Одоакр и «акакианская» схизма
с.160 В церковной истории под «акакианской» схизмой принято понимать продолжавшийся с 484 по 519 гг. первый раскол между Римской и Константинопольской церквями, виновником которого обычно полагается константинопольский патриарх Акакий, поддержавший изданный императором Зеноном «Энотикон», направленный на установление церковного мира в империи, и который римский папа посчитал уступкой монофизитам1. Существует, однако, и иной взгляд на это событие, в соответствии с которым причиной раскола явились неканонические действия римского папы Феликса II (III), получившие продолжение у его преемника папы Геласия I; в настоящее время в отечественной историографии эту тему разрабатывает М. В. Грацианский2.
Суть этой концепции состоит в следующем.
В течение V в. восточные, и особенно александрийскую, церкви сотрясали христологические споры между сторонниками и противниками учений с.161 Нестория и Евтихия. В 431 г. созванный по инициативе александрийского патриарха Кирилла Третий Вселенский (Первый Эфесский) собор осудил учение константинопольского патриарха Нестория. В 449 г. Второй Эфесский (т. н. «Разбойничий») собор под председательством александрийского патриарха Диоскора признал правоверным учение архимандрита Евтихия, осужденное Константинопольским собором 448 г. под председательством константинопольского патриарха Флавиана, и низложил его противников — самого Флавиана и ряд других восточных епископов, а также отлучил от общения римского папу Льва.
По восхождении на восточный императорский престол Маркиана (450—
В 474 г. императором Востока становится Зенон (474—
Вся эта чехарда в значительной степени вызывалась не только вероучительными разногласиями, но и чисто политическим соперничеством между константинопольским и александрийским патриархатами за первенствующее место на Востоке; внешне же этот конфликт выражался как противостояние и борьба между сторонниками и противниками Халкидонского собора. Восточные императоры, заинтересованные в усилении роли константинопольского патриархата, выступали вследствие этого в поддержку халкидонской партии; узурпатор Василиск, выступивший с противоположных позиций, противостоял тем самым партии Зенона и стремился заручиться поддержкой монофизитского большинства александрийской церкви. Римские епископы в продолжение всего конфликта последовательно занимали твёрдую прохалкидонскую позицию, поскольку, ссылаясь на обстоятельства утверждения этим собором диофизитского догмата, изложенного в послании папы Льва константинопольскому патриарху Флавиану («Томос Льва»), римский апостолический престол обосновывал свои претензии на верховную власть во всей христианской церкви.
В 482 г. александрийский патриарх Тимофей Салофакиол скончался; незадолго до этого он, желая обеспечить себе достойного преемника, отправил для обсуждения данного вопроса в Константинополь пресвитера Иоанна Талайю. Император Зенон согласился с тем, чтобы по смерти патриарха жители Александрии могли сами избрать ему преемника, но, подозревая, что Иоанн Талайя сам метит в преемники, взял с него клятвенное обещание не добиваться патриаршества; вероятно, такая клятва понадобилась Зенону потому, что за время своего пребывания в Константинополе Иоанн Талайя сблизился с могущественным магистром Иллом, который в 476 г., во главе армии перейдя со стороны Василиска на сторону Зенона, обеспечил возвращение последнего к власти, в 479 г. разгромил восстание Маркиана (внука императора Маркиана и сына западного императора Антемия), а в 480 г. отразил нападение на Константинополь готских отрядов Теодериха Страбона. Зенон имел основания опасаться восхождения на александрийский патриарший престол ставленника столь могущественного вельможи. По сообщению Захарии Ритора, в том, что он не будет претендовать на избрание патриархом, Иоанн поклялся в присутствии императора, синклита и константинопольского патриарха Акакия (Zachar. Rhetor. HE. V. 6).
Однако Иоанн Талайя не сдержал клятвы и был рукоположен александрийским клиром в патриархи (в то время как монофизиты вновь избрали ссыльного Петра Монга); по сообщению Захарии Ритора, избрание Иоанна было за взятку обеспечено августалом Феогностом, также сторонником Илла. Более того, после избрания Иоанн обещал Феогносту выдать императорское одеяние, некогда подаренное императором Аркадием александрийскому с.163 патриарху Феофилу (384—
В соответствии с установившимся порядком вновь избранный патриарх извещал о своём избрании императора и глав церквей; однако Иоанн, послав соответствующее уведомление римскому папе Симплицию, не отправил такое же константинопольскому патриарху Акакию; зато им было направлено послание не только императору, но и Иллу, через которого он планировал уладить вопрос о своём избрании с императором. Однако Илла в Константинополе не оказалось, и посланник Иоанна, не передав послание императору, отправился вслед за Иллом в Антиохию.
Узнав об избрании Иоанна и не получив от него послания об этом, Акакий разгневался и вступил в соглашение со сторонниками Петра Монга, согласившись признать его избрание на александрийскую кафедру в случае отказа от поддержки монофизитов. По совету Акакия Зеноном был издан «Энотикон», излагавший исповедание догматов, утверждённых тремя первыми вселенскими соборами и не высказывавший своего отношения к результатам соборов, претендующих на статус Четвёртого Вселенского, т. е. Второго Эфесского («Разбойничьего») и Халкидонского. Этим документом Зенон преследовал не столько догматические, сколько политические цели, стремясь создать основу для прекращения распрей между церквями и для их объединения3. Можно сказать, что в значительной степени ему это удалось, и отношения между восточными патриархатами (включая внеимперские кавказские церкви) оставались достаточно мирными в течение более четверти века, исключая, разве что, наиболее радикальных сторонников и противников Халкидонского собора.
