­щее о Кол­хиде, в то вре­мя Лази­ке: «… (они) все­гда вели мор­скую тор­гов­лю с рим­ля­на­ми, живу­щи­ми у моря. (5) Нет у них ни соли, ни зер­на, ника­ких дру­гих благ; про­да­вая невы­де­лан­ные шку­ры, кожи и добы­тых на войне рабов, они при­об­ре­та­ют себе всё необ­хо­ди­мое»¹³⁰. По мне­нию Д. Бра­ун­да, эта точ­ка зре­ния была обу­слов­ле­на тем, что Лази­ка не была в состо­я­нии снаб­дить с.305 огром­ную визан­тий­скую армию¹³¹. Но уже Гип­по­крат писал о рай­оне Фаси­са: «Эта стра­на боло­ти­стая, тёп­лая, водя­ни­стая и густо зарос­шая, и во вся­кое вре­мя года там идут дожди, частые и силь­ные. Люди про­во­дят жизнь на болотах и име­ют дома дере­вян­ные и трост­ни­ко­вые, устро­ен­ные на воде; ред­ко посе­ща­ют горо­да и рын­ки, но на лод­ках, выдолб­лен­ных из одно­го дере­ва, пере­ез­жа­ют вверх и вниз, так как кана­лов там весь­ма мно­го… Пло­ды, кото­рые там рож­да­ют­ся, не име­ют ника­ко­го роста, ослаб­ле­ны и несо­вер­шен­ны вслед­ст­вие оби­лия вод и пото­му не дозре­ва­ют»¹³². Где уж тут место товар­но­му про­из­вод­ству вина!

4. Южно­пон­тий­ские поли­сы

Сре­ди про­дук­тов южно­го побе­ре­жья Пон­та источ­ни­ки назы­ва­ют, преж­де все­го, вино¹³³. Олив­ко­вое мас­ло выра­ба­ты­ва­лось в рай­оне Сино­пы, Ами­са и Фана­рои¹³⁴. Мно­го­крат­но упо­ми­на­ет­ся мёд, обла­дав­ший осо­бен­но хмель­ны­ми каче­ства­ми¹³⁵. Пон­тий­ский воск Пли­ний отно­сил к чис­лу наи­бо­лее цен­ных сор­тов (Plin. NH. XXI. 83). Кро­ме это­го, обыч­ным про­дук­том реги­о­на явля­лись оре­хи¹³⁶, хотя на экс­порт они выво­зи­лись преж­де все­го из Герак­леи¹³⁷. Далее сле­ду­ет с.306 отме­тить лечеб­ные и ядо­ви­тые рас­те­ния¹³⁸ и, нако­нец, крас­ную синоп­скую охру и дру­гие крас­ки¹³⁹. Из чис­ла мине­ра­лов, вне вся­ко­го сомне­ния, важ­ную роль игра­ло халиб­ское желе­зо, вывоз кото­ро­го мог осу­ществлять­ся через мос­си­ной­ков и Амис¹⁴⁰. В свя­зи с лес­ны­ми богат­ства­ми реги­о­на Сино­пы¹⁴¹ и прак­ти­че­ски пол­но­го их отсут­ст­вия в Гре­ции, Ита­лии и Север­ном При­чер­но­мо­рье мож­но пред­по­ло­жить так­же экс­порт дре­ве­си­ны¹⁴². Море дава­ло рыбу, преж­де все­го пела­миду и дру­гие про­дук­ты¹⁴³. По мне­нию А. Меля, мож­но гово­рить о трёх груп­пах экс­порт­но­го това­ра, кото­рые име­ли осо­бое зна­че­ние для пон­тий­ско­го реги­о­на: дре­ве­си­на, солё­ная рыба и кера­ми­ка (стро­и­тель­ная и транс­порт­ная тара)¹⁴⁴. Эти поло­же­ния, на мой взгляд, нуж­да­ют­ся в уточ­не­нии. Если вывоз мор­ских про­дук­тов, преж­де все­го рыбы, едва ли может оспа­ри­вать­ся, то экс­порт леса логи­че­ски весь­ма веро­я­тен¹⁴⁵, но недо­ка­зу­ем. Ввоз стро­и­тель­ной кера­ми­ки из Сино­пы изве­стен, напро­тив, уже в клас­си­че­ский пери­од¹⁴⁶. Свя­зи Сино­пы с восточ­ным При­чер­но­мо­рьем зафик­си­ро­ва­ны уже в середине IV в. до н. э.¹⁴⁷ Было выска­за­но пред­по­ло­же­ние, что в Сино­пе про­из­во­ди­лись и «корич­не­во­гли­ня­ные» амфо­ры¹⁴⁸. Но тара это­го цен­тра хоро­шо извест­на начи­ная с клас­си­че­ско­го и закан­чи­вая рим­ским пери­о­дом¹⁴⁹, и там про­сто не оста­ёт­ся места для «кол­хид­ских» амфор. Совсем недав­но В. И. Кац и С. Ю. Вну­ков отнес­ли выде­лен­ную послед­ним первую груп­пу амфор это­го типа с боль­шой веро­ят­но­стью к Тра­пезун­ту, ибо с.307 гео­ло­ги­че­ски этот центр свя­зан с Кол­хидой, а фор­ма амфор с Сино­пой¹⁵⁰. По их мне­нию, пер­во­на­чаль­но амфо­ры там про­из­во­ди­лись синоп­ски­ми гон­ча­ра­ми. Вто­рая же груп­па амфор изготав­ли­ва­лась «в неко­то­рых гре­че­ских и «вар­вар­ских» мастер­ских соб­ст­вен­но Кол­хиды»¹⁵¹. Как раз пред­по­ло­же­ние о тра­пезунт­ском про­ис­хож­де­нии части амфор заслу­жи­ва­ет осо­бо­го вни­ма­ния. Мы оста­но­вим­ся на нём подроб­нее, после того как рас­смот­рим дру­гих воз­мож­ных «кан­дида­тов».

Герак­лея Пон­тий­ская. Клей­мё­ная кера­ми­че­ская тара Герак­леи Пон­тий­ской хоро­шо извест­на в При­чер­но­мо­рье с кон­ца V до пер­вой чет­вер­ти III в. до н. э.¹⁵² Так­же лока­ли­зо­ва­на позд­няя неклей­мё­ная тара это­го цен­тра, отно­ся­ща­я­ся к рим­ско­му вре­ме­ни¹⁵³. Несмот­ря на неко­то­рую схо­жесть гли­ня­но­го теста, мало­ве­ро­ят­но про­ис­хож­де­ние оттуда ещё и «корич­не­во­гли­ня­ных» амфор.

Тий¹⁵⁴. Город был на корот­кий пери­од захва­чен Фар­на­ком во вре­мя вой­ны про­тив Пер­га­ма (183—179), по мир­но­му дого­во­ру пере­дан Вифи­нии, но, оче­вид­но, остал­ся авто­ном­ным, ибо 25 лет спу­стя упо­ми­на­ет­ся как «друг и союз­ник» Вифи­нии¹⁵⁵. Этот горо­док на гра­ни­це Вифи­нии и Пафла­го­нии, при­мер­но посреди пути от Герак­леи к Ама­ст­рии, прав­да чека­нил свою моне­ту какое-то вре­мя после осво­бож­де­ния от вла­сти Лиси­ма­ха или, веро­ят­нее, рас­тор­же­ния синой­киз­ма с Ама­ст­ри­ей, а так­же доволь­но про­дол­жи­тель­но в рим­ский пери­од¹⁵⁶, но нико­гда не играл суще­ст­вен­ной роли в исто­рии реги­о­на.

Ама­ст­рия. Этот, осно­ван­ный женой герак­лей­ско­го тира­на Дио­ни­сия посред­ст­вом синой­киз­ма Тия, Сеса­ма, Кром­ны и Кито­ра полис¹⁵⁷, стал в 279 г. до н. э. пер­вым вла­де­ни­ем Мит­ри­да­ти­дов на побе­ре­жье (Memn. FGH. 434. F. 5. 3 ff. и 9. 4). Даль­ней­шая его судь­ба была свя­за­на с пон­тий­ским цар­ским домом и позд­нее с рим­ской про­вин­ци­ей Понт и Вифи­ния. Извест­ны клей­мё­ные амфо­ры это­го цен­тра с.308 ран­не­эл­ли­ни­сти­че­ско­го вре­ме­ни¹⁵⁸, что не исклю­ча­ет воз­мож­но­сти их выпус­ка и позд­нее.

