Марк Клавдий Марцелл и окончание первого этапа нумантинской войны

с.88 Марк Клав­дий Мар­целл, внук поко­ри­те­ля Сира­куз, про­зван­но­го «мечом Рима», — лич­ность в сво­ём роде уни­каль­ная. Доста­точ­но ска­зать, что это был един­ст­вен­ный рим­ля­нин, если не счи­тать Гая Мария, кото­рый во II в. (здесь и далее — до н. э.) три­жды дости­гал кон­су­ла­та (в 166, 155 и 152 гг.), чело­век, при­знан­ный в наши дни «одним из самых спо­соб­ных пол­ко­вод­цев сво­его вре­ме­ни»¹. Речь пой­дёт о собы­ти­ях его третье­го кон­су­ла­та и после­до­вав­ше­го за ним про­кон­суль­ства, но не столь­ко о воен­ной сто­роне вопро­са, сколь­ко о дипло­ма­ти­че­ской, посколь­ку тре­бо­ва­лось не толь­ко добить­ся от вра­га капи­ту­ля­ции, но и утвер­дить её усло­вия в Риме, что, как мы увидим, ока­за­лось не так-то про­сто.

Сто­ит напом­нить, что Мар­целл побы­вал на Пире­ней­ском п-ове ещё задол­го до Нуман­тин­ской вой­ны — в 169—168 гг. во вре­мя сво­ей пре­ту­ры и про­пре­ту­ры; в ту пору испан­ские про­вин­ции нена­дол­го были объ­еди­не­ны в одну², и он управ­лял ими обе­и­ми³. По сооб­ще­нию Ливия (XLV. 4. 1), намест­ник захва­тил тогда город Мар­ко­ли­ку и пере­дал в каз­ну 10 фун­тов золота и сереб­ра на сум­му в 1 млн. сестер­ци­ев. Воз­мож­но, имен­но тогда, а не во вре­мя Нуман­тин­ской вой­ны он осно­вал Кор­ду­бу, кото­рая ста­ла место­пре­бы­ва­ни­ем рези­ден­ции намест­ни­ка Даль­ней Испа­нии, а позд­нее — ско­рее все­го, во вре­ме­на Цеза­ря или даже Авгу­ста — и пер­вой рим­ской коло­ни­ей на юге Пире­ней­ско­го п-ова (Stra­bo. III. 2. 1)⁴. Мар­целл изу­чил стра­ну⁵, в кото­рой ему при­дёт­ся вое­вать ещё раз 17 лет спу­стя, и, веро­ят­но, обза­вёл­ся мест­ной кли­ен­те­лой. В 166 г. он стал кон­су­лом, успеш­но вое­вал про­тив лигу­ров и аль­пий­ских гал­лов и заслу­жил три­умф⁶. Вто­рой раз Марк Клав­дий добил­ся кон­су­ла­та в 155 г., сра­зу же по исте­че­нии деся­ти­лет­не­го интер­ва­ла меж­ду одной и той же с.89 маги­ст­ра­ту­рой⁷, пред­у­смот­рен­но­го lex Vil­lia 180 г. — успех, кото­ро­го никто не дости­гал после Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го⁸. И вновь он под­твер­дил свою репу­та­цию вое­на­чаль­ни­ка, пода­вив вос­ста­ние апу­ан­цев, и вто­рич­но отпразд­но­вал три­умф, а на фору­ме спа­сён­ной им коло­нии Луны была воз­двиг­ну­та его ста­туя⁹.

В 154 г. нача­лась вой­на в Даль­ней Испа­нии, под­верг­шей­ся набе­гам лузи­тан, а затем из-за кон­флик­та вокруг Сегеды¹⁰ она пере­ки­ну­лась и в Ближ­нюю Испа­нию. Послан­ные туда вой­ска кон­су­ла Мар­ка Фуль­вия Ноби­ли­о­ра потер­пе­ли пора­же­ния под Нуман­ци­ей и Акси­ни­ем (App. Iber. 45—47); день неудач­ной бит­вы под Нуман­ци­ей, слу­чив­шей­ся 23 авгу­ста, в празд­ник Вул­ка­на­лий, стал несчаст­ли­вым (dies ater) наряду с дня­ми ката­строф при Аллии, Кан­нах и (впо­след­ст­вии) Ара­у­зи­оне¹¹. В этих усло­ви­ях Мар­цел­ла избра­ли кон­су­лом в тре­тий раз¹², на сей раз уже с явным нару­ше­ни­ем lex Vil­lia¹³. Цель это­го оче­вид­на — назна­чить спо­соб­но­го и знаю­ще­го театр воен­ных дей­ст­вий пол­ко­во­д­ца, кото­рый при­вёл бы вой­ну в Кельт­ибе­рии к ско­рей­ше­му завер­ше­нию¹⁴. О наре­ка­ни­ях в свя­зи с несо­блюде­ни­ем lex Vil­lia в источ­ни­ках сведе­ний нет, а вот то, что Мар­целл занял выс­шую маги­ст­ра­ту­ру в тре­тий раз, види­мо, вызва­ло недо­воль­ство сена­то­ров, так как вско­ре был издан закон, запре­щав­ший повтор­ное избра­ние в кон­су­лы (Liv. Per. 56)¹⁵. Любо­пыт­но, что в 134 г., когда Сци­пи­он Эми­ли­ан нару­шит этот закон, раздо­са­до­ван­ный сенат отка­жет ему в воин­ском набо­ре и финан­со­вой помо­щи¹⁶. Мар­цел­лу таких непри­ят­но­стей испы­тать не при­шлось — в его рас­по­ря­же­ние, поми­мо войск, имев­ших­ся в Испа­нии, было пре­до­став­ле­но 8000 пехо­тин­цев¹⁷ и с.90 500 всад­ни­ков, с како­вы­ми он и отпра­вил­ся на Пире­ней­ский п-ов (App. Iber. 48. 198).