Так или иначе, Пётр Монг «Энотикон» подписал, был принят в общение патриархом Акакием и возвращён на александрийскую кафедру; смещённый же с неё по приказу Зенона Иоанн Талайя бежал к своему покровителю патрицию Иллу в Антиохию. Здесь необходимо отметить, что в середине с.164 482 г. в Константинополе на Илла было совершено покушение, по-видимому, инспирированное женой Зенона Ариадной; опасаясь за свою жизнь, Илл, в то время magister militum per Orientem, убыл к своим войскам на восток, а в следующем году поднял восстание против Зенона. К нему-то и явился за защитой от императорского «произвола» Иоанн Талайя. Илл посоветовал ему обратиться к антиохийскому патриарху Каландиону, который написал в защиту Иоанна Акакию и Симплицию. Акакий ответил, что александрийского патриарха по имени Иоанн он не знает, и формально это так — ведь Иоанн не удосужился официально уведомить Акакия о своём избрании.
15 июля 482 г. Симплиций написал Акакию (Simplicius. Ep. 18. P. 208—
Иоанн Талайя сам отправился в Рим, лично искать заступничества у папы Симплиция, и уверял последнего в том, что он пострадал за защиту халкидонского вероучения, тогда как нынешний александрийский патриарх Пётр Монг, напротив, этому вероучению враг.
10 марта 483 г. папа Симплиций скончался. Сразу же по восхождении на папский престол новый папа Феликс, основываясь на выдвинутых Иоанном Талайей обвинениях, отправляет в Константинополь послание, по сути — повестку, вызывая в Рим константинопольского патриарха Акакия, чтобы тот ответил на обвинения Иоанна перед судом римского епископа (Felix II. Ep. 3. P. 239—
Поскольку поддержанный императором Зеноном патриарх Акакий папский вызов проигнорировал, 28 июля 484 г. Феликс, обвинив константинопольского патриарха в оскорблении апостола Петра, выразившемся в принуждении папских легатов вступить с собой в общение, в отказе отвечать перед папским престолом на обвинения Иоанна Талайи, в общении с еретиком Петром Монгом, во вмешательстве в дела антиохийского патриархата, с.165 своим единоличным решением отлучил Акакия от церкви (Felix II. Ep. 6. P. 243—
Отлучительное послание папы было доставлено в Константинополь, и акимиты изловчились прикрепить его к облачению Акакия во время церковной службы. Опираясь на поддержку императора, Акакий проигнорировал и это папское отлучение, в свою очередь вычеркнув имя папы Феликса из диптихов; тем самым и было положено начало «акакианской» схизме.
Как считает М. В. Грацианский, «первое обвинение в адрес Акакия выглядит настолько нелепым, что его даже трудно комментировать. В целом отлучение Акакия Феликсом содержало грубые нарушения процедур принятия соборного решения в отношении предстоятеля кафедры, стоящей по рангу на первом месте во Вселенской Церкви (даже несмотря на то, что этот факт папами не признавался). Анафема Феликса была оформлена как его личное решение, в то время как низложение Акакия согласно сложившейся практике могло быть проведено исключительно Вселенским Собором.
Также вызывает сомнение законность осуждения, состоявшегося в отсутствие обвиняемого. Коль скоро в 483 г. папа Феликс потребовал явки Акакия на суд по делу Иоанна Талайи, согласно римской судебной практике был необходим троекратный вызов обвиняемого и только после третьей неявки ответчика суд мог состояться в его отсутствие (per contumaciam). Ничего подобного предпринято не было: у нас нет свидетельств того, что Феликс три раза официально вызывал Акакия в суд. Более того, у нас нет никаких свидетельств того, что в 484 г. вообще имело место разбирательство дела Акакия в связи с обвинениями Иоанна Талайи.
Обвинение во вмешательстве во внутренние дела других Церквей также не выдерживает критики. Каландион Антиохийский, в юрисдикцию которого якобы вмешался Акакий, рукоположив епископа Тирского, однозначно не подавал папе Феликсу апелляции, иначе следовало бы ожидать, что послание, которым понтифик вызывал Акакия на суд в Рим, упомянуло бы о том, что наряду с обвинениями, выдвинутыми Иоанном Талайей, имеются также libelli со стороны Каландиона. При данных обстоятельствах уже демарш Феликса можно расценивать как немотивированное вмешательство в дела не только Константинопольской, но еще и Антиохийской Церкви»5.
Поскольку явно неканонические действия римского епископа вызвали обоснованное недоумение в восточных церквях, папа Феликс для исправления ситуации решил задним числом легитимировать своё личное решение об отлучении константинопольского патриарха. 5 октября 485 г. созванный папой в Риме собор 44 италийских епископов направил пресвитерам и архимандритам Константинополя и Вифинии послание, содержавшее теперь уже соборную анафему Акакию (Felix II. Ep. 11. P. 252—
В 490 г., уже после смерти Акакия, папа Феликс, пытаясь доказать его «еретичество», объявил, что для осуждения достаточно определений Халкидонского собора, анафематствовавших ересь Евтихия; более того, осуждению подлежат не только его последователи, но и те, кто вступал с ними в общение. Таким образом, для папы ересь Акакия очевидна и не нуждается в доказательствах — и это несмотря на то, что сам Акакий неоднократно анафематствовал Евтихия.
Вступивший на римский престол в 492 г. папа Геласий продолжил избранную его предшественником линию осуждения действий константинопольского патриарха, тем более что, будучи советником папы Феликса, сам принимал участие в её разработке. Нужно сказать, что Геласий вывел аргументацию в пользу правоты римского престола на новый уровень, апеллируя к унаследованному от первого римского епископа апостола Петра непререкаемому авторитету римской церкви, обосновывая её претензии на верховную власть во Вселенской церкви своеобразно истолкованными, а порой и просто сфальсифицированными ссылками на определения вселенских соборов, и утверждая, что «римский епископ имеет право самостоятельно и без проведения какого бы то ни было собора заочно низлагать предстоятелей иных поместных Церквей, а также имеет “древнее, с тех пор как стоит христианская религия, епископское право суда” (pontificium judicandi)»6.
