Т. Моммзен

История Рима.

Книга пятая

Основание военной монархии.

Моммзен Т. История Рима. Т. 3. От смерти Суллы до битвы при Тапсе.
Русский перевод И. М. Масюкова под общей редакцией Н. А. Машкина.
ОГИЗ ГОСПОЛИТИЗДАТ, Москва, 1941.
Постраничная нумерация примечаний в электронной публикации заменена на сквозную по главам.
Все даты по тексту — от основания Рима, в квадратных скобках — до нашей эры.
Голубым цветом проставлена нумерация страниц по изданию Моммзена 1995 г. (СПб, «Наука»—«Ювента»).

с.99 81

ГЛАВА IV

ПОМПЕЙ НА ВОСТОКЕ.

Пом­пей истреб­ля­ет пира­тов

Мы уже рань­ше виде­ли, как печаль­но обсто­я­ли дела рим­лян на суше и на море, когда в нача­ле 687 г. [67 г.] Пом­пей при­нял на себя веде­ние вой­ны про­тив пира­тов с почти неогра­ни­чен­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми. Он начал с того, что разде­лил всю огром­ную под­власт­ную ему область на 30 окру­гов, пору­чив каж­дый из них одно­му из под­чи­нен­ных ему вое­на­чаль­ни­ков, чтобы воору­жать там кораб­ли и отряды, обсле­до­вать бере­га, захва­ты­вать пират­ские ладьи или заго­нять их в устро­ен­ную заса­ду. Сам же он в самом нача­ле года вышел в море с луч­шей частью имев­ших­ся воен­ных судов, сре­ди кото­рых и на этот раз выде­ля­лись родос­ские, и очи­стил преж­де все­го сици­лий­ские, афри­кан­ские и сар­дин­ские воды, чтобы сно­ва сде­лать воз­мож­ным под­воз хле­ба из этих про­вин­ций в Ита­лию. Об очи­ще­нии испан­ско­го и галль­ско­го побе­ре­жий забо­ти­лись тем вре­ме­нем его под­чи­нен­ные. Тогда-то имен­но кон­сул Гай Пизон и попы­тал­ся поме­шать из Рима набо­ру войск, кото­рый про­из­во­дил в Нар­бонн­ской про­вин­ции легат Пом­пея Марк Пом­по­ний. Чтобы поло­жить конец этой неум­ной попыт­ке и вме­сте с тем удер­жать в рам­ках зако­на спра­вед­ли­вое раз­дра­же­ние тол­пы про­тив кон­су­ла, Пом­пей на вре­мя опять появил­ся в Риме. Когда по исте­че­нии 40 дней запад­ная часть Сре­ди­зем­но­го моря сде­ла­лась сво­бод­ной для судо­ход­ства, Пом­пей с шестью­де­ся­тью луч­ши­ми сво­и­ми суда­ми отпра­вил­ся в восточ­ные воды и преж­де все­го в древ­ней­ший и глав­ней­ший центр пират­ства — к бере­гам Ликии и Кили­кии. При вести о при­бли­же­нии рим­ско­го флота не толь­ко исче­за­ли из откры­то­го моря пират­ские ладьи, но и силь­ные ликий­ские кре­по­сти Анти­краг и Краг сда­лись без серь­ез­но­го сопро­тив­ле­ния. Не столь­ко страх, сколь­ко бла­го­ра­зум­ная снис­хо­ди­тель­ность Пом­пея откры­ла ему ворота этих почти непри­ступ­ных мор­ских кре­по­стей. Пред­ше­ст­вен­ни­ки его рас­пи­на­ли всех плен­ных пира­тов, он же без коле­ба­ний давал всем поща­ду и с необык­но­вен­ной снис­хо­ди­тель­но­стью обра­щал­ся осо­бен­но с про­сты­ми греб­ца­ми, нахо­див­ши­ми­ся на захва­чен­ных раз­бой­ни­чьих ладьях. Одни лишь отваж­ные с.100 кили­кий­ские мор­ские царь­ки реши­лись с ору­жи­ем в руках отсто­ять от рим­лян хотя бы свои соб­ст­вен­ные воды; укрыв сво­их детей и жен в гор­ных зам­ках Тав­ра, они под­жида­ли рим­ский флот у запад­ной гра­ни­цы Кили­кии на высо­те Кора­ке­зия. Но обла­дав­шие пре­вос­ход­ным лич­ным соста­вом и снаб­жен­ные все­ми воен­ны­ми мате­ри­а­ла­ми суда Пом­пея одер­жа­ли здесь пол­ную победу. После это­го он бес­пре­пят­ст­вен­но выса­дил­ся и начал брать штур­мом и раз­ру­шать гор­ные зам­ки кор­са­ров, по-преж­не­му пред­ла­гая им самим, 82 в награ­ду за изъ­яв­ле­ние покор­но­сти, сво­бо­ду и жизнь. Вско­ре боль­шин­ство из них отка­за­лось от про­дол­же­ния без­на­деж­ной борь­бы в сво­их зам­ках и горах и согла­си­лось сдать­ся. Спу­стя 49 дней после появ­ле­ния Пом­пея в восточ­ных водах Кили­кия была поко­ре­на и вой­на окон­че­на. Быст­рое подав­ле­ние пират­ства было боль­шим облег­че­ни­ем для рим­лян, но здесь не было ника­ко­го подви­га: со сред­ства­ми рим­ско­го государ­ства, отпу­щен­ны­ми столь щед­ро, кор­са­ры так же мало мог­ли поме­рять­ся, как объ­еди­нив­ши­е­ся воров­ские бан­ды боль­шо­го горо­да с пра­виль­но орга­ни­зо­ван­ной поли­ци­ей. Наив­но было празд­но­вать подоб­ную кара­тель­ную экс­пе­ди­цию, точ­но победу. Но если срав­нить ее с мно­го­лет­ним суще­ст­во­ва­ни­ем и бес­пре­дель­ным еже­днев­ным ростом это­го зла, то понят­но, что пора­зи­тель­но быст­рое истреб­ле­ние страш­ных пира­тов про­из­ве­ло на обще­ство огром­ное впе­чат­ле­ние, тем более что это было пер­вое испы­та­ние цен­тра­ли­зо­ван­но­го в одних руках управ­ле­ния, и пар­тии с любо­пыт­ст­вом выжида­ли, ока­жет­ся ли оно луч­ше кол­ле­ги­аль­но­го. Око­ло 400 кораб­лей и лодок, в том чис­ле 90 насто­я­щих воен­ных судов, были частью захва­че­ны Пом­пе­ем, частью выда­ны ему; все­го было уни­что­же­но до 1300 раз­бой­ни­чьих кораб­лей, и, кро­ме того, ста­ли жерт­вой пла­ме­ни обиль­но напол­нен­ные арсе­на­лы и скла­ды фли­бу­стье­ров. Погиб­ло око­ло 10 тыс. пира­тов, более 20 тыс. были захва­че­ны живы­ми, а началь­ник мор­ских сил сто­яв­шей в Кили­кии рим­ской армии Пуб­лий Кло­дий и мно­же­ство дру­гих лиц, уве­зен­ных пира­та­ми и отча­сти счи­тав­ших­ся дав­но уже умер­ши­ми, были осво­бож­де­ны Пом­пе­ем. Летом 687 г. [67 г.], спу­стя три меся­ца после нача­ла кам­па­нии, тор­гов­ля и все сно­ше­ния потек­ли нор­маль­ным обра­зом, и вме­сто преж­не­го голо­да в Ита­лии цари­ло изоби­лие.

Столк­но­ве­ние меж­ду Пом­пе­ем и Метел­лом из-за Кри­та

Досад­ный инци­дент на ост­ро­ве Кри­те несколь­ко омра­чил, одна­ко, этот успех рим­ско­го ору­жия. На Кри­те уже вто­рой год нахо­дил­ся Квинт Метелл, зани­мав­ший­ся завер­ше­ни­ем достиг­ну­то­го им уже в основ­ном поко­ре­ния это­го ост­ро­ва, когда в восточ­ных водах появил­ся Пом­пей. Воз­мож­ность столк­но­ве­ния была нали­цо, так как на осно­ва­нии Габи­ни­е­ва зако­на власть Пом­пея парал­лель­но с вла­стью Метел­ла рас­про­стра­ня­лась на весь рас­тя­ну­тый в дли­ну, но нигде не дости­гаю­щий более 20 миль в шири­ну ост­ров. Одна­ко Пом­пей был настоль­ко дели­ка­тен, что не назна­чил на этот ост­ров сво­его пол­ко­во­д­ца. Но сопро­тив­ляв­ши­е­ся еще крит­ские общи­ны, с.101 видев­шие, с какой жесто­ко­стью нака­зы­вал Метелл их поко­рен­ных сооте­че­ст­вен­ни­ков, и слы­хав­шие, какие мяг­кие усло­вия пред­ла­гал Пом­пей сда­вав­шим­ся ему обла­стям южной части Малой Азии, пред­по­чли отпра­вить к нему послов с еди­но­глас­ным изъ­яв­ле­ни­ем сво­ей покор­но­сти, кото­рое и было при­ня­то им в Пам­фи­лии, где он нахо­дил­ся в то вре­мя. Вме­сте с крит­ски­ми посла­ми он отпра­вил сво­его лега­та Луция Окта­вия, чтобы уве­до­мить Метел­ла о заклю­че­нии дого­во­ров и чтобы при­нять горо­да. Разу­ме­ет­ся, это был не това­ри­ще­ский образ дей­ст­вий, но фор­маль­ное пра­во было цели­ком на сто­роне Пом­пея, и Метелл посту­пил без­услов­но непра­виль­но, когда он, не при­зна­вая дого­вор крит­ских горо­дов с Пом­пе­ем, про­дол­жал обра­щать­ся с ними, как с вра­га­ми. Напрас­ны были про­те­сты Окта­вия, напрас­но он вызвал из Ахайи — так как сам он при­был без вой­ска — Луция Сизен­ну, сто­яв­ше­го там с отрядом войск Пом­пея. Метелл, не обра­щая вни­ма­ния ни на Окта­вия, ни на Сизен­ну, оса­дил Элев­фер­ну и взял штур­мом Лап­пу, где захва­тил само­го Окта­вия, кото­рый был затем с позо­ром отпу­щен, взя­тые же вме­сте с ним кри­тяне были каз­не­ны. Так дело дошло до насто­я­щих боев меж­ду 83 вой­ска­ми Сизен­ны, во гла­ве кото­рых после его смер­ти стал Окта­вий, и Метел­ла; даже после того, как вой­ска его были отправ­ле­ны обрат­но в Ахайю, Окта­вий про­дол­жал вой­ну сов­мест­но с кри­тя­ни­ном Ари­сти­о­ном, и Гиера­пит­на, где они оба укры­лись, была взя­та Метел­лом толь­ко после упор­ней­ше­го сопро­тив­ле­ния.

Таким обра­зом, ярый опти­мат Метелл начал на соб­ст­вен­ный страх насто­я­щую меж­до­усоб­ную вой­ну про­тив демо­кра­ти­че­ско­го глав­но­ко­ман­дую­ще­го. Насколь­ко рас­стро­е­ны были рим­ские государ­ст­вен­ные дела, вид­но из того фак­та, что эти столк­но­ве­ния при­ве­ли толь­ко к язви­тель­ной пере­пис­ке меж­ду обо­и­ми пол­ко­во­д­ца­ми, несколь­ко лет спу­стя опять мир­но и даже «по-дру­же­ски» вос­седав­ши­ми друг око­ло дру­га в сена­те.

Пом­пей — глав­но­ко­ман­дую­щий в войне с Мит­ра­да­том

Во вре­мя этих собы­тий Пом­пей нахо­дил­ся в Кили­кии, под­готов­ляя, каза­лось, на сле­дую­щий год поход про­тив кри­тян или, ско­рее, про­тив Метел­ла; на самом же деле он дожи­дал­ся слу­чая для вме­ша­тель­ства в страш­но запу­тан­ные дела на мало­азий­ском мате­ри­ке. Остат­ки армии Лукул­ла, уцелев­шие после поне­сен­ных потерь и роспус­ка Фим­бри­е­вых леги­о­нов, сто­я­ли в без­дей­ст­вии на верх­нем Гали­се, в обла­сти трок­мов у гра­ни­цы Пон­тий­ско­го цар­ства. Глав­но­ко­ман­дую­щим все еще оста­вал­ся Лукулл, так как назна­чен­ный его пре­ем­ни­ком Глаб­ри­он по-преж­не­му мед­лил в Пере­д­ней Азии. Так же без­дей­ст­во­ва­ли три леги­о­на, рас­по­ло­жен­ные в Кили­кии под началь­ст­вом Квин­та Мар­ция Рек­са. Все Пон­тий­ское цар­ство опять было во вла­сти царя Мит­ра­да­та, жесто­ко нака­зы­вав­ше­го за изме­ну ему как отдель­ных лиц, так и общи­ны, пере­шед­шие на сто­ро­ну Рима, напри­мер, город Евпа­то­рию. Серь­ез­но­го наступ­ле­ния про­тив рим­лян восточ­ные цари не пред­при­ни­ма­ли, — с.102 пото­му ли, что это вооб­ще не вхо­ди­ло в их пла­ны, или же пото­му, как утвер­жда­ли иные, что высад­ка Пом­пея в Кили­кии побуди­ла царей Мит­ра­да­та и Тиг­ра­на воз­дер­жать­ся от даль­ней­ших дей­ст­вий. Быст­рее, чем мог ожи­дать Пом­пей, закон Мани­лия осу­ще­ст­вил его тай­ные надеж­ды: Глаб­ри­он и Рекс были ото­зва­ны, а намест­ни­че­ства пон­тий­ско-вифин­ское и кили­кий­ское с рас­по­ло­жен­ны­ми там вой­ска­ми, а так­же веде­ние вой­ны с Пон­том и Арме­ни­ей с пра­вом по соб­ст­вен­но­му усмот­ре­нию решать вопро­сы вой­ны и мира и заклю­чать сою­зы с восточ­ны­ми дина­ста­ми были пере­да­ны Пом­пею. Рас­счи­ты­вая на боль­шие поче­сти и бога­тую добы­чу, Пом­пей охот­но отка­зал­ся от наме­ре­ния про­учить раз­дра­жи­тель­но­го и рев­ни­во обе­ре­гав­ше­го свои скуд­ные лав­ры опти­ма­та, оста­вил поход на Крит и даль­ней­шее пре­сле­до­ва­ние пира­тов и назна­чил свой флот для под­держ­ки наступ­ле­ния, заду­ман­но­го им про­тив пон­тий­ско­го и армян­ско­го царей. Но за этой вой­ной на суше он все же отнюдь не поте­рял из виду и пират­ства, все еще под­ни­мав­ше­го голо­ву. Преж­де чем поки­нуть Азию (691) [63 г.], он рас­по­рядил­ся при­ве­сти в готов­ность кораб­ли, необ­хо­ди­мые для дей­ст­вий про­тив пира­тов; по его пред­ло­же­нию подоб­ная же мера была при­ня­та в сле­дую­щем году и в Ита­лии, и сенат ассиг­но­вал для это­го сред­ства. Бере­га по-преж­не­му охра­ня­лись кон­ны­ми отряда­ми и неболь­ши­ми эскад­ра­ми. Если же пира­ты и не были совер­шен­но истреб­ле­ны, что дока­зы­ва­ет­ся похо­да­ми на Кипр в 696 г. [58 г.] и в Еги­пет в 699 г. [55 г.], о кото­рых будет рас­ска­за­но даль­ше, то все же после экс­пе­ди­ции Пом­пея они нико­гда уже не под­ни­ма­ли так голо­ву и не мог­ли в такой мере вытес­нить рим­лян с моря, как это име­ло место в прав­ле­ние раз­ло­жив­шей­ся оли­гар­хии.

При­готов­ле­ния Пом­пея к войне

Немно­гие меся­цы, оста­вав­ши­е­ся до нача­ла мало­азий­ско­го похо­да, были исполь­зо­ва­ны новым глав­но­ко­ман­дую­щим для напря­жен­ной 84 работы по дипло­ма­ти­че­ской и воен­ной под­готов­ке этой кам­па­нии. К Мит­ра­да­ту были отправ­ле­ны послы, но ско­рее с целью раз­вед­ки, чем для серь­ез­но­го посред­ни­че­ства. При пон­тий­ском дво­ре наде­я­лись, что пар­фян­ский царь Фра­ат согла­сит­ся при­мкнуть к пон­тий­ско-армян­ско­му сою­зу ввиду недав­них зна­чи­тель­ных успе­хов, одер­жан­ных союз­ни­ка­ми над Римом.

Союз с пар­фя­на­ми
Для про­ти­во­дей­ст­вия это­му были отправ­ле­ны в Кте­си­фон рим­ские послы, кото­рым ока­за­лись весь­ма полез­ны внут­рен­ние сму­ты, разди­рав­шие армян­ский цар­ст­ву­ю­щий дом. Сын царя Тиг­ра­на, носив­ший то же имя, что и отец, вос­стал про­тив него, — пото­му ли, что не мог дождать­ся смер­ти ста­ри­ка, или пото­му, что подо­зри­тель­ность отца, сто­ив­шая уже жиз­ни мно­гим из его бра­тьев, ука­зы­ва­ла ему на откры­тое вос­ста­ние как на един­ст­вен­ную воз­мож­ность спа­се­ния. Побеж­ден­ный отцом, он бежал с несколь­ки­ми знат­ны­ми армя­на­ми ко дво­ру Арса­кида и интри­го­вал там про­тив отца. Отча­сти бла­го­да­ря ему Фра­ат пред­по­чел при­нять от рим­лян награ­ду за вступ­ле­ние в союз, пред­ла­гав­шу­ю­ся ему с.103 обе­и­ми сто­ро­на­ми, а имен­но, гаран­ти­ро­ван­ное при­со­еди­не­ние Месо­пота­мии, и воз­об­но­вил с Пом­пе­ем дого­вор, заклю­чен­ный им с Лукул­лом отно­си­тель­но гра­ни­цы по Евфра­ту, согла­сив­шись даже на сов­мест­ные с рим­ля­на­ми дей­ст­вия про­тив Арме­нии.
Рас­хож­де­ние меж­ду Мит­ра­да­том и Тиг­ра­ном
Еще боль­ше, чем содей­ст­ви­ем сою­зу меж­ду рим­ля­на­ми и пар­фя­на­ми, млад­ший Тиг­ран повредил царям Тиг­ра­ну и Мит­ра­да­ту тем, что вос­ста­ние его вызва­ло рас­хож­де­ние меж­ду ними сами­ми. Армян­ский царь подо­зре­вал, что тесть был заме­шан в пред­при­я­тии сво­его вну­ка, — мать млад­ше­го Тиг­ра­на, Клео­пат­ра, была доче­рью Мит­ра­да­та, — и если это и не при­ве­ло к откры­то­му раз­ры­ву, то все же доб­рые отно­ше­ния меж­ду обо­и­ми монар­ха­ми были испор­че­ны как раз в тот момент, когда они в них более все­го нуж­да­лись.

В то же вре­мя Пом­пей энер­гич­но зани­мал­ся под­готов­кой к войне. Союз­ным и под­власт­ным ази­ат­ским общи­нам было пред­ло­же­но выста­вить обя­за­тель­ный для них кон­тин­гент. Были выпу­ще­ны воз­зва­ния к отпу­щен­ным вете­ра­нам из леги­о­нов Фим­брии, при­гла­шав­шие их сно­ва вер­нуть­ся под зна­ме­на, и зна­чи­тель­ная часть их бла­го­да­ря посу­лам и име­ни Пом­пея дей­ст­ви­тель­но после­до­ва­ла это­му при­зы­ву. Все силы, объ­еди­нен­ные под началь­ст­вом Пом­пея, дохо­ди­ли, не счи­тая вспо­мо­га­тель­ных отрядов союз­ных наро­дов, при­бли­зи­тель­но до 40—50 тыс. чело­век1.