Когда Мар­целл вошёл в зону бое­вых дей­ст­вий, он гра­мот­но орга­ни­зо­вал про­дви­же­ние войск и под­сту­пил к стра­те­ги­че­ски важ­но­му Оки­ли­су¹⁸, кото­рый немед­лен­но капи­ту­ли­ро­вал. Рим­ский пол­ко­во­дец огра­ни­чил­ся тре­бо­ва­ни­ем выда­чи немно­гих залож­ни­ков (ὅμη­ρά τι­να) и кон­три­бу­ции раз­ме­ром все­го в 30 талан­тов сереб­ра (App. Iber. 48. 198—199). Такая мяг­кость, под­креп­лён­ная воен­ной демон­стра­ци­ей, немед­лен­но при­нес­ла пло­ды, посколь­ку теперь и жите­ли Нерт­обри­ги¹⁹, узнав о столь щадя­щих усло­ви­ях, обра­ти­лись к нему с прось­бой о заклю­че­нии мира. Мар­целл согла­сил­ся и пред­ло­жил при­слать ему 100 всад­ни­ков — оче­вид­но, не толь­ко в каче­стве воен­ной помо­щи, но и как залож­ни­ков²⁰. Они при­бы­ли, но перед этим дру­гой отряд нерт­обри­гий­цев напал на рим­ский арьер­гард и погра­бил обоз. Когда подо­шли их зем­ля­ки-кава­ле­ри­сты, они заяви­ли, что напа­дав­шие не зна­ли о дого­во­ре²¹, но рим­ский коман­дую­щий тем не менее велел отнять у при­быв­ших коней, опу­сто­шил окру­гу²² и оса­дил Нерт­об­ри­гу (App. Iber. 48. 200—203). В ответ на новую прось­бу о мире Мар­целл не стал тре­бо­вать выда­чи винов­ных, залож­ни­ков и ору­жия, что было бы вполне есте­ствен­ным, а выдви­нул усло­вие: о мире долж­ны про­сить не толь­ко нерт­обри­гий­цы, но и кельт­ибер­ские пле­ме­на в целом — аре­ва­ки, бел­лы и тит­ты²³. Все три пле­ме­ни согла­си­лись, выра­зив готов­ность поне­сти уме­рен­ное нака­за­ние, если будут вос­ста­нов­ле­ны усло­вия Грак­хо­ва дого­во­ра 178 г., пред­у­смат­ри­вав­ше­го доста­точ­но широ­кую авто­но­мию для кельт­ибе­ров (Po­lyb. XXXV. 2. 15; App. Iber. 48. 204—205). С воз­ра­же­ни­я­ми, как пишет Аппи­ан, высту­пи­ли те пле­ме­на, кото­рые враж­до­ва­ли с ними, сохра­няя вер­ность Риму (App. Iber. 48. 204—205). Мар­целл заклю­чил пере­ми­рие с кельт­ибе­ра­ми, взял у них залож­ни­ков и отпра­вил испан­цев для уре­гу­ли­ро­ва­ния вза­им­ных про­ти­во­ре­чий в Рим. Туда же отбы­ли и его люди, кото­рые долж­ны были убедить сенат пой­ти на мир с кельт­ибе­ра­ми (Po­lyb. XXXV. 2. 1; App. Iber. 49. 206).

Тре­бу­ет объ­яс­не­ния одно суще­ст­вен­ное рас­хож­де­ние меж­ду рас­ска­за­ми Поли­бия и Аппи­а­на. Дело в том, что у пер­во­го про­тив­ни­ка­ми аре­ва­ков, кото­рые высту­па­ют про­тив заклю­че­ния мира с ними, явля­ют­ся с.91 бел­лы и тит­ты (Po­lyb. XXXV. 2. 12), у вто­ро­го же — непо­име­но­ван­ные «некие тузем­ные [общи­ны]» (App. Iber. 48. 205: ἐπι­χώ­ριοί τι­νες). Г. Симон счи­та­ет, что одна часть пред­ста­ви­те­лей бел­лов и тит­тов высту­пи­ла про­тив аре­ва­ков, дру­гая — на их сто­роне²⁴. По мне­нию Н. П. Доцен­ко, послы бел­лов и тит­тов пред­став­ля­ли лишь пле­мен­ную вер­хуш­ку, кото­рая сотруд­ни­ча­ла с рим­ля­на­ми и опа­са­лась мести за пре­да­тель­ство, тогда как боль­шин­ство их сооте­че­ст­вен­ни­ков были настро­е­ны анти­рим­ски, посколь­ку в сле­дую­щем году бел­лы и тит­ты высту­пи­ли вме­сте с аре­ва­ка­ми под руко­вод­ст­вом одно­го вождя (см. ниже)²⁵. По-ино­му дума­ет Ф. Уолб­энк: «Сле­ду­ет отдать пред­по­чте­ние Поли­бию; его рас­сказ под­ра­зу­ме­ва­ет, что, несмот­ря на отпа­де­ние Сегеды к аре­ва­кам, боль­шин­ство бел­лов и тит­тов про­дол­жа­ли при­дер­жи­вать­ся про­рим­ской пози­ции»²⁶.

