© 2022 г. Перевод с английского В. Г. Изосина.
с.164 I. Проблема
Ни один аристократ IV века н.э. не был столь блестяще успешен или столь широко ненавидим, как С. Петроний Проб. Жадный до государственных должностей, в то время как его сверстники предпочитали им роскошный досуг, чувствующий себя дома скорее среди интриг двора, чем в римских салонах, христианин, когда большинство его сверстников всё ещё оставались язычниками, он достиг вершин богатства и власти.
Его необычайно долгая карьера обильно задокументирована литературными, юридическими и эпиграфическими источниками, но её детали всегда были проблематичны. А в 1971 году Гвидо Барбьери опубликовал вновь открытое посвящение из Капуи, вызвавшее целый ряд новых вопросов.
Главные новшества этого посвящения состояли в (1) новом имени Claudius и в (2) том факте, что оно подразумевало одновременное обладание префектурой претория и проконсулатом Африки – совокупность ранее неслыханная и, безусловно, невероятная.
Поскольку в надписи упоминается консульство Проба в 371 году, префектура, о которой идёт речь, предположительно должна относиться к его длительному пребыванию в должности префекта Иллирика, Италии и Африки с 368 по 375 гг. Его упомянутый в нескольких других надписях проконсулат до сих пор относился к 358 году.
Однако Барбьери, принимая очевидную синхронность префектуры и проконсулата и ухватившись за новое имя Claudius, предложил отождествить Петрония Проба с Петронием Клавдием, засвидетельствованным в качестве проконсула Африки в период между 368 и 370 гг.1 Его сразу же поддержал Санто Мадзарино2, а недавно, в более детальном исследовании, Андреа Джардина3.
Эта гипотеза вызывает ряд вопросов. Возможно ли одновременное занятие префектуры и проконсулата? Что бы это означало применительно к сферам компетенции обоих ведомств? Однако важнее всего то, что, если человек в разное время и в разных местах действительно мог быть известен под разными именами, возможно, большую часть просопографии того времени придётся переписать.
Почти не проводилось систематических исследований позднеримской номенклатуры, и часто предполагалось, что никаких правил для неё вообще не существовало. Я надеюсь показать, что, по крайней мере в аристократическом обществе, существовали простые и практически неизменные правила.
II. Надпись
Вот эта новая надпись:
PROCONSVLI AFRICAE ET S[(acra) V(ice) IVD(icanti)],
VNO EODEMQVE TEMPORE ET[IAM]
PRAETORIO PREFECTVRA POL[LENTI]
CONSVLI ORDINARIO, NOBILITA[TE]
MVNIFICENTIAQVE PRAESTANTI,
ORIGINALI PATRONO, REGIONES
[?ET OMNIA] COLLEGIA POSVERVNT[1]
Мадзарино внёс в текст Барбьери значительную поправку: S[(acra) V(ice) IVD(icanti)] вместо избыточного S[imul] у Барбьери. Особенно часто встречается ссылка с.165 на апелляционную юрисдикцию проконсула, обычно в сокращении S.V.IVD. или V.S.IVD., которой также часто предшествует et.
Но его другая реконструкция ET [INDE] в конце строки 3, хотя и принятая Джардиной, менее удачна. Во-первых, inde – литературное слово, которое, насколько мне известно, никогда не встречается в ограниченном словаре надписей cursus. Во-вторых, было стандартной и практически неизменной практикой перечислять должности без каких-либо соединительных элементов, тогда как в тексте Мадзарино их две: et и inde. В-третьих, inde не только не способствует идее одновременности, но и явно подразумевает последовательность. Это особенно хорошо видно на одном литературном примере, на который, как это ни парадоксально, ссылаются и Мадзарино, и Джардина: ‘Ampelium … ad proconsulatum geminum, indeque multo postea ad praefecturae culmen evectus’[2] (Amm. Marc. XXVIII. 4. 3). Безвредный ET[IAM] Барбьери, если и не неизбежен, то по крайней мере не создаёт аномальной связи.
Прежде чем обсуждать исторические проблемы, возникающие в связи с очевидной синхронностью проконсулата и префектуры, рассмотрим сначала, действительно ли эта синхронность подразумевается текстом. Синхронность, которую мы могли бы ожидать отмеченной в такой надписи и в такой момент карьеры Проба, – это синхронность его префектуры и консулата, поскольку в 371 году Проб действительно был и префектом претория, и консулом; в течение двенадцати месяцев он занимал одновременно две высшие из доступных для частного гражданина должностей, что представляет собой гораздо более выдающуюся совокупность, чем (даже если бы это было возможно) совокупность должностей проконсула и префекта.
Шастаньоль сделал всё возможное, чтобы вывести из текста синхронность между префектурой и консулатом, дополнив конец строки 2: ET [IN] и строки 4: POL[LENTI ET]4. Но Джардина, вновь исследовав камень, сообщает, что в строке 4 для этого просто нет места.
На гораздо менее прочном основании Джардина также возражал, что такая синхронность «сократила бы первую префектуру Проба всего лишь до года его консулата, что немыслимо». Но почему кто-то, тогда или сейчас, должен так думать? Всем было известно, что человек назначался консулом на календарный год, а PPO – на неопределённый срок5, обычно свыше года. И никто не ожидал, что посвящение зафиксирует продолжительность должностей человека, но только их последовательность. Вряд ли кто-то мог предположить, что должности, которые, как утверждается, были заняты одновременно, в буквальном смысле были приняты и оставлены в один и тот же день, но только что они на какое-то время перекрывались. На практике Мадзарино и Джардина сами делают именно такое предположение, поскольку признают, что Проб продолжал оставаться PPO по крайней мере в течение четырёх лет после того, как Клавдий перестал быть проконсулом.
Фактически именно в интерпретации Мадзарино–Джардины возникает проблема протяжённости этой предполагаемой синхронности между проконсулатом и префектурой. Поскольку в надписи упоминается консульство Проба, это не могло быть ранее 371 года, через год после того, как Петроний Клавдий был в последний раз засвидетельствован как проконсул. Таким образом, к моменту создания надписи предполагаемая синхронность уже миновала. Мадзарино утверждал, что его inde охватывает эту ситуацию: ‘l’aggiunta et [inde] era utile a mostrare che la prefettura di Probo s’era estesa oltre il suo proconsolato’[3] (p. 336 n. 17). По сути, он утверждает, что ‘A uno eodemque tempore et inde B’ означает: «A и B одновременно, а затем только B». Это, конечно, невероятно и невозможно. С другой стороны, если надпись была установлена в тот момент, когда Проб уже не был проконсулом, то именно об этом она и должна была сообщать. Но в своём нынешнем виде формулировка не предполагает ничего подобного, равно как не допускает такого вывода ни inde, ни какое-либо иное возможное добавление в строке 3. Автор должен был бы использовать совсем другую формулировку, например, ‘uno eodemque tempore proconsuli et praefecto, postea praefecto’ либо нечто подобное (ср. надпись Прокула, цитируемую ниже, с. 170).
В любом случае, зачем подчёркивать (по любой ныне устаревшей гипотезе) синхронность проконсулата и префектуры, а не более значимую и недавнюю (а возможно, всё ещё актуальную) синхронность префектуры и консулата? Джардина возражает, что синхронность префектуры и консулата ‘era una circostanza relativamente banale che molti altri avrebbero potuto vantare’[4] (p. 181). Верно, что префекты претория с.166 нередко удостаивались консульства и это предполагаемое совмещение проконсулата и префектуры было бы, статистически говоря, более редким и поэтому более интересным для современного историка. Но по почёту оно не могло сравниться с совмещением префектуры и консулата. Тот факт, что до Проба и другие удостаивались такой чести (последними были Саллюстий в 363 году и Мамертин в 362 году), не отменяет того факта, что это была высокой честью и в 371 году она выпала Пробу. Нам посчастливилось располагать речью, в которой префект Мамертин благодарит Юлиана за своё консульство в 362 году. Ясно, что по крайней мере на него наибольшее впечатление произвела двойная честь:
И хотя ему не довелось использовать формулу uno eodemque tempore в рассказе о своём быстром возвышении в течение двенадцати месяцев от CSL[6] до PPO и, наконец, до консула, он говорит о себе ‘uno in anno ter ... honoratum’[7] (ibid. 21. 5). Несколькими годами позже друг Проба, поэт Авсоний, стал консулом во время PPO. У нас также есть его gratiarum actio[8], в которой он, перебирая почести прежних императорских наставников, естественно, вспомнил о Фронтоне, подобно ему консуле, но не префекте (‘quem ... sic consulatus ornavit ut praefectura non cingeret’[9], 7)6.