Пом­пей и Лукулл

Вес­ной 688 г. [66 г.] Пом­пей высту­пил в Гала­тию, чтобы при­нять коман­до­ва­ние вой­ска­ми Лукул­ла и дви­нуть­ся с ними в Пон­тий­ское цар­ство, куда долж­ны были после­до­вать за ним и кили­кий­ские леги­о­ны. Оба пол­ко­во­д­ца встре­ти­лись в Дина­ле, в обла­сти трок­мов, но при­ми­ре­ние, кото­ро­го наде­я­лись добить­ся их дру­зья, не было достиг­ну­то. Пер­во­на­чаль­ные любез­но­сти вско­ре пере­шли в язви­тель­ное объ­яс­не­ние, а послед­нее — в бур­ный спор, и оба рас­ста­лись еще бо́льши­ми вра­га­ми, чем до встре­чи. Так как Лукулл про­дол­жал делать подар­ки и разда­вать зем­ли, точ­но все еще нахо­дил­ся в долж­но­сти глав­но­ко­ман­дую­ще­го, Пом­пей объ­явил недей­ст­ви­тель­ны­ми все рас­по­ря­же­ния сво­его пред­ше­ст­вен­ни­ка, сде­лан­ные после его при­бы­тия; фор­маль­но он был прав, но мораль­но­го так­та 85 по отно­ше­нию к заслу­жен­но­му и боль­ше чем доста­точ­но оскорб­лен­но­му про­тив­ни­ку у него нече­го было искать.

Втор­же­ние в Пон­тий­ское цар­ство

Как толь­ко поз­во­ли­ло вре­мя года, рим­ские вой­ска пере­шли пон­тий­скую гра­ни­цу. Царь Мит­ра­дат сто­ял здесь перед ними с 30 тыс. чело­век пехоты и 3 тыс. всад­ни­ков. Поки­ну­тый сво­и­ми союз­ни­ка­ми и ата­ко­ван­ный Римом с удво­ен­ны­ми сила­ми с.104 и энер­ги­ей, он пред­при­нял попыт­ку добить­ся мира, но о без­услов­ном под­чи­не­нии, кото­ро­го тре­бо­вал Пом­пей, он не хотел и слы­шать — ведь и самая неудач­ная вой­на не мог­ла для него кон­чить­ся хуже. Для того чтобы не пре­до­ста­вить свое вой­ско, состо­яв­шее по боль­шей части из стрел­ков и кон­ни­цы, страш­но­му уда­ру рим­ской линей­ной пехоты, он мед­лен­но отсту­пал, застав­ляя рим­лян сле­до­вать за ним в его зиг­за­го­об­раз­ных пере­хо­дах, и всюду, где пред­став­лял­ся для это­го слу­чай, про­ти­во­по­став­лял непри­я­тель­ской кон­ни­це свою, более силь­ную, а так­же при­чи­нял рим­ско­му вой­ску нема­ло лише­ний, затруд­няя его снаб­же­ние. Поте­ряв тер­пе­ние, Пом­пей отка­зал­ся, нако­нец, от пре­сле­до­ва­ния пон­тий­ской армии и, оста­вив царя, при­нял­ся за поко­ре­ние стра­ны. Он дви­нул­ся к верх­не­му Евфра­ту, пере­шел его и всту­пил в восточ­ные про­вин­ции Пон­тий­ско­го цар­ства. Одна­ко и Мит­ра­дат после­до­вал за ним на левый берег Евфра­та и, при­дя в ана­ит­скую, или аки­ли­зен­скую, область, пре­гра­дил рим­ля­нам путь вбли­зи укреп­лен­но­го и хоро­шо снаб­жен­но­го водой зам­ка Дастей­ра, откуда он со сво­и­ми лег­ки­ми частя­ми гос­под­ст­во­вал над рав­ни­ной. Пом­пей, все еще ожи­дав­ший кили­кий­ских леги­о­нов и недо­ста­точ­но силь­ный, чтобы удер­жать­ся без них в этих усло­ви­ях, дол­жен был отсту­пить через Евфрат и искать защи­ты от кон­ни­цы и стрел­ков Мит­ра­да­та в леси­стой, пере­се­чен­ной ска­ли­сты­ми уще­лья­ми и глу­бо­ки­ми доли­на­ми пон­тий­ской Арме­нии. Лишь по при­бы­тии войск из Кили­кии, полу­чив воз­мож­ность воз­об­но­вить наступ­ле­ние с пре­вос­ход­ны­ми сила­ми, Пом­пей дви­нул­ся впе­ред, окру­жил цар­ский лагерь цепью сво­их постов дли­ной почти в 4 мили и под­верг­нул его здесь насто­я­щей бло­ка­де, меж­ду тем как рим­ские отряды обо­шли всю область.

Отступ­ле­ние Мит­ра­да­та

Вели­ки были бед­ст­вия в пон­тий­ском лаге­ре, при­шлось уже зако­лоть лоша­дей. Нако­нец, по исте­че­нии 45 дней Мит­ра­дат при­ка­зал сво­им сол­да­там умерт­вить боль­ных и ране­ных, кото­рых он не мог спа­сти и не хотел пре­дать в руки вра­га, и в вели­чай­шей тишине высту­пил ночью на восток. Пом­пей осто­рож­но сле­до­вал за ним по незна­ко­мой стране; они при­бли­жа­лись уже к гра­ни­це, разде­ляв­шей вла­де­ния Мит­ра­да­та и Тиг­ра­на.

Сра­же­ние под Нико­по­лем

Когда рим­ский пол­ко­во­дец понял, что Мит­ра­дат не хотел решать борь­бу в сво­их вла­де­ни­ях, а наме­ре­вал­ся увлечь за собой вра­га в без­гра­нич­ные про­стран­ства Восто­ка, он решил не допу­стить это­го. Оба вой­ска сто­я­ли лаге­рем близ­ко одно от дру­го­го. Во вре­мя полу­ден­но­го отды­ха рим­ское вой­ско под­ня­лось, неза­ме­чен­ное непри­я­те­лем, обо­шло его и заня­ло высоты, лежа­щие несколь­ко впе­ре­ди и гос­под­ст­ву­ю­щие над уще­льем, где дол­жен был прой­ти про­тив­ник, на южном бере­гу реки Лик (Ешил-Ирмак), неда­ле­ко от нынеш­не­го Энде­ре­са, где впо­след­ст­вии был постро­ен Нико­поль. На сле­дую­щее утро пон­тий­цы высту­пи­ли по обык­но­ве­нию и, пред­по­ла­гая, что враг нахо­дит­ся поза­ди, с.105 рас­по­ло­жи­лись по окон­ча­нии днев­но­го пере­хо­да лаге­рем в той самой долине, высоты вокруг кото­рой были заня­ты рим­ля­на­ми. Вне­зап­но в ноч­ной тишине раздал­ся страш­ный бое­вой клич леги­о­нов, и со всех сто­рон на ази­ат­ские пол­чи­ща посы­пал­ся град стрел. Сол­да­ты, обоз, теле­ги, лоша­ди, вер­блюды 86 сме­ша­лись в кучу, и, несмот­ря на тем­ноту, ни одна стре­ла рим­лян не про­па­ла даром. Когда все стре­лы были истра­че­ны, рим­ляне бро­си­лись с высот на став­шие види­мы­ми бла­го­да­ря взо­шед­шей тем вре­ме­нем луне совер­шен­но без­за­щит­ные пон­тий­ские отряды; кто не погиб от руки вра­га, был задав­лен в страш­ной дав­ке копы­та­ми лоша­дей или коле­са­ми телег. Это было послед­нее сра­же­ние, в кото­ром пре­ста­ре­лый царь борол­ся с рим­ля­на­ми. С тре­мя спут­ни­ка­ми — дву­мя из сво­их всад­ни­ков и налож­ни­цей, все­гда сопро­вож­дав­шей его в муж­ском пла­тье и храб­ро сра­жав­шей­ся рядом с ним, — он бежал в кре­пость Сино­рию, куда после­до­ва­ла за ним и часть вер­ных ему людей. Он разде­лил меж­ду ними сбе­ре­жен­ные им здесь сокро­ви­ща — 6 тыс. талан­тов золо­том, — добыл яду для них и для себя и поспе­шил с остав­шим­ся при нем отрядом вверх по Евфра­ту, чтобы соеди­нить­ся со сво­им союз­ни­ком, армян­ским царем.

Тиг­ран поры­ва­ет с Мит­ра­да­том

Одна­ко и эта надеж­да ока­за­лась тщет­ной: союз, на кото­рый рас­счи­ты­вал Мит­ра­дат, направ­ля­ясь в Арме­нию, уже более не суще­ст­во­вал. Во вре­мя толь­ко что опи­сан­ной вой­ны меж­ду Мит­ра­да­том и Пом­пе­ем пар­фян­ский царь, по насто­я­нию рим­лян, а в еще боль­шей мере по насто­я­нию бежав­ше­го армян­ско­го прин­ца, вторг­ся с воору­жен­ной силой во вла­де­ния Тиг­ра­на и при­нудил его уда­лить­ся в непри­ступ­ные горы. Пар­фян­ская армия нача­ла даже оса­ду сто­лич­но­го горо­да Арта­к­са­ты; но так как оса­да затя­ги­ва­лась, то царь Фра­ат уда­лил­ся с боль­шей частью сво­их войск, после чего Тиг­ран раз­бил остав­ший­ся пар­фян­ский отряд и армян­ских эми­гран­тов, кото­ры­ми коман­до­вал его сын, и вос­ста­но­вил свою власть во всем цар­стве. Понят­но, что при таких обсто­я­тель­ствах царь был мало скло­нен вое­вать с победо­нос­ны­ми рим­ля­на­ми, а еще мень­ше — жерт­во­вать собой для Мит­ра­да­та, кото­ро­му он дове­рял мень­ше, чем когда-либо, осо­бен­но с тех пор, как до него дошло изве­стие, что его непо­кор­ный сын пред­по­ла­га­ет отпра­вить­ся к сво­е­му деду. Поэто­му он начал с рим­ля­на­ми пере­го­во­ры о сепа­рат­ном мире, но, не дожи­да­ясь заклю­че­ния дого­во­ра, он рас­торг­нул союз с Мит­ра­да­том. При­быв на армян­скую гра­ни­цу, Мит­ра­дат узнал, что царь Тиг­ран назна­чил за его голо­ву награ­ду в 100 талан­тов, захва­тил его послов и выдал их рим­ля­нам.

Пере­ход Мит­ра­да­та через Фазис

Цар­ство Мит­ра­да­та было в руках вра­гов, союз­ни­ки его соби­ра­лись поми­рить­ся с ними, про­дол­жать вой­ну было невоз­мож­но, и он дол­жен был счи­тать себя счаст­ли­вым, если ему удаст­ся бежать на восточ­ный или север­ный берег Чер­но­го моря, вытес­нить из Бос­пор­ско­го цар­ства сво­его непо­кор­но­го сына Маха­ра, с.106 всту­пив­ше­го в союз с рим­ля­на­ми, и най­ти на Мео­ти­де новое попри­ще для сво­их замыс­лов. Итак, он напра­вил­ся к севе­ру. Когда Мит­ра­дат пере­шел ста­рую гра­ни­цу Малой Азии, реку Фазис, Пом­пей вре­мен­но при­оста­но­вил пре­сле­до­ва­ние его, но, вме­сто того чтобы вер­нуть­ся к исто­кам Евфра­та, он напра­вил­ся в сто­ро­ну, в область Ара­к­са, чтобы покон­чить с Тиг­ра­ном.

Пом­пей в Арта­к­са­те

Пом­пей дошел до окрест­но­стей Арта­к­са­ты (неда­ле­ко от Ере­ва­на), не встре­чая почти ника­ко­го сопро­тив­ле­ния, и раз­бил свой лагерь в трех милях от это­го горо­да. Здесь к нему при­со­еди­нил­ся сын царя Тиг­ра­на, наде­яв­ший­ся после низ­ло­же­ния сво­его отца полу­чить армян­скую коро­ну из рук рим­лян и поэто­му вся­че­ски ста­рав­ший­ся поме­шать заклю­че­нию дого­во­ра меж­ду Тиг­ра­ном и рим­ля­на­ми. Ввиду это­го и армян­ский царь решил­ся добить­ся мира любой ценой.

Мир с Тиг­ра­ном

87 Вер­хом и без пур­пу­ро­вой одеж­ды, но укра­шен­ный цар­ской повяз­кой и тюр­ба­ном, он появил­ся у вхо­да в рим­ский лагерь и потре­бо­вал, чтобы его отве­ли к глав­но­ко­ман­дую­ще­му. Отдав по ука­за­нию лик­то­ров сво­его коня и меч — таков был порядок в рим­ском лаге­ре, — Тиг­ран, по вар­вар­ско­му обы­чаю, бро­сил­ся в ноги про­кон­су­лу и поло­жил в его руки в знак без­услов­но­го под­чи­не­ния свою диа­де­му и тиа­ру. Пом­пей, крайне обра­до­ван­ный лег­кой победой, под­нял уни­жен­но­го «царя царей», сно­ва укра­сил его зна­ка­ми его сана и про­дик­то­вал ему усло­вия мира. Поми­мо упла­ты 6 тыс. талан­тов в воен­ную каз­ну и подар­ка сол­да­там, из кото­ро­го каж­до­му доста­лось по 50 дена­ри­ев, царь воз­вра­щал все свои заво­е­ва­ния — не толь­ко фини­кий­ские, сирий­ские, кили­кий­ские и кап­па­до­кий­ские вла­де­ния, но так­же Софе­ну и Кор­ду­эну на пра­вом бере­гу Евфра­та; он сно­ва дол­жен был доволь­ст­во­вать­ся соб­ст­вен­но Арме­ни­ей, и его роли вели­ко­го царя насту­пил конец. В одну лишь кам­па­нию Пом­пей окон­ча­тель­но поко­рил двух могу­ще­ст­вен­ных царей — пон­тий­ско­го и армян­ско­го. В нача­ле 688 г. [66 г.] ни одно­го рим­ско­го сол­да­та не было по ту сто­ро­ну ста­рой гра­ни­цы рим­ских вла­де­ний, а в кон­це это­го года царь Мит­ра­дат ски­тал­ся изгнан­ни­ком, без вой­ска, в уще­льях Кав­ка­за, а царь Тиг­ран зани­мал армян­ский трон уже не в каче­стве «царя царей», а в роли рим­ско­го вас­са­ла. Вся Малая Азия к запа­ду от Евфра­та без­услов­но пови­но­ва­лась рим­ля­нам, победо­нос­ная армия рас­по­ло­жи­лась на зим­ние квар­ти­ры к восто­ку от этой реки, на армян­ской терри­то­рии, меж­ду верх­ним Евфра­том и рекой Курой, в кото­рой ита­ли­ки впер­вые напо­и­ли тогда сво­их коней.

Народ­но­сти Кав­ка­за

Но в стране, куда всту­пи­ли теперь рим­ляне, их ожи­да­ла новая борь­ба. Храб­рые наро­ды сред­не­го и восточ­но­го Кав­ка­за с раз­дра­же­ни­ем смот­ре­ли на рас­по­ло­жив­ших­ся на их зем­ле при­шель­цев с дале­ко­го Запа­да.

Ибе­рий­цы

с.107 Здесь, на пло­до­род­ном и мно­го­вод­ном плос­ко­го­рье нынеш­ней Гру­зии, жили ибе­рий­цы — храб­рый, хоро­шо орга­ни­зо­ван­ный зем­ледель­че­ский народ, чьи родо­вые окру­га, управ­ля­е­мые стар­ши­на­ми, возде­лы­ва­ли зем­лю общи­на­ми, не допус­кая част­ной соб­ст­вен­но­сти отдель­ных кре­стьян. Народ и вой­ско состав­ля­ли одно целое; во гла­ве наро­да сто­я­ли частью ари­сто­кра­ти­че­ские роды, из кото­рых ста­рей­ший все­гда был царем все­го ибе­рий­ско­го наро­да, сле­дую­щий за ним по стар­шин­ству — судьей и пол­ко­вод­цем, частью — несколь­ко свя­щен­ни­че­ских родов, на обя­зан­но­сти кото­рых преж­де все­го лежа­ло сохра­не­ние памя­ти о дого­во­рах, заклю­чен­ных с дру­ги­ми наро­да­ми, и наблюде­ние за их выпол­не­ни­ем. Мас­са же несво­бод­ных людей счи­та­лась кре­пост­ны­ми царя.

Албан­цы

На гораздо более низ­кой сту­пе­ни куль­ту­ры нахо­ди­лись восточ­ные соседи ибе­рий­цев — албан­цы, или ала­ны, жив­шие на ниж­нем тече­нии реки Куры до само­го Кас­пий­ско­го моря. Народ пре­иму­ще­ст­вен­но пас­ту­ше­ский; они пас­ли, вер­хом или пешие, свои мно­го­чис­лен­ные ста­да на рос­кош­ных полях нынеш­не­го Шир­ва­на; немно­гие же пахот­ные поля возде­лы­ва­лись древ­ней дере­вян­ной сохой, не имев­шей желез­но­го сош­ни­ка. У них не было денеж­ных зна­ков, и далее ста они не счи­та­ли. Каж­дое из их пле­мен, кото­рых насчи­ты­ва­лось 26, име­ло сво­его вождя и гово­ри­ло на сво­ем осо­бом наре­чии. Зна­чи­тель­но пре­вос­хо­дя ибе­рий­цев сво­ей чис­лен­но­стью, албан­цы дале­ко не мог­ли срав­нить­ся с ними муже­ст­вом. Оба наро­да сра­жа­лись, впро­чем, оди­на­ко­вым обра­зом: они употреб­ля­ли пре­иму­ще­ст­вен­но стре­лы и лег­кие мета­тель­ные копья, кото­рые они часто, подоб­но индей­цам, бро­са­ли на вра­гов в лес­ных заса­дах из-за дере­вьев или с их вер­шин; 88 у албан­цев было так­же боль­шое чис­ло всад­ни­ков, часть кото­рых по мидий­ско-армян­ско­му образ­цу носи­ла тяже­лые латы. Оба наро­да жили посреди сво­их полей и паст­бищ в сохра­нен­ной ими с неза­па­мят­ных вре­мен пол­ной неза­ви­си­мо­сти. Кав­каз­ские горы как буд­то для того и воз­двиг­ну­ты при­ро­дой меж­ду Евро­пой и Ази­ей, чтобы слу­жить барье­ром про­тив наплы­ва наро­дов. Здесь встре­ти­ло неко­гда пре­гра­ду ору­жие Кира, как и Алек­сандра; теперь храб­рое насе­ле­ние этой твер­ды­ни гото­ви­лось защи­щать ее и про­тив рим­лян.

Победа Пом­пея над албан­ца­ми

Встре­во­жен­ные изве­сти­ем, что рим­ский пол­ко­во­дец соби­ра­ет­ся сле­дую­щей вес­ной перей­ти горы и пре­сле­до­вать пон­тий­ско­го царя по ту сто­ро­ну Кав­каз­ско­го хреб­та, — а Мит­ра­дат, по имев­шим­ся сведе­ни­ям, зимо­вал в Дио­с­ку­ри­а­де (Иску­рия, меж­ду Сухум-Калэ и Ана­кли­ей), на Чер­ном море, — албан­цы под пред­во­ди­тель­ст­вом сво­его кня­зя Оро­иза в середине зимы 688/689 г. [66/65 г.] пере­шли Куру и напа­ли на рим­ское вой­ско, разде­лен­ное для удоб­ства снаб­же­ния на три боль­ших отряда под началь­ст­вом Квин­та Метел­ла Целе­ра, Луция Флак­ка и само­го Пом­пея. Но Целер, на кото­ро­го при­шел­ся глав­ный удар, с.108 сопро­тив­лял­ся храб­ро, а Пом­пей, спра­вив­шись с направ­лен­ным про­тив него отрядом, пре­сле­до­вал раз­би­тых повсюду вар­ва­ров до самой Куры.

