История рабства в античном мире

Том I
Рабство в Греции

Глава вторая

ПОРАБОЩЕННЫЕ НАРОДЫ
ИЛИ КРЕПОСТНАЯ ЗАВИСИМОСТЬ В ГРЕЦИИ

с.41

При помо­щи таких репрес­сий Спар­та под­дер­жи­ва­ла свою дес­по­тию, но не без силь­ных потря­се­ний. В тече­ние того вре­ме­ни, кото­рое разде­ля­ет две Мес­сен­ские вой­ны, илоты при­ни­ма­ли уча­стие в заго­во­ре так назы­вае­мых Пар­фе­ни­ев, так же как и в заго­во­ре Пав­са­ния после вто­рой пер­сид­ской вой­ны¹. Мес­сен­цы, после 24 лет вой­ны поко­рен­ные спар­тан­ца­ми и осо­бен­но уве­ли­чив­шие собой коли­че­ство ило­тов², не раз бра­лись за ору­жие, чтобы добыть себе сво­бо­ду; одно­вре­мен­но это была борь­ба и за роди­ну. Это было уже третье поко­ле­ние после заво­е­ва­ния, и они одер­жа­ли бы победу, если бы все вооду­шев­ле­ние их высо­ко­го геро­из­ма име­ло какое-нибудь зна­че­ние в срав­не­нии со сле­пой дис­ци­пли­ной и непо­ко­ле­би­мой реши­тель­но­стью их вла­сти­те­лей. Мес­сен­цы воз­об­но­ви­ли эти попыт­ки перед наше­ст­ви­ем Ксерк­са³, а так­же после него, вос­поль­зо­вав­шись зем­ле­тря­се­ни­ем, кото­рое едва не погреб­ло Спар­ту под облом­ка­ми скал Тай­ге­та⁴; затем они воз­об­нов­ля­ли их не раз: во вре­мя вой­ны Спар­ты с Афи­на­ми, когда афин­ский вое­на­чаль­ник захва­тил Пилос⁵, во вре­мя вой­ны Спар­ты с Фива­ми, когда Эпа­ми­нонд собрал остат­ки это­го наро­да вокруг зна­ме­ни Ари­сто­ме­на и создал для них подо­бие преж­ней роди­ны в новом горо­де, кото­рый напо­ми­нал им о ней хотя бы отча­сти сво­им име­нем — Мес­се­на⁶. С того вре­ме­ни часть ило­тов вновь ста­но­вит­ся отдель­ным наро­дом, сре­ди осталь­ной же части вол­не­ния не пре­кра­ща­лись нико­гда, осо­бен­но в свя­зи с тем, что в лице новых мес­сен­цев, неиз­мен­ных вра­гов их преж­них гос­под, они нахо­ди­ли ино­гда помощь и под­держ­ку и все­гда по край­ней мере убе­жи­ще⁷.

Сре­ди всех этих опас­но­стей Спар­та при­ни­ма­ла про­тив ило­тов так­же и дру­гие меры, менее кро­ва­вые, но не менее дей­ст­ви­тель­ные. Она их разде­ля­ла, она их уда­ля­ла, ино­гда под почет­ны­ми пред­ло­га­ми; и Фукидид дает это­му дока­за­тель­ство в той гла­ве, где он гово­рит об изби­е­нии двух тысяч осво­бож­ден­ных. Когда заня­тие Пило­са про­буди­ло надеж­ды мес­сен­цев и в Мес­се­нии вновь забро­ди­ла ста­рая заквас­ка вос­ста­ний, семь­сот ило­тов были повы­ше­ны до зва­ния гопли­тов и даны Бра­сиду; он вос­поль­зо­вал­ся ими для заво­е­ва­ния фра­кий­ских горо­дов⁸. Три­ста или четы­ре­ста дру­гих были посла­ны позд­нее на помощь Сира­ку­зам⁹; и даже когда Эпа­ми­нонд гро­зил спар­тан­цам вой­ной почти у поро­га их жилищ, спар­тан­цы объ­еди­ни­лись, по сло­вам Дио­до­ра, с тыся­чью толь­ко что отпу­щен­ных на волю ило­тов¹⁰. По свиде­тель­ству Ксе­но­фон­та, с.42 была дана сво­бо­да тем, кто пре­до­ста­вил себя на защи­ту государ­ству, и сра­зу набра­лось таких более шести тысяч; прав­да, спар­тан­цы тот­час же испу­га­лись их уча­стия в бит­ве, и, пожа­луй, им при­шлось бы силь­но рас­ка­и­вать­ся, если бы весь­ма кста­ти не при­шли из Корин­фа, Эпидам­на и Пел­лен менее подо­зри­тель­ные вспо­мо­га­тель­ные вой­ска¹¹.