Амис. Для Ами­са обыч­но так­же посту­ли­ру­ет­ся его под­чи­не­ние Пон­ту самое позд­нее ок. сер. III в. до н. э. В поль­зу это­го при­во­дят обыч­но монет­ные выпус­ки с моно­грам­ма­ми пон­тий­ских царей¹⁵⁹. Одна­ко не сто­ит забы­вать, что полис про­дол­жал чека­нить сереб­ро, в то вре­мя как, напри­мер, после захва­та Сино­пы Фар­на­ком там эми­ти­ро­ва­лась лишь брон­за. Поэто­му, навер­ня­ка, спра­вед­ли­во заме­ча­ние М. И. Мак­си­мо­вой, что в слу­чае с Ами­сом был ско­рее все­го уста­нов­лен пон­тий­ский про­тек­то­рат с частич­ным кон­тро­лем над выпус­ком моне­ты¹⁶⁰.

Синоп­ская архе. К сожа­ле­нию, исто­рия этих синоп­ских апой­кий прак­ти­че­ски неиз­вест­на. Отры­воч­ные дан­ные дати­ру­ют­ся ещё пери­о­дом клас­си­ки, но они, как и более позд­ние свиде­тель­ства, ниче­го не дают для воз­мож­но­сти каких-либо суж­де­ний об эко­но­ми­ке синоп­ской архе, к кото­рой так­же отно­си­лись Коти­о­ра, Кера­сунт, Арме­на, Пте­рия, Гер­мо­насса, ещё один Кера­сунт и, воз­мож­но, Або­ну­тейх¹⁶¹. Коло­ни­за­ция Сино­пы носи­ла весь­ма свое­об­раз­ный харак­тер. Часть соб­ст­вен­ных граж­дан высы­ла­лась в новые посе­ле­ния, оста­вав­ши­е­ся зави­си­мы­ми от мет­ро­по­лии, и, таким обра­зом, рас­ши­ря­лась зона вли­я­ния послед­ней¹⁶². Из чис­ла вла­де­ний Сино­пы Кера­сунт, рав­но как Арме­на и Китор, нико­гда не играл суще­ст­вен­ной роли в исто­рии и эко­но­ми­ке реги­о­на. С утвер­жде­ни­ем на чер­но­мор­ском побе­ре­жье цари Пон­та, воз­мож­но, сокра­ти­ли хоры Сино­пы и Ами­са¹⁶³. Толь­ко так мож­но объ­яс­нить осно­ва­ние Фар­на­кии из Коти­о­ры, кото­рая затем пре­вра­ти­лась в дерев­ню¹⁶⁴. Кро­ме Фар­на­кии в зем­лях хали­бов нахо­ди­лись город­ки Сиде, Фабд, Хабак­та. Послед­няя из них даже чека­ни­ла соб­ст­вен­ную моне­ту при Мит­ри­да­те¹⁶⁵. Далее, меж­ду Тра­пезун­том и Фаси­сом суще­ст­во­вал целый ряд посе­ле­ний: Оди­ний, Бели­рий, Ста­ме­ния, Тет­ра­кия, с.309 кото­рые антич­ные гео­гра­фы и пери­п­лы име­ну­ют «πό­λεις Ἑλ­λη­νίδες»¹⁶⁶. Вбли­зи от Тра­пезун­та был горо­док Гер­мо­насса¹⁶⁷. Едва ли веро­ят­но, чтобы один из них, за исклю­че­ни­ем Фар­на­кии, обла­дал настоль­ко солид­ным эко­но­ми­че­ским потен­ци­а­лом, чтобы бук­валь­но навод­нить сво­им экс­пор­том чер­но­мор­ский бас­сейн. Нако­нец, Або­ну­тейх уже в 137/36 г. до н. э. не имел полис­но­го ста­ту­са¹⁶⁸.

Тра­пезунт. Для рас­смат­ри­вае­мой здесь темы нема­ло­ва­жен вопрос о пра­во­вом ста­ту­се малых поли­сов из вла­де­ний Сино­пы, преж­де все­го, Тра­пезун­та, Коти­о­ры и Кера­сун­та. Един­ст­вен­ным источ­ни­ком на этот счёт оста­ёт­ся Ксе­но­фонт. По его дан­ным, лишь Коти­о­ра нахо­ди­лась в непо­сред­ст­вен­ном под­чи­не­нии у Сино­пы, управ­ля­ясь при­слан­ным оттуда гар­мо­стом¹⁶⁹. Два дру­гих поли­са были ско­рее союз­ны­ми мет­ро­по­лии еди­ни­ца­ми, пла­тив­ши­ми ей денеж­ный налог (δάσ­μος или φό­ρος)¹⁷⁰. Вме­сте с тем, как уже было под­ме­че­но М. И. Мак­си­мо­вой, при оби­лии монет, над­пи­сей и дру­гих свиде­тельств тор­го­вой дея­тель­но­сти Сино­пы и Ами­са, за исклю­че­ни­ем одной моне­ты Тра­пезун­та из Дура Евро­по­са, совер­шен­но отсут­ст­ву­ют подоб­ные свиде­тель­ства для вла­де­ний Сино­пы, что может гово­рить о том, что вывоз их про­дук­ции осу­ществлял­ся через мет­ро­по­лию¹⁷¹. Архео­ло­ги­че­ски Тра­пезунт совер­шен­но неис­сле­до­ван¹⁷². Это­му обсто­я­тель­ству пре­пят­ст­ву­ют мно­го­мет­ро­вые сред­не­ве­ко­вые слои и совре­мен­ная застрой­ка. Гео­гра­фи­че­ски он являл­ся «коло­ни­ей Сино­пы в стране кол­хов»¹⁷³. Как раз факт, что кол­хи про­жи­ва­ли не толь­ко в той части Кол­хиды, кото­рая охва­ты­ва­ла терри­то­рию совре­мен­ной Гру­зии, но и Тур­ции, под­час не учи­ты­ва­ет­ся, хотя для любых изыс­ка­ний, касаю­щих­ся древ­ней исто­рии реги­о­на, он очень важен. Ана­лиз лите­ра­тур­ных источ­ни­ков поз­во­ля­ет утвер­ждать, что со вре­мён Гека­тея до похо­да 10000, кол­хи с.310 про­дви­ну­лись на запад от Фаси­са до Кера­сун­та¹⁷⁴. И если Арри­ан гово­рит, ссы­ла­ясь на Ксе­но­фон­та: и Τρα­πεζουν­τίοις… Κόλ­χοι ὅμο­ροι, то это не толь­ко ссыл­ка на авто­ри­тет­ный источ­ник, но и про­дукт лич­ных впе­чат­ле­ний от посе­ще­ния тех мест¹⁷⁵. Оче­вид­но, насе­ле­ние от Фаси­са до Дио­с­ку­ри­а­ды оста­ва­лось в клас­си­че­ский пери­од и, веро­ят­но, позд­нее неиз­мен­ным¹⁷⁶. Уже Ксе­но­фонт назы­ва­ет Тра­пезунт «мно­го­люд­ным эллин­ским поли­сом» (Xen. Anab. IV. 8. 22). Имен­но оттуда 10000 полу­чи­ли в каче­стве дара быков, ячмень и вино, в то вре­мя как дру­же­ст­вен­ные поли­су рав­нин­ные кол­хи при­сла­ли лишь скот¹⁷⁷. В этом сооб­ще­нии Ксе­но­фон­та про­сле­жи­ва­ет­ся ука­за­ние на хозяй­ст­вен­ную спе­ци­а­ли­за­цию реги­о­на. При этом вино­де­лие оста­ва­лось, одно­знач­но, при­о­ри­те­том гре­ков¹⁷⁸. Тра­пезунт же уже в это вре­мя играл роль посред­ни­ка в отно­ше­ни­ях с кол­ха­ми.

Пер­вый вопрос, кото­рым сле­ду­ет задать­ся, это насколь­ко авто­ном­ны были синоп­ские апой­кии. С одной сто­ро­ны, во вре­ме­на Ксе­но­фон­та они управ­ля­лись синоп­ски­ми «гар­мо­ста­ми»¹⁷⁹ и пла­ти­ли дань мет­ро­по­лии, но это поло­же­ние мог­ло быть иным в элли­ни­сти­че­ский и преж­де все­го позд­не­эл­ли­ни­сти­че­ский пери­од. Уже в кон­це V в. Тра­пезунт обла­дал соб­ст­вен­ным фло­том (Xen. Anab. V. 1. 15; Diod. XIV. 30. 4). Кро­ме того, извест­но, что в IV в. он чека­нил соб­ст­вен­ную моне­ту¹⁸⁰. Инте­рес­но, что послу­жи­ло пово­дом для этих эмис­сий. Монет­ный чекан счи­тал­ся в антич­но­сти неоспо­ри­мым пра­вом неза­ви­си­мо­го поли­са. Если Тра­пезунт, являв­ший­ся ещё в самом кон­це V в. зави­си­мой от мет­ро­по­лии апой­ки­ей, вне­зап­но при­бег к авто­ном­но­му чека­ну, то не озна­ча­ет ли этот факт при­об­ре­те­ния им неза­ви­си­мо­сти? Как раз в с.311 IV в. пред­по­сыл­кой это­му мог­ли послу­жить Антал­кидов мир с после­дую­щей реор­га­ни­за­ци­ей терри­то­рий, кам­па­ния Дата­ма про­тив Сино­пы и, нако­нец, поход Алек­сандра с его декла­ра­ци­я­ми сво­бо­ды и после­до­вав­ши­ми за этим под­твер­жде­ни­я­ми диа­до­ха­ми. Всё это пока лишь пред­по­ло­же­ния, кото­рые нуж­да­ют­ся в даль­ней­ших дока­за­тель­ствах, но факт соб­ст­вен­ных монет­ных эмис­сий Тра­пезун­та оста­ёт­ся оче­вид­ной дей­ст­ви­тель­но­стью.