Так, в 495 г. папа Геласий писал епископам Востока: «Ведь поскольку Акакий и не обладал никакой привилегией, чтобы выдвигать обвинение против второго престола, [неужели] он имел право осуждать? И равным образом, не получив полномочия от первой кафедры, он не имел ни права испытывать Петра (Монга — М. Г.), ни власти вполне принимать его… Стало быть, подобно тому, как он не должен был осуждать, прежде чем доложит и запросит, чтобы тот (т. е. Пётр — М. Г.) был осужден апостольской властью, так и, принимая (Петра — М. Г.), он должен был соблюсти меру, и, прежде чем сочетаться с ним общением, запросить, чтобы тот был испытан апостольским престолом и очищен законным порядком. Поскольку же Акакий не имел достаточной епископской власти (pontificium) ни для испытания, ни для принятия, то только авторитетом и с согласия сего престола мог бы он это исполнить; без авторитета же (святого престола — М. Г.) он сам не мог осуждать, [ведь] без главенствующего его (святого престола — М. Г.) усердия не мог тот ни быть рассужен, ни очищен, ни соответствующим образом допущен с.167 к общению» (Gelasius I. Ep. 27. 3—
Таким образом, как пишет М. В. Грацианский, папа Феликс «противопоставил себя Вселенской Церкви и стал инициатором первого крупного церковного раскола между Западом и Востоком. В то время это было понятно всем. Спокойная реакция Акакия на собственное отлучение была продиктована его уверенностью в канонической неуязвимости собственных действий, в то время как папам пришлось долго разъяснять и оправдывать свою позицию»7.
Но являлся ли этот раскол, называть ли его «акакианским» или «феликианским», результатом действий исключительно церковных иерархов, или же в его возникновении и развитии принимала участие и светская власть?
Как известно, в начале сентября 476 г., низложив традиционно считающегося последним западного римского императора Ромула Августула, состоявший на римской военной службе варвар Одоакр обрёл фактическую власть над Италией8, несмотря на наличие изгнанного из Италии отцом Ромула Орестом предпоследнего западного императора Юлия Непота, удержавшего за собой Далмацию. Вскоре в Константинополь к Зенону, только что вернувшемуся к власти после узурпации Василиска, прибыла делегация римского сената, заявившая восточному императору, что для обеих частей империи достаточно будет и одного августа — Зенона, что римский сенат передал власть Одоакру, достойному того по своей мудрости и военному опыту, и что сенат просит Зенона поручить Одоакру управление Италийским диоцезом (τὴν τῶν Ἰταλῶν… διοίκησιν), возведя его в достоинство патриция. Ответ Зенона был несколько двусмыслен, но фактически благоприятен для Одоакра: хотя восточный император и посоветовал ему обратиться за получением легитимирующего его положение титула патриция к Непоту, но оговорился, что если этот титул не предоставит Непот, он пожалует его сам, и назвал Одоакра патрицием в своём послании (Malch. Fr. 10. P. 119)9. Таким образом, после 476 г. сложилась ситуация, при которой Одоакр получил фактически признанную Зеноном власть над Италией, тогда как Непот продолжал править в Далмации; хотя последний и не оставлял попыток уговорить Зенона помочь ему в возвращении власти над Италией, успеха в этих уговорах он не добился. Интересно отметить, что ещё в 479 г. будущий победитель с.168 Одоакра Теодерих Амал передавал Зенону, «что он готов, если ему прикажет царь, идти в Далмацию для восстановления Непота» (Malch. Fr. 18. P. 129), однако тогда поддержки это предложение не получило. Итак, фактически между Зеноном и Одоакром было достигнуто соглашение, по которому власть Одоакра распространялась лишь на территорию Италийского диоцеза, не включавшего Далмацию10.
В 480 г. Непот был убит своими приближёнными комитом Овидой и Виатором. Оставляя за скобками вопрос о причастности к этому убийству Одоакра11, нельзя не отметить реакции правителя Италии на это событие: летом 482 г. во главе своей армии он вторгся в Далмацию, разгромил убийц Непота и присоединил территорию этой провинции к своим владениям. И хотя свою карательную экспедицию Одоакр предпринял от имени восточного императора, есть все основания предполагать крайнее недовольство Зенона захватом Далмации. Более того, после смерти номинального западного императора и захвата Далмации Одоакр впервые стал назначать консулов, присвоив тем самым прерогативу высшей власти12. В результате период мирного сосуществования между Восточной империей и правителем Италии сменился этапом скрытой конфронтации, а затем и «гибридной» войны.
Вскоре после присоединения Одоакром к своим владениям Далмации находившийся на Востоке Илл открыто выступил против Зенона, направив при этом послания с призывом присоединиться к нему Одоакру, а также армянскому и персидскому царям; Одоакр, однако, ответил, что не может заключить с ним союз (Ioann. Antioch. Fr. 214. 2. P. 620)13. 19 июля 484 г. находившаяся в заключении у Илла вдовствующая императрица Верина провозгласила императором его ставленника патриция Леонтия (посланного Зеноном с войском против Илла, но перешедшего на его сторону). Однако в сентябре 484 г. армия Илла и Леонтия была разбита правительственными войсками под командованием Иоанна Скифа. Илл и Леонтий бежали в исаврийскую крепость Папирий (или Херрис), где в течение четырёх лет находились в осаде. В 488 г. войска Зенона овладели крепостью, Илл и Леонтий были казнены.
Незадолго до окончательного поражения восстания Илла, в 487 г. задунайское племя ругов атаковало примыкающую к северным границам Италийского диоцеза провинцию Норик. Необходимо отметить, что задолго до этого государственная власть в Норике практически исчезла и центральной фигурой с.169 общественной жизни провинции становится христианский подвижник Северин, с которым Одоакра связывали особые отношения: достаточно сказать, что, согласно легенде, когда-то именно Северин предсказал направлявшемуся в Италию Одоакру, одетому тогда лишь в «жалкие шкуры», великое будущее. Одоакр не забыл предсказания святого и, достигнув власти, в благодарность выполнил его просьбу о разрешении вернуться в Италию одному из политических изгнанников (Eugipp. V. Sev. 7; 32. 1).