Наблюде­ние Н. П. Доцен­ко поз­во­ля­ет отверг­нуть точ­ку зре­ния Ф. Уолб­эн­ка, но его соб­ст­вен­ная трак­тов­ка так­же сомни­тель­на, посколь­ку осно­вы­ва­ет­ся лишь на уве­рен­но­сти в пре­да­тель­стве пле­мен­ной вер­хуш­ки, кото­рая, одна­ко, в тече­ние всей Нуман­тин­ской вой­ны сра­жа­лась про­тив рим­лян, да и вооб­ще в столь важ­ных вопро­сах обыч­но отра­жа­ла мне­ние боль­шин­ства чле­нов общи­ны²⁷. Поэто­му бли­же к истине, дума­ет­ся, точ­ка зре­ния Г. Симо­на. Одна­ко он не кон­кре­ти­зи­ру­ет, кого име­ет в виду под раз­ны­ми груп­па­ми пред­ста­ви­те­лей этих пле­мён. Речь шла, ско­рее все­го, о пред­ста­ви­те­лях раз­ных общин бел­лов и тит­тов, но для Аппи­а­на от име­ни все­го пле­ме­ни высту­па­ют сто­рон­ни­ки аре­ва­ков, а их вра­ги — лишь «некие», тогда как у Поли­бия всё наобо­рот. Оче­вид­но, дело объ­яс­ня­ет­ся отно­ше­ни­ем обо­их писа­те­лей к Мар­цел­лу: Аппи­ан стре­мит­ся дока­зать, что вполне сим­па­тич­ный ему Марк Клав­дий²⁸ дого­во­рил­ся почти со все­ми кельт­ибе­ра­ми и лишь куч­ка строп­тив­цев про­ти­ви­лась миру, враж­деб­ный же Мар­цел­лу Поли­бий²⁹ даёт понять, что тот спе­шил заклю­чить мир любой ценой и не потрудил­ся долж­ным обра­зом уре­гу­ли­ро­вать про­ти­во­ре­чия, разде­ляв­шие пле­ме­на кельт­ибе­ров.

По-види­мо­му, оппо­зи­ци­о­не­ры состав­ля­ли мень­шин­ство сре­ди бел­лов и тит­тов, ина­че Мар­целл не счёл бы целе­со­об­раз­ным отправ­лять их вме­сте со сто­рон­ни­ка­ми мира. Надо думать, он пола­гал, что они не смо­гут взять верх над оппо­нен­та­ми, но ошиб­ся. Боль­шин­ство сена­то­ров³⁰ было настро­е­но вести вой­ну до без­ого­во­роч­ной капи­ту­ля­ции непри­я­те­ля — de­di­tio, кото­рой, кста­ти, тре­бо­вал от испан­цев неза­дач­ли­вый Ноби­ли­ор с.92 (App. Iber. 49. 208)³¹. Впро­чем, сомни­тель­но, мог ли Мар­целл на тот момент добить­ся от кельт­ибе­ров сда­чи на милость победи­те­ля. Так или ина­че, в Риме его стрем­ле­ние к миру после одер­жан­ных побед сочли про­яв­ле­ни­ем мало­ду­шия (Po­lyb. XXXV. 3. 4; 4. 3), а так­же жела­ния снис­кать сла­ву ско­рей­шим завер­ше­ни­ем вой­ны (App. Iber. 48. 206). Сенат потре­бо­вал от Мар­цел­ла акти­ви­зи­ро­вать бое­вые дей­ст­вия, но вме­сте с тем, не одоб­ряя его поведе­ние, объ­явил набор вой­ска, воз­гла­вить кото­рое дол­жен был кон­сул 151 г. Луций Лици­ний Лукулл (Po­lyb. XXXV. 3. 6—8; App. Iber. 49. 209—210).

Сам Марк Клав­дий меж тем решил, вос­поль­зо­вав­шись пере­ми­ри­ем в сво­ей про­вин­ции, ока­зать помощь намест­ни­ку Даль­ней Испа­нии Мар­ку Ати­лию Серра­ну³², вторг­ся в зем­ли лузи­тан и взял штур­мом город Нер­го­бри­гу (Po­lyb. XXXV. 2. 2)³³. Удар по лузи­та­нам мог иметь целью не толь­ко водво­ре­ние мира в Даль­ней Испа­нии³⁴, пре­до­став­ле­ние вои­нам новых воз­мож­но­стей для гра­бе­жа³⁵ и стя­жа­ние новой сла­вы³⁶, но и допол­ни­тель­ное воздей­ст­вие на кельт­ибе­ров, кото­рые пошли на кон­фликт с рим­ля­на­ми сре­ди про­че­го, оче­вид­но, и под вли­я­ни­ем побед лузи­тан в 154 г., отпра­вив­ших в Кельт­ибе­рию захва­чен­ные ими рим­ские штан­дар­ты (App. Iber. 56. 237)³⁷. В этих усло­ви­ях успеш­ный удар по лузи­та­нам дол­жен был пока­зать кельт­ибе­рам, что победам тех, чьим при­ме­ром они вооду­шев­ля­лись, при­шёл конец.