Что каса­ет­ся ста­ту­са поли­са при Мит­ри­да­ти­дах, то един­ст­вен­ным источ­ни­ком для это­го явля­ет­ся Стра­бон (XII. 3. 1 (541)). Неиз­вест­но, что ста­ло с Тра­пезун­том после поко­ре­ния Сино­пы Фар­на­ком. Во вся­ком слу­чае, нет осно­ва­ний утвер­ждать, что судь­ба мет­ро­по­лии постиг­ла и её хору. В корот­ком пас­са­же Стра­бо­на гово­рит­ся, что при воца­ре­нии Мит­ри­да­та VI его вла­де­ния на восток рас­про­стра­ня­лись до обла­сти тиба­ре­нов, т. е. запад­нее Тра­пезун­та и до Малой Арме­нии. По мне­нию М. И. Мак­си­мо­вой, вплоть до укреп­ле­ния вла­сти Мит­ри­да­та эта часть побе­ре­жья вхо­ди­ла во вла­де­ния Малой Арме­нии, кото­рой она была уступ­ле­на Фар­на­ком за под­держ­ку в войне 179 г. до н. э.¹⁸¹ Сле­ду­ет, одна­ко, отме­тить, что источ­ни­ки дают совер­шен­но иную кар­ти­ну. Так, по сведе­ни­ям Поли­бия, все участ­ни­ки анти­пер­гам­ской коа­ли­ции в войне Пон­та про­тив Пер­га­ма (183—179 гг. до н. э.), за исклю­че­ни­ем Фар­на­ка, за кото­рым была остав­ле­на Сино­па, при­нуж­де­ны были воз­вра­тить свои терри­то­ри­аль­ные и про­чие при­об­ре­те­ния и, кро­ме того, обя­за­лись упла­тить солид­ную денеж­ную кон­три­бу­цию¹⁸². Наряду с Сино­пой упо­ми­на­ет­ся лишь Тий, так­же захва­чен­ный Фар­на­ком и после мир­но­го согла­ше­ния воз­вра­щён­ный Вифи­нии. Во-пер­вых, Мит­ри­дат Армян­ский являл­ся «пре­да­те­лем», нару­шив­шим дого­вор с Пер­га­мом и пере­шед­шим на сто­ро­ну про­тив­ни­ка и обло­жен­ный в нака­за­ние за это огром­ной кон­три­бу­ци­ей в 300 талан­тов; во-вто­рых, Поли­бий, оче­вид­но, назвал оба и един­ст­вен­ные гре­че­ские поли­сы, затро­ну­тые вой­ной, гово­ря лишь обоб­щён­но о вар­вар­ских терри­то­ри­ях. Едва ли Тра­пезунт был менее зна­чи­те­лен, чем Тий, что не заслу­жил осо­бо­го упо­ми­на­ния. Ско­рее Тра­пезунт, а воз­мож­но и неко­то­рые дру­гие внеш­ние вла­де­ния Сино­пы, ста­ли неза­ви­си­мы­ми после того, как мет­ро­по­лия пала жерт­вой пон­тий­ской агрес­сии¹⁸³. Едва ли Фар­нак обла­дал в этот пери­од доста­точ­ны­ми сред­ства­ми, чтобы одно­вре­мен­но с Сино­пой захва­тить и её вла­де­ния, а доб­ро­воль­ная их капи­ту­ля­ция при уда­лён­но­сти от вла­де­ний Пон­та мало­ве­ро­ят­на. В поль­зу это­го свиде­тель­ст­ву­ет и Стра­бон. Тра­пезунт обла­дал, прав­да, неудоб­ной гава­нью, кото­рую из-за севе­ро-запад­ных вет­ров мож­но было исполь­зо­вать лишь в лет­нее вре­мя года¹⁸⁴. Но, несмот­ря на это, уже в клас­си­че­ский пери­од он являл­ся важ­ным тран­зит­ным пор­том для това­ров, иду­щих на запад (Xen. Anab. V. 2. 16). В пери­од пар­фян­ской с.312 вой­ны Нерон исполь­зо­вал его в каче­стве базы для рим­ско­го флота, и он остал­ся ею в после­дую­щий пери­од, будучи рас­ши­рен при Адри­ане¹⁸⁵. Кро­ме того, суще­ст­во­ва­ла ещё одна гавань восточ­нее Тра­пезун­та — Дафн¹⁸⁶.

Итак, в пра­во­вом, поли­ти­че­ском и эко­но­ми­че­ском плане ничто не может свиде­тель­ст­во­вать про­тив веро­ят­но­сти соб­ст­вен­но­го амфор­но­го про­из­вод­ства с одно­вре­мен­ным эпи­зо­ди­че­ским клей­ме­ни­ем в Тра­пезун­те в элли­ни­сти­че­ский пери­од.

5. Рим­ский пери­од

Нам прак­ти­че­ски ниче­го неиз­вест­но о пра­во­вом ста­ту­се поли­сов в пери­од пон­тий­ско­го вла­ды­че­ства, охва­ты­ваю­ще­го, по мень­шей мере, почти полу­то­рас­то­лет­ний про­ме­жу­ток. Полу­ав­то­ном­ные полис­ные монет­ные эмис­сии свиде­тель­ст­ву­ют об опре­де­лён­ной мере сво­бо­ды, рав­но как и воз­рос­шее коли­че­ство пред­ста­ви­те­лей поли­сов в над­пи­сях за рубе­жом. Сино­па явля­лась неко­то­рое вре­мя сто­ли­цей Пон­тий­ско­го цар­ства, а при­со­еди­не­ние её и дру­гих поли­сов к вла­де­ни­ям Мит­ри­да­ти­дов при­нес­ло с собой вклю­че­ние в обшир­ный рынок внут­рен­них реги­о­нов Малой Азии¹⁸⁷. Важ­ней­шей вехой в исто­рии реги­о­на ста­ло кру­ше­ние Пон­тий­ско­го цар­ства Мит­ри­да­та VI. В 70 г. до н. э., в год капи­ту­ля­ции Герак­леи, были взя­ты вой­ска­ми Лукул­ла и раз­граб­ле­ны Амис и Сино­па¹⁸⁸. Осо­бен­но постра­дал Амис. Одна­ко «жалость к побеж­дён­ным» и «угры­зе­ния сове­сти» побуди­ли Лукул­ла вер­нуть остав­ших­ся в живых жите­лей поли­са и даро­вать ему, а так­же Сино­пе ста­тус ci­vi­ta­tes li­be­rae, уве­ли­чив одно­вре­мен­но терри­то­рию пер­во­го¹⁸⁹.

