Либий Север, император родом из Лукании (461—465 гг.)
© 2019 г. Перевод с итальянского В. Г. Изосина.
с.62 1. «Хроника» Кассиодора под 461 годом сообщает о приходе к власти на Западе императора Либия Севера1, преемника Майориана (457—
К Лукании отсылают и некоторые строки Сидония Аполлинария. В панегирике Антемию, преемнику Либия Севера, Сидоний говорит5:
с.63
| «Август Север по закону природы число увеличил богов; падение это едва лишь увидев со скал возвышающихся Апеннин Энотрия тотчас к прозрачным покоям отправилась синего Тибра, не оградив щёки шлемом (и не обтянула её сплетённая из тугих колец кольчуга), но с обнажённой головой; вместо волос вырастает на лбу с виноградными гроздьями лоза, крепко связав многочисленные города, а по округлым плечам и по рукам, блистающим златом, ниспадая, одежду усеяли броши, унизанные драгоценными камнями. Шествует медленнее старика и сгибает почтенные члены, держа, словно посох, увитый виноградом вяз. Но всё ж сопровождает её Изобилие: к чему бы она ни приблизилась, поступь её делает путь плодоносным; и, сопровождая её каждый шаг, радостно Сбор Виноградный сочится, давимый ногами». |
Очень интересные, информативно насыщенные стихи. Император Либий Север — по закону природы — теперь мёртв и, по римской традиции, его статус повысился и отныне он divus[3]. В поэтическом изображении Энотрия, узнав об этом, отправляется в Рим. Здесь в олицетворении Энотрии следует видеть скорее не Италию в целом, но её южные области, и здесь же сохраняется воспоминание о древней территории энотров, то есть о древней Лукании, породившей императора. Упоминаются укреплённые города (oppida). Но Энотрия не выглядит как воин, она не надевает шлем и панцирь, но является мирной, пожилой и нарядившейся производительным с.64 изобилием земли, в частности, Лукании: побегами виноградной лозы и увенчанными листьями винограда вязами, обозначающими сбор винограда и вино.
Тема изобилия приводит нас к традиционному производительному богатству Лукании, засвидетельствованному в небольшом географическом трактате IV века Expositio totius mundi: Лукания — превосходная область, богатая всеми благами, экспортирующая много сала, поскольку её горы изобилуют скотом и пастбищами6. Согласно положениям Кодекса Феодосия7, в Поздней империи луканское вино было объектом налогообложения; жители Лукании и Бруттия были обязаны поставлять в Рим определённое количество сала и свинины (известный луканский продукт) в качестве налога, но из-за трудностей транспортировки мясо могло быть заменено эквивалентом в вине (поэтому вина должны были быть определённой ценности). Кроме того, это постановление, похоже, свидетельствует о расширении около 430 года, при Валентиниане III, виноградарства за счёт животноводства.
В каком городе Лукании родился Либий Север? Некоторые учёные приводят доводы в пользу Буссенто (позже Поликастро), но, похоже, эта гипотеза является выдумкой Джузеппе Антонини, цитирующего так и не обнаруженную «Хронику св. Меркурия» IX с.65 века, автор которой пишет, что в его времена в Буссенто всё ещё был виден «разрушенный дом, в котором родился император Либий Север»8. Учитывая, однако, уже отмеченное соответствие между Энотрией и Луканией, нельзя полностью исключить гипотезу о Буссенто как об одном из возможных городов происхождения Либия Севера, но наряду с Пестумом, Велией и другими центрами древней Лукании. Были и другие атрибуции. Лука Манделли в своём манускрипте «Неизвестная Лукания» (вторая половина XVII в.) описывает повреждённую надпись в Теджано (Диано), относя её к Либию Северу, и замечает: «То, что этому малоизвестному императору декурионами по публичному декрету на большой площади в Диано была поставлена статуя, заставляет меня поверить, что он был нашим согражданином»9. Однако Витторио Бракко и другие исследователи полагают, что эту надпись следует отнести к Флавию Северу, императору в 305—
Рис. 2. Лука Манделли, надпись Либия Севера в Теджано (ms. BNN, XD2, p. 283). |
2. В любом случае, значимым показателем процветания Лукании является тот факт, что эта провинция смогла каким-то образом выдвинуть императора, правившего около четырёх лет, хорошо принятого сенатом и, по всей вероятности, в кругу обосновавшихся там богатых и знатных семей possessors11. Результатом является представление о Лукании, как об области, находящейся в руках немногих богатых possessores, как правило, сенаторов12, которые, отстаивая свои интересы, сумели сплотить италийский элемент в сенате и, придя к согласию с обладавшим военной властью Рицимером, привели к императорской власти своего представителя. Следует признать, что во второй половине V века сенаторская аристократия представляла собой реальную политическую силу, способную оказывать сильное влияние на с.66 политические процессы эпохи и воздействовать на самый выбор императора13. Тот же предшественник Либия Севера, Майориан, в своей речи к сенату признавал (умалчивая о роли magister militum Рицимера), что императорское достоинство было ему предоставлено по воле сенаторов14.
