Замечания по проблемам подлинности и датировки Charta Cornutiana, сохранившейся в Regestum Tiburtinum

с.49 Так назы­вае­мую Char­ta Cor­nu­tia­na мож­но счи­тать «корон­ным» доку­мен­том, обу­сло­вив­шим топо­гра­фи­че­ские, архео­ло­ги­че­ские, оно­ма­сти­че­ские и хро­но­ло­ги­че­ские тол­ко­ва­ния прак­ти­че­ски всех работ, в кото­рых пред­при­ни­ма­лись попыт­ки рекон­струи­ро­вать исто­рию доли­ны Аньене (Val d’Anie­ne) в смут­ный пери­од, после­до­вав­ший за паде­ни­ем Запад­ной Рим­ской импе­рии.

Как извест­но, этот доку­мент на осно­ва­нии ряда внут­рен­них дан­ных, под­креп­лён­ных свиде­тель­ства­ми несколь­ких гума­ни­стов, име­ю­щи­ми отно­ше­ние к назван­но­му в этом доку­мен­те исто­ри­че­ско­му лицу, был отне­сён к 471 году н.э. – дате, обще­при­ня­той архео­ло­га­ми и исто­ри­ка­ми.

В ходе сво­его иссле­до­ва­ния по линг­ви­сти­че­ско­му ана­ли­зу это­го доку­мен­та я име­ла воз­мож­ность про­ве­сти дипло­ма­ти­че­ские, анти­квар­ные, лек­си­че­ские и сти­ли­сти­че­ские изыс­ка­ния, в резуль­та­те кото­рых пол­но­стью исклю­чаю, наряду с тра­ди­ци­он­ной дати­ров­кой это­го акта, саму под­лин­ность char­ta, боль­ше похо­жей на одну из типич­ных «сред­не­ве­ко­вых под­де­лок», сфаб­ри­ко­ван­ных с при­су­щей той эпо­хе бес­прин­цип­но­стью для того, чтобы под­дер­жать свет­ские при­тя­за­ния церк­ви¹.

По этой при­чине мне пока­за­лось целе­со­об­раз­ным рас­смот­реть доку­мент во всей его пол­но­те и при­сту­пить к систе­ма­ти­че­ско­му и с.50 все­сто­рон­не­му иссле­до­ва­нию, начав, преж­де все­го, с ново­го кри­ти­че­ско­го изда­ния. Неко­то­рые суще­ст­вен­ные и харак­те­ри­зу­ю­щие этот ac­tum момен­ты я изло­жи­ла на кон­фе­рен­ции в Тиво­ли 11 декаб­ря 1996 г.² во вре­мя III кур­са обу­че­ния в Цен­тре рома­но-вар­вар­ских иссле­до­ва­ний, про­де­мон­стри­ро­вав несо­сто­я­тель­ность анти­квар­ных свиде­тельств о глав­ном дей­ст­ву­ю­щем лице, зна­ме­ни­том готе Вали­ле, и уста­но­вив тем самым насто­я­щее науч­но обос­но­ван­ное пред­убеж­де­ние не толь­ко отно­си­тель­но дати­ров­ки, но и отно­си­тель­но самих реа­лий (Rea­lien), лежа­щих в осно­ве раз­лич­ных аргу­мен­тов, выдви­гае­мых сто­рон­ни­ка­ми под­лин­но­сти.

Char­ta Cor­nu­tia­na, хотя и пере­пи­са­на с осо­бен­но­стя­ми exemplar’а^[1], пред­став­ля­ет­ся чрез­вы­чай­но слож­ной не толь­ко в том, что каса­ет­ся дипло­ма­ти­че­ско­го оформ­ле­ния, но осо­бен­но из-за недо­ста­точ­ной ясно­сти того, что в ней долж­но быть изло­же­но. Бес­спор­но, в тек­сте чего-то не хва­та­ет, посколь­ку зна­чи­тель­ная часть содер­жа­ния не вполне понят­на. Пер­вый момент, на кото­рый сле­ду­ет обра­тить вни­ма­ние, заклю­ча­ет­ся в том, что соста­ви­тель car­tu­la­rium^[2] не сооб­ща­ет о каких-либо непра­виль­но­стях, как если бы он огра­ни­чил­ся пере­пи­сы­ва­ни­ем с прото­гра­фа почти фото­гра­фи­че­ским спо­со­бом (дипло­ма­ти­че­ская тран­скрип­ция). Уже гово­ри­лось о весь­ма малой веро­ят­но­сти суще­ст­во­ва­нии Вали­лы и сей­час я это про­де­мон­стри­рую. Но преж­де все­го сама латынь доку­мен­та начи­не­на любо­пыт­ны­ми и необъ­яс­ни­мы­ми лек­си­че­ски­ми и син­таг­ма­ти­че­ски­ми гапа­к­са­ми (ha­pax^[3]) и рядом тер­ми­нов, вошед­ших в обо­рот в эпо­ху Каро­лин­гов, кото­рые дей­ст­ви­тель­но труд­но объ­яс­нить, не гово­ря уже о про­чих «при­дум­ках» визан­тие­по­доб­ных тер­ми­нов, поме­щён­ных на полях, воз­мож­но, более позд­ней рукой.

Про­бле­ма, как мож­но видеть, очень слож­на и заслу­жи­ва­ет вни­ма­тель­но­го кол­ле­ги­аль­но­го изу­че­ния, осно­ван­но­го на кон­суль­та­ци­ях спе­ци­а­ли­стов в раз­лич­ных обла­стях, а не опи­раю­ще­го­ся на нена­дёж­ную и остав­ля­ю­щую желать луч­ше­го «инту­и­цию» отдель­но­го учё­но­го. В ожи­да­нии – воз­мож­но, дол­гом – воз­мож­но­сти осу­ще­ст­вить новое изда­ние, сопро­вож­дае­мое ком­плекс­ным лек­си­ко-сти­ли­сти­че­ским иссле­до­ва­ни­ем, и во избе­жа­ние того, чтобы мест­ная исто­рио­гра­фия про­дол­жа­лась на осно­ве не дока­зан­ных науч­но пред­по­ло­же­ний, я изла­гаю здесь про­бле­му во всей её пол­но­те, с.51 начав с «судь­бы» кодек­са, про­де­мон­стри­ро­вав несу­ще­ст­во­ва­ние Fla­vius Th. Va­li­la, а так­же пред­ста­вив обра­зец (spe­ci­men) воз­мож­но­го кри­ти­че­ско­го изда­ния и раз­лич­ных лемм, под­даю­щих­ся обсуж­де­нию.

Я искренне бла­го­да­рю Тибур­тин­ское обще­ство исто­рии и искусств в лице его пре­зи­ден­та проф. Кай­ро­ли Фуль­вио Джу­ли­а­ни (Cai­ro­li Ful­vio Giu­lia­ni), про­явив­ше­го готов­ность помочь и раз­ме­стить в жур­на­ле “At­ti e Me­mo­rie”, со зна­ни­ем дела руко­во­ди­мым вице-пре­зи­ден­том Обще­ства док­то­ром Вин­чен­цо Пачи­фи­чи (Vin­cen­zo G. Pa­ci­fi­ci), иссле­до­ва­ние ещё не завер­шён­ное, но необ­хо­ди­мое для более тща­тель­ных изыс­ка­ний. Я уже сей­час гото­ва при­нять кри­ти­ку и пред­ло­же­ния тех, кто поже­ла­ет бла­го­склон­но сотруд­ни­чать в окон­ча­тель­ной редак­ции этой работы.

В 1880 году вар­на­вит^[4] Луи­джи Бруц­ца (Lui­gi Bruz­za) по ука­за­нию отца-бенедик­тин­ца Гре­го­рио Паль­ми­е­ри (Gre­go­rio Pal­mie­ri) отредак­ти­ро­вал пол­ное изда­ние пер­га­мент­но­го кодек­са, содер­жа­ще­го отно­ся­щи­е­ся к церк­ви Тиво­ли доку­мен­ты, так назы­вае­мо­го Реге­ста, в насто­я­щее вре­мя хра­ня­ще­го­ся в Вати­кан­ском архи­ве с сиг­на­ту­рой A.A. I–XVIII 3658. Речь, как извест­но³, идёт о car­tu­la­rium, кото­рый может быть отне­сён к не опре­де­ли­мо­му точ­нее пери­о­ду меж­ду середи­ной XI в. и пер­вой поло­ви­ной XII в., типич­ном сред­не­ве­ко­вом сбор­ни­ке копий пуб­лич­ных и част­ных доку­мен­тов, обра­щён­ных к един­ст­вен­но­му учреж­де­нию-полу­ча­те­лю, оза­бо­тив­ше­му­ся его состав­ле­ни­ем как с целью обес­пе­че­ния воз­мож­но­сти наведе­ния спра­вок, так и для защи­ты гра­мот от повреж­де­ний, кото­рые мог­ли быть при­чи­не­ны их исполь­зо­ва­ни­ем.

До сих пор не было про­веде­но ком­плекс­но­го иссле­до­ва­ния все­го кодек­са в целом, как в том, что каса­ет­ся усло­вий его «изготов­ле­ния», так и в отно­ше­нии его содер­жа­ния, веро­ят­но, из-за того, что пред­став­ля­е­мый им инте­рес огра­ни­чен одним лишь тибур­тин­ским дио­це­зом. Мы можем под­ве­сти крат­кий итог иссле­до­ва­ний Пачи­фи­чи, Лейх­та, Мости и Пер­си­ли⁴, сооб­щив, что впер­вые этот кар­ту­ля­рий был упо­мя­нут в сбор­ни­ке, состав­лен­ном кар­ди­на­лом Гарам­пи (Ga­ram­pi), зани­мав­шим в 1700 году долж­ность коадъ­юто­ра в руко­вод­стве Вати­кан­ско­го архи­ва^[5], где с.52 при­во­дил­ся мемо­ри­ал, адре­со­ван­ный тибур­тин­ским епи­ско­пом Джо­ван­ни Андреа Кро­че (Gio­van­ni Andrea Cro­ce) (1554–1595) кар­ди­на­лу Русти­куч­чи (Rus­ti­cuc­ci), хра­ни­те­лю Сек­рет­но­го архи­ва Вати­ка­на, посред­ст­вом кото­ро­го тибур­тин­ская цер­ковь отста­и­ва­ла своё пра­во на вла­де­ние при­сво­ен­ны­ми в про­шлом акти­ва­ми. В этих целях цити­ро­ва­лись исто­ри­ко-юриди­че­ские свиде­тель­ства, пред­став­ля­е­мые нашим кодек­сом, хра­нив­шим­ся в то вре­мя в тибур­тин­ском епи­ско­паль­ном архи­ве, в кото­ром были пере­пи­са­ны наи­бо­лее древ­ние доку­мен­ты, име­ю­щие отно­ше­ние к пат­ри­мо­ни­аль­но­му ста­ту­су дио­це­за Тиво­ли. По этой при­чине кар­ту­ля­рий был пере­дан в архив Зам­ка Св. Анге­ла; в свя­зи с этим Джу­зеп­пе Мария Суа­рес (Giu­sep­pe Ma­ria Sua­rez), буду­щий епи­скоп Везо­на, снял с него копию, одна­ко непол­ную, хра­нив­шу­ю­ся в биб­лио­те­ке Бар­бе­ри­ни (cod. lat. 3047). Поз­же опре­де­лён­ное чис­ло доку­мен­тов было ско­пи­ро­ва­но Мари­ни (Pap. P. 229 и 231, 255, 316, 317)⁵. После пере­да­чи в Вати­кан­ский архив окон­ча­тель­ной сиг­на­ту­ре пред­ше­ст­во­ва­ло обо­зна­че­ние Arm. XIII Caps. V n. 1.

С фор­маль­ной точ­ки зре­ния мы преж­де все­го заме­ча­ем, что кодекс напи­сан рим­ским минуску­лом того типа, кото­рый исполь­зо­вал­ся глав­ным обра­зом в Фар­фе, Субья­ко и дру­гих цен­трах Лация. Чёт­ко раз­ли­ча­ют­ся пять почер­ков, кото­рые рас­пре­де­ля­ют­ся сле­дую­щим обра­зом: A – ff. 2r–17v и 39r–46v; B – ff. 18v–38v до sub­scrip­tio­nes, пред­ше­ст­ву­ю­щих мини­а­тю­ре с тибур­тин­ца­ми и св. Лав­рен­ти­ем (l. 6); C – ff. 47r–v; 48r–v и 49r до l. 5; D – остав­ша­я­ся часть f. 49r; E – ff. 50r–57v. К этим почер­кам добав­ля­ют­ся два более позд­них, кото­ры­ми выпол­не­ны при­ме­ча­ния на полях реге­ста, и тре­тий, кото­рым сде­ла­ны хро­но­ло­ги­че­ские обо­зна­че­ния, запи­сан­ные на верх­них и ниж­них полях ff. 10v, 18r, 47r⁶. Кар­ту­ля­рий укра­шен пятью мини­а­тю­ра­ми с исто­ри­ко-доку­мен­таль­ны­ми сюже­та­ми, отно­ся­щи­ми­ся к тибур­тин­ским собы­ти­ям; они пред­став­ля­ют собой обра­зы невзрач­ные и наив­ные как по рисун­ку, так и по цве­то­вой гам­ме, выпол­нен­ные, веро­ят­но, самим пере­пис­чи­ком без каких-либо худо­же­ст­вен­ных при­тя­за­ний⁷.

Кодекс содер­жит восем­на­дцать доку­мен­тов обще­го (пап­ские бул­лы, под­твер­ждаю­щие вла­де­ния церк­ви Тиво­ли) и част­но­го харак­те­ра: пожерт­во­ва­ния, арен­ды, тяж­бы с субьяк­ским аббат­ст­вом, пап­скую бул­лу, касаю­щу­ю­ся церк­ви дио­це­за. с.53 Силь­но повреж­дён­ная девят­на­дца­тая гра­мота была пере­пи­са­на на внеш­ней сто­роне листа, исполь­зо­ван­но­го для пере­плё­та «реге­ста». Пере­пи­сан­ные копии не сле­ду­ют хро­но­ло­ги­че­ско­му кри­те­рию вслед­ст­вие нере­гу­ляр­но­го попол­не­ния этих типич­ных сред­не­ве­ко­вых сбор­ни­ков. Более того, в нашем слу­чае мож­но обна­ру­жить наме­ре­ние сле­до­вать логи­ке, осно­ван­ной на важ­но­сти вклю­чён­ных в регест доку­мен­тов.

Статс-сек­ре­тарь Русти­куч­чи, полу­чив от епи­ско­па Кро­че сооб­ще­ние о суще­ст­во­ва­нии в тибур­тин­ском дио­це­зе доку­мен­та, име­ю­ще­го осо­бен­ное зна­че­ние для пат­ри­мо­ния, велел немед­лен­но пере­дать кар­ту­ля­рий в надёж­но защи­щён­ное место, кото­рое поз­же станет при­тя­зать на титул глав­но­го гаран­та в том, что каса­ет­ся под­лин­но­сти хра­ня­щих­ся в нём раз­лич­ных гра­мот (char­tae), пап­ский архив того само­го Зам­ка Свя­то­го Анге­ла. Имен­но в свя­зи с этим слу­ча­ем Джу­зеп­пе Мария Суа­рес, буду­щий епи­скоп Вено­за, снял с него копию, одна­ко непол­ную, хра­нив­шу­ю­ся в биб­лио­те­ке Бар­бе­ри­ни (cod. lat. 3047). Поз­же опре­де­лён­ное чис­ло доку­мен­тов было ско­пи­ро­ва­но Мари­ни (Pap. P. 229 и 231, 255, 316, 317). Из Зам­ка Свя­то­го Анге­ла кодекс был впо­след­ст­вии пере­дан в Вати­кан­ский архив, где сна­ча­ла полу­чил сиг­на­ту­ру Arm. XIII Caps. V n. 1, а впо­след­ст­вии – A.A. I–XVIII 3658.

Зани­ма­ясь редак­ти­ро­ва­ни­ем ком­плекс­но­го изда­ния кодек­са, пад­ре Бруц­ца рас­по­ло­жил доку­мен­ты про­из­воль­ным обра­зом, в совер­шен­но субъ­ек­тив­ном поряд­ке. С тех пор, за исклю­че­ни­ем крат­ких ста­тей по кон­крет­ной теме, не про­во­ди­лось пол­но­го фило­ло­ги­че­ско­го иссле­до­ва­ния все­го кодек­са в целом и в насто­я­щее вре­мя воз­мож­ность поль­зо­вать­ся им сопря­же­на с осо­бен­ны­ми труд­но­стя­ми.

