Ливий, Август и форум Августа

с.123 Форум Авгу­ста, посвя­щён­ный во 2 г. до н. э.¹, нагляд­но пока­зы­ва­ет, как имен­но, по мыс­ли импе­ра­то­ра, сограж­дане долж­ны были вос­при­ни­мать рим­скую исто­рию на всем её про­тя­же­нии и его место в ней. Хотя храм Мар­са Мсти­те­ля был обе­то­ван на поле бит­вы при Филип­пах в 42 г. до н. э. (Suet. Aug. 29. 2; RGDA. 2), до его посвя­ще­ния про­шло сорок лет. Ввиду мно­же­ства судеб­ных и дру­гих дел форум при­шлось начать исполь­зо­вать до завер­ше­ния стро­и­тель­ства хра­ма (Suet. Aug. 29. 1); сколь­ко вре­ме­ни созре­ва­ли пла­ны фору­ма как еди­но­го цело­го, неиз­вест­но. Воз­мож­но, какие-то его чер­ты опре­де­ли­лись задол­го до 2 г. до н. э., в том чис­ле, быть может, выбор геро­ев для рим­ско­го «Зала сла­вы», чьи ста­туи вме­сте с эло­ги­я­ми, были уста­нов­ле­ны в двух пор­ти­ках и эксед­рах по обе сто­ро­ны хра­ма². В любом слу­чае с.124 ясно, что вне зави­си­мо­сти от того, дати­ро­вать ли план фору­ма рань­ше или поз­же, ко вре­ме­ни его состав­ле­ния Ливий уже дав­но работал над сво­ей исто­ри­ей Рима. Пер­вая кни­га была закон­че­на меж­ду 27 и 25 гг. до н. э., и очень веро­ят­но, что к это­му вре­ме­ни были напи­са­ны пер­вые пять книг³. Свиде­тель­ства о дати­ров­ке осталь­ных частей исто­рии отсут­ст­ву­ют, исклю­чая то, что пуб­ли­ка­ция послед­них два­дца­ти двух книг была отло­же­на до смер­ти Авгу­ста в 14 г. н. э.⁴ Если выдви­нуть кон­сер­ва­тив­ное пред­по­ло­же­ние о рав­но­мер­ном про­из­вод­стве книг 6—142 с 25 г. до н. э. по 14 г. н. э., то сред­ний пока­за­тель при­мер­но в три с поло­ви­ной кни­ги в год будет озна­чать, что, ска­жем, к 5 г. до н. э. Ливий добрал­ся по мень­шей мере до 75 кни­ги, что соот­вет­ст­ву­ет пери­о­ду Союз­ни­че­ской вой­ны (89 г. до н. э.). Сло­вом, рас­сказ Ливия о зна­чи­тель­ной части рес­пуб­ли­кан­ской исто­рии, веро­ят­но, вышел в свет до 2 г. до н. э., а дошед­шие до нас кни­ги, несо­мнен­но, были извест­ны уже дав­но.

Обще­из­вест­но, что дости­же­ние Ливия «зачи­сти­ло поле». В его рабо­те почти сра­зу ока­за­лись затро­ну­ты неко­то­рые неот­лож­ные заботы импе­ра­то­ра (IV. 20. 5—11), зна­ком­ство с Авгу­стом и импе­ра­тор­ской семьёй ста­но­ви­лось всё бли­же (Tac. Ann. IV. 34. 3; Suet. Claud. 41. 1), и Ливий обрёл повсе­мест­ную и дол­го­веч­ную сла­ву (Plin. Ep. II. 3. 8; Plin. HN. 1 praef. 16). Таким обра­зом, в эпо­ху Авгу­ста форум Авгу­ста и «Исто­рия Рима от осно­ва­ния Горо­да» ста­ли дву­мя самы­ми зна­ме­ни­ты­ми памят­ни­ка­ми рес­пуб­ли­кан­ской исто­рии, и их созда­те­ли были зна­ко­мы друг с дру­гом. Поэто­му мож­но ожи­дать, что меж­ду их пред­став­ле­ни­я­ми о рим­ском про­шлом суще­ст­во­ва­ла какая-то вза­и­мо­связь, будь то вли­я­ние или реак­ция. В насто­я­щей ста­тье будет иссле­до­ван этот вопрос: спер­ва мы посмот­рим на их общую кон­цеп­цию рим­ской исто­рии, а затем — на выбор дея­те­лей для Зала сла­вы и на содер­жа­ние их эло­ги­ев, уде­лив осо­бое вни­ма­ние эло­ги­ям тех людей, кото­рые фигу­ри­ру­ют так­же в дошед­ших до нас частях исто­рии Ливия.

с.125

I

Форум как целое имел общую кон­цеп­цию, и Зал сла­вы был лишь её частью⁵. На архит­ра­ве хра­ма, гос­под­ст­во­вав­ше­го над цен­траль­ным про­стран­ст­вом, кра­со­ва­лось напи­сан­ное круп­ны­ми бук­ва­ми имя Авгу­ста (Ovid. Fast. V. 567—568). Сред­нюю часть фрон­то­на зани­ма­ла ста­туя боро­да­то­го Мар­са Мсти­те­ля в окру­же­нии Вене­ры, Фор­ту­ны, пер­со­ни­фи­ка­ции Пала­ти­на, Ромы и Отца Тиб­ра. В цел­ле хра­ма сто­я­ли ста­туи Мар­са Мсти­те­ля, Вене­ры и боже­ст­вен­но­го Юлия, при­ём­но­го отца Авгу­ста⁶. На фору­ме нахо­ди­лась боль­шая ста­туя само­го Авгу­ста в три­ум­фаль­ном оде­я­нии на квад­ри­ге, с над­пи­сью на базе «Отец Оте­че­ства» (PA­TER PAT­RIAE, RGDA. 35) — титул, даро­ван­ный ему ранее в том же году. В цен­тре каж­дой эксед­ры нахо­ди­лась ниша двой­но­го раз­ме­ра. В север­ной нише сто­я­ла ста­туя Энея, несу­ще­го на пле­чах Анхи­за, в окру­же­нии ста­туй потом­ков Энея из рода Юли­ев. В южной нише был изо­бра­жён Ромул, несу­щий на пле­чах «пыш­ный доспех» (spo­lia opi­ma), а вокруг сто­я­ли ста­туи вели­ких дея­те­лей эпо­хи Рес­пуб­ли­ки, дея­ния кото­рых были пере­чис­ле­ны на пли­тах, при­креп­лён­ных под ними⁷.

Тако­вы основ­ные чер­ты фору­ма Авгу­ста, хотя он был гораздо слож­нее при­ведён­но­го здесь наброс­ка, посколь­ку здесь хра­ни­лись все­воз­мож­ные релик­вии и худо­же­ст­вен­ные про­из­веде­ния, а так­же укра­ше­ния⁸. В чис­ло релик­вий вхо­ди­ли зна­мё­на, захва­чен­ные пар­фя­на­ми у Крас­са и Анто­ния и воз­вра­щён­ные (дипло­ма­ти­че­ским путём) при Авгу­сте в 20 г. до н. э. (RGDA. 29; Cass. Dio LIV. 8. 3).