О жизненной силе Лукании в эту эпоху есть примечательное свидетельство Павлина Ноланского15, оставленное после 409 года. Сенатор Постумиан имел обширные владения в Лукании; близ берегов его имения потерпел крушение грузовой корабль, перевозивший зерно из Сардинии в Рим. Заметив его у берега, рыбаки лодками буксируют этот корабль в свой порт. Однако управляющий (procurator) Постумиана, описанный как своего рода пират, присваивает его, а затем корабль, лишённый своего груза, оказывается на побережье Бруттия. Это вызвало протесты судовладельца Секундиниана16, сначала безуспешно обращавшегося к наместнику провинции (apud iudicem provincialem), а затем — к Павлину Ноланскому. Павлин пишет своему другу Макарию, высокопоставленному императорскому чиновнику, чтобы тот вмешался в дело Постумиана, и корабль с его грузом был возвращён законному владельцу.
«Таким образом, корабль … искал путь, чтобы им следовать … предопределённый в конце, по неизменной милости Божьей, через двадцать три дня закончить опасные блуждания на побережье Лукании. Воистину, когда корабль приближался к берегу, вечный Господь … безмолвным внушением своего вдохновения побудил рыбаков покинуть берег на двух маленьких лодках и послал их ему навстречу. … Рыбаки, радуясь этому вознаграждению, с помощью своих маленьких лодок, шедших впереди в качестве буксира, привели в свой порт корабль, как бы заслуживший возвращение с долгой войны и увенчанный несколькими сражениями, поскольку он избежал кораблекрушения и преуспел в победе над ветрами и волнами»17.
Текст представляет нам картину Лукании того времени. Постумиан, как и позже Либий Север, является сенатором и имеет крупные земельные владения в Лукании и Бруттии, оставленные в ведение управляющему, который фактически принимает решения самостоятельно, даже в ущерб местному населению (рыбакам). Лукания, несмотря на ограничения латифундистского управления, выглядит как высокопродуктивная область, обогащающая немногих земельных собственников. Примечательны наличие на луканском берегу порта, который мог принимать грузовые корабли, а также мастерство этих рыбаков, способных с помощью малых судов буксировать большой корабль. Интересно также отметить, что в этих событиях, происходящих в данном регионе, больше не появляются с.67 города, магистраты и римское государство, но лишь некоторые влиятельные лица, способные через ряд важных дружеских связей решить любую проблему.
Речь о кораблях, собственниках и купцах Лукании вновь заходит в начале VI века на страницах Кассиодора18. Он сам сенатор, первый министр Теодериха, и владелец крупных поместий в Лукании и Бруттии. В какой-то момент между 508 и 511 гг. naviculares, судовладельцы Лукании (наряду с судовладельцами Кампании и Этрурии) призываются перевозить продовольственные товары в страдающую от неурожая Галлию19. Отсюда можно заключить о сохранении в луканской области как производственного богатства, так и значительной активности её naviculares. Действительно, такие операции предполагают существование излишков сельскохозяйственного производства, достаточных для торговли и вывоза, наличие судовладельцев или морских перевозчиков, готовых вложиться в рискованную операцию, наличие функционирующих портов вдоль тирренского побережья, существование банкиров или поручителей, обеспечивающих удачное завершение дела.