Пер­вое заме­ча­ние, кото­рое над­ле­жит сде­лать – и кото­рое состав­ля­ет punctum do­lens^[6] тибур­тин­ской исто­рио­гра­фии, посколь­ку не под­вер­гав­ши­е­ся кри­ти­че­ской про­вер­ке доку­мен­ты опре­де­ля­ют, наряду с «терри­то­ри­аль­ны­ми» при­тя­за­ни­я­ми дио­це­за, топо­гра­фию и топо­ни­ми­ку всей доли­ны Аньене с позд­не­ан­тич­но­го пери­о­да и позд­нее⁸ – заклю­ча­ет­ся в том, любое частич­ное изу­че­ние отдель­ных доку­мен­тов во вся­ком слу­чае ока­зы­ва­ет­ся неудо­вле­тво­ри­тель­ным из-за того, что всё ещё оста­ёт­ся sub iudi­ce^[7] типо­ло­гия кар­ту­ля­рия в целом, в том чис­ле точ­ные место и вре­мя состав­ле­ния с.54 сбор­ни­ка. Заяв­лен­ные на эту тему работы Т. Феде­ри­чи (T. Fe­de­ri­ci)⁹ не были опуб­ли­ко­ва­ны, а «кри­ти­че­ский аппа­рат исто­ри­ко-топо­гра­фи­че­ско­го зна­че­ния», издан­ный Бруц­ца в при­ло­же­нии к его началь­ной и неза­вер­шён­ной редак­ции, в насто­я­щее вре­мя, на что в 1973–1974 гг. обра­тил вни­ма­ние Мости¹⁰, вполне про­явил свой неза­вер­шён­ный и, во мно­гих слу­ча­ях, фан­та­сти­че­ский харак­тер, что нико­им обра­зом не ума­ля­ет чест­но­сти иссле­до­ва­ний, про­ведён­ных более века назад с весь­ма жал­ким тех­ни­че­ским и биб­лио­гра­фи­че­ским инстру­мен­та­ри­ем. Сле­ду­ет так­же отме­тить, что во вре­мя раз­лич­ных пере­ме­ще­ний кодек­са из тибур­тин­ско­го дио­це­за до окон­ча­тель­но­го раз­ме­ще­ния в Вати­кан­ском архи­ве по край­ней мере один доку­мент был несколь­ко раз пере­пи­сан и опи­сан, пол­но­стью или частич­но, пятью раз­ны­ми изда­те­ля­ми, чьи не соглас­ные меж­ду собой чте­ния оправ­ды­ва­ют новое кри­ти­че­ское изда­ние, про­ведён­ное непо­сред­ст­вен­но по ори­ги­на­лу.

Гра­мота, кото­рую Бруц­ца в сво­ём изда­нии про­из­воль­но поже­лал раз­ме­стить пер­вой (pp. 15–17), в дей­ст­ви­тель­но­сти зани­ма­ет в кодек­се листы с f. 33v по пер­вые шесть строк f. 36r. Речь идёт о так назы­вае­мой char­ta Cor­nu­tia­na, состав­лен­ной в Тиво­ли 17 апре­ля 471 г., кото­рая, будь она под­лин­на, ста­ла бы исклю­чи­тель­ным пер­вым instru­men­tum част­но­го харак­те­ра, касав­шим­ся даре­ния, при­мер­но на сто­ле­тие пред­ше­ст­ву­ю­щим исто­ри­че­ски засвиде­тель­ст­во­ван­но­му бла­го­де­я­нию диа­ко­на Гри­го­рия, пожа­ло­ван­но­му мона­сты­рю св. Андрея in cli­vo Scau­ri.

Гра­мотой 471 года рома­ни­зо­ван­ный гот, Fl. Va­li­la qui et Theo­do­vius, vir cla­ris­si­mus et in­lustris et co­mes et ma­gis­ter ut­rius­que mi­li­tiae, по слу­чаю его пред­по­ла­гае­мо­го обра­ще­ния из ари­ан­ской веры в хри­сти­ан­ство, совер­шён­но­го под вли­я­ни­ям папы-тибур­ти­ца Сим­пли­ция¹¹, воз­вёл сель­скую цер­ковь Сан­та-Мария-ин-Кор­ну­та в одно­имён­ной mas­sa Cor­nu­tia­na, наде­лив её бога­тей­шим пат­ри­мо­ни­ем, недви­жи­мым и дви­жи­мым, а так­же изряд­ным коли­че­ст­вом подроб­но опи­сан­ной свя­щен­ной утва­ри. с.55 Мелоч­ное опи­са­ние – любо­пыт­ным обра­зом свя­зан­ное с сель­ской церк­вуш­кой, не став­шей в буду­щем глав­ным геро­ем осо­бых исто­ри­че­ских упо­ми­на­ний, кро­ме незна­чи­тель­но­го упо­ми­на­ния о каком-то апо­сто­ли­че­ском визи­те, – при­об­ре­та­ет харак­тер наи­бо­лее древ­ней и пол­ной инвен­тар­ной опи­си иму­ще­ства, нахо­дя­ще­го­ся во вла­де­нии церк­ви.

Состав­ле­ние гра­моты про­ис­хо­ди­ло в соот­вет­ст­вии с тех­ни­кой рим­ской тра­ди­ции, кото­рая уве­ко­ве­чи­ва­ет фор­му­ляр доку­мен­та, при­бе­гая к in­si­nua­tio в ges­ta mu­ni­ci­pa­lia^[10], что явля­лось обя­за­тель­ным усло­ви­ем для дости­же­ния pub­li­ca fi­des^[11]. Ещё один вызы­ваю­щий инте­рес эле­мент – упо­ми­на­ние нота­рия Фели­ци­а­на (no­ta­rius Fe­li­cia­nus), отно­ся­ще­го­ся к той же fa­mi­lia гота (no­ta­rio meo), кото­ро­му Вали­ла даёт пору­че­ние ges­tis al­le­ga­ri. Так­же и в этом слу­чае речь мог­ла бы идти о древ­ней­шей фигу­ре позд­не­ан­тич­но­го «нота­ри­уса», ответ­ст­вен­но­го за состав­ле­ние актов путём запи­си per no­tas.

Исклю­чи­тель­ный харак­тер доку­мен­та, его древ­ность, упо­мя­ну­тые в нём пер­со­на­жи, без­упреч­ная ком­по­нов­ка внут­рен­них эле­мен­тов гра­моты, скру­пу­лёз­ное пере­чис­ле­ние земель и утва­ри пря­мо ста­вят ряд исто­ри­че­ских, архео­ло­ги­че­ских и юриди­че­ских вопро­сов, кото­рым целе­со­об­раз­но при­дать опре­де­лён­ный порядок. Сле­ду­ет так­же доба­вить, что латин­ский язык доку­мен­та – в том виде, в каком он пере­дан, то есть без соот­вет­ст­ву­ю­ще­го фило­ло­ги­че­ско­го ана­ли­за – пред­став­ля­ет осо­бые про­бле­мы, кото­рые, одна­ко, не могут быть цели­ком отне­се­ны к V веку н.э., и что этот фор­му­ляр ста­но­вит­ся понят­ным толь­ко путём тща­тель­но­го сопо­став­ле­ния с дипло­ма­ти­че­ски­ми доку­мен­та­ми, касаю­щи­ми­ся спе­ци­фи­ки прав вла­де­ния, часто состав­ляв­ши­ми­ся для прак­ти­че­ско­го исполь­зо­ва­ния теми, кто был заин­те­ре­со­ван в их сохра­не­нии; эти эле­мен­ты нико­им обра­зом не могут счи­тать­ся уста­нов­лен­ны­ми в V–VI вв., раз­ве что – при­чём дру­ги­ми спо­со­ба­ми, опре­де­лён­но не кано­ни­зи­ро­ван­ны­ми какой-либо авто­ри­тет­ной фор­мой – в отно­ше­нии круп­ных бази­лик, толь­ко что запо­лу­чен­ных от язы­че­ско­го куль­та¹², и даже в этих самых пер­вых слу­ча­ях всё ещё опи­ра­ясь на тер­ми­но­ло­гию, в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни заим­ст­во­ван­ную у клас­си­че­ских авто­ров¹³.

с.56 Под­во­дя итог ска­зан­но­му во введе­нии: пра­виль­ное про­чте­ние доку­мен­та долж­но раз­ре­шить три основ­ных про­бле­мы: 1) наме­тить под­хо­ды к ново­му кри­ти­че­ско­му изда­нию; 2) точ­но оха­рак­те­ри­зо­вать фигу­ру Вали­лы и затем вер­нуть­ся к про­бле­ме дати­ров­ки акта; 3) исполь­зуя срав­ни­тель­ный метод, тща­тель­но иссле­до­вать лек­си­че­ские и струк­тур­ные осо­бен­но­сти тём­ной и во мно­гом необъ­яс­ни­мой латы­ни.

Любое иссле­до­ва­ние, не при­ни­маю­щее в рас­чёт эти эле­мен­ты, будет счи­тать­ся чисто фан­та­сти­че­ским, про­ведён­ным без исполь­зо­ва­ния науч­ных мето­дов и, сле­до­ва­тель­но, совер­шен­но нена­дёж­ным¹⁴.

с.57 Кри­ти­че­ское изда­ние

Мы толь­ко что наблюда­ли, как в ходе пере­да­чи из тибур­тин­ско­го дио­це­за в Вати­кан­ский архив кар­ту­ля­рий при­влёк вни­ма­ние раз­лич­ных учё­ных, кото­рые мало-пома­лу поза­бо­ти­лись о его пере­пи­сы­ва­нии, сокра­щён­ном изло­же­нии и изда­нии. Эти собы­тия уже были с точ­но­стью опи­са­ны в пред­и­сло­вии Бруц­ца, кото­рый, одна­ко, не заду­мал­ся о про­веде­нии какой-либо фило­ло­ги­че­ской свер­ки опуб­ли­ко­ван­ных лемм. Поэто­му в каче­стве пер­во­на­чаль­но­го при­ме­ра мы можем пред­ста­вить обра­зец (spe­ci­men) кри­ти­че­ско­го изда­ния, кото­рое про­во­дит­ся по сле­дую­щим работам:

V = Arch. Vat. A.A. I–XVIII 3658 ex Arm. XIII Caps. V n. 1 co­dex membr. saec. XI ex. – XII in., ff. 33v–36r.

Suar. = Barb. Lat. 3047, saec. XVII, Io. M. Sua­rez ed. (I – 1630 г. в: Ex lib­ris Ter­tul­lia­ni de exec­ran­dis gen­tium dιis, fragm. etc.)¹⁵, 86 s.

Mab. = J. Ma­bil­lon, De re dip­lo­ma­ti­ca, Lu­te­ciae Pa­ri­sio­rum 1709, l. VI n. 1, p. 462, ed. ex Sua­re­zio^[13]16.

Spang. = E. Span­gen­berg, Iuris Ro­ma­ni ta­bu­lae ne­go­tio­rum so­lem­nium, Lip­siae 1822, pp. 158-164 ed.^[15]17

Bruz­za = L. Bruz­za, Il Re­ges­to del­la Chie­sa di Ti­vo­li, Stu­di e Do­cu­men­ti di Sto­ria e Di­rit­to, Ro­ma 1880.^[17]

Duch. = Li­ber Pon­ti­fi­ca­lis. Tex­te, intro­duc­tion et com­men­tai­re, ed. L. Duches­ne, Pa­ris I 1886, II 1892.^[18]

с.58

( ) = рас­шиф­ров­ка сокра­ще­ний

[ ] = пред­ла­га­ет­ся исклю­чить

< > = пред­ла­га­ет­ся допол­нить

кур­сив = пред­ла­га­ет­ся испра­вить иска­жён­ные бук­вы

1 Exemplar authenta char­ta, un­de col­li­ge­re eam po­tui­mus eccle­sie Cor­nu­tia­ne, ut di­vi­no mi­nis­te­rio sub­iec­ti com­pe­ten­tem pos­sint et de lo­co cui ser­viunt ha­be­re sub­stan­tiam. Il­lud quo­que de­co­rum pu­ta­mus ut lu­mi­na­li­bus templum cot­ti­die di­vi­nae re­li­gio­nis or­ne­tur

1 authen­ti­ca Suar, authen­ti­cae Mab, authen­ti­cum Duch, char­tae Mab Duch,

2 ut Suar Mab Duch = a ms^[19] Bru col­li­ge­re ego^[20]

3 il­lud ms. Duch Bru: il­li­co Suar, ili­co Mab Spang lu­mi­na­ri­bus Suar Mab Spang Duch

1 – 4 exemplar – sub­stan­tiam del. Spang (cui­us haec sunt ver­ba: “Quae qui­dem ver­ba apud Ma­bil­lo­nium tex­tui ma­le ad­hae­re­re vi­den­tur. Do­na­tio fac­ta est a Theo­do­vio, si­ve Theo­do­sio, eccle­siae Cor­nu­tia­nae, quam for­te ip­se fun­da­vit, ad­sig­nan­da­que est an­no 471 p. C. n. Ini­tium instru­men­ti dees­se, in­con­cin­na sty­li ra­tio do­cet)^[21]

In­si­nua­tio^[22] прото­ко­ла в car­tu­la­rium пред­став­ля­ет первую про­бле­му, если уже Шпан­ген­берг выдви­нул пред­ло­же­ние о его изъ­я­тии из-за дипло­ма­ти­че­ско­го вопро­са, кото­рый ста­вит поня­тие exemplar и кото­рый я резю­ми­рую сло­ва­ми Раби­ка­ус­ка­са (Ra­bi­kaus­kas): “quae­ri­tur, ut­rum re­gistra­tio ex ori­gi­na­li­bus, an ex mi­nu­tis fac­ta sit. R. v. Heckel¹⁸ opi­na­tus est do­cu­men­ta, quae de­si­de­rio cu­riae re­gistra­ta sunt, ex mi­nu­tis, do­cu­men­ta autem, quae pe­ten­ti­bus des­ti­na­ta­riis in­se­re­ban­tur, ex ori­gi­na­li­bus in re­gistra transcrip­ta fuis­se. F. Kempf¹⁹ ad­mit­tit re­gistra­tio­nem par­tim ex mi­nu­tis, par­tim с.59 ex ori­gi­na­li­bus fac­tam es­se, sed ne­gat ta­lem re­gu­la­rem cum com­mo­do cu­riae vel com­mo­do des­ti­na­ta­rii co­hae­ren­tiam. Ideo­que po­tius di­cen­dum est re­gistra­tio­nem do­cu­men­to­rum pon­ti­fi­cio­rum per to­tum saec. XIII se­cun­dum cri­te­ria cui­que vi­ce­can­cel­la­rio, im­mo in­ter­dum sin­gu­lis re­gistra­to­ri­bus prop­ria pe­rac­tam es­se. Re­gistra­tio autem do­cu­men­to­rum sol­li­ci­ta­tio­ne des­ti­na­ta­rii vel eius pro­cu­ra­to­ris con­fec­to­rum ar­bit­rio sol­li­ci­tan­tis re­lic­ta fuis­se vi­de­tur”^[23]20

Про­дол­жая под­чёр­ки­вать нере­шён­ность пред­став­ля­е­мых нашим доку­мен­том про­блем, я оста­нов­люсь здесь, и очень подроб­но, на клю­че­вом момен­те это­го вопро­са – на самом ини­ци­а­то­ре даре­ния.

Вали­ла

Ини­ци­а­то­ром даре­ния, по-види­мо­му, явля­ет­ся Fla­vius Va­li­la, чьё имя пред­став­ля­ет собой харак­тер­ное сме­ше­ние ген­ти­ли­ция, при­ня­то­го в память об импе­ра­то­ре, и вар­вар­ско­го ген­ти­ли­ция с суф­фик­са­ци­ей на -ila, типич­ной для гот­ско­го про­ис­хож­де­ния²¹. Его зва­ние ma­gis­ter ut­rius­que mi­li­tiae поз­во­ля­ет выска­зать неко­то­рые сооб­ра­же­ния.

