Диодор Сицилийский о процессах против Фемистокла и Павсания (XI, 39—47; 54—59)

с.3 Борь­ба с пер­са­ми и победа в ней элли­нов, с одной сто­ро­ны, спо­соб­ст­во­ва­ла обра­зо­ва­нию афин­ской мор­ской дер­жа­вы и даль­ней­ше­му раз­ви­тию демо­кра­тии в Афи­нах. С дру­гой сто­ро­ны, она вызва­ла рост про­ти­во­ре­чий меж­ду Спар­той и Афи­на­ми, а так­же обост­ре­ние поли­ти­че­ской борь­бы внут­ри каж­до­го из этих государств.

Эти важ­ней­шие тен­ден­ции наме­ти­лись уже в пер­вое деся­ти­ле­тие после бит­вы у мыса Мика­ле. Стро­и­тель­ство обо­ро­ни­тель­ных стен, пред­при­ня­тое афи­ня­на­ми под руко­вод­ст­вом Феми­сток­ла в 479 г., и соору­же­ние мор­ской гава­ни Пирея встре­ти­ли реши­тель­ные воз­ра­же­ния со сто­ро­ны Спар­ты и послу­жи­ли одной из при­чин рас­па­да обще­эл­лин­ско­го един­ства, сло­жив­ше­го­ся нака­нуне похо­да Ксерк­са.

В 478/77 г. коман­дую­щий обще­эл­лин­ским фло­том спар­ти­ат Пав­са­ний был обви­нен союз­ни­ка­ми, сре­ди кото­рых глав­ную роль игра­ли ионий­цы, под­дер­жи­вае­мые афи­ня­на­ми, в дес­по­ти­че­ском прав­ле­нии и тай­ных свя­зях с пер­са­ми. Несмот­ря на то, что Пав­са­ний был оправ­дан, вра­ги, желая с ним рас­пра­вить­ся, ста­ли обви­нять его не толь­ко в сно­ше­ни­ях с пер­са­ми, но так­же в стрем­ле­нии к государ­ст­вен­но­му пере­во­роту и в под­стре­ка­тель­стве с этой целью ило­тов к вос­ста­нию. Думая избе­жать аре­ста, Пав­са­ний скрыл­ся в хра­ме Афи­ны Мед­но­дом­ной, но, будучи при­го­во­рен спар­тан­ца­ми к голод­ной смер­ти, был выведен из хра­ма уже уми­раю­щим.

С тра­геди­ей Пав­са­ния ока­за­лась тес­но свя­зан­ной и судь­ба Феми­сток­ла. В 472/71 г. он потер­пел пора­же­ние в борь­бе с Кимо­ном и, под­верг­нув­шись ост­ра­киз­му, нашел убе­жи­ще в Арго­се. Спар­тан­цы, вос­поль­зо­вав­шись бла­го­при­ят­ным обсто­я­тель­ст­вом, отпра­ви­ли в Афи­ны посоль­ство с тре­бо­ва­ни­ем пре­дать Феми­сток­ла суду как пре­да­те­ля обще­эл­лин­ских инте­ре­сов и соучаст­ни­ка заго­во­ра Пав­са­ния. Вра­ги Феми­сток­ла в с.4 Афи­нах под­дер­жа­ли тре­бо­ва­ние Спар­ты и вме­сте с лакеде­мо­ня­на­ми ста­ли пре­сле­до­вать его, чтобы аре­сто­вать и при­ве­сти на суд. Феми­сто­клу уда­лось бежать, и он с боль­ши­ми труд­но­стя­ми при­был в Азию, где нашел спа­се­ние у толь­ко что при­шед­ше­го к вла­сти (465/64 г.) пер­сид­ско­го царя Арта­к­серк­са.