с.93 Одна­ко ситу­а­ция в Даль­ней Испа­нии ока­за­лась ещё слож­нее, чем в Ближ­ней. Ати­лий Серран — либо беря при­мер с Мар­цел­ла, либо про­сто сле­дуя его сове­там — попы­тал­ся дей­ст­во­вать теми же мето­да­ми, что при­нес­ли успех Мар­ку Клав­дию в Кельт­ибе­рии, и после пер­вых побед пошёл на согла­ше­ние, пред­ло­жен­ное ему окрест­ны­ми общи­на­ми, в том чис­ле вет­то­на­ми (были ли сре­ди них лузи­та­ны, не вполне ясно, хотя это и веро­ят­но). Одна­ко здесь такой под­ход не дал того эффек­та, что в Ближ­ней Испа­нии, ибо мест­ные пле­ме­на, не склон­ные к дли­тель­но­му миру, взя­лись за ору­жие сра­зу после ухо­да рим­ских войск на зим­ние квар­ти­ры (App. Iber. 58. 243—244)³⁸. Мар­целл навер­ня­ка знал о дей­ст­ви­ях намест­ни­ка Даль­ней Испа­нии и одоб­рял их, и в таком слу­чае при­хо­дит­ся кон­ста­ти­ро­вать, что лузи­тан он изу­чил гораздо хуже, чем кельт­ибе­ров.

Как извест­но, в Риме нача­лись труд­но­сти с воин­ским набо­ром, вызван­ные рас­ска­за­ми о труд­но­стях вой­ны в Испа­нии³⁹, что дало Мар­цел­лу, теперь уже про­кон­су­лу⁴⁰, допол­ни­тель­ное вре­мя для опе­ра­ций про­тив аре­ва­ков с целью при­нуж­де­ния их к de­di­tio. При этом, как утвер­жда­ет Аппи­ан, он вер­нул им взя­тых на вре­мя пере­ми­рия залож­ни­ков, а так­же при­гла­сил к себе тех, «кто в Риме высту­пал от име­ни кельт­ибе­ров», и «дол­го бесе­до­вал с ними част­ным обра­зом (ἰδίᾳ)», что, несо­мнен­но, его недоб­ро­же­ла­те­ли вос­при­ня­ли как дока­за­тель­ство сго­во­ра с вра­гом. Вполне веро­ят­но, что в ходе этих пере­го­во­ров (как и преды­ду­щих) Мар­целл задей­ст­во­вал свои кли­ент­ские свя­зи, при­об­ре­тён­ные ещё в 169—168 гг. Осо­бо сле­ду­ет отме­тить выда­чу залож­ни­ков — удач­ный дипло­ма­ти­че­ский ход, ибо Мар­целл, мало что теряя (вряд ли из-за несколь­ких чело­век аре­ва­ки изме­ни­ли бы свою пози­цию, а в слу­чае каз­ни залож­ни­ков все пути к при­ми­ре­нию ока­за­лись бы отре­за­ны), делал вели­ко­душ­ный жест, кото­рый навер­ня­ка про­из­вёл опре­де­лён­ное впе­чат­ле­ние на аре­ва­ков⁴¹. По сло­вам Аппи­а­на, рим­ский пол­ко­во­дец уго­ва­ри­вал их сдать­ся ему на милость (Iber. 50. 212) — оче­вид­но, обе­щая при­ем­ле­мые усло­вия. Одна­ко, судя по все­му, пока дого­во­рить­ся не уда­лось, и сто­ро­ны пере­шли к воен­ным дей­ст­ви­ям: 5000 аре­ва­ков заня­ли Нерт­об­ри­гу⁴², а Мар­целл подо­шёл к Нуман­ции. У Аппи­а­на гово­рит­ся, что затем он начал с.94 пре­сле­до­вать вра­гов и загнал их в город, после чего вождь нуман­тин­цев Литен­нон обра­тил­ся к нему с прось­бой о пере­го­во­рах (Iber. 50. 213—314). Обыч­но этот рас­сказ так и пони­ма­ют, при­чём неред­ко опус­кая упо­ми­на­ние о пре­сле­до­ва­нии нуман­тин­цев⁴³, одна­ко в 50. 213 изда­тель Аппи­а­на П. Фирек пред­по­ло­жил лаку­ну, и в ней вполне мог­ла идти речь о неудач­ном для аре­ва­ков сра­же­нии⁴⁴ — в тек­сте сохра­ни­лось упо­ми­на­ние лишь о пре­сле­до­ва­нии раз­би­тых нуман­тин­цев. Это-то и побуди­ло их пой­ти на пере­го­во­ры. (Прав­да, мас­шта­бы столк­но­ве­ния мог­ли быть доволь­но скром­ны­ми.) Такое раз­ви­тие собы­тий пред­став­ля­ет­ся более логич­ным, неже­ли утвер­жде­ния о том, что Мар­целл и теперь не хотел вести вой­ну с долж­ной энер­ги­ей, пола­га­ясь в основ­ном на дипло­ма­тию. А. Шуль­тен, не огра­ни­чи­ва­ясь этим, изо­бра­зил про­ис­шед­шее как инсце­ни­ров­ку: «Это была тай­ная игра с зара­нее извест­ным резуль­та­том, когда нуман­тин­цы побе­жа­ли перед Мар­цел­лом, а их вождь Литен­нон обра­тил­ся с прось­бой о пере­го­во­рах и полу­чил то, о чём он хода­тай­ст­во­вал за всех кельт­ибе­ров»⁴⁵. Одна­ко такая кар­ти­на воз­мож­на лишь при слиш­ком воль­ном тол­ко­ва­нии тек­ста Аппи­а­на, кото­рый к тому же вос­про­из­во­дит явно враж­деб­ную Мар­цел­лу и пото­му не очень надёж­ную тра­ди­цию.