Может показаться удивительным, что ни в одной из семнадцати других надписей Проба или четырёх надписей Клавдия не упоминается синхронность Джардины. Мы вполне можем согласиться с ним в том, что во многих из них, если не в большинстве, это было бы по той или иной причине неуместно или невозможно (например, однажды акцент был сделан на более примечательном феномене четырёх префектур Проба). Существует, тем не менее, одно римское посвящение, которое, судя по всему, является его полной аналогией (CIL VI. 1751 = ILS 1265):
Поскольку префектура указана перед консулатом, ссылка опять должна относиться к тому же длительному сроку пребывания в должности 368–375 гг. Действительно, посвящение точно датировано 8 августа 378 года; Джардина датирует капуанское посвящение периодом между 371 и 379 гг. Даже характер посвящения тот же: подношение от группы местной знати своему покровителю. Так почему же здесь нет указания на синхронность? Что в этом отношении отличает одно посвящение от другого? В интерпретации Мадзарино–Джардины кажется, что ничего. С другой стороны, есть простое и вполне удовлетворительное объяснение – дата. Как я полагаю, капуанский камень датируется 371 годом (или вскоре после него), годом консульства Проба. В тот год, когда Проб был одновременно консулом и префектом, было бы естественно и уместно отметить эту синхронность7. Но в тот момент, когда Проб перестал быть консулом и снова стал только префектом, отмечать эту синхронность не было особого смысла, а к 378 году –совсем никакого. Таким образом, по всей вероятности капуанское посвящение датируется именно 371 годом.
III. Формулы синхронности
Подведём итог. Очевидно, что в пользу синхронности между префектурой и консулатом можно сказать больше, чем между проконсулатом и префектурой. Но может ли это быть выведено из латыни? Двойное et Шастаньоля поставило бы это вне всяких сомнений, но мы, видимо, должны обойтись без них. Я бы хотел развить точку зрения Шастаньоля другим путём.
с.167 Существует одна точная параллель с формулой синхронности капуанского посвящения – в посвящении родственнику Проба (по браку) Аницию Авхению Бассу (Anicius Auchenius Bassus), PVR в 382–383 гг.:
Кажется, никто и никогда не сомневался в том, что Басс одновременно занимал две должности: квестуру и претуру8. Если это действительно так, то идентичная конструкция ‘A uno eodemque tempore B’ в столь похожем и почти современном посвящении должна служить сильной поддержкой интерпретации Мадзарино–Джардины посвящения Пробу. Но вероятно ли само по себе совмещение квестуры и претуры? Безусловно, нет.
В восходящей сенаторской карьере и квестура, и претура занимались теперь очень рано. Единственная карьера, для которой у нас есть точные даты обеих, – карьера Кв. Фабия Меммия Симмаха (Q. Fabius Memmius Symmachus), сына оратора: он родился в 383/384, был квестором в 393 и претором в 401 гг., то есть в возрасте 9 и 18 лет соответственно. Разрыв между двумя должностями почти в десятилетие даже для такой скороспелой карьеры, как эта, значителен в сравнении с обычной интерпретацией похвальбы Басса. Дело в том, что квестура уже не была собственно магистратурой, она стала не более чем обязательным munus. Претура также включала в себя игры, но всё ещё оставалась настоящей годичной магистратурой с изрядным количеством реальных судебных функций9. Таким образом, в то время как квестуру мог легко занимать ребёнок, пока его отец был готов устраивать игры от его имени, претура была первой действительной ступенью в публичной карьере молодого сенатора. Существенный разрыв между двумя должностями должен был быть нормальным явлением; одновременное пребывание в этих должностях было бы маловероятным – и явно не почётным. Поскольку претура вряд ли могла быть занята ранее 17 лет, такое совмещение означало бы исключительно позднюю квестуру и здесь нечем было бы хвалиться.
Предполагалось, что преторские игры будут иметь такой размах, что по закону 372 года преторы были назначены на десять лет вперёд с целью дать их отцам время для планирования расходов. Утверждается, что сам Симмах потратил на преторские игры Меммия 2000 фунтов золота, что по покупательной способности эквивалентно сегодня более чем 100000000 долларов.
Таким образом, может показаться маловероятным, чтобы чей-нибудь отец решил провести квесторские и преторские игры своего сына в один и тот же год – по трём разным причинам. Во-первых, и это наиболее очевидно, огромные расходы. Во-вторых, многообразие логистических проблем при организации игр: поиск лучших гладиаторов, лошадей, редких животных, возничих, актёров и т.д. Казалось бы, всё это могло быть поручено какому-нибудь компетентному агентству, но около шестидесяти писем из переписки Симмаха показывают, что с конца 398 и до начала 401 гг. преторские игры Меммия были его главной заботой10. Если проведение одной серии игр в ожидаемом стиле могло поглотить столько личного времени и усилий самого Симмаха, никто не взялся бы за это дважды за один год. В-третьих, в богатейших сенаторских родах (таких как Симмахи и Аниции) смысл устраивать столь пышные игры состоял в том, чтобы превзойти своих соперников, продемонстрировать показной и расчётливой расточительностью, что ты самый богатый и могущественный патрон из всех. Готовясь к преторским играм Меммия, Симмах неоднократно проявлял беспокойство по поводу того, что стал жертвой собственной прежней расточительности и вынужден превзойти стандарты, установленные квесторскими играми Меммия и своими собственными консульскими играми: «мы должны удовлетворить ожидания, которые возросли из-за нашего примера» (Symm., Epp. IV. 58, 2; ср. 59. 2; 60. 2). Устраивать и квесторские, и преторские игры с разницей в несколько месяцев было бы бессмысленным соревнованием с самим собой.
Трудно понять, почему семья Басса должна была так неудачно спланировать, обременив себя сомнительной почестью, о которой он, как до сих пор предполагалось, с такой гордостью заявлял. Не является ли более вероятным, что его утверждение имеет в виду одновременное пребывание претором и проконсулом Кампании? с.168 Если было в обычае занимать претуру уже в 18 или 20 лет, то он был достаточно взрослым для одного из младших провинциальных наместничеств. Действительно, один из современников Проба, Юлий Фест Гиметтий (Julius Festus Hymettius), занимал претуру после своего первого губернаторства (корректуры Тусции–Умбрии). Бассу достаточно было лишь занять свой пост в Кампании до конца года пребывания в должности претора.
И последняя деталь. После перечисления четырёх должностей Басса надпись восхваляет то, как он украсил trini magistratus insignia. Что означает эта фраза? PLRE странным образом относит её к квестуре и претуре с комментарием: «очевидно, рассматриваемым как единая магистратура» (I, 152). Но они составляют не три, а две магистратуры. Трудно понять, что чем могла бы быть одна тройная магистратура, и я предполагаю, что это просто высокопарное латинское название «трёх магистратур». Если три из четырёх магистратур Басса сгруппированы вместе, то, безусловно, ими должны быть три последних, а не три первых. Претура возлагала некоторые административные обязанности и исполнялась в совершеннолетнем возрасте. Если из trini действительно исключается квестура, это было бы ещё одним аргументом против предположения о совмещении квестуры и претуры.
Я предлагаю считать, что мы имеем дело не с одним, а с двумя случаями ‘A uno eodemque tempore B C’, где имеет больший исторический смысл связывать B и C, а не A и B. И ещё кое-что: на одном, к сожалению, очень фрагментарном камне более ранней эпохи запечатлён не поддающийся идентификации представитель всадничества (CIL VI. 1647 = X. 1710):
[?et e]odem temp(ore)
[procur(ator)] ludi
[?aere con]lato[
На первый взгляд, этот человек был одновременно procurator monetae и procurator ludi. Но во всаднической иерархии это были должности разного ранга и с разным жалованьем (первый centenarius, второй ducenarius). В норме человек поднимался с первой ко второй. Было бы явной странностью, если бы человек хвастался тем, что занимает должность, выше которой он поднялся, вместе со своим повышением. Камень повреждён настолько, что возможна почти любая реконструкция, но не следует ли нам рассмотреть вопрос о том, не продолжался ли cursus третьей должностью и именно она была занята одновременно с procuratura ludi (возможно ли в строке 4 прочесть [... procu]rato[r)?
Всё это весьма неопределённо, и мы имеем дело даже не с точно такой же формулой. И всё же это выглядит как ещё один проблематичный случай ‘A eodem tempore B’.
Шастаньоль привёл ещё три литературных примера фразы uno eodemque tempore et ... et ...11 и один эпиграфический пример uno eodemque anno ... et ... (I. R. Trip. 567).
Джардина отверг все четыре примера на том основании, что в каждом случае было только два элемента и пары были ясно обозначены по крайней мере одним et. Если в посвящении Пробу нет места для вставки двойного et, следует признать, что эти тексты не представляют реальной аналогии по рассматриваемому вопросу. Тем не менее, у них имеется одна существенная общая черта с посвящениями Пробу и Бассу в приводимой здесь интерпретации. В каждом случае формула uno eodemque tempore предшествует синхронизируемым элементам. Если бы формула всегда использовалась таким образом, возможно, не имело бы значения, были ли синхронизируемые элементы связаны посредством et. Современнику этих надписей при прочтении ‘A uno eodemque tempore B C’ никогда бы не пришло в голову рассматривать формулу в обратном направлении и синхронизировать A и B.
IV. Префекты и проконсулы
Шастаньоль утверждал, что предполагаемое объединение проконсулата и префектуры, учитывая разный ранг должностей, было «административным нонсенсом». Джардина ответил, что это слишком негибкий взгляд на римскую администрацию, отметив, что проконсул Африки осуществлял юрисдикцию, до некоторой степени независимую от PPO Иллирика, Италии и Африки.
с.169 Это в достаточной степени верно, но отсюда не следует, что PPO Иллирика, Италии и Африки, который уже непосредственно управлял достаточной обширной территорией, хотел бы на самом деле обладать также и проконсульством Африки. Хотя теоретически проконсул мог не подчиниться PPO и обратиться напрямую к императору, на практике ни один проконсул, который сам хотел однажды стать PPO, так бы не поступил. Если бы PPO желал быть уверенным, что он добьётся своего в пределах юрисдикции проконсула, то вместо того, чтобы обременять себя ответственностью самой должности, он, несомненно, последовал бы проверенной временем процедуре замещения её надёжным человеком, желательно (поскольку был членом большой и амбициозной семьи) своим родственником.