Таким обра­зом, форум Авгу­ста пред­став­лял собой сме­ше­ние лич­ных и обще­ст­вен­ных эле­мен­тов с явным пре­об­ла­да­ни­ем лич­ных. Август решил, что испол­не­ние обе­та, дан­но­го при Филип­пах, — это его лич­ное дело. Соот­вет­ст­вен­но, он на свои част­ные сред­ства купил зем­лю, на кото­рой пред­сто­я­ло с.126 постро­ить форум, и не стал изы­мать недви­жи­мость у тех, кто не желал её про­да­вать, путём объ­яв­ле­ния этой терри­то­рии государ­ст­вен­ной зем­лёй, а все­го про­ек­та — государ­ст­вен­ным меро­при­я­ти­ем.

В резуль­та­те этих поку­пок при­об­ре­тён­ный Авгу­стом уча­сток ока­зал­ся мень­ше, чем он хотел бы: оче­вид­но, один или несколь­ко земле­вла­дель­цев отка­за­лись про­да­вать ему зем­лю⁹. Форум в сво­ём окон­ча­тель­ном виде выдви­гал на пер­вый план его лич­ность: огром­ная посвя­ти­тель­ная над­пись на архит­ра­ве хра­ма, изо­бра­же­ния его боже­ст­вен­ных пред­ков внут­ри и сна­ру­жи хра­ма, три­ум­фаль­ная ста­туя его само­го в цен­тре пло­ща­ди перед хра­мом. Вел­лей сооб­ща­ет, что на фору­ме были так­же выстав­ле­ны назва­ния испан­ских пле­мён, поко­рён­ных Авгу­стом (qua­rum ti­tu­lis fo­rum eius prae­ni­tet, II. 39. 2). Боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей счи­та­ет, что это пере­чис­ле­ние име­ло фор­му эло­гия на базе ста­туи. В этом мож­но усо­мнить­ся: такой эло­гий сопер­ни­чал бы с про­стой над­пи­сью PA­TER PAT­RIAE на дру­гой сто­роне базы и не при­вле­кал бы тако­го вни­ма­ния, какое пред­по­ла­га­ет сло­во Вел­лея «бли­ста­ет» (prae­ni­tet). Более под­хо­дя­щим местом для этих назва­ний слу­жи­ли бы архит­ра­вы меж­ду верх­ним и ниж­ним ряда­ми колонн, под­дер­жи­вав­ших пор­ти­ки, дли­на каж­до­го из кото­рых пре­вы­ша­ла 100 м. Бук­вы были бы круп­ны­ми, и назва­ния, напи­сан­ные вдоль длин­ных сто­рон пло­ща­ди, вели бы взгляд к име­ни Авгу­ста на архит­ра­ве хра­ма.

Зал сла­вы был под­чи­нён это­му вели­ко­му пла­ну и под­креп­лял его. Вокруг ста­туи Энея, пред­ка Авгу­ста, в цен­траль­ной нише север­ной эксед­ры сто­я­ли ста­туи пред­ков Авгу­ста из рода Юли­ев, в том чис­ле четыр­на­дцать царей Аль­бы Лон­ги (сохра­ни­лись фраг­мен­тар­ные эло­гии чет­ве­рых, D 2—5)¹⁰, отец Юлия Цеза­ря (пре­тор око­ло 92 г. до н. э., умер в 85 г. до н. э.: D 7) и ещё один член рода — Цезарь Стра­бон (куруль­ный эдил в 90 г. до н. э., умер в 87 г. до н. э.: D 6). Эти Цеза­ри иллю­ст­ри­ру­ют срав­ни­тель­но неве­ли­кие дости­же­ния Юли­ев в эпо­ху Рес­пуб­ли­ки. Опи­са­ние Овидия (Fast. V. 563—566) в стро­гом смыс­ле мож­но истол­ко­вать так, что Юлии сто­я­ли с одной сто­ро­ны фору­ма, а все осталь­ные — с дру­гой. Но посколь­ку в пор­ти­ке было место для 108 ниш (D 2), сомни­тель­но, что одну сто­ро­ну мог­ли запол­нить при­мер­но 54 Юлия, даже с учё­том аль­бан­ских царей и род­ст­вен­ни­ков через брак и усы­нов­ле­ние. Эло­гии Мар­ка Клав­дия Мар­цел­ла, зятя Авгу­ста (D 8), умер­ше­го в 23 г. до н. э., и Неро­на Клав­дия Дру­за, пасын­ка Авгу­ста (D 9), с.127 умер­ше­го в 9 г. до н. э., были най­де­ны в рай­оне север­ной эксед­ры¹¹. Цан­кер, веро­ят­но, прав, пред­по­ла­гая, что на север­ной сто­роне сто­я­ли так­же ста­туи неко­то­рых выдаю­щих­ся мужей (sum­mi vi­ri, как они назва­ны в SHA. Alex. Sev. 28. 6), не свя­зан­ных с Юли­я­ми¹². Раз­гра­ни­че­ние меж­ду род­ст­вен­ни­ка­ми и нерод­ст­вен­ни­ка­ми соблюда­лось так­же на похо­ро­нах Авгу­ста, для кото­рых импе­ра­тор оста­вил подроб­ные ука­за­ния (Cass. Dio LIV. 33. 1). В про­цес­сии три порт­ре­та Авгу­ста пред­ше­ст­во­ва­ли изо­бра­же­ни­ям (ima­gi­nes) Юли­ев, а за ними, в свою оче­редь, сле­до­вал порт­рет Рому­ла, воз­глав­ляв­ший порт­ре­ты дру­гих рим­лян (Cass. Dio LIV. 34. 2—3)¹³. При­сут­ст­вие и порядок пред­ков и дру­гих выдаю­щих­ся рим­лян оди­на­ко­вы на фору­ме и в похо­рон­ной про­цес­сии.

Зачем Август пред­ста­вил и на фору­ме, и на похо­ро­нах выдаю­щих­ся людей, не состо­яв­ших с ним в род­стве? Све­то­ний (Aug. 31. 5) сооб­ща­ет, что «После бес­смерт­ных богов он боль­ше все­го чтил память вождей, кото­рые воз­нес­ли дер­жа­ву рим­ско­го наро­да из ничто­же­ства к вели­чию. Поэто­му… в обо­их пор­ти­ках при сво­ем фору­ме каж­до­му из них поста­вил ста­тую в три­ум­фаль­ном обла­че­нии, объ­явив эдик­том, что это он дела­ет для того, чтобы и его, пока он жив, и всех пра­ви­те­лей после него граж­дане побуж­да­ли бы брать при­мер с этих мужей»^[1]. Таким обра­зом, ста­туи и эло­гии на фору­ме порож­да­ли сопер­ни­че­ство за счёт срав­не­ния. Выбор дости­же­ний, кото­рые Август решил упо­мя­нуть в каж­дом эло­гии, поз­во­ля­ет выявить пунк­ты, по кото­рым про­из­во­ди­лось срав­не­ние. Что до эло­гия само­го Авгу­ста, то он соста­вил его лич­но: в даль­ней­шем «Дея­ния» были выве­ше­ны перед его мав­зо­ле­ем и ско­пи­ро­ва­ны по все­му рим­ско­му миру. В недав­но опуб­ли­ко­ван­ной ста­тье П. Фриш убеди­тель­но пока­зал, что дости­же­ния, тща­тель­но пере­чис­лен­ные в «Дея­ни­ях», долж­ны были сопо­став­лять­ся с дости­же­ни­я­ми тех людей, чьи эло­гии были выстав­ле­ны на фору­ме, и выглядеть более выдаю­щи­ми­ся¹⁴.