О вторжении ругов в Норик пишет Евгиппий, автор жития св. Северина. Как следует из его рассказа, вторжение последовало сразу же после смерти Северина 8 января 482 г. Руги разграбили монастырь, обобрав его до стен и похитив даже приготовленную для бедных одежду. Из описания событий, данного Евгиппием, может сложиться впечатление, что непосредственно после этого последовал поход Одоакра. Руги были наголову разгромлены, однако ввиду невозможности удерживать столь дальнюю провинцию Одоакр принял решение её оставить, и по его приказу комит Пиерий эвакуировал римское население Норика в Италию (Eugipp. V. Sev. 44).
Однако, как следует из италийских консуляриев, война Одоакра с ругами имела место лишь через пять лет после смерти св. Северина. Так, Auctarium Haunense под консульством Боэция сообщает: «Король ругов Фева начинает войну против короля герулов Одоакра. Силы, взятые из обеих армий, начинают битву на реке Дунае. В результате резни нагромождена большая груда трупов из обоих войск. Наконец, Фева побеждён, захвачен живым и доставлен к Одоакру; сохранив ему жизнь, Одоакр уводит его связанным с собой в Италию. Сражение с Февой и ругами на Дунае произошло в пятнадцатый день до январских календ» (Auct. Haun. ordo prior s. a. 487), т. е. 18 декабря 487 г. Под этим же годом Fasti Vindobonenses передают, что «произошло сражение между королём Одоакром и королём ругов Февой, и Одоакр победил и увёл в плен короля Феву в семнадцатый день до декабрьских календ» (Fasti Vind. priores s. a. 487) (15 ноября 487 г.). Кассиодор в своей «Хронике» также под 487 г. пишет: «Одоакр, победив и взяв в плен короля ругов Феву, одержал верх» (Chron. 1316, s. a. 487).
Вряд ли Одоакр откладывал месть за разграбление севериновского монастыря на столь долгий срок и причину его войны с ругами следует искать в чём-то ином. В этой связи заслуживает особого внимания сообщение Иоанна Антиохийского (fr. 214. 7. P. 621), согласно которому «Зенон возмутил против Одоакра народ ругов, так как узнал, что тот замышлял союз с Иллом».
В чём же мог состоять союз Одоакра с Иллом, на момент вторжения ругов уже три года как запертым в осаждённой крепости, если, как сообщает тот же Иоанн Антиохийский, Одоакр отверг предложение Илла о союзе, сделанное ещё в самом начале его восстания?
с.170 Возможно предположить, что Одоакр отказался вступить лишь в открытый военный союз с Иллом и отправить свои войска против Зенона, но в то же время предпринял в пользу Илла какие-то другие действия, ставшие впоследствии известными Зенону и повлекшие побуждение им ругов к выступлению против Одоакра.
В этой связи стоит обратить внимание на то, что папа Феликс отлучил патриарха Акакия 28 июля 484 г., всего через девять дней после провозглашения Леонтия императором. Является ли такое совпадение случайным?
Как указывалось выше, беглый александрийский патриарх Иоанн Талайя прибыл к папе Симплицию прямиком от Илла и антиохийского патриарха Каландиона (впоследствии поддержавшего восстание Илла). Симплиций не успел предпринять каких-либо активных действий в его поддержку, но этим тотчас после своего избрания занялся его преемник Феликс, сначала вызвавший патриарха Акакия на свой суд по обвинению Иоанна Талайи, а затем и вовсе отлучивший Акакия. Как отмечает М. В. Грацианский, «в целом действия папы, направленные против Акакия, выглядят в высшей степени непродуманными и спонтанными. Складывается впечатление, что они принимались в спешке и без серьёзной предварительной проработки. Сделаем предположение, что причиной этой спешки была политическая ситуация: всего за 9 дней до издания анафемы Акакию, 19 июля 484 г., в Тарсе, с подачи Илла состоялось императорское венчание узурпатора Леонтия, знаменовавшее собой апогей мятежа против Зинона. Близость этих дат, по нашему мнению, красноречиво говорит о том, что действия мятежников на Востоке и их сторонников на Западе были заранее скоординированы. Цель действий понтифика, — продиктованных скорее всего Одоакром, — состояла в том, чтобы ослабить положение или способствовать низложению основного внутриполитического союзника легитимного императора — патриарха Константинопольского. Именно в силу этого папа Феликс вопреки позиции своего предшественника признал легитимным патриархом Александрийским Иоанна Талайю, прибывшего незадолго перед этим из “логова” мятежников — Антиохии, чтобы дать Римскому понтифику хоть сколько-нибудь благовидный предлог вмешаться в дела Константинопольской Церкви. С точки зрения достижения в краткосрочной перспективе чисто политических целей детальная проработка церковно-юридических аспектов действий против Акакия, по-видимому, не требовалась, либо же для такой проработки у мятежников уже не оставалось времени»14.
Здесь необходимо обратить внимание на обстоятельства избрания Феликса римским епископом. Когда через несколько дней после смерти папы Симплиция римское духовенство собралось для выборов нового понтифика, на собрании появился sublimis et emenentissimus vir, префект претория и патриций, консул 480 г., «действующий также от имени превосходнейшего короля с.171 Одоакра» Флавий Цецина Деций Максим Василий, заявивший: «Хотя для нашей преданности и благочестия важно, чтобы при выборах епископа особенно соблюдалось согласие, и в случае разногласий не были поколеблены основы государства, однако наказом блаженнейшего мужа папы нашего Симплиция, который мы должны всегда иметь перед глазами, нам, как вы помните, было под божьей клятвой поручено, чтобы, исключая всякий беспорядок и ущерб для почтенной церкви, если придётся ему покинуть этот мир, не совершалось без нашего совета чьё-либо избрание (non sine nostra consultatione cuiuslibet celebretur electio)» (Acta synhodi a. DII)15. Этим же постановлением, помимо процедуры избрания римского епископа, под контроль светской власти ставились операции, связанные с распоряжением церковным имуществом (клирикам запрещалось отчуждать городскую и сельскую недвижимость, а также распоряжаться утварью и украшениями своих церквей). За нарушение этих требований светский закон грозил анафемой — церковным наказанием!