Обсто­я­тель­ное изло­же­ние этих собы­тий мы нахо­дим у Фукидида в его опи­са­нии укреп­ле­ния Афин и Пирея (Thuc., I. 89—93), а так­же в экс­кур­сах о Пав­са­нии и Феми­сток­ле (Thuc., I. 94—95, 128—138). Так как Фукидид был почти совре­мен­ни­ком собы­тий и очень забо­тил­ся о хро­но­ло­гии (I. 97, 2) и о воз­мож­но точ­ном уста­нов­ле­нии фак­тов (I. 22, 3), то его изло­же­ние может слу­жить кри­те­ри­ем при оцен­ке про­чих изве­стий.

Совре­мен­ная этим собы­ти­ям лите­ра­ту­ра утра­че­на. Осо­бен­но при­хо­дит­ся сожа­леть о поте­ре «Запи­сок» (ἐπι­δη­μίαι или ὑπομ­νή­ματα) поэта Иона из Хиоса (око­ло 490—421 гг.) и сочи­не­ния Сте­сим­брота из Фасо­са (сер. V в. до н. э.) «О Феми­сток­ле, Фукидиде и Перик­ле».

Насколь­ко мож­но судить по немно­гим фраг­мен­там, Ион в сво­их «Запис­ках» сооб­щал неко­то­рые подроб­но­сти из жиз­ни раз­лич­ных гре­че­ских поли­ти­че­ских дея­те­лей¹.

Сочи­не­ние Сте­сим­брота пред­став­ля­ло собой поли­ти­че­ский пам­флет, напи­сан­ный, как счи­та­ют иссле­до­ва­те­ли, после 430 г. Автор, родом с союз­но­го и угне­тае­мо­го афи­ня­на­ми ост­ро­ва Фасо­са, был сто­рон­ни­ком ари­сто­кра­тии и враж­деб­но отно­сил­ся к Афи­нам и, в част­но­сти, к афин­ской демо­кра­тии. Он дал отри­ца­тель­ную харак­те­ри­сти­ку созда­те­лю афин­ско­го флота Феми­сто­клу². Сочи­не­ния Иона и Сте­сим­брота явля­лись одним из источ­ни­ков Плу­тар­ха.

с.5 Не сохра­ни­лись до наше­го вре­ме­ни сочи­не­ния писа­те­лей VI в. до н. э. Эфо­ра и Фео­пом­па, вышед­ших из шко­лы Исо­кра­та.

От глав­но­го сочи­не­ния Эфо­ра «Все­об­щая исто­рия», состо­яв­ше­го из 30 книг, сохра­ни­лось толь­ко 157 фраг­мен­тов³, из кото­рых 14 посвя­ще­ны опи­са­нию пен­те­кон­та­этии⁴. Насколь­ко мож­но судить по фраг­мен­там «Исто­рии» Эфо­ра, он был сто­рон­ни­ком афин­ской демо­кра­тии и вся­че­ски ста­рал­ся под­черк­нуть зна­че­ние Афин. Поэто­му, рас­ска­зы­вая о судь­бе Феми­сток­ла, он завер­ша­ет свое опи­са­ние вос­тор­жен­ной оцен­кой дея­тель­но­сти это­го вели­ко­го чело­ве­ка, кото­рый ока­зал­ся оби­жен сво­и­ми граж­да­на­ми⁵.

Пре­да­тель­ство Пав­са­ния Эфор исполь­зу­ет для напа­док на Спар­ту. Он рису­ет в мрач­ных тонах тира­ни­че­ское поведе­ние Пав­са­ния и позор­ный конец его⁶.

Сочи­не­ние Эфо­ра послу­жи­ло важ­ным источ­ни­ком для после­дую­щих писа­те­лей, таких, как Пом­пей Трог (= Jus­tin., II. 15), Кор­не­лий Непот (в жиз­не­опи­са­ни­ях Феми­сток­ла, Ари­сти­да и Пав­са­ния), Поли­эн, Плу­тарх (в жиз­не­опи­са­ни­ях Феми­сток­ла, Ари­сти­да, а так­же отча­сти Кимо­на и Перик­ла) и осо­бен­но Дио­дор Сици­лий­ский, о кото­ром более деталь­но речь пой­дет ниже.