И Проб, безусловно, поступил именно так. Не случайно в первые два года префектуры Проба проконсул Африки носил имя Петроний Клавдий. Но, конечно, им был не сам Клавдий Петроний Проб, а его родственник, возможно, младший брат. Авсоний, когда стал PPO, также укомплектовал проконсулат Африки своими родственниками, сначала сыном, а затем зятем12. Это была не только ключевая стратегическая позиция, но и один из наиболее выгодных вариантов покровительства из имевшихся в распоряжении PPO.
Ещё одной хорошей иллюстрацией этого принципа является случай с префектурой Рима. Она также представляла собой важный пост, не находившийся под непосредственным административным контролем PPO, и, будучи (в отличие от проконсулата) должностью равного ранга, иногда замещалась одновременно с префектурой претория. Единственными достоверными примерами являются Ульпий Лимений (Ulpius Limenius) между 347 и 349 гг. и Гермоген (Hermogenes) в 349–350 гг., в обоих случаях, несомненно, PPO только одной Италии; поэт Кир (Cyrus) был PPO Востока и префектом Константинополя между 439 и 441 гг. Но более естественным и удовлетворительным решением для PPO, который хотел как заручиться сотрудничеством с городом Римом, так и вознаградить своих родственников, был контроль над назначением префекта. Таким образом Авсоний добился назначения своего племянника Арбория (Arborius) (380 г.), а Проб – сначала своего тестя Клодия Гермогениана Олибрия (Clodius Hermogenianus Olybrius) (368–370 гг.), а затем другого родственника, Клодия Гермогениана Цезария (Clodius Hermogenianus Caesarius) (374 г.). Не может быть совпадением и то, что сын Олибрия, тоже Олибрий, засвидетельствован как consularis Тусции в 370 г. И, вероятно, каким-то моментом префектуры Проба мы должны датировать недавно установленное консулярное губернаторство ещё одного родственника, Аниция Клавдия (Anicius Claudius)13.
Откровенное оказание Пробом покровительства было широко известно14, и с учётом контекста эпохи именно родство, а не идентичность является наиболее естественным и удовлетворительным объяснением сходства между именами Проба и проконсула Петрония Клавдия.
Единственное обстоятельство, при котором мыслимо удвоение проконсулата и префектуры Проба, – если бы он был сначала назначен проконсулом, а затем повышен в должности. Единственная отдалённо напоминающая это карьера, которую смог привести Джардина, – карьера Л. Арадия Валерия Прокула Популония (L. Aradius Valerius Proculus Populonius), проконсула Африки примерно в 331–332 гг., чья сфера юрисдикции за время его нахождения в должности была распространена на все другие африканские провинции с властью префекта. И всё же, хотя в некоторых отношениях эта параллель очень близка, в конечном счёте она работает против Джардины. В двух надписях его функции излагаются следующим образом (опуская список провинций, в которых действовала его власть): ‘proconsuli provinciae Africae vice sacra iudicanti eidemque ... perfuncto officio praefecturae praetorio’[12] (CIL VI. 1690 = ILS 1240 и VI. 1691). Фактически Прокул был первым префектом Африки, а с 333 года префекты претория Африки назначались регулярно.
Но даже в течение этого переходного периода нет никаких намёков на то, что Прокул действительно занимал должность префекта, оставаясь проконсулом. Скорее он был проконсулом, исполняющим обязанности префекта, – совершенно иная и, несомненно, нередкая ситуация. Если привести (неизбежно неточную) современную аналогию, то легко представить обстоятельства, при которых полковник может принять на себя обязанности генерала или генерал – командование полковника. Первый будет иметь постоянное звание полковника и исполнять обязанности генерала; второй просто останется в звании генерала. Это не вопрос «негибкости». Более высокий ранг автоматически поглощает более низкий. Поскольку Проб, несомненно, имел ранг с.170 префекта, он не мог одновременно удерживать более низкий ранг проконсула, как генерал не мог одновременно удерживать звание полковника.
Прокул, по-видимому, в самом деле не был в то время повышен до звания префекта. Но что делает его случай столь непосредственно связанным с вопросом Проба/Клавдия, так этот тот факт, что несколькими годами позже он, кажется, решил, что его служба в Африке ретроспективно давала ему право на звание префекта, и он так поименован в более позднем посвящении из Рима (CIL VI. 1693 = ILS 1241):
hic Libyae, idem Libyae proconsul et ante[13].
С необычной для стихотворного посвящения точностью совершенно ясно даётся понять, что Прокул был сначала (et ante) проконсулом, а затем префектом. Иными словами, единственный губернатор в истории римской Африки, который мог, если бы захотел, называть себя проконсулом и префектом одновременно, вместо этого предпочёл не вполне точно утверждать, что он был повышен с проконсула до префекта. И это произошло задолго до формального разделения проконсулов и префектов между двумя отдельными классами viri spectabiles и viri illustres15. Во времена Проба у любого, получившего повышение до должности ранга иллюстрия, было бы ещё меньше побудительных причин держаться за более низкий титул.
Но в обсуждаемом случае с Пробом/Клавдием мы даже не в состоянии предположить продвижение с низшей должности на более высокую, поскольку Проб надёжно засвидетельствован в своей префектуре к марту 368 года; его предшественник (Amm. Marc. XXVII. 11. 1) Руфин не засвидетельствован в должности после 367 года. Но Петроний Клавдий не засвидетельствован в своём проконсулате до 1 декабря 368 года, а его предшественник всё ещё находился в должности 9 июня. Итак, Проб был префектом по крайней мере за шесть месяцев до того, как Клавдий стал проконсулом. Мне представляется невозможным примирить эту последовательность с гипотезой Мадзарино–Джардины; с другой стороны, это очень хорошо соответствует предложенному выше объяснению. Проб дождался первой вакансии проконсулата и заполнил её своим родственником.
Что ещё более важно, из Аммиана, Авсония и субскрипций к законам, адресованным Пробу в качестве PPO16, ясно, что он управлял своей префектурой более или менее непрерывно из Сирмия в течение двух лет проконсулата Клавдия. Отсюда следует, что он не мог быть одновременно PPO и проконсулом Африки, хотя бы потому, что губернатор провинции мог исполнять свои обязанности только внутри своей провинции. Даже если бы это было возможно, просто не имело смысла быть проконсулом Африки и проживать возле Дуная.
В случае с Пробом и Клавдием мы можем быть более точными. Законы были адресованы Клавдию как проконсулу (и, следовательно, предположительно проживающему в своей резиденции в Карфагене) 1 декабря 368 г. и 2 февраля 369 г. (Cod. Theod. XIV. 3. 12; XII. 12. 6), и Пробу как PPO в Сирмии 7 и 19 января 369 г. (Cod. Theod. XII. 6. 15; XIII. 3. 7). Вряд ли Проб мог так быстро совершить путешествие из Карфагена в Сирмий и обратно. Известно, что он совершил его однажды, но в качестве PPO, а не проконсула; он был засвидетельствован в Карфагене как PPO 1 апреля 369 г. (Cod. Theod. XIII. 1. 7)17, хотя к 6 июня 369 г. снова вернулся в Сирмий (VII. 23. 1). У нас также есть ещё три закона, адресованных Клавдию в июле 369 г., феврале и апреле 370 г. Представляется невероятным, чтобы каждые несколько дней он метался туда и обратно между Сирмием и Карфагеном.
Согласно Джардине, разные имена, которые содержали два сборника законов, адресованных Пробу в его двух качествах в течение этого периода, просто отражают различные источники, использованные составителями кодекса18. Верно, что архивы проконсульской канцелярии в Карфагене были одним из основных источников, использованных составителями19, но даже в этом случае аргумент Джардины просто не работает.
Во-первых, потому, что предпосланные законам адресования, – ad Probum PPO и т.п. – были указаны отправителем, а не получателем. Иными словами, законы адресовались как проконсулам, с.171 так и префектам из одной и той же центральной канцелярии, где бы ни находился императорский двор.
Во-вторых, существует закон, адресованный Пробу, а не Клавдию, как PPO, опубликованный в Карфагене (Cod. Theod. XIII. 1. 7). Он должен был сохраниться в архивах проконсульской канцелярии. Ясно, что Проб не был известен как Клавдий в провинции проконсульской Африки.
Что ещё более важно, этот закон представляет собой конкретную иллюстрацию того, как Проб, будучи PPO, справлялся с аномалией, состоящей в том, что проконсул Африки технически не был его прямым подчинённым, – он просто игнорировал формальности. Вместо того, чтобы ограничиться одной из шести других африканских провинций, где действовала его власть, он создал свою временную штаб-квартиру в Карфагене, где принимал и публиковал свои законы. И он не был единственным PPO, который действовал подобным образом. Cod. Theod. XII. 1. 88, адресованный Сиагрию (Syagrius) во время PPO, был также опубликован в Карфагене 9 апреля 382 г. Ещё более конкретным является Const. Sirm. 12, адресованный PPO Курцию (Curtius) в 407 г. и опубликованный в Карфагене 5 июня 408 г. Последний пункт закона предписывает Курцию разослать его «губернаторам (rectores) провинций». Усердию карфагенских писарей мы обязаны единственной уцелевшей копией, той самой, которая была официально выставлена там по его собственному распоряжению проконсулом Порфирием (Porphyrius), ‘proposita Carthagine in foro sub programmate20 Porphyrii proconsulis’[14].
