Замерзшее вино Ксенофонта: природно-исторический контекст

с.67 Цель замет­ки — дать раз­вер­ну­тый ана­лиз сооб­ще­ния Ксе­но­фон­та о замер­за­нии вина во вре­мя похо­да во Фра­кию: «Тем вре­ме­нем выпал глу­бо­кий снег и настал такой холод, что вода, при­но­си­мая к обеду, замер­за­ла, так же как и вино в ёмко­стях (ἦν δὲ χιὼν πολλὴ καὶ ψῦ­χος οὕτως ὥστε τὸ ὕδωρ ὃ ἐφέ­ρον­το ἐπὶ δεῖπ­νον ἐπήγ­νυ­το καὶ ὁ οἶνος ὁ ἐν τοῖς ἀγ­γείους)¹, и мно­гие элли­ны отмо­ро­зи­ли себе носы и уши. Тогда выяс­ни­лось, поче­му фра­кий­цы носят на голо­вах и ушах лисьи шку­ры, а так­же хито­ны, при­кры­ваю­щие не толь­ко грудь, но и бед­ра, а при вер­хо­вой езде — пла­щи-зей­ры, дохо­дя­щие до пят, а не хла­миды» (Xen. Anab. VII. 4. 3—4)².

Для древ­них гре­ков замер­за­ние вина не было чем-то небы­ва­лым и неожи­дан­ным. Ари­сто­тель отме­чал в «Метео­ро­ло­ги­ке», что затвер­де­ва­ние вина, как и воды, про­ис­хо­дит от холо­да (IV. 7. 384a). Вопре­ки сомни­тель­ным исчис­ле­ни­ям гол­ланд­ско­го ком­мен­та­то­ра «Ана­ба­си­са»³, обыч­ное вино­град­ное вино кре­по­стью 12%, по мне­нию спе­ци­а­ли­стов, замер­за­ет при тем­пе­ра­ту­ре от — 6°C до — 7°C⁴.

Этот пас­саж «Ана­ба­си­са» Ксе­но­фон­та опи­сы­ва­ет собы­тия зимы 400/399 г., когда вой­ско «деся­ти тысяч», соб­ст­вен­но гово­ря, уже почти вер­ну­лось в бал­кан­скую Гре­цию. Поло­ви­на наем­ни­ков (око­ло пяти тысяч), в основ­ном гопли­ты, под коман­до­ва­ни­ем само­го Ксе­но­фон­та согла­си­лись с пред­ло­же­ни­ем сво­его коман­ди­ра не тра­тить день­ги на зимов­ку (в это вре­мя даль­ней­шее путе­ше­ст­вие по морю было невоз­мож­ным), а посту­пить на служ­бу к Сев­ту, фра­кий­цу цар­ско­го рода из пле­ме­ни одри­сов. Их кам­па­ния по «устра­ше­нию» мест­но­го насе­ле­ния, опи­сан­ная в пер­вых семи гла­вах седь­мой кни­ги «Ана­ба­си­са», про­дол­жа­лась чуть боль­ше меся­ца в рай­о­нах Фра­кии, не слиш­ком уда­лен­ных от Визан­тия. Труд­но с точ­но­стью до меся­ца дати­ро­вать опи­сан­ные собы­тия, но, ско­рее все­го, они с.68 про­ис­хо­ди­ли в янва­ре — фев­ра­ле 399 г., т. е. в самый раз­гар зим­них холо­дов.

Насколь­ко необыч­ны были такие холо­да для гре­ков вооб­ще? Зим­ние холо­да для них не были чем-то неесте­ствен­ным. По мне­нию Гип­по­кра­та, наи­бо­лее здо­ро­вый кли­мат — когда «зима уме­рен­ная, ни слиш­ком мяг­кая, ни сверх меры холод­ная» (Hip­pocr. De aer. 10). В нашем рас­по­ря­же­нии есть уни­каль­ное свиде­тель­ство Гип­по­кра­та о погод­ных усло­ви­ях на ост­ро­ве Фасос (само­го север­но­го ост­ро­ва Эгей­ско­го моря) око­ло 410 г., т. е. и гео­гра­фи­че­ски, и хро­но­ло­ги­че­ски близ­кое к опи­са­нию Ксе­но­фон­та; соглас­но это­му свиде­тель­ству, в один год из четы­рех зима выда­лась исклю­чи­тель­но холод­ной, а в два дру­гих года так­же выпа­дал снег (Hip­pocr. Epi­dem. I. 1)⁵.