Представляется излишним повторять доводы участников длительной дискуссии по вопросу о том, кто был действительным инициатором предъявленных собранию клириков вышеупомянутых требований светской власти: сам Одоакр или префект Василий16. Достаточно будет сказать, что это вмешательство в выборы папы основывалось на уже укоренившемся при западных императорах обычае, в соответствии с которым в избрании понтифика принимал участие в качестве представителя императора префект Рима, и вмешательство светской власти в сферу управления и защиты имущества церкви было неоспоримым правом, которое императоры неоднократно подтверждали. «Таким образом, если Одоакр, унаследовавший власть западного императора, сумел, несмотря на то, что был варваром и арианином, сохранить её во всей целостности также и в церковных делах, особенно в папских выборах и в управлении патримонием Церкви, его вмешательство было далеко с.172 не актом насилия и должно рассматриваться как нормальное явление, непосредственно исходящее из права и традиции, и в полной мере соответствует тому самому положению, которое он занял в Италии в качестве представителя императорской власти»17.
С другой стороны, при осуществлении своей власти над Италией Одоакр опирался на ту часть римской сенаторской аристократии, которая желала сохранить религиозную автономию Италии от Востока и была готова воспрепятствовать любым попыткам распространения на неё действия «Энотикона». В результате вмешательства в папские выборы префекта Василия, являвшегося представителем одного из наиболее влиятельных римских родов, Дециев, римским понтификом был избран связанный с другим, не менее прославленным римским родом Анициев Феликс, известный своей непримиримостью к религиозной политике восточного императора18.
Таким образом, действовал ли Одоакр в поддержку влиятельных родов римской сенаторской аристократии или, напротив, сам получил их поддержку: результатом этой комбинации должно было стать — и стало — избрание римским епископом решительного противника «Энотикона» и поддерживавшего его константинопольского патриарха. Согласие Одоакра на избрание Феликса имело своей целью подтвердить действия последнего, направленные на дискредитацию патриарха Акакия, тем более что это полностью соответствовало политике римского престола по утверждению папского примата во всей христианской церкви. Очевидно, что такой план мог быть разработан не самим Одоакром, и даже не Иллом, а скорее всего антиохийским патриархом Каландионом. «К этому времени конфликт между императором Зиноном и его противниками на Востоке во главе с Иллом начинает переходить в острую фазу. На повестку дня встает попытка подорвать положение Зинона изнутри путем создания ему проблем в Константинополе. Акакий Константинопольский, действия которого решающим образом способствовали в 476 г. крушению мятежа Василиска и возвращению Зинона на императорский престол в Константинополе, рассматривался как естественный и могущественный союзник императора, во многом ответственный за поддержание внутреннего порядка в столице Империи. Именно на патриарха начинается в 483 г. скоординированная атака, направленная на его низложение. Атака велась с двух направлений: с Востока, где против Акакия выступают подконтрольные Иллу восточные епископы во главе с Каландионом Антиохийским, и из Рима, где против Акакия под воздействием Иоанна Талайи выступает Римский папа. Патриарх Антиохийский Каландион от своего имени и от имени епископов своего патриархата направляет Акакию и папе с.173 Симплицию письма, в которых резко выступает против Петра Александрийского, называя его “прелюбодеем” за его якобы незаконное занятие патриаршей кафедры. Писали свои доносы и немногочисленные сторонники Иоанна Талайи в Египте, удивительным образом обвиняя во всех своих бедах не столько Петра Монга, сколько Акакия»19.
Если изложенная версия событий и мотивов действий принимавших в них участие лиц верна, то очевидной становится цель заговорщиков: отлучение обвиняемого в еретичестве патриарха Акакия должно было, по их замыслу, вызвать религиозную смуту в столице и могло если не спровоцировать свержение и бегство Зенона, то, по меньшей мере, способствовать расколу в стане его сторонников, содействуя тем самым делу Илла и Леонтия. Одоакр, надо полагать, также был заинтересован в низложении Зенона и воцарении подконтрольного Иллу Леонтия, поскольку тем самым без последствий аннулировалось нарушенное им соглашение с Зеноном об ограничении его власти пределами Италийского диоцеза; текущая же ситуация всегда оставляла для Зенона благовидный и законный повод выступить против Одоакра. Кроме того, «следствием ужесточения отношений между римской и константинопольской церквями стало упрочение в Италии политического положения Одоакра, который таким образом смог в некоторой степени освободиться от подчинения восточному двору, пользуясь поддержкой папы, католической иерархии и той части римской аристократии, которая с трудом терпела восточное вмешательство в политические процессы на Западе»20.
Вероятно, союзники всерьёз рассчитывали на скорую победу, низложение Зенона, а вместе с ним и Акакия, почему привлечённый ими папа Феликс и не придал особого значения каноническому и догматическому обоснованию своих действий, направленных на обвинение и отлучение константинопольского патриарха. Однако ситуация сложилась ровно противоположным образом, что и повлекло необходимость для римских понтификов изыскивать аргументы для обоснования своих поспешных действий уже post factum.