Похоже, что на практике PPO придавали мало значения теоретической независимости проконсула, чему вряд ли следует удивляться. Высокий престиж и аномальный статус проконсула Африки в конце IV века были совершенно несоразмерны его фактическим обязанностям и полномочиям, а также сократившейся территории, которой он теперь управлял. Таким образом21, исчезает единственная причина, по которой можно было поверить в то, что он мог желать проконсулата в добавление к префектуре.
V. Проблема полиномии
Остаётся вопрос о том, что Джардина называет «колебанием диакритического имени», – предполагаемой вариации Проб/Клавдий. Следует отметить, что нас просят поверить не только в то, что Секст Клавдий Петроний Проб мог быть обозначен при использовании одного имени либо Пробом, либо Клавдием, но также в то, что сама последовательность его имён не была фиксированной и что в последнем случае он мог быть назван Петронием Клавдием. Существуют ли аналогичные вариации? ‘On sait quelle fantaisie préside au Bas-Empire à l’utilisation des noms propres’[15]– писал автор недавнего исследования о Макробии22. Я бы, напротив, предположил, что в период примерно с 300 по 500 гг. использование имён собственных в среде римской аристократии регулировалось гораздо более строгими и единообразными правилами, чем в Ранней империи.
Джардина верно заметил, что не существует всестороннего исследования позднеримской номенклатуры. Было бы слишком самонадеянно предполагать, что потребность в нём можно удовлетворить за пару страниц, но несколько простых указаний могут оказаться полезными.
Для начала следует уделить должное внимание контексту. Очевидно, что в бытовом или литературном контекстах люди могут быть известны под иными именами, чем те, которые они носят в официальных документах. Автор «Макробия» был введён в заблуждение неформальным использованием имён в изысканном литературном диалоге «Сатурналий». Например, Цецина Альбин (Caecina Albinus) – обычно Альбин, но для разнообразия иногда Цецина (‘tum Caecina’, VI. 4. 1); Руфий Альбин (Rufius Albinus) также обычно Альбин, но иногда и Руфий (‘adhuc dicente Rufio’, III. 18. 1); Веттий Агорий Претекстат (Vettius Agorius Praetextatus) – и Веттий, и Претекстат, а его жена обращается к нему ‘Agori’ на его надгробии (ILS 1259); Никомах Флавиан (Nicomachus Flavianus) – и Никомах, и Флавиан; Кв. Аврелий Симмах (Q. Aurelius Symmachus) – обычно Симмах, но никогда (как кажется) просто Аврелий, скорее Кв. Аврелий (например, I. 5. 17); консул 397 года Ноний Аттик (Nonius Atticus) в официальных контекстах всегда Аттик, а в поэме своего друга – Ноний (Ep. Bob. 48. 6). Я заметил всего один пример деланности, распространённой в Ранней империи, но, по-видимому, уже вышедшей из моды, – перестановку nomen и cognomen: Альбин Цецина (Sat. I. 7. 34). Естественно, с.172 мы не можем делать обобщения на основе такой чисто литературной вариации. Все эти люди называются в кодексах одним и тем же именем – своей фамилией.
Есть ещё одна категория свидетельств, которую следует выделить отдельно, – использование signa[16]. Эти зачастую причудливые имена, по-видимому, предназначались скорее для домашнего, чем для публичного употребления, хотя некоторые использовались и более широко. Например, Г. Цейоний Руфий Волузиан по прозвищу Лампадий (C. Ceionius Rufius Volusianus signo Lampadius) (PVR 365 г.) и Кв. Флавий Мезий Эгнаций Лоллиан по прозвищу Маворций (Q. Flavius Maesius Egnatius Lollianus signo Mavortius) (PVR 342 г.) фигурируют соответственно как Лампадий и Маворций даже в истории Аммиана (Маворций также у Фирмика Матерна). Однако оба лица неизменно появляются как Волузиан и Лоллиан в официальных контекстах (например, в кодексах). Автор трактата De diis et mundo, PPO Востока при Юлиане, известен из надписей как Сатурниний Секунд (Saturninius Secundus), но обычно именуется прозвищем Салюций (signum Salutius); Аммиан однажды называет его Секунд Салюций. Но в адресованиях законов он неизменно Секунд23.
Естественно, что эти signa могут стать для современного просопрографа источником недоумения и ошибок. Например, Волузиан по прозвищу Лампадий известен не менее чем по тринадцати надписям24, ни в одной из которых не упоминается его signum. Если бы не сочетание упоминания у Аммиана молодого человека по имени Лоллиан, который был «сыном бывшего префекта Лампадия», с нашим знанием того, что жену Волузиана звали Лоллиана, мы, возможно, никогда бы не отождествили префекта Волузиана в кодексах и надписях с префектом Лампадием у Аммиана и Зосима. Наверняка имеются один или два случая, когда нам не удалось провести такое отождествление из-за отсутствия подобного ключа. Всё ещё следует рассматривать как находящийся sub iudice[17] случай PVR Саллюстия/Авенция (Sallustius/Aventius). Зеек и Шастаньоль увидели только одного человека, Саллюстия Авенция (где Авенций, предположительно, signum), PVR 383–384 гг. Однако Вера приводит более основательные доводы в пользу двух разных лиц: Авенция, PVR в 383–384 гг. и Саллюстия – в 385 г.25
Тем не менее, следует безоговорочно признать, что предполагаемое различие между Пробом и Клавдием совершенно иного порядка. Два отличительных признака signum заключаются, во-первых, в том, что при упоминании в посвящении оно отделено от остального текста и поставлено в генетиве. Например, типичное посвящение Лоллиану signo Маворцию изложено следующим образом:
Q. Flavio Maesio Egnatio Lolliano, c.v. … (ILS 1224a; 1224b; 1224c; 1225)
Во-вторых, signa никогда не используются при адресовании императорских законов, между тем Клавдий капуанского посвящения не выделен из остальной надписи и не поставлен в генетиве, а проконсулу Клавдию адресованы шесть разных законах26. Ясно, что Клавдий не может быть signum.
Какие ещё существуют доказательства вариации имён? Большинство людей с тремя или четырьмя (или более) именами как правило (как и в Ранней империи) назывались только двумя из них, обычно, хотя не всегда, одними и теми же двумя. Например, Симмах называет Аниция Авхения Басса (PVR 382–383 гг.) и Аницием Бассом, и Авхением Бассом. Восемь из девяти его надписей называют его всеми тремя именами; конечно, в кодексах он неизменно просто Басс. Обратимся ещё раз к Волузиану signo Лампадию. Из его тринадцати надписей в четырёх указаны все четыре имени, ещё в четырёх – либо Гай, либо Цейоний Руфий Волузиан, и шесть дают Руфий Волузиан. Из восемнадцати надписей Проба в восьми он назван просто Петронием Пробом, и только в трёх упоминается Секст. Поэтому нет ничего особо удивительного в том, что только капуанский камень представляет Клавдия, хотя, видимо, есть некоторые основания полагать, что это имя ему не особенно нравилось.
Однако в некоторых контекстах – наиболее очевидно (в нашей документации) в адресовании императорских законов – было необходимо выделить не два имени, а одно, так называемое диакритическое имя. Во всех случаях, за немногими исключениями, императорские законы содержат адресование по типу ‘ad с.173 Probum PPO, ad Claudium proconsulem Africae’. В подавляющем большинстве случаев (по крайней мере, в 95 %) это было последнее имя. Очень редко использовалось предпоследнее во избежание путаницы с отцом или братом. Например, Цецина Деций Альбин (Caecina Decius Albinus) (PVR 402 г.), сын Публилия Цейония Цецины Альбина (Publilius Caeionius Caecina Albinus), всегда был известен как Деций – как в юридических, так и в литературных источниках. Консул 484 года Деций Марий Венанций Василий (Decius Marius Venantius Basilius) был известен как Венанций, очевидно, чтобы отличать его от его старшего брата, Цецины Деция Максима Василия (Caecina Decius Maximus Basilius), консула 480 г., – не говоря уже о его отце, Цецине Деции Василии (Caecina Decius Basilius), консуле 463 г. Что ещё более необычно, Клавдий Гермогениан Цезарий (PVR 374 г.) был известен как Клавдий (в кодексах, а также у Аммиана). Но даже при этих отклонениях от нормы используемое имя всегда было одним и тем же.
Имеются ли какие-нибудь исключения из этого правила? Мадзарино приводит пример Макробия, Джардина добавляет «типичный случай» писателя-агрария Палладия – крайне неудачная пара примеров.