Что каса­ет­ся Фео­пом­па, то глав­ны­ми его сочи­не­ни­я­ми были «Гре­че­ская исто­рия» и «Исто­рия Филип­па Македон­ско­го». с.6 От пер­во­го сочи­не­ния сохра­ни­лось 20 фраг­мен­тов, от вто­ро­го — 250⁷. Спе­ци­аль­ный раздел сво­их Φιλ­λιπ­πι­καί ἰστο­ρίαι (X кни­га) он посвя­тил афин­ским дема­го­гам Феми­сто­клу, Кимо­ну и др.⁸

В отли­чие от Эфо­ра Фео­помп крайне недоб­ро­же­ла­тель­но отно­сит­ся к афин­ской демо­кра­тии. Его сим­па­тии на сто­роне ари­сто­кра­тии и Спар­ты. Имен­но поэто­му он дает рез­ко отри­ца­тель­ную харак­те­ри­сти­ку Феми­сто­клу⁹¹⁰. Фео­помп так­же был одним из источ­ни­ков Дио­до­ра Сици­лий­ско­го, Плу­тар­ха, Кор­не­лия Непота, кото­рый, прав­да, назы­вал его вме­сте с Тиме­ем «дву­мя очень зло­ре­чи­вы­ми писа­те­ля­ми» (Nep., Al­cib. 11).

Эфор и Фео­помп при­над­ле­жа­ли к рито­ри­че­ско­му направ­ле­нию в гре­че­ской исто­рио­гра­фии. Стрем­ле­ние к отыс­ка­нию исти­ны, столь харак­тер­ное для Фукидида, в их сочи­не­ни­ях усту­па­ет свое место рито­ри­ке, что про­яв­ля­ет­ся не толь­ко в спо­со­бе выра­же­ния мыс­лей (постро­е­ние кра­си­вых и эффект­ных фраз), но и в харак­те­ре само­го повест­во­ва­ния. Так, напри­мер, посто­ян­но выска­зы­ва­ют­ся одоб­ри­тель­ные или неодоб­ри­тель­ные мне­ния авто­ра по пово­ду рас­ска­зы­вае­мых собы­тий или поли­ти­че­ских дея­те­лей; встав­ля­ют­ся нра­во­учи­тель­ные рас­суж­де­ния, иллю­ст­ри­ру­е­мые под­хо­дя­щи­ми анек­дота­ми, пред­по­чти­тель­но пикант­но­го харак­те­ра, а так­же воз­вы­шен­ные речи, пол­ные роман­ти­че­ско­го вос­хи­ще­ния дея­ни­я­ми и доб­ле­стя­ми пред­ков и пате­ти­че­ско­го пори­ца­ния поро­ков и недо­стат­ков совре­мен­но­го поко­ле­ния. Вли­я­ние это­го направ­ле­ния мы про­сле­жи­ва­ем так­же у тех авто­ров, для кото­рых сочи­не­ния Эфо­ра и Фео­пом­па слу­жи­ли источ­ни­ком. В част­но­сти это преж­де все­го отно­сит­ся, как мы увидим ниже, к Дио­до­ру Сици­лий­ско­му.

В «Афин­ской поли­тии» Ари­сто­те­ля инте­ре­су­ю­щие нас собы­тия опи­са­ны крайне бег­ло (Arist., Ath., Pol. 23, 3; 24, 1; 25, 3—4). Ари­сто­тель отри­ца­тель­но отзы­ва­ет­ся о Феми­сток­ле, при­чем весь его рас­сказ о том, как Феми­стокл содей­ст­во­вал Эфи­аль­ту в устра­не­нии вла­сти Аре­о­па­га, носит харак­тер анек­дота и хро­но­ло­ги­че­ски несов­ме­стим с его дея­тель­но­стью.

с.7 Итак, для харак­те­ри­сти­ки собы­тий 479—465/4 гг. мы рас­по­ла­га­ем доста­точ­но подроб­ны­ми сведе­ни­я­ми преж­де все­го Фукидида и Дио­до­ра Сици­лий­ско­го, кото­рые в неко­то­рых слу­ча­ях могут быть допол­не­ны сооб­ще­ни­я­ми Ари­сто­те­ля, К. Непота, Плу­тар­ха, Поли­эна и Юсти­на.