Таким обра­зом, до пери­о­да граж­дан­ских войн в Риме в пон­тий­ском реги­оне насту­пи­ло вре­мя поли­ти­че­ской ста­биль­но­сти, что, несо­мнен­но, ока­за­ло поло­жи­тель­ное вли­я­ние на его эко­но­ми­че­скую жизнь. Важ­ную роль в этом направ­ле­нии сыг­ра­ли рефор­мы Пом­пея. Спор­ным оста­ёт­ся вопрос о гра­ни­цах про­вин­ции Понт и Вифи­ния. Вме­сте с тем про­тив мне­ния Б. Низе, вклю­чав­ше­го в состав про­вин­ции на восто­ке зем­ли вплоть до Кол­хиды, за исклю­че­ни­ем Газе­ло­ни­ти­ды и при­бреж­ной поло­сы вокруг Фар­на­кии и Тра­пезун­та, в послед­нее вре­мя пре­об­ла­да­ет точ­ка зре­ния Й. Марк­вард­та, что её край­ним восточ­ным пре­де­лом являл­ся Галис с терри­то­ри­ей Ами­са¹⁹⁰. Малую Арме­нию с.313 и Кол­хиду Пом­пей пере­дал дина­стам, сра­жав­шим­ся на его сто­роне, а так­же поли­сам Фар­на­кии и Тра­пезун­ту, при­чём послед­ний полу­чил вла­де­ния до гра­ниц Кол­хиды¹⁹¹. Из чис­ла дина­стов Аттал и Пила­мен полу­чи­ли обла­сти в южной Пафла­го­нии за гора­ми Олгас­са, Кол­хида была пере­да­на неко­е­му Ари­стар­ху, Кома­на Пон­тий­ская — Архе­лаю, пред­во­ди­те­лю гала­тов-трок­мов Бро­ги­та­ру — Мит­ри­да­тий¹⁹². Осо­бен­но был ода­рен Дейотар, пра­ви­тель толи­сто­бо­гов. Ему были пере­да­ны Газе­ло­ни­ти­да, а так­же побе­ре­жье у Фар­на­кии и Тра­пезун­та вплоть до гра­ниц Кол­хиды¹⁹³. Прав­да, Цезарь нака­зал его позд­нее за пом­пе­ян­скую при­вер­жен­ность, лишив части вла­де­ний, но оста­вил за ним Понт¹⁹⁴. После смер­ти дик­та­то­ра он несколь­ко рас­ши­рил свои вла­де­ния, но умер в 40 г. до н. э. без­дет­ным.

Кро­ме терри­то­ри­аль­ных пер­тур­ба­ций, были про­веде­ны суще­ст­вен­ные пре­об­ра­зо­ва­ния в самих поли­сах. При этом lex Pom­peia ори­ен­ти­ро­вал­ся на рим­ские управ­лен­че­ские прак­ти­ки¹⁹⁵. Оче­вид­но, что в первую оче­редь эти нов­ше­ства кос­ну­лись ci­vi­ta­tes sti­pen­dia­riae, а не сво­бод­ных поли­сов (ci­vi­ta­tes li­be­rae или foe­de­ra­tae): Ама­ст­рии, Сино­пы, Ами­са и, воз­мож­но, так­же Кал­хедо­на и Пру­сия apud ma­re¹⁹⁶. Вме­сте с тем их ста­тус не оста­вал­ся неиз­мен­ным. Так, Стра­бон отме­ча­ет, что в после­дую­щий пери­од рим­ские пол­ко­вод­цы назна­ча­ли новых с.314 дина­стов и нака­зы­ва­ли или награж­да­ли поли­сы (Stra­bo. XII. 3. 1 (541)). Амис, напри­мер, был пора­бо­щён сыном Мит­ри­да­та Фар­на­ком в 48 г. до н. э., устро­ив­шим там рез­ню (App. Mithr. 120). Лишь на сле­дую­щий год после раз­гро­ма пон­тий­ско­го царя у Замы Цезарь вер­нул сво­бо­ду это­му поли­су¹⁹⁷. Цезарь стал пер­вым, кто создал рим­ские коло­нии на восто­ке¹⁹⁸. Боль­шин­ство из них было выведе­но в ci­vi­ta­tes sti­pen­dia­riae. В двух слу­ча­ях, в Сино­пе (Co­lo­nia Iulia Fe­lix Si­no­pen­sis)¹⁹⁹ и Пари­оне (Co­lo­nia Iulia Pa­ria­na)²⁰⁰ — в сво­бод­ные поли­сы. При­ме­ча­тель­но, что обе коло­нии полу­чи­ли ius ita­li­cum²⁰¹, т. е. самое луч­шее, что мож­но было себе пред­ста­вить. Изме­не­ние ста­ту­са Ами­са про­изо­шло при Мар­ке Анто­нии, кото­рый пере­дал полис «царям», а в резуль­та­те он попал под власть тира­на Стра­то­на²⁰². Конец этим мытар­ствам поло­жил Август после сра­же­ния у Акция. При нём Ами­су была не толь­ко воз­вра­ще­на сво­бо­да, но и даро­ван foe­dus²⁰³. Оче­вид­но, что полис сохра­нил и в после­дую­щие вре­ме­на свои при­ви­ле­гии. Во вся­ком слу­чае, его авто­ном­ные монет­ные эмис­сии извест­ны вплоть до 260 г. н. э.²⁰⁴ Схо­же с.315 сло­жи­лась судь­ба Тра­пезун­та. По сооб­ще­нию Стра­бо­на, этот полис и сосед­няя Фар­на­кия нахо­ди­лись под вла­стью Поле­мо­на и его жены Пифо­до­риды, вла­дев­ших так­же Кол­хидой²⁰⁵. Совер­шен­но оче­вид­но, что это про­изо­шло при Мар­ке Анто­нии и оста­ва­лось в силе до учреж­де­ния про­вин­ции Понт и Вифи­ния при Нероне.

Исто­рия быв­ше­го Пон­тий­ско­го цар­ства в позд­не­рес­пуб­ли­кан­ское вре­мя и пери­од ран­не­го прин­ци­па­та настоль­ко насы­ще­на собы­ти­я­ми, что пере­ска­зать их здесь мож­но лишь вкрат­це. Пери­од граж­дан­ских войн в Риме озна­ме­но­вал­ся бес­по­ряд­ка­ми и раз­бро­дом в пон­тий­ском реги­оне (Stra­bo. VI. 2. 17 (498)). После раз­гро­ма Фар­на­ка II Цезарь пере­дал его цар­ство вме­сте с Бос­по­ром и Кол­хидой Мит­ри­да­ту Пер­гам­ско­му²⁰⁶. В 37 г. до н. э. Марк Анто­ний усту­пил пре­стол Поле­мо­ну²⁰⁷. Тот рас­ши­рил своё цар­ство, вклю­чив в него Кол­хиду и Малую Арме­нию. Несмот­ря на про­ан­то­ни­ев­скую поли­ти­ку, Август сохра­нил за ним его вла­де­ния²⁰⁸. После это­го карье­ра его пошла по воз­рас­таю­щей. В 26 г. до н. э. он полу­чил почёт­ный титул «дру­га и союз­ни­ка» рим­ско­го наро­да, а в 14 г., после смер­ти пра­ви­те­ля Бос­по­ра Асанд­ра он посред­ст­вом женить­бы на его вдо­ве Дина­мии при­со­еди­нил к сво­е­му доме­ну так­же это цар­ство²⁰⁹. В это вре­мя вла­де­ния Поле­мо­на охва­ты­ва­ли боль­шую часть южно­го, всё восточ­ное и часть север­но­го При­чер­но­мо­рья. Одна­ко цар­ст­во­ва­ние его было недол­гим. Ок. 8 г. он погиб в войне с аспур­ги­а­на­ми²¹⁰. После его смер­ти цар­ство раз­ва­ли­лось. На Бос­по­ре оста­лась пра­вить Дина­мия, а в Пон­те — Пифо­до­рида. В 8 г. н. э. Пифо­до­рида вышла замуж за Архе­лая Кап­па­до­кий­ско­го²¹¹, объ­еди­нив, таким обра­зом, оба цар­ства. Одна­ко и этот брач­ный союз про­длил­ся недол­го. В 17 г. н. э. Архе­лай умер и рим­ляне отпра­ви­ли сво­его намест­ни­ка в Кап­па­до­кию — Квин­ция Вера­ния²¹², оста­вив Пифо­до­ре власть в Пон­те. После её смер­ти в 22/23 или даже 34/35 гг. н. э. власть пере­шла по оче­реди к её доче­ри Анто­нии Три­фее и, нако­нец, вну­ку Поле­мо­ну II, послед­не­му вла­сти­те­лю цар­ства, кото­ро­му на корот­кое с.316 вре­мя был так­же под­чи­нён Бос­пор²¹³. Во вся­ком слу­чае, дина­стия Поле­мо­нидов объ­еди­ня­ла под сво­им гос­под­ст­вом прак­ти­че­ски без пере­ры­ва с 37 г. до н. э. до 63 г. н. э. зна­чи­тель­ную часть вла­де­ний Мит­ри­да­та Евпа­то­ра²¹⁴.