Согласно последнему исследованию Палладия,
Это произвольное искажение фактов. Различие между старыми tria nomina к данному времени почти полностью исчезло. Правда, этому нелегко было научиться у грамматиков поздней античности, которые продолжали говорить о важности различения между praenomen, nomen, cognomen и agnomen, приводя одни и те же старинные примеры (например, P. Cornelius Scipio Africanus)28. Но один из них, словоохотливый африканец начала V века Помпей, раскрывает все карты одним откровенным отступлением:
Над вами бы посмеялись, если бы вы спросили человека, какой у него cognomen! Слава Кв. Аврелия Симмаха заставляет нас не замечать, насколько исключительно редким стало использование praenomen даже в древнейших родах. Нет никакого способа определить по месту в последовательности, какое имя было фамильным. Например, Symmachus (по происхождению, очевидно, cognomen), а не Aurelius (часто сокращаемое до Aur.) было фамильным именем Симмаха, о чём свидетельствует диптих из слоновой кости, изданный совместно семьями Симмаха и Никомаха Флавиана с надписью SYMMACHORVM NICOMACHORVM. Или возьмём случай с большим домом V века, который, как мы знаем из современных упоминаний, назывался Дециями. Именами трёх братьев, занимавших консулат в 480, 484 и 486 гг., были: Цецина Деций Максим Василий, Деций Марий Венанций Василий и Цецина Маворций Василий Деций. Фамильное имя, очевидно, может быть первым, последним или находиться в середине – безразлично. В случае великого дома IV в. Анициев само имя Аниций обычно ставилось первым, и есть и другие примеры фамильных имён, размещённых подобным образом (например, Руфий, Макробий).
Возвращаясь к Палладию Рутилию Тавру Эмилиану: нет ничего, что выделяло бы Palladius из других имён. В PLRE I–II насчитывается около сорока Палладиев, и ни одно из этих имён не похоже на signum. На самом деле Palladius может быть фамильным именем30. В соответствии со стандартным употреблением, человек, которого мы сейчас ошибочно называем Палладием, был известен современникам под своим последним именем, что подтверждается свидетельством Кассиодора. Когда и почему он стал называться Палладием – вопрос для медиевистов31. Но определённо нет ни одного античного свидетельства, а для поддержки столь противоречащей обыкновению гипотезы потребуются доказательства. с.174 Давно пора отказаться от легкомысленной игры в отождествление этого Эмилиана с друзьями Симмаха и Рутилия Намациана по имени Палладий.
Писатель, которого мы столь же ошибочно называем Макробием – полностью Макробий Амвросий Феодосий (Macrobius Ambrosius Theodosius) – также не был известен под таким именем до времён средневековья. Античные свидетельства о Феодосии многочисленны и однозначны32. Ни один из писателей не может считаться примером «колебания диакритического имени». Так и писатель, которого мы ошибочно называем Кассиодором, был для своих современников Сенатором, пока в более позднюю эпоху это имя не было неверно истолковано как титул.
На самом деле не случайно, что большинство явных или предполагаемых случаев «колебания» связано с писателями, которых по неведению назвал ошибочным (обычно первым) именем какой-нибудь ранний редактор или переводчик, незнакомый с принципами позднеримской номенклатуры. Например, Марциан Минней Феликс Капелла (Martianus Minneius Felix Capella) (как он назван в рукописях своего De Nuptiis Philologiae et Mercurii), известный как Феликс Капелла Фульгенцию, Кассиодору и себе самому. Кажется, именно Григорий Турский (HF X. 31) положил начало средневековой и современной манере называть его Марцианом. Другим примером является автор астрологических сочинений, а позже христианский полемист Юлий Фирмик Матерн Младший (Julius Firmicus Maternus iunior) (как он именуется в рукописях). Без всякой убедительной причины в наше время его обычно называют Фирмиком. В данном случае нет никаких античных свидетельств, но нет и никаких оснований полагать, что его диакритическим именем было что-то иное, нежели Матерн.
Затем историк Аммиан Марцеллин. Есть письмо Либания, бесспорно адресованное Аммиану (как мы обычно называем его сегодня), в котором он (как мы и могли бы ожидать) назван просто Марцеллином. Однако современные исследователи часто испытывают искушение отождествить его с одним или несколькими Аммианами, упомянутыми Либанием (скажем, с солдатом Аммианом в 360 г. в Ep. 233): например, В. Энслин, который сослался на Зеека для примеров «таких вариаций в номенклатуре»33. Зеек привёл всего три примера, все они были рассмотрены на предыдущих страницах: Саллюстий/Авенций (вероятно, два разных человека), и два явных случая людей, известных в формальном и неформальном контекстах под диакритическим именем и signum соответственно – Секунд signo Салюций и Волузиан signo Лампадий. Аммианов Либания следует чётко отличать от историка34.
Не иначе обстоит дело с галльским поэтом Рутилием Клавдием Намацианом (Rutilius Claudius Namatianus) – согласно последовательности имён, приведённой в наиболее надёжных рукописях35. Поскольку в 417 году он сообщает, что был magister officiorum (De reditu I. 563–4), а Cod. Theod. VI. 27. 15 свидетельствует о занимавшем в 412 году эту должность Намации, существует вероятность того, что нам следует исправить Namatius на Namatianus. Если так, то его диакритическим именем было Намациан, а не Рутилий, как его обычно называли со времён эпохи Возрождения.
В I. 579 и далее поэт даёт полный отчёт о карьере своего отца Лахания (Lachanius), который начинал consularis Тусции и Умбрии, а закончил префектом. Поскольку ни в одной из этих (или какой-либо другой) должностей Лаханий не засвидетельствован, обычно предполагалось, что Lachanius – это signum, и что этот человек был официально известен под «фамильным именем» Клавдий36. Как следствие, издатели (которым следует PLRE) в качестве возможных идентификаций обычно указывают на Клавдия, consularis Тусции и Умбрии в 389 году, и Клавдия, praefectus urbi 396 года. Но даже если не рассматривать тот факт, что последний был префектом Константинополя в то время, когда было крайне маловероятным назначение на этот пост выходца с Запада, нет веских оснований полагать, что его фамильным именем было Клавдий. Имя Клавдий было чрезвычайно распространено в среде аристократии IV века, его носили (приведу только близкие примеры) как Петроний Проб, так и его родственник Гермогениан Цезарий – в обоих случаях не как фамильное имя. Во-вторых, мы уже видели, что фамильные имена (которые не всегда легко идентифицировать к IV веку) обычно никоим образом не используются как диакритические. В частности, беглый взгляд на многочисленных Клавдиев в PLRE I покажет, что хотя это имя достаточно распространено как фамильное, оно почти никогда не является диакритическим. При таких обстоятельствах даже утверждать (вместе с последним издателем)37, с.175 что отождествление с Клавдием, consularis Tusciae et Umbriae, «должно оставаться открытым» – это чересчур. Нет никаких оснований полагать, что Лаханий вообще носил имя Клавдий38, тем более – что оно было его диакритическим именем. Верно, что Лаханий, будучи именем греческого происхождения, оканчивающимся на -ius, обладает двумя характеристиками типичного signum. Но аристократы IV века всё чаще использовали такие причудливые образования и для своих обычных имён39. Например, в начале IV века мы находим Астерия (Asterius) в качестве signum у Турциев; к концу столетия оно было повышено до nomen – действительно став стандартным фамильным диакритическим именем40. В отсутствие каких-либо доказательств обратного, кажется, нет достаточных оснований сомневаться в том, что Lachanius было диакритическим nomen отца Рутилия.
Чуть менее очевидный случай – галльский ритор Латиний Пакат Дрепаний (Latinius Pacatus Drepanius). Как и следовало ожидать, в кодексах и у Сидония он – Дрепаний. Но есть три письма Симмаха, адресованные некоему Пакату, ‘quasi sicuramente’[21] ритору, по словам Серджио Роды, следующего таким предшественникам, как PLRE и Зеек. Но ничто в этих трёх самых обычных посланиях (VIII. 12; IX. 61; 64) не оказывает какой-либо положительной поддержки такому отождествлению, и есть другие, не менее вероятные кандидаты, например, Клавдий Юлий Пакат (Claudius Julius Pacatus), v.c., consularis Кампании41.
Авсоний несколько раз обращается к ритору и как к Пакату, и как к Дрепанию, но в стихах, где четыре кратких слога в имени Drepanius не так хорошо соответствуют метру. Мы можем противопоставить прозаические подзаголовки к Eclogarum liber – ‘Ausonius Drepanio filio’, и к Ludus septem sapientium – ‘Ausonius consul Drepanio proconsuli salutem’. И даже если не так хорошо сбалансированный подзаголовок к Technopaegnion – ‘Ausonius Pacato proconsuli’, сохранён верно, это вряд ли будет считаться свидетельством «колебания» в публичных контекстах42. При данных обстоятельствах мало что можно сказать об отождествлении Дрепания с не поддающимся датировке антихристианским автором, известным просто как Пакат43.
Ещё одним ничего не доказывающим поэтическим примером является Турций Апрониан (Turcius Apronianus), названный обоими именами у Павлина Ноланского в Carmen XXI (60 и 210). Но также имеется случай Руфия Турция Апрониана (Rufius Turcius Apronianus), v.c., на не поддающейся точной датировке скамье в Колизее (CIL VI. 32103). Вопреки традиционному отождествлению с консулом 494 года Турцием Руфием Апронианом Астерием (Turcius Rufius Apronianus Asterius) наблюдаются не только отсутствие Asterius (диакритического имени, под которым консул был известен во всех консульских документах), но и разная последовательность Turcius и Rufius44. Наверняка это два разных человека (все известные члены этой семьи носят одни и те же несколько имён в разной последовательности)45. Есть также консул 397 года Ноний Аттик «Максим» (Nonius Atticus ‘Maximus’). Цитируемое в PLRE (I. 586) свидетельство предполагает, что его звали и Аттиком, и Максимом. Но правда в том, что Maximus должно быть полностью вычеркнуто из записи, поскольку основывается на ошибочном умозаключении из одной испорченной консульской надписи46.