Как извест­но, начи­ная с III–IV вв. рим­ская армия в весь­ма зна­чи­тель­ной мере состо­я­ла из геру­лов, ски­ров, тур­ки­лин­гов, ругов, готов. Служ­ба в рим­ской армии, под­чёр­ки­ва­ет Б. Скар­ди­льи, «была весь­ма желан­на для гот­ской моло­дё­жи, как из-за пла­ты, так и ради воен­ной добы­чи»²², и уже со вре­ме­ни Кон­стан­ти­на готам при­сва­и­ва­ют­ся высо­кие воин­ские зва­ния²³, и зна­ме­ни­тый foe­dus, заклю­чён­ный в 382 году Фео­до­си­ем с.60 с визи­гота­ми²⁴, бла­го­да­ря кото­ро­му они ста­но­ви­лись граж­да­на­ми импе­рии, хотя и без при­об­ре­те­ния рим­ско­го граж­дан­ства, может быть понят как при­знак их вли­я­тель­но­сти в систе­ме орга­нов импе­рии. Но так­же извест­но, что о насто­я­щем ита­лий­ском втор­же­нии со сто­ро­ны готов мож­но гово­рить толь­ко во вре­ме­на Тео­де­ри­ха, кото­рый в 474 году^[24] в каче­стве импер­ско­го пат­ри­ция был послан Зено­ном про­тив Одо­ак­ра; лишь в 489 году при­мер­но три­ста тысяч ост­ро­готов дей­ст­ви­тель­но пере­се­ли­лись в Ита­лию. Поэто­му я отме­чаю, что титул, кото­рый в нашем доку­мен­те носит Вали­ла, име­ет осо­бен­ность в виде соче­та­ния двух глав­ных коман­до­ва­ний армии. В ходе осу­щест­влён­ной Кон­стан­ти­ном реор­га­ни­за­ции воен­ная власть, ранее объ­еди­нён­ная в лице пре­фек­та пре­то­рия, была разде­ле­на меж­ду дву­мя ma­gistri mi­li­tum – одним для пехоты, дру­гим для кава­ле­рии. Когда оба коман­до­ва­ния были вновь объ­еди­не­ны в одном лице, его зва­ни­ем ста­ло ma­gis­ter ut­rius­que mi­li­tia²⁵.

Таким обра­зом, вопрос заклю­ча­ет­ся в том, пра­во­мер­но ли пред­по­ло­жить, что долж­ность с такой осо­бен­но­стью дей­ст­ви­тель­но была заня­та вар­ва­ром, пусть даже рома­ни­зо­ван­ным, в пери­од, доволь­но отда­лён­ный от втор­же­ния готов, кото­рые к тому же заво­ю­ют фак­ти­че­скую власть толь­ко после победы над Одо­ак­ром. Мне кажет­ся суще­ст­вен­ным мол­ча­ние по это­му пово­ду No­ti­tia Dig­ni­ta­tum, вос­хо­дя­ще­го к нача­лу V века офи­ци­аль­но­го доку­мен­та импе­ра­тор­ской кан­це­ля­рии, кото­рый содер­жит точ­ный и обнов­лён­ный пере­чень всех граж­дан­ских и воен­ных долж­ност­ных лиц того вре­ме­ни для Восто­ка и Запа­да с.61 и не при­пи­сы­ва­ет ни одно­му готу честь такой долж­но­сти как дей­ст­ви­тель­ной, но толь­ко в каче­стве почёт­но­го титу­ла²⁶.

Вто­рое и послед­нее изве­стие о Вали­ле исхо­дит из неко­то­рых – уже выра­жаю­щих неуве­рен­ность – заме­ток Дюше­на, сопро­вож­даю­щих Vi­ta папы Сим­пли­ция в Li­ber Pon­ti­fi­ca­lis, ком­мен­та­ри­ев, явля­ю­щих­ся частью обшир­но­го иссле­до­ва­ния орга­ни­за­ции земель­ной соб­ст­вен­но­сти, созда­вае­мой в те века цер­ко­вью²⁷.

Этот папа тибур­тин­ско­го про­ис­хож­де­ния – Simpli­cius na­tio­ne Ti­bur­ti­nus ex pat­re Cas­to­rio – как в агио­гра­фи­че­ской фор­ме пере­да­ёт Дюшен, про­яв­лял посто­ян­ное вни­ма­ние к про­бле­ме обра­ще­ния вар­ва­ров и к ново­му исполь­зо­ва­нию наи­бо­лее зна­ме­ни­тых зда­ний, свиде­тель­ст­ву­ю­щих о былом импер­ском вели­ко­ле­пии, для хри­сти­ан­ско­го куль­та. В этом кон­тек­сте было орга­ни­зо­ва­но пре­об­ра­зо­ва­ние бази­ли­ки Бас­сов на Эскви­лине в цер­ковь св. Андрея, к кото­рой будет при­стро­ен мона­стырь, полу­чив­ший любо­пыт­ное назва­ние “Sant’Andrea in Ca­ta­bar­ba­ra Pat­ri­cia”²⁸. В апсиде церк­ви моза­и­кой была выло­же­на сти­хотвор­ная над­пись из пяти строк, текст кото­рой Дюшен при­во­дит таким обра­зом:

Haec ti­bi mens Va­li­lae dec­re­vit prae­dia, Chris­te, / cui tes­ta­tor opes de­tu­lit ip­se suas; / Simpli­cius quae Pa­pa, sac­ris coe­les­ti­bus ap­tans, / ef­fe­cit vo­ve mu­ne­ris es­se tui ... ^[26]

Соглас­но изда­те­лю Li­ber Pon­ti­fi­ca­lis, пер­вая стро­ка car­men пред­став­ля­ет собой вто­рое и послед­нее свиде­тель­ство о готе Вали­ле. На соче­та­нии это­го моза­ич­но­го эпи­гра­фа и char­ta Cor­nu­tia­na осно­ва­на рекон­струк­ция исто­рии пере­да­чи вла­де­ний, совер­шён­ной готом в свя­зи с его обра­ще­ни­ем в хри­сти­ан­ство по побуж­де­нию папы-тибур­тин­ца Сим­пли­ция, соглас­но некри­ти­че­ски вос­при­ня­тым эле­мен­там, в ито­ге обу­сло­вив­шим, на что мы уже обра­ти­ли вни­ма­ние, мест­ную с.62 с.63 исто­рио­гра­фию, вклю­чая оно­ма­сти­ку и топо­ни­ми­ку всей Доли­ны Аньене.

Апо­столь­ская биб­лио­те­ка Вати­ка­на. Vat. Lat. 5407, f. 73. Рису­нок Чак­ко­нио

В 1988 году иссле­до­ва­ние Мар­га­ри­ты Чек­кел­ли впер­вые поста­ви­ло вопрос о реаль­но­сти суще­ст­во­ва­ния Вали­лы, одно­вре­мен­но рекон­струи­ро­вав исто­рию моза­ич­ной над­пи­си в церк­ви св. Андрея на Эскви­лине²⁹. Будет умест­но вкрат­це напом­нить при­ведён­ные сооб­ра­же­ния, кото­рые, поми­мо вне­се­ния серь­ёз­ных огра­ни­че­ний обще­при­ня­той тра­ди­ции, пред­ла­га­ют важ­ные эле­мен­ты, необ­хо­ди­мые для пра­виль­но­го про­чте­ния доку­мен­та в кон­тек­сте окру­жаю­щей его реаль­но­сти.

Имя Va­li­la

Вто­рое свиде­тель­ство, кото­рое долж­но быть добав­ле­но к свиде­тель­ству, пред­став­лен­но­му char­ta Cor­nu­tia­na, было пред­ло­же­но в кон­це про­шло­го века в рам­ках иссле­до­ва­ния архео­ло­го-анти­квар­но­го харак­те­ра.

Зани­ма­ясь бази­ли­кой св. Андрея на Эскви­лине, исто­рик Хюль­зен опуб­ли­ко­вал эпи­гра­фи­че­скую над­пись из Коли­зея, одну из серии над­пи­сей, высе­чен­ных в каче­стве «кар­точ­ки-заме­сти­те­ля» высо­ко­по­став­лен­ных лиц на мра­мор­ном кар­ни­зе поди­у­ма, месте, тра­ди­ци­он­но заре­зер­ви­ро­ван­ном для дея­те­лей того вре­ме­ни³⁰. Эта над­пись: Fl(avi­us) Theo­do­bius v. c. et inl. com. et mag(is­ter) ut­rius­que mi­lit(iae), наряду с несколь­ки­ми дру­ги­ми уже была отне­се­на архео­ло­гом Лан­ча­ни к IV веку, но Хюль­зен, пола­гая, что в Fl. Theo­do­bius опо­зна­ёт­ся Va­li­la тибур­тин­ско­го доку­мен­та, выска­зал воз­ра­же­ние, что эта над­пись долж­на быть отне­се­на к чис­лу тех, кото­рые появи­лись после рестав­ра­ции, пред­при­ня­той после зем­ле­тря­се­ния 442 года³¹, посчи­тав так­же необ­хо­ди­мым изме­нить хро­но­ло­гию ряда дру­гих пер­со­на­жей³².

с.64 Итак, он озву­чил новое пред­ло­же­ние о вос­пол­не­нии: Fla­vius Theo­do­bius qui et Va­li­la³³ etc., пред­у­преж­дая, одна­ко, что, веро­ят­но, в фор­ме име­ни Theo­do­bius – дру­гих при­ме­ров кото­ро­го не обна­ру­же­но – дол­жен быть чита­ем гот­ский корень *thiud, пре­об­ра­зо­ван­ный по подо­бию гре­че­ско­го θεο, как это про­ис­хо­ди­ло с Theo­da­ha­tus, Theo­do­ran­da и др. В этой свя­зи полез­но сооб­щить, что писал Э. Шрёдер, цити­ру­е­мый в при­ме­ча­нии самим Хюль­зе­ном³⁴: «Фор­ма Theo­do­vius име­ет ана­ло­гию в Αλαβιχος (гот. Alawih); вто­рой эле­мент -vius соот­вет­ст­ву­ет гот­ско­му -wi(h)us (каса­тель­но встав­но­го зад­не­языч­но­го соглас­но­го ср. франк­ское Chlo­do­veus, Chlo­do­vechus). Таким обра­зом, его име­нем долж­но было быть Thiu­dawi(h), рядом с кото­рым Va­li­la, деми­ну­тив от Wal­lia, сле­ду­ет рас­смат­ри­вать как υποκοριστικόν [умень­ши­тель­ное], кото­рое, одна­ко, как это неред­ко слу­ча­лось в позд­ний пери­од, всё чаще исполь­зо­ва­лось как соб­ст­вен­ное и офи­ци­аль­ное имя»³⁵. М. Чек­кел­ли отме­ча­ет, что, даже отвле­ка­ясь от несов­ме­сти­мо­сти обла­да­ния пред­по­ла­гае­мым Вали­лой титу­лом co­mes и ma­gis­ter ut­rius­que mi­li­tiae, пол­но­стью сов­па­даю­щим с титу­лом Рици­ме­ра, что доволь­но затруд­ни­тель­но при­нять в столь спе­ци­фи­че­ский пери­од, в над­пи­си поди­у­ма Коли­зея при­сут­ст­ву­ет имя Theo­do­bius, но не Va­li­la, кото­рое, таким обра­зом, долж­но было быть уни­каль­ным «вар­вар­ским» име­нем. Кро­ме того, как мы виде­ли, для отож­дест­вле­ния любой ценой это­го Fla­vius Theo­do­bius с Va­li­la из char­ta Cor­nu­tia­na Хюль­зен был вынуж­ден изме­нить хро­но­ло­гию все­го мра­мор­но­го кар­ни­за поди­у­ма, пола­гая, что име­на были выре­за­ны не меж­ду IV и VI вв., но начи­ная с рестав­ра­ции после зем­ле­тря­се­ния 442 года, без под­твер­жде­ния каким-либо анти­квар­ным свиде­тель­ст­вом!

с.65 Упо­ми­на­ние нота­рия Фели­ци­а­на

Упо­ми­на­ние под­пи­сы­ваю­ще­го­ся рим­ским име­нем нота­рия вве­ло в заблуж­де­ние отно­си­тель­но древ­но­сти и под­лин­но­сти гра­моты. Этот аргу­мент нико­им обра­зом не явля­ет­ся вес­ким, если учесть, что, начи­ная с самых ран­них доку­мен­тов, напри­мер, лан­го­бард­ских гра­мот, наряду с носив­ши­ми «рим­ские» име­на пис­ца­ми (Uita­lis в Пья­чен­це³⁶, Leo­na­cis в Лук­ке³⁷, La­za­rius в Кам­пи­оне³⁸) были впи­са­ны с рим­ски­ми име­на­ми все лица, при­ни­мав­шие уча­стие в акте (Mau­rus, Ser­van­dus, Iohan­nes, Iulia­nus³⁹ etc.). Как отме­ча­ет Пет­р­ак­ко Сикар­ди, «ни в одной гра­мо­те VIII века писарь не даёт себе этни­че­ско­го опре­де­ле­ния, огра­ни­чи­ва­ясь объ­яв­ле­ни­ем сво­его юриди­че­ско­го и про­фес­сио­наль­но­го поло­же­ния и добав­ляя к име­ни апел­ля­ти­вы no­ta­rius, pres­bi­ter, dia­co­nus, sub­dia­co­nus, ex­cep­tor, vir re­li­gio­sus, cle­ri­cus ... отнюдь не факт, что некто, носив­ший рим­ское имя, был рим­ско­го про­ис­хож­де­ния»⁴⁰.

Пре­об­ра­зо­ва­ние бази­ли­ки Бас­сов

Пер­вый вопрос, кото­рый сле­ду­ет задать в отно­ше­нии это­го объ­ек­та (все­гда счи­тав­ше­го­ся весь­ма убеди­тель­ным в том, что каса­ет­ся зна­чи­мо­сти уча­стия папы-тибур­тин­ца в хри­сти­а­ни­за­ции готов!) – на каком осно­ва­нии пред­по­ла­гае­мый Вали­ла мог вла­деть этим залом. Пер­вый слу­чай реаль­ной адап­та­ции язы­че­ско­го памят­ни­ка к хри­сти­ан­ской церк­ви зафик­си­ро­ван в Риме с пре­об­ра­зо­ва­ни­ем древ­не­го зда­ния биб­лио­те­ки, templum sac­rae Ur­bis, и зда­ния templum Ro­mu­li, пре­вра­щен­ных в цер­ковь свв. Кось­мы и Дами­а­на при про­тек­то­ра­те Ама­ла­сун­ты и по жела­нию папы Фелик­са IV (526–530). Одна­ко един­ст­вен­ное име­ю­ще­е­ся у нас исто­ри­че­ское свиде­тель­ство, свя­зан­ное с залом на Эскви­лине, гово­рит исклю­чи­тель­но о его архи­тек­тур­ном вели­ко­ле­пии; зна­ме­ни­тым поли­хром­ным инкру­ста­ци­ям, его укра­шав­шим, с.66 уде­ля­ет осо­бое вни­ма­ние Джу­ли­а­но да Сан­гал­ло⁴¹, тогда как в вопро­се о пред­по­ла­гае­мом стро­и­тель­стве мона­сты­ря св. Андрея в Ката­бар­ба­ре мы можем опи­рать­ся толь­ко на шат­кие пред­по­ло­же­ния Дюше­на, отно­ся­щи­е­ся, впро­чем, не к V, а к IX веку. Добав­лю так­же, что совре­мен­ная кри­ти­ка отверг­ла харак­тер исполь­зо­ва­ния или, вер­нее, назна­че­ния зда­ния: упо­мя­ну о Люльи (Lug­li), в 1932 году писав­шем о нём как о scho­la do­mes­ti­ca, и о сомне­ни­ях, кото­рые по пово­ду при­стро­ен­но­го мона­сты­ря выска­зал Ферра­ри (Fer­ra­ri) в сво­ём иссле­до­ва­нии 1957 года. Кро­ме того, рас­ска­зы­вая о папе Сим­пли­ции Li­ber Pon­ti­fi­ca­lis ука­зы­ва­ет в каче­стве посвя­ти­те­ля бази­ли­ки св. Андрея лишь одно­го пон­ти­фи­ка (p. 249); «если бы суще­ст­во­ва­ли дари­те­ли, оста­вив­шие суще­ст­вен­ные заве­ща­тель­ные отка­зы, или зна­чи­тель­ные вкла­ды дру­го­го лица, они были бы пока­за­ны со всей долж­ной оче­вид­но­стью» – заме­ча­ет Чек­кел­ли⁴². Дей­ст­ви­тель­но, в то вре­мя как в Li­ber при упо­ми­на­нии о построй­ках, воз­ведён­ных папа­ми V века, назва­ны все свя­зан­ные с ними знат­ные лич­но­сти, о каком-либо уча­стии Вали­лы умал­чи­ва­ет­ся, что весь­ма стран­но, посколь­ку речь шла бы о co­mes и pat­ri­cius, не гово­ря уже о том, что освя­ще­ние зда­ния для хри­сти­ан­ско­го бого­слу­же­ния про­изо­шло толь­ко после его смер­ти меж­ду 471 и 483 гг.