Сре­ди­зем­но­мор­ский кли­мат вполне сов­ме­стим с зим­ни­ми холо­да­ми, прав­да, крат­ковре­мен­ны­ми. Еще Геро­дот в еги­пет­ском лого­се писал о том, что снег не может идти доль­ше пяти дней под­ряд, а затем обя­за­тель­но пере­хо­дит в дождь (II. 22). Даже для совре­мен­но­го кли­ма­та Сред­ней Гре­ции харак­тер­ны мину­со­вые тем­пе­ра­ту­ры зимой: об этом свиде­тель­ст­ву­ют дан­ные метео­ро­ло­ги­че­ских наблюде­ний Афин­ской обсер­ва­то­рии. Слу­ча­ют­ся и силь­ные сне­го­па­ды, кото­рые явля­ют­ся ред­ким, хотя и не уни­каль­ным явле­ни­ем: доста­точ­но вспом­нить запом­нив­ший­ся жите­лям Афин сне­го­пад нача­ла янва­ря 2002 г., когда выпа­ло око­ло 40 см сне­га. Сред­не­су­точ­ная тем­пе­ра­ту­ра в Афи­нах в янва­ре—фев­ра­ле не пре­вы­ша­ет 10°C, а в наи­бо­лее холод­ные годы 7°C (дан­ные 50—70-х годов ХХ в.), абсо­лют­ные мини­му­мы по меся­цам: — 3,7°C (для декаб­ря), — 4,4°C (для янва­ря), — 5,7°C (для фев­ра­ля)⁶.

Насколь­ко ком­пе­тен­тен был сам Ксе­но­фонт в опи­са­нии зим­них холо­дов, были ли зим­ние холо­да для него в новин­ку? Из его сочи­не­ний мы можем сде­лать вполне опре­де­лен­ные выво­ды на этот счет. Оче­вид­но, еще до сво­его отъ­езда в армию Кира в 401 г. Ксе­но­фонт мог наблюдать силь­ный сне­го­пад в Атти­ке зимой 404/3 г., кото­рый затруд­нил дей­ст­вия «трид­ца­ти пра­ви­те­лей» про­тив Фра­си­бу­ла. Ксе­но­фонт весь­ма реа­ли­сти­че­ски опи­сал этот сне­го­пад в «Гре­че­ской исто­рии». Веро­ят­но, он и сам был в чис­ле «трех тысяч» опол­чен­цев, «засы­пан­ных сне­гом» (οἱ νι­φόμε­νοι) при оса­де Филы в Атти­ке (Xen. Hell. II. 4. 2—4).

За год до похо­да во Фра­кию, в декаб­ре 401 г., Ксе­но­фон­ту, вме­сте со сво­и­ми това­ри­ща­ми, дове­лось пере­се­кать наго­рья восточ­ной Ана­то­лии, выс­шей точ­кой кото­ро­го стал пере­вал Тох­та­лы к запа­ду от озе­ра Ван (око­ло 1700 мет­ров над уров­нем моря)⁷, когда с.69 гре­ки «рас­по­ло­жи­лись лаге­рем, а ночью выпал обиль­ный снег. Поэто­му утром реши­ли раз­ме­стить сол­дат и всех началь­ни­ков по квар­ти­рам в дерев­нях, так как нигде не было вид­но непри­я­те­ля и каза­лось, что обиль­ный снег доста­точ­ная гаран­тия без­опас­но­сти» (Xen. Anab. IV. 4. 8). Далее ситу­а­ция толь­ко ухуд­ши­лась: «Но в то вре­мя, как они таким обра­зом про­во­ди­ли ночь, выпал такой глу­бо­кий снег (ἐπι­πίπ­τει χιών), что он покрыл ору­жие и лежав­ших на зем­ле людей и как бы ско­вал по ногам вьюч­ный скот. Было очень бояз­но встать, пото­му что выпав­ший и нерас­та­яв­ший снег согре­вал лежав­ше­го под ним чело­ве­ка. Когда же Ксе­но­фонт решил­ся встать обна­жен­ным и начал колоть дро­ва, то тот­час же встал еще один чело­век, отнял у него топор и при­нял­ся за руб­ку дров. Вслед за этим и дру­гие нача­ли под­ни­мать­ся, раз­жи­гать кост­ры и нати­рать­ся мазью… Тогда реши­ли вновь раз­ме­стить­ся (в дерев­нях) по квар­ти­рам в домах. Сол­да­ты радост­но, с гром­ки­ми кри­ка­ми, отпра­ви­лись к домам и к про­до­воль­ст­вию…» (Xen. Anab. IV. 4. 11—12, 14).