Если бы к изложенным здесь принципам относились с бо́льшим пониманием, было бы меньше необузданных гипотетических отождествлений, которые продолжают публиковаться и восприниматься всерьёз. Возьмём недавний пример: в поддержку своей и без того хрупкой гипотезы о том, что строителем великолепной сицилийской виллы на Пьяцца-Армерина (Piazza Armerina) был консул 340 года Валерий Прокул по прозвищу Популоний (Valerius Proculus signo Populonius), Андреа Карандини отождествляет его с «комитом Балерием» (‘Balerius comes’), чья жена Адельфия была похоронена в христианском саркофаге в Сиракузах (ILCV 174)47; ‘potrebbe facilmente essere с.176 identificato’[22] – пишет он мимоходом. Не так уж и легко. На самом деле немыслимо, чтобы человек, занимавший три префектуры и консулат под именем Proculus (для близких – Populonius), был погребён под именем Valerius и со скромным титулом comes. Давно пора ввести некоторую дисциплину в отношении таких легкомысленных догадок48.
Два ближайших примера своего рода подлинного «колебания», которые мне удалось отыскать – грек Стратегий Музониан (Strategius Musonianus), чья исключительная карьера при Константине и Констанции II была увенчана префектурой Востока с 354 по 358 гг., и римский аристократ Аврелий Валерий Симмах Туллиан (Aurelius Valerius Symmachus Tullianus) (если это действительно его имя), консул 330 года. Стратегий, одинаково владевший греческим и латынью, помогал Константину в богословских исканиях в его поздние годы. В знак признания его литературных талантов сам Константин прозвал Стратегия «Музонианом» (Amm. Marc. XV. 13. 2). Такое происхождение имени, по-видимому, подтверждается у Гимерия, Or. LXII, аллюзией на человека, бывшего «эпонимом» Муз. Его греческие друзья, такие как Либаний, продолжали называть его Стратегием, но в большинстве других источников, включая императорские законы, он фигурирует как Музониан49.
Случай Симмаха не столь очевиден. В одной римской надписи и трёх папирусах, датированных началом года, имя консула указано как (Valerius) Tullianus, без упоминания Symmachus; во всех более поздних консульских документах (папирусах, надписях, фастах) указан (Valerius) Symmachus, без упоминания Tullianus. Здесь вновь очевидное объяснение состоит в том, что мы имеем дело с двумя разными людьми, причём Симмах сменил опального Туллиана. Однако по ряду причин (общее Valerius; панегирик консулу Туллиану у Фирмика Матерна несколькими годами позже) кажется более вероятным, что мы имеем дело с одним человеком, известным под обоими именами. Решение, несомненно, заключается в том, что Tullianus, как и Musonianus, было не обычным именем и не signum, а литературным прозвищем – тем, что грамматики называют agnomen50. Независимо от того, было ли это ходовым обозначением, мы можем принять их определение: имя, полученное ‘ex aliqua ratione aut virtute’[23]51. Конечно, не случайно, что единственными другими поддающимися датировке примерами имени Tullianus в позднеантичном Риме являются внучка и правнучка знаменитого исследователя Цицерона середины IV века Мария Викторина (Marius Victorinus)52. Я предполагаю, что консул 330 года был – как и его сын, внук (консул 391 г.) и прапраправнук (консул 485 г.) – известным оратором. Вполне вероятно, что он был широко известен как Tullianus, хотя понятно, что, как первый консул в роду, он должен был счесть более уместным, чтобы в фастах фигурировало фамильное имя. В кодексах он всегда Symmachus.
Симмах и Стратегий представляют собой частные примеры обозначения двумя именами – но только частные. Такие почётные agnomina явно отличаются от обычных фамильных имён или signa. Клавдий и Проб, несомненно, являются обычными именами.
Если бы Мадзарино и Джардина были правы, Петроний Проб был бы (насколько мне известно) единственным примером римского аристократа, известного под двумя различными, подлинными, диакритическими именами в официальных контекстах. Конечно, не будь сомнений в синхронности проконсулата и префектуры, нам следовало бы просто признать этот уникальный пример «колебания». Но даже в этом случае придётся ответить ещё на два возражения с точки зрения номенклатуры.
Во-первых, даже в тех немногих надёжно задокументированных случаях, когда диакритическое имя не является последним, если имена отражены полностью, их последовательность всегда остаётся неизменной. Если бы последовательность изменялась, диакритическое имя всегда было бы последним. Вновь обратимся к случаю Клавдия Гермогениана Цезария. Нет сомнений в том, что его диакритическим именем было Claudius, но при этом оно стоит первым в его полном именовании (CIL VI. 499 = ILS 4147). Полным именованием человека, бесспорно внесённого во все консульские фасты (s.a. 484) как Venantius, оставалось Деций Марий Венанций Василий (Decius Marius Venantius Basilius), о чём со всей очевидностью возвещают три с.177 посвящения, воздвигнутые в течение его консульского года в Колизее (CIL VI. 32094 a, b, c).
Иными словами, хотя существует малая вероятность того, что Клавдий Петроний Проб мог быть тождествен с проконсулом, известным как просто Claudius, невозможно, чтобы он мог быть тождествен с проконсулом, который в четырёх отдельных надписях одинаково именуется Petronius Claudius53. Это было бы нарушением не одного, а двух из установленных здесь принципов. Такая перестановки имён не имела бы никаких аналогий.
Во-вторых, как быть с опущением здесь самого известного из имён Проба – Probus? Джардина предполагает, что причиной, по которой Проб был известен как проконсул под своим «вторичным диакритическим именем» Claudius, было стремление избежать путаницы с более ранним проконсулом Африки по имени Probus (в 358 г.)54. На первый взгляд это может показаться достаточно логичным, даже правдоподобным. Но это предположение не выдерживает более пристального изучения. Действующего проконсула нельзя было спутать с его предшественником, пока он действовал в своём официальном качестве; законы, поступившие в канцелярию проконсула и адресованные ‘ad Probum proconsulem Africae’ нельзя было спутать с законами, отправленными десятью годами ранее его тёзке, и не имело большого значения, являлись ли они таковыми. Что действительно имело значение, так это то, что человек не должен был утратить доверие, приобретённое благодаря своему эвергетизму, саморекламе благодеяний, оплаченных из своего собственного кармана. Как мог человек обеспечить себе гарантию, что признательность за оказанные им благодеяния не достанется его тёзке? Уж точно не изменив своё имя. Напротив, тем важнее было пользоваться самым полным именованием, прибавляя signum или iunior, при встрече с точным или даже близким к нему омонимом (так, например, Цецина Деций Альбин в случае с провинцией, процветавшей благодаря благодеяниям его почти одноимённого отца)55. Вероятно, последнее, что сделал бы в подобной ситуации столь амбициозный человек, как Петроний Проб – это переставил бы свои имена и отказался от того из них, под которым был наиболее известен.
Три из четырёх надписей, свидетельствующих о том, что Петроний Клавдий был проконсулом Африки, датируют его пребывание в должности правлением Валентиниана, Валента и Грациана (367–375 гг.). Следовательно, он должен быть проконсулом Клавдием, засвидетельствованным в законах между 368 и 370 гг., а значит, не Секстом Клавдием Петронием Пробом.
Когда Проб действительно был проконсулом Африки? Кажется, нет причин сомневаться в датировке Cod. Theod. XI. 36. 13, адресованного ‘ad Probum proconsulem Africae’ 23 июня 358 года, изданного в Сирмии в тот день, когда, как известно, Констанций находился в Сирмии56. То, что он был проконсулом – как и следовало ожидать – под именем Petronius Probus, подтверждается, к сожалению, безграмотной и повреждённой, надписью (неверно приведённой Джардиной как относящейся к Петронию Клавдию)57 из Лареса (современный Лорбус) в проконсульской Африке (CIL VIII. 1783):
]e vicentibus decoratu[
]publices insigni conspectu[
Судя по локации и тому, что сохранилось от текста, надпись связана с обычной строительной деятельностью действующего проконсула. Таким образом, это самое раннее из дошедших до нас эпиграфических упоминаний Петрония Проба по крайней мере за дюжину лет. Джардина предполагал, что капуанское посвящение было самым ранним, одним из последних случаев, когда Проб использовал «вторичное диакритическое имя», которое он вскоре ‘abbandonò (o mise in secondo piano)’[24] (p. 178). Вероятно, здесь также есть место для Claudio перед Petronio, но при поддержке Cod. Theod. XI. 36. 13 в целом камень из Лареса подтверждает, что от начала и до конца, в Африке, как и везде, Петроний Проб был публично известен под этими двумя именами именно в таком порядке.
с.178 VI. Заключение
Таким образом, в итоге мы так и не узнали из новой надписи ничего особенного. Нам уже было известно, что Проб был консулом в то время, когда являлся PPO, и невелико достижение узнать, что его также звали Клавдием. Кажется, мало значения имеет тот факт, что это имя встречается только в одной надписи, тем более что она не самая ранняя. По-видимому, это имя было ему безразлично, оно не подчёркивало какой-либо полезной для него связи59.