Сло­вом, «Дея­ния» — это вели­кий срав­ни­тель­ный доку­мент, а форум Авгу­ста — вели­кий срав­ни­тель­ный мону­мент, где все утвер­жде­ния и намё­ки под­чёр­ки­ва­ли те дела, в кото­рых Август что-либо совер­шил пер­вым, или сде­лал боль­ше дру­гих, или с.128 с бо́льшим блес­ком, или более эффек­тив­но. Авгу­сту недо­ста­точ­но было заявить, что он срав­нял­ся дости­же­ни­я­ми со сво­и­ми непо­сред­ст­вен­ны­ми пред­ка­ми или пре­взо­шёл их, что было иде­а­лом для ноби­ли­те­та на про­тя­же­нии всей рес­пуб­ли­кан­ской эпо­хи. Глав­ная идея фору­ма и «Дея­ний» состо­ит в том, что Август срав­нял­ся дея­ни­я­ми со все­ми вели­ки­ми людь­ми в рим­ской исто­рии или пре­взо­шёл их.

Под­дер­жал бы Ливий такое утвер­жде­ние? Отве­тить на этот вопрос не поз­во­ля­ют несколь­ко пре­пят­ст­вий. Во-пер­вых, мы не зна­ем его взглядов на прин­ци­пат как поли­ти­че­ское устрой­ство, как пока­зал в недав­но опуб­ли­ко­ван­ной ста­тье Ю. Дай­нин­гер¹⁵. Вто­рое пре­пят­ст­вие свя­за­но с бли­зо­стью друж­бы и объ­ё­мом кон­так­тов меж­ду эти­ми дво­и­ми людь­ми; они мог­ли быть доволь­но близ­ки и проч­ны, но это не обя­за­тель­но. Более того, если оце­ни­вать зна­че­ние упо­ми­на­ний Ливия об Авгу­сте (или их отсут­ст­вия: в пред­и­сло­вии импе­ра­тор не упо­мя­нут), сле­ду­ет пом­нить о том, что если Ливий желал счи­тать­ся чест­ным исто­ри­ком, то дол­жен был зани­мать неза­ви­си­мое поло­же­ние отно­си­тель­но сво­их могу­ще­ст­вен­ных совре­мен­ни­ков¹⁶. Откла­ды­вая пуб­ли­ка­цию книг 121—142 (вклю­чаю­щих собы­тия с 43 по 9 г. до н. э.) до смер­ти Авгу­ста, Ливий мог руко­вод­ст­во­вать­ся сра­зу дву­мя вро­де бы про­ти­во­по­лож­ны­ми моти­ва­ми: он мог опа­сать­ся, что оскор­бит его сво­ей откро­вен­но­стью и что будет обви­нён в лести и пар­тий­ных при­стра­сти­ях. Есть осно­ва­ния счи­тать, что на Ливия повли­я­ли оба моти­ва. С одной сто­ро­ны, о его неза­ви­си­мо­сти от Авгу­ста свиде­тель­ст­ву­ет утвер­жде­ние Таци­та, вло­жен­ное в уста Кре­му­ция Кор­да (Ann. IV. 34. 3). Дру­ги­ми при­ме­ра­ми могут послу­жить его обсуж­де­ние про­ис­хож­де­ния Юли­ев от Юла (quis enim rem tam ve­te­rem pro cer­to ad­fir­met?^[2] I. 3. 1—3); его бес­при­страст­ное, несколь­ко скеп­ти­че­ское отно­ше­ние к рас­ска­зу Авгу­ста о том, как Кор­не­лий Косс заво­е­вал «пыш­ный доспех» (spo­lia opi­ma, IV. 20. 4—11, ср. 32. 4), и пря­мо постав­лен­ный им вопрос о том, не выиг­рал ли бы мир, если бы Юлий Цезарь не родил­ся на свет (Sen. QNat. V. 18. 4). С дру­гой сто­ро­ны, он вооб­ще мог не назы­вать импе­ра­то­ра по име­ни, одна­ко его упо­ми­на­ния об Авгу­сте явно ком­пли­мен­тар­ны¹⁷.

Таким обра­зом, на Ливия, веро­ят­но, повли­я­ли оба моти­ва. Но сомни­тель­но, что он счи­тал Авгу­ста послед­ним и вели­чай­шим из мно­же­ства вели­ких людей Рес­пуб­ли­ки. Ливий смот­рел на рим­скую исто­рию как на сово­куп­ность дости­же­ний вождей и ведо­мых; нра­вы (mo­res) наро­да как цело­го с.129 явля­ют­ся кон­стан­той в его исто­рии, где нацио­наль­ный харак­тер раз­ви­ва­ет­ся, зре­ет и при­хо­дит в упа­док¹⁸. Есте­ствен­но, харак­те­рам отдель­ных людей при­да­ёт­ся боль­шое зна­че­ние, но даже вели­чай­шие герои у Ливия име­ют недо­стат­ки; с его точ­ки зре­ния, гораздо важ­нее то, что Рим создан уси­ли­я­ми мно­же­ства вождей, а не како­го-то одно­го чело­ве­ка (см. IX. 18. 9).

В одном кон­крет­ном вопро­се Ливий и Август были под­чёрк­ну­то соглас­ны друг с дру­гом: исто­рия — это вели­кое хра­ни­ли­ще при­ме­ров (exempla), кото­рые могут послу­жить людям ори­ен­ти­ром для постро­е­ния жиз­ни и мерой для оцен­ки их соб­ст­вен­но­го вкла­да. Заме­ча­ния Ливия во введе­нии (10) согла­су­ют­ся с верой импе­ра­то­ра в силу при­ме­ров в рим­ской жиз­ни.