Как только исчезают государственные структуры, обеспечивавшие перевозки продовольствия, каждому остаётся полагаться на частных лиц, обращаясь к ним со всем уважением, как «необходимым для человеческой жизни». Поэтому государство прибегает к частным морским перевозчикам, привлекая их особыми льготами; помощь пострадавшему от неурожая населению не является принудительной, но возлагается на свободную торговлю, соблазняемую лёгкими доходами и процветанием купцов. Высказывалось предположение, что эти naviculares происходили из Велии20, но нельзя исключать и Пестум, главный город тирренской Лукании. Они непременно должны были использовать для своей деятельности устья крупных рек (Селе, Аленто, Буссенто) и другие гавани вдоль побережья: Сапри, Камерота, Велия, Пиоппи, Сан-Марко-ди-Кастеллабате, залив Личина-ди-Агрополи. Таким образом, подобная деятельность всё ещё была выгодна и представляла источник хороших доходов; в подтверждение этому, почти столетие спустя (603 г.), неаполитанский епископ Пасхазий пренебрегает пастырскими заботами и занимается изготовлением кораблей21.
с.68 Следует также отметить, что, безусловно, инициированный государством заказ обогащает преимущественно немногих possessores этой области, собственников сельских вилл и латифундий, по всей вероятности, сенаторов в Риме и, в меньшей степени, перевозчиков и купцов. В некотором смысле эта операция выглядит управляемой, направленной к выгоде отдельных лиц.
В IV, V и VI вв. в Лукании существует организация крупной земельной собственности посредством massae fundorum, агломератов сельских землевладений различного типа и размера, включённых в территорию, относящуюся к городу (и в нём учтённых и облагаемых налогом), дававших высокие доходы, управляемых крупными частными собственниками, сенаторами, аристократами и чиновниками22.
Производственную деятельность Лукании венчает знаменитый ежегодный рынок или ярмарка (conventus) в Leucothea, проводившаяся 14—
Учитывая прямое вмешательство короля Аталариха посредством своего министра Кассиодора, речь должна была идти об очень важном рынке. Его значимость, безусловно, восходит к более ранним эпохам, и его отправной точкой должно было быть связанное с источником древнее языческое святилище, как можно догадаться по выражению prisca superstitio25[6]; Кассиодор действительно описывает чудесный источник26, расположенный в древнем городе Consilinum, отождествляемом с нынешним посёлком Сан-Джованни-ин-Фонте.
Однако спокойствие ярмарки было поставлено под угрозу и Кассиодор даёт понять, что бесчинства местных крестьян в отношении присутствующих на ярмарке чужеземных торговцев направлялись собственниками и арендаторами существующих в округе многочисленных massae; с.69 лишь при их сотрудничестве можно было добиться безопасного проведения ярмарки. Очевидно, что эти крупные землевладельцы обладали реальной способностью контролировать и организовывать крестьянское население, такой же, что и Туллиан27 — опять же, могущественный местный сенатор — сумевший в 546 году с небольшим войском из крестьян на короткое время задержать готов Тотилы на границах Лукании.
В других отрывках Кассиодора упоминается о прочных связях сенаторов Рима с Луканией. В правление Теодериха и его преемников Лукания по-прежнему остаётся местом для целебного отдыха, как это уже было в прошлом; Теодерих в какой-то момент между 507 и 511 гг. даёт vir inlustrissimus Евсевию разрешение провести в отпуске, необходимом для выздоровления, восемь месяцев в «нежной» Лукании (in Lucaniae dulces recessus)28. Следует отметить, что Евсевий состоял не при равеннском дворе, а в римском сенате; римские сенаторы, в соответствии со своей древней традицией (уже с Эмилия Павла во II веке до н. э.29), продолжают посещать приятные места на луканском побережье. Письмо, кроме того, свидетельствует о том, что рядом с предназначенными для производственной деятельности «сельскими виллами» в Лукании существуют «виллы для удовольствия», уже известные для Кампании. Речь идёт о виллах небольших размеров, принадлежащих немногим важным лицам из Рима и Равенны, которые приезжают, чтобы провести там отпуск с разрешения двора. Они названы Симмахом «diversoria»[7], опорными пунктами, хорошо обеспеченными и с постоянным персоналом, готовым принять хозяина30.