Победа над ибе­рий­ца­ми

Ибе­рий­ский царь Арт­ок дер­жал­ся спо­кой­но и обе­щал рим­ля­нам мир и друж­бу, но Пом­пей, изве­щен­ный о том, что он тай­но воору­жа­ет­ся, чтобы напасть на рим­лян во вре­мя дви­же­ния через кав­каз­ские гор­ные про­хо­ды, появил­ся вес­ной 689 г. [65 г.], еще перед воз­об­нов­ле­ни­ем пре­сле­до­ва­ния Мит­ра­да­та, под сте­на­ми обе­их кре­по­стей — Гар­мо­зи­ки (Горум­зи­хи, или Арма­зи) и Сев­са­мо­ры (Цумар), лежав­ших несколь­ко выше нынеш­не­го Тби­ли­си на рас­сто­я­нии не более полу­ми­ли друг от дру­га и гос­под­ст­во­вав­ших над доли­ной Куры и ее при­то­ка Араг­вы, а тем самым и над един­ст­вен­ным про­хо­дом, веду­щим из Арме­нии в Ибе­рию. Арт­ок, застиг­ну­тый непри­я­те­лем, преж­де чем он успел опом­нить­ся, поспеш­но сжег мост через Куру и отсту­пил внутрь стра­ны, про­дол­жая в то же вре­мя пере­го­во­ры. Пом­пей занял кре­по­сти и пере­шел вслед за ибе­рий­ца­ми на дру­гой берег Куры, наде­ясь при­нудить их этим к немед­лен­но­му под­чи­не­нию. Но Арт­ок отсту­пал все даль­ше и даль­ше, и когда он, нако­нец, оста­но­вил­ся у реки Пело­ра, он сде­лал это не для того, чтобы сдать­ся, а чтобы сра­зить­ся с рим­ля­на­ми. Но ибе­рий­ские стрел­ки не смог­ли усто­ять перед натис­ком леги­о­нов, и, увидев, что рим­ляне пере­шли и через Пелор, Арт­ок под­чи­нил­ся усло­ви­ям победи­те­ля и выдал сво­их детей в каче­стве залож­ни­ков.

Поход Пом­пея в Кол­хиду

Соглас­но зара­нее состав­лен­но­му пла­ну, Пом­пей дви­нул­ся теперь через Сара­пан­ский про­ход из доли­ны Куры в доли­ну Фази­са, а затем вдоль реки к Чер­но­му морю, где близ бере­га Кол­хиды его ожи­дал уже флот под началь­ст­вом Сер­ви­лия. Но несерь­ез­на была мысль и почти химе­рич­на цель, во имя кото­рой рим­ский флот и вой­ско были направ­ле­ны к ска­зоч­но­му кол­хид­ско­му бере­гу. Толь­ко что совер­шен­ный тяже­лый поход сре­ди незна­ко­мых, по боль­шей части враж­деб­ных наро­дов был пустя­ком в срав­не­нии с тем, что еще пред­сто­я­ло. Если бы дей­ст­ви­тель­но уда­лось про­ве­сти вой­ско от устья Фази­са до Кры­ма сре­ди воин­ст­вен­ных и бед­ных вар­вар­ских пле­мен, по него­сте­при­им­ным и незна­ко­мым водам, вдоль бере­га, где места­ми горы отвес­но спус­ка­ют­ся в море, так что при­шлось бы поса­дить сол­дат на суда; если бы уда­лось совер­шить этот поход, более труд­ный, быть может, чем похо­ды Алек­сандра и Ган­ни­ба­ла, то в луч­шем слу­чае, что было бы достиг­ну­то этим тако­го, что 89 мог­ло воз­на­гра­дить за все труды и опас­но­сти? Прав­да, вой­на не мог­ла счи­тать­ся окон­чен­ной, пока нахо­дил­ся еще в живых ста­рый царь; но мог ли кто пору­чить­ся за то, что дей­ст­ви­тель­но удаст­ся захва­тить ту цар­ст­вен­ную добы­чу, ради кото­рой зате­ва­лась эта бес­при­мер­ная охота? Не луч­ше ли было бы отка­зать­ся от пред­при­я­тия, обе­щав­ше­го так мало выгод и так мно­го опас­но­стей, хотя бы даже Мит­ра­дат бла­го­да­ря это­му полу­чил воз­мож­ность сно­ва раз­жечь с.109 вой­ну в Малой Азии? Прав­да, мно­го­чис­лен­ные голо­са в армии и еще боль­ше в сто­ли­це тре­бо­ва­ли, чтобы глав­но­ко­ман­дую­щий во что бы то ни ста­ло про­дол­жал пре­сле­до­ва­ние Мит­ра­да­та, но голо­са эти при­над­ле­жа­ли либо горя­чим смель­ча­кам, либо тем ковар­ным дру­зьям, кото­рые хоте­ли любой ценой удер­жать слиш­ком могу­ще­ст­вен­но­го победи­те­ля вда­ли от сто­ли­цы, запу­тав его в бес­ко­неч­ные пред­при­я­тия на Восто­ке. Пом­пей был слиш­ком опыт­ным и рас­суди­тель­ным офи­це­ром, чтобы упря­мо стре­мить­ся к про­дол­же­нию столь необ­ду­ман­но­го пред­при­я­тия, рискуя сво­ей сла­вой и сво­им вой­ском; вос­ста­ние албан­цев в тылу рим­ской армии послу­жи­ло ему пово­дом, чтобы отка­зать­ся от даль­ней­ше­го пре­сле­до­ва­ния царя и начать отступ­ле­ние. Флоту было при­ка­за­но крей­си­ро­вать в Чер­ном море, при­кры­вая север­ный берег Малой Азии от вся­ко­го непри­я­тель­ско­го втор­же­ния, и стро­го бло­ки­ро­вать Бос­пор Ким­ме­рий­ский под угро­зой смерт­ной каз­ни для всех капи­та­нов тор­го­вых судов, кото­рые нару­ши­ли бы эту бло­ка­ду. Сухо­пут­ные же вой­ска Пом­пей не без боль­ших труд­но­стей про­вел через Кол­хиду и Арме­нию к ниж­не­му тече­нию Куры и далее через эту реку в албан­скую рав­ни­ну.

Новая вой­на с албан­ца­ми

В тече­ние ряда дней рим­ско­му вой­ску при­шлось дви­гать­ся при паля­щем зное по мало­вод­ной сте­пи, не встре­чая вра­га; лишь на левом бере­гу реки Абант (веро­ят­но, та же река, кото­рая назы­ва­лась ина­че Ала­зо­ний, а ныне Ала­зань) рим­ля­нам пре­гра­ди­ло путь албан­ское вой­ско, пред­во­ди­тель­ст­ву­е­мое бра­том царя Оро­иза Козом. Вклю­чая и под­креп­ле­ния, выстав­лен­ные насе­ле­ни­ем закав­каз­ских сте­пей, вой­ско это насчи­ты­ва­ло до 60 тыс. чело­век пехоты и 12 тыс. всад­ни­ков; тем не менее албан­цы вряд ли дали бы бой, если бы они не пред­по­ла­га­ли, что им при­дет­ся сра­жать­ся с одной лишь рим­ской кон­ни­цей; но всад­ни­ки были толь­ко выстро­е­ны впе­ре­ди, когда же они отсту­пи­ли, за ними ока­за­лась скры­той рим­ская пехота. После корот­ко­го боя вой­ско вар­ва­ров было рас­се­я­но по лесам, кото­рые Пом­пей при­ка­зал окру­жить и под­жечь. После это­го албан­цы согла­си­лись заклю­чить мир, а осталь­ные пле­ме­на, жив­шие меж­ду Курой и Кас­пий­ским морем, сле­дуя при­ме­ру более могу­ще­ст­вен­ных наро­дов, так­же заклю­чи­ли дого­во­ры с рим­ским пол­ко­вод­цем. Албан­цы, ибе­рий­цы и вооб­ще все народ­но­сти, жив­шие на южном склоне Кав­каз­ских гор и воз­ле них, всту­пи­ли, хотя бы вре­мен­но, в зави­си­мые отно­ше­ния к Риму. Если же в длин­ный спи­сок наро­дов, поко­рен­ных Пом­пе­ем, были вне­се­ны так­же наро­ды, жив­шие меж­ду Кол­хидой и Мео­ти­дой, — кол­хид­цы, соа­ны, генио­хи, зиги, ахей­цы, даже дале­кие бастар­ны, — то здесь, оче­вид­но, сло­во «поко­ре­ние» пони­ма­лось весь­ма неточ­но. Кав­каз еще раз обна­ру­жил свое все­мир­но-исто­ри­че­ское зна­че­ние; подоб­но пер­сид­ским и гре­че­ским заво­е­ва­ни­ям, и рим­ское наше­ст­вие нашло здесь пре­дел.

Бег­ство Мит­ра­да­та в Пан­ти­ка­пею

с.110 Таким обра­зом, царь Мит­ра­дат был пре­до­став­лен само­му себе и сво­ей судь­бе. Как неко­гда в его пред­ок, осно­ва­тель Пон­тий­ско­го государ­ства, впер­вые всту­пил в свое буду­щее цар­ство, спа­са­ясь от лазут­чи­ков Анти­го­на и сопро­вож­дае­мый толь­ко шестью всад­ни­ка­ми, так и теперь его пра­внук дол­жен был пере­сту­пить пре­де­лы сво­его 90 цар­ства, оста­вив поза­ди себя заво­е­ва­ния сво­их пред­ков и свои соб­ст­вен­ные. Но нико­му судь­ба не посы­ла­ла так часто и каприз­но то круп­ней­шие уда­чи, то страш­ные поте­ри, как ста­ро­му синоп­ско­му сул­та­ну. Быст­ро и непред­виден­но меня­ет­ся сча­стье на Восто­ке. Теперь, на склоне лет, Мит­ра­дат мог каж­дую пере­ме­ну в сво­ей жиз­ни при­ни­мать с той мыс­лью, что она толь­ко под­готов­ля­ет новый пере­во­рот и что един­ст­вен­ное и посто­ян­ное в мире — это веч­ные коле­ба­ния судь­бы. Ведь рим­ское гос­под­ство по самой при­ро­де было невы­но­си­мо для наро­дов Восто­ка, а Мит­ра­дат во всех сво­их досто­ин­ствах и недо­стат­ках был истин­ным восточ­ным царем; при сла­бо­сти режи­ма, уста­нов­лен­но­го рим­ским сена­том в про­вин­ци­ях, и при посто­ян­ных раздо­рах рим­ских поли­ти­че­ских пар­тий, гро­зив­ших перей­ти в граж­дан­скую вой­ну, Мит­ра­дат, если бы ему уда­лось дождать­ся сво­его вре­ме­ни, мог бы и в тре­тий раз вос­ста­но­вить свое вла­ды­че­ство. Имен­но пото­му, что он про­дол­жал наде­ять­ся и стро­ить пла­ны, пока в нем таи­лась жизнь, Мит­ра­дат до кон­ца сво­их дней оста­вал­ся опас­ным для рим­лян, — и теперь этот бежав­ший из сво­ей стра­ны ста­рик был не менее опа­сен, чем в то вре­мя, когда он высту­пил с вой­ском в несколь­ко сот тысяч чело­век, чтобы отнять у рим­лян Элла­ду и Македо­нию. В 689 г. [65 г.] неуто­ми­мый ста­рик с неимо­вер­ны­ми труд­но­стя­ми при­был отча­сти сухим путем, а отча­сти морем из Дио­с­ку­ри­а­ды в Пан­ти­ка­пей­ское цар­ство, сверг­нул с пре­сто­ла бла­го­да­ря сво­е­му авто­ри­те­ту и чис­лен­но­сти сво­ей дру­жи­ны отпав­ше­го сына сво­его Маха­ра и вынудил его лишить себя жиз­ни. Из Пан­ти­ка­пеи Мит­ра­дат еще раз попы­тал­ся всту­пить в пере­го­во­ры с рим­ля­на­ми; он про­сил вер­нуть ему его отцов­ское цар­ство и изъ­яв­лял согла­сие при­знать вер­хов­ную власть Рима и пла­тить дань как вас­сал. Но Пом­пей отка­зал­ся пре­до­ста­вить царю поло­же­ние, при кото­ром он воз­об­но­вил бы свою ста­рую игру, и тре­бо­вал капи­ту­ля­ции.

Послед­ние при­готов­ле­ния к войне с Римом

Но Мит­ра­дат не соби­рал­ся сда­вать­ся вра­гу, а состав­лял все новые и более обшир­ные пла­ны. Исполь­зо­вав спа­сен­ные им сокро­ви­ща и все сред­ства остав­ших­ся у него обла­стей, он сна­рядил новую армию в 36 тыс. чело­век, воору­жен­ную и обу­чен­ную по рим­ско­му образ­цу и состо­яв­шую частью из рабов, а так­же воен­ный флот. Как пере­да­ва­ли, он наме­ре­вал­ся дви­нуть­ся на запад через Фра­кию, Македо­нию и Пан­но­нию, увлечь за собой в каче­стве союз­ни­ков ски­фов в сар­мат­ских сте­пях и кель­тов на Дунае и с этой лави­ной ринуть­ся на Ита­лию. В этом замыс­ле нахо­ди­ли нечто гран­ди­оз­ное и воен­ный план пон­тий­ско­го царя с.111 срав­ни­ва­ли с похо­дом Ган­ни­ба­ла, но мысль, явля­ю­ща­я­ся гени­аль­ной в гени­аль­ном уме, ста­но­вит­ся неле­пой в уме извра­щен­ном. Пред­по­ла­гав­ше­е­ся Мит­ра­да­том наше­ст­вие восточ­ных наро­дов на Ита­лию было про­сто смеш­но и пред­став­ля­ло собой лишь порож­де­ние бес­силь­но фан­та­зи­ру­ю­ще­го отча­я­ния. Бла­го­да­ря осто­рож­но­сти и хлад­но­кро­вию сво­его пол­ко­во­д­ца рим­ляне избе­жа­ли аван­тю­ры, какой было бы пре­сле­до­ва­ние увле­чен­но­го химе­рой про­тив­ни­ка для отра­же­ния в дале­ком Кры­му напа­де­ния, кото­ро­му — если оно не заглохнет само собой — все же еще мож­но было бы дать отпор у под­но­жия Альп. И дей­ст­ви­тель­но, в то вре­мя как Пом­пей, не обра­щая вни­ма­ния на угро­зы бес­силь­но­го испо­ли­на, зани­мал­ся устрой­ст­вом поряд­ка в заво­е­ван­ных обла­стях, судь­ба пре­ста­ре­ло­го царя испол­ни­лась и без его содей­ст­вия.

Вос­ста­ние про­тив Мит­ра­да­та

Непо­мер­ные воору­же­ния Мит­ра­да­та вызва­ли силь­ней­шее бро­же­ние сре­ди насе­ле­ния Бос­пор­ско­го цар­ства, у кото­ро­го сно­си­ли дома, отпря­га­ли от плу­га и зака­лы­ва­ли волов, чтобы добыть брев­на и жилы для соору­же­ния машин. Неохот­но соби­ра­лись в без­на­деж­ный 91 ита­лий­ский поход и сол­да­ты. Мит­ра­дат посто­ян­но был окру­жен недо­ве­ри­ем и изме­ной; он не обла­дал даром вну­шать сво­им под­дан­ным чув­ства люб­ви и пре­дан­но­сти. Если в преж­ние годы его пре­вос­ход­ный пол­ко­во­дец Архе­лай был вынуж­ден искать защи­ты в рим­ском лаге­ре, если во вре­мя Лукул­ло­вых похо­дов его дове­рен­ней­шие коман­ди­ры Диокл, Феникс, даже наи­бо­лее извест­ные рим­ские эми­гран­ты пере­шли на сто­ро­ну непри­я­те­ля, то теперь, когда звезда его померк­ла и ста­рый, боль­ной, озлоб­лен­ный сул­тан был досту­пен толь­ко для сво­их евну­хов, изме­на еще быст­рее сле­до­ва­ла за изме­ной.

Пер­вым под­нял зна­мя вос­ста­ния Кастор, комен­дант кре­по­сти Фана­го­рии (на ази­ат­ском бере­гу, про­тив Кер­чи); он объ­явил город неза­ви­си­мым и выдал рим­ля­нам нахо­див­ших­ся в кре­по­сти сыно­вей Мит­ра­да­та. Меж­ду тем как вос­ста­ние рас­про­стра­ня­лось сре­ди бос­пор­ских горо­дов и Хер­со­нес (неда­ле­ко от Сева­сто­по­ля), Фео­до­сия (Каф­фа) и дру­гие горо­да после­до­ва­ли за фана­го­рий­ца­ми, царь дал волю сво­ей недо­вер­чи­во­сти и жесто­ко­сти. По доно­су пре­зрен­ных евну­хов рас­пи­на­ли на кре­сте самых при­бли­жен­ных к нему людей; даже соб­ст­вен­ные сыно­вья царя не мог­ли счи­тать себя в без­опас­но­сти. Тот из них, кото­рый был любим­цем отца и кото­ро­го он, веро­ят­но, назна­чал в пре­ем­ни­ки себе, Фар­нак, решил­ся стать во гла­ве мятеж­ни­ков. Шпи­о­ны, послан­ные Мит­ра­да­том, для того чтобы аре­сто­вать его, и вой­ска, отправ­лен­ные про­тив него, пере­шли на его сто­ро­ну; отряд ита­лий­ских пере­беж­чи­ков, быть может, луч­ший во всем Мит­ра­да­то­вом вой­ске и имен­но поэто­му наи­ме­нее рас­по­ло­жен­ный участ­во­вать в рис­ко­ван­ном и опас­ном для пере­беж­чи­ков похо­де в Ита­лию, цели­ком при­со­еди­нил­ся к Фар­на­ку; осталь­ная часть вой­ска и флота после­до­ва­ла их при­ме­ру. После того с.112 как стра­на и армия поки­ну­ли царя, сто­лич­ный город Пан­ти­ка­пея открыл свои ворота мятеж­ни­кам и выдал им ста­ро­го царя, запер­то­го в сво­ем двор­це.

Смерть Мит­ра­да­та

С высо­кой сте­ны сво­его зам­ка он умо­лял сына оста­вить ему, по край­ней мере, жизнь и не обаг­рять рук кро­вью отца; но прось­ба эта не к лицу была чело­ве­ку, чьи соб­ст­вен­ные руки были запят­на­ны кро­вью мате­ри и толь­ко что про­ли­той кро­вью его невин­но­го сына Кси­фа­ра, и Фар­нак пре­взо­шел без­душ­ной жесто­ко­стью и бес­че­ло­веч­но­стью даже сво­его отца. Так как смерть была неиз­беж­на, то Мит­ра­дат решил хотя бы уме­реть по-сво­е­му; его жены, налож­ни­ца и доче­ри — в чис­ле их юные неве­сты еги­пет­ско­го и кипр­ско­го царей — все долж­ны были вку­сить горечь смер­ти и осу­шить кубок с ядом преж­де, чем он сам при­нял его, а когда яд не подей­ст­во­вал доста­точ­но быст­ро, он под­ста­вил шею наем­ни­ку кель­ту Бету­иду для смер­тель­но­го уда­ра. Так умер в 691 г. [63 г.] Мит­ра­дат Эвпа­тор, на 68-м году от рож­де­ния, на 57-м сво­его цар­ст­во­ва­ния, через 26 лет после того, как он впер­вые высту­пил в поход про­тив рим­лян. Труп его, кото­рый Фар­нак в дока­за­тель­ство сво­их заслуг и сво­ей вер­но­сти послал Пом­пею, был, по его рас­по­ря­же­нию, похо­ро­нен в цар­ской гроб­ни­це в Сино­пе.