Но чего же имен­но добил­ся Литен­нон? В резуль­та­те пере­го­во­ров бел­лы, тит­ты и аре­ва­ки пере­да­ли себя в руки Мар­цел­ла (ἑαυτοὺς ἐπι­τρέ­πειν Μαρ­κέλλῳ), т. е. согла­си­лись на дол­го­ждан­ную для рим­ско­го пол­ко­во­д­ца de­di­tio (Iber. 50. 213—314). В осно­ву мир­но­го согла­ше­ния, оче­вид­но, лег­ли поло­же­ния Грак­хо­ва дого­во­ра⁴⁶, о чём про­си­ли кельт­ибе­ры в про­шлом году (см. выше). Аре­ва­ки, судя по все­му, сохра­ни­ли сво­бо­ду⁴⁷, но теперь бел­лы и тит­ты, види­мо, были обя­за­ны постав­лять сол­дат рим­ля­нам⁴⁸ и пла­тить три­бут⁴⁹ — эти тре­бо­ва­ния, дей­ст­во­вав­шие какое-то вре­мя после с.95 178 г., сенат вско­ре отме­нил и воз­об­но­вил лишь в 154 г. (App. Iber. 44. 182), и вряд ли Мар­целл решил­ся бы на послаб­ле­ние, кото­рое выгляде­ло бы как недо­пу­сти­мая уступ­ка. Побеж­дён­ные долж­ны были выдать залож­ни­ков. Вопрос о построй­ке сте­ны вокруг Сегеды, из-за кото­ро­го воз­ник кон­фликт, в источ­ни­ках не упо­мя­нут — оче­вид­но, от неё при­шлось отка­зать­ся⁵⁰. Нако­нец, кельт­ибе­ры обя­за­лись выпла­тить огром­ную кон­три­бу­цию — 600 талан­тов (Stra­bo. III. 2. 1)⁵¹. А. Астин назвал это «сокру­ши­тель­ным уда­ром (crippling blow)»⁵², а Х. М. Блас­кес вооб­ще счёл назван­ную циф­ру бас­но­слов­ной, пред­по­ла­гая в дан­ном месте у Аппи­а­на пор­чу тек­ста⁵³. Одна­ко его скеп­ти­че­ская точ­ка зре­ния не нашла сто­рон­ни­ков.

Усло­вия были доста­точ­но мяг­ки­ми⁵⁴ — аре­ва­ки сохра­ня­ли сво­бо­ду, бел­лы и тит­ты — авто­но­мию⁵⁵, но, что осо­бен­но важ­но, хотя это и не при­вле­ка­ет вни­ма­ния иссле­до­ва­те­лей, — не про­зву­ча­ло тре­бо­ва­ние выда­чи ору­жия, кото­рое не раз ста­но­ви­лось непре­одо­ли­мым пре­пят­ст­ви­ем на пути согла­ше­ний меж­ду испан­ца­ми и рим­ля­на­ми⁵⁶ (см. ниже). Не исклю­че­но, что сыг­ра­ло свою роль и ещё одно нема­ло­важ­ное обсто­я­тель­ство — весть о выступ­ле­нии армии Лукул­ла, посколь­ку Мар­целл мог запу­ги­вать кельт­ибе­ров тем, что его пре­ем­ник потре­бу­ет от них куда более зна­чи­тель­ных усту­пок. Не сто­ит, конеч­но, и пере­оце­ни­вать мяг­ко­сти усло­вий, предъ­яв­лен­ных Литен­но­ну, ина­че для их при­ня­тия кельт­ибе­ра­ми не пона­до­би­лось бы новое серь­ёз­ное воен­ное дав­ле­ние со сто­ро­ны Мар­цел­ла⁵⁷. Без пол­ко­вод­че­ско­го искус­ства Мар­ка Клав­дия и хоро­ше­го вой­ска, кото­рое у него было, мало что дала бы его гиб­кость дипло­ма­та, и наобо­рот.