Суще­ст­вен­ные поли­ти­че­ские изме­не­ния про­изо­шли в импер­ский пери­од. В 17/18 г. н. э. была учреж­де­на новая рим­ская про­вин­ция Кап­па­до­кия²¹⁵. По мне­нию К. Маре­ка, в её состав вошли так­же бас­сейн реки Галис и вся Малая Арме­ния, и наиме­но­ва­ние Πόν­τος Καπ­πα­δοκι­κός вос­хо­дит к этой аннек­сии побе­ре­жья от Кера­сун­та до Тра­пезун­та²¹⁶. Если это дей­ст­ви­тель­но так, то Тра­пезунт в резуль­та­те сде­лал­ся важ­ней­шей и, фак­ти­че­ски, един­ст­вен­ной кап­па­до­кий­ской гава­нью на побе­ре­жье Чёр­но­го моря. С дру­гой сто­ро­ны, когда в 64 г. н. э. Нерон учредил про­вин­цию Понт и Вифи­ния²¹⁷, то Тра­пезун­ту была гаран­ти­ро­ва­на его сво­бо­да²¹⁸. Это не было пре­пят­ст­ви­ем для исполь­зо­ва­ния его гава­ни рим­ским фло­том. С эко­но­ми­че­ской точ­ки зре­ния это, несо­мнен­но, было выгод­но. Извест­но, что в прав­ле­ние Вес­па­си­а­на узур­па­тор Ани­кет, быв­ший воль­ноот­пу­щен­ник пон­тий­ско­го царя Поле­мо­на, сжёг часть рим­ско­го флота на рей­де, нена­дол­го захва­тил Тра­пезунт, но вско­ре потер­пел пора­же­ние²¹⁹. Неяс­но, какие послед­ст­вия это име­ло для поли­са. Во вся­ком слу­чае, с это­го вре­ме­ни Тра­пезунт фигу­ри­ру­ет как li­be­rum op­pi­dum. Вплоть до напа­де­ния готов в 257 г. н. э. он оста­вал­ся боль­шим и мно­го­люд­ным горо­дом²²⁰. От это­го раз­гро­ма полис уже не сумел опра­вить­ся вплоть до ран­не­го сред­не­ве­ко­вья.

Что каса­ет­ся Закав­ка­зья, то око­ло ста лет спу­стя после втор­же­ния Пом­пея в Ибе­рию Рим, оче­вид­но, удо­вле­тво­рял­ся тем, что кон­троль над Кол­хидой осу­ществля­ли его кли­ен­ты Ари­старх, Поле­мон, Пифо­рида²²¹. Точ­ные обсто­я­тель­ства «аннек­сии» Кол­хиды неиз­вест­ны. с.317 Веро­ят­но, упразд­не­ние вла­сти Поле­мо­на II при Нероне и после­до­вав­шая в прав­ле­ние Фла­ви­ев реор­га­ни­за­ция терри­то­рии на восточ­ной гра­ни­це под­ра­зу­ме­ва­ли кон­троль Рима над эти­ми обла­стя­ми²²². По мне­нию Д. Бра­ун­да, к аннек­сии Кол­хиды Рим мог­ло побудить нарас­та­ние бес­по­ряд­ков на восточ­ном бере­гу Пон­та²²³. И, дей­ст­ви­тель­но, немно­гие свиде­тель­ства пись­мен­ных источ­ни­ков и дан­ные архео­ло­гии под­твер­жда­ют это пред­по­ло­же­ние. При­бреж­ные пле­ме­на восточ­но­го При­чер­но­мо­рья издрев­ле «сла­ви­лись» сво­и­ми наклон­но­стя­ми к пират­ству и раз­бою, состав­ляв­ши­ми часть тра­ди­ци­он­ной обще­ст­вен­ной и эко­но­ми­че­ской струк­ту­ры²²⁴. В част­но­сти, Пли­ний свиде­тель­ст­ву­ет, что ранее цве­ту­щие горо­да Дио­с­ку­ри­а­да и Пити­унт лежа­ли в раз­ва­ли­нах и были поки­ну­ты жите­ля­ми, что мог­ло про­изой­ти в пери­од граж­дан­ских войн в Риме в 68—69 гг.²²⁵ Поэто­му одной из важ­ней­ших задач рим­ских войск в Ибе­рии и Кол­хиде была борь­ба с раз­бо­ем и пират­ст­вом²²⁶. После того как Нерон аннек­си­ро­вал Кол­хиду, она ста­ла счи­тать­ся частью адми­ни­ст­ра­тив­ной еди­ни­цы Pon­tus Po­le­mo­nia­nus, вхо­див­шей в про­вин­цию Кап­па­до­кия²²⁷. Посто­ян­ное рим­ское при­сут­ст­вие в Кол­хиде, воз­мож­но, нача­лось уже до 77 г. и совер­шен­но оче­вид­но для вре­ме­ни перип­ла Арри­а­на в 132 г. Рим­ские кастел­лы засвиде­тель­ст­во­ва­ны в это вре­мя в Себасто­по­ле и Апса­ре, а с прав­ле­ния Адри­а­на так­же в Пити­ун­те²²⁸. Для II в. н. э. Арри­ан отме­ча­ет посе­ле­ние тор­гов­цев и вете­ра­нов в Фаси­се, а Стра­бон назы­ва­ет там эмпо­рий кол­хов²²⁹.

с.318 Неиз­вест­но, насколь­ко поли­ти­че­ские изме­не­ния кос­ну­лись эллин­ско­го или элли­ни­зи­ро­ван­но­го насе­ле­ния. Во вся­ком слу­чае, терри­то­рия меж­ду ред­ки­ми рим­ски­ми кастел­ла­ми кон­тро­ли­ро­ва­лась мест­ны­ми царь­ка­ми, пра­вив­ши­ми «мило­стью Рима»²³⁰. Даже 300 лет спу­стя нет ника­кой речи об элли­ни­за­ции Лази­ки/Кол­хиды²³¹. Вре­мя после фак­ти­че­ско­го уни­что­же­ния Кол­хиды (сер. I в. до н. э.) и до воз­ник­но­ве­ния Лаз­ско­го цар­ства (II в. н. э.) явля­ет­ся «белым пят­ном» в исто­рии реги­о­на, что обу­слов­ле­но пол­ней­шей сме­ной этни­че­ских, соци­аль­ных и поли­ти­че­ских доми­нант. Оче­вид­но, что послед­ним штри­хом в уни­что­же­нии при­бреж­ных поли­сов и их окру­ги ста­ли гот­ские набе­ги 256—276 годов, в част­но­сти на Себасто­поль, Тра­пезунт, Фасис²³².

6. Мате­ри­ал клейм

Г. Р. Цецхлад­зе разде­лил клей­ма «Кол­хиды» на две «боль­шие груп­пы»: эпи­граф­ные и анэпи­граф­ные, хотя пер­вая из них объ­еди­ня­ет лишь несколь­ко десят­ков экзем­пля­ров, а вто­рая — два анэпи­граф­ных клей­ма и 9 меток, про­ца­ра­пан­ных по сырой глине (Рис. 5)²³³. Уже при пер­вом взгляде ста­но­вит­ся оче­вид­ной раз­ни­ца в тра­ди­ции клей­ме­ния. Бес­спор­но кол­хид­ской мож­но при­знать лишь вто­рую груп­пу, кото­рая про­ис­хо­дит из внут­рен­них рай­о­нов стра­ны²³⁴. При этом речь идёт одно­знач­но о «вар­вар­ских» под­ра­жа­ни­ях, что извест­но и в дру­гих реги­о­нах антич­но­го мира.

К пер­вой груп­пе отно­сят двух­строч­ные ретро­град­ные клей­ма ΔΙΟΣ|ΚΟΥ, в кото­рых видят сокра­ще­ние этни­ко­на Дио­с­ку­ри­а­ды. Лока­ли­за­ция в Кол­хиде обу­слов­ле­на так­же тем фак­том, что их зна­чи­тель­ное коли­че­ство обна­ру­же­но имен­но там. Вме­сте с тем выра­же­ние «зна­чи­тель­ное чис­ло» весь­ма отно­си­тель­но. Пять из извест­ных на сего­дняш­ний день 15-ти клейм най­де­ны на Евро­пей­ском Бос­по­ре²³⁵. Инте­рес­но, что наход­ки клейм в Гру­зии доволь­но ком­пакт­ны. Одно из них най­де­но на Эшер­ском горо­ди­ще, а осталь­ные девять в «ком­плек­се» в Гван­дре²³⁶. Не сто­ит гово­рить, что Διοσ­κου­ρίδης, Διοσ­κου­ρίδα(ς), Διοσ­κό­ρος, Διοσ­κό­ρις явля­ют­ся рас­про­стра­нён­ны­ми ЛИ²³⁷. При этом Διοσ­κοῦς, Διοσ­κου(ρί­δες) извест­ны на Хио­се, Паро­се, Фасо­се, а Διοσ­κου­ρίς на Дело­се²³⁸. Кро­ме того, сокра­ще­ние Διοσ(κου­ρίδου) встре­че­но в клей­мах Коса, а пол­ное имя Διοσ­κου­ρίδας в т. н. с.319 «груп­пе Никанд­ра» и в Хер­со­не­се Таври­че­ском²³⁹. Имя Δίος извест­но далее в клей­мах Герак­леи²⁴⁰, а Διοσ­κου­ρίαδας было назва­ни­ем филы в Ама­ст­рии²⁴¹. Поэто­му не исклю­че­но, что и в слу­чае с клей­ма­ми Dios­kou мы име­ем не сокра­ще­ние этни­ко­на поли­са, а лич­ное имя Диоск в гене­ти­ве²⁴². Внешне клей­ма напо­ми­на­ют ама­ст­рий­ские (Рис. 5, 7—8). Целые сосуды с эти­ми клей­ма­ми пока не извест­ны, но гли­на иссле­до­ван­ных образ­цов не име­ет ана­ло­гий²⁴³. Кро­ме все­го про­че­го, сле­ду­ет отме­тить, что Дио­с­ку­ри­а­да не чека­ни­ла соб­ст­вен­ной моне­ты до вре­ме­ни Мит­ри­да­та VI, явля­ясь ско­рее эмпо­ри­ем-тор­жи­щем для окрест­ных вар­вар­ских пле­мён²⁴⁴, чем про­из­вод­ст­вен­ным цен­тром.