Что каса­ет­ся над­пи­си в нише апсиды церк­ви св. Андрея, изло­жен­ной в две стро­ки дву­сти­ши­я­ми, разде­лён­ны­ми he­de­ra dis­tin­guens^[31], и воз­мож­но­сти её про­чте­ния, мы долж­ны учи­ты­вать, что уже в XV веке эта полу­раз­ру­шен­ная цер­ковь была пре­вра­ще­на в курят­ник. Извест­ны­ми свиде­те­ля­ми это­го были Джо­ван­ни Ручел­лаи (Gio­van­ni Ru­cel­lai)⁴³ в 1450 году и Бар­то­ло­мео Пла­ти­на (Bar­to­lo­meo Pla­ti­na)⁴⁴. Вос­ста­нов­лен­ная око­ло 1510 года, она окон­ча­тель­но раз­ру­ши­лась и толь­ко в 30-х годах XX века были вновь откры­ты её скуд­ные остат­ки.

Обзор доку­мен­таль­ных свиде­тельств: речь идёт о раз­лич­ных тран­скрип­ци­ях эпи­гра­фа, часто сопро­вож­дае­мых при­ме­ча­ни­я­ми, выпол­нен­ных Пла­ти­ной, Пьет­ро Саби­но, Пан­ви­нио и Уго­нио, о вос­про­из­веде­нии в целом все­го с.67 деко­ра апсиды с соот­вет­ст­ву­ю­щей над­пи­сью в её осно­ва­нии (рисун­ки из собра­ния Даль Поц­цо (Dal Poz­zo) в Вин­дзо­ре⁴⁵). Чак­ко­нио (Ciac­co­nio) и Чам­пи­ни (Ciam­pi­ni) мы обя­за­ны ещё более пол­ны­ми ука­за­ни­я­ми, касаю­щи­ми­ся как деко­ра апсиды с соот­вет­ст­ву­ю­щей над­пи­сью, так и уточ­нён­но­го тек­ста с ком­мен­та­ри­ем, пред­став­ля­ю­щим новую тран­скрип­цию эпи­гра­фа, кото­рая даёт вари­ан­ты тек­ста, очень далё­кие от тех, что были пере­да­ны …

Самые ран­ние сведе­ния об укра­шав­шей апсиду моза­и­ке были при­веде­ны Бар­то­ло­мео Пла­ти­ной – кото­рый был послед­ним, кто видел всю над­пись цели­ком – в de vi­ta Chris­ti ac om­nium Pon­ti­fi­cum, но уже во вре­ме­на это­го учё­но­го гума­ни­ста (1421–1481) бук­вы раз­ру­ша­лись, так как боль­шая часть смаль­ты была утра­че­на. Пер­вая стро­ка эпи­гра­фа, про­чи­тан­ная Пла­ти­ной, на самом деле зву­ча­ла ина­че:

чте­ние, повто­рен­ное с неко­то­ры­ми вари­а­ци­я­ми в копи­ях, кото­рые поз­же Пьет­ро Саби­но и Уго­нио сде­ла­ли с руко­пи­си Пла­ти­ны; в хра­ня­щем­ся в Вене­ции кодек­се⁴⁶ Саби­но пред­став­ля­ет, сре­ди про­че­го, откло­не­ния va­li­lae–va­li­de, а так­же de­vo­vit–dec­re­vit. Саби­но был винов­ни­ком мно­гих дру­гих несо­об­раз­но­стей и преж­де все­го той, что не рас­по­знал под этим эпи­гра­фом иска­жён­ную посвя­ти­тель­ную над­пись язы­че­ской бази­ли­ки, кото­рая донес­ла до нас имя Юния Бас­са, ныне извест­ную цели­ком, посколь­ку она была ско­пи­ро­ва­на в сиен­ском кодек­се XIV века⁴⁷. Де Вин­ге (De Winghe) был тем, кто око­ло 1590 года внёс суще­ст­вен­ную поправ­ку, заме­нив бук­вой -l- бук­ву -d-, пере­дан­ную гума­ни­стом, кото­рый, я повто­ряю, во вся­ком слу­чае лич­но читал эпи­граф; в любом слу­чае стран­но, что все­го дву­мя года­ми поз­же дру­гой свиде­тель, Чак­ко­нио, вер­нёт­ся к чте­нию ‘va­li­da’, отно­сив­ше­му­ся к mens⁴⁸. Конъ­ек­ту­ра Де Вин­ге с.68 была без сомне­ний при­ня­та Кар­лом Боком и вновь под­хва­че­на Дж. Б. Де Рос­си, имев­шим наме­ре­ние посред­ст­вом pe­ti­tio prin­ci­pii «скон­струи­ро­вать» образ обра­щён­но­го в хри­сти­ан­ство вли­я­тель­но­го гота.

Здесь я при­во­жу суть мне­ния Де Рос­си, кото­рое – увы! – некри­ти­че­ски копи­ро­ва­лось после­дую­щи­ми учё­ны­ми. При­няв исправ­ле­ние va­li­de на Va­li­lae – что любо­пыт­но, в дан­ном пунк­те Де Вин­ге не заме­ня­ет конеч­ное -e дифтон­гом, кото­рый так­же исполь­зо­вал­ся в фор­ме услов­но­го сокра­ще­ния в моза­ич­ных эпи­гра­фах, – архео­лог XIX века добав­ля­ет, что речь идёт о деми­ну­ти­ве от Wal­lia («коро­ле готов, засвиде­тель­ст­во­ван­ном Про­ко­пи­ем»), тогда как mens сле­ду­ет пони­мать в смыс­ле «заве­ща­тель­ной воли»!?! Но в instru­men­tum из архи­ва Св. Пра­к­седы та же самая цер­ковь св. Андрея в Ката­бар­ба­ре была назва­на mas­sa Iulia­na. Так или ина­че, Де Рос­си выдви­га­ет гипо­те­зу, что тер­ми­ном mas­sa обо­зна­ча­лась сово­куп­ность fun­di, prae­dia «преж­де при­над­ле­жав­ших Вали­ле на Эскви­лине»!?! (совер­шен­но фан­та­сти­че­ское сооб­ще­ние). Само собой разу­ме­ет­ся, что не суще­ст­ву­ет каких-либо доку­мен­таль­ных сле­дов этих пред­по­ла­гае­мых fun­di, как и име­ни Va­li­la / Wal­lia! Бок, за кото­рым сле­ду­ет Де Рос­си, – оба, я повто­ряю, некри­ти­че­ски вос­при­ня­ты все­ми после­дую­щи­ми учё­ны­ми – опи­ра­ет­ся в этом пунк­те на свиде­тель­ство char­ta Cor­nu­tia­na, созда­вая бел­ле­три­зо­ван­ную био­гра­фию высо­ко­об­ра­зо­ван­но­го ари­а­ни­на, обра­щён­но­го в хри­сти­ан­ство вдох­но­ве­ни­ем папы-тибур­тин­ца Сим­пли­ция, и под­дер­жи­ва­ет гипо­те­зу об обра­ще­нии, сопо­став­ляя его с обра­ще­ни­ем неко­е­го He­ri­la co­mes, умер­ше­го в 452 году в Риме in pa­ce fi­dei catho­li­cae^[32] – кото­ро­го, таким обра­зом, объ­еди­ня­ет с нашим Вали­лой не толь­ко пере­ход в като­ли­че­скую веру, но и суф­фикс -ila в име­ни (!?!). Более того, дико­вин­ный эпи­тет ca­ta­bar­ba­ra Pat­ri­cia, дан­ный в IX веке при­стро­ен­но­му к церк­ви мона­сты­рю, Де Рос­си объ­яс­нял сле­дую­щим обра­зом: «Высо­кое долж­ност­ное поло­же­ние ma­gis­ter ut­rius­que mi­li­tiae обыч­но соче­та­лось с досто­ин­ст­вом пат­ри­ция; отсюда воз­ни­ка­ет неволь­ное подо­зре­ние, что обо­зна­че­ние ca­ta­bar­ba­ra pat­ri­cia, дан­ное в IX веке свя­щен­но­му зда­нию, отно­сив­ше­му­ся к пат­ри­мо­нию это­го вар­вар­ско­го ma­gis­ter mi­li­tum, было испор­чен­ным про­сто­на­род­ным ca­ta bar­ba­rum pat­ri­cium или ca­ta bar­ba­ra pat­ri­cii. В дру­гом месте я уже отме­чал исполь­зо­ва­ние гре­че­ско­го ca­ta в латин­ских топо­гра­фи­че­ских назва­ни­ях VI, VII, VIII вв.⁴⁹ Так как ca­ta Pau­li была с.69 с.70 назва­на цер­ковь св. Силь­ве­ст­ра in ca­pi­te, посколь­ку была постро­е­на в do­mo Pau­li, то есть папы Пав­ла I, Уго­нио в сво­их руко­пис­ных замет­ках пред­по­ло­жил (но я добав­лю: «нафан­та­зи­ро­вал»), что Бар­ба­ра, знат­ная неа­по­ли­тан­ская мат­ро­на⁵⁰, меж­ду 492 и 496 гг. добив­ша­я­ся пере­не­се­ния в Неа­поль тела св. Севе­ри­на, мог­ла иметь какое-то отно­ше­ние к эскви­лин­ской бази­ли­ке и дать ей своё имя. Одна­ко ни в char­ta Cor­nu­tia­na, ни в сти­хотвор­ной над­пи­си нет ника­ких ука­за­ний на то, что эта или какая-либо дру­гая мат­ро­на разде­ля­ла с Вали­лой какие-либо пра­ва на иму­ще­ство, часть кото­ро­го он щед­ро пере­дал церк­ви» (p. 25) (sic!).

Апо­столь­ская биб­лио­те­ка Вати­ка­на. Vat. Lat. 5407, f. 73. Рису­нок Чак­ко­нио

После иссле­до­ва­ний Де Рос­си – кото­рый осно­вы­вал свои аргу­мен­ты исклю­чи­тель­но на тран­скрип­ции Де Вин­ге – цер­ковь св. Андрея неиз­мен­но рас­смат­ри­ва­лась как несо­мнен­ное пожерт­во­ва­ние «като­лич­ней­ше­го гота» папе-тибур­тин­цу Сим­пли­цию. И это без под­твер­жде­ния каки­ми-либо доку­мен­та­ми по дан­но­му вопро­су. И наряду с тем сооб­ра­же­ни­ем, что в этом рай­оне Рима проч­но уко­ре­ни­лось ари­ан­ство готов, если мы вспом­ним о церк­ви iux­ta do­mum Me­ru­la­nam, св. Ага­ты на Эскви­лине, и близ­ле­жа­щей Сан­та-Ага­та-деи-Готи в Субур­ре, Чек­кел­ли отме­ча­ет, что «назва­ние, дан­ное при учреж­де­нии мона­сты­ря, в рав­ной сте­пе­ни вдох­нов­ля­лось бы «вар­вар­ским» име­нем Va­li­la, а не – как кажет­ся более веро­ят­ным – име­нем мат­ро­ны Bar­ba­ra pat­ri­cia, покро­ви­тель­ст­во­вав­шей его осно­ва­нию, ана­ло­гич­но тому, как это про­изо­шло с одним из вати­кан­ских мона­сты­рей, назван­ным в честь осно­ва­тель­ни­цы ca­ta Gal­la pat­ri­cia»⁵¹. Мы уже рас­смот­ре­ли стран­ное отсут­ст­вие упо­ми­на­ния Вали­лы в Li­ber Pon­ti­fi­ca­lis в свя­зи с осно­ва­ни­ем церк­ви св. Андрея, при­пи­сы­вае­мым исклю­чи­тель­но трудам папы Сим­пли­ция. Дея­те­ли ран­га Вали­лы вели себя совер­шен­но ина­че, если мы вспом­ним о Фелик­се и Паду­сии в Лате­ране или о Рици­ме­ре в Сан­та-Ага­та-деи-Готи. Нако­нец, посколь­ку здесь при­сут­ст­ву­ет явный намёк на доволь­но зна­чи­тель­ное наслед­ство, не понят­на при­чи­на, по кото­рой, хотя бы по ана­ло­гии с дру­ги­ми подоб­ны­ми слу­ча­я­ми, не был учреж­дён ti­tu­lus по подо­бию ti­tu­lus Ves­ti­nae (Сан-Вита­ле), а имен­но ti­tu­lus Va­li­lae.

с.71 Поми­мо сомне­ний в дей­ст­ви­тель­но­сти суще­ст­во­ва­ния co­mes Va­li­la, созда­ние и наде­ле­ние иму­ще­ст­вом Кор­нут­ской церк­ви долж­ны быть отне­се­ны к пери­о­ду при­мер­но за два­дцать лет до декре­та Гела­сия, издан­но­го в 494 году, кото­рый, как мы можем пред­по­ла­гать, имел при­ме­не­ние на прак­ти­ке, по край­ней мере, в тече­ние после­дую­ще­го деся­ти­ле­тия, но уж никак не рань­ше.

Отра­жён­ные в гра­мо­те мел­кие дета­ли пожерт­во­ва­ния как отно­си­тель­но fun­di, из кото­рых состо­ит mas­sa, так и осо­бен­но в отно­ше­нии утва­ри, тща­тель­ное опи­са­ние кото­рой сход­но толь­ко с опи­са­ни­ем, при­ведён­ным для Лате­ран­ской бази­ли­ки, и где обра­ща­ют на себя вни­ма­ние мно­го­чис­лен­ные гре­че­ские назва­ния, поз­во­ля­ет осу­ще­ст­вить пер­вое сме­ще­ние, по мень­шей мере на пять­де­сят лет, когда была в самом раз­га­ре гот­ско-визан­тий­ская вой­на и Тиво­ли при­нял на себя роль самой насто­я­щей гре­че­ской кре­по­сти⁵². Тем самым при­об­ре­ла бы боль­ший смысл гипо­те­за о свя­зи упо­мя­ну­то­го в гра­мо­те fun­dum Ca­mar­ti с визан­тий­ской ca­mar­da, пони­мае­мой как «воен­ный шатёр» (хотя эти­мо­ло­гия сомни­тель­на)⁵³ … и в любом слу­чае к тому вре­ме­ни тибур­тин­ский папа Сим­пли­ций уже дав­но скон­чал­ся …

Если в этом доку­мен­те упо­ми­на­ет­ся собы­тие, дей­ст­ви­тель­но про­изо­шед­шее в 471 году, у нас будет уни­каль­ное пер­вое под­твер­жде­ние несколь­ких пред­ва­ри­тель­ных подо­зре­ний: исто­ри­че­ские эпи­зо­ды, нота­рии, кото­рые совер­ша­ют акты почти в без­уко­риз­нен­ном соот­вет­ст­вии с буду­щи­ми фор­му­ля­ра­ми, кото­рые мы увидим с.72 толь­ко в после­дую­щие сто­ле­тия, – всё это встав­ле­но в текст, с точ­ки зре­ния ясно­сти тол­ко­ва­ния остав­ля­ю­щий желать луч­ше­го⁵⁴ … столь же подо­зри­тель­но, что после­дую­щие про­ше­ния епи­ско­пов и та же li­ber diur­nus^[36] не дают ника­ких сведе­ний о столь зна­чи­тель­ном пожерт­во­ва­нии, совер­шён­ном таким пер­со­на­жем с целью про­сла­вить соб­ст­вен­ное обра­ще­ние!

При­ведён­ные аргу­мен­ты поз­во­ля­ют сдви­нуть состав­ле­ние пред­по­ла­гае­мо­го доку­мен­та как мини­мум на пять­де­сят лет. Из сле­дую­ще­го ниже spe­ci­men^[37] линг­ви­сти­че­ско­го иссле­до­ва­ния мы увидим, что гра­мота не может быть отне­се­на к пери­о­ду, по край­ней мере, более ран­не­му, чем VII–VIII вв.

Латынь доку­мен­та⁵⁵

Доку­мен­таль­ные источ­ни­ки не поз­во­ля­ют с точ­но­стью уста­но­вить пери­од состав­ле­ния гра­моты, поэто­му для того, чтобы попы­тать­ся полу­чить какую-то хро­но­ло­ги­че­скую при­вяз­ку, будет полез­но про­ве­сти иссле­до­ва­ние её язы­ка и сти­ля.

