История рабства в античном мире

Том I
Рабство в Греции

Глава вторая

ПОРАБОЩЕННЫЕ НАРОДЫ
ИЛИ КРЕПОСТНАЯ ЗАВИСИМОСТЬ В ГРЕЦИИ

с.30

Если в геро­и­че­ский пери­од в Гре­ции выяв­ля­ет­ся еще неболь­шое коли­че­ство рабов, то в сле­дую­щий пери­од, как этом свиде­тель­ст­ву­ют те обще­ст­вен­ные пере­во­роты, кото­ры­ми он откры­ва­ет­ся, и тот ход раз­ви­тия, какой при­ня­ли обще­ст­вен­ные отно­ше­ния, рам­ки раб­ства зна­чи­тель­но рас­ши­ря­ют­ся.

То вели­кое дви­же­ние, с кото­ро­го начи­на­ют­ся соб­ст­вен­но исто­ри­че­ские вре­ме­на Гре­ции, изме­нив весь облик стра­ны, во мно­гих местах пове­ло к замене преж­не­го, более мяг­ко­го раб­ства более суро­вым и жесто­ким гос­под­ст­вом. У Эври­пида один из победи­те­лей гово­рит при виде плен­ных тро­я­нок: «Увы! Я очень стар, но могу ли я наде­ять­ся, что смо­гу дождать­ся кон­ца моих дней преж­де, чем и меня постигнет столь вели­кое несча­стье?»¹ Эти беды, роко­вые пред­чув­ст­вия кото­рых они ста­ра­лись отвра­тить от себя, постиг­ли вто­рое поко­ле­ние их потом­ков. И те наро­ды, кото­рые в этой войне игра­ли первую роль, ока­за­лись имен­но теми, кото­рые, глав­ным обра­зом, и испы­та­ли на себе пре­врат­но­сти судь­бы. Про­шло для одних 60, для дру­гих 80 лет после раз­ру­ше­ния Трои, и фес­са­лий­цы вторг­лись на роди­ну Ахил­ле­са, а доряне — в цар­ства Дио­меда, Мене­лая и Ага­мем­но­на, обра­щая в раб­ство всех, кто не эми­гри­ро­вал до их при­бы­тия. Эми­гра­ция рас­про­стра­ни­лась за пре­де­лы Гре­ции; в ней ско­ро при­ня­ли уча­стие и сами победи­те­ли, рас­пы­ляя эллин­скую расу по всем при­бре­жьям, неся с собой туда все пра­ва и все тяготы заво­е­ва­ния.

По мере рас­про­стра­не­ния раб­ства под вла­стью наро­дов, осо­бен­но воин­ст­вен­ных, оно силь­нее внед­ря­лось в эко­но­ми­ку горо­дов, кото­рые ста­ли рас­ти и воз­вы­шать­ся бла­го­да­ря тор­гов­ле и мир­ным ремес­лам. Раб, это орудие про­из­вод­ства, ста­но­вил­ся так­же все более необ­хо­ди­мым как домаш­ний слу­га для всех клас­сов граж­дан; он был необ­хо­дим как при заня­тии ремеслом и тор­гов­лей, так и для обслу­жи­ва­ния тех изли­шеств, кото­рые при­но­си­ло с собой рабо­вла­дель­цам богат­ство, само являв­ше­е­ся пло­дом раб­ско­го с.31 труда. Таким обра­зом, новый вид слу­жеб­ных обя­зан­но­стей, новое при­ме­не­ние рабов, более широ­кое и мно­го­сто­рон­нее исполь­зо­ва­ние их на таких работах, кото­рые преж­де им не пору­ча­лись, — тако­вы были при­чи­ны, кото­рые пове­ли к уве­ли­че­нию чис­ла рабов, изме­нив так­же и их поло­же­ние. Посмот­рим, каким ста­ло раб­ство при пора­бо­ще­нии целых наро­дов и при лич­ном раб­стве отдель­ных людей.