II

Мог­ли Ливий и его исто­рия под­ска­зать Авгу­сту выбор отдель­ных людей в каче­стве наи­бо­лее выдаю­щих­ся (sum­mi vi­ri)? Подав­ля­ю­щее боль­шин­ство из них заслу­жи­ва­ло гром­ко­го про­слав­ле­ния у Ливия, ибо в основ­ном это были три­ум­фа­то­ры¹⁹. Кро­ме того, выбор Авгу­ста был вне­пар­тий­ным. Напри­мер, Марий, род­ст­вен­ник через брак, сто­ял на фору­ме и его эло­гий сохра­нил­ся почти пол­но­стью. Окон­ча­ние его карье­ры опи­са­но так: post LXX an­num pat­ria per ar­ma ci­vi­lia ex­pul­sus, ar­mis res­ti­tu­tus est. VII cos. fac­tus («В воз­расте семи­де­ся­ти лет он был изгнан из государ­ства вслед­ст­вие граж­дан­ской вой­ны и с помо­щью вой­ны вер­нул­ся обрат­но. Избран кон­су­лом в седь­мой раз»). Сопо­ста­вим с этим под­веде­ние ито­гов у Ливия, сохра­нив­ше­е­ся в 80 пери­о­хе: edi­tis­que plu­ri­mis sce­le­ri­bus idi­bus Ianua­riis de­ces­sit, vir cui­us si exa­mi­nen­tur cum vir­tu­ti­bus vi­tia, haud fa­ci­le sit dic­tu ut­rum bel­lo me­lior an pa­ce per­ni­cio­sior fue­rit. adeo, quam rem pub­li­cam ar­ma­tus ser­va­vit, eam pri­mo to­ga­tus om­ni ge­ne­re frau­dis, postre­mo ar­mis hos­ti­li­ter ever­tit («После мно­гих зло­действ скон­чал­ся в январ­ские иды. Если сопо­ста­вить доб­ле­сти его с поро­ка­ми, то труд­но ска­зать, был ли он пре­вос­ход­нее в воен­ное вре­мя или пагуб­нее в мир­ное: свое государ­ство он спа­сал с ору­жи­ем в руках и его же пере­во­ра­чи­вал изнут­ри, спер­ва вся­че­ски­ми коз­ня­ми, как сена­тор, а потом и ору­жи­ем, как враг» (пер. М. Л. Гас­па­ро­ва с прав­кой)). Ливий и Август явно рас­смат­ри­ва­ли одно­го и того же чело­ве­ка как при­мер с раз­ных точек зре­ния. С дру­гой сто­ро­ны, Фриш вполне убеди­тель­но пока­зал, что есть доста­точ­но осно­ва­ний пола­гать, что с.130 в чис­ло выдаю­щих­ся дея­те­лей был вклю­чён Пом­пей²⁰ — вне­пар­тий­ный жест, кото­рый Ливий, несо­мнен­но, одоб­рил бы.

Сре­ди девят­на­дца­ти извест­ных нам выдаю­щих­ся мужей двое вызы­ва­ют удив­ле­ние. Пер­вый — это Гай Кор­не­лий Цетег (D 64). Толь­ко хоро­шо под­ко­ван­ный иссле­до­ва­тель рим­ской исто­рии мог бы иден­ти­фи­ци­ро­вать это­го Цете­га без каких-либо поис­ков, — в том чис­ле, пожа­луй, и само­му Ливию это было бы непро­сто, хотя почти всё, что нам извест­но о Цете­ге, сошло со стра­ниц Ливия. Победы Цете­га над инсуб­ра­ми и цено­ма­на­ми на севе­ре Ита­лии в его кон­суль­ство в 197 г. до н. э. опи­са­ны в XXXII. 28—31, спо­ры об их с кол­ле­гой три­ум­фах — в XXXIII. 22—23²¹. Он, конеч­но, сде­лал при­лич­ную карье­ру, но труд­но пове­рить, что Август выбрал его под вли­я­ни­ем крат­ко­го рас­ска­за Ливия.

Вто­рой — это Луций Аль­би­ний (D 11). И сно­ва, лишь хоро­шо осве­дом­лён­ный спе­ци­а­лист по рим­ской исто­рии мог бы сра­зу его иден­ти­фи­ци­ро­вать, ибо это был пле­бей (Liv. V. 40. 9), кото­рый под­вёз веста­лок до Цере на сво­ей повоз­ке, когда они бежа­ли от гал­лов во вре­мя раз­граб­ле­ния горо­да в 390 г. до н. э. У Ливия содер­жит­ся един­ст­вен­ный лите­ра­тур­ный рас­сказ об этом собы­тии, ибо все после­дую­щие вос­хо­дят к нему (Plut. Cam. 21; Val. Max. I. 1. 10; Flor. I. 7). И здесь мы име­ем серь­ёз­ные осно­ва­ния пред­по­ла­гать, что рас­сказ Ливия под­ска­зал Авгу­сту выбор Аль­би­ния, кото­рый, насколь­ко нам извест­но, не зани­мал государ­ст­вен­ных долж­но­стей²². Но, как будет пока­за­но ниже, едва ли даже Аль­би­ний был заим­ст­во­ван из исто­рии Ливия.

В той или иной фор­ме до нас дошли эло­гии деся­ти чело­век, чьи карье­ры опи­са­ны в сохра­нив­ших­ся кни­гах Ливия. Что гово­рит нам сопо­став­ле­ние о Ливии как воз­мож­ном источ­ни­ке сведе­ний? В двух слу­ча­ях нель­зя сде­лать ника­ких выво­дов, ибо не сохра­ни­лось почти ниче­го²³. В осталь­ных вось­ми слу­ча­ях име­ют­ся рас­хож­де­ния, как круп­ные, так и мел­кие.

Авл Посту­мий Регилль­ский (D 10). В несколь­ких сохра­нив­ших­ся сло­вах с.131 эло­гия упо­ми­на­ет­ся при­сут­ст­вие в бит­ве при Регилль­ском озе­ре сыно­вей Тарк­ви­ния Гор­до­го: «сыно­вья­ми и соро­ди­ча­ми» ([f]iliis et gen[ti­li­bus]). Соглас­но Ливию, там при­сут­ст­во­вал толь­ко один его сын (II. 19. 10: fi­lius), то есть, види­мо, Тит, ибо два дру­гих сына были уже мерт­вы (смерть Секс­та упо­ми­на­ет­ся в I. 60. 2, смерть Аррун­та — в II. 6. 9). Соглас­но вер­сии Дио­ни­сия Гали­кар­насско­го, в бит­ве участ­во­ва­ли и Секст, и Тит (AR. VI. 4. 1ff. и VI. 5. 4).

Маний Вале­рий Мак­сим (D 60, 78). В эло­гии отме­ча­ет­ся его три­умф над саби­на­ми и медул­ли­на­ми; в вер­сии Ливия послед­ние отсут­ст­ву­ют. Дио­ни­сий сооб­ща­ет, что в нача­ле года медул­ли­ны сго­во­ри­лись с саби­на­ми (VI. 34. 1, 3)*, но боль­ше их не упо­ми­на­ет. В эло­гии Вале­рий назван чело­ве­ком, кото­рый пре­кра­тил сецес­сию плеб­са, вер­нул их со Свя­щен­ной горы и при­ми­рил с сена­то­ра­ми. Ливий при­пи­сы­ва­ет эти дея­ния Мене­нию Агрип­пе (II. 32—33). В подроб­ном рас­ска­зе Дио­ни­сия Вале­рий игра­ет важ­ную роль в пере­го­во­рах, но и здесь чело­ве­ком, пре­кра­тив­шим сецес­сию, назван Агрип­па (VI. 57ff. и VI. 96). В эло­гии так­же утвер­жда­ет­ся, что Вале­рий убедил сенат осво­бо­дить плебс от дол­го­во­го бре­ме­ни; у Ливия он пред­при­ни­ма­ет такую попыт­ку, но тер­пит сокру­ши­тель­ное пора­же­ние, пред­ска­зы­ва­ет дур­ной исход и сла­га­ет с себя дик­та­ту­ру (II. 31. 8—10; далее сле­ду­ет сецес­сия). Эло­гий так­же содер­жит уни­каль­ные или необыч­ные подроб­но­сти: в нём сооб­ща­ет­ся, что Вале­рий был авгу­ром и прин­цеп­сом сена­та и ука­за­но точ­ное место в Цир­ке, где было поме­ще­но куруль­ное крес­ло для него и его потом­ков.