По-види­мо­му, А. Шуль­тен пре­уве­ли­чи­ва­ет, гово­ря, что про­кон­сул дей­ст­во­вал «вопре­ки при­ка­зу пра­ви­тель­ства», когда вер­нул­ся к усло­ви­ям с.96 Грак­хо­ва дого­во­ра⁵⁸. Конеч­но, лов­кий дипло­ма­ти­че­ский трюк Мар­цел­ла ока­зал­ся для сена­та неожи­дан­но­стью⁵⁹, ина­че не высту­пи­ла бы в Испа­нию армия Лукул­ла. Одна­ко сенат, судя по все­му, не ука­зы­вал, как имен­но дол­жен посту­пить про­кон­сул с побеж­дён­ны­ми после их капи­ту­ля­ции — он лишь повеле­вал «вести вой­ну с муже­ст­вом, достой­ным оте­че­ства»⁶⁰. На прак­ти­ке это озна­ча­ло при­нуж­де­ние вра­га к de­di­tio, после­дую­щие усло­вия кото­рой, одна­ко, мог­ли быть самы­ми раз­лич­ны­ми, что пре­до­став­ля­ло пол­ко­вод­цу сво­бо­ду манёв­ра⁶¹. Да и если бы он нару­шил инструк­ции сена­та в столь важ­ном вопро­се, то мир с кельт­ибе­ра­ми не был бы утвер­ждён. А в том, что утвер­жде­ние всё же состо­я­лось, несмот­ря на скеп­ти­че­ские выска­зы­ва­ния⁶², сомне­ний нет, ина­че Лукулл про­сто про­дол­жил бы вой­ну с кельт­ибе­ра­ми, а не обра­тил­ся про­тив вак­ке­ев и лузи­тан.

В источ­ни­ках не сохра­ни­лось ника­ких сведе­ний о том, как в сена­те вос­при­ня­ли заклю­чён­ный Мар­цел­лом мир⁶³. Мож­но, конеч­но, объ­яс­нить это их скудо­стью, а мож­но и тем, что боль­ших спо­ров он не вызвал. Непри­я­тель капи­ту­ли­ро­вал, выдал залож­ни­ков и обе­щал запла­тить такую кон­три­бу­цию, какая в рим­скую каз­ну не посту­па­ла уже несколь­ко деся­ти­ле­тий⁶⁴. Кро­ме того, мог­ли про­из­ве­сти впе­чат­ле­ние и труд­но­сти с набо­ром армии Лукул­ла⁶⁵ — ведь если послед­ний, явно не столь выдаю­щий­ся пол­ко­во­дец, как его пред­ше­ст­вен­ник, не смо­жет раз­гро­мить кельт­ибе­ров, удаст­ся ли набрать новое вой­ско? В таких усло­ви­ях сто­рон­ни­ки Мар­цел­ла мог­ли, по-види­мо­му, без осо­бо­го труда пари­ро­вать упрё­ки в недо­ста­точ­ной стро­го­сти усло­вий капи­ту­ля­ции. К тому же назре­ва­ла послед­няя схват­ка с Кар­фа­ге­ном, и про­дле­вать столь тяжё­лую вой­ну толь­ко ради уже­сто­че­ния тре­бо­ва­ний к кельт­ибе­рам было явно неце­ле­со­об­раз­но.

В ито­ге до 143 г. в Ближ­ней Испа­нии уста­но­вил­ся мир⁶⁶, что, несо­мнен­но, облег­чи­ло поло­же­ние Рима в усло­ви­ях про­дол­жав­ших­ся бое­вых дей­ст­вий про­тив лузи­тан в даль­ней про­вин­ции и вско­ре начав­ших­ся войн с Кар­фа­ге­ном и Ахей­ским сою­зом. Через несколь­ко лет кельт­ибе­ры с.97 при­ня­ли уча­стие в борь­бе с Вири­а­том⁶⁷, кото­рый навер­ня­ка добил­ся бы ещё боль­ших успе­хов, если бы они в это вре­мя вели вой­ну с рим­ля­на­ми. Поэто­му Мар­целл, пусть и не дожив­ший до вос­ста­ния Вири­а­та, имел все осно­ва­ния гор­дить­ся одер­жан­ной победой. Прав­да, сенат не удо­сто­ил его три­ум­фа, хотя, напри­мер, даро­вал пра­во на него в 180 г. М. Бебию Там­фи­лу и П. Кор­не­лию Цете­гу, вооб­ще не при­ни­мав­шим уча­стия в бое­вых дей­ст­ви­ях и про­сто при­няв­шим капи­ту­ля­цию лигу­ров (Liv. XL. 38). Одна­ко для два­жды три­ум­фа­то­ра Мар­цел­ла это вряд ли име­ло прин­ци­пи­аль­ное зна­че­ние. По воз­вра­ще­нии в Рим он воз­двиг близ хра­ма Ho­nos и Vir­tus три ста­туи, изо­бра­жав­шие его деда, отца и само­го Мар­ка Клав­дия. Их укра­ша­ла над­пись «Три Мар­цел­ла, быв­шие кон­су­ла­ми девя­ти­крат­но (tres Mar­cel­li no­vies con­su­les)» (As­con. In Pis. P. 12. Clark).