Сле­дую­щую груп­пу «кол­хид­ских» клейм обра­зу­ют оттис­ки Тимар­ха (Рис. 5. 1, 6. 2). Эти одно­ст­роч­ные клей­ма в гене­ти­ве ΤΙΜΑΡΧΟΥ на руч­ках амфор гру­бой корич­не­вой гли­ны дати­ру­ют­ся, оче­вид­но, III—II вв. до н. э.²⁴⁵ Имя хоро­шо извест­но, в част­но­сти, в Север­ной Гре­ции²⁴⁶, в то вре­мя как в Кол­хиде эти клей­ма не най­де­ны. Ска­зать что-либо более кон­крет­ное о них пока не пред­став­ля­ет­ся воз­мож­ным.

Осо­бен­но сомни­тель­ны выво­ды об орга­ни­за­ции кера­ми­че­ско­го про­из­вод­ства в Кол­хиде. Для Г. Р. Цецхлад­зе совер­шен­но оче­вид­но, что клей­ма на амфо­рах гаран­ти­ро­ва­ли их стан­дарт и отсюда дела­ет­ся вывод, что «the stamps bear the town na­me (Diod­ku­rias) tes­ti­fies to the fact that the workshop was sta­te-owned»²⁴⁷, что дале­ко не бес­спор­но, рав­но как и аргу­мент, что мет­ки на чере­пи­цах по сырой глине явля­ют­ся зна­ка­ми отдель­ных кера­мев­сов, на осно­ва­нии чего дела­ют­ся выво­ды по орга­ни­за­ции про­из­вод­ства²⁴⁸. Разу­ме­ет­ся, нель­зя исклю­чить клей­ме­ние кера­ми­ки «на государ­ст­вен­ном уровне» (?) сокра­ще­ни­ем этни­ко­на поли­са и «на част­ном» (?) — име­нем фаб­ри­кан­та, так как они, веро­ят­но, раз­новре­мен­ны, а кро­ме того могут отно­сить­ся к раз­ным про­из­вод­ст­вен­ным цен­трам. Но мет­ки по сырой глине извест­ны так­же на чере­пи­цах из с.320 Ибе­рии²⁴⁹. Харак­тер этих часто гру­бо­про­чер­чен­ных зна­ков и гре­че­ских букв не ясен, хотя клей­ма­ми их назвать никак нель­зя. Срав­ни­вае­мые Г. Р. Цецхлад­зе как ана­ло­гич­ные анэпи­граф­ные клей­ма в виде «вре­зан­но­го кре­ста» на «кол­хид­ских пифо­сах» и на амфо­рах²⁵⁰ тако­вы­ми вовсе не явля­ют­ся²⁵¹. Мож­но гово­рить о схо­же­сти, но не иден­тич­но­сти ука­зан­ных сим­во­лов, а так как речь при этом идёт о доволь­но баналь­ных сюже­тах, то и любое «сход­ство» не игра­ет осо­бой роли.

Кро­ме полис­ных и част­ных мастер­ских, Г. Р. Цецхлад­зе «выде­ля­ет» так­же цар­ские мастер­ские с при­ме­не­ни­ем раб­ско­го труда²⁵². В дока­за­тель­ство при­во­дят­ся чере­пи­цы с клей­ма­ми: ΒΑΣΙΛΙΚΗ | ΜΗΛΑΒΗΣ и ΟΡΑΖΟ²⁵³. Если какая-то связь с цар­ским домом и оче­вид­на, то нет ника­ких осно­ва­ний при­пи­сы­вать изготов­ле­ние чере­пиц рабам. Вто­рые име­на наряду с βα­σιλικὴ κε­ραμίς едва ли при­над­ле­жат непо­сред­ст­вен­ным про­из­во­ди­те­лям. Ско­рее это мог­ли быть част­ные лица, полу­чив­шие цар­ский заказ, либо управ­ля­ю­щие цар­ски­ми мастер­ски­ми. Воз­мож­но, что чере­пи­ца крас­но­ва­то-корич­не­во­го, ред­ко серо­го обжи­га с мно­го­чис­лен­ны­ми при­ме­ся­ми про­из­во­ди­лась так­же в Дио­с­ку­ри­а­де в III—I в. до н. э.²⁵⁴ Уста­рев­шая хро­но­ло­гия клейм Сино­пы спо­соб­ст­во­ва­ла лож­ным выво­дам о раз­ви­тии тор­го­вых отно­ше­ний с этим цен­тром. Так, напри­мер, ука­за­ние с.321 на то, что со вто­рой поло­ви­ны III в. ввоз синоп­ской чере­пи­цы был пре­рван «durch ein­hei­mi­sche Pro­duk­tion», но с середи­ны II в. воз­об­но­вил­ся вновь²⁵⁵, мало­убеди­тель­но. В Север­ном При­чер­но­мо­рье, напри­мер, ввоз чере­пи­цы про­дол­жал­ся парал­лель­но с мест­ным её про­из­вод­ст­вом.

Вто­рую груп­пу (cross-li­ke stamps), по мне­нию Г. Р. Цецхлад­зе, сле­ду­ет отне­сти к мастер­ским, при­над­ле­жав­шим мест­ной ари­сто­кра­тии или скеп­ту­хам «стра­ны Вани». Спе­ку­ля­тив­ность таких суж­де­ний оче­вид­на²⁵⁶, ибо как раз орга­ни­за­ция кера­ми­че­ско­го про­из­вод­ства и свя­зан­ные с этим адми­ни­ст­ра­тив­ные и соци­аль­ные про­цес­сы явля­ют­ся наи­бо­лее спор­ны­ми в кера­ми­че­ской эпи­гра­фи­ке. Не менее фан­та­стич­на попыт­ка выве­сти на осно­ва­нии еди­нич­но­го клей­ма с изо­бра­же­ни­ем боже­ства (?) с луче­зар­ной голо­вой культ Мит­ры в Кол­хиде, ибо почи­та­ние это­го бога было осо­бен­но рас­про­стра­не­но в Тра­пезун­те²⁵⁷. Ско­рее в этих сим­во­лах сле­ду­ет видеть зна­ки соб­ст­вен­но­сти²⁵⁸.

Про­из­вод­ство кера­ми­ки в Кол­хиде име­ло дли­тель­ную тра­ди­цию ещё до при­хо­да гре­ков. Начи­ная с пери­о­да арха­и­ки, когда гре­че­ская импорт­ная кера­ми­ка ста­но­вит­ся зна­ком пре­сти­жа в вар­вар­ской среде²⁵⁹, мест­ные гон­ча­ры наряду с тра­ди­ци­он­ны­ми фор­ма­ми выпус­ка­ют свои под­ра­жа­ния²⁶⁰. Импорт синоп­ской чере­пи­цы в Кол­хиду при­вёл к её «копи­ро­ва­нию», в част­но­сти, в Эше­ре²⁶¹. Это не было узко­ло­каль­ным явле­ни­ем. Извест­ны, напри­мер, вар­вар­ские под­ра­жа­ния клей­мам Родо­са и Книда во Фра­кии и на Кип­ре²⁶². Золотые ста­те­ры Алек­сандра и Лиси­ма­ха цир­ку­ли­ро­ва­ли в Кол­хиде и вызва­ли всплеск под­ра­жа­ний²⁶³. Поэто­му с.322 в анэпи­граф­ных кол­хид­ских «клей­мах» сто­ит, ско­рее все­го, так­же видеть под­ра­жа­ния гре­че­ским образ­цам без опре­де­лён­ной смыс­ло­вой нагруз­ки. Более того, и сами кол­хид­ские амфо­ры, про­из­во­див­ши­е­ся в мест­ной среде, явля­лись, оче­вид­но, про­стым копи­ро­ва­ни­ем гре­че­ской тары. За обра­зец при этом были взя­ты амфо­ры Сино­пы и Тра­пезун­та (?), состав­ляв­шие наи­боль­ший про­цент в импор­те. Нель­зя опре­де­лён­но ска­зать, в каких целях осу­ществлял­ся этот «пла­ги­ат», как уже было отме­че­но, имев­ший про­яв­ле­ния так­же в дру­гих «отрас­лях» и дру­гих реги­о­нах антич­но­го мира.