Смерть Мит­ра­да­та была для рим­лян рав­но­силь­на победе; гон­цы, сооб­щив­шие пол­ко­вод­цу об этой ката­стро­фе, появи­лись в рим­ском лаге­ре под Иери­хо­ном увен­чан­ные лав­ра­ми, как буд­то дей­ст­ви­тель­но воз­ве­щая победу. В его лице сошел в моги­лу могу­чий враг, самый силь­ный из всех, кото­рых рим­ляне когда-либо встре­ча­ли на одряхлев­шем Восто­ке. Тол­па чутьем пони­ма­ла это: как неко­гда Сци­пи­он ста­вил победу над Ган­ни­ба­лом выше паде­ния Кар­фа­ге­на, так и 92 теперь поко­ре­ние мно­же­ства восточ­ных пле­мен и царя Арме­нии было почти забы­то за смер­тью Мит­ра­да­та, и при тор­же­ст­вен­ном въезде Пом­пея в Рим ничто не при­вле­ка­ло так взо­ров тол­пы, как изо­бра­же­ния, пред­став­ляв­шие царя Мит­ра­да­та бег­ле­цом, веду­щим на пово­ду сво­его коня, а потом падав­шим замерт­во сре­ди тру­пов сво­их доче­рей. Как бы ни суди­ли мы об этом царе, он явля­ет­ся заме­ча­тель­ной, в пол­ном смыс­ле сло­ва все­мир­но-исто­ри­че­ской фигу­рой. Он не был гени­аль­ным, веро­ят­но, не был даже бога­то ода­рен­ным чело­ве­ком, но он обла­дал весь­ма цен­ным даром — уме­ньем нена­видеть, и бла­го­да­ря этой нена­ви­сти он, если не с успе­хом, то с честью вел в про­дол­же­ние полу­ве­ка нерав­ную борь­бу с пре­вос­ход­ны­ми сила­ми вра­гов. Еще более, чем его инди­виду­аль­ность, зна­чи­тель­на та роль, кото­рую воз­ло­жи­ла на него исто­рия. В каче­стве пред­ше­ст­вен­ни­ка нацио­наль­ной реак­ции наро­дов Восто­ка про­тив Запа­да он открыл новую фазу в борь­бе меж­ду Восто­ком и Запа­дом, и созна­ние, что со смер­тью его борь­ба эта вовсе не окан­чи­ва­лась, а лишь начи­на­лась, не покида­ло ни побеж­ден­ных, ни победи­те­лей.

Пом­пей направ­ля­ет­ся в Сирию

с.113 Меж­ду тем Пом­пей, про­ведя 689 г. [65 г.] в войне с наро­да­ми Кав­ка­за, вер­нул­ся в Пон­тий­ское цар­ство и овла­дел там послед­ни­ми еще ока­зы­вав­ши­ми сопро­тив­ле­ние зам­ка­ми, кото­рые для пре­кра­ще­ния раз­бой­ни­че­ства срыл, а имев­ши­е­ся при зам­ках колод­цы были засы­па­ны облом­ка­ми скал. Отсюда он дви­нул­ся летом 690 г. [64 г.] в Сирию, чтобы при­ве­сти там в порядок дела.

Поло­же­ние в Сирии

Труд­но дать нагляд­ное изо­бра­же­ние той раз­ру­хи, кото­рая гос­под­ст­во­ва­ла тогда в этой стране. Прав­да, армян­ский намест­ник Мага­дат очи­стил в резуль­та­те похо­да Лукул­ла в 685 г. [69 г.] эти вла­де­ния, и даже Пто­ле­меи, как ни хоте­лось бы им воз­об­но­вить попыт­ки сво­их пред­ков при­со­еди­нить сирий­ское побе­ре­жье к сво­ей дер­жа­ве, осте­ре­га­лись, одна­ко, раз­дра­жать рим­ское пра­ви­тель­ство окку­па­ци­ей Сирии, тем более что оно все еще не раз­ре­ши­ло вопро­са о сво­их более чем спор­ных пра­вах на Еги­пет, а сирий­ские вла­сти­те­ли неод­но­крат­но хода­тай­ст­во­ва­ли о при­зна­нии их закон­ны­ми наслед­ни­ка­ми угас­ше­го дома Лагидов. Одна­ко хотя наи­бо­лее круп­ные государ­ства и воз­дер­жи­ва­лись пока от вме­ша­тель­ства в сирий­ские дела, стра­на гораздо более стра­да­ла от бес­ко­неч­ных и бес­цель­ных рас­прей кня­зей, раз­бой­ни­чьих рыца­рей и горо­дов, чем она мог­ла бы постра­дать от боль­шой вой­ны.

Араб­ские кня­зья

Фак­ти­че­ски­ми гос­по­да­ми цар­ства Селев­кидов были в то вре­мя беду­и­ны, евреи и наба­теи. Него­сте­при­им­ная, без­вод­ная и без­лес­ная пес­ча­ная степь, про­сти­раю­ща­я­ся от Ара­вий­ско­го полу­ост­ро­ва до само­го Евфра­та и по ту сто­ро­ну его, дости­гаю­щая на запа­де Сирий­ских гор и узкой бере­го­вой поло­сы, а на восто­ке бога­тых низ­мен­но­стей Тиг­ра и ниж­не­го Евфра­та, — эта ази­ат­ская Саха­ра явля­ет­ся пра­ро­ди­ной сынов Изма­и­ла. С той поры, с какой ведет свое нача­ло пре­да­ние, мы видим там «беда­ви­на», «сына пусты­ни», рас­киды­ваю­ще­го свои шат­ры, пасу­ще­го вер­блюдов или же охотя­ще­го­ся на сво­ем быст­ро­но­гом коне то за родо­вым вра­гом, то за стран­ст­ву­ю­щим куп­цом. Спер­ва бла­го­да­ря покро­ви­тель­ству царя Тиг­ра­на, кото­рый поль­зо­вал­ся ими для осу­щест­вле­ния сво­их тор­го­во-поли­ти­че­ских пла­нов, а затем бла­го­да­ря пол­но­му без­вла­стию в сирий­ской зем­ле эти дети пусты­ни рас­про­стра­ни­лись по всей север­ной Сирии; осо­бен­но боль­шим поли­ти­че­ским зна­че­ни­ем поль­зо­ва­лись здесь те пле­ме­на, кото­рые бла­го­да­ря сосед­ству циви­ли­зо­ван­ных сирий­цев усво­и­ли пер­вые начат­ки обще­ст­вен­но­го поряд­ка. Наи­бо­лее 93 выдаю­щи­ми­ся из их эми­ров были: Абгар, вождь араб­ско­го пле­ме­ни мар­да­нов, посе­лен­но­го Тиг­ра­ном воз­ле Эдес­сы и Карр; затем, к запа­ду от Евфра­та, — Самп­си­ке­рам, эмир ара­бов Геме­сы (Гемс), меж­ду Дамас­ком и Антио­хи­ей, и вла­де­тель силь­ной кре­по­сти Аре­ту­зы; Азиз — гла­ва дру­гой орды, коче­вав­шей в той же мест­но­сти; Алкав­до­ний — князь рам­бе­ев, всту­пив­ший в сно­ше­ния еще с Лукул­лом, и мно­гие дру­гие.

Раз­бой­ни­чьи рыца­ри

с.114 Наряду с эти­ми царь­ка­ми кочев­ни­ков повсюду появи­лись смель­ча­ки, сопер­ни­чав­шие с детьми пусты­ни и в бла­го­род­ном про­мыс­ле раз­бой­ни­че­ства даже пре­вос­хо­див­шие их. Таков был Пто­ле­мей, сын Мен­нея, быть может, могу­ще­ст­вен­ней­ший из этих сирий­ских раз­бой­ни­чьих рыца­рей и один из бога­тей­ших людей того вре­ме­ни, гос­под­ст­во­вав­ший над обла­стью ити­ре­ев (нынеш­них дру­зов), в доли­нах Лива­на и на побе­ре­жье и над лежа­щей к севе­ру от нее мас­сий­ской рав­ни­ной с горо­да­ми Гели­у­по­лем (Баал­бек) и Хал­кидой и содер­жав­ший на свой счет 8 тыс. всад­ни­ков; тако­вы же были Дио­ни­сий и Кинир, вла­де­те­ли при­мор­ских горо­дов Три­по­ля (Тарабл) и Биб­ла (меж­ду Тараб­лом и Бей­ру­том), и еврей Сила в кре­по­сти Лизии, воз­ле Апа­меи на Орон­те.

Иудеи

Зато на юге Сирии иудей­ское пле­мя гото­ви­лось, каза­лось, в это вре­мя кон­со­лиди­ро­вать­ся в поли­ти­че­скую силу. Бла­го­да­ря бла­го­че­сти­вой и сме­лой защи­те древ­ней иудей­ской нацио­наль­ной рели­гии, кото­рой угро­жал ниве­ли­ру­ю­щий элли­низм сирий­ских царей, род Асмо­не­ев, или Мак­ка­ве­ев, не толь­ко достиг посте­пен­но наслед­ст­вен­ной вла­сти и цар­ских поче­стей, но эти цар­ст­вен­ные пер­во­свя­щен­ни­ки ста­ли так­же совер­шать заво­е­ва­ния на севе­ре, восто­ке и на юге. Когда умер храб­рый Алек­сандр Янней (675) [79 г.], иудей­ское цар­ство рас­про­стра­ня­лось к югу по всей стране фили­стим­лян до еги­пет­ской гра­ни­цы, к юго-восто­ку — до Наба­тей­ско­го цар­ства Пет­ры, от кото­ро­го Янней ото­рвал зна­чи­тель­ные про­стран­ства на пра­вом бере­гу Иор­да­на и Мерт­во­го моря, а к севе­ру через Сама­рию и Дека­по­лис до Гени­са­рет­ско­го озе­ра; он соби­рал­ся уже занять здесь Пто­ле­ма­иду (Акко), чтобы заво­е­ва­ни­я­ми дать отпор напа­де­ни­ям ити­ре­ев. Побе­ре­жье от горы Кар­мел до Рино­ку­ры, вклю­чая и круп­ный город Газу, при­над­ле­жа­ло иуде­ям; толь­ко Аска­лон был еще сво­бо­ден, так что неко­гда почти отре­зан­ная от моря стра­на их мог­ла теперь счи­тать­ся одним из оча­гов пират­ства. Даро­ви­тые вла­сти­те­ли из дина­стии Асмо­не­ев, веро­ят­но, понес­ли бы свое ору­жие еще даль­ше (тем более, что наше­ст­вие армян, как раз в тот момент, когда они при­бли­жа­лись к гра­ни­цам Иудеи, было устра­не­но от этой обла­сти вме­ша­тель­ст­вом Лукул­ла), если бы рост это­го свое­об­раз­но­го воин­ст­вен­но­го государ­ства свя­щен­ни­ков не был оста­нов­лен в самом заро­ды­ше внут­рен­ни­ми раздо­ра­ми. Рели­ги­оз­ная обособ­лен­ность и дух нацио­наль­ной неза­ви­си­мо­сти, соче­та­ние кото­рых созда­ло цар­ство Мак­ка­ве­ев, вско­ре сно­ва разъ­еди­ни­лись и даже всту­пи­ли в кон­фликт меж­ду собой.

Фари­сеи

Укре­пив­ша­я­ся во вре­ме­на Мак­ка­ве­ев иудей­ская орто­док­сия, или так назы­вае­мое фари­сей­ство, поста­ви­ла себе прак­ти­че­ской целью созда­ние неза­ви­си­мой от свет­ской вла­сти иудей­ской общи­ны из орто­док­сов всех стран све­та; види­мой точ­кой опо­ры этой общи­ны дол­жен был слу­жить налог в поль­зу иеру­са­лим­ско­го хра­ма, кото­рым были обло­же­ны все пра­во­вер­ные иудеи, а так­же рели­ги­оз­ные шко­лы с.115 и духов­ные суды, кано­ни­че­ским же гла­вой — вели­кий иеру­са­лим­ский синед­ри­он, вос­ста­нов­лен­ный в нача­ле эпо­хи Мак­ка­ве­ев и напо­ми­нав­ший по сво­ей ком­пе­тен­ции рим­скую кол­ле­гию пон­ти­фи­ков.

Сад­ду­кеи

94 Про­тив этой орто­док­сии, кос­нев­шей в бого­слов­ском скудо­мыс­лии и в мелоч­ной риту­аль­ной обряд­но­сти, высту­пи­ла оппо­зи­ция, полу­чив­шая назва­ние сад­ду­ке­ев. Оппо­зи­ция эта была частью дог­ма­ти­че­ской, так как эти нова­то­ры при­зна­ва­ли толь­ко свя­щен­ное писа­ние, а «пре­да­нию зако­но­учи­те­лей», т. е. кано­ни­че­ской тра­ди­ции, при­пи­сы­ва­ли лишь роль авто­ри­те­та, но не кано­ни­че­ско­го источ­ни­ка2, частью же и поли­ти­че­ской оппо­зи­ци­ей, посколь­ку они вме­сто фата­ли­сти­че­ско­го упо­ва­ния на мощ­ную помощь бога-Сава­о­фа учи­ли ждать спа­се­ния нации от ору­жия мира сего и в осо­бен­но­сти от внут­рен­не­го и внеш­не­го уси­ле­ния Давидо­ва цар­ства, вос­ста­нов­лен­но­го в слав­ную эпо­ху Мак­ка­ве­ев. Орто­док­сы нахо­ди­ли опо­ру в духо­вен­стве и в народ­ной мас­се и боро­лись про­тив злых ере­ти­ков со всем бес­по­щад­ным оже­сто­че­ни­ем, с кото­рым бла­го­че­стие все­гда борет­ся за обла­да­ние зем­ны­ми бла­га­ми. Нова­то­ры, напро­тив, опи­ра­лись на интел­ли­ген­цию, кото­рой уже кос­ну­лось вли­я­ние элли­низ­ма, на вой­ско, где слу­жи­ло мно­го писидий­ских и кили­кий­ских наем­ни­ков, и на наи­бо­лее энер­гич­ных царей, кото­рые боро­лись здесь с цер­ков­ной вла­стью, как тыся­че­ле­тие спу­стя Гоген­шта­у­фе­ны боро­лись с пап­ст­вом. Янней власт­но сдер­жи­вал духо­вен­ство; при его двух сыно­вьях дело дошло до меж­до­усоб­ной вой­ны (685 г. [69 г.] и сле­дую­щий), вслед­ст­вие того что фари­сеи вос­ста­ли про­тив власт­но­го Ари­сто­бу­ла и пыта­лись достиг­нуть сво­их целей при номи­наль­ном прав­ле­нии бра­та его, доб­ро­душ­но­го и сла­бо­го Гир­ка­на. Эта рас­пря не толь­ко оста­но­ви­ла еврей­ские заво­е­ва­ния, но и дала ино­зем­ным наро­дам слу­чай вме­шать­ся и достиг­нуть в южной Сирии гос­под­ст­ву­ю­ще­го поло­же­ния.

Наба­теи

Это уда­лось преж­де все­го наба­те­ям. Народ этот часто сме­ши­вал­ся со сво­и­ми восточ­ны­ми соседя­ми, кочу­ю­щи­ми ара­ба­ми, но более, чем под­лин­ным сынам Изма­и­ла, он при­хо­дил­ся срод­ни ара­ме­ям. Ара­меи, или, как их назы­ва­ли на Запа­де, сирий­цы, высла­ли в весь­ма ран­нюю пору из сво­их древ­ней­ших посе­ле­ний воз­ле Вави­ло­на, веро­ят­но, в тор­го­вых целях, коло­ни­стов к север­ной око­неч­но­сти Араб­ско­го моря; это и были наба­теи, жив­шие на Синай­ском полу­ост­ро­ве меж­ду Суэс­ским зали­вом и Аилой и в окрест­но­стях с.116 Пет­ры (Вади-Муса). В их пор­тах обме­ни­ва­лись това­ры Сре­ди­зем­но­го моря на индий­ские; вели­кий южный кара­ван­ный путь от Газы к устью Евфра­та и Пер­сид­ско­му зали­ву вел через наба­тей­скую сто­ли­цу Пет­ру, рос­кош­ные и поныне еще гор­ные двор­цы и гроб­ни­цы кото­рой яснее свиде­тель­ст­ву­ют о наба­тей­ской куль­ту­ре, чем полу­за­бы­тое пре­да­ние. Вожа­ки фари­се­ев, кото­рым, как и вся­ко­му духо­вен­ству, победа их пар­тии была доро­же неза­ви­си­мо­сти и цело­сти стра­ны, про­си­ли наба­тей­ско­го царя Аре­та о помо­щи про­тив Ари­сто­бу­ла, за что они обе­ща­ли воз­вра­тить ему все отторг­ну­тые у него Янне­ем зем­ли. Тогда Арет всту­пил в еврей­ское цар­ство с 50 тыс. вой­ска и вме­сте с при­мкнув­ши­ми к нему фари­се­я­ми оса­дил царя Ари­сто­бу­ла в его сто­ли­це.

Сирий­ские горо­да

При гос­под­стве кулач­но­го пра­ва и рас­прей во всей Сирии, от одно­го кон­ца до дру­го­го, боль­ше все­го стра­да­ли, конеч­но, 95 круп­ней­шие горо­да, как Антио­хия, Селев­кия, Дамаск, граж­дане кото­рых не мог­ли сво­бод­но зани­мать­ся ни зем­леде­ли­ем, ни мор­ской или кара­ван­ной тор­гов­лей. Насе­ле­ние Биб­ла и Бери­та не было в силах охра­нять свои поля и свои кораб­ли от ити­ре­ев, кото­рые из сво­их гор­ных и при­мор­ских зам­ков оди­на­ко­во тре­во­жи­ли их и на суше и на море. Жите­ли Дамас­ка пыта­лись огра­дить себя от напа­де­ний ити­ре­ев и Пто­ле­мея, отдав­шись под власть более дале­ких царей — наба­тей­ско­го или иудей­ско­го. В Антио­хии Самп­си­ке­рам и Азиз вме­ши­ва­лись во внут­рен­ние рас­при граж­дан, и этот боль­шой гре­че­ский город едва не сде­лал­ся уже тогда рези­ден­ци­ей араб­ско­го эми­ра. Это поло­же­ние напо­ми­на­ет пери­о­ды бес­ко­роле­вья в сред­не­ве­ко­вой Гер­ма­нии, когда Нюрн­берг и Аугс­бург нахо­ди­ли защи­ту не в королев­ском суде и законе, а исклю­чи­тель­но в сво­их город­ских сте­нах. Нетер­пе­ли­во жда­ли сирий­ские куп­цы той силь­ной руки, кото­рая воз­вра­тит им мир и без­опас­ность сно­ше­ний.