Несколь­ко слов нуж­но ска­зать о моти­вах, кото­ры­ми мог руко­вод­ст­во­вать­ся Мар­целл, сде­лав­ший в Испа­нии став­ку не толь­ко на силу, но и на дипло­ма­тию. Аппи­ан, как уже гово­ри­лось, объ­яс­нял его поведе­ние жела­ни­ем закон­чить вой­ну до при­бы­тия пре­ем­ни­ка. Учи­ты­вая, что это явно мне­ние недоб­ро­же­ла­те­лей пол­ко­во­д­ца, мно­гие учё­ные пред­по­чли более лест­ное для него объ­яс­не­ние. По мне­нию Т. Момм­зе­на, Мар­целл, ско­рее все­го, «подоб­но Грак­ху, счи­тал, что мяг­кое обхож­де­ние с испан­ца­ми — пер­вое усло­вие дли­тель­но­го мира»⁶⁸. В том же духе выска­зы­ва­ет­ся и Л. Паре­ти: «Он, конеч­но, дол­жен был пони­мать, что та систе­ма [отно­ше­ний], кото­рой доби­вал­ся сенат, ока­за­лась бы контр­про­дук­тив­ной для инте­ре­сов Рима в Испа­нии»⁶⁹. Раз­ви­вая эту идею, А. Шуль­тен под­нял вопрос на ещё большую тео­ре­ти­че­скую высоту: «В то вре­мя как Мар­целл высту­пал за пре­об­ла­да­ние (Vor­herr­schaft) Рима над убла­готво­рён­ны­ми союз­ни­ка­ми, Сци­пи­он [Эми­ли­ан] желал гос­под­ства (Herr­schaft) над под­дан­ны­ми, кото­рые в поли­ти­че­ском отно­ше­нии были бы раба­ми. Победи­те­лем из это­го спо­ра вышел Сци­пи­он»⁷⁰.

Преж­де все­го сле­ду­ет отме­тить, что даже если Мар­целл дей­ст­ви­тель­но при­дер­жи­вал­ся таких взглядов, то это никак не про­ти­во­ре­чи­ло его жела­нию закон­чить вой­ну до при­бы­тия пре­ем­ни­ка. Меж­ду тем речь шла не про­сто о тще­сла­вии: для трёх­крат­но­го кон­су­ла, дву­крат­но­го три­ум­фа­то­ра было делом чести успеш­но закон­чить свою послед­нюю кам­па­нию — рас­счи­ты­вать на то, что ему ещё раз пору­чат само­сто­я­тель­ное коман­до­ва­ние, после трёх кон­сульств не при­хо­ди­лось. При тех силах, кото­рые у него име­лись⁷¹, раз­гром столь силь­но­го вра­га, как аре­ва­ки, пред­став­лял­ся делом в выс­шей сте­пе­ни затруд­ни­тель­ным. Тем не менее Мар­целл дал им почув­ст­во­вать свою силу, ина­че о de­di­tio ни при каких обсто­я­тель­ствах не мог­ло бы идти и речи. Если бы в его рас­по­ря­же­нии нахо­ди­лись куда более вну­ши­тель­ные силы, то вполне веро­ят­но, что он с.98 дей­ст­во­вал бы куда реши­тель­нее во избе­жа­ние тре­ний с сена­том. Бес­спор­ное дипло­ма­ти­че­ское мастер­ство, насто­я­щий вкус к дипло­ма­тии, про­яв­лен­ные Мар­цел­лом, сами по себе ещё ниче­го не дока­зы­ва­ют — всё это, как извест­но из опы­та миро­вой исто­рии, может иметь целью под­готов­ку поч­вы для уни­что­же­ния непри­я­те­ля. Дру­гое дело, что Мар­целл, ско­рее все­го, отда­вал себе отчёт в ненуж­но­сти, а в тех усло­ви­ях и вред­но­сти пре­дель­но жёст­ких мер. О том, каки­ми непри­ят­но­стя­ми гро­зи­ло рим­ля­нам про­дол­же­ние вой­ны в Кельт­ибе­рии в 140-х гг., уже гово­ри­лось.

Выска­зы­ва­лось мне­ние, что сле­дую­щая попыт­ка заклю­чить мир с аре­ва­ка­ми, в 139 г. Квин­том Пом­пе­ем, была сде­ла­на под вли­я­ни­ем при­ме­ра Мар­цел­ла⁷². Труд­но ска­зать, дей­ст­ви­тель­но ли Пом­пей руко­вод­ст­во­вал­ся этим при­ме­ром, но обста­нов­ка была реши­тель­но иной — в отли­чие от Мар­цел­ла, он потер­пел несколь­ко неудач. Грак­хов дого­вор как осно­ва согла­ше­ния уже не рас­смат­ри­вал­ся⁷³ — вряд ли и сами аре­ва­ки ста­ви­ли вопрос так по при­чине бес­пер­спек­тив­но­сти подоб­но­го под­хо­да, но раз­мер затре­бо­ван­ной с них Пом­пе­ем кон­три­бу­ции состав­лял все­го 30 талан­тов сереб­ра, т. е. в 20 раз мень­ше, чем в 151 г. К тому же при­быв­ший сме­нить Пом­пея кон­сул Попи­лий Ленат потре­бо­вал выда­чи ору­жия, от чего нуман­тин­цы кате­го­ри­че­ски отка­за­лись. Нако­нец, выяс­ни­лось, что речь шла не о de­di­tio, как то пытал­ся пред­ста­вить Пом­пей, а о foe­dus, что было непри­ем­ле­мо для сена­та⁷⁴, и Попи­лий не утвер­дил дого­вор⁷⁵. Сле­ду­ет обра­тить вни­ма­ние на то, что теперь, в отли­чие от 151 г., обя­за­тель­ным усло­ви­ем ста­ла выда­ча ору­жия, непри­ем­ле­мая для аре­ва­ков. Удив­лять­ся не при­хо­дит­ся — они нару­ши­ли согла­ше­ние с Мар­цел­лом, под­няв­шись про­тив рим­лян в усло­ви­ях тяжё­лой вой­ны с Вири­а­том (App. Iber. 76. 322), что дела­ло мир на сколь-либо снос­ных для них усло­ви­ях невоз­мож­ным. В то же вре­мя нель­зя не ука­зать, что такой под­ход, понят­ный с точ­ки зре­ния пред­став­ле­ний о досто­ин­стве рим­ско­го наро­да, в прак­ти­че­ском отно­ше­нии ниче­го не давал: и в 154, и в 143 гг. на пози­цию кельт­ибе­ров повли­я­ли победы лузи­тан, одна­ко в 139 г., когда вёл пере­го­во­ры Пом­пей, вос­ста­ние Вири­а­та было уже почти подав­ле­но, а сам он в том же году погиб. В этих усло­ви­ях ново­го выступ­ле­ния кельт­ибе­ров в обо­зри­мом буду­щем ждать не при­хо­ди­лось. И всё же сенат решил про­явить прин­ци­пи­аль­ность. Но та цена, кото­рую запла­тил позд­нее Рим за уни­что­же­ние Нуман­ции, ока­за­лась явно несо­раз­мер­ной — доста­точ­но вспом­нить гром­кий поли­ти­че­ский скан­дал, свя­зан­ный с капи­ту­ля­ци­ей Ман­ци­на и рас­тор­же­ни­ем заклю­чён­но­го им дого­во­ра, не гово­ря уже о нема­лых люд­ских и мате­ри­аль­ных поте­рях.