Акт даре­ния оформ­лен как типич­ный част­ный доку­мент, струк­ту­ри­ро­ван­ный в соот­вет­ст­вии с харак­тер­ной для него фор­му­лой. Лишён­ный в нашем слу­чае началь­ной части, так назы­вае­мо­го pro­to­col­lum, он состо­ит из арен­ги^[38] и обсто­я­тель­ной dis­po­si­tio^[39]. Про­стая sub­scrip­tio^[40] Вали­лы, кото­рая долж­на сле­до­вать в этом месте, заме­не­на ука­за­ни­ем на исполь­зо­ван­ную для состав­ле­ния про­цеду­ру:

hanc autem scrip­tu­ram do­na­tio­nis Fe­li­cia­no no­ta­rio meo scri­ben­dum dic­ta­vi eique re­lec­tae a me si­ne do­lo ma­lo ma­nu prop­ria sub­scrip­si et ges­tis al­le­ga­ri prop­ria vo­lun­ta­te man­da­vi, et sti­pu­lan­ti­bus que ve­ne­ra­bi­li vi­ro pres­bi­te­ro dia­co­ni­bus uni­ver­sis­que cle­ri­cis me­mo­ra­tae eccle­siae de om­ni­bus sup­ra­dic­tis spo­pon­di, sub die XV Kal. Ma­jarum^[41] (III 22–26).

В послед­них стро­ках фор­му­лой con­sen­si et sub­scrip­si повто­ря­ют­ся усло­вия даре­ния и под­твер­жда­ет­ся при­ви­ле­гия узуф­рук­та.

Речь, таким обра­зом, идёт о даре­нии, в свя­зи с чем необ­хо­ди­мо напом­нить неко­то­рые пра­ви­ла. Зенон в издан­ной на Восто­ке кон­сти­ту­ции, кото­рую Кодекс Юсти­ни­а­на (I, 12, 15^[42]) поме­ща­ет с.73 меж­ду 470 и 477 гг., напо­ми­на­ет об обя­зан­но­сти тех, кто совер­ша­ет эти даре­ния, состав­лять доку­мен­ты о них в соот­вет­ст­вии с закон­ны­ми фор­му­ла­ми. Преж­де все­го необ­хо­ди­мо, чтобы они были сда­ны на хра­не­ние в кан­це­ля­рию (in­si­nua­tio); епи­ско­пы упол­но­мо­че­ны при­во­дить их в испол­не­ние. Импе­ра­тор осо­бо отме­ча­ет даре­ния дви­жи­мо­го и недви­жи­мо­го иму­ще­ства, пред­на­зна­чен­ные для стро­и­тель­ства часо­вен «в честь муче­ни­ков, апо­сто­лов, про­ро­ков или свя­тых анге­лов», а так­же те, чьей целью было стро­и­тель­ство гости­ниц для путе­ше­ст­вен­ни­ков и при­ютов для боль­ных и бед­ных. Даре­ния часто сопро­вож­да­лись сим­во­ли­че­ским обме­ном и Зенон ука­зы­ва­ет на обя­за­тель­ность его соблюде­ния; так­же веро­ят­но, что по обы­чаю Позд­ней импе­рии даре­ния часто сопро­вож­да­лись сохра­не­ни­ем узуф­рук­та.

Осо­бую раз­но­вид­ность даре­ния пред­став­ля­ет при­дан­ный ему инвен­тарь (в текстах того вре­ме­ни гово­рит­ся о dos^[43]), кото­рый дол­жен был пре­до­ста­вить тот, кто решил воз­ве­сти новую цер­ковь или часов­ню. Дей­ст­ви­тель­но, осно­ва­те­лю было необ­хо­ди­мо обес­пе­чить суб­сиди­ро­ва­ние отправ­ле­ния куль­та и потреб­но­стей кура­то­ра. Такое при­дан­ное иму­ще­ство чаще все­го состо­я­ло из земель, доход от кото­рых шёл на нуж­ды церк­ви. Эта прак­ти­ка, кото­рой, по-види­мо­му, обыч­но сле­до­ва­ли, была введе­на в Ита­лии папой Гела­си­ем (кото­рый был пон­ти­фи­ком с 492 по 496 гг.), и его зако­но­да­тель­ство будет дей­ст­во­вать по край­ней мере до нача­ла VIII века.

Имен­но Гела­сий, кото­ро­му дово­ди­лось наблюдать те юриди­че­ские и адми­ни­ст­ра­тив­ные затруд­не­ния, с кото­ры­ми стал­ки­ва­лись част­ные церк­ви и вооб­ще рели­ги­оз­ные зда­ния, и уста­но­вил стро­гий кон­троль над их осно­ва­ни­ем в сво­их декре­та­ли­ях от 11 мар­та 494 года (напом­ним здесь, что тибур­ти­нец Сим­пли­ций был пон­ти­фи­ком с 468 по 483 гг.). Раз­ре­ше­ние по запро­су (pe­ti­tio) долж­но было давать­ся после одоб­ре­ния про­ек­та, и епи­ско­пу было пре­до­став­ле­но пра­во освя­щать цер­ковь посред­ст­вом praescrip­tio. Так­же в pe­ti­tio по прось­бе епи­ско­па осно­ва­тель отка­зы­вал­ся от каких-либо осо­бых при­тя­за­ний на новую цер­ковь в целях обес­пе­че­ния куль­та и нужд его прак­ти­ку­ю­щих. Как отме­ча­ет Год­ме (Gau­de­met), труд­но точ­но опре­де­лить терри­то­рии, на кото­рых при­ме­ня­лась эта про­цеду­ра, и уж точ­но речь не мог­ла идти обо всей сово­куп­но­сти хри­сти­ан­ских обла­стей. Отно­ше­ния с Римом были на самом деле слиш­ком слож­ны­ми, чтобы поста­вить созда­ние каж­дой часов­ни в зави­си­мость от пап­ско­го раз­ре­ше­ния; с дру­гой сто­ро­ны, несо­мнен­но, что этот режим был при­ме­ним к полу­ост­ров­ной Ита­лии и к Сици­лии⁵⁶.

с.74 Сле­ду­ет обра­тить вни­ма­ние на одну деталь, отра­жён­ную в char­ta Cor­nu­tia­na, где дари­тель уточ­ня­ет, что сохра­ня­ет­ся узу­фрукт на зем­ли (в эсха­то­кол­ле^[44]: sal­vo sci­li­cet mi­hi usuf­ruc­tu sup­rascrip­to­rum ag­ro­rum, quod sup­ra eadem mi­hi scrip­tu­ra ser­va­vi^[45]). Извест­но, что осу­ществля­е­мый в этом отно­ше­нии кон­троль был преж­де все­го фис­каль­ным и папа Гела­сий хотел коди­фи­ци­ро­вать чёт­кий порядок в отно­ше­нии воз­мож­ных буду­щих при­тя­за­ний (ep. XIV; Thiel 364). Во избе­жа­ние затруд­не­ний было обна­ро­до­ва­но кате­го­ри­че­ское пред­пи­са­ние, в соот­вет­ст­вии с кото­рым осно­ва­тель дол­жен был отка­зать­ся от каких-либо осо­бых при­тя­за­ний на новую цер­ковь и от полу­че­ния дохо­да от при­дан­но­го ей иму­ще­ства для себя и сво­их потом­ков⁵⁷; отра­жён­ное в нашем доку­мен­те сохра­не­ние узуф­рук­та не может быть объ­яс­не­но и заклю­ча­ет в себе при­ме­ча­тель­ное несоот­вет­ст­вие, если заин­те­ре­со­ван­ное лицо наме­ре­ва­лось доб­ро­со­вест­но сле­до­вать обы­ча­ям, уста­нов­лен­ным рим­ской цер­ков­ной коди­фи­ка­ци­ей.

Как и в боль­шин­стве нота­ри­аль­ных доку­мен­тов, текст нашей гра­моты состо­ит из фор­мул, опре­де­лён­ных фраз, кото­рые писец (scri­ba) обыч­но зна­ет наизусть и кото­рые сле­ду­ют зара­нее уста­нов­лен­но­му поряд­ку. Так­же в этом даре­нии меж­ду датой и фор­му­ля­ром поме­ще­ны общие прин­ци­пы, свя­зан­ные с моти­ва­ци­ей акта. Пет­р­ак­ко Сикар­ди отме­ча­ет, что «текст это­го типа доку­мен­тов не пред­став­ля­ет собой – раз­ве что в незна­чи­тель­ной части – твор­че­ство нота­рия и отнюдь не явля­ет­ся еди­ным с линг­ви­сти­че­ской точ­ки зре­ния… Ско­рее, чем о язы­ке, сле­ду­ет гово­рить о мета­язы­ке, в кото­ром сосу­ще­ст­ву­ют эле­мен­ты, про­ис­хо­дя­щие из раз­ных источ­ни­ков и отно­ся­щи­е­ся к раз­ным хро­но­ло­ги­че­ским стра­там … ана­лиз фор­му­ля­ра может дать инте­рес­ную инфор­ма­цию о ста­дии латин­ско­го язы­ка (в част­но­сти, тех­ни­че­ской и юриди­че­ской латы­ни), пред­ше­ст­ву­ю­щей эпо­хе бумаг, о кото­рой, из-за отсут­ст­вия пря­мой доку­мен­та­ции (за исклю­че­ни­ем несколь­ких папи­ру­сов VI–VII вв.) мы зна­ем очень мало. Изу­че­ние фор­мул ста­вит вопрос об их пере­да­че: как нота­рии их заучи­ва­ли и вос­про­из­во­ди­ли, будь то бла­го­да­ря уст­ной или пись­мен­ной тра­ди­ции»⁵⁸.

Я не ста­ну оста­нав­ли­вать­ся здесь на с.75 дипло­ма­ти­че­ской тер­ми­но­ло­гии, то есть на поня­ти­ях exemplar, authen­ta⁵⁹, sub­scrip­tio, ges­tis al­le­ga­ri, pa­gi­na⁶⁰ и т.д., отно­ся­щих­ся к исклю­чи­тель­ной ком­пе­тен­ции спе­ци­а­ли­ста по дипло­ма­ти­ке; пусть спе­ци­а­ли­сты высо­кой ква­ли­фи­ка­ции дове­дут до совер­шен­ства окон­ча­тель­ное изда­ние гра­моты, сопро­во­див его более надёж­ны­ми сооб­ра­же­ни­я­ми, чем это мог­ла бы сде­лать моя при­хот­ли­вая – и, во вся­ком слу­чае, не вполне реле­вант­ная – di­vi­na­tio!^[52]

Я же, имея в виду фор­му в целом, отме­чу, что мы име­ем дело с доку­мен­том опре­де­лён­ной вели­ча­во­сти, весь­ма далё­ким, напри­мер, от почти совре­мен­ной ему car­ta Nar­tia⁶¹. Акт обна­ру­жи­ва­ет неуклон­ное стрем­ле­ние к пыш­но­сти, почти con­cin­ni­tas^[53]. Об этом свиде­тель­ст­ву­ет его раз­ви­тие по фор­му­ля­ру – каче­ст­вен­ный при­знак несо­мнен­но про­фес­сио­наль­но­го нота­рия: il­lud quo­que de­co­rum pu­ta­mus, ut^[54] (с про­леп­си­сом^[55] в I 3); ser­va­ta et in per­pe­tuum cus­to­di­ta^[56] (III 30); mas­sae iuris nostrae^[57] (I 8). Но в осо­бен­но­сти стрем­ле­ние к фор­маль­но­му укра­ша­тель­ству выда­ёт­ся нали­чи­ем мно­го­чис­лен­ных парал­ле­лиз­мов. Мож­но отме­тить их кон­цен­тра­цию в доволь­но веле­ре­чи­вом отрыв­ке в нача­ле: dei fa­vo­re et iuba­mi­ne con­sti­tu­te at­que fun­da­te^[58] – кото­ро­му пред­ше­ст­ву­ет псев­до­клас­си­че­ское qua con­si­de­ra­tio­ne per­mo­tus^[59] (I 9); re­ti­nui­mus at­que re­ti­ne­mus^[60] (I 12); pu­re ac di­rec­te^[61] (I 13); le­gem et con­di­cio­nem^[62] (II 5).

Что каса­ет­ся соб­ст­вен­но хри­сти­ан­ских выра­же­ний, то с.76 сам тип доку­мен­та – пожерт­во­ва­ние иму­ще­ства част­ным лицом церк­ви – уста­нав­ли­ва­ет оче­вид­ную связь с куль­ту­рой ярко выра­жен­ной рели­ги­оз­ной направ­лен­но­сти. Выде­лен­ная из него линг­ви­сти­че­ская состав­ля­ю­щая так­же ука­зы­ва­ет на при­зна­ки, кото­рые долж­ны быть свя­за­ны с поли­ти­че­ским и эко­но­ми­че­ским содер­жа­ни­ем подоб­ных пожерт­во­ва­ний. Дари­тель, кото­рый, как мы виде­ли, сохра­ня­ет узу­фрукт на иму­ще­ство, свя­зы­ва­ет свою семью с таким могу­ще­ст­вен­ным инсти­ту­том как цер­ковь, полу­чая вза­мен защи­ту от про­из­во­ла фео­да­та­ри­ев и им подоб­ных⁶².

Всту­пая в более кон­крет­ную язы­ко­вую область, огра­ни­чен­ную эти­ми пер­вич­ны­ми сведе­ни­я­ми о непо­д­лин­но­сти доку­мен­та, я сна­ча­ла пред­став­лю ряд создан­ных для это­го слу­чая лек­си­че­ских и син­таг­ма­ти­че­ских гапа­к­сов, пово­ды для появ­ле­ния кото­рых будет оправ­дан­но иссле­до­вать, посколь­ку речь идёт в основ­ном о сино­ни­мах лемм и син­тагм, засвиде­тель­ст­во­ван­ных в дру­гих местах и в дру­гих фор­му­ли­ров­ках. Рядом с гапа­к­са­ми сооб­ща­ет­ся о пер­вых свиде­тель­ствах, кото­рые уда­лось обна­ру­жить и кото­рые в боль­шин­стве слу­ча­ев очень близ­ки к каро­линг­ско­му пери­о­ду. Лек­си­ка доку­мен­та в отно­ся­щих­ся к утва­ри пере­ч­нях подо­зри­тель­ным обра­зом пред­став­ля­ет собой каль­ку инвен­тар­ных опи­сей зна­ме­ни­тых бази­лик, начи­ная с лате­ран­ской.

I 4 lu­mi­na­ri­bus

от позд­них форм lu­mi­na­re, -is (die leuch­tei^[64], Sleu­mer) и lu­mi­na­ria (éc­lai­ra­ge^[65], Nie­meyer) «желез­ный све­тиль­ник», «тип боль­шо­го под­свеч­ни­ка». Это зна­че­ние, пред­став­лен­ное уже в Вуль­га­те («све­ти­ло» в Быт. 1:16; Исх. 23:6^[66]; Пс. 135:7; Иез. 32:8), было вос­при­ня­то Гри­го­ри­ем Вели­ким, так­же исполь­зо­вав­шим фор­му­лу sar­tis tec­tis et lu­mi­na­ri­bus^[67] (ep. II 9; IV 19; V 48), где появ­ля­ет­ся sar­tus tec­tus, при­сут­ст­ву­ю­щее и в нашей char­ta. Ещё одно свиде­тель­ство VI века – в дея­ни­ях Кар­пен­то­рак­ско­го собо­ра (con­ci­lium Car­pen­to­ra­ten­se) (6 нояб­ря 527 г.): hic tan­tum, quod cle­ri­cis vel sar­che­tic­tis ra­tio­na­bi­li­ter suf­fi­cat, re­ser­ve­tur^[68], а в сле­дую­щем веке – в дея­ни­ях Париж­ско­го собо­ра (10 октяб­ря 614 г.)⁶³: quae­cum­que pro sar­ce­tec­ta eccle­siis fue­rint ad­le­ga­ta^[69].

с.77 Оба этих тер­ми­на, lu­mi­na­ria – «желез­ный све­тиль­ник», и sar­ta­tec­ta – бук­валь­но «почин­ка кры­ши» (sar­ta­tec­ta неред­ко явля­ет­ся слит­ным (iunctu­ra): Sleu­mer пере­во­дит как “aus­ge­bes­sert”^[70]), – будут часто исполь­зо­вать­ся в юриди­че­ских фор­му­ли­ров­ках и цер­ков­ных декре­тах, осо­бен­но в каро­линг­скую эпо­ху. Lu­mi­na­ria засвиде­тель­ст­во­ва­но в Lex Vi­si­go­to­rum XII 1, 3: frag­men­tum tes­ta­men­ti Er­mi­neth­ru­dis, quo le­ga­ta plu­ri­ma eccle­siis et per­so­nis scri­bit (700 г.^[71]) lu­mi­na­ria tan­tum in eccle­sia Bo­ni­sia­ca mi­nistra­re sto­deat^[72]64; в пись­мах папы Адри­а­на I (ep. от 781 г.)⁶⁵, в Pip­pi­ni ca­pit. Ital. 801–810 гг.⁶⁶ и в обла­сти Бене­вен­то в точ­но не опре­де­лён­ное вре­мя, но око­ло 1000 г. (per unum­quo­que cor­pus­cu­lu in eccle­sia lu­mi­na­ria per­sol­be­re^{[73] 67}). В дея­ни­ях Париж­ско­го собо­ра 614 года при­сут­ст­ву­ет тер­мин sar­ta­tec­ta (quae­cum­que pro sar­ce­tec­ta eccle­siis fue­rint ad­le­ga­ta^[74]68), как и в Me­mo­rie Mo­de­ne­si 796 года: id est in sar­ta­tec­tis templi re­fi­cien­dis in cle­ri­cis congre­gan­dis, in scho­la ha­ben­da, et pue­ris edo­cen­dis^[75]69, в каро­линг­ских Ca­pi­tu­la­ria 845 года⁷⁰, в Ca­pi­tu­la Валь­те­рия Орле­ан­ско­го 871 года⁷¹, в Dec­re­tum Гуго­на 938 года⁷².