Таким образом, вышеизложенное может быть рассмотрено как основание для предположения о существовании у Илла и Одоакра совместного и согласованного плана, направленного на дискредитацию одного из ближайших сторонников Зенона — патриарха Акакия, в котором Одоакру отводилась роль тем или иным образом побудить римского епископа предпринять соответствующие действия в рамках канонического права, что в результате повлекло первый раскол между западной и восточной христианскими церквями, действительная первопричина которого тем самым обнаруживается лежащей в политической плоскости, и лишь неудача заговорщиков привела к с.174 действительному переходу этого раскола в плоскость каноническую и догматическую.
По прошествии нескольких лет сильно изменившаяся политическая ситуация заставила Одоакра пересмотреть своё отношение к церковному расколу. Мастер политический интриги Зенон, счастливо преодолевший узурпацию Василиска и последовательно устранивший Армата, Илла и Теодериха Страбона, сумел направить Теодериха Амала в Италию против Одоакра: как пишет Прокопий, «умевший хорошо пользоваться обстоятельствами император Зенон убедил Теодериха отправиться в Италию и, вступив в войну с Одоакром, добыть себе и готам власть над западной империей» (BG. I. 1. 10—
В конце 493 г. папа Геласий, давая письменные наставления направлявшемуся с посольством в Константинополь магистру Фаусту о том, какие греками приводятся возражения против осуждения Акакия, в частности, сообщал, что те измышляют, будто бы «Акакий просил прощения, а мы оказались непреклонными. Свидетель, брат ваш и сын мой, сиятельный муж Андромах, который был нами обстоятельно проинструктирован, чтобы убедить Акакия, оставив упрямство, вернуться и возвратиться к общению с апостолическим престолом, клятвенно свидетельствует, что хотя он с большим усилием побуждал его, так не смог склонить к тому, что правильно, как это ясно представляется из хода событий» (Gelasius I. Ep. 10. 7. P. 346).
Ещё в конце XVI в. кардинал Бароний обратил внимание на то, что в выражении a nobis abundanter instructus est («был нами обстоятельно проинструктирован») под «нами» следует понимать a sede apostolica («апостолическим престолом»), т. е. Римскую церковь в целом, когда её возглавлял папа Феликс, но не позже, когда на его место был избран сам Геласий, поскольку к тому времени Акакий уже умер21. Бароний отнёс это событие к 485 г.
Ему отчасти возражает Андреас Тиль, отмечая, что ничто не мешало Геласию дать наставления Андромаху и при жизни Феликса, поскольку он принимал в церковных делах самое активное участие. Тиль, впрочем, сам предостерегает от того, чтобы отвергать объяснение учёного кардинала, не предложив взамен другого, и напоминает, что и самого Феликса греки обвиняли в упрямстве из-за отказа простить Акакия22.
Как бы то ни было, очевидно, что посещение Андромахом патриарха Акакия могло состояться не позже 26 ноября 489 г., когда Акакий умер. Таким образом, «проинструктированный» римским апостолическим престолом с.175 Андромах отправился в Константинополь ещё во времена правления в Италии Одоакра. Но был ли Андромах посланцем лишь римского престола?
До наших дней сохранились подлинные акты сиракузской курии о передаче доверенным лицам сиятельного мужа Пиерия (очевидно, того самого комита, который эвакуировал в Италию римское население Норика) пожалованных ему королём Одоакром земельных владений, расположенных на территории Сиракуз в провинции Сицилия. К этим актам в качестве правоустанавливающего документа приложена «страница королевской щедрости» (pagina regiae largitatis) о пожаловании Одоакром Пиерию названных землевладений, датированная
Если отождествить это лицо с тем Андромахом, который упомянут в письме папы Геласия, для чего имеются все основания по времени, месту и титулу, то получается, что инструкции от папы Феликса (или его будущего преемника Геласия) по увещеванию Акакия получал один из высших гражданских чиновников Одоакра. Несколько странный выбор для возложения миссии по преодолению церковного раскола. Более того, нельзя исключать, что именно об этом лице идёт речь в трактате того же папы Геласия против сенатора Андромаха и других римлян, обвинённых в проведении языческого празднества Луперкалий24; в таком случае папский выбор становится ещё более сомнительным.
В этой связи представляется уместным предположить, что Андромах был отправлен в Константинополь не по выбору папы, а по решению Одоакра, и основной (или, по меньшей мере, официальной) целью посольства было не увещевание патриарха Акакия, а иная, вполне светская причина25.
Как уже было упомянуто выше, в 488 г. после четырёхлетней осады пал последний оплот союзника Одоакра Илла, которого казнили вместе с его с.176 ставленником Леонтием; таким образом, военный мятеж против Зенона был окончательно подавлен. Не увенчалась успехом и попытка дискредитировать главную опору Зенона в церкви — патриарха Акакия. И хотя в конце 487 г. Одоакру удалось разгромить подстрекаемых против него Зеноном ругов, обстановка становилась для него всё более угрожающей: осенью 488 г. по соглашению с Зеноном из Фракии на завоевание Италии выдвинулись остроготы Теодериха Амала. В такой ситуации Одоакр посчитал за лучшее попытаться нормализовать отношения с Зеноном, и именно с этой целью в Константинополь было направлено посольство, которое возглавил Андромах.
Возможно, это было то самое посольство, о котором сообщает Иоанн Антиохийский (fr. 214. 7. P. 621), объявленной целью которого было официальное уведомление восточного императора об одержанной Одоакром победе над ругами и преподнесение ему подарков из числа захваченных трофеев26. Как показал Майкл Маккормик, Одоакр использовал сложившуюся практику, когда «местный командир победоносных римских войск посылал императору часть захваченных у противника трофеев. Иногда трофеи предназначались для показа в императорском триумфе, но чаще должны были служить “доказательством”, “символом” победы. Отправляя этот σύμβολον верховному главнокомандующему, победоносный местный командир признавал и воздавал должное тому, кто был истинным victor ac triumphator, как значилось в его официальной титулатуре». Одоакр «не пытается подкупить Зенона, скорее он… стремится подчеркнуть своё реальное или потенциальное положение лояльного императорского подчинённого. Отправляя Зенону символ победы, одержанной, по крайней мере, номинально, в имперских интересах, Одоакр исполнял обязанность римского полевого командира по отношению к верховному victor ac triumphator»27.