Марк Фурий Камилл (D 61). В эло­гии победы, одер­жан­ные Камил­лом в третью дик­та­ту­ру, пере­чис­ле­ны в сле­дую­щем поряд­ке: этрус­ки, эквы, воль­ски; у Ливия порядок заво­е­ва­ний обрат­ный (VI. 2. 7 — 4. 3). В эло­гии гово­рит­ся, что Камилл пода­вил вос­ста­ние в Велит­рах, кото­рое, соглас­но Ливию (VI. 36. 1ff.), нача­лось в 370 г. до н. э. и ещё про­дол­жа­лось в 367 г. до н. э., когда Камилл был объ­яв­лен дик­та­то­ром в пятый раз, спе­ци­аль­но для веде­ния галль­ской вой­ны. Ливий не упо­ми­на­ет о капи­ту­ля­ции Велитр; после VI. 42. 4 мы о них боль­ше не слы­шим. Плу­тарх (Cam. 41. 6—42. 1) гово­рит, что в пятую и послед­нюю дик­та­ту­ру Камил­ла была одер­жа­на победа над гал­ла­ми и одно­вре­мен­но он взял Велит­ры.

Луций Аль­би­ний (D 11). Эло­гий гла­сит: [Cum Gal­li ob]si­de­rent Ca­pi­to­lium, [vir­gi­nes Ve]sta­les Cae­re de­du­xit; [ibi sac­ra at]que ri­tus sol­lem­nes ne [in­ter­mit­te]ren­tur, cu­rai si­bi ha­buit; [ur­be re­cup]era­ta sac­ra et vir­gi­nes [Ro­man re]ve­xit («Когда гал­лы оса­жда­ли Капи­то­лий, он вывез веста­лок в Цере; там он с.132 поза­бо­тил­ся о том, чтобы свя­щен­ные обряды и цере­мо­нии не пре­рва­лись; а когда Город был отво­ё­ван, он при­вёл свя­щен­ные пред­ме­ты и веста­лок обрат­но»). Ливий не сооб­ща­ет ни о том, что Аль­би­ний при­вёз веста­лок обрат­но в Рим, ни о том, что он поза­бо­тил­ся о непре­рыв­но­сти свя­щен­но­дей­ст­вий. Рас­сказ о воз­вра­ще­нии три­ви­а­лен, но дей­ст­вия Аль­би­ния в Цере — нет. Ибо какое отно­ше­ние мог иметь пле­бей к свя­щен­но­дей­ст­ви­ям, совер­шав­шим­ся пат­ри­ци­я­ми? Глав­ным обра­зом по этой при­чине Бор­ге­зи, Хирш­фельд, Швег­лер и дру­гие иссле­до­ва­те­ли пред­по­ло­жи­ли, что эло­гий отно­сит­ся не к Аль­би­нию, а к нена­зван­но­му фла­ми­ну Кви­ри­на из рас­ска­за Ливия (V. 40. 7)²⁴. Дру­гие исто­ри­ки, напри­мер, Момм­зен, сочли неправ­до­по­доб­ным, что эло­гий на фору­ме Авгу­ста мог про­слав­лять чело­ве­ка, чьё имя не сохра­ни­лось ни в одном источ­ни­ке (хотя и имя Аль­би­ния назва­но толь­ко в ливи­ан­ской тра­ди­ции)²⁵. Более того, что имен­но мог сде­лать пле­бей, чтобы обес­пе­чить непре­рыв­ность свя­щен­но­дей­ст­вий? Деграс­си пред­по­ло­жил, что он мог, напри­мер, пре­до­ста­вить вестал­кам свой дом в Цере. Но Аль­би­ний был рим­ля­ни­ном, а не жите­лем Цере, и труд­но пове­рить, что пре­до­став­ле­ние жилья мог­ло так про­слав­лять­ся. Чем доль­ше раз­мыш­ля­ешь над эло­ги­ем, тем более про­бле­ма­тич­ным он выглядит. Содер­жа­щи­е­ся в нём сведе­ния не могут вос­хо­дить к Ливию; они, веро­ят­но, отра­жа­ют вер­сию, ради­каль­но отли­чав­шу­ю­ся от Ливия.

Аппий Клав­дий Цек (D 12, 79). В эло­гии сохра­не­на стран­ная инфор­ма­ция о повтор­ном заня­тии Цеком пре­ту­ры и эди­ли­те­та, а так­же точ­ные сведе­ния о том, что он три­жды был интеррек­сом и три­жды — воен­ным три­бу­ном. Собы­тия 296 г. до н. э. опи­са­ны в эло­гии так: complu­ra op­pi­da de Sam­ni­ti­bus ce­pit, Sa­bi­no­rum et Tus­co­rum exer­ci­tum с.133 fu­dit^[3]. Ливий ниче­го не зна­ет о саби­нах — толь­ко о сабел­лах (X. 19. 20)²⁶. Более того, в его вер­сии победы в Сам­нии при­пи­са­ны про­кон­су­лу Пуб­лию Децию Мусу (X. 17. 1—10); в отступ­ле­нии Ливий отме­ча­ет, что его источ­ни­ки содер­жат три вари­ан­та рас­ска­за; одна­ко ни один из них не сов­па­да­ет с вер­си­ей эло­гия (X. 17. 11—12). Нако­нец, в рас­ска­зе Ливия о собы­ти­ях в Этру­рии Цек выглядит доволь­но блед­но (X. 18).

Квинт Фабий Мак­сим Верру­коз (D 14, 80). В эло­гии сооб­ща­ет­ся о собы­ти­ях чет­вёр­то­го и пято­го кон­сульств Фабия в 215—214 гг. до н. э.,^[19] и лишь затем упо­ми­на­ет­ся, что в долж­но­сти дик­та­то­ра (то есть в 217 г. до н. э.) он спас сво­его началь­ни­ка кон­ни­цы Мар­ка Мину­ция (хотя к это­му вре­ме­ни, соглас­но Ливию (XXII. 25. 10; XXII. 26. 5—7), Мину­ций занял более высо­кое поло­же­ние и обла­дал рав­ны­ми с ним пол­но­мо­чи­я­ми)²⁷. Соглас­но эло­гию, Фабия про­воз­гла­си­ло отцом (pa­ter) вой­ско Мину­ция (так же у Пли­ния, NH. XXII. 10), тогда как у Ливия это сде­лал сам Мину­ций (XXII. 30; так же у Плу­тар­ха, Fab. 13. 3). О том, что Фабий два­жды зани­мал долж­но­сти интеррек­са, кве­сто­ра и воен­но­го три­бу­на, извест­но толь­ко из эло­гия.