Но есть одно важное (хотя и негативное) достижение. Новую надпись нельзя использовать в качестве основы для пренебрежительного отношения к правилам позднеримской номенклатуры. Из этих правил могли быть исключения, особенно в низших слоях общества, но пока не будет представлен надёжно задокументированный пример, не следует легкомысленно предлагать идентификации, предполагающие одновременное или последовательное использование двух диакритических имён.
Приложение: префектуры Проба
Посмертные посвящения его семьи ясно показывают, что Проб занимал четыре префектуры претория, не больше и не меньше.
bis gemina populos praefectus sede gubernans (CIL VI. 1756, B 7);
praefectus quarto (ibid., A 5);
[praefecto] praetorio qua(ter) (Ann. Epigr. 1934, 160).
(1) 364 (Иллирик)
(2) 366 (Галлия)
(3) 368–375 (Иллирик, Италия и Африка)
(4) 380 (Галлия и Италия)
(5) 383–384 (Иллирик, Италия и Африка)
(6) 387 (Иллирик, Италия).
Бо́льшая часть того, что следует сказать по этому поводу, уже было сказано в 1964 году А. Х. М. Джоунзом61: необходимо исключить (4) и (6). Однако Жан-Реми Паланк62, а теперь и С. Мадзарино63 решительно выступили против (1) и (2). Точка зрения Джоунза была зафиксирована в PLRE (к сожалению, без обсуждения альтернатив) и вновь кратко сформулирована Д. М. Новаком64. Однако реконструкция Паланка–Мадзарино была воспринята как нечто само собой разумеющееся Джардиной и закреплена как в новом издании Пиганьоля65, так и в другой стандартной просопографии той эпохи Рабана фон Хелинга66. Ввиду новых проблем, поднятых капуанской надписью, не будет лишним дополнительное уточнение реконструкции Джоунза.
Мы можем начать с того, что могло бы показаться наиболее сильным аргументом против (1) и (2), ещё более укрепившимся со времён Паланка. Приведённая выше римская надпись ILS 1265 представляет cursus Проба в 378 году следующим образом: proc. Africae, PPO per Illyricum Italiam et Africam, consuli ordinario. К этому мы должны добавить теперь капуанский cursus (игнорируя формулу синхронности): proc. Africae, PPO, consuli. Может показаться, что обе надписи подразумевают только одно обладание префектурой, начавшееся до консулата Проба в 371 году, а именно пребывание в должности в 368–375 гг., которое будет для него первым. И также имеется посвящение из Гортины, чествующее Проба как ἀπὸ ὑπάτων ἔπαρχον τοῦ πραιτωρίου[25] (I. Cret. IV. 312). Здесь подразумевается, что Проб всё ещё занимал должность префекта после своего консулата, явно во время срока с 368 по 375 гг. и без указания предыдущего пребывания в должности.
с.179 Однако аргумент из умолчания неубедителен, что можно ясно и просто проиллюстрировать единичным случаем, для которого мы располагаем достаточно полной документацией. Благодаря тщеславию, столь ярко описанному Аммианом (XXVII. 3. 7), Рим был полон посвящений от городской префектуры Волузиана по прозвищу Лампадий (365 г.)67. Как и Проб, Волузиан был префектом претория Галлии десятью годами ранее68, но из восьми посвящений об этой префектуре упоминают только три. Остальные пять называют его просто ‘praefectus urbi iterum vice sacra iudicans’, где iterum подразумевает более раннюю должность с апелляционной юрисдикцией, но без уточнения, что это была должность префекта претория ранга иллюстрия, а не – как это можно было бы ожидать от римского аристократа – должность проконсула Африки ранга спектабиля. Так получилось, что галльская префектура прямо упоминается Аммианом (XV. 5. 4), но если бы у нас были только пять последних надписей, то, бесспорно, весьма скудные юридические свидетельства были бы подвергнуты сомнению на основании того же аргумента из умолчания. На самом деле ряд городских префектов именуют себя просто ‘praefectus urbi iterum s. v. iudicans’ в обычных посвящениях. Другой хороший пример – одноимённый внук Волузиана, PVR 417–418 гг.; в двух римских посвящениях, датируемых его префектурой (CIL VI. 1661; 1194), не упоминаются ни его проконсульство в Африке, ни даже его предшествующее пребывание в должности quaestor sacri palatii ранга иллюстрия.
Не было ничего удивительного в том, что три из четырёх посвящений, датируемых третьей префектурой Проба или вскоре после неё, не упоминают о двух предыдущих. По любой гипотезе все три надписи дают очень сокращённый cursus, причём в последней даже не упоминается проконсулат Африки. Они не были обязаны включать то, что, как мы увидим, было двумя краткими обладаниями более ограниченных префектур Иллирика и Галлии. Но существует ещё одна надпись, в которой это сделано.
Удивительно, как мало пристального внимания уделялось знаменитой веронской надписи ILS 1266, которая, должно быть, является наиболее систематически неправильно понимаемым документом такого рода:
Зеек выдвинул неудачную идею о том, что эти префектуры перечислены не в хронологическом порядке, а сгруппированы по географическим областям69, причём цифры предположительно указывают на то, как часто Проб управлял каждой областью. С тех пор это предположение часто всплывает в литературе, приведу хотя бы статью Мадзарино70: ‘Evidentemente, l’iscrizione di Verona ripartisce le prefetture di Probo per grandi unità territoriali ...’[27] Однако для спасения своей гипотезы, как и Зеек до него71, Мадзарино был вынужден исказить текст надписи, придав бо́льший вес несостоятельной ранней транскрипции Феррарино, который (вместе с рядом других легкомысленных ошибок) дал IIII вместо явно предпочтительного III, сохранённого Сирмоном72. С IIII вместо III у нас будет одна префектура в Иллирике, две в Галлии и четыре в Италии и Африке. Могло показаться, что это ведёт к нежелательному общему итогу в шесть или (с IIII) семь префектур. Но затем нам говорят, что, поскольку некоторые из них перекрываются (это, например, касается Иллирика с Италией и Африкой), общее количество всё же может быть уменьшено до требуемых четырёх.
То, что столь причудливая форма cursus не имеет аналогий в эпиграфике – лишь одно из возражений. Что ещё более важно: какой возможной цели она могла служить? Существовали два общепризнанных способа обращения с несколькими сроками пребывания в такой должности как префектура в надписях cursus. Первый, наиболее распространённый, заключался в том, чтобы перечислить их все по отдельности в порядке следования с номерами итераций. Второй, гораздо более редкий, заключался в том, чтобы записать общее число сроков с кратким изложением деталей или без такового. Например, полный cursus будущего западного императора Петрония Максима гласил бы (опуская детали): ‘PVR, PVR II, PPO, cos. ord., PPO II, cos. ord. II’. Вместо этого CIL VI. 1197 даёт сокращённое титулование: ‘IIII praefectus et bis consul ord.’ Здесь лишь одно неопределённое ‘praefectus’, потому что в общей сложности четыре префектуры включали в себя две городские с.180 и две преторианские. Столь краткий стиль приличествовал сильным мира сего, чьи достижения не нуждались в полном изложении.
Так было и с Пробом. Например, два римских посвящения от его сыновей (ILS 1267–1268):
Illyrici Africae Galliarum.
С первого взгляда можно уловить суть: четыре префектуры в одной или нескольких перечисленных областях. Для целей этих двух посвящений не было необходимости указывать точную сферу деятельности каждой отдельной префектуры; акцент делается на их количестве.
Рассмотрим теперь ещё раз веронскую надпись. Каков смысл этой предполагаемой группировки по областям? Здесь ничего нельзя уловить с первого взгляда: ни общее число префектур, ни область какой-либо отдельной префектуры. Только тот, кто уже знал, сколько было префектур и в каких областях, мог бы расшифровать столь бесполезную схему; cursus не полный и не сокращённый, а просто запутанный.
Нам следует лишь заметить, что последовательность цифр является возрастающей и отсюда неизбежен вывод, что они, в конце концов, являются именно тем, чем кажутся – простыми итерационными номерами, перечисляющими три префектуры, которые Проб занимал до даты этого посвящения. Но есть ещё один вывод, который, хотя и достаточно очевиден и давно был сделан Моммзеном73, с тех пор, как правило, игнорируется и настоятельно нуждается в подчёркнутом повторении.
Все три префектуры перечислены после проконсулата и перед консульством. Одним из основных принципов надписей с cursus, начиная с Республики и заканчивая последними днями Империи, было перечисление должностей в хронологической последовательности. Отсюда следует, что все три префектуры следовали за проконсулатом Проба (358 г.) и предшествовали его консульству 371 года. Единственный способ избежать этого вывода – предположить, что надпись была составлена небрежно. Тем не менее, это, безусловно, самая подробная и, судя по всему, наиболее скрупулёзно составленная из всех восемнадцати дошедших до нас надписей Проба. Потребовались бы весьма веские и конкретные причины, чтобы опровергнуть этот естественный смысл веронского cursus.