Зачис­ле­ние в гопли­ты, гово­рит Отф­рид Мюл­лер, рав­но­знач­но пол­но­му осво­бож­де­нию. Ско­рее оно было про­стым зва­ни­ем, на кото­рое смот­ре­ли, как на воз­мож­ность полу­чить эту сво­бо­ду¹², и, кажет­ся, таких слу­ча­ев было нема­ло¹³. Пра­во осво­бож­де­ния, запре­щен­ное част­ным лицам, при­ме­ня­лось государ­ст­вом, вер­хов­ным вла­ды­кой. Един­ст­вен­ное извест­ное нам место зна­ко­мит нас с его фор­ма­ми; и стран­ное дело: это тот самый слу­чай, в кото­ром рас­ска­зы­ва­ет­ся о тор­же­ст­вен­ном осво­бож­де­нии, закон­чив­шем­ся смер­тью. Но сле­дов подоб­ных осво­бож­де­ний мы нахо­дим мно­го в исто­рии¹⁴. Илоты фигу­ри­ру­ют там под раз­лич­ны­ми назва­ни­я­ми, кото­рые ука­зы­ва­ют то на их обще­ст­вен­ное поло­же­ние, то на те исклю­чи­тель­ные усло­вия, в кото­рых они нахо­ди­лись. Эпей­нак­та­ми («налож­ни­ка­ми») назы­ва­ли тех ило­тов, кото­рые полу­чи­ли сво­бо­ду за свой брак с вдо­ва­ми спар­тан­цев; тако­го рода бра­ки, мож­но думать, име­ли место лишь одна­жды и были отме­че­ны печа­тью пори­ца­ния. Эрик­те­ры («вре­мен­но обя­зан­ные») и деспо­си­о­нав­ты («гос­под­ские мат­ро­сы») обя­за­ны были еще ока­зы­вать неко­то­рые услу­ги сво­им гос­по­дам в армии или во фло­те¹⁵. Эти назва­ния име­ют точ­ное зна­че­ние и узкий смысл. Дру­гие, наобо­рот, употреб­ля­ют­ся в широ­ком и общем зна­че­нии. Име­на «афе­ты» (отпу­щен­ные) или «адес­поты» (бес­хо­зяй­ные), по-види­мо­му, не ука­зы­ва­ют ниче­го дру­го­го, кро­ме состо­я­ния осво­бож­де­ния и отпус­ка на волю, а наиме­но­ва­ние «нео­да­мо­ды», мож­но думать, явля­ет­ся поли­ти­че­ским наиме­но­ва­ни­ем все­го это­го клас­са «новых жите­лей», при­об­щен­ных к доря­нам¹⁶.

Такие осво­бож­де­ния, ред­кие вна­ча­ле, уча­ща­ют­ся в более позд­ние вре­ме­на. Созда­ет­ся пред­став­ле­ние, что Спар­та, кото­рой угро­жа­ли сопер­ни­чав­шие с ней государ­ства, почув­ст­во­ва­ла необ­хо­ди­мость при­влечь на свою сто­ро­ну до извест­ной сте­пе­ни те слои насе­ле­ния, от кото­рых зави­се­ло ее спа­се­ние. Толь­ко со вре­ме­ни вто­рой поло­ви­ны Пело­пон­нес­ской вой­ны вста­ет вопрос о нео­да­мо­дах, и вско­ре они полу­ча­ют замет­ное место в Лако­нии¹⁷. Таким обра­зом, в Спар­те оформ­ля­лось новое сосло­вие; рож­ден­ное из труда, оно мог­ло бы вер­нуть ей изоби­лие и силу. Но Спар­та все­гда дер­жа­лась обособ­лен­но. Осво­бо­див ило­тов от их раб­ско­го поло­же­ния, она не под­ня­ла их до поло­же­ния граж­дан; дале­кая от того, чтобы ожи­вить себя из это­го источ­ни­ка, она про­дол­жа­ла поз­во­лять, чтобы посте­пен­но умень­ша­лось то коли­че­ство людей, в жилах кото­рых тек­ла дорий­ская кровь.
Основ­ная при­чи­на паде­ния Спар­ты скры­ва­лась по суще­ству в самой ее орга­ни­за­ции.

Вво­дя свои уста­нов­ле­ния, Ликург хотел создать тело, пол­ное сил; и эта сила ему пред­став­ля­лась в обра­зе воору­жен­но­го вои­на. с.43 Он стро­ил свое государ­ство, имея перед гла­за­ми этот иде­ал. Семья для него — это чело­век, гото­вый к войне; народ — это армия; Спар­та — лагерь. Поэто­му толь­ко воен­ные упраж­не­ния — и ни малей­ше­го труда. «Поче­му, — спра­ши­ва­ли у Алки­ме­на, — спар­тан­цы возде­лы­ва­ют свои зем­ли рука­ми ило­тов, а не сами?»¹⁸ «Пото­му, — отве­тил он, — что мы при­об­ре­ли эти зем­ли не работой на ней, а работой над собой». Но этот воен­ный орга­низм, кото­рый зако­но­да­тель думал сде­лать еще более силь­ным бла­го­да­ря такой рабо­те над собой, как раз и был лишен основ­но­го прин­ци­па жиз­ни: труд созда­ет жизнь обще­ства, а как раз труд и был изгнан из его недр. Таким обра­зом, Спар­та долж­на была жить чужи­ми сока­ми. И дей­ст­ви­тель­но, она жила потом ило­тов; бла­го­да­ря сво­ей неве­ро­ят­ной энер­гии она в общем суме­ла удер­жать их в под­чи­не­нии¹⁹. Но это­го было недо­ста­точ­но. Заро­дыш смер­ти, кото­рый она носи­ла в себе, раз­ви­вал­ся в самом ходе жиз­ни и по мере того как все более и более пере­жи­ва­ли себя зако­ны Ликур­га. Да будет мне поз­во­ле­но при­ба­вить несколь­ко слов к это­му закон­но­му удо­вле­тво­ре­нию пре­зи­рав­ше­го­ся труда: это еще один из резуль­та­тов раб­ства.