Гай Кор­не­лий Цетег (D 64). От пер­вой стро­ки на пли­те, при­креп­лён­ной под базой ста­туи, сохра­ни­лись толь­ко бук­вы ]ET CE­NOM[, а от вто­рой стро­ки — толь­ко ]VCEM EO[. Как отме­ча­лось выше, это ука­за­ние на победу и три­умф Цете­га над инсуб­ра­ми и цено­ма­на­ми в его кон­суль­ство в 197 г. до н. э. Во вто­рой стро­ке несо­мнен­но име­ет­ся в виду кар­фа­ген­ский пол­ко­во­дец Гамиль­кар, кото­рый, соглас­но рас­ска­зам неко­то­рых исто­ри­ков, был захва­чен в плен в сра­же­нии и про­ведён в три­ум­фе. Наши сведе­ния об этой вер­сии полу­че­ны от Ливия (XXXII. 30. 11—12, XXXIII. 23. 5, ср. Zo­nar. X. 16), но их нет в той вер­сии, кото­рую при­во­дит сам Ливий (XXXI. 21. 18)²⁸.

Луций Эми­лий Павел (D 81). В эло­гии при­веде­ны подроб­но­сти его карье­ры, отсут­ст­ву­ю­щие в дру­гих источ­ни­ках: интеррекс, кве­стор и три­жды воен­ный три­бун. Кро­ме того, в эло­гии его победы в Лигу­рии отне­се­ны к его пер­во­му кон­суль­ству в 182 г. до н. э. (так же у Вел­лея I. 9. 3; Vir. Ill. 56), тогда как Ливий дати­ру­ет их 181 г. до н. э., когда он был про­кон­су­лом. В эло­гии так­же сооб­ща­ет­ся: co­pias re­gis [de­cem с.134 dieb]us qui­bus Mac[edo­niam at­ti]git de­lev[it^[4]. Одна­ко и Ливий (XLV. 41. 5), и Дио­дор (XXXI. 11. 1) сооб­ща­ют, что меж­ду его вступ­ле­ни­ем в Македо­нию и победой над вой­ском Пер­сея про­шло пят­на­дцать дней. В эло­гии слиш­ком мало места, чтобы под­ста­вить [quin­de­cem dieb]us и слиш­ком мно­го для [XV dieb]us. Вос­ста­нов­ле­ние Бор­ма­на (CIL. XI. 1829), кото­ро­му сле­ду­ет Деграс­си, веро­ят­но, пра­виль­но: таким обра­зом, в эло­гии при­во­дит­ся рас­чёт вре­ме­ни, отлич­ный от дру­гих источ­ни­ков. Более того, преды­ду­щее пред­ло­же­ние эло­гия гла­сит: ite­rum cos. ut cum re­ge/[Per]se bel­lum ge­re­ret, ap/[... f]ac­tus est^[5]. Оче­вид­ное вос­ста­нов­ле­ние — ap[sens f]ac­tus est^[6] (так у Бор­ма­на; для пред­ло­жен­но­го Момм­зе­ном a p[opu­lo]^[7] недо­ста­точ­но места). Иссле­до­ва­те­ли не склон­ны при­ни­мать это вос­ста­нов­ле­ние, посколь­ку оно не согла­су­ет­ся с вер­си­ей Плу­тар­ха (Aem. 10); и у Ливия отсут­ст­вие Пав­ла тоже не упо­ми­на­ет­ся (XLIV. 17—18). Одна­ко вос­ста­нов­ле­ние Бор­ма­на, ско­рее все­го, вер­но.

Судя по содер­жа­щим­ся в них сведе­ни­ям, эло­гии неза­ви­си­мы, необыч­ны и свое­об­раз­ны. В них обыч­но ука­за­но, сколь­ко раз чело­век был интеррек­сом, воен­ным три­бу­ном и прин­цеп­сом сена­та, и сооб­ща­ет­ся о таких стран­но­стях, как повтор­ное заня­тие кве­сту­ры, куруль­но­го эди­ли­те­та и пре­ту­ры. Одна­ко в них, види­мо, не раз­ли­ча­ют­ся маги­ст­ра­ту­ры и про­ма­ги­ст­ра­ту­ры и не отме­ча­ют­ся низ­шие долж­но­сти (напри­мер, тот факт, что Эми­лий Павел был три­ум­ви­ром для выведе­ния коло­нии (tri­um­vir co­lo­niae de­du­cen­dae) в 194 г. до н. э. [Liv. XXXIV. 45. 3—5]). Эло­гии так­же име­ют ярко выра­жен­ный анти­квар­ный уклон, не толь­ко в отно­ше­нии столь древ­них дея­те­лей, как аль­бан­ские цари, но и, напри­мер, при выис­ки­ва­нии сведе­ний о том, что Маний Вале­рий Мак­сим (D 60, 78) prin­ceps in se­na­tu se­mel lec­tus est^[8] и что пре­до­став­лен­ное ему и его потом­кам место в Цир­ке нахо­ди­лось имен­но ad [sa­cel­lum] Mur­ciae^[9] (см. так­же Fes­tus, p. 464 L). Но пора­зи­тель­нее все­го мно­же­ство рас­хож­де­ний не толь­ко с Ливи­ем, но и со все­ми осталь­ны­ми дошед­ши­ми до нас источ­ни­ка­ми о дея­ни­ях выдаю­щих­ся мужей (sum­mi vi­ri).

Во вре­ме­на рас­цве­та иссле­до­ва­ния источ­ни­ков (Quel­len­forschung), есте­ствен­но, выдви­га­лись раз­ные пред­по­ло­же­ния об источ­ни­ках эло­ги­ев. Пред­по­ла­га­лось, что это мог­ли быть позд­ние анна­ли­сты, такие как Вале­рий Анци­ат и Лици­ний Макр, или «Порт­ре­ты» Атти­ка через посред­ство Веррия Флак­ка²⁹. Но подоб­ные догад­ки были обре­че­ны на неубеди­тель­ность, учи­ты­вая обшир­ный интер­вал вре­ме­ни, опи­сы­вае­мый эло­ги­я­ми (от паде­ния Трои до смер­ти Дру­за Стар­ше­го), и, види­мо, необы­чай­но широ­ко­мас­штаб­ные поис­ки с.135 сведе­ний, кото­рые в них содер­жат­ся, — порой зага­доч­ных и уни­каль­ных. Момм­зен пола­гал, что сами источ­ни­ки были аутен­тич­ны­ми и надёж­ны­ми, но работа­ли с ними небреж­ные и неком­пе­тент­ные люди. Одна­ко Деграс­си отме­ча­ет, что в эло­ги­ях уда­ёт­ся обна­ру­жить мало несо­мнен­ных оши­бок³⁰.