Позже, в 533—
с.70 3. Возвращаясь к Либию Северу: обычно император описывается историками как марионетка в руках варварского генерала Рицимера, главнокомандующего армией (magister militum) и фактического обладателя власти33. В 461 году Рицимер устал от Майориана, убил его и посадил на трон Севера34. Эти отношения с позиции силы кажутся настолько очевидными, что находят воображаемое подтверждение даже в нумизматике. На некоторых бронзовых монетах, выпущенных Севером, с одной стороны присутствует его портрет, тогда как с другой — монограмма, обычно признаваемая монограммой Рицимера (это было бы уникальным случаем в римской нумизматике, когда вместе отображались император и его magister militum). Однако недавняя интерпретация опровергает этот тезис: при внимательном прочтении монограмма на оборотной стороне монет оказывается принадлежащей не Рицимеру, а самому Северу, использующей как латинские, так и греческие буквы35.
Рис. 3. Монета Либия Севера с монограммой (RIC X 2716). |
Во всяком случае, некоторые надписи также свидетельствуют о важной роли Рицимера, почти равного императорам36. Следовательно, избрание Либия Севера, датируемое некоторыми с.71 ноябрём 461 года, через несколько месяцев наступившего после смерти Майориана междуцарствия (interregnum), было всецело результатом интриг Рицимера. Мы, тем не менее, должны подчеркнуть значение сената и признания им императорского назначения. Либий Север, сенатор, один из богатых землевладельцев южной Италии, представитель интересов латифундистской знати, согласно знаменательному упоминанию Идация37 был провозглашён императором именно римским сенатом (разумеется, с согласия Рицимера), но не был признан восточным императором Львом I. Его власть, по-видимому, не выходила за пределы Италии; действительно, Севера не признали даже magistri militum Галлии и Испании, назначенные Майорианом. Похоже, что предложенная Шарфом38 новая исправленная датировка вступления Севера в должность, 7 июля 461 года, сокращает пределы влияния Рицимера, тогда как сенат и сам Север, согласно некоторым источникам, немедленными действиями после смерти Майориана обеспечили замещение вакантного трона39, поставив Рицимера перед свершившимся фактом и, несомненно, каким-то образом успокоив его и уверив в полном сотрудничестве.
Нет, таким образом, недостатка в указаниях на автономность от Рицимера и на определённую индивидуальность; между прочим, Либию Северу было дано странное прозвище Serpentius40[12], которое могло бы найти своё объяснение в деятельности и намерениях императора. Либо проще, прозвище было связано с некоторыми чеканившимися Севером монетами, на которых стоящий император попирает змею с человеческой головой (см. рис. 1)41.
Рис. 1. Монета Либия Севера (бюст и полная фигура — RIC X 2726). |
После примерно четырёх лет правления Север умер в Риме, согласно Кассиодору, умерщвлённый ядом42 благодаря Рицимеру, который в силу этого события хотел примириться с восточным императором Львом I. Однако, по мнению некоторых, непонятно, почему Рицимер использовал насильственные методы для избавления от безвредного человека (ранее он низложил императора Авита, вынудив его стать епископом Пьяченцы). Действительно, Кассиодор смягчает своё утверждение словом «говорят». Могут показаться более обоснованными с.72 свидетельства современника Сидония Аполлинария и Павла Диакона, согласно которым Либий Север умер естественной смертью43 к концу 465 года (сентябрь/ноябрь).
Однако исследование Ооста44, как кажется, вновь придаёт прочность версии Кассиодора. Некоторые признаки кажутся указывающими на то, что Либий Север составил заговор против Рицимера или, по крайней мере, подозревался в этом. Под высокопарным утверждением Сидония Аполлинария о естественной смерти Севера (naturae lege), похоже, скрывается отчётливое желание отвести слухи и подозрения. Во всяком случае, учитывая ряд недавних исследований, проливающих новый свет на его фигуру, мы должны перестать считать Либия Севера марионеткой в руках Рицимера и попытаться выяснить и чётче определить его начинания, которые должны были предприниматься с осторожной самостоятельностью.