Целый ряд клейм на «корич­не­во­гли­ня­ных» амфо­рах не учтён в пере­чне Г. Р. Цецхлад­зе. Инте­рес­но круг­лое моно­грам­ное клей­мо — оттиск на гор­ле амфо­ры пер­вых веков н. э. из Хер­со­не­са, опуб­ли­ко­ван­ное В. И. Кацем (Рис. 6. 5)²⁶⁴. Мне уда­лось рас­смот­реть в нём четы­ре стро­ки с сокра­ще­ни­я­ми: ΑΡ|ΤΡ|ΠΟ или ΤΟ|ΔΙ. По всей веро­ят­но­сти, это сокра­ще­ния лич­ных имён, носи­те­ли кото­рых мог­ли обра­зо­вы­вать кол­ле­гию. Ещё один экзем­пляр клей­ма оттис­ка гем­мы на «корич­не­во­гли­ня­ной» руч­ке так­же даёт несколь­ко имён (Рис. 9). Пер­вое, что при­хо­дит на ум, — это срав­не­ние с кол­ле­ги­я­ми аго­ра­но­мов, чьи клей­ма хоро­шо извест­ны на мер­ных сосудах²⁶⁵. Эпи­зо­ди­че­ское или дли­тель­ное появ­ле­ние несколь­ких чинов­ни­ков одно­вре­мен­но извест­но в кера­ми­че­ских клей­мах Сино­пы и Книда²⁶⁶. Име­ем ли мы ана­ло­гич­ную ситу­а­цию и здесь, ска­зать труд­но, осо­бен­но в слу­чае с оттис­ком гем­мы, хотя и пред­ло­жен­ная интер­пре­та­ция моно­грамм — это лишь гипо­те­за.

Сле­дую­щую груп­пу состав­ля­ют клей­ма Мир­си­леи (Рис. 6. 2—4; 7). Корот­ко я уже касал­ся вопро­сов оно­ма­сти­ки. Здесь же сле­ду­ет затро­нуть, наряду с этим вопро­сом, и дан­ные диа­лек­та. Оста­но­вим­ся для нача­ла на име­ни, дав­шем назва­ние груп­пе Мир­си­лея²⁶⁷. Оно не нашло ника­ко­го отра­же­ния в сло­ва­рях гре­че­ских имён, рав­но как и в TLG. В сло­ва­ре имён Папе-Бенсле­ра при­во­дит­ся лишь вари­ант Μυρ­σί­λος, что в пере­во­де с гре­че­ско­го озна­ча­ет «плод мир­ты» (μυρ­σί­νη myr­thus com­mu­nis)²⁶⁸. Близ­кие ему, либо даже его вари­ан­ты, име­на на Μυρ­τι-, Μυρ­σι-: Μυρ­τί­λος («зер­но пер­ца»), Μυρ­σῖ­νος име­ли рас­про­стра­не­ние на Лес­бо­се²⁶⁹. Созвуч­ное с.323 Μύρ­σι­λος было гре­че­ским име­нем Кан­давла, пра­ви­те­ля Сард (Hdt. I. 7), а кро­ме того, тира­на Мити­ле­ны, про­тив­ни­ка Алкея²⁷⁰. Далее, имя Мирс носил отец Кан­давла (Hdt. I. 7). Так же зва­ли сына Гиге­са, посла сатра­па Оре­та (Hdt. III. 122; V. 121). Вари­ант Μυρ­σί­λος изве­стен, кро­ме того, в Кире­на­и­ке, Атти­ке²⁷¹, а Μυρ­τί­λος, Μυρ­τιλλίς в Атти­ке, Бео­тии, Лок­риде, Эпи­ре, Илли­рии, Мега­риде, Фес­са­лии, в Пело­пон­не­се, в Вели­кой Гре­ции, на Сици­лии и т. д.²⁷² При этом харак­тер­но чере­до­ва­ние дифтон­га ου (Μουρ-) с длин­ным υ (Μυρ-)²⁷³. Само сло­во, а соот­вет­ст­вен­но и про­из­вод­ное от него ЛИ, пере­да­ва­лись по раз­но­му: μυρ­ρί­νη, μυρ­σί­νη, μυρ­σί­να. Послед­ний вари­ант — это дорий­ская фор­ма. Кро­ме того, необ­хо­ди­мо отме­тить нали­чие топо­ни­мов с этим кор­нем в Карии и при­ле­гаю­щих частях Ионии: Μυρσ[ιονου­σα], Μυρ­ση­λα, Μυρ­σι­λεια²⁷⁴. На южном побе­ре­жье Пон­та суще­ст­во­ва­ла коло­фон­ская апой­кия Мир­лейя²⁷⁵. В мет­ро­по­лии Герак­леи Пон­тий­ской — Мега­рах, кото­рые воз­во­ди­ли свою родо­слов­ную к мифи­че­ским карий­цам²⁷⁶, извест­но имя Μύρ­τι­λος, а в самой Герак­лее — жен­ское имя Μύρ­σι­νη²⁷⁷.

Что каса­ет­ся грам­ма­ти­че­ских осо­бен­но­стей, то оно не может отно­сить­ся к име­нам с суф­фик­сом на «-λεύς, -λάος», ибо они скло­ня­ют­ся по III или I скло­не­нию с окон­ча­ни­я­ми в гене­ти­ве: на «-λέως, -λάου». Для ряда дорий­ских цен­тров харак­тер­но сме­ше­ние онон­ча­ний гене­ти­ва лич­ных имён на -ου, -ευ. В нашем слу­чае мы можем иметь харак­тер­ный при­мер койне, где более при­выч­ная фор­ма -εας усту­па­ет место -είας²⁷⁸. Если это так, то появ­ле­ние эле­мен­тов койне явля­ет­ся допол­ни­тель­ным аргу­мен­том в поль­зу срав­ни­тель­но позд­ней дати­ров­ки клейм, а кро­ме того, поз­во­ля­ет до опре­де­лён­ной сте­пе­ни сде­лать выво­ды ино­го харак­те­ра. Окон­ча­ния на -α явля­ют­ся харак­тер­ным при­зна­ком дорий­ско­го диа­лек­та²⁷⁹. Если при­нять, что дан­ное ЛИ отно­сит­ся к кате­го­рии имён скло­ня­е­мых по типу: ἀνδρεία, то номи­на­тив дол­жен быть Μυρ­σι­λε(ί)α, а не Μυρ­σί­λης, ибо в про­тив­ном слу­чае окон­ча­ние гене­ти­ва было бы -έως. Сто­ит ли в этом слу­чае рас­смат­ри­вать носи­те­ля име­ни как жен­щи­ну? с.324 Разу­ме­ет­ся, нет. В дорий­ских цен­трах, напри­мер, в Мега­рах и неко­то­рых дру­гих реги­о­нах север­ной Гре­ции, суще­ст­во­вал ряд имён, окан­чи­ваю­щих­ся на -α с гене­ти­вом на -ας, напри­мер: Ἀρισ­τοκλέα Τι­μέα²⁸⁰. Таким обра­зом, обла­да­тель име­ни был Мир­си­лея.

Послед­нее имя, извест­ное в клей­мах дан­ной груп­пы, мог­ло быть Θίων (Рис. 10). Подоб­но­го рода номи­на­ти­вы на -ίων чаще все­го явля­ют­ся про­из­вод­ны­ми от этни­ко­на или ген­ти­лия²⁸¹. Как ЛИ оно мне неиз­вест­но, но при­сут­ст­ву­ет как состав­ная в име­ни Προ­μαθίων, напри­мер в клей­мах Хер­со­не­са²⁸². Из «фаб­ри­кант­ских» имён в оттис­ках Мир­си­леи имя Σο­τάδας извест­но в клей­мах Герак­леи и Хер­со­не­са²⁸³, а Мани­кос и Ман в клей­мах Сино­пы²⁸⁴.