Сего­дня мы зна­ем ещё одно­го, при­чём более веро­ят­но­го, кан­дида­та на роль источ­ни­ка, кото­рый был совре­мен­ным, про­стран­ным, отчёт­ли­во анти­квар­ным и вклю­чал собы­тия от паде­ния Трои и, веро­ят­но, по край­ней мере до 120-х гг. до н. э. Я имею в виду восемь­де­сят томов «Вели­ких анна­лов» (an­na­les ma­xi­mi), кото­рые, как пока­зал в новой рабо­те Б. У. Фрай­ер, почти навер­ня­ка были авгу­стов­ской ком­пи­ля­ци­ей³¹. На мой взгляд, Фрай­ер убеди­тель­но дока­зал, что вось­ми­де­ся­ти­том­ное изда­ние, упо­мя­ну­тое Сер­ви­ем (ad Aen. I. 373) не может быть иден­тич­но скуч­ным анна­лам вели­ких пон­ти­фи­ков (pon­ti­fi­cum ma­xi­mo­rum), упо­мя­ну­тым у Цице­ро­на (De Leg. I. 5—6), где хро­ни­ка, лишён­ная вся­ких укра­ше­ний, сооб­ща­ла толь­ко о датах, лицах, местах и собы­ти­ях (De or. II. 51—53). Фрай­ер пока­зы­ва­ет, что все упо­ми­на­ния об этом вось­ми­де­ся­ти­том­ном изда­нии вос­хо­дят к Веррию Флак­ку, анти­ква­ру эпо­хи Авгу­ста. В этом изда­нии содер­жа­лось самое подроб­ное изло­же­ний рим­ской исто­рии, о кото­рых мы слы­шим, начи­ная с бег­ства Энея из Трои. Напри­мер, в IV кни­ге рас­смат­ри­ва­лись отдель­ные аль­бан­ские цари, око­ло IX кни­ги начи­на­лась исто­рия Рес­пуб­ли­ки, посколь­ку рас­сказ о ста­туе Гора­ция Кокли­та содер­жал­ся в XI кни­ге (что соот­вет­ст­ву­ет пери­о­ду, изло­жен­но­му во II кни­ге Ливия). Если «Вели­кие анна­лы» закан­чи­ва­лись на 120-х гг. до н. э., когда вели­кий пон­ти­фик Пуб­лий Муций Сце­во­ла пре­кра­тил пуб­ли­ко­вать белё­ные таб­ли­цы (ta­bu­lae deal­ba­tae, Cic. De or. II. 52), то тому пери­о­ду рес­пуб­ли­кан­ской исто­рии, кото­рый Ливий опи­сал при­мер­но в шести­де­ся­ти кни­гах, в «Анна­лах» было посвя­ще­но око­ло семи­де­ся­ти книг. Фрай­ер сле­дую­щим обра­зом оха­рак­те­ри­зо­вал харак­тер анти­квар­ных сведе­ний, сохра­нив­ших­ся в цита­тах из пер­вых книг: в них часто встре­ча­ют­ся позд­не­рес­пуб­ли­кан­ские фор­му­ли­ров­ки, охот­но при­ни­ма­ют­ся необыч­ные и три­ви­аль­ные вер­сии, а когда в них соеди­ня­ют­ся сооб­ще­ния источ­ни­ков очень раз­но­го про­ис­хож­де­ния и досто­вер­но­сти, они запу­та­ны, а ино­гда и сфаль­си­фи­ци­ро­ва­ны³².

с.136 По край­ней мере в одном слу­чае мы, пожа­луй, можем увидеть, как соста­ви­те­ли эло­ги­ев мог­ли работать с анти­квар­ным мате­ри­а­лом. В эло­гии Мания Вале­рия Мак­си­ма (D 60, 78) сооб­ща­ет­ся, что он был авгу­ром; Р. М. Оги­л­ви отвер­га­ет это сооб­ще­ние, счи­тая его анти­квар­ной рекон­струк­ци­ей: вслед за Момм­зе­ном и дру­ги­ми иссле­до­ва­те­ля­ми он пола­га­ет, что эта догад­ка вос­хо­ди­ла к Ливию (III. 7. 6), кото­рый упо­ми­на­ет о смер­ти в 463 г. до н. э. авгу­ра Мар­ка Вале­рия. Маний был пожи­лым чело­ве­ком уже в 494 г. до н. э. (Dion. Hal. AR. VI. 39. 2) и вряд ли мог про­жить ещё трид­цать лет. Оги­л­ви дела­ет вывод, что «иден­ти­фи­ка­ция авгу­ра с дик­та­то­ром, ско­рее все­го, — не более чем догад­ка авто­ра эло­гия, кото­рый, пыта­ясь запол­нить его био­гра­фию, соби­рал и соеди­нял сведе­ния из всех источ­ни­ков… Свиде­тель­ство эло­гия может быть отверг­ну­то как анти­квар­ная рекон­струк­ция»³³.

Фрай­ер при­зна­ёт, что цель это­го вось­ми­де­ся­ти­том­но­го изда­ния «оста­ёт­ся загад­кой»³⁴. Но не вызы­ва­ет сомне­ний, что оно было состав­ле­но в прав­ле­ние Авгу­ста, и Фрай­ер убеди­тель­но обос­но­вал пред­по­ло­же­ние, что это про­изо­шло вско­ре после 12 г. до н. э., когда Август сме­нил Лепида в долж­но­сти вели­ко­го пон­ти­фи­ка. Веррий Флакк выдви­нул новую интер­пре­та­цию, соглас­но кото­рой «Вели­кие анна­лы» назы­ва­лись так не из-за сво­его раз­ме­ра, а пото­му, что их состав­лял вели­кий пон­ти­фик³⁵. Вско­ре после 12 г. до н. э. после­до­вал шквал рели­ги­оз­ных меро­при­я­тий, свя­зан­ных с новой долж­но­стью Авгу­ста, осо­бен­но в сфе­ре свя­щен­ных запи­сей. Более того, у Авгу­ста име­лись спе­ци­а­ли­сты, высту­пав­шие экс­пер­та­ми в обла­сти исто­рии и древ­но­стей: ранее они помо­га­ли ему состав­лять Капи­то­лий­ские и Три­ум­фаль­ные фасты, затем соби­ра­ли инфор­ма­цию для эло­ги­ев (како­вы бы ни были их источ­ни­ки), а позд­нее в его прав­ле­ние состав­ля­ли спис­ки основ­ных жре­че­ских кол­ле­гий³⁶. Я пола­гаю, что пред­ло­жен­ная Фрай­е­ром дати­ров­ка име­ет смысл, а это озна­ча­ет, что в тече­ние деся­ти­ле­тия после 12 г. до н. э., по мере состав­ле­ния вось­ми­де­ся­ти книг «Вели­ких анна­лов», были так­же полу­че­ны все или почти все сведе­ния для эло­ги­ев. Несо­мнен­но, для состав­ле­ния «Анна­лов» про­во­ди­лись широ­ко­мас­штаб­ные иссле­до­ва­ния: подроб­ный ана­лиз леген­ды о ста­туе Гора­ция Кокли­та у Фрай­е­ра пока­зы­ва­ет, насколь­ко слож­ной мог­ла быть рекон­струк­ция соста­ви­те­лей, вклю­чав­шая этио­ло­ги­че­ские объ­яс­не­ния, осно­ван­ные на «архив­ных замет­ках», тай­ных рели­ги­оз­ных пре­да­ни­ях, поэ­ти­че­ских про­из­веде­ни­ях, топо­гра­фи­че­ском рас­по­ло­же­нии и т. д.