Тем более, что он до мельчайших подробностей подтверждается юридическими свидетельствами для префектур (1) и (2), от которых столь бесцеремонно отмахнулись Паланк и его последователи. Свидетельства о галльской префектуре 366 года, хотя и немногочисленны, но особенно убедительны. Cod. Theod. XI. 1. 15, ‘ad Probum PP’, был издан Валентинианом в Реймсе 19 мая 366 года. Известно, что Валентиниан находился в Реймсе в тот самый день74, а в фастах галльской префектуры существует явный разрыв между апрелем 366 и июнем 367 гг.75 Кроме того, имеется Cod. Just. VII. 38. 1, закон, который, к сожалению, утратил свою консульскую датировку, но был издан от имени Валентиниана и Валента (т.е. между 364 и 368 гг.) и однозначно адресован ‘ad Probum PP. Galliarum’. Так как (вопреки Зееку и Паланку76) нет другого случая, когда Пробу можно было бы правдоподобно приписать галльскую префектуру, нет никакой другой его префектуры, к которой мог бы быть отнесён этот закон. Поддерживаемое как текстом, так и последовательностью веронского cursus, совокупное свидетельство этих двух законов никогда не должно было подвергаться сомнению.
Иллирийская префектура веронского cursus подтверждается только одним законом, Cod. Theod. I. 29. 1, ‘ad Probum PPO’, от 27 апреля 364 года. Но этот закон прямо касается управления Иллириком и никакая простая или очевидная ошибка не может дать повода для оспаривания его консульской датировки (единственное консульство Иовиана и его сына Варрониана). Мамертин был PPO с 22 февраля 362 г. по 26 апреля 365 г., «непрерывно в Италии и Африке; прерванное Пробом в Иллирике» (PLRE I. 1050). Джоунз предполагает, что Проб был назначен Юлианом или Иовианом и «освобождён от должности до начала 365 года, когда префектура Мамертина включала Иллирик, а также Италию»77.
Эти галльская и иллирийская префектуры являются сами по себе вполне обоснованными предположениями и прямо подтверждаются веронским cursus. Единственным возможным возражением78 является аргумент из с.181 умолчания, выводимый из римского и капуанского посвящений. Но настаивать на этом аргументе из умолчания означает полностью игнорировать явно выраженное и более детальное свидетельство веронского посвящения.
Как быть теперь с тремя другими префектурами, для которых существуют свидетельства того или иного рода: (4), (5) и (6) – 380, 383–384 и 387 гг.?
Префектура 383–384 гг. кажется достаточно надёжной, поскольку у нас есть прямое утверждение Сократа (HE V. 11), повторенное Созоменом (HE VII. 13), что Проб был PPO в 383 году. Однако, к сожалению, даты единственных двух законов, которые, по-видимому, относятся к этой префектуре, не могут быть правильны в их нынешнем виде – Cod. Theod. XI. 13. 1 (19 января 383 г.) и VI. 30. 6 (26 октября 384 г.) – поскольку предшественник Проба всё ещё находился в должности 28 мая 383 года, а его преемник – к 13 марта 384 года. Если принять префектуру в 383 году (и, похоже, по этому вопросу существует общее согласие), то обе даты просто должны быть исправлены. Простейший способ справиться со вторым – изменить год на 383, но с первым указана более произвольная процедура исправления месяца.
387 год можно устранить сразу. Созомен невнимательно повторяет в связи с 387 годом (HE VII. 13) описание Проба как префекта в 383 году, которое он скопировал у Сократа (HE V. 11). Не может быть и речи о том, чтобы заявление Созомена имело какое-либо независимое значение – в чём на этот раз согласны Паланк и Джоунз79. Поэтому прискорбно, что Мадзарино без комментариев включает 387 год в число четырёх префектур Проба80.
Для 380 года (‘Gratiano V et Theodosio conss.’) вновь имеются два закона с датами, которые должны быть неверными: Cod. Theod. VI. 28. 2 (12 марта) и VI. 35. 10 (27 июня)81, ведь Гесперий (Hesperius) был PPO 14 марта (X. 20. 10), а Сиагрий (Syagrius) – 18 июня (XI. 30. 38). Юридическое свидетельство для 380 года находится, таким образом, на той же основе, что и для 383 года. Ключевое отличие состоит в том, что для 383 года у нас есть подтверждение Сократа, а значит, и мотив, и руководство для исправления двух ошибочных дат. Для 380 года у нас нет ни того, ни другого. Даже если мы изменим даты всего на неделю или на две, мы сократим префектуру до месяца. И в любом случае там, где даты в кодексах явно неверны, обычно ошибкой является год, а не день или месяц. Почти наверняка (как предположил Джоунз) мы должны перенести оба закона на год префектуры Проба 368–375 гг., когда Грациан был консулом не с Феодосием, а с кем-то другим.
Должно быть ясно, что доказательства для 380 и 387 гг. сами по себе намного слабее, чем для 364 и 366 гг., и не имеют подтверждения веронского cursus.
Таким образом, по всей вероятности четырьмя префектурами Проба были:
(1) 364 (Иллирик)
(2) 36682 (Галлия)
(3) 368–375 (Иллирик, Италия, Африка)
(4) 383–384 (Иллирик, Италия, Африка).
Это прекрасно согласуется с посвящением из Гортина, обозначающим Проба как ὑπάτων καὶ ἀπὸ ἐπάρχων πραιτωρίων γ’[34] (I. Cret. IV. 318). Это одна из по крайней мере восьми статуй римских аристократов, воздвигнутых Экумением Досифеем Асклепиодотом (Oecumenius Dositheus Asclepiodotus), консуляром Крита в 382–383 гг. (I. Cret. IV. 314–322). Они не были поставлены все в одно и то же время. Например, посвящение Валерию Северу (Valerius Severus) описывает его так, как если бы он в текущий момент был PVR (№ 315) – должность, которую он занимал между апрелем и августом 382 года; его преемник Аниций Басс (Anicius Bassus) был в должности к ноябрю. Но статуя Басса (№ 314) описывает его только как бывшего проконсула Кампании. Очевидно, обе статуи должны быть датированы ранее ноября 382 года. С другой стороны, Ипатий (Hypatius) (№ 317) описывается как бывший PPO и бывший PVR (379 г.); он был PPO по крайней мере до 28 мая 383 года, когда его сменил не кто иной, как Проб, который, как мы видели, сам занимал эту должность, вероятно, до начала 384 года.
Вопрос в том, была ли статуя Проба воздвигнута до или после его префектуры 383–384 гг.? Если мы не предполагаем, что она была одной из наиболее поздних во всей группе, то вероятнее, что до префектуры. Дополнительный, хотя и второстепенный аргумент заключается в том, что мы не должны предполагать слишком длительного пребывания в должности с.182 Асклепиодота; кажется, что губернаторские посты редко удерживались более года или двух83. Если это так, то всё встаёт на свои места. Три префектуры, которые упоминает Асклепиодот, будут теми же тремя, что и в веронском cursus: 364, 366, 368–375 гг.
Отсюда следуют два вывода: один создаёт незначительную проблему, другой – явное преимущество. Во-первых, о проблеме: веронский cursus представляет сферы трёх префектур Проба как (I) Иллирик, (II) Галлию и (III) Италию и Африку (ILS 1266). Теперь, в моей «хронологической» интерпретации, эта третья префектура относится к 368–375 гг., описанная в ILS 1265 от 378 года как включающая Иллирик, а также Италию и Африку. Является ли это расхождение существенным? Одно из возможных объяснений состоит в том, что сфера Проба изменилась за время его долгого пребывания в должности. Например, он мог начать своё пребывание в должности 368–375 гг. как префект только Иллирика, как его фактически описывает Иероним84. Возможно, на каком-то более позднем этапе он лишился Иллирика. С другой стороны, Иллирик, возможно, просто считался само собой разумеющейся частью италийской префектуры, как иногда считалась Африка. Например, Cod. Theod. XV. 1. 26 и 28 (390 г.), где Полемий (Polemius), в отношении которого у нас нет оснований сомневаться, что он был PPO Иллирика, Италии и Африки, описан как ‘PPO Illyrici et Italiae’. Или, если взять эпиграфический пример, в CIL VI. 1777 (= ILS 1258) Веттий Агорий Претекстат (Vettius Agorius Praetextatus) описан как ‘praef. praetorii Illyrici, Italiae et Africae’, тогда как в CIL VI. 1779 (= ILS 1259) и VI. 1778 та же самая префектура описывается как ‘praef. praet. Italiae et Illyrici’85.
Можно добавить, что эта проблема – ничто по сравнению с теми, которые возникают при «географической» интерпретации. Например, по любой гипотезе две префектуры Проба включали Италию, Африку и Иллирик. Это, во-первых, длительная префектура 368–375 гг., согласно свидетельству ILS 1265 от 378 г.; во-вторых, префектура 383 г., которая, как утверждает Cod. Theod. XI. 13. 1, распространялась ‘per omnem Italiam, tum etiam per urbicarias Africanasque regiones ac per omne Illyricum’[36]. И всё же по «географической» интерпретации веронский cursus отводит Пробу только одну префектуру в Иллирике. Ещё более проблематично, как мы найдём ему две галльские префектуры? Излишне говорить, что было придумано множество остроумных объяснений, но помимо внутренней невероятности самой «географической» интерпретации, большинство (если не все) этих объяснений предполагают насилие над текстом надписи – и изменение гораздо большего количества дат в кодексах, чем «хронологическая» интерпретация. Настало время позволить столь нелепой гипотезе наконец кануть в лету.
Теперь о преимуществе. Если защищаемая здесь интерпретация веронского посвящения верна, мы вернулись к нашему отправному пункту, ибо проконсулат Африки указан здесь перед первой из трёх префектур. Следовательно, он должен был истечь до 364 года. Больше не может быть никаких сомнений в датировке проконсулата Проба 358 годом.
ПРИМЕЧАНИЯ