Итак, Одоакр стремился продемонстрировать Зенону свою лояльность. Вполне вероятно, что на это же посольство было возложено поручение склонить к примирению и патриарха Акакия, инструкции для переговоров с которым Андромах и должен был получить от папского престола28. В таком случае возможно, что именно за инструкциями для переговоров с Акакием отправился в Рим Андромах после 18 марта 489 г., когда его не смогли застать в Равенне представители комита Пиерия. Это даёт возможность предположительно датировать время посольства Андромаха в Константинополь с.177 весной 489 г. Конечно, руги были разгромлены Одоакром более чем за год до этого, но, видимо, не было обнаружено иного подходящего повода для демонстрации лояльности в рамках римских традиций. Косвенным подтверждением того, что посольство состоялось в 489 г., могут послужить слова папы Феликса (Ep. 14. 3) в послании, направленном преемнику Акакия, новому константинопольскому патриарху Фравитте, с поздравлениями по случаю его избрания, т. е. в самом конце 489 или начале 490 г.: «Мы не упрямы, но защищаем отеческие догматы» (non sumus pertinaces, sed dogmata paterna defendimus), из которых можно заключить о недавних попытках достичь примирения с покойным патриархом. К той же датировке можно прийти, если принять предположение Эдуарда Шварца29 об отождествлении инструкций (commonitorium), данных папой Феликсом Андромаху, с трактатом папы Геласия «Gesta de nomine Acacii», в котором имеется хронологическая ссылка на
Трудно судить о том, какие аргументы приводил Андромах, пытаясь достичь примирения с Акакием (который, как, вероятно, надеялся Одоакр, мог бы склонить к примирению и Зенона). Вряд ли такому примирению могла способствовать та позиция апостолического престола, которая нашла отражение в папских документах. Возможно, Одоакр попытался повлиять на эту позицию в сторону смягчения, и именно эту попытку имел в виду папа Геласий, который в письме епископам Дардании от 1 февраля 495 г.32 упомянул, что, «полагаясь на Бога, мы открыто не подчинились варвару и еретику Одоакру, обладавшему тогда властью в Италии, когда он приказал нечто такое, чего не следовало совершать (aliqua non facienda)» (Gelasius I. Ep. 26. 11).
Андреас Тиль полагает, что здесь Геласий имеет в виду тот самый оглашённый после смерти папы Симплиция префектом Василием документ (scriptura) 483 г., запретивший проводить без обсуждения с ним выборы римского понтифика; Тиль считает, что эта scriptura, оглашённая и признанная с.178 не имеющей силы на римском синоде 502 г. при папе Симмахе, вызывала чрезвычайную озабоченность духовенства во времена Геласия33. Однако такое толкование данного места вызывает сомнения. Непонятно, для чего в 495 (или 496) г., уже после падения и смерти Одоакра, папа Геласий в послании к дарданским епископам мог упомянуть этот вопрос, да ещё в столь завуалированной форме. Кроме того, остаётся неясным, что в таком случае следует понимать под «открытым неподчинением варвару и еретику Одоакру». Вряд ли Геласий мог иметь здесь в виду, что его собственное избрание состоялось без согласования с Одоакром. Геласий был избран папой после смерти Феликса 1 марта 492 г., когда Одоакр уже почти полтора года был заперт в осаждённой войсками Теодериха Равенне и вряд ли мог каким бы то ни было образом оказывать влияние на ход папских выборов, равно как и считаться «обладающим властью в Италии». Ни во время этих выборов, ни позже в течение понтификата Геласия вопрос о признании недействительной этой scriptura разрешён не был, иначе не возникло бы необходимости обращаться к нему на синоде 502 г. Отсюда следует, что вряд ли Геласий мог иметь в виду под aliqua non facienda эту scriptura, оглашённую в марте 483 г. префектом Василием. Следует, кроме того, учесть, что в противопоставление (autem) своему открытому неподчинению приказу Одоакра Геласий приводит именно Акакия, который хотя и мог внушить императору надлежащее поведение, не только не пожелал этого сделать, но даже благоприятствовал решениям императора, который следовал во всём его советам34. Кажется, здесь можно усмотреть скрытый намёк на связь между aliqua non facienda, которого требовал Одоакр и которому не подчинился Геласий, и поведением императора Зенона, на которого оказывал влияние патриарх Акакий.