Очень похо­жей на дей­ст­вия Мар­цел­ла была попыт­ка Луция Каль­пур­ния Бес­тии заклю­чить мир с Югур­той в 111 г. После пер­вых побед он убедил нуми­дий­ско­го царя капи­ту­ли­ро­вать и потре­бо­вал от него выда­чи с.99 30 сло­нов, зна­чи­тель­но­го коли­че­ства скота, лоша­дей и выпла­ты кон­три­бу­ции. Одна­ко под вли­я­ни­ем сто­рон­ни­ков вой­ны на уни­что­же­ние сенат отка­зал­ся утвер­дить дей­ст­вия Бес­тии, а сам он вско­ре был осуж­дён яко­бы за сго­вор с царём (Sall. 28. 4 — 36. 1; Cic. Brut. 128)⁷⁶. И здесь, как и в Испа­нии, вой­на затя­ну­лась надол­го, а раз­гром Югур­ты не толь­ко не при­вёл к поко­ре­нию Нуми­дии⁷⁷, но даже не пред­от­вра­тил её вме­ша­тель­ства в граж­дан­ские вой­ны в Риме.

Что же каса­ет­ся Мар­цел­ла, то стра­сти со вре­ме­нем улег­лись и потом­ки уже не упре­ка­ли его в мало­ду­шии и сго­во­ре с вра­гом — напро­тив, Цице­рон пре­воз­но­сил вну­ка поко­ри­те­ля Сира­куз за доб­лесть, бла­го­че­стие и воин­скую сла­ву⁷⁸. Но, есте­ствен­но, они не оце­ни­ли его уме­ние соче­тать хват­ку вое­на­чаль­ни­ка с тон­ко­стью дипло­ма­та, ибо это не соот­вет­ст­во­ва­ло пред­став­ле­ни­ям о vir­tus. У каж­дой эпо­хи свои иде­а­лы…

Ko­ro­len­kov A. V. Mar­cus Clau­dius Mar­cel­lus and the End of first Sta­ge of Nu­man­ti­nian War

The ar­tic­le con­si­ders the mi­li­ta­ry and dip­lo­ma­tic ac­ti­vi­ty of Mar­cus Clau­dius Mar­cel­lus in Spain (152—151 BC). In 152 BC he was elec­ted con­sul for the third ti­me to fi­nish ar­duo­us war in His­pa­nia Ci­te­rior. He suc­cessful­ly at­ta­cked the Cel­ti­be­rians, ef­fi­ciently com­bi­ning me­thod of for­ce with fle­xib­le dip­lo­ma­tics, then he hel­ped Ati­lius Ser­ra­nus, go­ver­nor of His­pa­nia Ul­te­rior in his fighting against Lu­si­ta­nians, this was to contri­bu­te to Cel­ti­be­rians’ con­ci­lia­tion. Du­ring the talks with the Cel­ti­be­rians he ca­me to a pre­li­mi­na­ry ag­ree­ment with them, which was rejec­ted, howe­ver, by the Se­na­te, which de­man­ded ene­my’s de­di­tio and ap­poin­ting L. Li­ci­nius Lu­cul­lus a suc­ces­sor con­sul to him for the year of 151 BC. At the last mo­ment Mar­cel­lus for­ced Cel­ti­be­rians to de­di­tio, but ha­ving pro­mi­sed ac­cep­tab­le con­di­tions to them be­fo­re­hand (hu­ge contri­bu­tion wit­hout re­coi­ling a wea­pon). The aut­hor is not incli­ned to join this with so­me prin­cip­led stand of Mar­cel­lus in His­pa­nian ques­tion (as so­me scho­lars), just with the for­ces he had, this was the best pos­sib­le so­lu­tion. It ap­pears des­pi­te of so­me opi­nions that the Se­na­te ra­ti­fied the pea­ce terms which led to the pa­ci­fi­ca­tion of His­pa­nia Ci­te­rior al­most for ten year.