Послед­ние Селев­киды

Впро­чем, недо­стат­ка в закон­ном вла­сти­те­ле в Сирии не было; их было даже целых двое или трое. Прин­ца Антио­ха из дина­стии Селев­кидов Лукулл поса­дил пра­ви­те­лем самой север­ной сирий­ской обла­сти Ком­ма­ге­ны. Антиох Ази­ат, при­тя­за­ния кото­ро­го на сирий­ский пре­стол были при­зна­ны как сена­том, так и Лукул­лом, после ухо­да армян всту­пил в Антио­хию и был про­воз­гла­шен там царем. Сопер­ни­ком его высту­пил тре­тий царе­вич из дома Селев­кидов, Филипп, и мно­го­чис­лен­ное насе­ле­ние Антио­хии, почти столь же подвиж­ное и склон­ное к оппо­зи­ции, как насе­ле­ние Алек­сан­дрии, а так­же несколь­ко сосед­них араб­ских эми­ров вме­ша­лись в семей­ную рас­прю, как бы нераздель­ную с гос­под­ст­вом Селев­кидов. Уди­ви­тель­но ли, что леги­тим­ность ста­ла для под­дан­ных пред­ме­том насмеш­ки и отвра­ще­ния и что так назы­вае­мые закон­ные цари име­ли в стране еще мень­шее зна­че­ние, чем мел­кие князь­ки и раз­бой­ни­чьи рыца­ри.

При­со­еди­не­ние Сирии

с.117 Для того чтобы создать порядок в этом хао­се, не тре­бо­ва­лось ни гени­аль­ных идей, ни при­ло­же­ний зна­чи­тель­ной силы, но зато нуж­но было ясное пони­ма­ние инте­ре­сов Рима и его под­дан­ных, а так­же энер­гич­ное и после­до­ва­тель­ное насаж­де­ние и укреп­ле­ние учреж­де­ний, при­знан­ных для это­го необ­хо­ди­мы­ми. Сенат­ская поли­ти­ка леги­тим­но­сти доста­точ­но уро­ни­ла себя; пол­ко­во­дец, достиг­ший вла­сти бла­го­да­ря оппо­зи­ции, не дол­жен был руко­во­дить­ся дина­сти­че­ски­ми сооб­ра­же­ни­я­ми, он дол­жен был исклю­чи­тель­но поза­бо­тить­ся толь­ко о том, чтобы ни рас­при пре­тен­ден­тов, ни алч­ность соседей не лиши­ли в буду­щем Сирий­ское цар­ство рим­ской опе­ки. Но для это­го име­лось толь­ко одно сред­ство: рим­ское государ­ство через посред­ство постав­лен­но­го им сатра­па долж­но было энер­гич­но захва­тить власть, дав­но уже фак­ти­че­ски выпу­щен­ную из рук царя­ми пра­вя­щей дина­стии, и при­том более по их соб­ст­вен­ной вине, чем бла­го­да­ря внеш­ним обсто­я­тель­ствам. На этот путь и всту­пил Пом­пей. На прось­бу Антио­ха Эпи­фа­на при­знать его закон­ным вла­сте­ли­ном Сирии Пом­пей отве­тил, что он даже по прось­бе под­дан­ных не воз­вра­тил бы вла­сти царю, кото­рый не уме­ет ни сохра­нить ее, ни пра­вить государ­ст­вом, и что тем более не сде­ла­ет это­го вопре­ки их явно выра­жен­но­му жела­нию. Этим пись­мом рим­ско­го про­кон­су­ла дина­стия Селев­ка была низ­верг­ну­та с пре­сто­ла, зани­мав­ше­го­ся ею в тече­ние 260 лет. Антиох вско­ре после это­го погиб из-за ковар­ства эми­ра Самп­си­ке­ра­ма, в каче­стве кли­ен­та кото­ро­го он играл в Антио­хии роль вла­сте­ли­на, и с тех пор боль­ше не было речи об этих при­зрач­ных царях и их при­тя­за­ни­ях.

Усми­ре­ние Сирии

96 Одна­ко для утвер­жде­ния ново­го рим­ско­го режи­ма и для вне­се­ния в запу­тан­ные дела хоть како­го-нибудь поряд­ка необ­хо­ди­мо еще было всту­пить в Сирию с воору­жен­ной силой и при­пуг­нуть или пода­вить посред­ст­вом рим­ских леги­о­нов всех нару­ши­те­лей обще­ст­вен­но­го поряд­ка, раз­мно­жив­ших­ся здесь во вре­мя мно­го­лет­ней анар­хии. Еще во вре­мя похо­дов в Пон­тий­ском цар­стве и на Кав­ка­зе Пом­пей обра­тил свое вни­ма­ние на сирий­ские дела и пору­чал отдель­ным лицам и отрядам вме­ши­вать­ся там, где это было необ­хо­ди­мо. Авл Габи­ний — тот самый, кото­рый, будучи народ­ным три­бу­ном, добил­ся отправ­ки Пом­пея на Восток, — еще в 689 г. [65 г.] дви­нул­ся к Тиг­ру, а оттуда через Месо­пота­мию в Сирию, для того чтобы уре­гу­ли­ро­вать запу­тан­ные отно­ше­ния в Иудее. Тес­ни­мый со всех сто­рон, Дамаск был так­же занят Лол­ли­ем и Метел­лом. Вслед за этим при­был в Иудею дру­гой при­бли­жен­ный Пом­пея, Марк Скавр, чтобы ула­дить посто­ян­но воз­ни­кав­шие там новые рас­при. Луций Афра­ний, коман­до­вав­ший рим­ски­ми вой­ска­ми в Арме­нии во вре­мя кав­каз­ско­го похо­да Пом­пея, так­же напра­вил­ся в верх­нюю Месо­пота­мию из Кор­ду­э­ны (север­ный Кур­ди­стан) и, бла­го­по­луч­но совер­шив опас­ный пере­ход через пусты­ню, с.118 бла­го­да­ря актив­ной под­держ­ке посе­лен­ных в Каррах гре­ков, поко­рил ара­бов в Осро­эне. Затем к кон­цу 690 г. [64 г.] Пом­пей сам при­был в Сирию3, где он про­был до лета сле­дую­ще­го года, дей­ст­вуя реши­тель­но, чтобы раз навсе­гда при­ве­сти дела в порядок. Вос­ста­нав­ли­вая тот строй, кото­рый суще­ст­во­вал в Сирии в луч­шие вре­ме­на гос­под­ства Селев­кидов, он устра­нил все само­чин­ные вла­сти, потре­бо­вал от раз­бой­ни­чьих рыца­рей сда­чи их зам­ков, уда­лил араб­ских шей­хов в их пусты­ни и окон­ча­тель­но уре­гу­ли­ро­вал дела отдель­ных общин. Для того чтобы заста­вить пови­но­вать­ся этим стро­гим при­ка­зам, были нагото­ве леги­о­ны, помощь кото­рых ока­за­лась в осо­бен­но­сти необ­хо­ди­мой про­тив дерз­ких раз­бой­ни­чьих рыца­рей.

Меры про­тив раз­бой­ни­чьих рыца­рей

Пове­ли­тель Лидии Сила, вла­сте­лин Три­по­ля Дио­ни­сий и Биб­ла Кинир были захва­че­ны в их зам­ках и каз­не­ны, гор­ные и при­мор­ские кре­по­сти ити­ре­ев были сры­ты; Пто­ле­мей, сын Мен­нея, из Хал­киды дол­жен был запла­тить за свою сво­бо­ду и власть выкуп в раз­ме­ре 1 тыс. талан­тов. В осталь­ном рас­по­ря­же­ния ново­го вла­сти­те­ля встре­ча­ли по боль­шей части бес­пре­ко­слов­ное пови­но­ве­ние.

Пере­го­во­ры и вой­на с иуде­я­ми

Одни толь­ко иудеи еще коле­ба­лись. Оба отправ­лен­ных рань­ше посред­ни­ка — Габи­ний и Скавр, полу­чив­шие, как пере­да­ют, круп­ную взят­ку, выска­за­лись в спо­ре двух бра­тьев Гир­ка­на и Ари­сто­бу­ла в поль­зу послед­не­го, а царя Аре­та побуди­ли снять оса­ду Иеру­са­ли­ма и вер­нуть­ся на роди­ну, при­чем на обрат­ном пути он еще был раз­бит Ари­сто­бу­лом. Но Пом­пей, при­быв в Сирию, отме­нил рас­по­ря­же­ния сво­их под­чи­нен­ных и при­ка­зал иуде­ям воз­вра­тить­ся к их преж­не­му государ­ст­вен­но­му строю с пер­во­свя­щен­ни­ком во гла­ве, кото­рый был при­знан сена­том в 593 г. [161 г.], и отка­зать­ся как от цар­ской вла­сти, так и от заво­е­ва­ний, сде­лан­ных царя­ми из дома Асмо­не­ев. Отме­на цар­ской вла­сти была исхо­да­тай­ст­во­ва­на фари­се­я­ми, 97 отпра­вив­ши­ми к рим­ско­му пол­ко­вод­цу депу­та­цию из 200 выдаю­щих­ся лиц. Они сде­ла­ли это не в инте­ре­сах сво­его наро­да, а ско­рее в инте­ре­сах рим­лян, кото­рые, по суще­ству дела, долж­ны были и здесь вер­нуть­ся к ста­рым поряд­кам Селев­кидов и не мог­ли допу­стить суще­ст­во­ва­ния в пре­де­лах сво­ей дер­жа­вы заво­е­ва­тель­ной силы, какой было государ­ство Яннея. Ари­сто­бул не мог решить, поко­рить­ся ли неиз­беж­но­му или испы­тать судь­бу с ору­жи­ем в руках; он то казал­ся гото­вым под­чи­нить­ся Пом­пею, то наме­ре­вал­ся с.119 под­нять про­тив рим­лян нацио­наль­ную пар­тию сре­ди иуде­ев. Когда, нако­нец, он сдал­ся непри­я­те­лю, так как леги­о­ны сто­я­ли уже у ворот сто­ли­цы, более энер­гич­ная или более фана­тич­ная часть его армии отка­за­лась пови­но­вать­ся при­ка­зу несво­бод­но­го в сво­их дей­ст­ви­ях царя. Сто­ли­ца капи­ту­ли­ро­ва­ла, но этот фана­ти­че­ский отряд с бес­страш­ным упор­ст­вом защи­щал кру­тую хра­мо­вую ска­лу в тече­ние трех меся­цев; нако­нец, рим­ляне ворва­лись во вре­мя суб­бот­не­го отды­ха оса­жден­ных и овла­де­ли свя­ти­ли­щем; все зачин­щи­ки это­го отча­ян­но­го сопро­тив­ле­ния, не пав­шие еще под меча­ми рим­лян, были отда­ны в руки лик­то­ров. Так кон­чи­лась послед­няя попыт­ка отпо­ра во вновь при­со­еди­нен­ных к рим­ско­му государ­ству обла­стях.

Новое поло­же­ние рим­лян на Восто­ке

Пом­пей завер­шил дело, нача­тое Лукул­лом: Вифи­ния, Понт и Сирия, быв­шие до тех пор фор­маль­но само­сто­я­тель­ны­ми государ­ства­ми, были при­со­еди­не­ны к рим­ским вла­де­ни­ям. Лишь со свер­же­ни­ем гос­под­ства сена­та и при­хо­дом к вла­сти пар­тии Грак­хов была, таким обра­зом, осу­щест­вле­на заме­на непроч­ной систе­мы кли­ент­ства непо­сред­ст­вен­ным гос­под­ст­вом над важ­ней­ши­ми зави­си­мы­ми обла­стя­ми, хотя необ­хо­ди­мость этой заме­ны была осо­зна­на более ста лет назад. Рим­ляне при­об­ре­та­ли на Восто­ке новые гра­ни­цы, новых соседей, новых дру­зей и про­тив­ни­ков. В чис­ло зави­си­мых от Рима государств всту­па­ли теперь Армян­ское цар­ство и кав­каз­ские кня­же­ства, а так­же Бос­пор­ское цар­ство — послед­ний оста­ток обшир­ных заво­е­ва­ний Мит­ра­да­та Эвпа­то­ра, став­шее под управ­ле­ни­ем его сына и убий­цы Фар­на­ка рим­ским под­власт­ным государ­ст­вом; один толь­ко город Фана­го­рия, вла­сти­тель кото­ро­го Кастор подал сиг­нал к вос­ста­нию про­тив Мит­ра­да­та, был при­знан за это рим­ля­на­ми сво­бод­ным и неза­ви­си­мым.

Вой­на с наба­те­я­ми

Лишь отно­си­тель­но наба­те­ев нель­зя было похва­стать таки­ми же успе­ха­ми. Царь Арет, пови­ну­ясь тре­бо­ва­ни­ям рим­лян, поки­нул, прав­да, Иудею, но Дамаск все еще нахо­дил­ся в его руках и в Наба­тей­ское цар­ство не всту­пал еще ни один рим­ский сол­дат. Для поко­ре­ния наба­те­ев, или, по край­ней мере, для того, чтобы пока­зать новым соседям в Ара­вии, что теперь на Орон­те и на Иор­дане повеле­ва­ют рим­ские орлы и что про­шло то вре­мя, когда Сирию как зем­лю, не имев­шую хозя­и­на, мог обла­гать данью вся­кий желаю­щий, Пом­пей пред­при­нял в 691 г. [63 г.] поход про­тив Пет­ры. Будучи задер­жан вос­ста­ни­ем в Иудее, вспых­нув­шим во вре­мя это­го похо­да, он, одна­ко, охот­но пре­до­ста­вил про­веде­ние нелег­кой кам­па­нии про­тив рас­по­ло­жен­ной сре­ди пусты­ни наба­тей­ской сто­ли­цы сво­е­му пре­ем­ни­ку Мар­ку Скав­ру, кото­рый вско­ре ока­зал­ся вынуж­ден­ным вер­нуть­ся ни с чем4. с.120 Ему при­шлось огра­ни­чить­ся борь­бой с 98 наба­те­я­ми в пустыне на левом бере­гу Иор­да­на, где он мог опе­реть­ся на иуде­ев, но успе­хи его были все еще очень незна­чи­тель­ны. Нако­нец, лов­ко­му иудей­ско­му мини­ст­ру иду­мей­цу Анти­па­тру уда­лось убедить царя Аре­та купить себе у рим­ско­го намест­ни­ка гаран­тию всех сво­их вла­де­ний, вклю­чая и Дамаск, упла­тив ему за это денеж­ную сум­му. Это и был тот мир, в честь кото­ро­го были выби­ты Скав­ром моне­ты, изо­бра­жав­шие Аре­та дер­жа­щим вер­блюда за узду и про­тя­ги­ваю­щим рим­ля­нам мас­лич­ную ветвь, стоя на коле­нях.

Ослож­не­ния с пар­фя­на­ми

Но гораздо важ­нее этих новых отно­ше­ний рим­лян к Арме­нии, Ибе­рии, Бос­пор­ско­му и Наба­тей­ско­му цар­ствам было то обсто­я­тель­ство, что бла­го­да­ря окку­па­ции Сирии они ока­за­лись непо­сред­ст­вен­ны­ми соседя­ми пар­фян­ско­го государ­ства. Если рим­ская дипло­ма­тия была так уступ­чи­ва по отно­ше­нию к Фра­ату, когда Пон­тий­ское и Армян­ское цар­ства были еще целы, если и Лукулл и Пом­пей так охот­но при­зна­ва­ли тогда его пра­ва на вла­де­ние терри­то­ри­ей по ту сто­ро­ну Евфра­та, то теперь отно­ше­ния ново­го соседа с Арса­кида­ми рез­ко обост­ри­лись, и, если бы не свой­ст­вен­ное царям уме­нье забы­вать свои ошиб­ки, Фра­ат мог бы вспом­нить теперь пред­у­преж­де­ние Мит­ра­да­та, что сво­им сою­зом с Римом пар­фян­ский царь лишь гото­вит гибель спер­ва род­ст­вен­ных государств, а затем и свою соб­ст­вен­ную. Союз рим­лян с пар­фя­на­ми при­вел к пора­же­нию Арме­нии, но после ее паде­ния Рим, вер­ный сво­ей поли­ти­че­ской тра­ди­ции, высту­пил в новой роли и стал покро­ви­тель­ст­во­вать уни­жен­но­му вра­гу в ущерб могу­ще­ст­вен­но­му союз­ни­ку. Это ска­за­лось уже в демон­стра­тив­ном пред­по­чте­нии, ока­зан­ном Пом­пе­ем Тиг­ра­ну перед его сыном, союз­ни­ком и зятем пар­фян­ско­го царя, но было уже пря­мым оскорб­ле­ни­ем, когда вско­ре после это­го млад­ший Тиг­ран был по при­ка­зу Пом­пея под­верг­нут заклю­че­нию со сво­ей семьей и не был осво­бож­ден даже после того, как Фра­ат хода­тай­ст­во­вал об этом перед нахо­див­шим­ся с ним в сою­зе пол­ко­вод­цем. Но Пом­пей не огра­ни­чил­ся этим. Кор­ду­эна, на кото­рую заяв­ля­ли при­тя­за­ния как Фра­ат, так и Тиг­ран, была по при­ка­за­нию Пом­пея заня­та рим­ски­ми вой­ска­ми в поль­зу Арме­нии, а вла­дев­шие этой обла­стью пар­фяне были изгна­ны из нее, и рим­ляне пре­сле­до­ва­ли их до самой Арбе­лы в Адиа­бене, при­чем не были даже пред­ва­ри­тель­но выслу­ша­ны объ­яс­не­ния кте­си­фон­ско­го пра­ви­тель­ства (689) [65 г.]. Еще серь­ез­нее было то, что рим­ляне, по-види­мо­му, нисколь­ко не были склон­ны ува­жать уста­нов­лен­ную дого­во­ра­ми гра­ни­цу по Евфра­ту. Рим­ские отряды, направ­ляв­ши­е­ся из Арме­нии в Сирию, неод­но­крат­но пере­се­ка­ли Месо­пота­мию; араб­ский эмир Абгар с.121 из Осро­э­ны был при­нят в рим­ские кли­ен­ты на пора­зи­тель­но выгод­ных усло­ви­ях; нако­нец, Орур в верх­ней Месо­пота­мии, при­бли­зи­тель­но меж­ду Низи­би­сом и Тиг­ром, в 50 милях к восто­ку от нахо­див­шей­ся на терри­то­рии Ком­ма­ге­ны пере­пра­вы через Евфрат, был объ­яв­лен восточ­ным пре­де­лом рим­ско­го вла­ды­че­ства, веро­ят­но, кос­вен­но­го, так как бо́льшая и пло­до­род­ней­шая север­ная часть Месо­пота­мии, а так­же Кор­ду­эна были отда­ны рим­ля­на­ми Армян­ско­му цар­ству. Таким обра­зом, гра­ни­цей меж­ду рим­ля­на­ми и пар­фя­на­ми ста­ла вме­сто Евфра­та вели­кая сирий­ско-месо­потам­ская пусты­ня, да и то лишь вре­мен­но. Пар­фян­ским послам, наста­и­вав­шим на соблюде­нии дого­во­ров отно­си­тель­но гра­ни­цы по Евфра­ту, кото­рые, впро­чем, были, по-види­мо­му, заклю­че­ны толь­ко в уст­ной фор­ме, Пом­пей дал дву­смыс­лен­ный ответ, что вла­де­ния Рима про­сти­ра­ют­ся столь же дале­ко, как и его пра­во. 99 Ком­мен­та­ри­ем к это­му заяв­ле­нию явля­лись стран­ные сно­ше­ния меж­ду рим­ским глав­но­ко­ман­дую­щим и пар­фян­ски­ми сатра­па­ми Мидии и даже отда­лен­ной обла­сти Эли­ма­иды (меж­ду Сузи­а­ной, Миди­ей и Пер­си­ей, в нынеш­нем Лури­стане)5.