Таким обра­зом, эло­гии демон­стри­ру­ют неза­ви­си­мость в тех сведе­ни­ях, кото­рые они с.137 дают о выдаю­щих­ся мужах (sum­mi vi­ri), рас­хо­дясь не толь­ко с Ливи­ем, но по неко­то­рым вопро­сам — со все­ми дошед­ши­ми до нас источ­ни­ка­ми. Одна­ко рас­хож­де­ний с Ливи­ем необы­чай­но мно­го, осо­бен­но если учесть, что эло­гии по боль­шей части отме­ча­ют основ­ные фак­ты в карье­рах зна­ме­ни­тых людей; это вдвойне необыч­но, если учесть, что боль­шин­ство эло­ги­ев очень фраг­мен­тар­но, а дошед­шие до нас цели­ком или почти цели­ком очень крат­ки; втройне необыч­но, если учесть сла­ву исто­рии Ливия.

Воз­ни­ка­ет подо­зре­ние, что в опре­де­лён­ных вопро­сах эло­гии, воз­мож­но, наме­рен­но исполь­зо­ва­лись, чтобы вне­сти коррек­ти­вы в изло­жен­ные у Ливия вер­сии собы­тий или воз­ра­зить на них: напри­мер, соглас­но эло­гию, Луций Аль­би­ний не про­сто под­вёз веста­лок до Цере, но имел куда более серь­ёз­ные заслу­ги. В эло­гии Аппия Клав­дия Цека под­чёрк­ну­ты рас­хож­де­ния по вопро­су о его победах в Сам­нии. Соглас­но Ливию, это была цели­ком и пол­но­стью заслу­га Деция Муса, но он сооб­ща­ет и о дру­гих вер­си­ях (X. 17. 11—12): соглас­но одной из них, вклад Фабия Мак­си­ма в эти победы был даже боль­ше, чем вклад Деция; соглас­но дру­гой, сла­ву за них разде­ля­ли новые кон­су­лы Цек и Волум­ний; соглас­но третьей, эти победы одер­жал один Волум­ний. В эло­гии выбран один вари­ант, о кото­ром Ливий не сооб­ща­ет: здесь все заслу­ги при­над­ле­жат одно­му Цеку (или в основ­ном ему). Рас­хож­де­ние ещё замет­нее в эло­гии Мания Вале­рия Мак­си­ма. В II. 18. 5—6 Ливий отвер­га­ет воз­мож­ность того, что в 501 г. до н. э. дик­та­то­ром был избран пле­мян­ник Вале­рия, так как закон тре­бо­вал, чтобы дик­та­то­ры были кон­су­ля­ра­ми. Но в II. 30. 5, рас­ска­зы­вая о назна­че­нии дик­та­то­ром дяди, кото­рый тоже не был кон­су­ля­ром, Ливий не учи­ты­ва­ет своё недав­нее утвер­жде­ние, кото­рое сде­ла­ло бы такое назна­че­ние невоз­мож­ным. Эло­гий же (D 60, 78) содер­жит очень чёт­кую фор­му­ли­ров­ку: pri­us­quam ul­lum ma­gistra­tum ge­re­ret dic­ta­tor dic­tus est^[10]. И если у Ливия попыт­ка Вале­рия облег­чить бре­мя долж­ни­ков закан­чи­ва­ет­ся кра­хом, то в эло­гии ему сопут­ст­ву­ет пол­ный успех. Нако­нец, в эло­гии Вале­рий пре­кра­ща­ет сецес­сию пле­бе­ев, тогда как у Ливия это дела­ет Мене­ний Агрип­па.

Итак, Ливий и Август были соглас­ны друг с дру­гом в том, что исто­рия цен­на как собра­ние при­ме­ров, хотя Ливий при­да­вал глав­ное зна­че­ние тому, чтобы отдель­ные люди в сво­ей лич­ной жиз­ни и государ­ст­вен­ной карье­ре под­ра­жа­ли одним и избе­га­ли оши­бок дру­гих, а Август — тому, чтобы потом­ство оце­ни­ва­ло и суди­ло его само­го и после­дую­щих прин­цеп­сов, срав­ни­вая их со свер­ше­ни­я­ми пред­ков. Но в осталь­ном общая поч­ва прак­ти­че­ски отсут­ст­ву­ет. Я не верю, что в пред­став­ле­нии Ливия Август пре­взо­шёл дости­же­ния всех выдаю­щих­ся мужей (sum­mi vi­ri) про­шло­го, а рим­ская исто­рия при Авгу­сте достиг­ла сво­его рас­цве­та (пред­и­сло­вие Ливия пол­но­стью исклю­ча­ет любую подоб­ную интер­пре­та­цию, по край­ней мере если гово­рить о пери­о­де до 25 г. до н. э.)³⁷. Более того, не похо­же, что исто­рия Ливия под­ска­за­ла с.138 Авгу­сту выбор кого-то из тех людей, кото­рые, как нам извест­но, были пред­став­ле­ны на фору­ме. Что каса­ет­ся сведе­ний, пред­став­лен­ных в эло­ги­ях, то мно­го­чис­лен­ные и ярко выра­жен­ные раз­ли­чия меж­ду Ливи­ем и скуд­ны­ми фраг­мен­та­ми свиде­тель­ст­ву­ют о том, что люди, кото­рым Август пору­чил собрать и ото­брать инфор­ма­цию, отно­си­лись к вер­сии рим­ской исто­рии, изло­жен­ной у Ливия, с созна­тель­ным без­раз­ли­чи­ем. Август при­нял их пред­ло­же­ния. Воз­мож­но, друж­ба импе­ра­то­ра и исто­ри­ка была не так близ­кой и непри­твор­ной, как счи­та­ют неко­то­рые иссле­до­ва­те­ли.

На пер­вый взгляд, эло­гии кажут­ся доволь­но без­обид­ны­ми; мно­го­чис­лен­ные рас­хож­де­ния ста­но­вят­ся замет­ны лишь при более вни­ма­тель­ном рас­смот­ре­нии. Я пред­став­ляю себе Ливия, кото­рый впер­вые обхо­дит Зал сла­вы с радост­ным одоб­ре­ни­ем; но когда он оста­нав­ли­ва­ет­ся, чтобы подроб­нее изу­чить эло­гии, то испы­ты­ва­ет разо­ча­ро­ва­ние и доса­ду, пере­рас­таю­щие в ост­рое раз­дра­же­ние.