Дио­дор Сици­лий­ский посвя­ща­ет этим собы­ти­ям 15 глав XI кни­ги (XI. 39—47, 54—59) сво­его сочи­не­ния «Исто­ри­че­ская биб­лио­те­ка»¹¹. Будучи совре­мен­ни­ком Цеза­ря и Авгу­ста, Дио­дор отча­сти сохра­нил для нас осо­бен­но­сти миро­воз­зре­ния сво­ей эпо­хи, напри­мер, ото­б­ра­зив вли­я­ние стои­че­ской фило­со­фии на исто­рию (Diod., I, 1 сл.). Но глав­ное зна­че­ние Дио­до­ра преж­де все­го в том, что, поль­зу­ясь недо­шед­ши­ми до наше­го вре­ме­ни сочи­не­ни­я­ми авто­ров IV в., он сооб­ща­ет ком­плекс зна­ний о гре­че­ской исто­рии, в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни отли­чаю­щих­ся от тех сведе­ний, кото­рые пере­да­ют Геро­дот, Фукидид и Ксе­но­фонт. Иссле­до­ва­те­ли ново­го вре­ме­ни назы­ва­ют этот ком­плекс зна­ний исто­ри­че­ской вуль­га­той, осно­вы­ваю­щей­ся на тех дан­ных, кото­рые введе­ны в общий оби­ход наи­бо­лее попу­ляр­ны­ми исто­ри­че­ски­ми труда­ми, а так­же про­из­веде­ни­я­ми зна­ме­ни­тых ора­то­ров и рито­ров¹². Несо­мнен­но, исто­ри­че­ская вуль­га­та, сло­жив­ша­я­ся в IV в. до н. э., долж­на была суще­ст­вен­но отли­чать­ся от той исто­ри­че­ской вуль­га­ты, кото­рая полу­чи­ла рас­про­стра­не­ние в V в. до н. э. преж­де все­го пото­му, что она отра­жа­ла взгляды, выхо­дя­щие дале­ко за рам­ки полис­ной идео­ло­гии. Наи­бо­лее попу­ляр­ны­ми сочи­не­ни­я­ми, спо­соб­ст­во­вав­ши­ми утвер­жде­нию этих взглядов, были сочи­не­ния Эфо­ра и Фео­пом­па, о кото­рых уже гово­ри­лось выше.

Не слу­чай­но поэто­му, когда речь захо­дит о Дио­до­ре Сици­лий­ском, преж­де все­го воз­ни­ка­ет необ­хо­ди­мость выявить те источ­ни­ки, кото­ры­ми он поль­зо­вал­ся. Впер­вые эта про­бле­ма была постав­ле­на в ста­тье Хр. Г. Гейне «Об источ­ни­ках и авто­ри­те­тах исто­рий Дио­до­ра»¹³.

Со вре­ме­ни опуб­ли­ко­ва­ния работы Хр. А. Фоль­к­вард­зе­на¹⁴ с.8 утвер­ди­лось мне­ние, что един­ст­вен­ным источ­ни­ком гре­че­ской исто­рии Дио­до­ра в XI—XVI кни­гах был Эфор. Соглас­но это­му мне­нию, Дио­дор был не более, чем пере­пис­чи­ком. Такой взгляд на Дио­до­ра, так­же, впро­чем, как и на Плу­тар­ха, был обу­слов­лен гос­под­ст­во­вав­шей тогда так назы­вае­мой тео­ри­ей еди­но­го источ­ни­ка (Ein­quel­len­theo­rie), соглас­но кото­рой древ­ние авто­ры, подоб­ные Дио­до­ру или Плу­тар­ху, за осно­ву бра­ли какой-то один источ­ник и сле­по пере­пи­сы­ва­ли его, не све­ряя и не ком­би­ни­руя его с дру­ги­ми дан­ны­ми.