Намест­ни­ки этой послед­ней, гори­стой, воин­ст­вен­ной и отда­лен­ной обла­сти все­гда стре­ми­лись достиг­нуть неза­ви­си­мо­го от пар­фян­ско­го царя поло­же­ния, и тем более оскор­би­тель­ным и угро­жаю­щим по отно­ше­нию к пар­фян­ско­му пра­ви­тель­ству актом было при­ня­тие Пом­пе­ем пред­ло­жен­но­го ему этим дина­стом выра­же­ние покор­но­сти. Не менее зна­ме­на­тель­но было и то, что титул «царя царей», кото­рый рим­ляне до сих пор при­зна­ва­ли за пар­фян­ским царем, в офи­ци­аль­ных сно­ше­ни­ях был теперь заме­нен ими про­стым цар­ским титу­лом. Это было не толь­ко нару­ше­ни­ем эти­ке­та, но и угро­зой. С того вре­ме­ни, как Рим всту­пил во вла­де­ние наследи­ем Селев­кидов, каза­лось, буд­то там соби­ра­ют­ся вер­нуть­ся при удоб­ном слу­чае к тем ста­рым поряд­кам, когда весь Иран и туран­ские стра­ны были под­власт­ны Антио­хии и не было еще Пар­фян­ско­го цар­ства, а толь­ко пар­фян­ская сатра­пия. Кте­си­фон­ский двор имел бы, таким обра­зом, доста­точ­но при­чин, чтобы начать вой­ну с Римом; про­ло­гом ее и каза­лась вой­на, объ­яв­лен­ная Фра­атом в 690 г. [64 г.] Арме­нии из-за вопро­са о гра­ни­це. Но он не решил­ся все с.122 же откры­то порвать с рим­ля­на­ми в тот момент, когда гроз­ный пол­ко­во­дец сто­ял со сво­ей мощ­ной арми­ей на гра­ни­цах Пар­фян­ско­го цар­ства. Когда Пом­пей при­слал упол­но­мо­чен­ных для мир­но­го реше­ния спо­ра меж­ду пар­фя­на­ми и Арме­ни­ей, Фра­ат при­нял навя­зан­ное ему посред­ни­че­ство рим­лян и при­ми­рил­ся с тем, что рим­ские арбит­ры при­суди­ли Кор­ду­эну и север­ную Месо­пота­мию армя­нам. Вско­ре после это­го дочь его с сыном и мужем укра­си­ли собой три­умф рим­ско­го пол­ко­во­д­ца. Пар­фяне тре­пе­та­ли перед рим­ским могу­ще­ст­вом, и если они не были поко­ре­ны рим­ским ору­жи­ем, то это объ­яс­ня­лось, по-види­мо­му, толь­ко тем, что они не отва­жи­лись всту­пить в борь­бу с Римом.

Орга­ни­за­ция про­вин­ций

Пом­пею пред­сто­я­ло еще занять­ся внут­рен­ним устрой­ст­вом вновь при­об­ре­тен­ных обла­стей и по воз­мож­но­сти лик­види­ро­вать послед­ст­вия три­на­дца­ти­лет­ней опу­сто­ши­тель­ной вой­ны. Орга­ни­за­ци­он­ная работа, нача­тая в Малой Азии Лукул­лом и состо­яв­шей при нем комис­си­ей и на Кри­те — Метел­лом, была окон­ча­тель­но завер­ше­на Пом­пе­ем. Рим­ская про­вин­ция Азия, вклю­чав­шая в себя Мизию, Лидию, Фри­гию и Карию, пре­вра­ти­лась из погра­нич­ной обла­сти в цен­траль­ную; вновь были учреж­де­ны про­вин­ция Вифи­ния и Понт, обра­зо­ван­ная из все­го быв­ше­го цар­ства Нико­меда и запад­ной части преж­не­го Пон­тий­ско­го государ­ства до Гали­са и по ту сто­ро­ну его; про­вин­ция Кили­кия, суще­ст­во­вав­шая и рань­ше, 100 но теперь рас­ши­рен­ная соот­вет­ст­вен­но сво­е­му назва­нию и вклю­чив­шая Пам­фи­лию и Исаврию; про­вин­ция Сирия и про­вин­ция Крит. Прав­да, вся эта мас­са земель дале­ко не пред­став­ля­ла собой рим­ской государ­ст­вен­ной терри­то­рии в совре­мен­ном смыс­ле это­го сло­ва. Фор­ма и порядок управ­ле­ния в основ­ном оста­лись преж­ние, толь­ко место быв­ших монар­хов занял Рим. Как и преж­де, эти ази­ат­ские стра­ны состо­я­ли из пест­рой сме­си государ­ст­вен­ных вла­де­ний фак­ти­че­ски или юриди­че­ски авто­ном­ных город­ских окру­гов, свет­ских и духов­ных кня­жеств и царств, кото­рые были более или менее пре­до­став­ле­ны самим себе во всем, что каса­лось внут­рен­не­го управ­ле­ния, а вооб­ще зави­се­ли то в более мяг­кой, то в более стро­гой фор­ме от рим­ско­го пра­ви­тель­ства и его про­кон­су­лов, так же как рань­ше от вели­ко­го царя и его сатра­пов.

Зави­си­мые цари Кап­па­до­кии

Пер­вое место сре­ди этих зави­си­мых дина­стов, по край­ней мере по ран­гу, зани­мал царь кап­па­до­кий­ский; вла­де­ния его были рас­ши­ре­ны до само­го Евфра­та еще Лукул­лом, пожа­ло­вав­шим ему Мели­те­ну (воз­ле Мала­тии), а затем и Пом­пе­ем, отдав­шим ему на запад­ной гра­ни­це неко­то­рые отре­зан­ные от Кили­кии окру­га, от Каста­ба­лы до Дер­бы близ Ико­ния, а на восточ­ной гра­ни­це — назна­чав­шу­ю­ся спер­ва для армян­ско­го прин­ца Тиг­ра­на область Софе­ну на левом бере­гу Евфра­та, про­тив Мели­те­ны, так что важ­ней­шая пере­пра­ва через Евфрат была цели­ком в руках это­го госуда­ря.

Ком­ма­ге­на

с.123 Неболь­шая область Ком­ма­ге­на, меж­ду Сири­ей и Кап­па­до­ки­ей, со сто­лич­ным горо­дом Само­са­та (Сам­сат) оста­лась в каче­стве зави­си­мо­го цар­ства за упо­мя­ну­тым уже Селев­кидом Антиохом6; ему же были отда­ны важ­ная кре­пость Селев­кия (близ Бира­джи­ка), гос­под­ст­во­вав­шая над южной пере­пра­вой через Евфрат, а так­же поло­са зем­ли на левом бере­гу Евфра­та. Таким обра­зом, было пред­у­смот­ре­но, чтобы две важ­ней­шие пере­пра­вы через Евфрат и про­ти­во­ле­жа­щие терри­то­рии на восточ­ном бере­гу его нахо­ди­лись в руках двух вполне зави­си­мых от Рима дина­стов.

Гала­тия

Наряду с царя­ми Кап­па­до­кии и Ком­ма­ге­ны, но дале­ко пре­вос­хо­дя их дей­ст­ви­тель­ной мощью, в Малой Азии гос­под­ст­во­вал еще новый царь, Дейотар. Один из тет­рар­хов жив­ше­го в окрест­но­стях Пес­си­нун­та кельт­ско­го пле­ме­ни толи­сто­бо­гов, при­зван­ный Лукул­лом и Пом­пе­ем вме­сте с про­чи­ми мел­ки­ми рим­ски­ми кли­ен­та­ми в ряды армии, Дейотар, в про­ти­во­по­лож­ность бес­силь­ным восточ­ным вла­сти­те­лям, бле­стя­ще дока­зал в этих похо­дах свою пре­дан­ность и энер­гию, и рим­ские пол­ко­вод­цы при­со­еди­ни­ли под назва­ни­ем Мало­ар­мян­ско­го цар­ства к его галат­ско­му наследию и к его вла­де­ни­ям в бога­той обла­сти меж­ду Ами­сом и устьем Гали­са восточ­ную поло­ви­ну преж­не­го Пон­тий­ско­го цар­ства с пор­то­вы­ми горо­да­ми Фар­на­ки­ей и Тра­пезун­дом и Пон­тий­скую Арме­нию вплоть до кол­хид­ской и вели­ко­ар­мян­ской гра­ни­цы. Вско­ре он уве­ли­чил свои и без того зна­чи­тель­ные вла­де­ния при­со­еди­не­ни­ем обла­сти кель­тов, трок­мов, вла­сти­те­лей кото­рых он вытес­нил. Таким обра­зом, незна­чи­тель­ный вас­сал стал одним из могу­ще­ст­вен­ней­ших дина­стов Малой Азии, кото­ро­му мог­ла быть дове­ре­на охра­на важ­но­го участ­ка рим­ской гра­ни­цы.

Кня­зья и вла­де­те­ли

101 Вас­са­ла­ми мень­ше­го зна­че­ния были осталь­ные мно­го­чис­лен­ные галат­ские князь­ки, один из кото­рых, трок­мий­ский князь Бого­ди­а­тар, полу­чил от Пом­пея в награ­ду за храб­рость, про­яв­лен­ную в войне с Мит­ра­да­том, быв­ший пон­тий­ский погра­нич­ный город Мит­ра­да­ти­он; далее, к ним отно­сят­ся: пафла­гон­ский царь Аттал, вед­ший свой род от древ­не­го пра­вя­ще­го дома Пиле­ме­нидов; Ари­старх и дру­гие мел­кие вла­де­те­ли в Кол­хиде; Тар­кон­ди­мот, власт­во­вав­ший в доли­нах Ама­на, в восточ­ной Кили­кии; Пто­ле­мей, сын Мен­нея, про­дол­жав­ший гос­под­ст­во­вать в Хал­киде на Ливане; наба­тей­ский царь Арет в каче­стве пове­ли­те­ля Дамас­ка; нако­нец, араб­ские эми­ры в обла­стях по обо­им бере­гам Евфра­та — Абгар в Осро­эне, кото­ро­го рим­ляне вся­че­ски ста­ра­лись вовлечь в свою сфе­ру инте­ре­сов, чтобы с.124 вос­поль­зо­вать­ся им как фор­по­стом про­тив пар­фян, Самп­си­ке­рам в Эме­се, Алкав­до­ний, пове­ли­тель рам­бе­ев, эмир Бост­ры.

Духов­ные вла­ды­ки

Сюда сле­ду­ет отне­сти так­же вла­дык духов­но­го сана, кото­рые на Восто­ке часто повеле­ва­ли целы­ми обла­стя­ми; рим­ляне бла­го­ра­зум­но воз­дер­жи­ва­лись поко­ле­бать столь проч­ный на этой родине фана­тиз­ма авто­ри­тет их или хотя бы толь­ко изъ­ять сокро­ви­ща из хра­мов. Тако­вы были вер­хов­ный жрец боги­ни-мате­ри в Пес­си­нун­те; два пер­во­свя­щен­ни­ка боги­ни Ма в кап­па­до­кий­ском Комане (на верх­нем Саро­се) и в одно­имен­ном пон­тий­ском горо­де (Гюме­нек воз­ле Тока­та); оба они в сво­ем крае усту­па­ли могу­ще­ст­вом одно­му толь­ко царю и даже в гораздо более позд­нее вре­мя име­ли обшир­ные вла­де­ния с соб­ст­вен­ной юрис­дик­ци­ей и по 6 тыс. хра­мо­вых рабов; пер­во­свя­щен­ни­ком в Комане Пон­тий­ской Пом­пей назна­чил Архе­лая, сына носив­ше­го то же имя пол­ко­во­д­ца, пере­шед­ше­го от Мит­ра­да­та к рим­ля­нам. К чис­лу духов­ных вла­дык отно­си­лись так­же вер­хов­ный жрец Зев­са Вена­зий­ско­го в кап­па­до­кий­ском окру­ге Мори­ме­на, дохо­ды кото­ро­го рав­ня­лись 15 талан­там в год; «пер­во­свя­щен­ник и пове­ли­тель» той обла­сти суро­вой Кили­кии, где Тевкр, сын Аяк­са, постро­ил храм Зев­са, управ­ле­ние кото­рым пере­шло по наслед­ству к его потом­кам; «пер­во­свя­щен­ник и народ­ный вождь» евре­ев, кото­ро­го Пом­пей, после того как он снес сте­ны сто­ли­цы и цар­ские сокро­вищ­ни­цы и кре­по­сти в стране, сно­ва поста­вил во гла­ве наро­да, сде­лав ему стро­гое пред­у­преж­де­ние о необ­хо­ди­мо­сти соблюдать мир и отка­зать­ся от стрем­ле­ния к заво­е­ва­ни­ям.

Город­ские общи­ны

Рядом с эти­ми свет­ски­ми и духов­ны­ми вла­де­те­ля­ми нахо­ди­лись город­ские общи­ны, кото­рые были отча­сти орга­ни­зо­ва­ны в круп­ные сою­зы, поль­зо­вав­ши­е­ся отно­си­тель­ной само­сто­я­тель­но­стью, как, напри­мер, бла­го­устро­ен­ный и не при­ни­мав­ший нико­гда уча­стия в пред­при­я­ти­ях пира­тов союз 23 ликий­ских горо­дов; с дру­гой сто­ро­ны, мно­го­чис­лен­ные раз­роз­нен­ные общи­ны, даже те из них, кото­рым было гаран­ти­ро­ва­но само­управ­ле­ние, фак­ти­че­ски нахо­ди­лись в пол­ной зави­си­мо­сти от рим­ских намест­ни­ков.

Раз­ви­тие город­ско­го быта в Азии

Рим­ляне поня­ли, что, явля­ясь пред­ста­ви­те­ля­ми элли­низ­ма и при­няв на себя зада­чу охра­нять и рас­ши­рять гра­ни­цы цар­ства Алек­сандра на Восто­ке, они долж­ны были преж­де все­го забо­тить­ся о раз­ви­тии город­ской жиз­ни, так как если горо­да всюду явля­ют­ся носи­те­ля­ми куль­ту­ры, то анта­го­низм меж­ду Восто­ком и Запа­дом осо­бен­но силь­но ска­зал­ся в про­ти­во­ре­чии меж­ду восточ­ной воен­но-дес­по­ти­че­ской фео­даль­ной иерар­хи­ей и элли­но-ита­лий­ским про­мыш­лен­но-тор­го­вым город­ским бытом. Как ни мало стре­ми­лись вооб­ще Пом­пей и Лукулл к ниве­ли­ров­ке всех отно­ше­ний и как ни был скло­нен Пом­пей кри­ти­ко­вать и изме­нять в част­но­стях рас­по­ря­же­ния сво­его пред­ше­ст­вен­ни­ка, оба они схо­ди­лись в 102 при­зна­нии с.125 необ­хо­ди­мо­сти содей­ст­во­вать подъ­ему город­ской жиз­ни в Малой Азии и Сирии. Вла­де­ния Кизи­ка, энер­гич­ная обо­ро­на кото­ро­го оста­но­ви­ла пер­вое наступ­ле­ние Мит­ра­да­та в послед­нюю вой­ну, были зна­чи­тель­но рас­ши­ре­ны Лукул­лом. Пон­тий­ской Герак­лее были воз­вра­ще­ны ее терри­то­рия и пор­ты, несмот­ря на то что она упор­но сопро­тив­ля­лась рим­ля­нам, и вар­вар­ское обра­ще­ние Кот­ты с этим несчаст­ным горо­дом вызва­ло рез­кое пори­ца­ние в сена­те. Лукулл глу­бо­ко и искрен­но сожа­лел о том, что судь­ба лиши­ла его сча­стья спа­сти Синоп и Амис от раз­ру­ше­ния пон­тий­ски­ми и рим­ски­ми сол­да­та­ми; он сде­лал, по край­ней мере, все, что мог, чтобы вос­ста­но­вить эти горо­да, рас­ши­рил их терри­то­рию, сно­ва засе­лил их частью преж­ни­ми жите­ля­ми, тол­па­ми воз­вра­щав­ши­ми­ся по его при­гла­ше­нию на люби­мую роди­ну, частью новы­ми коло­ни­ста­ми эллин­ско­го про­ис­хож­де­ния и забо­тил­ся так­же о вос­ста­нов­ле­нии раз­ру­шен­ных зда­ний. Пом­пей при­ни­мал меры в том же направ­ле­нии, но в еще боль­шем мас­шта­бе. После победы над пира­та­ми он, вме­сто того чтобы, по при­ме­ру сво­их пред­ше­ст­вен­ни­ков, каз­нить плен­ных, чис­ло кото­рых пре­вы­ша­ло 20 тыс., посе­лил их частью в опу­стев­ших горо­дах кили­кий­ской рав­ни­ны, как Мал­лос, Ада­на, Эпи­фа­ния, и осо­бен­но в Солах, полу­чив­ших с тех пор назва­ние горо­да Пом­пея (Пом­пей­у­поль), частью — в Димах, в Ахайе и даже в Тарен­те. Эта коло­ни­за­ция стра­ны пира­та­ми мно­ги­ми осуж­да­лась7, так как она в извест­ной сте­пе­ни назна­ча­ла как бы награ­ду за пре­ступ­ле­ния; в дей­ст­ви­тель­но­сти же меро­при­я­тие это было вполне пра­виль­но как с поли­ти­че­ской, так и с нрав­ст­вен­ной точ­ки зре­ния, ибо в усло­ви­ях того вре­ме­ни пират­ство было совсем отлич­но от раз­боя, и с плен­ны­ми пира­та­ми по спра­вед­ли­во­сти сле­до­ва­ло посту­пать по воен­ным зако­нам.

Но преж­де все­го Пом­пей забо­тил­ся о раз­ви­тии город­ской жиз­ни в новых рим­ских про­вин­ци­ях. Мы ука­зы­ва­ли уже, как бед­но было горо­да­ми Пон­тий­ское цар­ство; в боль­шин­стве окру­гов Кап­па­до­кии даже спу­стя сто­ле­тие не было еще горо­дов, а толь­ко гор­ные кре­по­сти, слу­жив­шие убе­жи­щем для зем­ледель­че­ско­го насе­ле­ния во вре­мя вой­ны; то же самое было, веро­ят­но, в эту пору и во всей восточ­ной части Малой Азии, если не счи­тать ред­ких гре­че­ских коло­ний на побе­ре­жье. Чис­ло горо­дов, осно­ван­ных Пом­пе­ем в этих стра­нах, вклю­чая и кили­кий­ские посе­ле­ния, рав­ня­лось, как сооб­ща­ют источ­ни­ки, трид­ца­ти девя­ти, при­чем мно­гие из них достиг­ли высо­кой сте­пе­ни про­цве­та­ния. Важ­ней­ши­ми из этих горо­дов в быв­шем Пон­тий­ском цар­стве были: Нико­поль, «город победы», осно­ван­ный на том месте, где Мит­ра­дат потер­пел послед­нее, с.126 реши­тель­ное пора­же­ние, — луч­ший памят­ник бога­то­му тро­фе­я­ми пол­ко­вод­цу; Мега­ло­поль (впо­след­ст­вии Себастия, ныне Сивас), назван­ный так по про­зви­щу Пом­пея Вели­ко­го и рас­по­ло­жен­ный на гра­ни­це Кап­па­до­кии и Малой Арме­нии; Зие­ла, где про­изо­шло несчаст­ное для рим­лян сра­же­ние, — это посе­ле­ние, воз­ник­шее вокруг нахо­див­ше­го­ся там хра­ма Ана­и­ты и при­над­ле­жав­шее до той поры вер­хов­но­му жре­цу ее, полу­чи­ло от Пом­пея город­ское устрой­ство и пра­ва; Дио­поль, преж­няя Каби­ра, позд­ней­шая Неоке­са­рия (Ник­сар), где так­же про­ис­хо­ди­ла одна из битв в минув­шую вой­ну; Маг­но­поль, 103 или Пом­пей­у­поль, преж­няя Евпа­то­рия, при сли­я­нии Лика с Ири­сом, пер­во­на­чаль­но постро­ен­ная Мит­ра­да­том, но раз­ру­шен­ная им за пере­ход на сто­ро­ну рим­лян; нако­нец, Неа­поль, быв­ший Фазе­мон, меж­ду Ама­си­ей и Гали­сом. Осно­ва­ние боль­шин­ства этих горо­дов не было делом при­шед­ших из дале­ких стран коло­ни­стов, а резуль­та­том сно­са дере­вень и посе­ле­ния их жите­лей за вновь постро­ен­ны­ми город­ски­ми сте­на­ми; толь­ко в Нико­по­ле Пом­пей посе­лил инва­лидов и пожи­лых сол­дат из сво­ей армии, пред­по­чи­тав­ших немед­лен­но создать себе здесь род­ной очаг, вме­сто того чтобы искать его позд­нее в Ита­лии. Но и в дру­гих местах воз­ни­ка­ли по мано­ве­нию вла­сте­ли­на новые цен­тры эллин­ской циви­ли­за­ции. В Пафла­го­нии тре­тий Пом­пей­у­поль был постро­ен на том месте, где вой­ско Мит­ра­да­та одер­жа­ло в 666 г. [88 г.] боль­шую победу над вифи­ня­на­ми. В Кап­па­до­кии, постра­дав­шей от вой­ны едва ли не боль­ше, чем какая-либо дру­гая область, Пом­пе­ем были вос­ста­нов­ле­ны рези­ден­ция Маза­ка (позд­нее Кеса­рия, нынеш­няя Кей­са­рие) и семь дру­гих посе­ле­ний, и все они полу­чи­ли город­ские учреж­де­ния. В Кили­кии и Келе­си­рии насчи­ты­ва­лось 20 осно­ван­ных Пом­пе­ем горо­дов. В остав­лен­ных иуде­я­ми окру­гах по при­ка­за­нию Пом­пея вос­ста­ла из раз­ва­лин Гада­ра в Дека­по­ле и был вновь постро­ен город Селев­кида. Бо́льшая часть государ­ст­вен­ных земель на ази­ат­ском мате­ри­ке была, оче­вид­но, исполь­зо­ва­на Пом­пе­ем для этих новых посе­ле­ний, меж­ду тем как на Кри­те, о кото­ром он либо мало, либо вовсе не забо­тил­ся, рим­ские государ­ст­вен­ные вла­де­ния по-преж­не­му оста­ва­лись доволь­но обшир­ны­ми.