4. Следует обсудить одну из монетных чеканок Либия Севера (золотой медальон), возобновившую монетный тип, выпущенный Константином около 140 лет назад: стоящий император, на которого с правой стороны возлагает венок Виктория, поднимает с колен женщину, на голове которой корона в виде башни и которая представляет ему женский персонаж в костюме амазонки45. Эта символика кажется напоминающей не персонификацию Константинополя — что было бы непозволительно для государя, не признанного восточным императором, — но древнюю связь между Римом и Virtus[15] (женщина в одежде амазонки): Рим, вместе со своим императором стремящийся к Победе, не может обойтись без Virtus, понимаемой не только как военное достоинство, но и как совокупность политических и гражданских добродетелей, которые делали Рим великим начиная с архаического и республиканского периода. Символика, таким образом, связана с символикой древнеримского сената, к которому принадлежит Либий Север и который намерен возродиться46, возвращая на символическую плоскость древние языческие божества и mos maiorum, разумеется, в новом обличье, как образную формулу, предназначенную для распространения обновлённых и отныне христианских ценностей.
Как передаёт один из источников, Либий Север жил «religiose», религиозно, по заповедям церкви, проводя всё своё время в Риме47, присутствуя здесь постоянно и, очевидно, заслужив тем благодарность церковной иерархии, с.73 сената, римской и италийской знати. Кроме того, его политика, как политика группы, к которой он принадлежит, оказывается связанной с интересами церкви, и мы знаем, что именно в V веке в Лукании происходит повсеместное распространение христианства, засвидетельствованное источниками и археологическими находками, сопровождаемое предоставлением собственности и основанием церквей и монастырей48.
В ещё большей мере о христианском вдохновении Либия Севера свидетельствует то, что некоторые его монетные выпуски представляют на реверсе крест (простой либо с.74 вставленный в константиновскую монограмму или chrismon) внутри венка49; в типичной раннехристианской символике именно венец победы вознаграждает верных раем, крестом Христовым.
Рис. 4. Монета Либия Севера с константиновской монограммой (RIC X 2713). |
5. В числе законодательных текстов присутствуют два распоряжения Либия Севера. Первым отменяются некоторые постановления его предшественника Майориана, сочтённые оскорбительными для церкви и опасными для наследственных состояний обеспеченных классов, и определённые как «iniustae leges divi Maioriani»50[16]. Майориан, имея целью восполнить нехватку людей в империи, запретил женщинам в возрасте до 40 лет принимать монашество и, кроме того, обязал вдов в течение 5 лет вступать в повторный брак под угрозой утраты половины состояния51. Этот закон был не единичным, но составлял часть комплекса норм, направленных на исправление кризисной ситуации в городах Западной империи. Майориан стремился укрепить города, введя в каждом из них должность defensor’а, автономно избираемого в самом городе52, и попытался повысить значение curiales, постановив, что с них нельзя взыскивать больше, чем они фактически взимали53.
Вторым распоряжением54 Либий Север запретил сыновьям колонов избегать закрепощения, становясь членами collegia; кроме того, было установлено, что дети, родившиеся от laeti (варваров, получивших от государства участок земли в обмен на военную службу) и от колонов или рабов, должны принадлежать хозяину земли, то есть крупному земельному собственнику, а не армии. Такие мероприятия могли быть желательны только для знати и для possessores, боровшихся с проблемой нехватки рабочей силы на своих землях и явно заинтересованных в прикреплении колонов и их детей к работе в латифундиях.
с.75 Кроме того, интерес Либия Севера к южным провинциям проявился в отправке, хотя и безуспешной, посольства к вандалу Гейзериху с целью заставить его прекратить разорительные набеги на италийское побережье55. Ежегодно весной вандалы снаряжали в Карфагене большой флот, используемый для непрекращающихся набегов не только на южную Италию, но и далее к северу, опустошая всё побережье вплоть до Лигурии.
Север просит у восточного императора флот против вандальских набегов на Италию, в котором ему отказано из-за существовавших тогда противоречий между двумя частями империи, и это причинит серьёзный ущерб всему Западу56. Возможно, именно в связи с этими событиями ещё в 463 году была предпринята попытка сближения с константинопольским двором, позволившая восточному императору Льву I назначать консулов западной части империи57.
Либий умирает именно в тот момент, когда вандалы готовят крупную экспедицию против Сицилии и южной Италии. Тогда вандалы предлагают на западный престол своего кандидата, Олибрия, но восточный император Лев I после долгой неопределённости (почти через два года после смерти Либия) назначает Антемия (467—
ПРИМЕЧАНИЯ