7. Выво­ды

При­ведён­ные выше дан­ные из исто­рии юго-восточ­но­го и восточ­но­го При­чер­но­мо­рья пока­зы­ва­ют, что нет ника­ких осно­ва­ний, опи­ра­ясь на мни­мую лока­ли­за­цию кол­хид­ских амфор, гово­рить о высо­ком уровне раз­ви­тия свя­зан­ных с ней отрас­лей про­из­вод­ства на про­тя­же­нии элли­ни­сти­че­ско­го и рим­ско­го вре­ме­ни. Сам тезис о поли­цен­трич­но­сти и кон­ти­ну­и­те­те в про­из­вод­стве амфор в Кол­хиде явля­ет­ся явным заблуж­де­ни­ем. Дли­тель­ное вре­мя Кол­хида пред­став­ля­ла собой раз­дроб­лен­ную куль­тур­но и поли­ти­че­ски стра­ну²⁸⁵, и хотя бы поэто­му там отсут­ст­во­ва­ла инстан­ция, спо­соб­ная уни­фи­ци­ро­вать про­из­вод­ство кера­ми­че­ской тары по оди­на­ко­вым типам и стан­дар­там. В слу­чае же с «корич­не­во­гли­ня­ны­ми» их регу­ляр­ное про­из­вод­ство с пери­о­ди­че­ским клей­ме­ни­ем осу­ществля­лось с пери­о­да позд­ней клас­си­ки до ран­не­го Сред­не­ве­ко­вья. Уни­фи­ка­ция про­из­вод­ства кера­ми­че­ской про­дук­ции в этом слу­чае в целом ряде цен­тров мог­ла быть достиг­ну­та при Мит­ри­да­те VI, а затем при Поле­мо­нидах, объ­еди­нив­ших под сво­ей вла­стью всю восточ­ную поло­ви­ну чер­но­мор­ско­го бас­сей­на. Одна­ко и в это вре­мя, ско­рее все­го, «льви­ная доля» про­дук­ции при­хо­ди­лась на южное При­чер­но­мо­рье. Экзем­пля­ры же из Кол­хиды вне это­го вре­мен­но­го отрез­ка пред­став­ля­ют собой «копии», мест­ные под­ра­жа­ния гре­че­ским прото­ти­пам, рас­счи­тан­ные на «кол­хид­ско­го потре­би­те­ля».

Ещё боль­шую вари­а­бель­ность дают кера­ми­че­ские клей­ма. В них при­сут­ст­ву­ет этни­кон (?), лич­ное имя в гене­ти­ве, пара имён (клей­ма Мир­си­леи), моно­грам­мы, оттис­ки гемм. Кро­ме того, суще­ст­ву­ет груп­па «монар­хи­че­ских» клейм на чере­пи­це. Это слиш­ком пёст­рая кар­ти­на, с.325 чтобы при­знать все клей­ма про­ис­хо­дя­щи­ми из одно­го гре­че­ско­го цен­тра Кол­хиды. То, что до сих пор неиз­вест­ны тра­пезунт­ские амфо­ры, вовсе не озна­ча­ет их отсут­ст­вия. Поли­цен­трич­ность в про­из­вод­стве амфор­ной тары внут­ри одно­го цен­тра явля­ет­ся фак­том²⁸⁶. Мы не зна­ем, каким обра­зом стро­и­лись отно­ше­ния мет­ро­по­лии с апой­ки­я­ми внут­ри вла­де­ний Сино­пы, но мар­ки­ров­ка кера­ми­ки и, воз­мож­но, кон­троль над кера­ми­че­ским про­из­вод­ст­вом без раз­ли­чия, в какой имен­но фор­ме он выра­жал­ся, не обя­за­тель­но под­ра­зу­ме­ва­ли повсе­мест­ную уни­фи­ка­цию этих инсти­ту­тов. Так, если Книд и Родос дают при­ме­ры одно­тип­ной систе­мы клей­ме­ния во всех вла­де­ни­ях этих поли­сов, то перея Фасо­са и окру­га Миле­та свиде­тель­ст­ву­ют об обрат­ном. Кро­ме того, и моне­ты Тра­пезун­та — ско­рее «авто­ном­ные» чека­ны с соб­ст­вен­ной ико­но­гра­фи­ей и про­чи­ми атри­бу­та­ми²⁸⁷. Оче­вид­но, в этом не суще­ст­во­ва­ло обще­при­ня­тых норм. Сле­ду­ет отме­тить, что в пери­од прин­ци­па­та во II — пер­вой поло­вине III в. н. э. в Кол­хиде осо­бен­но мно­го­чис­лен­ны моне­ты Тра­пезун­та²⁸⁸, что одно­знач­но гово­рит о раз­ви­тых эко­но­ми­че­ских свя­зях и может слу­жить допол­ни­тель­ным аргу­мен­том в поль­зу лока­ли­за­ции части «корич­не­во­гли­ня­ных» амфор в Тра­пезун­те. Един­ст­вен­ным контр­ар­гу­мен­том про­тив это­го явля­ет­ся дорий­ский диа­лект в неко­то­рых клей­мах Мир­си­леи. Здесь в каче­стве «кан­дида­та» может быть рас­смот­ре­на, напри­мер, Ама­ст­рия, имев­шая сме­шан­ное насе­ле­ние. Оче­вид­но, что вопрос с их лока­ли­за­ци­ей пока сле­ду­ет оста­вить откры­тым.

Jef­re­mow N. Eini­ge As­pek­te der Wirt­schaftsge­schich­te des Süd-Östli­chen Schwarzmeer­rau­mes (Zum Prob­lem der Lo­ka­li­sie­rung von “Braun­to­nam­pho­ren”)

Eine ein­ge­hen­de Ana­ly­se der wirt­schaftli­chen und po­li­ti­schen Ge­ge­ben­hei­ten des süd-östli­chen und östli­chen Schwarzmeer­rau­mes zeigt, dass es kei­ne An­läs­se gibt über den ho­hen Entwick­lungsgrad der Kol­chis zu spre­chen. Außer­dem ist oh­ne Zwei­fel un­rich­tig die Be­haup­tung über die po­ly­zentri­sche und langfris­ti­ge Pro­duk­tion von ke­ra­mi­schen с.326 Warentransportbe­häl­tern in jener Ge­gend. Sämtli­che Vo­raus­set­zun­gen da­für waren nicht vor­han­den. Der Ver­fas­ser kehrt zu der al­ten Hy­po­the­se von B. Ju. Mich­lin zu­rück, dass die sog. “Braun­to­nam­pho­ren” sowohl im süd­pon­ti­schen Raum als auch in der Kol­chis her­ges­tellt wur­den. Gleich­zei­tig mit Bek­räf­ti­gung sei­ner Bewei­se wird hin­gewie­sen, dass eine mög­li­che Uni­fi­zie­rung in der Ke­ra­mikpro­duk­tion un­ter Mith­ri­da­tes VI. und den Po­le­mo­ni­den, die un­ter ih­rer Herr­schaft die gan­ze Os­thälfte des Schwarzmeer­ge­bie­tes ve­rei­nig­ten, mög­lich gewe­sen war. Die Stü­cke aus der Kol­chis stel­len Nachah­mun­gen von grie­chi­schen Pro­to­ty­pen dar. Da­bei wur­de die Mar­kie­rung von Am­pho­ren mit Stem­peln ge­le­gentlich in verschie­de­nen Zentren des süd­lichen und östli­chen Pon­tos­ge­bie­tes prak­ti­ziert. Der Mög­lich­keit der Pro­ve­nienz eines Teils der Am­pho­ren aus Tra­pe­zunt wird zu­ges­timmt, den­noch wird die­se Lo­ka­li­sie­rung nicht als ein­zig mög­li­che an­ge­se­hen.

с.327

Рис. 1. Амфо­ра из Эше­ры (по Т. К. Шам­ба).

Рис. 2. Амфо­ры «Кол­хиды» (по Г. Р. Цецхлад­зе, 1992).

с.328

Рис. 3. Амфо­ры «Кол­хиды» (по Г. Р. Цецхлад­зе, 1992).

Рис. 4. Амфо­ры «Кол­хиды» (по Г. Р. Цецхлад­зе, 1992).

с.329

Рис. 5. Кол­хид­ские клей­ма (по Г. Р. Цецхлад­зе, 1992 г.).

с.330

Рис. 6. Клей­ма из Хер­со­не­са (по В. И. Кацу).

Рис. 7. Клей­мо с посе­ле­ния Вити­но в Севе­ро-Запад­ном Кры­му (ЕКМ).

с.331

Рис. 8. Клей­ма ΔΙΟΣ|ΚΟΥ (по Г. Р. Цецхлад­зе, 1992).

Рис. 9. Оттиск гем­мы (трое­крат­ное уве­ли­че­ние) (фото А. Б. Колес­ни­ко­ва).

Рис. 10. Клей­мо с горо­ди­ща Чай­ка в Севе­ро-Запад­ном Кры­му.