Не мень­шее вни­ма­ние, чем осно­ва­нию новых горо­дов, уде­лял Пом­пей делу устрой­ства и под­ня­тия суще­ст­ву­ю­щих уже общин. Уко­ре­нив­ши­е­ся зло­употреб­ле­ния и захва­ты были по воз­мож­но­сти устра­не­ны, подроб­ные, забот­ли­во состав­лен­ные для каж­дой отдель­ной обла­сти поло­же­ния регу­ли­ро­ва­ли все част­но­сти их город­ско­го строя. Ряду круп­ней­ших горо­дов были пре­до­став­ле­ны новые при­ви­ле­гии; авто­но­мию полу­чи­ли Антио­хия на Орон­те, самый зна­чи­тель­ный город рим­ской Азии, лишь немно­гим усту­пав­ший еги­пет­ской Алек­сан­дрии и горо­ду Селев­кии в Пар­фян­ском цар­стве, это­му антич­но­му Багда­ду; далее, сосед­ний с Антио­хи­ей город Селев­кия Пие­рий­ская, награж­ден­ная, таким обра­зом, за свое муже­ст­вен­ное сопро­тив­ле­ние с.127 Тиг­ра­ну; затем Газа и все вооб­ще горо­да, осво­бож­ден­ные от иудей­ско­го гос­под­ства; Мити­ле­на в Пере­д­ней Азии, Фана­го­рия на Чер­ном море.

Общие резуль­та­ты

Таким обра­зом, было завер­ше­но созида­ние рим­ско­го государ­ства в Азии, живо напо­ми­наю­щее сво­и­ми лен­ны­ми царя­ми и вас­са­ла­ми, сво­и­ми жре­ца­ми, обле­чен­ны­ми цар­ской вла­стью, и целым рядом сво­бод­ных и полу­сво­бод­ных горо­дов Свя­щен­ную Рим­скую импе­рию гер­ман­ской нации. В нем не было ниче­го чудес­но­го ни по пре­одо­лен­ным труд­но­стям, ни по достиг­ну­тым резуль­та­там, несмот­ря на все гром­кие сло­ва, кото­рые в Риме ари­сто­кра­тия рас­то­ча­ла в поль­зу Лукул­ла, а шум­ная тол­па — во сла­ву Пом­пея. В осо­бен­но­сти Пом­пей давал себя чест­во­вать и сам себя вос­хва­лял таким обра­зом, что его мож­но было счесть еще более неда­ле­ким, чем он был на самом деле. Если Мити­ле­на сооруди­ла ему памят­ник как сво­е­му осно­ва­те­лю и осво­бо­ди­те­лю, как тому, кто покон­чил с вой­на­ми, разди­рав­ши­ми весь мир на суше и на море, то подоб­ные поче­сти не были, может быть, чрез­мер­ны по отно­ше­нию к победи­те­лю пира­тов и государств Восто­ка. Но рим­ляне пре­взо­шли на этот раз гре­ков. В три­ум­фаль­ных над­пи­сях Пом­пея гово­ри­лось о 12 млн. поко­рен­ных душ и 1358 заво­е­ван­ных горо­дах и зам­ках — каза­лось, что коли­че­ство долж­но 104 было заме­нить каче­ство, — и круг его побед раз­дви­гал­ся от Мео­ти­ды до Кас­пий­ско­го, а отсюда до Крас­но­го моря, при­чем он нико­гда не видал ни одно­го из этих трех морей; кро­ме того, если он и не гово­рил это­го пря­мо, то все же давал тол­пе повод думать, что при­со­еди­не­ние Сирии, кото­рое нисколь­ко не было герой­ским подви­гом, отда­ет рим­ской дер­жа­ве весь Восток вплоть до Бак­трии и Индии, — в такой туман­ной дали исче­за­ла в его сооб­ще­ни­ях погра­нич­ная линия его восточ­ных заво­е­ва­ний. Демо­кра­ти­че­ское рабо­ле­пие, все­гда успеш­но сопер­ни­чаю­щее с при­двор­ным, охот­но под­да­ва­лось это­му без­вкус­но­му обма­ну. Ему недо­ста­точ­но было пыш­но­го три­ум­фаль­но­го шест­вия, про­сле­до­вав­ше­го 28 и 29 сен­тяб­ря 693 г. [61 г.], в 46-ю годов­щи­ну дня рож­де­ния Пом­пея Вели­ко­го, по ули­цам Рима и укра­шен­но­го, не гово­ря уже о вся­ко­го рода дра­го­цен­но­стях, зна­ка­ми цар­ско­го досто­ин­ства Мит­ра­да­та и при­сут­ст­ви­ем детей трех могу­ще­ст­вен­ней­ших царей Азии — Мит­ра­да­та, Тиг­ра­на и Фра­ата. Рим­ляне награ­ди­ли цар­ски­ми поче­стя­ми сво­его пол­ко­во­д­ца, победив­ше­го 22 царя, и под­нес­ли ему золо­той венок и зна­ки досто­ин­ства пожиз­нен­ной маги­ст­ра­ту­ры. На выче­ка­нен­ных в честь Пом­пея моне­тах изо­бра­жен зем­ной шар сре­ди трой­ных лав­ров, при­не­сен­ных из трех частей све­та, а над ним парит золо­той венец, кото­рым рим­ский народ почтил победи­те­ля Афри­ки, Испа­нии и Азии. Неуди­ви­тель­но, что при таких ребя­че­ских чест­во­ва­ни­ях разда­ва­лись голо­са и в про­ти­во­по­лож­ном духе. В ари­сто­кра­ти­че­ском рим­ском обще­стве утвер­жда­ли, что дей­ст­ви­тель­ная заслу­га поко­ре­ния Восто­ка при­над­ле­жит Лукул­лу и что с.128 Пом­пей отпра­вил­ся в Азию лишь для того, чтобы вытес­нить Лукул­ла и укра­сить свое чело лав­ра­ми, добы­ты­ми чужой рукой. И то и дру­гое было лож­но; не Пом­пей, а Глаб­ри­он был послан в Азию вме­сто Лукул­ла, и, как ни храб­ро сра­жал­ся Лукулл, одна­ко, когда Пом­пей при­нял на себя вер­хов­ное коман­до­ва­ние, рим­ляне утра­ти­ли уже все свои преж­ние заво­е­ва­ния и не вла­де­ли ни одной пядью пон­тий­ской зем­ли. Более попа­да­ли в цель насмеш­ки рим­лян, не пре­ми­нув­ших при­дать могу­ще­ст­вен­но­му победи­те­лю все­лен­ной в каче­стве клич­ки име­на поко­рен­ных им вели­ких дер­жав и назы­вав­ших его то «победи­те­лем Сале­ма», то «эми­ром» («ара­барх»), то «рим­ским Самп­си­ке­ра­мом». Но бес­при­страст­ная оцен­ка не может согла­сить­ся ни с ука­зан­ны­ми пре­уве­ли­че­ни­я­ми, ни с эти­ми насмеш­ка­ми. Лукулл и Пом­пей, поко­ряя Азию и созда­вая в ней порядок, не про­яви­ли себя ни геро­я­ми, ни созида­те­ля­ми царств, а лишь про­ни­ца­тель­ны­ми и энер­гич­ны­ми пол­ко­во­д­ца­ми и намест­ни­ка­ми. В каче­стве глав­но­ко­ман­дую­ще­го Лукулл обна­ру­жил неза­у­ряд­ные даро­ва­ния и гра­ни­чив­шую с отва­гой само­уве­рен­ность, а Пом­пей — пони­ма­ние воен­ной обста­нов­ки и ред­кую осто­рож­ность, и едва ли какой-либо дру­гой гене­рал при таких воен­ных силах и таком неза­ви­си­мом поло­же­нии дей­ст­во­вал с такой осмот­ри­тель­но­стью, как Пом­пей на Восто­ке. Бле­стя­щие зада­чи как бы сами собой пред­став­ля­лись ему со всех сто­рон: он мог бы дви­нуть­ся к Бос­по­ру Ким­ме­рий­ско­му и Крас­но­му морю; у него были пово­ды к объ­яв­ле­нию вой­ны пар­фя­нам; вос­став­шие обла­сти Егип­та при­гла­ша­ли его сверг­нуть с пре­сто­ла непри­знан­но­го Римом царя Пто­ле­мея и при­ве­сти в испол­не­ние заве­ща­ние Алек­сандра. Но Пом­пей не пошел ни в Пан­ти­ка­пею, ни в Пет­ру, ни в Кте­си­фон, ни в Алек­сан­дрию, — он сры­вал повсюду лишь те цве­ты, кото­рые сами про­си­лись в его руки. Рав­ным обра­зом, он всту­пал во все свои сра­же­ния как на суше, так и на море, толь­ко обес­пе­чив себе подав­ля­ю­щее пре­вос­ход­ство сил. Если бы эта 105 уме­рен­ность выте­ка­ла из стро­го­го соблюде­ния дан­ных ему инструк­ций, как утвер­ждал Пом­пей, или даже из того убеж­де­ния, что рим­ские заво­е­ва­ния долж­ны же где-нибудь най­ти пре­дел и что даль­ней­шее рас­ши­ре­ние вла­де­ний не при­не­сет поль­зы государ­ству, то она заслу­жи­ла бы выс­шей похва­лы, когда-либо про­из­не­сен­ной исто­ри­ей само­му даро­ви­то­му вое­на­чаль­ни­ку; но сдер­жан­ность Пом­пея, без сомне­ния, была лишь резуль­та­том свой­ст­вен­но­го ему недо­стат­ка ини­ци­а­ти­вы и уве­рен­но­сти в себе, хотя в дан­ном слу­чае эти недо­стат­ки ока­за­лись более выгод­ны для государ­ства, чем про­ти­во­по­лож­ные каче­ства его пред­ше­ст­вен­ни­ка. Все же и Лукул­лом и Пом­пе­ем были сде­ла­ны очень серь­ез­ные ошиб­ки. Лукулл сам пожал и пло­ды их, так как его неосто­рож­ный образ дей­ст­вий лишил его всех резуль­та­тов побед; Пом­пей же пре­до­ста­вил сво­им пре­ем­ни­кам нести послед­ст­вия его лож­ной поли­ти­ки отно­си­тель­но пар­фян. Он мог либо вое­вать с ними, если бы у него хва­ти­ло на это сме­ло­сти, либо жить с ними в мире и соблюдать, с.129 как он обе­щал, гра­ни­цу по Евфра­ту; но для пер­во­го обра­за дей­ст­вий он был слиш­ком нере­ши­те­лен, а для вто­ро­го — слиш­ком тще­сла­вен, и, таким обра­зом, дошел до неум­но­го ковар­ства, путем невы­но­си­мых выпа­дов сде­лав невоз­мож­ны­ми доб­ро­со­сед­ские отно­ше­ния, кото­рых желал и не нару­шал кте­си­фон­ский двор, а с дру­гой сто­ро­ны, давая вра­гу воз­мож­ность выбрать вре­мя для раз­ры­ва и воз­мездия. Лукулл при­об­рел как пра­ви­тель Азии более чем цар­ское состо­я­ние; и Пом­пей так­же полу­чил боль­шие сум­мы налич­ны­ми день­га­ми и еще бо́льшие — дол­го­вы­ми обя­за­тель­ства­ми от кап­па­до­кий­ско­го царя, от бога­то­го горо­да Антио­хии и дру­гих вла­де­те­лей и общин в награ­ду за созда­ние у них поряд­ка. Подоб­ные вымо­га­тель­ства ста­ли в эту эпо­ху почти полу­чив­шим силу обы­чая нало­гом, и оба пол­ко­во­д­ца были доступ­ны под­ку­пу в вопро­сах вто­ро­сте­пен­но­го зна­че­ния и по воз­мож­но­сти бра­ли день­ги толь­ко с той пар­тии, чьи инте­ре­сы сов­па­да­ли с рим­ски­ми. Несмот­ря на это, управ­ле­ние этих двух людей мож­но при­знать по тем вре­ме­нам срав­ни­тель­но хоро­шим и слу­жив­шим преж­де все­го инте­ре­сам Рима, а затем и про­вин­ци­а­лов. Пре­вра­ще­ние кли­ен­тов в под­дан­ных, луч­шее уста­нов­ле­ние восточ­ной гра­ни­цы, созда­ние еди­но­об­раз­но­го и силь­но­го управ­ле­ния были выгод­ны и для пра­ви­те­лей и для управ­ля­е­мых. Финан­со­вые при­об­ре­те­ния Рима были неис­чис­ли­мы; новый иму­ще­ст­вен­ный налог, кото­рый дол­жен был упла­чи­вать­ся Риму все­ми эти­ми царя­ми, жре­ца­ми и горо­да­ми, за исклю­че­ни­ем отдель­ных, осо­бо осво­бож­ден­ных общин, уве­ли­чил рим­ские государ­ст­вен­ные дохо­ды почти напо­ло­ви­ну их преж­ней сум­мы. Прав­да, Азия тяже­ло постра­да­ла. Пом­пей внес в государ­ст­вен­ную каз­ну день­га­ми и дра­го­цен­но­стя­ми 200 млн. сестер­ци­ев и рас­пре­де­лил меж­ду сво­и­ми офи­це­ра­ми и сол­да­та­ми 16 тыс. талан­тов; если при­ба­вить сюда зна­чи­тель­ные сум­мы, при­ве­зен­ные Лукул­лом, неофи­ци­аль­ные вымо­га­тель­ства рим­ских войск и соб­ст­вен­но воен­ные убыт­ки, то станет понят­ным финан­со­вое исто­ще­ние стра­ны. Нало­го­вое обло­же­ние, введен­ное в Азии рим­ля­на­ми, само по себе было, может быть, не тяже­лее нало­гов преж­них пра­ви­те­лей, но оно состав­ля­ло боль­шее бре­мя для стра­ны, пото­му что все сбо­ры выво­зи­лись за гра­ни­цу и лишь неболь­шая часть их рас­хо­до­ва­лась в Азии. Во вся­ком слу­чае нало­го­вая систе­ма как в ста­рых, так и во вновь при­об­ре­тен­ных про­вин­ци­ях была осно­ва­на на систе­ма­ти­че­ской экс­плуа­та­ции этих обла­стей в поль­зу Рима. Но ответ­ст­вен­ность за это гораздо мень­ше пада­ет лич­но на пол­ко­вод­цев, чем на сто­лич­ные пар­тии, с кото­ры­ми они долж­ны были счи­тать­ся. Лукулл, 106 напри­мер, энер­гич­но ста­рал­ся поло­жить пре­дел ростов­щи­че­ству рим­ских капи­та­ли­стов в Азии, и паде­ние его в зна­чи­тель­ной мере было вызва­но этим обсто­я­тель­ст­вом. Насколь­ко Лукулл и Пом­пей жела­ли вос­ста­но­вить при­шед­шие в упа­док обла­сти, пока­зы­ва­ет та сто­ро­на их дея­тель­но­сти, где им не свя­зы­ва­ли рук сооб­ра­же­ния пар­тий­ной поли­ти­ки, имен­но их забота о мало­азий­ских с.130 горо­дах. Если даже спу­стя сто­ле­тия раз­ва­ли­ны мно­гих ази­ат­ских дере­вень напо­ми­на­ли об эпо­хе вели­кой вой­ны, то Синоп мог счи­тать новую эру с года сво­его вос­ста­нов­ле­ния Лукул­лом, а почти все зна­чи­тель­ные горо­да внут­рен­ней части Пон­тий­ско­го цар­ства мог­ли с бла­го­дар­но­стью поми­нать Пом­пея как сво­его осно­ва­те­ля. Орга­ни­за­ция рим­ской Азии Лукул­лом и Пом­пе­ем, несмот­ря на все ее несо­мнен­ные недо­стат­ки, долж­на быть при­зна­на в общем разум­ной и заслу­жи­ваю­щей похва­лы; как ни тяж­ки были свя­зан­ные с ней зло­употреб­ле­ния, изму­чен­ное насе­ле­ние Азии долж­но было при­вет­ст­во­вать ее уже пото­му, что она сов­па­да­ла с уста­нов­ле­ни­ем внут­рен­не­го и внеш­не­го мира, от отсут­ст­вия кото­ро­го оно так дол­го и тяж­ко стра­да­ло.