I 9 dei fa­vo­re et iuba­mi­ne con­sti­tu­te at­que fun­da­te^[78]

здесь пред­став­ле­ны две парал­ле­ли, состо­я­щие из прак­ти­че­ски сино­ни­мич­ных пар. У клас­си­че­ских авто­ров повто­ре­ние двух гла­го­лов con­sti­tuo и fun­do засвиде­тель­ст­во­ва­но начи­ная с Плав­та⁷³, они вновь исполь­зу­ют­ся в позд­нюю эпо­ху в X Pa­ne­gi­ri­cus⁷⁴. В каче­стве при­ме­ра исполь­зо­ва­ния con­sti­tuo парал­лель­но с сино­ни­мом мож­но при­ве­сти Цице­ро­на: de­fen­sio­nis fun­da­men­ta с.78 ... po­si­ta et con­sti­tu­ta^[81]75. В более позд­ний пери­од Бенедикт пред­став­ля­ет выра­же­ние mo­nas­te­rium con­sti­tue­re^[82]76.

Отдель­ный инте­рес пред­став­ля­ет лем­ма iuba­men, при­сут­ст­ву­ю­щая здесь как гапакс. Она обра­зо­ва­на типич­ным суф­фик­сом на -men с инстру­мен­таль­ным отгла­голь­ным зна­че­ни­ем, обо­зна­чаю­щим про­дукт или резуль­тат дей­ст­вия⁷⁷. Ни один сред­не­ве­ко­вый лек­си­кон не при­во­дит более позд­них свиде­тельств.

Син­таг­ма dei fa­vo­re име­ет зна­че­ние, кон­тек­сту­аль­но близ­кое к тому, что выра­жа­ет наша гра­мота, в Sac­ra­men­ta­rium Leo­nia­num, состав­лен­ном в кон­це VI – нача­ле VII вв.⁷⁸, в Li­bel­lus ora­tio­num Gothi­co-His­pa­nus VIII века⁷⁹. Таким обра­зом, выра­же­ние dei fa­vo­re, по-види­мо­му, не было засвиде­тель­ст­во­ва­но ранее и даже соот­вет­ст­ву­ю­щее семан­ти­че­ское зна­че­ние fa­vor встре­ча­ет­ся доволь­но ред­ко. Пока­за­тель­но зна­че­ние, при­об­ре­тён­ное в сред­ние века; Дюканж даёт сле­дую­щее тол­ко­ва­ние: ip­se con­sen­sis^[86] Do­mi­ni pro alie­nan­do feu­do^[87], lau­ti­mium^[88], и при­во­дит свиде­тель­ство Ta­bu­la­rium Auge­ria­cen­se, fol. 58: edit^[89] ter­tiam par­tem to­tius ter­rae de Cu­rio­nio, fa­vo­re et con­si­lio il­lo­rum a qui­bus ha­be­bat il­lud be­ne­fi­cium, sci­li­cet fa­vo­re Al­ber­to de Koi­fec^{[90] [91]}, в кото­ром fa­vor так­же состав­ля­ет напо­ми­наю­щее фор­му­лу выра­же­ние, соеди­ня­ясь здесь с con­si­lium.

II 14 и II 18 stan­ta­reum

“stan­ta­rium pro sta­ta­rius, can­de­lab­rum mai­us, quod per se stat”^[92] (Дюканж), гапакс в char­ta Cor­nu­tia­na. После это­го сле­дую­щее свиде­тель­ство обна­ру­жи­ва­ет­ся в Vi­ta S. De­si­de­rii Epis­co­pi Ca­dur­cen­sis, c. 9: adstant et sta­ta­rii ce­reo­rum cor­po­ri­bus ap­ta­ti^[93]80 (630–655 гг.).

Осо­бый раздел посвя­щён тек­стиль­ным изде­ли­ям; здесь мы нахо­дим почти исклю­чи­тель­но гре­че­ские заим­ст­во­ва­ния, посколь­ку эта семан­ти­че­ская сфе­ра име­ет отно­ше­ние к миру ремё­сел и к осо­бен­но­стям тор­гов­ли. Из них мож­но выде­лить с.79 сме­шан­ные с соб­ст­вен­ны­ми фор­ма­ми позд­ней латы­ни, преж­де все­го в части обо­зна­че­ния цве­то­вых оттен­ков.

II 18 ho­lo­se­ri­cum (так­же II 24, 26, 27, 29); (ср. II 21 mo­lo­si­ri­cum)

ὀλοσηρικός впер­вые засвиде­тель­ст­во­ва­но у гре­ков лек­си­ко­гра­фом V–VI вв. Гези­хи­ем, чей глос­са­рий дошёл до нас зна­чи­тель­но рас­ши­рен­ным – из рас­чё­та одна глос­са из трёх – мате­ри­а­ла­ми, про­ис­хо­дя­щи­ми из паре­мио­гра­фи­че­ских сбор­ни­ков, биб­лей­ских лек­си­ко­нов и так назы­вае­мо­го Глос­са­рия Кирил­ла⁸¹.

На запа­де – от арха­и­че­ско­го *he­lus = жел­то­ва­тый – пер­вое свиде­тель­ство ho­lo­se­ri­cus (pal­lae ho­lo­se­ri­cae) нахо­дит­ся в Re­gu­la ad mo­na­chos епи­ско­па VI века Авре­ли­а­на Аре­лат­ско­го⁸² и заим­ст­во­ва­но одним лишь его зем­ля­ком Цеза­ри­ем, умер­шим в 543 году, кото­рый исполь­зу­ет тот же образ в Re­gu­la ad vir­gins⁸³. Третье упо­ми­на­ние при­шлось ожи­дать почти сто­ле­тие, до Вто­ро­го Севиль­ско­го собо­ра 619 года⁸⁴, – при­знак того, что это при­ла­га­тель­ное было крайне мало рас­про­стра­нён­ным. Из како­го дар­ст­вен­но­го тек­ста или из како­го кан­це­ляр­ско­го фор­му­ля­ра мог­ла его поза­им­ст­во­вать в пред­по­ла­гае­мом 471 году char­ta Cor­nu­tia­na?

В дан­ной свя­зи одно заме­ча­ние. Текст II 17 даёт: ve­la tra­mo­si­ri­ca pra­si­no­pur­pu­ra; II 20: ve­la olo­si­ri­ca coc­cop­ra­si­na duo; II 26: ve­la olo­si­ri­ca blat­tea II; II 27: ve­la apop­la­cia coc­cup­ra­si­na can­cil­la­ta ro­su­la­ta II и т.д. В папи­ру­се, появив­шем­ся поз­же нашей гра­моты при­мер­но на сто­ле­тие (564 г.), я нахо­жу сле­дую­щее выра­же­ние каса­тель­но «бога­то укра­шен­ной рубаш­ки»: ca­mi­sia tra­mo­si­ri­ca in coc­co et pra­si­no va­len­te so­li­dos tres^[96]85. Кро­ме того, речь идёт о фор­муль­ных при­ла­га­тель­ных, кото­рые будут исполь­зо­вать­ся лишь с XII века и поз­же⁸⁶, и при этом толь­ко в обла­сти Эми­лии. Дан­ные обсто­я­тель­ства серь­ёз­но вредят дати­ров­ке с.80 доку­мен­та и его соста­ви­те­лю, не исклю­чая, впро­чем, воз­мож­но­сти того, что текст даже не явля­ет­ся еди­ным.

II 20 ma­for­tem (греч. μαφόρτης^[97])

тер­мин семит­ско­го про­ис­хож­де­ния с двой­ным зна­че­ни­ем:

a) покров (ср. греч. ὠμοφόριον), корот­кая накид­ка, при­кры­вав­шая шею и пле­чи (ma­vor­tis у Сер­вия);

b) корот­кий плащ, покры­ва­ло, пока­ян­ное покры­ва­ло (ср. греч. ὠμοφόριον – омо­фор, род накид­ки на пле­чи, епи­скоп­ское обла­че­ние).

Не вполне ясно зна­че­ние, при­ме­нён­ное в нашей гра­мо­те. В самом деле, име­ют­ся сле­дую­щие пер­вые свиде­тель­ства:

1) ma­fo­rium: мона­ше­ское оде­я­ние с капю­шо­ном (< покров) у Иоан­на, мона­ха из Амаль­фи, X века: stra­ve­runt ma­fo­ria suα^[98]87;

2) ma­for­te: покры­ва­ло; ma­for­tem olo­sy­ri­cum ... mu­ne­ris cau­sa con­ces­se­rit^[99] (in­dic. Pic­tav. an­no 590)⁸⁸.

3) «покры­ва­ло, при­кры­ваю­щее сосуд с еле­ем»: ac­ce­pit [т.е. ac­ci­pit] ... am­pul­las cum bal­sa­mo in­vo­lu­ta[s] cum ma­for­tio si­ri­co^[100] (Or­do Rom. XXX B, c. 17)⁸⁹ кон­ца VIII века;

4) «алтар­ная ска­терть»: maphor­tem se­ri­cum ... ob­tu­lit, dep­re­cans quo­ties­cum­que mis­sa ad eius al­ta­re ce­leb­ra­re­tur, ip­si men­sae sac­ra­tae ob me­mo­riam sui su­per­po­ne­re­tur^[101] (Mi­rac. Gib­ria­ni, в Рейм­се в 1145 г.)⁹⁰;

5) ma­for­tem «заве­са на моги­ле свя­то­го» у Венан­ция Фор­ту­на­та, до 573 г.⁹¹;

6) при­сут­ст­ву­ет в опи­си одеж­ды – веро­ят­но, как «доба­воч­ное покры­ва­ло» – в De lau­di­bus vir­gi­num Аль­д­хель­ма в VII веке⁹².

с.81

II 21 te­leo­co­por­phy­ro < τελικός (?) + πόρφυρ («окайм­лён­ный пур­пу­ром»?)

либо < τελειοπόρφυρος

чте­ние кодек­са несо­мнен­но явля­ет­ся иска­же­ни­ем пред­по­ла­гае­мо­го te­leu­to­por­phy­rus. Сел­ла пони­ма­ет его как «с пур­пур­ной кай­мой»⁹³.

II 24 auroc­la­vus – гапакс, боль­ше не исполь­зу­ет­ся.

III 3 ro­su­la­ta – гапакс, повто­ря­ет­ся так­же в стро­ке 4 “ve­la li­nea ro­su­la­te”.

От позд­не­го ro­su­la (Drac. Hex. 597; Carm. I 717) засвиде­тель­ст­во­ва­но толь­ко ro­su­len­tus (Prud., Pe­ris­te­pha­non, III 199).

III 5 co­mi­te

В пере­чне при­дан­но­го церк­ви иму­ще­ства после завес, укра­шав­ших вход­ную арку в риз­ни­цу, упо­ми­на­ют­ся свя­щен­ные тек­сты, пред­став­лен­ные сле­дую­щим обра­зом: item co­di­ces euan­ge­lia . IIII . Apos­to­lo­rum . psal­te­rium . et co­mi­te . Я не задер­жи­ва­юсь на син­та­к­си­че­ской сжа­то­сти, свя­зан­ной с гене­ти­вом Apos­to­lo­rum, пони­мае­мым кри­ти­кой как эллип­сис^[103] тер­ми­на Ac­ta^[104]94. В дей­ст­ви­тель­но­сти, начи­ная с тек­ста Or­di­nes Ro­ma­ni XIII A, состав­лен­но­го меж­ду 790 и 814/818 гг., кото­рый, как извест­но, вклю­ча­ет литур­ги­че­ские чте­ния в тече­ние года, – сохра­нив­ше­го­ся бла­го­да­ря даль­но­вид­ной рели­ги­оз­ной поли­ти­ке каро­линг­ских пра­ви­те­лей – Apos­to­lus пря­мо назы­ва­ет­ся литур­ги­че­ская кни­га, содер­жа­щая посла­ния св. Пав­ла и порядок их чте­ния во вре­мя служ­бы⁹⁵. Этот риту­ал, не пред­на­зна­чен­ный для при­ме­не­ния в дру­гих целях, по-види­мо­му, поль­зо­вал­ся опре­де­лён­ным успе­хом, если в IX веке реймс­ский архи­епи­скоп Гинк­мар пред­пи­сы­вал чте­ние sta­tim post apos­to­lum, id est post epis­to­lam^[106]96. В ген­диа­ди­се^[107] же «Дея­ния апо­сто­лов» пер­вое с.82 свиде­тель­ство обна­ру­жи­ва­ет­ся толь­ко в Sac­ra­men­ta­rium Gre­go­ria­num, тек­сте X века, в кото­ром ино­гда при­во­дят­ся более древ­ние фор­му­лы⁹⁷.

В отно­ше­нии сле­дую­ще­го упо­ми­на­ния “co­mi­te” (co­mes, co­mis, li­ber co­mi­tis ...) я отме­чаю, что пер­вым, кто обра­тил на него вни­ма­ние, был Маби­льон, ука­зав­ший, что in mul­tis ob­ser­va­tu dig­nis non le­vi­ter prae­te­ri­re li­cet id quod le­gi­tur de lib­ro ‘co­mi­te’, qui Hie­ro­ny­mo adscri­bi­tur an­te an­nos oc­tin­gen­tos; cer­te auc­to­rem Hie­ro­ny­mi aequa­lem aut sup­pa­rem ha­bet, ex hac char­ta^[108] (p. 463), у кото­ро­го заим­ст­во­вал Шпан­ген­берг, дав­ший тол­ко­ва­ние “Li­ber S. Hie­ro­ny­mo adscrip­tus”^[109]. Эта отдель­ная кни­га, исполь­зо­вав­ша­я­ся в рим­ской литур­гии, была вспо­мо­га­тель­ным «лек­ци­о­на­ри­ем» в тече­ние все­го года; её состав­ле­ние при­пи­сы­ва­ет­ся Псев­до-Иеро­ни­му в отрыв­ке, до сих пор вызы­ваю­ще­му спо­ры⁹⁸, посколь­ку она упо­ми­на­ет­ся толь­ко в заго­лов­ке одно­го пись­ма, адре­со­ван­но­го тем, кто при­ни­ма­ет мона­ше­ский образ жиз­ни (и поэто­му не долж­на исполь­зо­вать­ся в обыч­ной литур­ги­че­ской прак­ти­ке). Это назва­ние исче­за­ет из всех доку­мен­тов и впо­след­ст­вии впер­вые упо­ми­на­ет­ся в IX веке Валаф­ридом Стра­бо­ном: vo­lu­men quod co­mi­tis fer­tur no­mi­ne, per­di­de­rat^[111]99, и так­же в IX веке Сма­рагдом Сен-Мишель­ским, кото­рый опре­де­ля­ет li­ber co­mi­tis как неболь­шую пат­ри­сти­че­скую анто­ло­гию¹⁰⁰. Менее ску­пой, чем кос­вен­ная тра­ди­ция, явля­ет­ся тра­ди­ция руко­пис­ная, кото­рая даёт нам несколь­ко древ­них кодек­сов, но в любом слу­чае гораздо более позд­них, чем пред­по­ла­гае­мая char­ta Cor­nu­tia­na. Пер­вый отно­сит­ся к VII веку, напи­сан ост­ров­ным поши­бом^[112] и счи­та­ет­ся древ­ней­шим капи­ту­ля­ри­ем рим­ской церк­ви¹⁰¹. Затем сле­ду­ют пять тек­стов, кото­рые, как было мной пока­за­но в иссле­до­ва­нии о про­из­вод­стве кодек­сов в пери­од до IX века, были созда­ны в Ита­лии¹⁰²: фраг­мен­ты с.83 Co­mes Dup­lex в унци­а­ле кон­ца VI века, про­ис­хо­дя­щие из опре­де­лён­но­го цен­тра кни­го­пи­са­ния на севе­ре¹⁰³. В зна­ме­ни­том аббат­стве Боб­био был, веро­ят­но, в сле­дую­щем сто­ле­тии напи­сан унци­а­лом Co­mes, кото­рый сопро­вож­дал Epis­tu­lae Pau­li^[114]104, тогда как в кон­це VIII века в цен­траль­ной Ита­лии была напи­са­на унци­а­лом и минуску­лом литур­ги­че­ская кни­га, содер­жа­щая Evan­ge­lia et Co­mes¹⁰⁵. Две послед­ние руко­пи­си отно­сят­ся к не опре­де­лён­но­му точ­нее пери­о­ду меж­ду кон­цом VIII и нача­лом IX вв. Мы не вполне уве­ре­ны в том, что обе они были напи­са­ны в Ита­лии, но палео­гра­фи­че­ские и коди­ко­ло­ги­че­ские при­зна­ки ука­зы­ва­ют на боль­шую веро­ят­ность это­го. Речь идёт о Co­mes, напи­сан­ном почер­ком, опре­де­ля­е­мым как «при­ми­тив­ный минускул», кото­рый сопро­вож­да­ет текст еван­ге­лий, выпол­нен­ный унци­а­лом¹⁰⁶. Послед­няя руко­пись, оза­глав­лен­ная Li­ber Co­mi­tis (Co­mes dup­lex), напи­са­на унци­а­лом и минуску­лом; отдель­ные палео­гра­фи­че­ские эле­мен­ты поз­во­ля­ют отне­сти её лока­ли­за­цию к север­ной Ита­лии или к швей­цар­ско­му скрип­то­рию¹⁰⁷. Дюканж в глос­се к это­му сло­ву при­во­дит опре­де­ле­ния Папия (Pa­pias), лом­бард­ско­го грам­ма­ти­ка XI века: “Co­mes” vo­ca­tur ab Eccle­sias­ti­cis congre­ga­tio cae­les­tium lec­tio­num^[115]108, Фоки Грам­ма­ти­ка (Pho­cas Gram­ma­ti­cus): te lon­gi­que pe­tens Co­mi­tem si­bi fer­re via­tor / ne du­bi­tet; par­vo pon­de­re mul­ta ve­his^[116]109, и цита­ту из Chro­ni­con Far­fen­se Гри­го­рия Мона­ха (Gre­go­rius Mo­na­chus) (1110–1125)¹¹⁰. Послед­нее изве­стие, о кото­ром сле­ду­ет упо­мя­нуть, заклю­ча­ет­ся в том, что в ибе­рий­ских доку­мен­тах этот текст fe­re sem­per Co­mi­cus et Com­mi­cus pro Co­mi­tus ap­pel­la­tur^[119]111.