По этому вопросу осторожно высказался Дж. Б. Пикотти: «Считалось, что оказанное Геласием Одоакру сопротивление предшествовало его возвышению к понтификату. Но если из контекста письма ясно, что nos здесь относится к личности Геласия, то столь же ясно, что он утверждает, что оказал сопротивление королю в своём качестве понтифика. И я осмелюсь на предположение: не связано ли неповиновение папы королю варваров, приказавшему aliqua non facienda, с известным отказом римлян впустить Одоакра в город после поражения при Вероне?»35. Надо полагать, Дж. Б. Пикотти имеет в виду сообщение Павла Диакона о том, что, потерпев очередное поражение от Теодериха под стенами Вероны, «Одоакр с теми, кто, ускользнув, спасся, устремился в Рим, но из-за тотчас же запертых ворот не смог попасть в город. с.179 Увидев, что ему отказано в доступе, он мечом и огнём истребил всё, до чего смог дотянуться» (Paul. Diac. Hist. Rom. XV. 16). Вряд ли можно согласиться как с утверждением Дж. Б. Пикотти о том, что неповиновение Геласия Одоакру было оказано уже во время понтификата последнего, так и с предположением о том, что под aliqua non facienda Геласий разумел отказ римлян (надо полагать, по его инициативе) впустить Одоакра в Город после поражения при Вероне. Очевидно, Дж. Б. Пикотти упускает из виду, что едва ли Геласий, взошедший на апостольский престол 1 марта 492 г.36, когда Одоакр уже полтора года был осаждён в Равенне, мог, не опасаясь подозрений в искажении фактов, написать, что он не подчинился Одоакру, «обладавшему тогда властью в Италии» (regnum Italiae tunc tenenti), если бы таковое неповиновение имело место уже во время его понтификата. Нельзя также принять предположение, что в качестве примера своего неповиновения «варвару и еретику» Одоакру, противопоставляемого нежеланию Акакия повлиять на Зенона, Геласий приводит отказ римлян впустить Одоакра в Рим после поражения последнего в битве при Вероне. Вторжение Теодериха в Италию предварялось и сопровождалось дипломатической деятельностью того самого Зенона, имевшей целью склонить на свою сторону римский сенат и римский епископат37. По крайней мере, послания восточного императора римскому понтифику содержали нечто такое, в ответ на что папа Феликс писал: «Конечно, ваши письма предвещают единство католической веры и по царскому благочестию объявляют мир между церквями»38. Скорее всего, именно эти посулы и склонили римский нобилитет и римский клир после третьего поражения, нанесённого Теодерихом Одоакру, оставить последнего и закрыть перед ним ворота Города. В таком случае крайне неуместным выглядело бы противопоставление «симфонии» Акакия и Зенона действий, явившихся следствием увещеваний того же самого Зенона, тем более что в этом случае неповиновение «варвару и еретику» Одоакру фактически означало собой переход римской светской и духовной знати на сторону Теодериха, по сути, такого же «варвара и еретика».
Если изложенные выше соображения верны, то можно предположить, что Одоакр действительно пытался воздействовать на папу Феликса с целью заставить его пойти на примирение с Акакием, однако успехом эта попытка не увенчалась. Андромах был вынужден руководствоваться в переговорах с с.180 Акакием непримиримой позицией папского престола, что, конечно же, не могло не повлечь их безрезультатности.
Не исключено, что и в данном случае Одоакр пользовался поддержкой определённой части римской сенаторской аристократии. Как полагает Шарль Пьетри, «курия, благосклонная к действиям Одоакра, вероятно, находила необходимым сочетать политические переговоры с ходатайством церкви»39. Римский епископ старался разъяснить свою непримиримую позицию аристократии. Так, приписываемое папе Геласию письмо восточным епископам о том, что следует избегать общения с Акакием40, как отмечено ещё А. Тилем, по сути представляет собой не обращение к восточным епископам, а защитительную речь, адресованную предполагаемому оппоненту или оппонентам (неоднократно употребляются слова inquis и inquiunt, «ты говоришь», «они говорят»). В то же время при составлении этого письма Акакий ещё жив, и письмо должно было исходить от имени Феликса, даже если его подлинным автором был Геласий. Эдуард Шварц считает, что Феликс обращается в этом письме к Андромаху, который, возможно, в действительности представлял группу сенаторов, склонных к примирению с императором41. Судя по возражениям и опровержениям автора письма, его оппонент или оппоненты оправдывают императора, вынужденного поддержать Петра Монга, и Акакия, который должен подчиниться воле императора; они уверяют, что Пётр Монг был восстановлен на александрийском патриаршем престоле православным Тимофеем Салофакиолом, тогда как Иоанн Талайя поклялся не домогаться епископата. При этом оппоненты папы ссылаются на «общественную пользу» (utilitas publica) и даже заявляют: «Таким упрямством вы умаляете достоинство апостолического престола» (apostolicae sedis dignitatem ista obstinatione minuitis). По мнению Шарля Пьетри42, это заявление хорошо отражает обеспокоенность светских римлян и намекает на действия собеседников папы: «Вот мы просили вас, вот вы написали; вот он не соизволил написать в ответ ни вам, ни пастве» (ecce poposcimus vos, ecce scripsistis; ecce non dignatus est ille rescribere nec vobis nec gregi). Возможно, именно солидарность позиций Одоакра и адресата возражений римского понтифика впоследствии позволила Геласию утверждать, что Одоакр безрезультатно требовал от апостолического престола aliqua non facienda.
Аналогично завершилась и та часть посольства, целью которой была попытка примирения с императором Зеноном. Последний не то отверг предложенные с.181 Одоакром подарки из ругийской добычи, не то принял их43, притворился довольным и даже поздравил Одоакра с одержанной победой, однако это никак не повлияло — да и не могло повлиять — на движение остроготов Теодериха Амала, и уже в августе 489 г. Одоакр потерпел первое поражение в битве на реке Сонций44.
Таким образом, имеются достаточные основания полагать, что Одоакр принимал самое деятельное участие не только в провоцировании «акакианского» раскола, но и, после того, как всякая возможность достижения поставленных политических целей была утрачена, в попытке его преодоления. В обоих случаях действия варварского правителя Италия имели поддержку со стороны определённых кругов римской сенаторской аристократии, что свидетельствует о частичном, по крайней мере, совпадении на определённом этапе политических интересов нового германского и старого римского правящих слоёв Италии.
Valery G. Izosin
Odoacer and the “Acacian” schism
The article considers the circumstances and motives of Odoacer’s participation both in the origin and in the attempt of overcoming the schism of Roman and Constantinople churches that is connected with the name of Patriarch Acacius. The author speculates about Pope Felix’s solution to excommunicate Acacius being caused by the influence of Odoacer who acted in accordance with both Patrician Illus and certain groups of Roman senatorial aristocracy. Faced with a threat of Ostrogothic invasion into Italy, Odoacer, wishing to achieve reconciliation with the emperor Zeno, tried once again to influence the Roman bishop’s position, again with the support of Roman senatorial aristocracy. It is concluded that there was a partial coincidence of political interests of the German and Roman ruling strata in Italy during the reign of Odoacer.
ПРИМЕЧАНИЯ