Что мож­но доба­вить к это­му отрыв­ку? Толь­ко то, что Ксе­но­фонт опи­сы­вал имен­но лич­ные, соб­ст­вен­ные впе­чат­ле­ния. Гре­че­ские вои­ны вполне мог­ли ноче­вать под сне­гом, но толь­ко в виде исклю­че­ния, и, конеч­но же, пред­по­чи­та­ли ночев­ку в домах. Сле­ду­ет отме­тить и физи­че­скую под­готов­ку гре­ков, и спо­кой­ст­вие и выдерж­ку авто­ра «Ана­ба­си­са», пере­но­сив­ше­го и опи­сы­вав­ше­го подоб­ные невзго­ды как долж­ное.

Ремар­ки, касаю­щи­е­ся зим­них холо­дов, раз­бро­са­ны и в дру­гих сочи­не­ни­ях Ксе­но­фон­та. В «Вос­пи­та­нии Кира» упо­ми­на­ет­ся охота в суро­вую сту­жу, кото­рая явля­ет­ся луч­шей под­готов­кой к войне (Cy­rop. I. 6. 39). Для гре­ка Ксе­но­фон­та исполь­зо­ва­ние пер­са­ми зимой рука­виц — оче­вид­ный при­знак изне­жен­но­сти (VIII. 8. 15—18). Харак­тер­но, что в «Вос­по­ми­на­ни­ях о Сокра­те» (II. 1. 30) таким же неесте­ствен­ным удо­воль­ст­ви­ем счи­та­ет­ся употреб­ле­ние охлаж­ден­но­го питья (дослов­но, сне­га) летом. В трак­та­те «О псо­вой охо­те» Ксе­но­фонт отме­ча­ет, что «высле­жи­вать зай­цев нуж­но тогда, когда Зевс сне­жит (νίφῃ ὁ θεός) и снег закры­ва­ет зем­лю, а если оста­ют­ся чер­ные пят­на, то труд­но искать» (Cy­neg. VIII. 1).

Итак, Ксе­но­фон­ту, с его «чутьем реаль­но­сти», о кото­ром мно­го рас­суж­да­ют ком­мен­та­то­ры, уда­лось, навер­ное, впер­вые в гре­че­ской лите­ра­ту­ре, опи­сать силь­ные моро­зы. Зим­ние холо­да во Фра­кии, оче­вид­но, дохо­ди­ли по мень­шей мере до 6—7 гра­ду­сов моро­за (вино, во вся­ком слу­чае, замер­за­ло), если не ниже. Даже во вре­мя «снеж­но­го пере­хо­да» в Арме­нии мороз, оче­вид­но, не был столь силь­ным, как во Фра­кии. На служ­бе у Сев­та Ксе­но­фон­ту при­шлось столк­нуть­ся как с доста­точ­но серь­ез­ным снеж­ным покро­вом⁸, так и с силь­ны­ми моро­за­ми. Гре­че­ский автор оце­нил при этом с.70 прак­тич­ность одеж­ды фра­кий­цев — их зим­ние шап­ки, длин­ные пла­щи-накид­ки. Сведе­ни­ям о фра­кий­ском похо­де вой­ска наем­ни­ков под коман­до­ва­ни­ем Ксе­но­фон­та, изло­жен­ным в «Ана­ба­си­се», без­услов­но, мож­но дове­рять. Сле­ду­ет дать высо­кую оцен­ку Ксе­но­фон­ту как источ­ни­ку в опи­са­нии собы­тий, в кото­рых он лич­но при­ни­мал уча­стие.

Kar­pyuk S. G. Fro­zen wine in Xe­no­phon’s Ana­ba­sis: na­tu­ral and his­to­ric con­texts

The ar­tic­le deals with the ana­ly­sis of Xe­no­phon’s no­te in Ana­ba­sis (VII. 4. 3—4) about fro­zen wine du­ring his ex­pe­di­tion to Thra­ce in Janua­ry or Feb­rua­ry 399 B. C.