с.84 Таким обра­зом, пря­мая и кос­вен­ная тра­ди­ции во всех отно­ше­ни­ях про­сле­жи­ва­ют­ся поз­же пред­по­ла­гае­мой даты char­ta Cor­nu­tia­na. Похо­же, что этот литур­ги­че­ский текст с опре­де­лён­но­го момен­та был широ­ко рас­про­стра­нён и доста­точ­но зна­чим, поэто­му ещё раз ока­зы­ва­ет­ся доволь­но стран­ным, что ново­об­ра­щён­ный Вали­ла ода­рил им отда­лён­ную сель­скую цер­ковь, кото­рая, веро­ят­но, не испы­ты­ва­ла нуж­ды в цере­мо­ни­ях осо­бой важ­но­сти.

I 2 a di­vi­no mi­nis­te­rio sub­iec­ti^[120]

типич­но хри­сти­ан­ское соче­та­ние (iunctu­ra). Так­же засвиде­тель­ст­во­ва­ны фор­мы в связ­ке с гла­го­ла­ми m. (per)fun­gi, m. ge­re­re, imple­re, exe­qui. У Вик­то­ра Витен­ско­го di­vi­num mi­nis­te­rium отно­сит­ся исклю­чи­тель­но к пред­ме­там куль­та (Hist. pers. Afr. I 39). Пап­ские пись­ма исполь­зу­ют это выра­же­ние, соот­но­ся его с ser­vi­tium an­ge­lo­rum^[121]112, тогда как для «боже­ст­вен­но­го слу­же­ния» исполь­зу­ет­ся фор­му­ла sac­ra mi­nis­te­ria¹¹³. Кипри­ан: di­vi­no sa­cer­do­tio ho­no­ra­ti et in cle­ri­co mi­nis­te­ria^[125] (ep. I 1); у него di­vi­num явля­ет­ся осо­бым атри­бу­том sa­cer­do­tium, тогда как при­над­леж­ность к mi­nis­te­rium отно­сит­ся к cle­ri­cus. Види­мо, лишь в каро­линг­скую эпо­ху у этой син­таг­мы засвиде­тель­ст­во­ва­но зна­че­ние «слу­же­ние Богу», «культ», а так­же «совер­ше­ние таинств»: prop­ter di­vi­num mi­nis­te­rium, mis­sa­rum sci­li­cet so­lem­nia adinplen­da et sancto­rum pat­ro­ci­nia por­tan­da^[126] (Conc. Ger­man. 732 года); ad di­vi­num mi­nis­te­rium exe­quen­dum opem fe­ri­mus^[127] (Берен­га­рий, dip­lom., ad 17 iun. 905)¹¹⁴.

I 4 templum di­vi­nae re­li­gio­nis^[128]

В началь­ной фор­му­ле был исполь­зо­ван общий тер­мин eccle­sia (I 1); исполь­зо­ва­ние этой рас­ши­рен­ной син­таг­мы свиде­тель­ст­ву­ет о наме­рен­ном изме­не­нии (va­ria­tio) или обла­го­ра­жи­ва­нии лек­си­ко­на посред­ст­вом заим­ст­во­ва­ния язы­че­ской тер­ми­но­ло­гии. Гре­цизм eccle­sia при­ме­нят­ся в Cor­nu­tia­na для обо­зна­че­ния кон­крет­ной церк­ви, тогда как с.85 templum поме­щён в кон­текст тео­ре­ти­че­ско­го обос­но­ва­ния необ­хо­ди­мо­сти укра­ше­ния Церк­ви вооб­ще.

I 6 de­co­rum pu­ta­mus ut lu­mi­na­ri­bus templum cot­ti­die di­vi­nae re­li­gio­nis or­ne­tur^[129]115

здесь один из ква­ли­фи­ци­ру­ю­щих момен­тов акта; этой фор­му­лой вво­дит­ся раздел об осве­ще­нии церк­ви, кото­рый, как это обыч­но про­ис­хо­дит с бази­ли­ка­ми, содер­жит пере­чень, отдель­ный от дру­гой литур­ги­че­ской утва­ри. Эти пере­ч­ни сле­ду­ют чёт­ким пра­ви­лам: в соот­вет­ст­вии с потреб­но­стя­ми куль­та «ими опре­де­ля­ет­ся выбор и чис­ло пред­ме­тов. С заправ­кой све­тиль­ни­ков свя­зан спи­сок пере­да­вае­мой в каче­стве «при­да­но­го» недви­жи­мо­сти, кото­рая долж­на быть посвя­ще­на боже­ству». Дохо­ды от име­ний, земель, домов, раз­лич­ных постро­ек будут направ­ле­ны преж­де все­го на осве­ще­ние церк­ви¹¹⁶.

Тех­ни­че­ская часть акта, соб­ст­вен­но do­na­tio, содер­жит пере­чень пода­рен­но­го иму­ще­ства. С линг­ви­сти­че­ской точ­ки зре­ния, гра­мота посто­ян­но исполь­зу­ет про­сто­на­род­ную тер­ми­но­ло­гию, фоне­ти­че­ская эво­лю­ция кото­рой может быть пока­за­на: ca­ba no­ba; ca­ba; pi­ci­nus. Пред­ме­ты оби­хо­да после­до­ва­тель­но обо­зна­ча­ют­ся посред­ст­вом лек­си­ки, в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни заим­ст­во­ван­ной из гре­че­ской язы­ко­вой обла­сти.

Каса­тель­но тер­ми­но­ло­гии, свя­зан­ной с земле­вла­де­ни­ем:

с.86

I 8 mas­sae­que iuris nostri

из обще­го зна­че­ния «поме­стье», засвиде­тель­ст­во­ван­но­го уже у Амми­а­на, этот тер­мин ста­но­вит­ся семан­ти­че­ским нео­ло­гиз­мом, озна­чаю­щим «пат­ри­мо­ний», «сово­куп­ность вла­де­ний, при­над­ле­жа­щих одно­му круп­но­му соб­ст­вен­ни­ку». Ввиду отсут­ст­вия каких-либо доку­мен­тов, хотя бы кос­вен­ных, затруд­ни­тель­но опре­де­лить область вла­де­ний пред­по­ла­гае­мо­го Вали­лы. Место­по­ло­же­ние, кото­рое опре­де­лил им Бруц­ца по Виа Вале­рия, в основ­ном было при­зна­но все­ми и уточ­не­но Пер­си­ли в иссле­до­ва­нии 1984 года, где он даже пред­по­ла­га­ет со сто­ро­ны гот­ско­го маги­ст­ра некую фор­му res­ti­tu­tio вла­де­ний, ранее при­над­ле­жав­ших свя­ти­ли­щу Герак­ла, а затем, с кру­ше­ни­ем язы­че­ства, пере­шед­ших к муни­ци­пию, пока не ста­ли вла­де­ни­я­ми Вали­лы по пра­ву заво­е­ва­ния¹¹⁷. Пер­вое свиде­тель­ство тер­ми­на mas­sa, пони­мае­мо­го в зна­че­нии «пат­ри­мо­ний», содер­жит­ся в равенн­ском папи­ру­се 489 года (Ma­ri­ni LXXIII), за ним сле­ду­ют Кас­си­о­дор: pos­ses­so­res at­que con­duc­to­res di­ver­sa­rum mas­sa­rum^[133] (Var. VIII 33, 2; IX 3, 2 Mom­msen), Гри­го­рий Вели­кий (ep. I 42: V 32), пись­ма Ага­пи­та II, папы VI века (ep. c. 923 C Gundlach: mas­sa quem Pre­ci­lia­na), и пись­ма Адри­а­на I, папы VIII века (MGH, ep. VI, Pe­rels, 603, 17: ter­ri­to­rium cum mas­sis si­bi per­ti­nen­ti­bus^[134])¹¹⁸.

с.87 В гра­мо­те, даро­ван­ной св. Гри­го­ри­ем по пово­ду осве­ще­ния бази­ли­ки св. Пав­ла, есть упо­ми­на­ние о mas­sa Aquas Sal­vias, кото­рую папа наме­рен выде­лить на содер­жа­ние све­тиль­ни­ков бази­ли­ки; тем самым даёт­ся чёт­кий при­каз рек­то­ру это­го пат­ри­мо­ния об исклю­че­нии mas­sa из спис­ка акти­вов и отправ­ке дохо­дов насто­я­те­лю Св. Пав­ла¹¹⁹. Будь Кор­нут­ская гра­мота под­лин­ной, мы име­ли бы в ней пер­вое свиде­тель­ство.

I 17 и I 20 area

у Като­на, Agr. 129, и дру­гих гро­ма­ти­ков^[136]120 это lo­cus ubi fru­men­tum tri­tu­ra­tur^[138], ина­че lo­cus va­cuus^[139]121. Выра­жен­ная в гра­мо­те фор­му­ла (do­na­mus ... so­lum in quo con­sti­tu­ta est cum area sua^[141]) обна­ру­жи­ва­ет­ся в доку­мен­тах каро­линг­ской эпо­хи. For­mu­la Tu­ron. N. 42 и p. 158: vin­de­di ca­sa mea cum ip­sa area ubi po­si­ta est^[142]122; в 756 году для горо­да Майн­ца засвиде­тель­ст­во­ва­но: ven­di­di aream unam cum ca­sa in­tus mu­rum Ma­gon­tie ci­vi­ta­tis^[143]123; в 892 году в Милане: vi­nea pe­tia una cum area eius^[144]124.

I 18 и I 21 (h)or­tus

в отли­чие от лем­мы hor­tus, засвиде­тель­ст­во­ван­ной начи­ная с Плав­та со зна­че­ни­ем «сад», «при­ят­ное место», здесь речь идёт о неболь­ших участ­ках зем­ли, пред­на­зна­чен­ных для выра­щи­ва­ния ово­щей; это под­твер­жда­ет­ся тем фак­том, что клас­си­че­ское зна­че­ние в позд­ний пери­од отно­сит­ся к сло­ву, выра­жен­но­му в сред­нем роде и к тому же во мно­же­ст­вен­ном чис­ле¹²⁵, тогда как муж­ской род заре­зер­ви­ро­ван за мета­фо­ра­ми хри­сти­ан­ско­го харак­те­ра (h. conclu­sus, fons sig­na­tus)¹²⁶.

с.88 Or­ta­le засвиде­тель­ст­во­ва­но в 952 году в Бари со зна­че­ни­ем «при­мы­каю­щий к дому неболь­шой ого­род»¹²⁷ и осо­бен­но с XI века по всей Ита­лии зафик­си­ро­ва­но зна­че­ние «неболь­ших раз­ме­ров сель­ское поме­стье, вклю­чаю­щее дом и сад, в кото­ром выра­щи­ва­ют­ся бобо­вые и фрук­ты»¹²⁸. Осо­бый инте­рес пред­став­ля­ет зна­че­ние «земель­ный уча­сток воз­ле дома, попе­ре­мен­но заса­жи­вае­мый зер­но­вы­ми и бобо­вы­ми куль­ту­ра­ми», обна­ру­жи­вае­мое в бер­бер­ской язы­ко­вой обла­сти¹²⁹.

I 19 a ca­va

спе­ци­фи­че­ский тер­мин гро­ма­ти­ков (gro­ma­ti­co­rum), обо­зна­чаю­щий погра­нич­ную «кана­ву». При­да­вае­мый ему в гра­мо­те смысл не вполне ясен: сле­ду­ет ли пони­мать его как «от гра­ни­цы» или же как «под­зем­ное поме­ще­ние для хра­не­ния про­дук­тов» соглас­но зна­че­нию, засвиде­тель­ст­во­ван­но­му в Ges­ta epis­co­po­rum An­tis­sio­do­ren­sium (IX–XIII вв.)¹³⁰, в Chro­ni­con Be­cen­sis Ab­ba­tiae 4895+¹³¹, в одном пись­ме Инно­кен­тия III¹³².

I 20 и I 22 pre­to­rium

о ta­ber­na­cu­lus prae­to­ris^[145] гово­рит Ливий, X 33, но здесь это сло­во, веро­ят­но, озна­ча­ет «вил­лу» вооб­ще – зна­че­ние, при­ня­тое Све­то­ни­ем и после него¹³³. Если бы char­ta была под­лин­ной, нель­зя было бы исклю­чать пра­во соб­ст­вен­но­сти само­го псев­до-Вали­лы.

Зна­че­ния тер­ми­на в позд­нюю эпо­ху могут в рав­ной сте­пе­ни раз­ли­чать­ся меж­ду «двор­цом пра­во­судия» и «вил­лой», «гос­под­ским домом», рас­по­ло­жен­ным, как пра­ви­ло, в цен­тре огром­но­го поме­стья. Пер­вое зна­че­ние, оче­вид­но, вос­хо­дит к рим­ско­му воен­но­му «шат­ру» с.89 и хоро­шо засвиде­тель­ст­во­ва­но начи­ная с XII века¹³⁴. Вто­рое зна­че­ние сле­ду­ет отож­дествлять с харак­тер­ным для позд­не­ан­тич­ной эпо­хи стро­е­ни­ем, “a splen­did country­seat”^[146]135, когда ари­сто­кра­ты, даже про­дол­жая жить в горо­де, про­во­ди­ли пери­о­ды oti­um^[147] в prae­to­ria, став­ших теперь неотъ­ем­ле­мой частью само­го пей­за­жа.

После пер­вых свиде­тельств вре­мён Энно­дия обо­зна­че­ние «вил­лы» как prae­to­rium вновь хоро­шо засвиде­тель­ст­во­ва­но начи­ная с XI века, напри­мер, в трудах Ада­ма Бре­мен­ско­го (око­ло 1039 г.)¹³⁶ или Орде­ри­ка Вита­лия 1199 года¹³⁷.

Изу­чае­мая нами гра­мота име­ет отно­ше­ние к сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ным вла­де­ни­ям, поэто­му упо­мя­ну­то­му в ней pre­to­rium сле­ду­ет, без­услов­но, при­пи­сать вто­рое зна­че­ние в соот­вет­ст­вии с дан­ным в I 22 пояс­не­ни­ем: in­qui­li­no­rum qui in pre­to­rium com­ma­nent^[148].