Одна­ко вско­ре была отме­че­на оши­боч­ность этой точ­ки зре­ния. Новые иссле­до­ва­ния пока­за­ли, что состав труда Дио­до­ра намно­го слож­нее, чем думал Хр. А. Фоль­к­вард­зен. Тем не менее защит­ни­ки Дио­до­ра зашли слиш­ком дале­ко, ста­ра­ясь под­черк­нуть его обшир­ное обра­зо­ва­ние, начи­тан­ность и неза­ви­си­мость¹⁵.

Если даже Эфор не являл­ся един­ст­вен­ным, то, несо­мнен­но, он был одним из глав­ных источ­ни­ков Дио­до­ра при изло­же­нии им гре­че­ской исто­рии до середи­ны IV в.¹⁶

Несмот­ря на то, что сочи­не­ние Дио­до­ра не отли­ча­ет­ся ори­ги­наль­но­стью и чаще все­го отра­жа­ет взгляды тех авто­ров, труда­ми кото­рых он поль­зо­вал­ся, тем не менее его «Исто­ри­че­ская биб­лио­те­ка» пред­став­ля­ет собой обшир­ный и бога­тый содер­жа­ни­ем источ­ник, без кото­ро­го при изу­че­нии мно­гих пери­о­дов гре­че­ской исто­рии прак­ти­че­ски невоз­мож­но обой­тись. Явля­ясь в неко­то­рой сте­пе­ни заме­ной утра­чен­ных боль­ших и цен­ных исто­ри­че­ских сочи­не­ний, Дио­дор ино­гда ока­зы­ва­ет­ся един­ст­вен­ным авто­ром, сооб­щаю­щим нуж­ные нам сведе­ния. В дру­гих же слу­ча­ях он вно­сит важ­ные допол­не­ния к тем собы­ти­ям, кото­рые полу­чи­ли, к сожа­ле­нию, лишь крат­кое осве­ще­ние у более ран­них авто­ров. Так, напри­мер, собы­тия пен­те­кон­та­этии (480—430 гг.) у Фукидида нашли с.9 отра­же­ние в немно­гим более чем 30 гла­вах, а у Дио­до­ра это целая кни­га (XI. 37 — XII. 38).

Учи­ты­вая такое зна­че­ние труда Дио­до­ра, мы счи­та­ем целе­со­об­раз­ным пред­ло­жить чита­те­лю наш пере­вод и исто­ри­ко-кри­ти­че­ский ком­мен­та­рий тех глав XI кни­ги «Исто­ри­че­ской биб­лио­те­ки», в кото­рых нашли отра­же­ние собы­тия пер­вой дека­ды зна­ме­ни­то­го пяти­де­ся­ти­ле­тия.

Труд Дио­до­ра пере­во­дил­ся на рус­ский язык лишь одна­жды. Одна­ко этот пере­вод, выпол­нен­ный бра­тья­ми Алек­се­е­вы­ми в 1774 г., совер­шен­но уста­рел. Ука­зан­ные гла­вы Дио­до­ра не пере­во­ди­лись так­же и для хре­сто­ма­тий. В запад­но­ев­ро­пей­ской лите­ра­ту­ре до сих пор отсут­ст­ву­ет ком­мен­ти­ро­ван­ное изда­ние Дио­до­ра. Исто­ри­ко-кри­ти­че­ский ком­мен­та­рий к XI—XIII кни­гам его сочи­не­ния, состав­лен­ный про­фес­со­ром Ново­рос­сий­ско­го уни­вер­си­те­та М. И. Ман­де­сом в 1901 г., как отме­чал в сво­ей рецен­зии Э. фон Штерн, нуж­да­ет­ся в исправ­ле­нии, кро­ме того, к насто­я­ще­му вре­ме­ни он так­же уста­рел.

Пере­вод ука­зан­ных глав XI кни­ги «Исто­ри­че­ской биб­лио­те­ки» Дио­до­ра выпол­нен нами с гре­че­ско­го тек­ста, издан­но­го Фр. Фоге­лем и К. Т. Фише­ром (см. прим. 11).