Когда какой-нибудь народ водво­рял­ся при помо­щи воору­жен­ной силы сре­ди насе­ле­ния, кото­рое он себе под­чи­нял, отно­ше­ния меж­ду ста­ры­ми и новы­ми оби­та­те­ля­ми скла­ды­ва­лись в зави­си­мо­сти от ряда усло­вий: про­ис­хож­де­ния тех и дру­гих, их чис­лен­но­сти, строя их жиз­ни. Наро­ды одно­го язы­ка ско­рее сбли­жа­лись друг с дру­гом; победи­те­ли менее чис­лен­ные лег­че сли­ва­лись с побеж­ден­ны­ми. Но раз­ли­чия в строе их жиз­ни зача­стую уни­что­жа­ли и род­ст­вен­ность их по язы­ку и воз­мож­ность погло­ще­ния мень­шин­ства победи­те­лей, про­дол­жая углуб­лять ту про­пасть, кото­рую меж­ду ними созда­ло заво­е­ва­ние. В Гре­ции те наро­ды, кото­рые утвер­ди­лись силой ору­жия, в общем сохра­ни­ли свой воин­ст­вен­ный харак­тер, и те усло­вия, кото­рые дали им воз­мож­ность победить, ока­за­лись для них наи­бо­лее под­хо­дя­щи­ми, чтобы и в даль­ней­шем под­дер­жать их гос­под­ство. Таким обра­зом, они оста­лись воору­жен­ны­ми. Но государ­ство может счи­тать­ся орга­ни­зо­ван­ным толь­ко тогда, когда в нем име­ют­ся все усло­вия, необ­хо­ди­мые для жиз­ни. Удер­жав для себя пра­во носить ору­жие как при­ви­ле­гию, победи­те­ли долж­ны были воз­ло­жить труд на поко­рен­ные наро­ды. «Побеж­дать на войне, — гово­рит один из пер­со­на­жей Менанд­ра, — при­су­ще сво­бод­ным людям; возде­лы­вать зем­лю — дело рабов»².

Фес­са­лий­цы, утвер­жда­ясь в стране, кото­рая с тех пор при­ня­ла их имя, были дале­ки от того, чтобы занять ее всю, на всем про­тя­же­нии. Мно­гие наро­ды — на севе­ре перре­бы, на восто­ке маг­не­ты, на юге ахе­яне из Фтии — поте­ря­ли свою неза­ви­си­мость, не теряя, одна­ко, сво­ей нацио­наль­но­сти. Будучи дан­ни­ка­ми и под­дан­ны­ми фес­са­лий­цев («послуш­ные» им)³, они заседа­ли вме­сте с ними на собра­ни­ях амфи­к­ти­о­нов⁴; во вре­мя пер­сид­ских войн Геро­дот обви­ня­ет их в сочув­ст­вии Ксерк­су, в пере­хо­де на его сто­ро­ну⁵. Но в среде наро­дов-дан­ни­ков, кото­рых Ксе­но­фонт назы­ва­ет пери­э­ка­ми⁶, мно­гие были постав­ле­ны в гораздо более тяже­лое поло­же­ние: это те, кото­рые, глав­ным обра­зом, на себе вынес­ли всю тяжесть вой­ны и, лишен­ные сво­ей терри­то­рии, долж­ны были выби­рать меж­ду эми­гра­ци­ей и раб­ст­вом.