Необ­хо­ди­мо заме­тить, что, како­во бы ни было зна­че­ние рас­смат­ри­вае­мо­го тер­ми­на, отсут­ст­ву­ю­щее в гра­мо­те латин­ское зна­че­ние vil­la хоро­шо засвиде­тель­ст­во­ва­но в топо­ни­мах, введён­ных гот­ски­ми pos­ses­so­res¹³⁸; если земле­вла­де­ние, пере­дан­ное впо­след­ст­вии в дар воз­во­ди­мой церк­ви, было реаль­ным вла­де­ни­ем гота, зани­мав­ше­го столь высо­кое поло­же­ние в воен­ной иерар­хии и, кро­ме того, поль­зо­вав­ше­го­ся на осно­ва­нии ого­вор­ки узуф­рук­том на поля и рас­по­ря­жав­ше­го­ся людь­ми, то как не пред­по­ло­жить здесь имен­но vil­la, а не prae­to­rium?

I 21 и I 24 se­pem

от клас­си­че­ско­го зна­че­ния «запор», «заграж­де­ние», засвиде­тель­ст­во­ван­но­го Колу­мел­лой, II, Пли­ни­ем, Nat. hist. XIV 24 и т.д., у Кас­си­о­до­ра полу­ча­ет опре­де­ле­ние «пере­го­ра­жи­ва­ние реки для лов­ли рыбы» (Var. V 17, 6). В позд­нем сред­не­ве­ко­вье это сло­во употреб­ля­лось в зна­че­нии «сте­на», «пере­го­род­ка» (преж­де все­го, внеш­няя)¹³⁹. Этот типич­ный для сель­ской среды тер­мин хоро­шо засвиде­тель­ст­во­ван в роман­ских с.90 язы­ках¹⁴⁰. Мож­но пред­по­ло­жить его связь с aima­sia «ограж­де­ние из шипов тер­нов­ни­ка или из кам­ней сухой клад­ки», «пло­ти­на», «загон» (ср. “pre­se­pe” «ясли»).

I 23 viam ca­bam

Ливий, XXIII 1, 6: ple­rae­que ca­vae sunt viae^[149] (Th.l.L., de via­rum an­gus­tiis^[150]); у гро­ма­ти­ков ca­ba = «меже­вая кана­ва». Не сле­ду­ет пол­но­стью исклю­чать сокра­ще­ние от ca­bal­la^[151], посред­ст­вом кото­ро­го мог обо­зна­чать­ся путь, пред­по­чи­тае­мый погон­щи­ка­ми мулов.

I 23 to­rum

клас­си­че­ская эпо­ха пере­да­ёт зна­че­ния «канат, скру­чен­ный из тра­вы»¹⁴¹ и «ложе», «постель», от кото­ро­го пере­нос­ный смысл «брак» и тех­ни­че­ский – «выпук­лое леп­ное укра­ше­ние в осно­ва­нии колон­ны»¹⁴². Лишь гораздо поз­же засвиде­тель­ст­во­ва­но зна­че­ние «холм». Пер­вое свиде­тель­ство содер­жит­ся в Cod. Dipl. Lang. 774–787 гг.: col­li­bus, val­li­bus, to­ri­bus, ria­gi­ni­bus¹⁴³, за ним сле­ду­ют свиде­тель­ства Кодек­са Амаль­фи: ca­sa­lem quan­tum ave­mus in to­ru de lin­te (X в.)¹⁴⁴ и Chro­ni­con Ca­si­nen­sis 4, 63 ss. Льва Остий­ско­го и Пет­ра Диа­ко­на (XI–XII вв.)¹⁴⁵.

Из отно­ся­щей­ся к зда­ни­ям архи­тек­тур­ной тер­ми­но­ло­гии мной выбра­ны:

II 2 ca­sa

в клас­си­че­ском употреб­ле­нии ca­sa име­ет зна­че­ние «сель­ский домик», чаще все­го «хижи­на» с кры­шей, спле­тён­ной из веток. Так у Иси­до­ра: ca­sa est ag­res­te ha­bi­ta­cu­lum pa­lis arun­di­ni­bus et vir­gul­tis con­tex­tum. Ita apud La­ti­nos scrip­to­res; sed apud La­ti­no-Bar­ba­ros su­mi­tur pro quo­vis aedi­fi­cio^[152] (Ori­gin. 12^[153]). В нашем доку­мен­те гово­рит­ся о:

с.91

ca­sa mar­tis

неболь­шой храм Мар­са-Зем­ледель­ца?

ca­sa mar­tur

веро­ят­но, место раз­веде­ния или тор­гов­ли куни­ца­ми – живот­ны­ми, чей мех весь­ма ценил­ся и был востре­бо­ван при изготов­ле­нии пла­щей для зна­ти. Пер­вое упо­ми­на­ние – у Эдме­ра: Ead­me­rus, Ges­ta An­sel­mi Can­tua­rien­sis (конец XI в. – до 1123 г.): bes­tio­la quam mar­ti­ram vo­cant^[154], упо­ми­на­ет­ся так­же у Руд­ли­ба (Ruod­lieb) (XII в.): mu­ne­rat ... pulchris mad­ris cri­sis­ve po­led­ris^[155] (frg. 5 v. 141) и Ада­ма Бре­мен­ско­го: pro la­neis in­du­men­tis ... il­li of­fe­runt tam pre­cio­sos mar­tu­res^[156] (Ges­ta Ham­ma­bur­gen­sis eccle­siae pon­ti­fi­cum, p. 246), у кано­ни­ка аббат­ства Сен-Вик­тор Абса­ло­на (Ab­sa­lon) в XIII в.: pel­li­cio de mar­tu­ri­bus^[157] (P.L. 209, ок. 760 г.). При­ла­га­тель­ное mar­tu­ri­nus, «куний», встре­ча­ет­ся у Лан­дуль­фа Млад­ше­го (Lan­dul­phus Mi­nor) и в Re­gistrum Mag­num ком­му­ны Пья­чен­цы в XII в.: pel­li­cias ... mar­tu­ri­nas^[158]146.

ca­sa cris­pi­ni

ещё одно живот­ное, воз­мож­но, «лох­ма­тое» (долж­но быть свя­за­но с куньим мехом? фан­та­сти­че­ская гипо­те­за). Может быть, неболь­шой храм в честь Кри­спи­на, муче­ни­ка при Дио­кле­ти­ане?

ca­sa pres­sa

обо­зна­че­ние, с неко­то­рой веро­ят­но­стью, носит топо­гра­фи­че­ский харак­тер, наме­кая на лачу­ги («при­шиб­лен­ные дома»?).

ca­sa proiec­ti­ci

на то, что это при­ют для под­киды­шей, как пред­по­ла­гал с.92 Мости¹⁴⁷, а затем Пер­си­ли¹⁴⁸, ука­зы­ва­ет тот же тер­мин proiec­tus уже у Плав­та в зна­че­нии «под­ки­ну­тый», «остав­лен­ный». Но вновь лем­ма появ­ля­ет­ся толь­ко в Col­lec­tio Ca­no­num Hi­ber­nen­sis VIII века¹⁴⁹ и, за исклю­че­ни­ем нашей гра­моты, дру­гих свиде­тельств в пери­од меж­ду ними не суще­ст­ву­ет.

Этот ряд син­тагм с ca­sa в каче­стве обще­го зна­ме­на­те­ля под­во­дит к неко­то­рым сооб­ра­же­ни­ям. Уже созву­чие ca­sa mar­tis / ca­sa mar­tu­ri, к кото­ро­му добав­ля­ет­ся ca­sa cris­pi­ni, побуж­да­ет к попыт­кам фан­та­сти­че­ских тол­ко­ва­ний: lec­tio fa­ci­lior^[159] при­во­дит к гипо­те­зе о сосу­ще­ст­во­ва­нии в одной и той же mas­sa зда­ний, из кото­рых одно каким-то обра­зом было свя­за­но с язы­че­ским боже­ст­вом Мар­сом (поэто­му «неболь­шой храм Мар­са-Зем­ледель­ца»?), а дру­гое исполь­зо­ва­лось для раз­веде­ния куниц (в рай­оне Тиво­ли и доли­ны Аньене не обна­ру­же­но ника­ких пред­ше­ст­ву­ю­щих или после­дую­щих доку­мен­таль­ных свиде­тельств тако­го гипо­те­ти­че­ско­го раз­веде­ния). В этом слу­чае так­же cris­pi­ni может быть свя­за­но с нали­чи­ем дру­го­го живот­но­го, о кото­ром сооб­ща­ет осо­бен­ная харак­те­ри­сти­ка – «лох­ма­тость» …

Ещё одна (доку­мен­таль­но не под­твер­ждён­ная!) гипо­те­за: ана­ло­гич­ное рас­ши­ре­ние зна­че­ния, отно­ся­ще­е­ся к воз­мож­ным «ремёс­лам», мог­ло бы быть про­чи­та­но в ca­sa mar­tis как «место, где хра­ни­лись – или изготав­ли­ва­лись – пред­ме­ты воен­но­го сна­ря­же­ния»; соот­вет­ст­вен­но, ca­sa cris­pi­ni мог­ло озна­чать «сапож­ную мастер­скую»¹⁵⁰. Далее, три роди­тель­ных паде­жа мог­ли ука­зы­вать – соглас­но совре­мен­но­му употреб­ле­нию – име­на вла­дель­цев: «мастер­ская Мар­ция, Мар­ти­рия и Кри­спи­на». Это соот­вет­ст­ву­ет дру­гим име­нам соб­ст­вен­ным, пред­став­лен­ным в доку­мен­те, таким как Сигил­ло­за, Ана­ста­сий, Пика¹⁵¹, Фели­ци­ан …

с.93 Далее, если огра­ни­чить­ся ссыл­кой на сов­ме­ще­ние хри­сти­ан­ско­го куль­та и куль­та клас­си­че­ско­го, то сведе­ние воеди­но неболь­шо­го хра­ма, посвя­щён­но­го Мар­су, в том же самом кон­тек­сте с хра­мом, посвя­щен­ным памя­ти муче­ни­ков, так же неубеди­тель­но, если при­нять во вни­ма­ние, что гра­мота долж­на была быть состав­ле­на по слу­чаю обра­ще­ния и в таком слу­чае этот эле­мент был бы выде­лен совсем по-дру­го­му, куда более выпук­ло! Раз­ве что храм Мар­са упо­ми­на­ет­ся лишь как ранее суще­ст­во­вав­шее архи­тек­тур­ное соору­же­ние … но топо­гра­фия мест­но­сти не оста­ви­ла от него ника­ких сле­дов …

Я не ста­ла оста­нав­ли­вать­ся на слож­ной про­бле­ме иден­ти­фи­ка­ции fun­di, свя­зан­ных с топо­гра­фи­ей мест­но­сти, – пусть по ней выска­жут­ся дру­гие спе­ци­а­ли­сты. Здесь же я в каче­стве при­ме­ра отме­чу, что ca­sa proiec­ti­ci свя­за­но с fun­dum ve­ge­tes (пол­ное выра­же­ние: fun­dum ve­ge­tes quod est ca­sa proiec­ti­ci). Исхо­дя из лем­мы ve­ge­tes мож­но про­следить необыч­ный сема­сио­ло­ги­че­ский про­цесс. Клас­си­че­ское латин­ское ve­ge­tus (от ve­geo «быть живым», «бой­ким» у Варро­на, «воз­буж­дать», «при­во­дить в дви­же­ние» уже у Энния), засвиде­тель­ст­во­ван гене­тив ve­ge­tes, свя­зан­ный с ve­tu­lus, vec­lus¹⁵². В то же вре­мя засвиде­тель­ст­во­ва­но ve­ge­tus от *ve­ge­tia, в свя­зи с лечеб­ны­ми свой­ства­ми рас­те­ния ova­li­dia (ромаш­ка), уже у Псев­до-Апу­лея¹⁵³. Как полу­чи­лось, что в сред­ние века тем же тер­ми­ном обо­зна­ча­лась … «боч­ка для вина»¹⁵⁴, не разъ­яс­ня­ет­ся ни в одном тек­сте, но с XI века и поз­же это един­ст­вен­ное обще­при­ня­тое зна­че­ние, за тем исклю­че­ни­ем, что в неко­то­рых моден­ских доку­мен­тах XIV века ve­ges озна­ча­ет «водо­про­вод»¹⁵⁵. И ссыл­ка на воду или, точ­нее, на акве­ду­ки, жиз­нен­но важ­ный и пер­вей­ший эле­мент в любом кон­трак­те, мог­ла иметь с.94 важ­ное зна­че­ние … если свя­зать этот fun­dum с Ca­mar­ti, отме­чен­ным выше ...

Как я уже писа­ла, это моё пер­вое иссле­до­ва­ние носит при­мер­ный харак­тер, и это отно­сит­ся так­же к мето­до­ло­гии, кото­рой я наме­рен­но не стре­ми­лась при­дать систе­ма­ти­че­ский харак­тер, но лишь пока­зать при­мер под­хо­да к раз­лич­ным слож­ным про­бле­мам. Наи­боль­шее чис­ло гапа­к­сов обна­ру­жи­ва­ет­ся в номен­кла­ту­ре свя­щен­ной утва­ри; было про­веде­но тща­тель­ное сопо­став­ле­ние раз­но­об­раз­ных pra­si­no­pu­pu­ra, leo­co­ro­di­na, lo­co­por­fi­ra, eliob­lat­ta, mi­li­no­por­phi­ra, blac­to­si­ma, or­top­lu­ma, aqui­la­tum, can­ta­ra­ta, tet­ra­fo­tum, cas­sio­ti­cum с инвен­тар­ны­ми опи­ся­ми дви­жи­мо­го иму­ще­ства и свя­щен­ной утва­ри визан­тий­ских и запад­ных церк­вей, и я могу заве­рить, что в основ­ном речь идёт об изо­бре­те­нии новых слов, по боль­шей части слеп­лен­ных из клас­си­че­ских лемм и восточ­ных вли­я­ний. И это не гово­ря о топо­ни­ми­ке, чьи обо­зна­че­ния, без­услов­но, ука­зы­ва­ют на осо­бен­но­сти терри­то­рии (на дан­ный момент не про­яс­нён­ные учё­ны­ми этой обла­сти) и остав­ля­ют серь­ёз­ные сомне­ния так­же в пра­виль­но­сти интер­пре­та­ции лемм, при­ведён­ных в дру­гих доку­мен­тах re­ges­tum¹⁵⁶.

Уже семь­де­сят лет назад Пачи­фи­чи сомне­вал­ся в под­лин­но­сти car­tu­la­rium, как и Пье­рат­ти­ни, кото­рый выска­зы­вал­ся за кри­ти­че­ский пере­смотр все­го Re­ges­to del­la Chie­sa di Ti­vo­li¹⁵⁷. Недав­ние иссле­до­ва­ния Джу­зеп­пе Пет­рок­ки о Сан-Сте­фа­но-деи-Ферри выяви­ли недо­сто­вер­ность топо­гра­фи­че­ских ука­за­ний, преж­де все­го в том, что каса­ет­ся внут­рен­них улиц горо­да¹⁵⁸. Поэто­му не будет опро­мет­чи­вым сде­лать вывод – и пол­ное кри­ти­че­ское изда­ние, сопро­вож­дае­мое ком­плекс­ным линг­ви­сти­че­ским иссле­до­ва­ни­ем, с.95 под­твер­жда­ет это пер­вое заяв­ле­ние, – что мы стал­ки­ва­ем­ся со сред­не­ве­ко­вой под­дел­кой, изготов­лен­ной на волне фаль­ши­вок, сфаб­ри­ко­ван­ных после обна­ро­до­ва­ния гра­моты Кон­стан­ти­на в поль­зу церк­ви¹⁵⁹; доку­мент, таким обра­зом, дол­жен быть ото­дви­нут, по край­ней мере, в каро­линг­ский пери­од. Жела­тель­ное иссле­до­ва­ние car­tu­la­rium во всей его пол­но­те мог­ло бы даже дать повод поду­мать о еди­ном вре­ме­ни состав­ле­ния раз­лич­ных доку­мен­тов … но это всё ещё толь­ко гипо­те­за …

Отсюда сле­ду­ет, по край­ней мере при­ме­ни­тель­но к это­му древ­ней­ше­му пери­о­ду, что исто­рия Тиво­ли и доли­ны Аньене, важ­но­го пере­крёст­ка меж­ду раз­лич­ны­ми куль­ту­ра­ми и свиде­те­лей встре­чи/столк­но­ве­ния меж­ду рим­ским и вар­вар­ским мира­ми, из кото­ро­го родит­ся Евро­па, под­ле­жит все­сто­рон­не­му пере­осмыс­ле­нию.

с.96

с.97

с.98

с.99

с.100