Восток после уда­ле­ния Пом­пея

Мир дей­ст­ви­тель­но гос­под­ст­во­вал на Восто­ке почти неру­ши­мо до тех пор, пока толь­ко наме­чен­ная Пом­пе­ем со свой­ст­вен­ной ему нере­ши­тель­но­стью мысль о при­со­еди­не­нии к рим­ской дер­жа­ве обла­стей к восто­ку от Евфра­та не ста­ла энер­гич­но, но неудач­но про­во­дить­ся новым три­ум­ви­ра­том рим­ских вла­сти­те­лей, вско­ре после чего граж­дан­ская вой­на вовлек­ла в свой роко­вой водо­во­рот, подоб­но всем осталь­ным, и восточ­ные про­вин­ции. То обсто­я­тель­ство, что в этот про­ме­жу­ток вре­ме­ни намест­ни­ки Кили­кии при­нуж­де­ны были посто­ян­но бороть­ся с гор­ны­ми пле­ме­на­ми Ама­на, а сирий­ские намест­ни­ки — с кочев­ни­ка­ми пусты­ни, при­чем в этой войне с беду­и­на­ми погиб­ло нема­ло рим­ских войск, не име­ло даль­ней­ших послед­ст­вий. Более заме­ча­тель­но то упря­мое сопро­тив­ле­ние, кото­рое ока­зы­вал заво­е­ва­те­лям упор­ный иудей­ский народ. Частью сын низ­ло­жен­но­го царя Ари­сто­бу­ла Алек­сандр, частью сам Ари­сто­бул, кото­ро­му через неко­то­рое вре­мя уда­лось бежать из пле­на, три раза под­ни­ма­ли в намест­ни­че­ство Авла Габи­ния (697—700) [57—54 гг.] вос­ста­ния про­тив новых вла­сти­те­лей, и постав­лен­ное рим­ля­на­ми пра­ви­тель­ство пер­во­свя­щен­ни­ка Гир­ка­на каж­дый раз бес­силь­но пада­ло. Не поли­ти­че­ские сооб­ра­же­ния, а непре­одо­ли­мое отвра­ще­ние восточ­но­го наро­да к про­ти­во­есте­ствен­но­му игу застав­ля­ло иуде­ев вос­ста­вать про­тив гне­та. Так, послед­нее и опас­ней­шее из этих вос­ста­ний, толч­ком к кото­ро­му послу­жил вызван­ный еги­пет­ским кри­зи­сом уход сирий­ской окку­па­ци­он­ной армии, нача­лось с убий­ства про­жи­вав­ших в Пале­стине рим­лян. Не без труда уда­лось энер­гич­но­му намест­ни­ку спа­сти немно­гих рим­лян, избег­ших этой уча­сти и укрыв­ших­ся на горе Гари­зим, от оса­ждав­ших их там мятеж­ни­ков и пода­вить вос­ста­ние после мно­гих упор­ных боев и про­дол­жи­тель­ных осад. Затем было упразд­не­но еди­но­лич­ное прав­ле­ние пер­во­свя­щен­ни­ков, и Иудея, как неко­гда Македо­ния, была разде­ле­на на пять само­сто­я­тель­ных окру­гов, управ­ля­е­мых адми­ни­ст­ра­тив­ны­ми кол­ле­ги­я­ми из мест­ных опти­ма­тов; Сама­рия и дру­гие раз­ру­шен­ные иуде­я­ми горо­да были вос­ста­нов­ле­ны, чтобы создать про­ти­во­вес Иеру­са­ли­му, и, нако­нец, иудеи были обло­же­ны более тяж­кой данью, чем осталь­ные сирий­ские под­дан­ные Рима.

Еги­пет­ское государ­ство

с.131 Нам оста­ет­ся бро­сить теперь взор на Еги­пет­ское цар­ство с его при­дат­ком — пре­крас­ным ост­ро­вом Кипром, послед­ним остат­ком обшир­ных заво­е­ва­ний Лагидов. Еги­пет был теперь един­ст­вен­ным государ­ст­вом эллин­ско­го Восто­ка, сохра­нив­шим неза­ви­си­мость хотя бы по име­ни. Так же как 107 рань­ше, когда пер­сы заво­е­вы­ва­ли восточ­ную поло­ви­ну Сре­ди­зем­но­го моря, Еги­пет был их послед­ним при­об­ре­те­ни­ем, так и теперь могу­ще­ст­вен­ные запад­ные заво­е­ва­те­ли боль­ше все­го мед­ли­ли с при­со­еди­не­ни­ем этой бога­той и свое­об­раз­ной стра­ны. При­чи­ной это­го, как было уже ука­за­но, являл­ся не страх перед сопро­тив­ле­ни­ем Егип­та и не отсут­ст­вие удоб­но­го пово­да. Еги­пет был при­бли­зи­тель­но так же бес­си­лен, как и Сирия, и еще в 673 г. [81 г.] с соблюде­ни­ем всех закон­ных форм уступ­лен Риму. Уста­но­вив­ше­е­ся при алек­сан­дрий­ском дво­ре прав­ле­ние цар­ской гвар­дии, назна­чав­шей и свер­гав­шей мини­ст­ров, а при слу­чае и царей, брав­шей для себя все, что ей нра­ви­лось, оса­ждав­шей царя в его двор­це, когда ей отка­зы­ва­ли в повы­ше­нии жало­ва­нья, было крайне непо­пу­ляр­но в стране или, вер­нее, в сто­ли­це, — так как стра­на с ее состо­яв­шим из сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ных рабов насе­ле­ни­ем почти не при­ни­ма­лась в рас­чет, — и, по край­ней мере, одна из сто­лич­ных пар­тий жела­ла при­со­еди­не­ния Егип­та к Риму и пред­при­ни­ма­ла даже шаги в этом направ­ле­нии. Но чем мень­ше мог­ли думать еги­пет­ские цари о воору­жен­ной борь­бе с Римом, тем энер­гич­нее дей­ст­во­ва­ло еги­пет­ское золо­то про­тив рим­ских про­ек­тов аннек­сии, а бла­го­да­ря свое­об­раз­ной дес­по­ти­че­ски ком­му­ни­сти­че­ской цен­тра­ли­за­ции еги­пет­ско­го народ­но­го хозяй­ства дохо­ды алек­сан­дрий­ско­го дво­ра были почти рав­ны рим­ским, даже после уве­ли­че­ния послед­них Пом­пе­ем. К это­му добав­ля­лась еще рев­ни­вая недо­вер­чи­вость оли­гар­хии, не желав­шей допу­стить, чтобы Еги­пет был заво­е­ван или управ­лял­ся одним лицом. Бла­го­да­ря это­му фак­ти­че­ские вла­сти­те­ли Егип­та и Кип­ра мог­ли путем под­ку­па руко­во­дя­щих лиц в сена­те не толь­ко удер­жи­вать свои непроч­ные коро­ны, но даже закре­пить их за собой и купить у сена­та при­зна­ние сво­их цар­ских титу­лов. Но этим они еще не достиг­ли цели. На осно­ва­нии государ­ст­вен­но­го пра­ва необ­хо­ди­мо было еще реше­ние рим­ско­го наро­да; пока оно не было выне­се­но, Пто­ле­меи зави­се­ли от капри­за каж­до­го демо­кра­ти­че­ско­го вла­сти­те­ля, и им при­хо­ди­лось при­бе­гать к под­ку­пу дру­гой рим­ской пар­тии, кото­рая как более могу­ще­ст­вен­ная тре­бо­ва­ла более высо­кую цену.

При­со­еди­не­ние Кип­ра

Исход борь­бы был неоди­на­ков. При­со­еди­не­ние Кип­ра было в 696 г. [58 г.] поста­нов­ле­но наро­дом, т. е. вождя­ми демо­кра­тов, при­чем в каче­стве офи­ци­аль­но­го пово­да для про­веде­ния этой окку­па­ции в дан­ное вре­мя ука­зы­ва­лось на содей­ст­вие, ока­зы­вае­мое киприота­ми пират­ству. Марк Катон, кото­ро­му его про­тив­ни­ки пору­чи­ли выпол­не­ние этой меры, при­был на ост­ров без вой­ска, в кото­ром и не ока­за­лось нуж­ды. Царь при­нял яд, насе­ле­ние поко­ри­лось с.132 неиз­беж­но­му, не ока­зы­вая сопро­тив­ле­ния, и было под­чи­не­но намест­ни­ку Кили­кии. Пере­пол­нен­ная каз­на, в кото­рой нахо­ди­лось око­ло 7 тыс. талан­тов и кото­рую столь же алч­ный, как и ску­пой царь не решал­ся затра­тить на необ­хо­ди­мые для спа­се­ния его коро­ны взят­ки, доста­лась вме­сте с ней в руки рим­лян и напол­ни­ла весь­ма кста­ти пустые под­ва­лы их каз­на­чей­ства.

При­зна­ние Пто­ле­мея еги­пет­ским царем

Зато тому из бра­тьев, кото­рый цар­ст­во­вал в Егип­те, уда­лось купить себе в 695 г. [59 г.] у новых вла­дык Рима при­зна­ние его поста­нов­ле­ни­ем народ­но­го собра­ния, что сто­и­ло ему, как гово­ри­ли, 6 тыс. талан­тов. Одна­ко насе­ле­ние, дав­но уже недо­воль­ное этим отлич­ным флей­ти­стом, но пло­хим пра­ви­те­лем, и до край­но­сти раз­дра­жен­ное окон­ча­тель­ной поте­рей Кип­ра и невы­но­си­мо уси­лив­шим­ся вслед­ст­вие сде­лок с рим­ля­на­ми нало­го­вым бре­ме­нем, выгна­ло его из стра­ны.

Изгна­ние Пто­ле­мея его под­дан­ны­ми

108 Когда же царь, слов­но жалу­ясь на похи­ще­ние у него куп­лен­но­го пред­ме­та, обра­тил­ся к про­дав­цам, они ока­за­лись настоль­ко доб­ро­со­вест­ны, чтобы при­знать, что им как чест­ным ком­мер­сан­там сле­ду­ет воз­вра­тить Пто­ле­мею его цар­ство; сто­ро­ны не мог­ли толь­ко прий­ти к согла­ше­нию о том, кому долж­но было достать­ся важ­ное пору­че­ние занять Еги­пет воору­жен­ной силой и ожи­дае­мые от это­го дохо­ды. Лишь когда три­ум­ви­рат сно­ва был укреп­лен на сове­ща­нии в Луке, был вме­сте с тем решен и этот вопрос, после того как Пто­ле­мей согла­сил­ся упла­тить еще 10 тыс. талан­тов; намест­ни­ку Сирии Авлу Габи­нию было при­ка­за­но вла­сти­те­ля­ми при­нять необ­хо­ди­мые меры для воз­вра­ще­ния царя. Тем вре­ме­нем граж­дане Алек­сан­дрии воз­ве­ли на пре­стол стар­шую дочь изгнан­но­го царя Бере­ни­ку, а в супру­ги ей был дан один из духов­ных вла­сти­те­лей рим­ской Азии, пер­во­свя­щен­ник Кома­ны Архе­лай, ока­зав­ший­ся доста­точ­но често­лю­би­вым, чтобы рис­ко­вать сво­им обес­пе­чен­ным и вид­ным поло­же­ни­ем ради надеж­ды всту­пить на трон Лагидов. Попыт­ки его скло­нить на свою сто­ро­ну рим­ских вла­сти­те­лей оста­лись без­успеш­ны, но он не устра­шил­ся даже мыс­ли, что ему при­дет­ся бороть­ся за свое новое цар­ство про­тив рим­лян с ору­жи­ем в руках.

Воз­вра­ще­ние Пто­ле­мея Габи­ни­ем

Габи­ний, не имев­ший фор­маль­ных пол­но­мо­чий начать вой­ну с Егип­том, но полу­чив­ший соот­вет­ст­ву­ю­щие ука­за­ния от три­ум­ви­ров, избрал пово­дом мни­мую под­держ­ку пират­ства егип­тя­на­ми и стро­и­тель­ство флота Архе­ла­ем и не мед­ля дви­нул­ся к еги­пет­ской гра­ни­це (699) [55 г.]. Пере­ход через пес­ча­ную пусты­ню меж­ду Газой и Пелу­зи­ем, где потер­пе­ла неуда­чу уже не одна попыт­ка втор­же­ния в Еги­пет, был на этот раз совер­шен удач­но, в осо­бен­но­сти бла­го­да­ря лов­ко­сти и про­вор­ству пред­во­ди­те­ля кон­ни­цы Мар­ка Анто­ния. Погра­нич­ная кре­пость Пелу­зий была сда­на без сопро­тив­ле­ния нахо­див­шим­ся там иудей­ским с.133 гар­ни­зо­ном. За этим горо­дом рим­ляне встре­ти­лись с егип­тя­на­ми и раз­би­ли их, при­чем опять отли­чил­ся Анто­ний, после чего рим­ское вой­ско впер­вые достиг­ло Нила. Здесь флот и армия егип­тян выстро­и­лись для послед­ней, реши­тель­ной борь­бы, но рим­ляне сно­ва одер­жа­ли верх, и сам Архе­лай со мно­ги­ми из сво­их сто­рон­ни­ков нашел смерть в бою. Сто­ли­ца сда­лась тот­час же после это­го сра­же­ния, и это поло­жи­ло конец вся­ко­му сопро­тив­ле­нию. Несчаст­ная стра­на была пре­да­на в руки ее закон­но­го тира­на; каз­ни через пове­ше­ние и обез­глав­ли­ва­ние, кото­ры­ми Пто­ле­мей еще в Пелу­зии начал бы празд­но­вать вос­ста­нов­ле­ние закон­ной вла­сти, если бы не бла­го­род­ное вме­ша­тель­ство Анто­ния, пошли сво­им чере­дом, и преж­де все­го была отправ­ле­на отцом на пла­ху ни в чем не повин­ная дочь его. Упла­та обе­щан­но­го рим­ским вла­сти­те­лям воз­на­граж­де­ния не состо­я­лась вслед­ст­вие пол­ной невоз­мож­но­сти выжать тре­бо­вав­ши­е­ся для это­го огром­ные сред­ства из исто­щен­ной стра­ны, хотя у бед­но­го наро­да и был отнят послед­ний грош.

Остав­ле­ние рим­ско­го гар­ни­зо­на в Алек­сан­дрии

О под­дер­жа­нии же спо­кой­ст­вия в стране забо­тил­ся остав­лен­ный в сто­ли­це отряд рим­ской пехоты и кельт­ской и гер­ман­ской кон­ни­цы, сме­нив­ший тузем­ную пре­то­ри­ан­скую гвар­дию и небез­успеш­но сопер­ни­чав­ший, впро­чем, с ней. Тем самым преж­няя геге­мо­ния Рима над Егип­том была пре­вра­ще­на в непо­сред­ст­вен­ную воен­ную окку­па­цию, и номи­наль­ное сохра­не­ние нацио­наль­ной монар­хии явля­лось, таким обра­зом, не столь­ко льготой для стра­ны, сколь­ко двой­ным гне­том.

Эхо купить книгу на сайте www.chitai-gorod.ru

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1Пом­пей разде­лил меж­ду сво­и­ми сол­да­та­ми и офи­це­ра­ми в каче­стве награ­ды 384 млн. сестер­ци­ев (т. е. 16 тыс. талан­тов; Ap­pian, Mithr., 116); так как офи­це­ры полу­чи­ли 100 млн. (Plin., H. N., 37, 2, 16), а рядо­вые сол­да­ты по 6 тыс. сестер­ци­ев каж­дый (Plin.; Ap­pian), то даже ко вре­ме­ни три­ум­фа в вой­ске насчи­ты­ва­лось око­ло 40 тыс. чело­век.
  • 2Так, напри­мер, сад­ду­кеи отвер­га­ли уче­ние об анге­лах и духах. Боль­шин­ство извест­ных нам пунк­тов рас­хож­де­ния меж­ду фари­се­я­ми и сад­ду­ке­я­ми каса­ет­ся вто­ро­сте­пен­ных риту­аль­ных, юриди­че­ских и кален­дар­ных вопро­сов. Харак­тер­но, что тор­же­ст­ву­ю­щие фари­сеи внес­ли в спи­сок празд­нич­ных и памят­ных дней нации те дни, когда они одер­жа­ли верх в отдель­ных дис­пу­тах или вытес­ни­ли из синед­ри­о­на его ере­ти­че­ских чле­нов.
  • 3Зиму 689/690 г. [65/64 г.] Пом­пей про­вел еще вбли­зи Кас­пий­ско­го моря (Dio, 37, 7). В 690 г. [64 г.] он спер­ва поко­рил послед­ние ока­зы­вав­шие еще сопро­тив­ле­ние зам­ки в Пон­тий­ском цар­стве и затем мед­лен­но дви­нул­ся к югу, уста­нав­ли­вая всюду порядок. Что устро­е­ние Сирии нача­лось в 690 г., под­твер­жда­ет­ся тем, что этот год слу­жил эрой для сирий­ской про­вин­ции, и, кро­ме того, ука­за­ни­я­ми Цице­ро­на о Ком­ма­гене (Ad Q. fr., 2. 12, 2; ср. Dio, 37, 7). Зимой 690/691 г. [64/63 г.] глав­ная квар­ти­ра Пом­пея нахо­ди­лась, по-види­мо­му, в Антио­хии (Joseph, 14, 3, 1—2, где разъ­яс­ня­ет­ся напу­тан­ное Низе в «Her­mes», II, 471).
  • 4Оро­зий (6, 6) и Дион (37, 15), сле­дуя, несо­мнен­но, Ливию, рас­ска­зы­ва­ют о том, как Пом­пей дошел до Пет­ры и даже взял этот город и достиг Крас­но­го моря, но, по Плу­тар­ху, Пом­пей тот­час же по полу­че­нии изве­стия о смер­ти Мит­ра­да­та, кото­рое дошло до него во вре­мя наступ­ле­ния на Иеру­са­лим, вер­нул­ся из Сирии в Понт (Pomp., 41, 42), что под­твер­жда­ет Флор (1, 39) и Иосиф Фла­вий (14, 3, 3—4). Если же царь Арет упо­ми­на­ет­ся в реля­ци­ях как побеж­ден­ный Пом­пе­ем, то для это­го доста­точ­но было его отступ­ле­ния из-под Иеру­са­ли­ма по насто­я­нию Пом­пея.
  • 5Мне­ние это опи­ра­ет­ся на рас­сказ Плу­тар­ха (Pomp., 36), под­твер­ждае­мый изо­бра­же­ни­ем поло­же­ния сатра­па Эли­ма­иды у Стра­бо­на (16, 744). Если же в пере­чне побеж­ден­ных Пом­пе­ем стран и царей ука­зы­ва­ют­ся так­же Мидия и ее царь Дарий (Dio­dor, fr. Vat., 140; Ap­pian, Mithr., 117), то это толь­ко при­кра­сы, как и рас­ска­зы о войне Пом­пея с мидя­на­ми (Vell., 2, 40; Ap­pian, Mithr., 106, 114) и похо­де его в Экба­та­ну (Oros., 6, 5), кото­рая едва ли про­сто спу­та­на здесь со ска­зоч­ным одно­имен­ным горо­дом на горе Кар­мел. Мы име­ем здесь дело с теми неснос­ны­ми пре­уве­ли­че­ни­я­ми, кото­рые порож­де­ны широ­ко­ве­ща­тель­ны­ми и наро­чи­то дву­смыс­лен­ны­ми реля­ци­я­ми Пом­пея и пре­вра­ща­ют его набег на гету­лов в поход к запад­но­му бере­гу Афри­ки (Plu­tarch, Pomp., 38), неудач­ную экс­пе­ди­цию про­тив наба­те­ев — в заво­е­ва­ние горо­да Пет­ры и тре­тей­ское реше­ние вопро­са о гра­ни­цах Арме­нии — в уста­нов­ле­ние государ­ст­вен­ной гра­ни­цы рим­ской дер­жа­вы по ту сто­ро­ну Низи­би­са.
  • 6Тот факт, что этот Антиох вел яко­бы вой­ну с Пом­пе­ем (Ap­pian, Mithr., 106, 117), труд­но согла­со­вать с дого­во­ром, заклю­чен­ным им с Лукул­лом (Dio, 36, 4) и с его бес­пре­пят­ст­вен­ным пре­бы­ва­ни­ем у вла­сти; по-види­мо­му, вой­на эта выду­ма­на толь­ко на том осно­ва­нии, что Антиох Ком­ма­ген­ский чис­лил­ся сре­ди поко­рен­ных Пом­пе­ем царей.
  • 7К это­му и отно­сит­ся, по-види­мо­му, упрек Цице­ро­на: «pi­ra­tas im­mu­nes ha­be­mus, so­cios vec­ti­ga­les» (De off., 3, 12, 49), посколь­ку эти коло­нии пира­тов были, долж­но быть, осво­бож­де­ны Пом­пе­ем от обло­же­ния, меж­ду тем как извест­но, что зави­си­мые от Рима про­вин­ци­аль­ные общи­ны были обыч­но обя­за­ны пла­тить нало­ги.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1303308995 1263912973 1304093169 1337132437 1337132662 1337302144