Таки­ми были наро­ды древ­ней Элла­ды, эоляне и остат­ки пеласгов, сохра­нив­ши­е­ся меж­ду ними: я имею в виду перре­бов и маг­не­тов, кото­рых мож­но рас­смат­ри­вать как наи­бо­лее близ­ких к поко­рен­ным наро­дам⁷. Таким обра­зом, они были раба­ми вслед­ст­вие заво­е­ва­ния и под­чи­не­ния их силой ору­жия, но они не носи­ли это­го име­ни. Их назы­ва­ли пене­ста­ми⁸ — сло­во, кото­рое, по мне­нию мно­гих, явля­ет­ся видо­из­ме­не­ни­ем сло­ва «мене­сты» («те, кото­рые живут», «веч­ные рабы», ser­vi ma­nen­tes), в кото­ром отра­жа­лось их про­ис­хож­де­ние, их соци­аль­ное поло­же­ние⁹. Дей­ст­ви­тель­но, с.32 они были остав­ле­ны у себя на родине под усло­ви­ем оста­вать­ся здесь все­гда. В силу точ­но­го дого­во­ра с ними они не мог­ли быть про­да­ны за пре­де­лы сво­ей стра­ны, ни под­верг­ну­ты смер­ти; они долж­ны были возде­лы­вать зем­лю, пла­тя оброк¹⁰. При­креп­лен­ные, таким обра­зом, к зем­ле и защи­щен­ные от про­из­во­ла, они были не столь­ко раба­ми, сколь­ко кре­пост­ны­ми, пра­ва и обя­зан­но­сти кото­рых регу­ли­ро­ва­лись вза­им­ным дого­во­ром¹¹. Под этим наиме­но­ва­ни­ем они рас­пре­де­ля­лись меж­ду сво­бод­ны­ми¹² или груп­пи­ро­ва­лись вокруг могу­ще­ст­вен­ных домов Але­ва­дов и Ско­па­дов, обла­дав­ших таким огром­ным вли­я­ни­ем в Фес­са­лии¹³. Твер­до уста­нов­лен­ная аренд­ная пла­та («пене­сти­кон»), кото­рую они пла­ти­ли за свои зем­ли, гаран­ти­ро­ва­ла им все выго­ды более уро­жай­ных годов или раз­веде­ния куль­тур более высо­ко­го каче­ства и про­из­во­ди­тель­но­сти. Вполне закон­ное стрем­ле­ние к улуч­ше­нию сво­его поло­же­ния, вызы­вая у них энер­гию и лов­кость, дела­ло неко­то­рых из них более бога­ты­ми, чем их гос­по­да¹⁴. Но воин­ст­вен­ные оби­та­те­ли Фес­са­лии, кото­рые оста­ви­ли им эти пре­иму­ще­ства, нало­жи­ли на них и дру­гие обя­зан­но­сти. Они долж­ны были сопут­ст­во­вать им на войне. Во вре­мя Пело­пон­нес­ской вой­ны про­стой граж­да­нин Фар­са­ла пре­до­ста­вил в рас­по­ря­же­ние Афин тыся­чу две­сти пене­стов¹⁵; и когда Ясон из Феры заду­мал рас­про­стра­нить на Гре­цию свое вли­я­ние, он рас­счи­ты­вал на пене­стов, чтобы снаб­дить эки­па­жем те кораб­ли, с помо­щью кото­рых он хотел оспа­ри­вать власть на море у афи­нян¹⁶. В обыч­ное вре­мя фес­са­лий­цы допус­ка­ли их даже в кон­ни­цу, жерт­вуя сво­и­ми пред­убеж­де­ни­я­ми жела­нию иметь все­гда силь­ным и могу­ще­ст­вен­ным этот род вой­ска, кото­рый состав­лял их сла­ву в Гре­ции¹⁷.

Мно­гие из них долж­ны были не толь­ко сопро­вож­дать сво­их гос­под на вой­ну, но посто­ян­но оста­вать­ся в их рас­по­ря­же­нии; отсюда, веро­ят­но, и про­изо­шло то назва­ние, кото­рое им было дано: «фес­са­лой­ке­ты» — «слу­ги фес­са­лий­цев»¹⁸; и если мож­но верить Дио­ни­сию Гали­кар­насско­му там, где он не очень удач­но срав­ни­ва­ет рим­ских кли­ен­тов с пене­ста­ми в Фес­са­лии и с фета­ми в Атти­ке, то фес­са­лий­цы обра­ща­лись с ними с жесто­ко­стью и над­мен­но­стью, гро­зя им побо­я­ми при малей­шей небреж­но­сти и тре­ти­руя их сверх все­го про­че­го как куп­лен­ных рабов¹⁹. Но такое пора­бо­ще­ние, гово­рит Ари­сто­тель, быва­ло часто гибель­но для самих победи­те­лей. Не раз вспы­хи­ва­ли вол­не­ния, напри­мер, по пово­ду вой­ны фес­са­лий­цев про­тив перре­бов и маг­не­тов, наро­дов, в общем еще сво­бод­ных или по сво­е­му харак­те­ру непо­кор­ных²⁰; неко­то­рые нахо­дят у Ари­сто­фа­на намек на дру­гое подоб­ное вос­ста­ние, кото­рое раз­ра­зи­лось во вре­мя Пело­пон­нес­ской вой­ны при под­держ­ке афи­нян²¹.